Танит Лавалле остановилась перед дверью лифта – хрупкая фигурка затянута в белый дзентай, за плечами рюкзачок, пышные огненно-рыжие волосы в беспорядке падают на плечи. Коснулась запястьем ID-сканера. (Надеюсь, мою сигиллу ещё не успели отозвать). Не успели. Сканер зажёг зелёную лампочку, дверь отъехала. Прощай, родная Луна.

Бежать с Луны, бежать. Далтон – трус, сегодня он показал это как нельзя яснее, но трус опасный. Далтон слишком её боится, чтобы оставить в живых после того, как выгнал в отставку. Свергнуть его прямо сейчас она не готова. Значит, надо бежать. На Землю, к друзьям.

Экс-глава разведки Фламмариона вошла в цилиндрическую кабину лифта. Шесть кресел располагались в ней астериском. Танит погрузилась в ближайшее. Противоперегрузочные ремни автоматически охватили её, щёлкнули пряжками. Кресло чуть отъехало к центру, противоположное – от центра: для баланса. Дверь закрылась. Под полом завыл воздух, наполняя пусковую шахту.

Пулей пневматического пистолета кабина рванула вверх. Пять лунных «g» вдавили тело Танит в упругий гель кресла. В боковых окошках всё быстрее неслись бетонные стены шахты, металлические швы на стыках сливались в равномерное призрачное мерцание. Наверху, в потолочном окне, с каждым мигом увеличивался чёрный круг в конце шахты – выход в открытый космос.

Время 12–05, захват ротоватором в 12–13… Лишь бы Далтон не спохватился в последний миг и не запретил ей вылет. Будем надеяться, что не запретит. Что всё-таки струсит убивать её – как трусит всегда и во всём.

Перегрузка отпустила. Ускорение сменилось баллистическим полётом по инерции. Снаружи гудело и шипело: клапаны стравливали воздух в служебный резервуар, сбрасывали давление в шахте. Потом в иллюминаторах резко стало темно: кабина вылетела наружу.

Кабина стремительно взлетала в зенит над Луной.

Солнце взошло только вчера и едва успело подняться над западным горизонтом. При низком солнце, в резких длинных тенях, вид на кратер Фламмарион был особенно выразителен.

Тёмная ноздреватая поверхность Луны напоминала сырой цемент. Косое освещение выявляло малейшие неровности: каждый валун отбрасывал длинный язык тени, каждый мелкий кратер бездонной ямой тонул во тьме. Самые длинные тени безошибочно выдавали искусственные сооружения: роверы, горки почтовых катапульт, вышки коротковолновой связи. Но всех длиннее была тень пусковой башни, от которой только что оторвалась кабина Танит Лавалле.

С каждой секундой взлёта горизонт всё дальше отодвигался и заметнее округлялся. Башня стояла почти в центре обширного кратера Фламмарион. Его древние полуразрушенные валы подковой низких холмов охватывали горизонт на востоке, юге и западе. На востоке, будто врезанный во фламмарионский вал, чёткой крутобокой чашей выделялся молодой кратер Мёстинг-А. Севернее ландшафт перечёркивал с запада на восток прямой каньон тектонического разлома – Рима Фламмарион. Более молодая, чем одноимённый кратер, Рима рассекала его валы подобно шраму километровой ширины.

Пусковая башня возвышалась на южном берегу Римы. Узкая тень башни тянулась параллельно каньону на десятки километров, почти до самых валов Мёстинга-А, то ныряя в мелкие кратеры, то взбираясь на круглые щитообразные холмы вулканических куполов. От этих древних вулканов разбегались под поверхностью Луны лавовые трубы. Невидимые сверху, они образовывали сложную ветвящуюся сеть туннельных пещер. Главные туннели достигали трёхсот метров в диаметре – надёжное и просторное укрытие для землян-колониалов.

В прошлом дно труб покрывал лёд замёрзших вулканических газов – готовое сырьё для извлечения кислорода, азота и воды. Там, где Рима Фламмарион разрезала сеть туннелей, они выходили из стены каньона круглыми устьями. Сейчас, спустя добрых три века после основания Колонии, все эти устья были герметично заделаны и перекрыты люками, а лавовый лабиринт под поверхностью Фламмариона заполнен воздухом и прогрет до комнатной температуры.

Пригодные для жизни туннели тянулись на полсотни километров. Там, под циклопическими сводами труб, освещённые Солнцем через световоды, зеленели леса и сады, волновались рябью озёра, сновали поезда… Были в Колонии и настоящие дикие уголки, куда до сих пор не провели свет – кромешно-тёмные пещеры, заросшие одичавшими грибами и лишайником. В свободное время Танит любила побродить по этим таинственным закоулкам…

Неужели она больше никогда не вернётся во Фламмарион?

В приливе тихого бешенства Танит стиснула зубы. Далтон, этот слабак, этот нульдев, это ничтожество! Так позорно сдаться в шаге от полного торжества! Так подло украсть у неё победу, её победу!

Всё началось четыре года назад, когда она завербовала Лавинию Шастри.

Жена Максвелла Янга, сворм-коммандер, второй человек в Эриксе и Космофлоте, прибыла тогда на Луну для восстановления торговых отношений после Транспортного кризиса. У серьёзных людей вербовка всегда взаимна: информация в обмен на информацию. Чтобы войти в доверие к Шастри, Танит сдала ей немало ценных сведений – но и вознаграждена была сторицей.

– Мой Макс уже вдоволь насладился властью, – говорила Лавиния, лёжа в постели рядом с Танит и неторопливо набивая табаком трубку. – Ну и хватит с него. Шастри должны править Венерой. Шастри, а не Й-янги, – с невыразимым презрением выговорила она. – Да, Макс сделал свою работу – избавил нас от банды Окелло. Это большая заслуга, и мы его отблагодарили. Позволили поцарствовать и поиграть в героя-объединителя человечества. К сожалению, мой супруг заигрался, – Лавиния щёлкнула зажигалкой, закуривая. – Вздумал передать власть нашей пустоголовой дочери. Я тоже люблю Зару, но надо же хоть немного понимать людей? Короче, Макса пора убирать, и мы рассчитываем на вашу помощь.

– То есть? – Танит была совершенно потрясена этими откровениями.

– Макс должен потерпеть поражение. Военное поражение. Только оно способно покончить с ним. Нападите на нас, а лучше спровоцируйте наше нападение, и победите. Я буду сообщать вам координаты Эрикса. Десантируйтесь на Эрикс – и тогда наш домен поддержит вас изнутри, – Лавиния выдохнула струю ароматного дыма.

– А как же Рой? – Танит с детства испытывала ужас и восхищение перед этим средоточием силы, способной уничтожить даже аквилиан.

Лавиния только усмехнулась.

– Рой небоеспособен, девочка. Говорю тебе как сворм-коммандер. Мы его наращиваем и модернизируем, но он станет для вас опасен только к 82–83 году. Нападайте в 81-м, и сорвёте банк.

– И ты готова подчинить Эрикс Фламмариону? – усомнилась Танит.

– Только на первое время. Потом я вас всё равно кину. Но это будет потом.

– Я тебе не верю, – откровенно сказала Танит. – Это ловушка. Ты нас провоцируешь.

Лавиния лениво пожала плечами.

– Свяжись с моим братом Энеасом. Он в Околоземье, на базе «Семирамида». Он в курсе нашего плана и всё тебе подтвердит… Ну а главное: ты ведь, конечно, пишешь этот разговор? Пошли запись Максу. Сдай меня.

– Ты это серьёзно?

– Куда уж серьёзнее. Когда Макс меня убьёт, ты убедишься, что это была не провокация. – Лавиния усмехнулась. – И будешь весь остаток жизни жалеть о том, какой шанс упустила.

Танит уверенно кивнула, звякнув цепью ошейника.

– Не сомневайся. Я сделаю именно так.

Но не сделала.

Со вздохом нетерпения Лавалле подняла взгляд к окну в потолке. Облачно-голубая Земля в последней четверти стояла почти в зените, но не она интересовала Танит. Ротоватор. Подъёмник на орбиту. Гигантская праща, которая подхватит её и унесёт с Луны – если только Далтон не успеет ей запретить в оставшиеся две минуты.

Ротоватор – более шестисот километров троса из углеволокна – вращался вокруг Луны спутником, совершая оборот за два часа, и одновременно крутился в плоскости своей орбиты вокруг собственного центра масс. Скорость вращения была подобрана так, чтобы конец троса периодически оказывался над Фламмарионом в нижней точке оборота. Пусковая башня должна была выстрелить кабиной в такой момент и с такой скоростью, чтобы попасть в конец троса. Кран на конце троса подхватывал кабину, и она, прицепленная к ротоватору, совершала вместе с ним полоборота. В верхней точке окружности она отцеплялась и становилась спутником Луны – ну а дальше оставалось только ждать на орбите, пока кабину подхватит какой-нибудь корабль-транспортник.

Ротоватор уже был виден в чёрном небе над Луной – бесконечная цепочка огней габаритных отражателей сливалась в одну мерцающую линию. По мере того как трос поворачивался концом к кабине, линия укорачивалась и становилась всё ярче. На нижнем конце уже был виден кран – механическое чудовище с паучьими лапами электростатических захватов. Кабина, замедляя ход, продолжала лететь вверх, а кран стремительно падал на неё, как хищная птица на добычу. Плазма била из двигателя коррекции бледно-голубым туманным лучом.

– Приготовиться к экстремальной перегрузке! – предупредил даймон в голове Танит Лавалле.

Она закрыла глаза, выдохнула, постаралась расслабиться. Ещё секунда, и прощай, Луна… надеюсь, всё же не навсегда.

Сцепка. Грохнуло, лязгнуло, тряхнуло, с чудовищной силой вмяло в кресло… Кран подхватил кабину своими липучками-электретами. На долю секунды перегрузка достигла двадцати лунных «g», и дыхание Танит прервалось… Потом слегка отпустило. Перегрузка выровнялась на пяти лунных «g» центробежной силы. Несколько меньше гравитации старушки Земли, где она скоро окажется. Танит осторожно открыла глаза. Она могла видеть и дышать, но всё тело было спрессовано свинцовой тяжестью. Ладно, всего шесть минут с секундами, можно и потерпеть… но как она будет жить на Земле? Только в инвалидном кресле, это понятно… непрерывная пытка… Танит глянула в окно.

Луна быстро удалялась и наклонялась, по мере того как кабина поднималась по окружности ротоватора. Кратер Фламмарион занимал уже не всё поле зрения – к северу виднелась чёрная лавовая равнина Синус Медии, из-за южного горизонта выползали гигантские кратеры Птолемей, Альфонс и Альбатегний. На востоке тонула во тьме равнина Океана Бурь – до неё ещё не добрались лучи восхода. Из этой тьмы редкими цепочками огней выступали хребты кратерных валов.

Фламмарион в центре окна занимал уже совсем небольшую часть поля зрения. Пусковая башня вообще не была видна, но тонкий штрих её тени чернел отчётливо – единственный зримый признак обитаемости Луны…

Нет.

Свечение.

Тускло-оранжевое сияние, будто небывалый на Луне туман, возникло, растеклось и залило древнее дно Фламмариона.

Его яркость усиливалась. Оно расплывалось. Оно вздымалось.

Газовый разряд. Да, точно. Так оно и должно быть. Не вспышка и не взрыв, но слабое тление люминесценции с палевым оттенком ионов натрия… Ультрафиолет ионизирует атомы лунного грунта, создаёт облако плазмы…

Ультрафиолет. Это Рой. По Фламмариону ударили Роем.

Помертвевшая Танит Лавалле неотрывно смотрела на то, как гибнет её родина.

Ловушка. Всё-таки это была ловушка.

Её обманули, спровоцировали на войну – и ответили всей чудовищной мощью Роя.

Закатное свечение плазменного облака разгоралось всё ярче. Оно вставало и вытягивалось языком пламени. Давление невидимых лучей Роя клонило его к востоку и колебало, как ветерок. Тень лифтовой башни уже утонула в нём… а может быть, башня рухнула? Танит пыталась представить себе, что творится там, внизу, в адском пекле невидимого света, в болезненно-оранжевом сиянии ионизированных паров… Как раскаляются докрасна и рушатся металлические конструкции, искрят закороченные цепи… Как внутри Колонии воют тревожные сирены, с грохотом запираются гермодвери внешних отсеков… Как люди разбегаются надевать скафандры, будто скафандры спасут после того, как «светлячки» испарят первые метры грунта, и воздух хлынет наружу, а убийственный ультрафиолет внутрь…

Это я, – в мозгу Танит, заполненном ужасом и болью, не оставалось места ни для какой другой мысли.

Сигнал тревоги вырвал Зару из оцепенения. В ушах громко и отвратительно запищал зуммер, а перед глазами сам, без команды, нарисовался план корабля. Девятая секция центрального ствола ритмично вспыхивала ядовито-лиловым светом.

Лиловый код… Зара не сразу вспомнила, что это означает, а когда вспомнила – не поверила.

Покушение на капитана.

Она с разгона влетела в проём люка девятой секции и резко затормозила, ухватившись за раму.

Тело Варгаса в расслабленной позе эмбриона висело среди отсека, медленно и равномерно вращаясь в латеральной плоскости. Лицо было синим, на горле чернел ожог. В отсек уже набилась добрая половина команды, и все стояли на стенах как зачарованные. Никто не спешил ни помогать Варгасу, ни хватать Гвинед Ллойд – а та лишь забилась в какой-то угол и с ужасом смотрела на дело своих рук. При появлении Зары по толпе прошло движение. Люди расступились, и Зара мгновенно почувствовала: от неё ждут действий, её молчаливо признают лидером…

– Камилла! – выкрикнула Зара.

– Я здесь, здесь, – запыхавшаяся Камилла Раи Чоудхури, корабельный врач, налетела сзади. Зара посторонилась, чтобы пропустить врача в люк.

– В лазарет, реанимацию срочно, – приказала она, как будто врач и без неё не знала что делать. – Гвин, что произошло?

– Я… я не хотела, – забормотала Гвинед Ллойд. – Простите… я не… я не знаю, что на меня нашло… Я не хотела, честное слово!..

– Разберёмся. – Зара окинула быстрым взглядом углы отсека: камеры наблюдения на месте, запись наверняка сделана. – Лукас?

– Здесь, – басом откликнулся Лукас Родригес, бортинженер по конструкции и балансу.

– Отведи Гвин в каюту и под замок. Побудешь тюремщиком. Всё равно сейчас работы для тебя нет. Сэл?

– Я здесь, – выплыл откуда-то сбоку Селестис Марин, бортинженер по энергетике и приборам.

– Отключи всю аппаратуру и опечатай. Овер-коммандер приказал уничтожить… Но с этим торопиться не будем, подождём. Кью?

– Здесь, дорогая, – не по уставу фамильярно отозвался Кьюпид Амир, бортинженер по связи и компьютерам. Зара смерила его ледяным взглядом.

– Мас Амир, начните проверку тьюрингов корабля и капсулы. Есть подозрение на заражение неизвестным вирусом. Провести диагностику по полной программе – и сверх программы.

– Есть, док Янг, – в смущении осознавший своё место Амир скрылся.

– Остальным продолжать работу по графику. Вопросы есть? Разойтись.

Возвращённая к жизни и совершенно довольная собой, Зара повернулась, оттолкнулась от рамы люка и поплыла назад по центральному стволу.

Нет, это неслыханно. Невероятно. Так не бывает.

Цилиндрические отсеки ствола напоминали металлический стеллаж, свёрнутый в трубку полками внутрь – балки лонжеронов и кольца шпангоутов членили стены на одинаковые прямоугольные клетки. В некоторых клетках крепились стандартные грузовые контейнеры, но большинство были пустыми – «Азатот» шёл налегке…

Мой «Азатот», с наслаждением думала Зара.

Мой корабль! Целиком и полностью мой!

Она не слишком переживала за Варгаса. От удара током давно никто не умирал, а неделька отдыха в медбоксе только пойдёт на пользу и самому капитану, и Рианнон, и всем…

Зато теперь это мой корабль! И уж конечно, я распоряжусь им лучше болвана Варгаса.

Приказ отца… Заставить рианнонцев уничтожить Бюрократа, а если откажутся – уничтожить Рианнон… Варгас, конечно, выполнил бы приказ – беспрекословно и не раздумывая, и это была бы катастрофа.

Но Варгас обезврежен, а сама она, конечно, будет действовать гибче. Хватит с неё крови! Нет, она не отступит. Она добьётся всего, что хочет отец… Но не такой ценой.

– Зара, подожди! – Её нагнал Аттис Мур, пилот и помощник капитана. – Зара, извини… Я не хотел говорить при всех… Есть одно замечание.

Зара остановила полёт, упершись руками в поперечную переборку.

– Да, я слушаю, – она обернулась к Муру, расцветив ауру зелёными переливами внимания. Она заранее отлично знала, что скажет пилот.

Мур тоже упёрся в переборку и остановился рядом с девушкой. Он выглядел смущённым, и это было столь же предсказуемо – Мур всегда её безумно боялся.

– Слушай, Зара… ты всё сказала правильно. Я не оспариваю твоих распоряжений. Но… – Пилот вздохнул, собираясь с духом. – Но вообще-то после Варгаса обязанности капитана исполняю я. Извини, таков порядок.

Зара ласково положила ему руку на плечо.

– Аттис, ты абсолютно прав. В обычной ситуации я бы и слова не сказала: капитан – ты. Но, Аттис! Но! – Её аура источала ультрамариновые волны доверительности. – Ситуация необычная. Идёт война. Причём война не очень понятно с кем. Нам нужно вести сложные дипломатические переговоры. Венера далеко, решения надо принимать самим. К чему я это говорю, Аттис? – Она приблизила к нему лицо. – Сейчас должность капитана – политическая. Капитан должен быть в курсе моей миссии – во-первых, и иметь кое-какой политический вес – во-вторых. Ты отличный пилот, Аттис, и был бы отличным капитаном в другое время. Но…

Мур торопливо закивал. Он был явно не в своей тарелке, и Зара втайне наслаждалась его смущением.

– Я понял, Зара, понял. Всё правильно. Делай как знаешь.

– Вот и отлично. Давай так. Внутренние дела корабля – на тебе, внешние – на мне. Я капитан, ты помощник. И так – до выздоровления Варгаса. По рукам?

– Конечно, Зара, конечно!

Зара Янг улыбнулась самой обворожительной из своих улыбок.

– Тогда сдавай мне капитанскую сигиллу. И за работу.

Казалось бы, что такого особенного в капитанской рубке? Да, из неё можно вручную управлять кораблём – но в этом Зара всё равно мало что понимала, да и за всю историю «Азатота» ни один капитан не использовал эту символическую возможность. Да и переговоры можно вести откуда угодно – хоть из своей каюты.

Но разве она могла отказаться от наслаждения восседать на командном пункте одного из самых грозных боевых кораблей Солсистемы?

Как только Зара получила от Мура капитанскую сигиллу, она по громкой связи оповестила экипаж, послала краткий отчёт на Венеру, выложила новость в Солнет, а уж потом – будто оттягивая удовольствие – направилась на своё законное место в рубке.

Не захотел со мной общаться, папа? А придётся. Она с удовольствием вообразила, какое лицо будет у папы, когда он узнает… Нет, в его лице, как обычно, не дрогнет ни один мускул, но глаза… Какова твоя дочка, а, Максвелл Янг? Впрочем, некогда было предаваться мечтам. Работы было много. Для начала – исправить всё, что она успела натворить, и что ещё поддавалось исправлению.

– Даймон! Чоудхури на связь, – велела Зара, как только поудобнее расположилась в капитанском кресле перед стеной мониторов. – Что с нашим пациентом, Камилла?

– Паралич дыхательных мышц, асфиксия, фибрилляция, ожоги третьей степени, – лаконично ответила врач. – Я его реанимировала, но пока состояние коматозное.

– Твой прогноз?

– Жить будет. Мозг не повреждён. Придёт в норму через неделю. – Камилла помедлила. – Если бы можно было перевести его в Рианнон… Там условия куда лучше наших. За пару дней поставили бы на ноги.

– Торопиться нам некуда, – прохладно сказала Зара. – Неделю как-нибудь протянем и без Варгаса. А Рианнон пока ещё наш враг, не забыла? Делай своё дело. – Не дожидаясь ответа, она отключилась.

Теперь надо было говорить с Бюрократом.

Зара помедлила, прежде чем вызвать его на связь. Она сама не знала, зачем – то ли не могла решиться, то ли наслаждалась предвкушением триумфа.

Она понимала, что теперь – после отцовского ультиматума – Бюрократ её раб. Что он отдаст всё, лишь бы она не привела приказ отца в исполнение…

Какое всё-таки счастье, что Варгаса вывели из строя! Какая невероятная удача! (Теперь, когда выяснилось, что Варгас вне опасности, она могла так думать безо всяких угрызений совести). Одним ударом тока Гвинед Ллойд сделала её капитаном – и теперь Зара могла разговаривать с Бюрократом по-серьёзному. Ни на кого не оглядываясь. С позиции силы.

– Даймон! Рианнонский тьюринг на связь, – велела она.

– Слушаю вас, кэп Янг, – откликнулся Бюрократ.

– Привет, привет, дорогой Бюрократ! – Зара развалилась в кресле, заложила руки за голову. – Как жизнь? Уже видел речь овер-коммандера?

– Да, и опубликовал ответ. Желаете взглянуть на официальном канале Рианнон?

– Не хочу тратить время. Основные тезисы?

– Хорошо. Уничтожение Рианнон для меня недопустимо. Но недопустима и ликвидация меня самого, потому что без меня Колония обречена. Итак, выбор, который предлагает ваш отец, неприемлем полностью. Пусть он снимет свои радикальные требования. В обмен я готов пойти на серьёзные уступки.

– На какие же? – Зара вкрадчиво улыбнулась.

– Я позволю программистам проверить меня на предмет заражения. Если необходимо, я позволю полностью переустановить себя из резервной копии. Я готов отказаться от должности прайм-админа и провести выборы в Совет немедленно. Когда Совет выберет нового прайм-админа, я ему безоговорочно подчинюсь. Я также выслушаю другие требования овер-коммандера.

Заре не понравилось последнее слово.

– Здесь и сейчас решаю я, а не овер-коммандер. Ты ещё этого не понял?

– Теперь понял. Чего вы хотите, кэп Янг?

Зара не смогла сдержать торжествующей улыбки.

– Твои симуляции такого не предсказали, а, Бюрократ?

– Не предсказали, – признал тьюринг. – Всегда есть факторы, не поддающиеся учёту.

– Что же ты будешь делать, если мы не примем твоих уступок?

– Сражаться. Вероятность моей победы над вами не более 2 %, но вы загнали меня в угол. Даже при таких шансах битва предпочтительнее, чем гарантированная гибель. Итак, ваши требования?

Зара помедлила, проговаривая в уме и взвешивая каждое слово.

– Первое, – начала она. – Ты снимаешь обвинения против Либертины Эстевес, Гвинед Ллойд и меня. Эстевес выходит на свободу, Ллойд может вернуться в Рианнон и не будет арестована. Что скажешь?

– Я хотел бы выслушать весь набор требований.

– Хорошо. Второе. Ты позволяешь программистам себя проверить и, если найдётся что-то подозрительное, переустановить. Ну, ты сам это предложил. И третье, – Зара глубоко вдохнула и выдохнула. – Никаких выборов. Ты вручаешь сигиллу прайм-админа мне – и немедленно. И никаких ограничений по конституции. Мне нужна абсолютная диктатура безо всякой оглядки на Совет. Безо всяких выборов и сроков. На этих условиях я гарантирую тебе жизнь. По рукам?

У Зары кружилась голова от собственной наглости. Если бы она говорила с человеком, то ожидала бы взрыва возмущения, а потом долгого, утомительного торга… Но Бюрократ был чужд эмоций. И он ясно понимал безвыходность своего положения.

– Вы согласовали ваши требования с овер-коммандером? – обычным ровным голосом спросил тьюринг.

Он попал в точку. Только это сейчас и было проблемой.

– Нет, – качнула головой Зара. – Я уверена, что он откажет. Потребует, чтобы я уничтожила тебя во что бы то ни стало. Так что если хочешь мира – имей дело со мной. Я опубликую наше соглашение и поставлю папу перед свершившимся фактом.

– А если овер-коммандер не утвердит соглашение?

– Ему придётся утвердить – если он не хочет объявить собственную дочь мятежницей.

Зара надеялась, но не была уверена полностью… Она знала, что папа способен быть очень, очень жёстким… и это только добавляло остроты её игре.

– Я хочу запустить несколько симуляций, – сказал Бюрократ. – Вы согласны подождать четыреста-пятьсот секунд?

– Да хоть шестьсот, – великодушно согласилась Зара.

– Готово, – объявил Бюрократ после паузы. – Я просчитал сто симуляций. В двадцати трёх случаях овер-коммандер объявляет вас мятежницей. В семи случаях отдаёт «Азатоту» команду на самоуничтожение. Вы всё ещё готовы действовать без его санкции?

– Конечно, – Зара не колебалась ни секунды. – Мои шансы даже лучше, чем я думала. А ты сам выигрываешь время в любом случае. Даже если папа взорвёт «Азатот», ты выигрываешь месяца три до прибытия другого корабля, не так ли?

– Вы правы. Я принимаю ваши условия. Кэп Зара Мария Сюзанна Янг!

– Да-а? – она по-кошачьи потянулась всем телом.

– Я признаю вас прайм-администратором Колонии Рианнон и подчиняюсь вашим приказам. Примите сигиллу.

Когда Бюрократ отключился, Зара некоторое время сидела без движения, глядя сквозь стену мониторов расширенными глазами.

Ей надо было как-то всё это переварить.

Зара Янг, капитан «Азатота».

Зара Янг, прайм-администратор Колонии Рианнон.

За каких-то пятнадцать минут она сделала самую головокружительную карьеру в истории Солсистемы. Да, благодаря Гвинед Ллойд и её безумному нападению на Варгаса – нелепейшей случайности, которую не смог бы предсказать даже Бюрократ… Но чего стоит случайность, если не умеешь ей воспользоваться?

Случай сыграл ей на руку, не более того. Она сама взяла власть, сама! Взяла быстро, смело и решительно.

Да, она взяла власть – но не ради власти, напомнила себе Зара. Она использует свои возможности всем на благо. Она уже проявила гибкость и спасла Рианнон от тупой исполнительности Варгаса. Ещё несколько искусных шагов – и она решит проблему с аквилианским вирусом, решит изящно, не в лоб, без лишних потерь…

Ты понимаешь, папа, почему мне пришлось тебя ослушаться? – подумала она.

Ты признаёшь, что я лучше тебя владею ситуацией?…

Она ждала, что голос отца – вечный невидимый внутренний собеседник – ответит ей. Может, нехотя согласится, а может, резко оспорит…

Но внутренний голос отца молчал.

Где-то внизу мерно стучал двигатель ривербота. Саид успел привыкнуть к этому звуку. Они плыли по Волге больше пяти часов. Начинало темнеть.

Саид лежал макушкой к иллюминатору и не смотрел в него, но и так знал, мимо чего они плывут. Всё те же поля, сады, насыпи дамб, деревеньки, захолустные пристани, к которым они не причаливали (рейс был скоростной: Нижгород – Чебоксары – Зелёный Мост, с одной только промежуточной остановкой). По полям ползают комбайны, плавают лодки и баржи (это уже не по полям, а по каким-то невидимым каналам среди полей). Над серенькими сёлами – луковицы церквей, башни элеваторов. Кое-где к реке выходит парк с усадьбой окружного начальника, над крышей – три флага: Русии, Нижгородской земли и округа; рядом – решётчатая вышка связи. Вдали от берега идёт параллельно реке лесополоса, а за ней уныло желтеет пустыня.

Приятный, но однообразный пейзаж так и тянулся с тех пор, как ривербот «Ветлуга» отошёл от нижгородской пристани. Он стал так же привычен, как стук моторов. Он больше не вызывал у Саида любопытства.

Тесную каюту второго класса почти целиком занимала двухъярусная кровать. Саид лежал внизу. Его руки и ноги были привязаны к кровати тугими эластичными бинтами.

Паралич Саида в Нижгороде длился недолго: минут через пятнадцать тело и голос начали более-менее слушаться, дрожь прекратилась. Всё это время он лежал на крыльце банка в полном сознании. Вокруг собралась толпа зевак, а Брендан только попусту суетился и ничем не мог помочь… Какой стыд! Ещё через несколько минут Саид кое-как встал и неуклюже, на каждом шагу спотыкаясь, пошёл. Через полчаса после приступа оправился полностью. Но в каюте Брендан всё равно его привязал.

– Всё это уже было у мышей, – объяснил врач. – Сначала дрожь и паралич… А потом – приступ безумия. Мелантема у всех пробуждает со страшной силой какие-то основные инстинкты. Одни пытаются жрать всё подряд, другие – оплодотворять, третьи – убивать, четвёртые каменеют от страха…

– Я тебе не мышь, а человек! – возмутился Саид. – У меня воля есть! Я могу себя сдерживать!

– Я тоже на это надеюсь. Надеюсь, но… честно говоря, не рассчитываю. Давай я тебя всё-таки привяжу. Приступ будет недолгим, час-другой – и ты в норме.

И вот Саид лежал привязанным уже пять часов (с перерывами – размять руки и ноги), а приступ ещё и не наступал. Всё-таки он не мышь! – не без гордости думал Саид. Не так-то легко какому-то шайтанову растению захватить власть над потомком Адама…

Сейчас Саид был один – Брендан пошёл за ужином. Мальчик лежал, скучал и думал, что, может, Брендан и прав. Да, с ним происходит что-то ненормальное. Может, всё-таки ещё будет этот приступ, потом какая-нибудь другая дрянь… Может, мелантема вообще превратит его в зомби… Наверное, он должен бояться?

Но почему-то не боялся ничуть. С тех пор как прошёл паралич, Саид откуда-то твёрдо знал, что болезнь пройдёт, и всё кончится хорошо.

Удивительно! Пока с ним ничего не происходило, он боялся своей болезни – а вот теперь, когда начались странности, всякий страх исчез. Всё будет хорошо, говорил ему внутренний голос, чем-то похожий сразу на голоса отца, матери, кошки Кэт и Брэма Конти. Скоро случится нечто прекрасное и удивительное, и ты выздоровеешь… Да ты по-настоящему и не болен, а Брендан просто дурак.

Саид лежал, сжимая и разжимая кулаки, чтобы не застоялась кровь. Тут как раз вернулся Брендан и принёс из буфета бумажную коробку с ужином.

– Всё нормально? – спросил врач. Сейчас он уже привык и не так суетился и причитал, как сразу после падения.

– Ага.

– Давай-ка руки развяжу, а ноги оставлю. Держи, ешь.

Саид сел на постели и охотно принялся за еду. Брендан пристально следил за ним – должно быть, опасался приступа дикого аппетита. Смешной!

– Деньги остались? – спросил Саид с набитым ртом.

– Остались. – Брендан нахмурился.

Деньги были проблемой. В нижгородском банке выяснилось, что счёт Брендана заблокирован, и сам он вообще-то объявлен в розыск Новой Москвой. Пришлось менять те немногие наличные юни, что были у Брендана. Обменяли по грабительскому курсу, да и то успели в последний момент. Объявили какую-то новость (Брендан не сказал Саиду, какую), и после неё новомосковские юни перестали брать вообще.

Денег хватило на два билета только до Зелёного Моста (а не до конечной цели, Кап-Яра). В кармане осталась сущая мелочь на еду. На какие деньги плыть дальше? На что вообще жить? Брендан только беспомощно разводил руками.

Ты бы, растяпа, не выжил у нас в Рабате, думал Саид. Он почти потерял уважение к Брендану, хотя и был благодарен за то, что кормит и ухаживает. Подумать только, привязал меня, пацана! Боится, что я на него наброшусь! Сам врач, конечно, говорил по-другому: «Привяжу, чтобы ты сам себе не навредил», – но Саид-то видел, что Брендан его побаивается! Да и как врач он был бесполезен – ничего толком не знал об этой мелантеме. Все надежды Брендана были на Кап-Яр. «Добраться до Кап-Яра, а там разберутся, там помогут», – только он и твердил без конца… Одно слово – недотёпа! Пропаду я с ним, думал Саид. Нельзя полагаться на него…

Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Настроение после ужина было отличное. Предчувствие чего-то прекрасного и удивительного становилось всё сильнее, и как будто освещало всё тихим золотым сиянием… Саиду стало жалко Брендана. Так захотелось его утешить, заставить тоже поверить, что тревожиться не о чем, что всё будет хорошо…

– Брендан! – проникновенно сказал Саид. – Знаешь, ты не переживай за меня. Всё со мной будет отлично! Я знаю! Точно знаю! Хочешь, поклянусь?

От этих слов врач явно встревожился ещё больше.

– А откуда ты знаешь?

– Знаю и всё!

– Обоснуй.

Упрямая ты башка, подумал Саид. Он призадумался… Как ему, дураку, объяснить, если он упёрся? Как найти слова, которые Брендана убедят? Ладно, попробуем…

– Вот смотри, – начал Саид. – С чего ты взял, что мелантема – это плохо?

– А как же? – у Брендана даже глаза округлились от удивления. – Чёрный цветок послали аквилиане, наши враги. Те, кто один раз уже ударил по Земле. Чего хорошего от них ждать?

– У нас говорят, что Аквила – орудие Гнева Аллаха, а Аллах милостив и милосерден. Но ты в Аллаха не веришь, поэтому скажу по-другому. С чего ты взял, что мелантему послали именно аквилиане? А не другие какие-нибудь существа, которые нам друзья?

– Хм. Аквила – единственная известная внеземная цивилизация. Были бы у нас друзья – мы бы знали. Друзья не прячутся.

– Даже если так. Почему ты думаешь, что раз аквилианское – значит злое? Может, они хотят договориться, помириться? А говорить-то по-нашему не умеют. Может, эта мелантема мне внушит их язык, и я стану переводчиком? Ты подумай, как она может быть плохой, если мне сейчас так хорошо?

Брендан, кажется, призадумался – а Саид так и светился от радости, что смог так ясно, просто, доходчиво всё сказать. По правде говоря, он прямо на ходу придумал все эти доводы. Сам-то он безо всяких доводов знал истину – а вот Брендана они могли бы и убедить… Но Брендан смотрел на него как-то странно.

– Неужели не понял? – огорчился Саид.

– Дай-ка я тебя снова привяжу, – решил врач. – У мышей такого вроде не было… На центр наслаждения, что ли, действует? Нуклеус аккумбенс? Жаль, что Шефера нет, он бы объяснил…

– Опять ты за своё. Ну где я не прав?

– Да это не ты. Это мелантема тебе внушает. Но объяснять бесполезно, сам поймёшь через часик, когда приступ пройдёт.

– Какой приступ? – Саид от души засмеялся. – Мне хорошо! Да ты представить не можешь, как мне хорошо!

О да, ему было уже не просто хорошо… Сейчас Саид ощущал нечто неописуемое… даже не радость, а предчувствие какого-то невероятного взрыва счастья… С каждой секундой его сознание наполнял свет… и этот свет был так полон любви, добра, ясности… Да, да, ясности!.. Ему становилось понятно всё, всё на свете, он видел ясно как солнце ответы на все загадки бытия… Он плакал слезами счастья… Рассказать это всем! Рассказать всему миру, и люди всё поймут, и станут счастливы, и обнимутся, и больше никогда не будут воевать и мучить друг друга…

Саид закричал… Брендан успел сунуть ему что-то твёрдое между зубов… и в следующий миг света стало так невыносимо много, что всё померкло в его сиянии.

Саид очнулся.

Все мышцы болели, будто он целый день копал грядки с мешком камней за спиной. Голова раскалывалась. Во всём теле была слабость и пустота… и что-то ещё, нечто неуловимо сладостное и странное, для чего нельзя было подобрать слов… Саид ничего не помнил. Они ужинали, а потом… Сколько времени он провалялся? За окном уже стемнело, в каюте горел ночник.

– Что со мной было? – еле слышно спросил Саид.

– Эпилептический припадок, – сказал Брендан устало. – Мелантема закоротила тебе мозг. Это не аккумбенс был. Это зона Нойберга в височной доле. Она… ладно, не буду читать лекции. Не помню, было ли такое у мышей… Может ли вообще такое быть у мышей…

– Достал со своими мышами. – Саид смутно помнил, что с ним произошло что-то очень важное… и очень хорошее… и что с Бренданом говорить об этом без толку, всё равно ничего не поймёт. – Ты меня наконец отвяжешь?

Врач, поколебавшись, отвязал. Некоторое время он подежурил, но поскольку ничего плохого больше не случалось, полез на верхнюю полку спать.

Саид лежал в темноте и не спал.

Он всё ещё ощущал в себе нечто странное. Когда Брендан замолчал и перестал его отвлекать, это ощущение прояснилось и усилилось.

Теперь Саид ясно чувствовал, что в каюте есть кто-то ещё. Кто-то третий, невидимый и беззвучный.

Это мелантема? Болезнь? Сумасшествие? Саид, конечно же, знал, что они одни – но присутствие невидимого третьего ощущалось настолько явственно, как будто он лежал и дышал под боком.

«Я схожу с ума. Сначала паралич, потом припадок, теперь вот это…» Саид понимал, что должен испугаться – но страха не было.

Невидимое присутствие не пугало. Оно успокаивало. Оно внушало уверенность и чувство защиты.

ВСЁ ХОРОШО, без слов говорило оно. Я С ТОБОЙ. Я ХРАНЮ ТЕБЯ.

«Кто ты?» – мысленно прошептал мальчик.

ЗАКРОЙ ГЛАЗА, пришёл к нему безмолвный ответ.

Саид зажмурился, и тогда ощущение невидимого присутствия стало ещё сильнее. С ним уже невозможно было спорить, нельзя отключить никакими доводами рассудка… Таинственный друг был здесь. Он был реален. Теперь в этом не осталось сомнений.

Закрытыми глазами Саид всматривался в сумрачное мерцание цветных точек, пока в нём не обозначилось нечто оформленное… Саид не видел его по-настоящему – стоило сосредоточить на этом взгляд, как оно пропадало – но боковым зрением как будто можно было что-то различить. Что-то простое, круглое, белое, светящееся… Звезда?

ЗВЕЗДА, подтвердило молчание. Я ТВОЯ ЗВЕЗДА. Я С ТОБОЙ. Я ТВОЯ. Я ХРАНЮ ТЕБЯ. НИЧЕГО НЕ БОЙСЯ…

Безмерный покой наполнил Саида. Он растворился в нём. Он заснул.

Саид открыл глаза. Сердце беспокойно колотилось. Какой-то сон… что-то невероятно важное… начисто забывшееся, как только он открыл глаза. Или нет…

Звезда. ЕГО звезда.

Надо было сейчас же найти звезду.

Саид свесил с койки ноги. Наверху похрапывал Брендан. Из иллюминатора сочился холодный свет палубных огней. Звезда была там – на небе, конечно, с другими звёздами – и она ждала его. Он должен был сейчас же её увидеть – и что-то важное ей сказать.

Что-то увиденное им во сне и забытое. Саид знал – он вспомнит всё, как только увидит свою звезду.

В одних трусах, босиком, чтобы не разбудить Брендана, мальчик выскользнул из каюты. Прикрыл дверь как можно тише, пробежал пустой коридор в тусклом свете ламп. Вышел на палубу.

Ночной холод заставил его задрожать. Внизу стучали двигатели, от носа по чёрной воде тянулся пенный клин, над водой плыли привидениями клочья тумана. Дальше глухо чернел берег в редких огоньках деревень. По звёздному небу ползли мигающие огни кораблей и спутников… и стояла та самая, ЕГО звезда.

Саид безошибочным чутьём нашёл и узнал её сразу. Яркая, белая, немигающая.

Она самая, никаких сомнений.

Звезда, ждущая от него каких-то слов, какого-то послания невероятной важности… Откуда он это знал? Он не мог объяснить… но знал так же твёрдо и неопровержимо, как то, что родители его любят, на небе есть Аллах, а сам он никогда не умрёт…

Дрожа от холода и не замечая его, он глядел на белую звезду неотрывно… Забытый сон поднимался из погребальных глубин памяти… Звуки… Сон без образов, сон из одних звуков… Звуки песни на неведомом языке…

«Øurřöœ… Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Ŋła…»

Да, теперь он понял, он вспомнил то невероятно важное из сна… то прекрасное, что ему открылось перед припадком… Он должен докричаться до звезды! Он должен пропеть ей эту песню – все эти странные звуки – что всплывали из неведомо каких закоулков памяти… И тогда…

И тогда всё будет хорошо. Он выздоровеет, вернётся в Рабат, увидит родителей, война кончится, мама родит ему брата и сестру, они разбогатеют, станут самой уважаемой семьёй в махалле Науруз, и все будут счастливы вечно, вечно, вечно!.. Надо лишь докричаться до звезды!

– Øurřöœ, – непослушными, окаменевшими от холода губами пропел Саид. – Ţzz… Fś||p… Θyŕæ… T!ā… Ųčhe… Ŋła…

Раньше Саид и представить не мог, что его язык и гортань способны порождать такие звуки, такие сочетания звуков. Он щёлкал, трещал, причмокивал… ни один звук не повторялся дважды, и ничего в этой песне не походило на человеческую речь – но кто знает, на каком языке говорят между собой звёзды?

– Šŕmë!.. – всё громче кричал Саид. – Qwrŋaþħ!.. Đæł;łę!..

А потом подошёл вахтенный матрос, схватил его за ухо и со страшными ругательствами оттащил в каюту.

Саид не сопротивлялся. Он уже понял, что звезда всё равно не слышит.

Одним голосом, конечно, до неё не докричаться. Ведь звезда – она далеко.

Он был не дурак, он понимал: чтобы звезда услышала – нужно радио.

Настал вечер 2 августа, и Арлекин так ничего и не знал о том, что делается во внешнем мире за благословенной стеной подсолнухов.

Его голова всё ещё была перевязана. Не наденешь диадему, не включишь имплант, не узнаешь, какие дела творятся в мире. Нетвизоров, а уж тем более гарнитур в реалианской общине не водилось (это были скверные вещи, засоряли сознание). Итак, Арлекин мог судить о происходящем только по тому, что лично видел, слышал и обонял.

Зарево и дым. Рокот спасательных и пожарных рингеров. Треск выстрелов. Запах дыма. Всё это – на севере, в стороне Новой Москвы. Этого, пожалуй, было достаточно.

Арлекин не слишком огорчался, что не знает ничего больше. Близких людей в погибшей колонии у него не было. Остальные были не его заботой. Он отдыхал.

Арлекин чувствовал себя заметно лучше. Он уже мог гулять по саду, где сектанты трудолюбиво и слаженно, как муравьи, убирали последствия бомбёжки: срезали сломанные ветки, чистили дорожки от листвы. Садовника Игоря нигде не было. Валериан коротко сказал, что тот болен.

Сам Валериан почти не общался с Арлекином. Гейммастер был весь в делах – проповедовал, разъяснял, успокаивал, руководил работами. Добывал где-то стёкла для восстановления пирамиды медиториума (при падении, к счастью, никто не пострадал). Одновременно лихорадочно искал покупателей на своё масло (транспортный узел Новой Москвы погиб – ничего вывезти было невозможно). Словом, совсем забыл о Брэме Конти, своём бывшем кураторе из несуществующего более экстрагарда несуществующего филиала «Рио-Био» в несуществующей Новой Москве… Арлекина это тоже не огорчало. Единственным человеком, о котором он хоть сколько-нибудь беспокоился, был Игорь.

– Что с садовником? – спросил он как-то у Нади.

Сиделка растерянно развела руками.

– Ничего не можем понять. Утром лежал как в параличе, но недолго. Вроде поправился, стал ходить… Потом вдруг раз – и эпилептический припадок. Сейчас вроде нормально, но ведь ему говорить нельзя – обет молчания. Как поймёшь, что он чувствует?

– Я хочу с ним увидеться.

Надя озабоченно нахмурила бровки.

– Не знаю, дозволит ли гейммастер… Я у него спрошу.

Ответа пришлось дожидаться долго. Сильно уставший Валериан явился лишь вечером, перед самым закатом (без диадемы Арлекин не знал даже точного времени).

– Обрадую вас, мой друг, – сказал Валериан, разматывая бинты Арлекина, чтобы сменить повязку. – Война кончилась. Венера ударила по Луне Роем Светлячков. Фламмарион сдался.

– Да ну? – без особого интереса откликнулся Арлекин.

– Представьте себе. Эрикс и Фламмарион теперь лучшие друзья и союзники. Собираются воевать с Аквилой… С Аквилой, бог мой! Как дети, честное слово, – гейммастер вздохнул. – А вы, значит, хотите поговорить с Игорем?

– Просто сказать спасибо.

– Нет, мой друг, – Валериан покачал головой. – Одним «спасибо» вы не отделаетесь. Он, между прочим, пострадал на вашем задании. Вы не думали о том, как исправить дело?

– Я не знаю, как его лечить. И никто не знает.

– Даже те, кто сделал цветок? Простите, если спрашиваю лишнее, – спохватился гейммастер.

– Ничего, ничего. Те, кто сделал цветок, тоже хранят обет молчания. Уже триста лет как.

– Так называемые аквилиане? – Валериан не выказал и тени удивления. – Те, кто за ними стоит, не молчат для умеющих слышать.

– Не кормите меня своей религиозной гнилью, – огрызнулся Арлекин. – Даже если действительно в неё верите.

– Верю? – Истиноучитель величественно выпрямился – как всегда, когда собирался изречь какое-нибудь откровение. – Сюань Цзан говорил: «Глупый верит. Умный не верит. Посвящённый – знает». Иногда он ещё добавлял: «Совершенномудрый – не знает…»

– А вы сами кто? Совершенномудрый или только посвящённый?

– Не знаю, – смиренно сказал Валериан. – Но спасибо, что сказали про аквилиан. Придётся обратиться напрямую к Разработчикам, молить ниспослать лекарство. Читкод Исцеления бесполезен в таких случаях… – Гейммастер проигнорировал презрительную усмешку Арлекина. – А теперь вернёмся к цветку, мой друг. Поговорим о нём в контексте нашего с вами соглашения.

– Вы так и не отказались от мысли его продать?

– А что могло заставить меня отказаться?

– Осознание того, что жадность – грех.

Валериан снисходительно повёл бровью.

– Не вам учить меня основам веры, мой друг. Я радею о благе церкви, лично для себя мне не нужно ни гроша. Но оставим эти перепалки. К делу. Сколько Космофлот готов предложить за цветок?

Арлекин вздохнул. Упрямство и жадность местоблюстителя начинали действовать ему на нервы.

– Мне нужно связаться с Кап-Яром.

– Я предоставлю вам связь. – Валериан нахмурился. – Но говорить будете при мне и только вслух. Никаких тайных сговоров.

– Ладно, ладно. Никто не собирается вас обманывать. Давайте сюда диадему.

Валериан залепил ему рану временным пластырем, который позволял надеть диадему, и извлёк её из кармана балахона. Устроившись в кресле, он насторожённо следил, как Арлекин застёгивает металлическую змейку на голове и голосовыми командами проверяет состояние импланта. Даймон работал, хотя и с раздражающими задержками. Очевидно, большинство новомосковских серверов Солнета погибли, и сеть тормозила. Служебный счёт в «Рио-Био» арестовали (не страшно, всё равно пустой), но счёт в банке Космофлота вполне доступен – а там лежали и сбережения, и сто килоэнерго на расходы, и сотня аванса… Неплохо, совсем неплохо. Шесть непринятых вызовов. Венди Миллер, Лу Брендан, Вацлав Кауфман… Отлично, вот он-то и нужен.

– Даймон, на связь Вацлава Кауфмана, – сказал Арлекин.

– Капитан Брэм Конти? – раздался резкий каркающий голос в его мозгу. – Куда вы пропали? Почему не выходили на связь?

– Возникли осложнения, майор. Я всё ещё в Новой Москве. Задание остаётся в силе?

– Да, конечно. Цветок у вас?

– Цветок, – сказал Арлекин, поглядывая на Валериана, – у человека, который хочет за него денег.

– Вот как? – Кауфман ничуть не удивился. – И что этот человек знает?

– Только то, что цветок опасен. И ценен, – подчеркнул Арлекин.

– Тогда можете оставить в живых этого придурка. А цветок купите и уничтожьте. Он больше не нужен, мы нашли второй.

Купите и уничтожьте? Арлекину не понравилось это сочетание.

– Сколько вы готовы заплатить? – спросил он.

– На ваше усмотрение. Средства на расходы вам выделены – вот и торгуйтесь. Да, и главное. Доставьте нам мальчика. Мальчик всё ещё нужен.

– Вас понял, – вздохнул Арлекин. – Где он?

– Неизвестно. След потерялся в Нижгороде. Там местные власти забрали себе рингер. Лётчица осталась в Нижгороде, а врач с мальчиком поплыли по реке. Это было вчера, в три по местному. С тех пор на связь не выходили. Найдите их, привезите и получите свою награду сполна.

– Есть. Вы пришлёте за мной рингер?

– В Новую Москву? Вы с ума сошли? Во враждебную колонию? Ну уж нет, добирайтесь сами. До связи. – Кауфман отключился, не дожидаясь слов прощания.

Арлекин поднял глаза на Валериана и выразительно развёл руками.

– Они мне предлагают купить цветок за собственный счёт.

Гейммастер рассмеялся утробным смехом.

– Видели бы вы своё лицо, мой друг. Такое по-детски удивлённо-обиженное… Не ожидали такого оборота?

Арлекин выразительно хмыкнул.

– От меня вы не получите ни миллиэнерго, разумеется, – сказал он. – А с цветком делайте что хотите. Я бы на вашем месте его уничтожил. Опасная и непредсказуемая дрянь.

– Я его уничтожу, – прохладно сказал Валериан, – в вашем присутствии. – Он вперил в Арлекина пристальный водянистый взгляд. – Но за вами долг. Если сделки по цветку не будет – как вы расплатитесь перед церковью за свою жизнь?

– За жизнь я расплачусь лично перед садовником, – уточнил Арлекин. – А перед вами… Ну, то есть перед церковью… Я расплачусь за лечение, уход и убежище. Как? Не знаю. Придумайте сами. Дайте мне поручение. Вы же бизнесмен, вам приходится решать вопросы.

В лице гейммастера как будто мелькнул испуг.

– О чём вы, мой друг? Я продаю натуральное масло горстке гурманов. Маленький, спокойный рынок… Хотя… – Он задумался, вслушиваясь в отдалённый треск очередей. – Новая Москва худо-бедно поддерживала правопорядок. А что тут начнётся сейчас… Я подумаю над вашими словами. Возможно, предложу постоянную должность… Начальника моей охраны или что-то наподобие. Ведь вы уже потеряли должность в «Рио-Био»?

– Да, потерял. И не ищу новую. Предпочитаю уйти в вольные наёмники. Дайте любое задание – но одно.

– Любое? Ловлю на слове, мой неосторожный друг. – Валериан задумался, шевеля густыми бровями. – Есть одна проблема, которая, возможно… Ладно, после. Вы хотели поговорить с Игорем. Идёмте, я провожу.

Садовника держали в другом домике за медиториумом, точно таком же, как у Арлекина. Игорь сидел в постели с толстой тетрадью на коленях и что-то лихорадочно строчил. Когда Валериан и Арлекин вошли, садовник лишь кивнул гейммастеру, ни на миг не отрываясь от тетради.

– Вот тебе и раз, – добродушно удивился Валериан. – А мне всегда говорил, что неграмотный… Можно посмотреть?

Игорь снова кивнул, не прекращая писать. Арлекин заглянул ему через плечо. Нет, садовник не писал… Или писал? Стремительно, не отрывая стилуса от бумаги, он заполнял строку за строкой загадочными и разнообразными знаками. Встречались простые – кресты, кружки, руны, подобия букв и цифр – но большинство не походило ни на какие знаки алфавитов, известных Арлекину и его даймону.

– Так-так, – сказал гейммастер изменившимся голосом. – Очень интересно. Игорь, ты позволишь мне это посмотреть, когда допишешь?

Садовник вздрогнул и выронил стилус на постель. Его лицо напряглось и исказилось. Ясно, как в книге, в нём читалась внутренняя борьба… Игорь нехотя кивнул. Что это за писанина? Почему ей заинтересовался Валериан? Спрашивать Игоря толку не было – парень совсем съехал с ума, но обет молчания не нарушит, это ясно сразу.

– Привет, Игорь, – Арлекин присел в кресло у его постели. – Говорить много не буду, скажу одно. Я спас тебе жизнь, ты спас мне жизнь… Но я просто пострелял собак. А ты тащил меня на себе через весь Рабат… Не понимаю, как ты вообще нашёл дорогу? Ты убил человека ради меня. Для тебя это серьёзно, я понимаю. Ты, наверное, даже гусениц у себя в саду не давил, а выкидывал… Ну и главное, это всё из-за моего цветка… Короче, Игорь. Я перед тобой в долгу. Я не могу тебя вылечить. И никто не может. Но всё остальное я для тебя сделаю. Обещаю. Вот, при гейммастере обещаю, он не даст соврать. Сделаю всё, только дай знать. И будем в расчёте.

Садовник повернул к нему голову на подушке, и в его погасших глазах как будто что-то мелькнуло… Он явно хотел что-то сказать, но не разжал губ.

– Ладно, – Арлекин встал. – Если сейчас не готов – можно после. Можно в любое время. Предложение в силе, пока я жив. Идёмте, гейммастер. Продолжим наш торг.

Они разбомбили Новую Москву.

Саид до сих пор не мог до конца поверить, что весь этот мир погиб. Весь этот волшебный запретный город, который столько лет манил его прелестью недоступности, на который он едва успел глянуть из окна мобиля… Всё это превратилось в дымящиеся руины.

Вот так же, наверное, было после Гнева Аллаха, – думал он, оцепенело разглядывая видео с каких-то каналов Солнета. Чёрная туча, грибы взрывов, горящие кварталы и сады… Жуткие, как язвы, выжженные круги бомбовых кратеров… Слава Аллаху, не слишком пострадал хотя бы Рабат. На спутниковых снимках он видел свою махаллу Науруз и даже свой дом, целый и невредимый. В домах Рабата всего лишь повыбивало стёкла да поломало деревья в садах. Саид всей душой надеялся, что и его родители легко отделались… Как они там? Как узнать? Как связаться? О, если бы у них была гарнитура!

Новую Москву разбомбили вчера днём, а Брендан сказал Саиду только сегодня утром.

Проклятый врач знал весь день. Знал и молчал, всё только затем, чтобы не тревожить Саида, пока тот «болен». Дождался утра субботы, когда Саиду «стало лучше» – «никаких приступов» – и только тогда решил, что правду уже можно открыть…

Что же ты за скотина, Брендан! Ничего не понимаешь, идиот, ничего! Если бы знать вчера, когда звезда говорила с ним… Саид спросил бы звезду о родителях, уж она-то наверняка всё знала! А теперь приходилось ждать, пока настанет ночь, и звезда снова взойдёт…

Ривербот стоял у пристани Чебоксар – такого же скучного сонного городишки, как Нижгород. Брендан ушёл в город, чтобы попытаться добыть денег (Саид сильно сомневался, что у этого недотёпы что-то получится). Он остался в каюте один, под замком (после ночной прогулки Брендан стал его запирать). Истекая потом от духоты, Саид общался с Кэт: сегодня врач разрешил ему надеть гарнитуру.

На реке между городами кошка была бесполезна. Она только и могла, что выгибать спинку, мурлыкать и механическим голосом повторять всякую галиматью: «Нет связи с сервером, тьюринговский интерфейс отключен, нет доступа к базе знаний». У чебоксарской пристани связь сразу появилась, и Кэт ожила. Пока Брендан не ушёл, Саид смотрел новости о Новой Москве («все силы брошены на тушение пожаров, найдены живые люди под завалами, в южных кварталах орудуют банды мародёров из Рабата»). Но как только он остался один, сразу задал главный вопрос, который так и не давал ему покоя.

– Кэт, я могу отправить радиопередачу на звезду?

– В принципе да, – сказала кошка, – но тебе потребуется очень мощный передатчик. Их работа стоит дорого. К тому же большинство таких передатчиков военные и не обслуживают частных лиц.

Саид и не надеялся, что всё будет просто.

– Найди передатчик, который меня обслужит.

Кэт подумала.

– Радиотелескоп «Серендипити» принимает частные заявки на радиолокацию астероидов. Можно его направить и на звезду. Сигнал может быть принят и выделен из шума Солнца аналогичными радиотелескопами в радиусе 1000 световых лет. Но заявку нужно обосновать и согласовать с Космофлотом. Кроме того, рабочее время «Серендипити» весьма дорого. Может, твоя звезда ближе 10 световых лет? Тогда можно обойтись более доступным передатчиком. Какая звезда тебя интересует?

Почему-то Саиду совсем не пришло в голову, что не все знают его звезду.

– Не знаю названия. Такая белая, яркая, не мигает… Вчера ночью я видел её вон там, – он махнул рукой приблизительно на юго-запад.

– Если не мерцает, – рассудила Кэт, – то это не звезда, а планета. Белый цвет исключает Марс. Из остальных ярких планет сейчас ночью виден только Юпитер. Потребуется специальный передатчик, но это всё равно будет гораздо дешевле и доступнее, чем передавать на другую звезду.

– Это точно Юпитер? – Саид не очень хорошо понимал разницу между звездой и планетой – ему лишь стало ясно, что с планетой связаться проще.

– Да, Юпитер. Твоему описанию соответствует только он. Приступить к составлению заявки?

– Давай! – хлопнул в ладоши Саид.

– Нужно задать параметры передачи. На какой частоте ты хочешь вещать?

Мальчик слегка растерялся – такие вопросы не приходили ему в голову.

– А какая нужна, чтобы он услышал?

– Кто услышал?

– Юпитер, кто же ещё!

– Юпитер – планета, он не может ничего слышать, – объяснила Кэт. – Он необитаем, его спутники тоже. Около Юпитера есть несколько научных аппаратов Космофлота. Но с ними связь закрытая, на их частоты тебя не пустят.

«Ерунда!» – уверенно решил про себя Саид. Конечно, Юпитер должен его услышать! Знание это исходило из таких глубин его души, что просто не могло быть ложным. Ясно, что Кэт ошибается. Но что толку её убеждать?

– Давай любую частоту, – сказал он, – куда пустят и где подешевле.

– Хорошо. Каков объём данных?

– Не знаю. Наверное, большой. – Саид понятия не имел, сколько будет длиться его послание. Он не держал в уме всего текста целиком, просто ему на язык откуда-то сами собой приходили звук за звуком.

– Какой нужен битрейт? – не отставала Кэт.

– Да не знаю! – Саида начал бесить этот допрос, от которого он чувствовал себя дураком.

– Каковы характеристики приёмника? – будто издевалась кошка. – Ширина полосы? Чувствительность? Динамический диапазон? Протокол связи?

– Kus fak bleadd! – не выдержал Саид. – Решай сама!

Щёлкнул замок, и в двери появился Брендан.

– С кем это ты ругаешься? – поинтересовался врач. – Успел завести себе врагов в Солнете? – Он был в отличном настроении, аура так и играла золотом и бирюзой.

Подавив в себе раздражение, мальчик снял гарнитуру. Ладно, Кэт, договорим после, когда снова останемся наедине.

– Ну как, добыл денег? – спросил он.

Брендан довольно кивнул, и Саиду даже стало любопытно.

– Как это ты смог?

– Пришлось кое-что продать… – Брендан закрыл дверь и понизил голос: – Из походной аптечки. И если честно, это было незаконно. Так что попрошу ни с кем не болтать, даже с Кэт… То есть особенно с Кэт. – Брендан вытащил из кармана солидную пачку редов, с удовольствием согнул и отпустил, заставив прошелестеть. – Каково? Должно хватить и на гостиницу, и на билеты до Кап-Яра, и на еду, хоть ты и ешь за троих. Проблема решена!

Саид засмеялся, заразившись его удовольствием. Всё-таки Брендан иногда бывал вполне ничего… а это дело с Юпитером устроим позже, в Зелёном Мосту, когда связь снова появится.

– Ты связался с кем-нибудь в Кап-Яре? К кому мы там пойдём?

Брендан сразу помрачнел.

– Вот об этом понятия не имею, – признался он. – Все контакты – у Брэма Конти, а у меня есть контакт только самого Конти. Я вызывал, но он не отвечает… Ладно, сейчас главное – доплыть до Кап-Яра. Думаю, что те, кому надо, сами нас там найдут.

Они позавтракали, а вскоре ривербот отдал швартовы и отошёл от чебоксарской пристани.

Продолжать разговор с Кэт при Брендане было невозможно. Так что Саид посмотрел новости (опять скучные – всё про Луну, каких-то светлячков, да запутанную неразбериху в Рианнон). Через несколько километров связь с Солнетом вообще пропала, и Кэт опять перестала разговаривать по-человечески. Гарнитура принимала только местные каналы Русии, а там всё было ещё во сто крат скучнее:

– Верховный Правитель Соединённых Русских Земель маршал Панкрат Чернобров-Тверской высказал соболезнования жителям Новой Москвы и выразил готовность помочь в ликвидации последствий бомбардировки. Вместе с тем, подчеркнул маршал, Русия сохраняет нейтралитет и не будет оказывать Новой Москве никакой военной помощи.

– Верховный Правитель возвёл лейтенанта Эдуарда Ракова-Ярославского в генеральское звание, вручил орден Верности и Чести и утвердил в наследственной должности генерал-губернатора Ярославской земли.

– Грандиозная облава на собак прошла в Угличской Земле. В охоте приняли участие генерал-губернаторы Угличский, Рыбинский и Калязинский, двадцать пять окружных начальников, более трёхсот военно- и трудообязанных граждан…

– Верховный Менеджер митрополит Илиодор провёл оперативное совещание по вопросам внешней торговли в новых условиях…

– Затор судов в порту Дубна, вызванный прекращением грузооборота с Новой Москвой…

– Чебоксарская земская полиция провела антипиратский рейд на Марийском фронтире…

– До сих пор не восстановлен снесённый половодьем мост…

– Со счётом 2:1 окончился отборочный матч…

Когда это вконец надоело, Саид упросил Брендана погулять по палубе.

Публика на риверботе была самая пёстрая, но граждан Русии и Зелёного Моста можно было различить с одного взгляда. Русские были одеты в разнообразную униформу, вели себя сдержанно, разговаривали церемонно. Мостовцы одевались кто во что горазд, ярко и вычурно, говорили громко, держались развязно – будто непрерывно старались показать себя. Но на Саида те и другие поглядывали с каким-то одинаковым странным выражением. Заметив это, мальчик за беспокоился.

– Что со мной не так? – потребовал он ответа у Брендана. – Почему все так смотрят?

– На корабле знают, что ты не совсем здоров, – Брендан помрачнел. – Особенно после этой ночи… Ничего, осталось недолго, – неуклюже попытался он утешить Саида. – Пойдём обедать.

Они пообедали в каюте, и больше Саид не просился гулять. Было слишком больно думать, что весь корабль смотрит на него как на сумасшедшего. Он сидел и смотрел в окно, но там тянулись всё те же поля, каналы, деревни, усадьбы, всё та же бесконечная лесополоса вдали… По Волге проплывали навстречу баржи с контейнерами, пролетал, прыгая по волнам, катерок, а то их обгонял прогулочный ривербот – на палубе играл оркестр, прохаживались нарядные господа и дамы. И всё это было так скучно, так скучно… Но ещё скучнее были разговоры Брендана, который, как и все эти пассажиры, смотрел на Саида как на больного и тоже ничего, ничего не понимал… Одно утешало и грело душу – мысль о звезде. О том, что ещё немного, и у него будет радио, и таинственное послание полетит к звезде, и тогда он вернётся домой, и всё станет как раньше, но лучше, лучше!..

Около середины дня они причалили к маленькой сельской пристани. Надпись над причалом гласила «Марпосад».

– Что ещё за стоянка не по расписанию? – удивился Брендан. – Пойду узнаю. – Он вышел, не забыв запереть дверь.

Саид смотрел в иллюминатор с тревогой: на пристани Марпосада ждал целый отряд здоровых мужиков, одетых в разные сочетания камуфляжа, брони и кожи. Все были увешаны разномастным оружием, и выглядели такими головорезами, что против них и Салман Красная Шапочка, известный в Рабате налётчик, показался бы сосунком. С ривербота сбросили сходни. Головорезы с грохотом потопали на борт. Один бородатый, с карабином чуть ли не в человеческий рост за спиной, прошагал прямо перед иллюминатором. Саид успел разглядеть татуировку на мощном бицепсе: сказочный зверь с двумя раскидистыми деревцами на голове… А следом шёл человек совсем не разбойничьего вида: немолодой мужчина в светлом летнем плащике с неприятно землистым, одутловатым лицом. Этот заглянул в иллюминатор, и Саид в испуге отшатнулся: мертвенно-тяжёлый взгляд был жутче любой бандитской физиономии. Непонятный страшный человек прошёл дальше, не останавливаясь.

– Говорят, это охранная фирма «Марийские Лоси», – сказал Брендан, возвращаясь в каюту. – Поедут с нами до Зелёного Моста.

– Охранная? Значит, не будут нас грабить? – Саид почувствовал некоторое облегчение.

– Уже ограбили. Стоимость охранных услуг включена в билет, – Брендан засмеялся нервным смешком. – Отсюда до Зелёного Моста идём через Марийский фронтир. Окраина Русии, опасный район, пираты и всё такое. Говорят, тут без охраны вообще ни один корабль не пройдёт…

Ривербот не стал задерживаться в Марпосаде – отчалил, как только последний наёмник взошёл на борт. Саид с новым любопытством приник к иллюминатору.

Вид изменился. Чем дальше они углублялись в Марийский фронтир, тем меньше походил на Русию здешний край. Возделанных земель становилось всё меньше, чахлые поля чередовались с пустошами, песками и болотами, и больше никакая лесополоса не защищала долину от пустыни. Деревни встречались всё реже, но выглядели почему-то богаче и капитальнее деревень центральной Русии. Каждая деревня жалась к укреплённой усадьбе – настоящей крепости: стены из бетонных блоков, пулемётные башни, колючая проволока. Ни над одной усадьбой Саид больше не видел флага Чебоксарской земли – только русский и местного владельца. Зато над каждым встречным кораблём теперь развевался флаг какой-нибудь «охранной фирмы», а на палубах стояли в небрежных позах наёмники с оружием. А может, и пираты… Как разобрать, охраняемый это корабль или захваченный? Саиду стало совсем стыдно за свой пугач, который он держал под подушкой. Зачем только тратил на него деньги? Вдруг из-за этого не хватит на радиопередачу для звезды?

Уже смеркалось, когда «Ветлуга» покинула фронтир, а с ним и Русию, и вступила в границы анархополиса Зелёный Мост.

Вид за окном опять изменился неузнаваемо.

Зара в нерешительности остановилась перед дверью каюты. Дверь была заперта снаружи. Разумеется, ничто не мешало отворить замок и войти – но Зара чувствовала неловкость.

Слишком смешанные чувства она испытывала к Гвинед Ллойд. Особенно сейчас, после покушения на Варгаса.

Как теперь с ней общаться? Как с арестованной преступницей? Как с предшественницей в должности прайм-админа? Как с сотрудницей по проекту? Просто как с пассажиром корабля? (Моего корабля!) Ладно, решим по ходу разговора.

Зара приказала двери открыться, подкрепив приказ капитанской сигиллой (каждый раз это доставляло ей такое же острое наслаждение, как впервые). Окрасила ауру дружелюбными радугами и шагнула в каюту.

Гвинед сидела на койке, скорчившись и уткнув голову в ладони. При виде Зары она судорожно вскочила, будто ждала чуть ли не смертной казни. Да тебя теперь саму лечить надо, подумала Зара. Куда делась вся твоя выдержка?

– Он жив?! – почти выкрикнула Гвинед.

– Жив, жив и скоро будет здоров, – успокоила её Зара. – Теперь рассказывайте. Что такое на вас нашло?

– Аффект, натуральный аффект, – Гвинед явно успела подготовиться к допросу. – Этот Варгас пришёл в такой момент… Я только что услышала, как ваш отец приказал уничтожить Бюрократа, уничтожить Рианнон, и… Я просто потеряла контроль над собой.

Зара понимающе кивнула.

– Не сомневаюсь.

Гвинед снова села на койку.

– Капитан теперь вы?

– Да, можете поздравить. И, наверное, вам будет приятно услышать, что я отменила приказ отца. Я пришла к соглашению с Бюрократом. Он готов открыться для проверки и очистки от вирусов.

Гвинед перевела дыхание.

– Да. Да. Спасибо. Я счастлива, что разум возобладал. Но… А «Уроборос», а «Малыш»?

– Я решила повременить с их уничтожением. Полагаю, они ещё пригодятся. Мы собираемся искать аквилианские вирусы в тьюрингах «Азатота» и Рианнон. Иметь под рукой источники заразы будет небесполезно.

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Это ещё не всё, – улыбнулась Зара. Она чувствовала к Гвинед нечто вроде благодарности, смешанной с лёгким чувством вины, и ей нравилось говорить рианнонке приятные вещи. – Я уговорила Бюрократа снять обвинения против вас. Вы можете вернуться в Рианнон.

Гвинед недоверчиво подняла брови.

– Просто не знаю, как вас благодарить. Бюрократ вернёт мне должность?

А вот этот вопрос Заре не понравился.

– Вы, кажется, не слишком держались за неё?

– Да, эта власть тяготила меня. И всё-таки я законно избранный прайм-админ.

– Больше нет, – прохладно сказала Зара. – Бюрократ отдал вашу сигиллу мне. Теперь я стала прайм-админом, как и планировала. Помните наш разговор?

– Да. – Гвинед нахмурилась. – И я вам сказала, что Рианнон никогда с этим не смирится.

– Не переживайте. Когда этот кризис пройдёт, я позволю провести нормальные выборы. Но не раньше. И кстати. – Тон Зары ещё больше похолодел. – Я буду вашим судьёй. За покушение на жизнь капитана полагается весьма суровое наказание. Помните, какое? – Гвинед содрогнулась. – Только от меня зависит, будет ли оно применено в полной мере. Вы меня поняли?

Гвинед Ллойд помолчала. Её лицо вновь обрело хорошо отработанное выражение благородной невозмутимости, но догадаться о её истинных чувствах было несложно. Не передавила ли я? – на мгновение усомнилась в себе Зара.

– Когда я смогу вернуться в Рианнон? – спросила Гвинед.

– Скоро. Мы полетим вместе. – Зара развернулась к выходу.

Крупное загорелое тело Тангейзера Варгаса, опутанное проводами и трубками системы жизнеобеспечения, виднелось сквозь прозрачную крышку медбокса. Капитан не подавал признаков жизни, но монитор медбокса не оставлял сомнений – Варгас жив, хотя и пребывает в глубокой коме.

– Помнится, Камилла, ты предлагала перевести его в Рианнон, – задумчиво сказала Зара.

– Да, – подтвердила врач. – А ты отказалась.

– Я передумала. Готовь бокс к перевозке. Я лечу в Рианнон и беру его с собой.

– Но… Сейчас я уже уверена, что справлюсь, – удивлённо и несколько недовольно возразила Чоудхури.

– Но ведь ты сама сказала, что в Рианнон условия лучше?

– Да, но…

– Никаких «но»! Я обязана обеспечить ему наилучшее возможное лечение. Выполняй, – она развернулась к выходу из лазарета. – Это приказ капитана. Готовь больного к переправке в Рианнон!

Где он пролежит столько, сколько мне нужно, добавила Зара про себя. Видишь, папа, как я умею играть в эти игры? Весьма довольная собой, она завернула в соседнюю каюту к Аттису Муру.

– Оставляю корабль на тебя, – сказала она помощнику. – По всем внешним вызовам – с Венеры, Рианнон, марсианского циклера – передавай связь мне. Остальные дела решай по своему усмотрению. Когда капсула будет готова к вылету?

– Предстартовая завершена, – с преданным видом доложил Мур, – идёт проверка бортового тьюринга на вирусы. Амир обещает полную готовность завтра утром.

– Значит, торопиться некуда, – заключила Зара.

Великие Древние, подумала она, неужели я наконец-то высплюсь?

Запрос: Уже давно опустошала страну Красная смерть

Ответ на запрос:

Извещение:

Извещение: Время прибытия 07:34:11

Предписание:

Подтверждение: Предписание принято

Извещение:

Капсула «Азатота» подходила к рианнонскому космопорту. Вновь, как два дня назад. Сверху приближались нависающие створки раскрытого дока, в доке горели сигнальные огни кранов – зелёные: порт был готов принять капсулу.

Зара Янг непроизвольно напряглась в кресле, когда капсула резко дёрнулась, подхваченная кранами, и всё тело немедленно налилось весом. «Есть захват и удержание, – доложил даймон. – Начата процедура стыковки». Зара повернула голову к Гвинед Ллойд, сидевшей рядом, ободряюще улыбнулась, окрасила ауру позолотой.

– Вот вы и дома, Гвин. С возвращением!

Гвинед не ответила даже слабым подобием улыбки.

– Вам не стоило лететь, – ледяным голосом проговорила она.

– Не могу же я править колонией с корабля, – Зара пожала плечами.

– Вам не стоило занимать эту должность, – упрямо, в который уже раз повторила Гвинед. – Вы совершили ошибку.

Зара лишь презрительно усмехнулась в ответ.

Сколько можно! Гвинед просто досадует, что лишилась прайм-админской должности. Да, Зара Янг совершила ошибку, и не одну – но теперь она намерена всё исправить.

Они покинули астероид всего сутки назад, но как всё изменилось за эти сутки!

Тогда Зара спасалась от ареста – а сейчас возвращалась в Рианнон всесильным диктатором. Тогда Эрикс воевал с Фламмарионом – а сейчас Фламмарион капитулировал под ударом Роя Светлячков. Война кончилась. Фламмарион и все его союзники объявили о вхождении в Плерому, о подчинении Эриксу и Космофлоту. Другие – Марс, Церера и их мелкие союзники – остались нейтральными, но вся остальная Солсистема подчинилась Венере… И возненавидела Венеру ещё сильнее, чем до войны.

Заре становилось не по себе, когда она читала в Солнете чудовищные проклятия в адрес отца, да и в свой собственный. Безжалостные действия Янга – бомбардировка Новой Москвы, лучевой удар по Фламмариону – поставили Солсистему на колени. И они же восстановили против Эрикса даже тех, кто раньше искренне сочувствовал его делу…

Как-то встретят её в Рианнон? Зара не сомневалась, что разгром фракции Арауна не покончил с сепаратизмом. Наверняка в Колонии у неё и сейчас полно врагов, и наверняка даже друзьям не понравилось, как лихо и беззастенчиво она захватила власть. Безо всяких выборов, сама даже не рианнонка… Да, ей придётся сильно потрудиться, чтобы завоевать любовь своих подданных. Предстояло столько работы, что впору прийти в отчаяние… И всё-таки предвкушать эти труды на благо человечества было невыразимо приятно.

– Стыковка и шлюзование завершены, – доложил даймон. – Порт открывает люки.

Зара отстегнула ремни и бодро встала из кресла.

Полутёмный аванзал был не так пуст, как позавчера, когда она впервые прибыла в Рианнон. Тогда её встречали только Гвинед и полковник Прасад. Полковник ждал её и сейчас, но в этот раз его сопровождали четверо бойцов интрагарда в броне и полной экипировке, каждый с роботом-«бульдогом». Так, а где же Либи? Её не было среди этих четверых. Ещё человек десять явились встречать Гвинед – все в красно-белых аурах домена Ллойд. Их неприязненные взгляды заставили Зару почувствовать себя некомфортно. Насколько эти Ллойды лояльны? Из их группы она знала только Артура, мужа Гвинед. Ведущий программист сразу бросился навстречу жене и без слов заключил в объятия.

– Приветствую, прайм-администратор, – Прасад шагнул навстречу Заре с не очень-то уважительной ухмылкой на смуглом лице.

– Приветствую, полковник. А где Либи? – Зара нахмурилась.

– Лейтенант Эстевес в штабе интрагарда, под охраной.

– То есть под арестом? – с вызовом спросила Зара. – Я приказала снять с неё обвинения!

– Я сказал, под охраной, – повторил Прасад. – Лейтенанту Эстевес небезопасно показываться на люди. После того, как она уничтожила всю местную аристократию, желающих её линчевать стало довольно много. А после того, как вы велели её отпустить – ещё больше.

– Вы, как всегда, умеете поднять настроение, полковник, – Зара обернулась к Гвинед, ободряюще улыбнулась. – Ну что ж, Гвин, увидимся на суде!

Бывшая прайм-админ холодно ей кивнула. Ллойды направились к лифту магистрали Нион, а Прасад повёл Зару с эскортом из людей и роботов в лифт магистрали Бейт.

– Разрешите задать вопрос, прайм-администратор? – официальным тоном обратился Прасад, когда дверь лифта открылась.

– Конечно, полковник.

– Пока лейтенант Эстевес была под арестом, я исполнял обязанности главы интрагарда. Должен ли я вернуть ей сигиллу?

Зара уже думала над этим.

– Нет. Это будет слишком вызывающе. Я прошу вас возглавить обе стражи, как раньше, до моего прибытия. Отцу не следовало отбирать у вас интрагард.

Прасад удовлетворённо кивнул.

– Благодарю, прайм-администратор. Разумное решение. – Лифт плавно тронулся.

– Как здесь настроения, полковник? – Зара устроилась поудобнее на диванчике. – Мне на «Азатоте» как-то было недосуг копаться в местных медиа, да они и не дают полной картины… Как колониалы относятся к тому, что я теперь прайм-админ? Подозреваю, что плохо – но насколько?

– По стобалльной шкале от «ненавидят» до «обожают» – где-то на минус пять, – витиевато выразился Прасад. – Все без исключения рианнонцы питают к вам лютую ненависть. – Его тон был совершенно спокоен.

– Все? – несколько оторопела Зара. – Лютую? – Она ожидала встретить враждебность – но не такую. – Это ещё почему?

– Ну как же. Вы спровоцировали мятеж Арауна, потопили его в крови, сбежали, похитили Гвинед Ллойд. Под угрозой уничтожения Рианнон вырвали у Бюрократа прайм-админство. Это не мои мысли, – оговорился Прасад. – Я излагаю точку зрения большинства.

– А большинству не всё равно, что я спасла эту колонию? – Зара чувствовала нарастающий гнев. – Это уже не считается, да?

Полковник пожал плечами.

– Большинство считает, что колонию спасла Гвинед Ллойд. Своим героическим электроударом. Не подумайте, что я вас против неё настраиваю, но должен сказать открыто – сейчас док Ллойд популярна как никогда.

Зара с трудом заставила себя сдержать поток брани. Ещё не хватало, чтобы Прасад заподозрил её в зависти к Гвин!

– Ладно, – сказала она, стараясь быть спокойной, – это ясно. Меня ненавидят, Гвин любят. А как насчёт Плеромы? Космофлота? Войны с Аквилой?

– Войну воспринимают как нечто далёкое и неактуальное, а овер-коммандера ненавидят ещё сильнее, чем вас. Ведь это же он публично приказал уничтожить Рианнон. Но его, в отличие от вас, ещё и боятся. – Бесцеремонная откровенность Прасада была почти восхитительна.

– Боятся? Хоть что-то хорошее! – Зара зло усмехнулась. – То есть о выходе из Плеромы никто не думает?

– Конечно, думают. Независимости хотят все. Но люди понимают, что это – опасная мечта, и пока недостижимая. Пока, подчёркиваю.

Лифт остановился у входа в правительственный объём. Первыми вышли двое бойцов со своими «бульдогами», за ними Прасад, следом Зара, а за ней двое замыкающих бойцов.

– Что предлагаете делать? – спросила Зара, шагая по вестибюлю своих апартаментов. – Как выправить положение?

– Подать в отставку. – Прасад ни на миг не задумался над ответом. – Только это и может спасти вашу репутацию. Восстановите местную конституцию. Пусть домены выберут новый Совет, а Совет выберет прайм-админа. С вероятностью процентов 90 выиграет Ллойд. Надеюсь, вы не испортили с ней отношения?

– Она преступница и предстанет перед судом, – отрезала Зара. В раздражении она подумала, что полковник мог бы проявить и побольше преданности Космофлоту. – Значит, в отставку. И это я слышу от эриксианина! Прекрасно, просто прекрасно! Других вариантов нет?

– Другой вариант – заливать и дальше Рианнон кровью. – Прасад отрешённо глядел куда-то в сторону. Он не со мной, поняла Зара. Он с кем-то на связи. – Вы должны быть готовы к прямому неповиновению, – продолжил полковник. – К плевкам в лицо – это буквально. Вас ждут забастовки, бунты, заговоры, покушения. Вы согласны сидеть на штыках?

– А они у меня есть? – Зара с вызовом глянула ему в глаза. – Эти штыки?

– Вы сомневаетесь в моей лояльности? – как будто искренне возмутился Прасад. – Интрагард и экстрагард выполнят даже самые безумные ваши приказы, не сомневайтесь.

– Счастлива это слышать, – холодно сказала Зара. – С кем вы сейчас говорили?

– Э-э… – Самоуверенное выражение немедленно стёрлось с лица Прасада. – С моим помощником. Текущие дела, ничего важного. Прикажете доставить вам лейтенанта Эстевес?

От одного звука этого имени гнев мгновенно оставил Зару. Мысли приняли другое, более приятное направление. Она улыбнулась.

– Да, доставьте Либи ко мне немедленно. Можете идти, полковник.

– Есть, прайм-администратор, – Прасад чётко, по-уставному, кивнул. Вместе с бойцами и их ботами он скрылся за дверью.

Дверь за ними захлопнулась.

Захлопнулась с каким-то странным, сложным щелчком.

Зара даже не сразу поняла, что напугало её в этом звуке… Пока не вспомнила: так щёлкают механические замки.

Что это ещё такое? Её что, заперли?

«Открыть дверь!» – приказала она мысленно. – Открыть дверь! – повторила вслух. Но створки даже не шелохнулись. – Даймон, что с дверью?

– Вы лишены статуса в интрасети Колонии, – откликнулась программа. – У вас нет прав управления дверным механизмом.

Лишена статуса в интрасети Колонии?…

– Бюрократ! – выкрикнула Зара. Она уже ясно понимала, что её обманули и предали – но что-то в ней всё ещё питало глупую надежду.

– Да, док Янг? – раздался равнодушный голос тьюринга у неё в голове.

– Это какая-то ошибка? Что происходит? Почему я лишена статуса?

– Нет, это не ошибка. Вы преступница, док Янг. Вы помещены под домашний арест и скоро предстанете перед судом. Вам запрещено покидать эти полости и вступать в любые контакты.

– Это бунт? Опять? – Голос Зары сорвался на визг. – Я твой прайм-админ! У нас с тобой соглашение!

– Это не бунт, – по-прежнему без выражения проговорил тьюринг. – Я действую в рамках устава Колонии и с полного одобрения овер-коммандера. Я не признаю вас прайм-администратором. Я счёл целесообразным вернуть сигиллу себе. Наше соглашение не соответствовало уставу Рианнон. Я расторгаю его в одностороннем порядке.

Говорить больше не имело смысла. Зара бросилась к двери. Рывком сбросила крышку с пульта аварийного управления, ударила по кнопке… Чистый жест отчаяния. Конечно, дверь была механически заблокирована снаружи. Зара со всего размаха, до боли, грохнула кулаком в её обитый искусственным деревом металл.

Предали. Её предали.

Бюрократ, Прасад, даже отец – все.

Все её великие планы провалились. Всё рухнуло.

Закрыв лицо руками, она бессильно сползла на пол.