ГЛАВА 44

Прошло еще минут двадцать.

Х-р-р-р-р…

Бабах!

На нашей стороне реки поднялся столб разрыва. Не всех корректировщиков ухлопали. Или немцы лупят вслепую? Прошедшие после первого выстрела десять минут убедили меня в правильности этого предположения. Батарея стреляла по площадям, стараясь не влепить случайно по мосту. Вследствие этого большинство снарядов падало в глубине наших позиций. Бойцов там у нас не было, и большого урона это принести не могло. Выпустив около пятидесяти снарядов, немцы прекратили стрельбу.

Зажужжал телефон.

— Слушаю!

— Вижу на дороге немцев. Около двух десятков грузовиков, четыре бронетранспортера.

— Танки есть?

— Нет. В бронетранспортерах установлены минометы. Расчеты готовятся к стрельбе. Вижу нескольких немцев, поднимающихся на холм.

— Продолжай наблюдение.

Положив трубку, я повернулся к телефонисту.

— Сообщи минометчикам: на холм лезут корректировщики. Пусть засадят десятком мин по вершине холма. Рановато немцам там разгуливать.

Ковригин сработал четко, верхушка холма окуталась дымом разрывов. Сразу же после этого снова зажужжал телефон.

— Немцы с холма убегают, вижу нескольких убитых. Пехота с машин слезла, строится на дороге.

Передав на позиции команду готовности к бою, я приник к биноклю. Вот из-за холма, разворачиваясь на ходу в редкую цепь, появились первые наступающие. С нашей стороны пока не прозвучало ни одного выстрела. Минометы тоже молчали. Преодолев первую сотню метров, немцы поравнялись со стоящими на дороге сгоревшими бронетранспортерами. До моего уха донеслись хлопки разрывов. В цепи появились первые бреши — немцы напоролись на минное поле. Мин не было только на середине дороги, вдоль которой через некоторое время и вытянулись все наступающие фрицы. Самое то — сюда и были нацелены наши минометы. Повернувшись к телефонисту, я кивнул ему головой. Тот поднял телефонную трубку и сказал в нее несколько слов.

Снова раздались хлопки минометов. На том берегу заплясали разрывы. И почти тут же ответные мины начали рваться на нашем берегу. Я обернулся к телефонисту.

— Сигнал снайперам: три зеленые ракеты.

Нещадно избиваемые минометами, терзаемые рвущимися под ногами минами, немцы добрались-таки до моста. Но, против моего ожидания, они не бросились на него. В бинокль я видел, как замелькали лопаты: немцы окапывались. На нашем берегу снова заплясали разрывы артиллерийских снарядов. На этот раз немцы били значительно точнее. Или корректировщик шел в цепи, или им все-таки удалось залезть на холм, обманув наш НП и снайперов. Я схватил трубку телефона.

— НП? Вы чего там — уснули все? Кто корректировщиков зевнул?

— Нет на холме никого! Еще машины подходят.

— Сколько?

— Точно не вижу: пыль! Но около десятка есть. И еще моторы слышу.

— Телефонист! Минометчикам скажи: сигнал три.

И бившие по берегу минометы перенесли свой огонь за холм. Я сунул телефонисту трубку.

— Давай, минометчиков корректируй! А то вмажут в белый свет как в копеечку!

Бой на берегу тем временем разгорался. Под прикрытием подбитой техники немцы стали выдвигаться на мост. Со стороны их окопов начали бить пулеметы. Целей они пока не видели и поэтому причесывали все казавшиеся подозрительными места. Наши пулеметы пока не отвечали.

Телефонист сунул мне трубку.

— Что там?

— Еще немцы подходят! Из минометов стреляют только два, остальные почему-то замолчали. Вижу на дороге пыль — танки идут!

— Пехоты там сколько?

— Много! Наши мины падают повсюду, но немцы продолжают прибывать. Сейчас к дороге пойдут!

Так. Немцы изменили тактику. Корректировщики сидят у них в цепи, это уже ясно. Сейчас пехота разведает наши огневые точки, и немецкие пушки по ним вдарят. После этого танки расчистят дорогу и рванут на мост. Где их артиллерия? Судя по рассеиванию снарядов, где-то в глубине позиций противника. Сбить или достать мы их не можем — неизвестно их местоположение.

— Еще пехота подошла! Идут к дороге, с ними четыре танка!

Все, решились на расчистку.

Ну, вот уж хрен!

— В зону поражения вошли?

— Давно уже!

— Телефонист! Саперам команду на фугасы!

Взрыв был слышен даже отсюда…

— Минометам — беглый огонь по дороге за холмом!

Снова НП.

— Командир! На дороге ужас какой-то творится! Грузовики все к черту разнесло! Та пехота, что с танками шла, — вообще не вижу никого!

— А те, что остались?

— В расщелину лезут!

Взрывать? Сейчас они там прячутся. В атаку все равно не пойдут. Танки без пехоты не очень страшны. Но пехота есть на берегу… Однако же до этого берега машинам еще дойти нужно. А там мины стоят…

— НП? За танками смотреть!

Огонь со стороны немцев существенно ослаб. Минометы с бронетранспортеров стрелять перестали: то ли снайперы постарались, то ли фугасами накрыло. Неважно. Главное — заткнулись. Еще стреляла артиллерия, пытаясь нащупать минометы, но толку с этого пока было немного. Что сделают немцы?

— НП? Потери немцев?

— Грузовики разбиты, многие горят. Всего машин десять. По пехоте… тут трудно сказать, но человек двести точняк хлопнули.

Ага, и на дороге их с полсотни только на минах легло и минометами выбито. Еще и раненых приплюсовать — считай, батальону кирдык почти пришел. Машины разбиты, значит, подкрепления быстро не доставить. Если еще и моряки сработают как надо… Сколько немцев сидит в расщелине? Сотня? Меньше или больше? А на берегу? Хватит их для прорыва? Им ведь еще через мост идти. А тем, что в расщелине сидят, надо еще до берега добраться. Между прочим, тоже по минам идти придется. Нет, не пойдут они сейчас. Немцы знают, что где-то здесь стоит танк и пулеметы в засаде. Пока что не видно никаких успехов от работы немецкой артиллерии. Нет, не совсем же они дураки, чтобы лезть вперед на неподавленную оборону.

Бой завис, если так можно сказать. Еще стреляли немецкие пушки, били из окопов пулеметы. В ходе боя наступил перелом. Не чувствовалось среди немцев напора. Они еще стреляли, копали укрепления. Но я понимал: сейчас они в атаку не пойдут.

Снова телефон.

— НП? Что там у вас нового?

— Один танк подорвался. Остальные отошли метров на сто и остановились у дороги.

— Что с пехотой?

— Сидят в расщелине.

— Подкрепления больше не было?

— Нет, из тыла никто не подходил. Движения по дороге не наблюдаю.

Так будут немцы наступать или нет? Имеющихся сил для этого недостаточно. А подкрепления что-то не видать. Или это уже морячки подсуетились? Не рано ли? Я повернулся к телефонистам.

— Минометчикам: прекратить огонь, сменить позицию.

Стрельба с нашей стороны практически затихла. Перестали стрелять и немцы. Только пушки бухали время от времени.

Зуммер телефона!

— Командир, немцы отходят от реки!

— Телефонисты, передать всем: воздушная тревога!

Наш берег совсем затих. В тягостном ожидании прошло минут двадцать. Не ошибся ли я, предполагая воздушный налет?

Нет! На горизонте появились черные точки. Одна, две, три… девять. Здорово же немцы на нас обиделись!

— Телефонисты! Всем пулеметам, кроме тех, что на переднем крае, огонь по самолетам. Не дать им прицельно отбомбиться. Танкистам покинуть танк — и в укрытие! Танк — мишень, его будут выбивать в первую очередь.

И небо рухнуло на наши головы…

Поднимаясь с колен, я выплевывал изо рта невесть как попавший туда песок. По моим внутренним ощущениям, нас бомбили не меньше часа. Хотя на самом деле налет вряд ли продолжался более десяти минут. Я выглянул из окопа.

Танку не повезло. В него попали как минимум дважды. Теперь на его месте чадным дымом полыхал костер. Что там горело, сам танк или маскировка — отсюда было уже не разглядеть.

— Телефонисты! Что там у нас со связью?

— Частично цела.

— Частично — это как?

— Отвечают не все.

— Выясните у тех, кто отвечает: потери и наличие личного состава. Если есть обрывы — исправить.

Вся площадка перед мостом напоминала собой фрагмент лунного пейзажа. Подбитые немецкие танки тоже огребли от своей авиации и были годны разве что на металлолом. Несколько бомб упали в реку. Мосту тоже досталось. Фугаска пробила настил и взорвалась в реке, отчего его слегка перекособочило. Отлично! Значит, больше фрицы авиацию не вызовут. Еще одна такая «удачная» штурмовка — и мост можно будет списать в архив. Подобный сюрприз им явно не нужен.

— Товарищ командир!

— Слушаю.

— Разбито одно орудие — сорокапятка, два пулемета. Восемь человек убитых, одиннадцать ранено. Трое из них тяжело.

— Тяжелых в деревню. Там вроде бы подвалы были. Попробуйте спрятать их там. Не думаю, что это последний налет. Связь с НП есть?

— Есть.

— Давайте их сюда.

— Слушаю!

— Это Леонов. Как там у вас обстановка?

— К немцам подходит подкрепление. Идут по дороге пешком. Дойдя до места, скрываются в расщелине. Хождения по дороге нет, никого не видно.

— Сколько всего подошло?

— До роты.

— Добро. Смотрите там. Телефонист, сапера давай. Сапельников? Как там у тебя?

— Нормально, командир. Двоих зацепило, остались в строю.

— Похоже, пора расщелину рвать. Немцы туда так и прут.

— Ну, пора так пора. Сейчас сделаем. Уши затыкайте на всякий случай.

Я прижал к глазам бинокль.

Тихо. В поле зрения были видны выглядывающие из окопов немцы. Переведя бинокль на расщелину, я увидел, как и оттуда тоже выглядывают головы в касках. Значит, они уже дошли до этого края. Вот один из них выскользнул из-за укрытия и, прижимаясь к земле, двинулся в сторону окопов. Они накапливаются для удара. Да, действительно пора. Взрыва все не было.

— Телефонист! Сапера давай!

— Рядовой Барагинов слушает.

— А где младший лейтенант? Взрыва почему нет?

— Линия перебита. Он пошел обрыв искать.

— Отчего сам? Других никого не нашлось?

— Он сказал, что знает, где линия проложена. Другим, сказал, не найти.

— Телефонисты! Передать по постам: никому не стрелять!

Прижав к глазам бинокль, я нашел окопчик саперов. Где там лейтенант? Вон он, ползет. Куда ж его черти несут? Ведь на глазах у немцев скоро будет! Подхватив СВТ, я кубарем выкатился из окопа. Первые метров двести удалось пробежать относительно спокойно. По-видимому, одинокий русский солдат мало кого интересовал на том берегу. А уж тратить на меня снаряды — и вовсе выглядело бы верхом расточительства. Потом везение кончилось. Где-то со стороны немцев хлопнул одиночный выстрел, и пуля подняла песок в паре метров от меня. Ну, если у вас все там такие стрелки, то можно спокойно возвращаться назад. Словно желая опровергнуть мои заблуждения, следующая пуля взбила песок почти под ногами. Пришлось попрыгать из стороны в сторону. Это вызвало злобный гогот со стороны немцев. Его было слышно даже на нашем берегу. Смех — это хрен с ним, но вот вместе со смехом с того берега прилетели еще и пули. А это было уже не так весело. Вот и выбранная позиция — разбитый бомбежкой и снарядами большой дом. Около него был выкопан окоп, прыгая в который, я чуть не споткнулся о лежащего на дне красноармейца. Беглый взгляд — убит. Увы, не всех мы посчитали правильно. Переведя дух, я подобрался к краю окопа и поглядел в оптику. Немцы еще продолжали хохотать, время от времени постреливая в мою сторону. А где сапер? Не вижу его. Значит, уже на берег выполз. Бли-и-и-н! Бомба, упавшая в реку! Наверное, взрывом повредило провода. Смотрим в оптику на немецкий окоп. Кто из них смотрит на реку? Пока никто. Хотя нет — вон один насторожился. Шею вытянул, присматривается. Нехорошо отделяться от коллектива. Все на меня смотрят, а ты в сторону таращишься. Я что, зря тут перед вами клоуна изображал? Пуля ударила немца чуток пониже лба. Слетевшая каска взметнулась в воздух, а любопытный исчез в окопе. Гогот тут же прекратился, и немцы лупанули по мне аж с полутора десятка стволов. Перебегаем левее, туда вроде не стреляет никто. Высовываем голову. Тихо? Тихо, сюда не смотрят. Кто у нас там самый любопытный на этот раз? Любопытных не оказалось, зато оказались упертые. Припав к пулемету, коренастый немец ожесточенно долбил из него по моей прошлой позиции. Эдак ты мне тут яму выкопаешь… пулями. А зачем мне здесь лишняя яма? И так хватает. Вторым выстрелом пулеметчика удалось свалить. По прямой до немецких окопов было менее двухсот метров. И пока немцы очухались, я успел зацепить еще одного. На этот раз по мне начали стрелять едва ли не все, кто в этих окопах сидел. Обождав минутку, повторяем фокус со сменой позиции. Неудачно. Высунуть голову здесь тоже не получилось. Пришлось, маскируясь за развалинами, отползти еще левее метров на двадцать. Тут уже получалось выглянуть. Взгляд в оптику — кто смотрит на берег? Есть такой, и даже не один. И не только смотрит, но еще и стреляет куда-то. Впрочем, куда они стреляли, понятно было и без подсказок. Сменив обойму в винтовке, я лупанул по этим стрелкам. Одного обидел сразу, второй и третий некоторое время не могли понять, чего же от них хотят. После того как один непонятливый кувыркнулся на дно окопа, третий врубился и повернул ствол в мою сторону. Раньше это делать надо было, лопух! Готов… Свалившись в яму, перезаряжаю винтовку. Долго я еще так бегать перед ними буду? Эдак и свалиться скоро могу. Не мальчик, чай, не восемнадцать лет. Перекат в сторону, еще один. Подвал разрушенного дома. В сторону моста смотрит отдушина. Хорошо! Выставляем в нее винтовку. Немцы уже вообще обнаглели. Вон один из них бежит по мосту. Бежал… Пока они не засекли мое новое место, я успел свалить еще одного. Тот тоже непонятно зачем пялился в сторону реки. Пересиживаю под стеной очередной приступ ярости противника. Опа! Всерьез обиделись! За стеной гулко рванул снаряд. Такими темпами меня здесь надолго не хватит. Нельзя же в одиночку воевать с батальоном немцев. Да и патронов осталось не так чтобы до хрена. Отстреляв полтора десятка патронов, удалось завалить еще одного шибко любопытного. После чего до немцев наконец дошло, и они попрятали головы в окопы. Однако на артиллеристах это никак не сказалось, и снаряды по-прежнему продолжали долбить многострадальные развалины. Когда же это наконец кончится?

Хренак! Долбануло весьма основательно. Высунув голову в отдушину, я увидел клубящееся над расщелиной облако дыма и пыли. Дополз-таки сапер…

— На связи Первый. Доложите обстановку и ход выполнения задания.

— У аппарата Седьмой. Объект обнаружен, но с его изъятием возникли неожиданные трудности.

— Что еще?

— Объект располагает письменным указанием командования, запрещающим его смещение или отстранение от выполнения поставленной ему задачи.

— Что за ерунда, Седьмой? Моих полномочий для этого недостаточно?

— Приказ отдан Военным советом армии.

— Даже так? Вы этот приказ видели своими глазами?

— И даже в руках держал.

— Кто подписал?

— Абросимов.

— Хм…

— Объект окружен солдатами-штрафниками, которые выполнят любой его приказ, поэтому изъятие силой ни к чему хорошему бы не привело.

— Вот что… задание ваше остается прежним. Но порядок исполнения мы изменим. Обратитесь в штаб дивизии, они выделят вам роту. Для прикрытия на завершающей фазе операции. Командование переходит к Четвертому.

— К Га… виноват! А он… здесь?

— И давно. Соответствующее указание он получит.