ГЛАВА 18
…Солнце жарило с утра так, будто намеревалось испечь нас заживо. Камни стены за несколько дней жары нагрелись, и прижиматься к ней плечами было вовсе некомфортно. Однако же делать было нечего: вид из окна открывался очень даже неплохой — просматривалась вся улица. Пришлось снять разгрузки и бронежилеты, чтобы подобраться к дому поближе. Теперь мы стояли всего в десяти метрах от него. И что? Хоть в десяти километрах, итог тот же. Не успеть…
В доме сидел давно разыскиваемый всеми нами (да и вообще всеми федералами) местный амир — Саид. В принципе, ушлые ребята из контрразведки давно подозревали, что он скрывается где-то в этом селе. Но он был волк стреляный и днем на улицу не вылезал. А ночью в селе его искать было без мазы. Вот и приходилось рассчитывать на изворотливость контрразведчиков. Которые по им одним известным признакам пытались вычислить его убежище. Вот уже несколько раз мы выезжали на адресные проверки. И каждый раз — облом! Нет, один схрон мы нашли-таки. Только был он пуст. Клиент покинул его не так давно, чайник на столе еще не успел окончательно остыть.
Значит, он, скотина, где-то здесь. Не уходит, хотя и может. Что-то держит его в селе. Хотя, откровенно говоря, он умудрился задолбать не только нас. Местные ребята, те, что нам помогали, тоже не испытывают к нему братской любви. Да, единоверец, да, местный. Но крайне жестокий человек, иногда — так совершенно попусту. Так что и местным он тоже нравился далеко не всем. А этот дом…
Только вчера мы в нем пили чай. Хозяин дома, местный участковый Ильяс Ходжаев, с гордостью показывал нам своего маленького сына.
— Смотри, брат, какой он сильный! Как меня за палец хватает! Вот увидишь — вырастет, всех нас за пояс заткнет!
— Ну, к тому времени я уже буду шестидесятилетним стариком, так что и неудивительно.
— Какой старик в шестьдесят лет?! Что ты говоришь? У нас в этом возрасте люди как скалы! Крепкие!
— Так то у вас… А я в Москве живу.
— Так сюда приезжай! Жену бери, детей. Что, хочешь сказать, мы тут дом не найдем? Работы для тебя не найдем?
— Ну уж за работу-то я спокоен… Тут еще пахать — не перепахать…
— Да… — Ильяс несколько погрустнел. — Но так ведь тоже не всегда будет? Ведь правда?
— Ну а для чего ж мы тут тогда все горбатимся?
— И то верно!
Малыш надулся и собрался зареветь.
— Смотри, не нравится ему что-то! Вон как губы надул!
— Ничего-ничего! Вот мы ему сейчас соску дадим…
— Пустышку.
— Что?
— Соска — это когда в ней чего-то есть. А когда она пустая, без еды — то это пустышка.
— Во как?
— А ты думал? У меня их вон уже сколько, так что эти тонкости я знаю…
А теперь мы стоим в десяти шагах от дома Ильяса…
Саида заметили местные, когда он шел по улице. Кто-то из них дал знать об этом в милицию, те — нам, и вскоре машины уже перекрыли улицу со всех сторон. Амир, судя по всему, собирался делать отсюда ноги — на площади его ждал автомобиль. А может, и получить чего хотел. Или передать. Кто знает? Заметив разворачивающиеся «УАЗы», водитель автомашины стартанул с места, не дожидаясь Саида. Далеко, правда, не уехал. На повороте его занесло, и он со всей дури боднул в борт БТР. Так для него поездка и закончилась. Обалдевшего, его вынули из сплющенной «шестерки» и обшмонали. Забрали пистолет и две гранаты.
Амир же припустил вверх по улице. На ходу он врезал из автомата по нам. Стрелок он оказался неважный, и все ограничилось разбитыми стеклами и продырявленными заборами. Потом у него заклинило автомат. И неудивительно. «Борз» хорош только для того, чтобы засыпать пулями коридор при бандитском налете. Как оружие для боя он совершенно непригоден. Зато его можно таскать хоть под пиджаком. Бросив автомат, Саид заскочил в первый попавшийся дом. И взял в заложники жену и сына Ильяса. Оружия у него больше не оказалось, и он приставил нож к горлу мальчика.
Ильяса не оказалось дома, он был на работе. А то, боюсь, Саиду этот фокус не удался бы. Его бы просто порвали в клочья, он сам был весьма некрупного сложения, так что хозяин дома, легко поднимавший двухпудовую гирю, без затей сломал бы его об коленку.
А сейчас он стоял рядом с нами и бессильно сжимал и разжимал могучие кулаки.
— Эй, там, на улице!
Надо же… голос прорезался у мерзавца. Саид наконец вышел на контакт.
— Чего тебе? — откликнулся Палыч. В этой операции он был за старшего.
— У меня тут два заложника!
— Знаем.
— Пусть хозяин дома придет. Поговорить надо. Один и без оружия!
Ильяс вытащил из кобуры пистолет, бросил его на землю. Повесил на забор разгрузку и автомат и пошел к дому.
— Эй, руки подними! И рубашку сними!
Он остановился. Снял рубашку — на солнце заиграли рельефные мускулы.
— Повернись!
Ходжаев повернулся. В одну сторону, в другую…
— Так и иди, рук не опускать!
Он скрылся за дверью. Прошла минута, другая… Стукнула дверь, и на пороге появился Ильяс. Постоял несколько секунд, щурясь от яркого солнца, и шагнул в нашу сторону. Сделав три шага, он остановился.
— Сергеич! Подойди сюда!
— Давай, — толкнул меня Палыч в плечо. — Иди, выясни, чего там?
Я подошел ближе. На окне шевельнулась занавеска. Ага, вот он где! Или не он? Стрелять нельзя…
— Ну, что там?
— Он Мадину на пол положил, сам сверху сидит. Сына в руках держит, нож к горлу приставил.
— Чего ему надо?
— Требует автомат и две гранаты. Машину. Я за руль должен сесть. Он сзади сядет, с гранатами в руках. С ним Мадина с ребенком пойдет. Я его должен за село вывезти, там он нас отпустит и уедет уже сам.
— Ты ему веришь?
Ильяс покосился на окно. Пошлепал губами. Ясно, Саид нас слышит.
— Верю. Он поклялся.
— Так… Я должен командиру сообщить. Ты как?
— Я тут стоять должен. Пока оружие не принесешь.
Я свернул за угол, и ребята обступили меня.
— Ну?
В нескольких словах я рассказал обо всем. Палыч покачал головой.
— Врет он. Мы его выпустим, и он уедет. Потом убьет Ильяса и его жену с ребенком. Клятвам его верить нельзя, он ваххабит, они для него хуже неверных.
— Да это и так ясно. Что делать-то будем?
— Делать будем так…
Скрипнув тормозами, побитая «девятка» остановилась напротив ворот. Двигатель ее продолжал работать. Открыв дверь, я вылез на улицу. Достал из машины АКСУ, два магазина и две гранаты. Взял автомат в одну руку, гранаты и магазины в другую и зашагал к дому.
— Стой! Пусть он у тебя оружие возьмет.
Ильяс протянул мне сильные, но сейчас дрожащие руки.
— Держи, — я протянул ему автомат и магазины. — Это автомат, что он просил.
Ходжаев кивнул головой.
— А это, — протянул я ему обе гранаты. — Соски…
В глазах Ильяса мелькнуло понимание.
— Эй, — раздалось из окна. — Пусть он из автомата выстрелит!
Ходжаев отступил от меня на шаг. Вставил магазин, передернул затвор и выстрелил в стену дома напротив. От стены полетела пыль и осколки камней, а по земле запрыгали стреляные гильзы.
— Хорошо! Теперь гранату пусть бросит!
— Куда? Тут люди вокруг!
— Вон, в сарай пускай бросает!
— Сейчас, обожди, я внутрь гляну, может, там кто прячется? — я подошел к сараю, открыл дверь и заглянул внутрь. — Нормально, нет никого. Пусть кидает, только я в сторону отойду.
Дождавшись моего отхода, Ходжаев выдернул чеку и запустил гранату в открытую дверь.
Бабах!
Сарай словно бы подпрыгнул, изо всех щелей пополз дым.
— Хорошо! Иди сюда!
Ильяс повернулся и скрылся за дверью.
Я перевел дух. Из-за стены мне ободряюще показал большой палец Виктор. Это он подобрался к сараю и одновременно с Ходжаевым забросил в него свою гранату. Через окно. Ибо лишенная капсюля-детонатора граната Ходжаева взорваться не могла. Оставалось надеяться на то, что Ильяс понял меня правильно. Соска — пустышка — не рванет… Понял ли он меня?
Как выяснилось, да, и очень хорошо. Стоило Саиду взять в руки гранату, как он тут же выдернул чеку и, держа гранату в руке, приказал всем выходить из дома. Это было его последнее осмысленное деяние. Мощным рывком Ходжаев свернул ему шею. То-то же, наверное, успел удивиться покойный амир…
Историю эту я рассказывал не единожды. Но здесь ее знал только один человек…
Немцы рухнули, как подкошенные. Условный рефлекс, знаете ли… А вот встать суждено было уже не всем. У меня тоже рефлекс сработал — сразу за пистолеты хвататься. Да и из окна, прикрывая мой отход, от всей души долбанул пулемет. Граната, естественно, не взорвалась, да и с какой стати-то? Детонатора в ней не было. Сунув пустые пистолеты в кобуру, я катнулся вперед, на ходу подхватывая собственное вооружение.
