Глава 27
Неизвестная планета из галактики Запретных территорий.
Рано утром, компания, ночевавшая у озера, двинулась в обратный путь. Дорога назад заняла гораздо меньше времени благодаря уже прорубленному ходу в непролазном лесу.
У Ида из головы не выходила картинка образа его спасителя. Он его действительно видел, но ведь этот спаситель не мог же быть, им самим. Возможно это галлюцинации, связанные с ударом головы. Но рыба с глазами, как у мамы, ему же не привиделась. Это ведь точно было ещё до того, как он ударился головой. Или все жё это ему только кажется? Ид потрогал шишку на голове. Она стала значительно меньше, и гораздо меньше болела, чем вчера.
Леонтий и компания вернулись к своим, ещё до того, как солнце встало в зенит. Выходя из леса, Тэсия заметила Лидию, и бросилась со всех ног к ней, — Мама, мамочка, а знаешь, что мы нашли?
Лидия, заметив дочку, кинулась ей навстречу. — Господи, ну, где же вы были? Мы из-за вас всю ночь не спали. Вы же обещали, что вернетесь до захода солнца? Тэсия, с тобой всё нормально, ты цела? А у нас тут такое было, — Лидия судорожно и крепко обняла дочку.
— А что собственно у вас произошло? — озабоченно спросил подошедший Леонтий.
— Те, кого ты вчера утром прогнал, вернулись сюда обратно, уже под вечер. Они угрожали нам ножом, и порезали отца Дариона, правда несильно. Он такой смелый, и не побоялся встать на нашу защиту, а вот человеку Хильдебальда сильно досталось.
— Где они? — проревел Хильдебальд.
— Тот, которого вы Триром зовете, — не знаю, они ещё вчера ушли. А ваш человек лежит там, в пещере с отцом Дарионом. Да там сейчас все сидят, почти никто не выходят — боятся.
— Странно, а откуда у них нож? — пробормотал вслух Леонтий.
Все устремились в пещеру. Вернувшихся встретили с громадным вздохом облегчения. Неро бросился к матери. Мама сидела, прислонившись к стене, и выглядела очень измождённой.
— Мама, мама, ты что, ранена? — испуганно спросил её Неро.
— Нет, нет сынок, — просто что-то нездоровится. Голова вот что-то часто стала болеть. Скоро пройдет.
Тем временем, все столпились вокруг лежащего вандала и священника. — Отец Дарион, как вы? — участливо спросил Леонтий. — Говорят, вы вчера были героем?
— Бросьте шутить Леонтий. Настоящий герой, — это вот он, — священник кивнул на лежащего вандала, — а мне досталось за компанию. Да и то пустяки. Так, две царапины, — священник приподнялся и сел.
— Солдат, ты как? — участливо спросил Хильдебальд, наклонившись к раненому.
— Да, вот командир, как-то так.
— Тебе говорить не тяжело? Расскажи, что тут произошло.
Солдат закашлялся. — Утром, как вы и приказали, я отправился вслед за Триром, чтобы проследить за ним.
Хильдебальд повернул голову, Леонтий смотрел на него. — Расстройство у него говоришь было? — зло прищурился римлянин.
— А ты хотел, чтобы я на весь лагерь прокричал, что я хочу сделать?
Леонтий скривился в усмешке. Хильдебальд повернулся к раненому. — Ну, говори, что было дальше?
— Сначала они пошли к тому месту, когда они готовили себе еду, а потом они ещё два часа плутали, пока, наконец, не вышли к какому-то маленькому озерцу, скрытому между скал. Там в одной из них есть пещера. Вот там они и остановились.
— Видимо это в другой стороне от нас, — сказал нахмурившись Хильдебальд. — Видать здесь есть не одно скрытое озеро. Ну и что дальше?
— А потом я вернулся назад в лагерь, и начал ждать вас. Солдат закашлялся, — а можно мне воды?
— Да, сейчас. Принесите же, кто-нибудь воды, — скомандовал Леонтий. Раненый продолжал. — Вот я и вернулся в лагерь, а они внезапно появились вечером, все четверо. А нас в лагере мужчин — я, священник, этот раб, да эти трое музыкантов. Трир сказал, что они что-то забыли наверху, они поднимутся, заберут и тихо уйдут, и что ему не надо скандала.
Когда они спустились, у них у всех в руках были ножи. Они схватили двух танцовщиц, но одна смогла вырваться, а вот второй они приставили к горлу нож, и сказали, что заберут её с собой. Я вступился за неё, и мне хотел помочь священник. Но у меня, кроме палки ничего не было, а у них ножи, и их было четверо. Потом они ушли.
Леонтий, повернулся и глазами начал искать Ида. Ид инстинктивно почувствовал, что сейчас произойдет, что-то очень для него неприятное и хотел незаметно скрыться, но было уже поздно.
— Эй, зеленокожий, а ну быстро, подойди ко мне. Ид послушно подошёл к Леонтию.
— Смотри мне в глаза, и отвечай. Те ножи, что ты нам дал, — они ведь там были не последние? Ты же знал, что наверху есть еще, ведь так?
— Да, — испуганно ответил Ид.
— Так почему, ты тогда спокойно смотрел, как мы тут разыгрываем эти ножи и не сказал, что там есть ещё?
Леонтий выходил из себя, и начал надвигаться на Ида, и мальчик инстинктивно попятился назад.
— Я боялся, что если у вас всех окажутся ножи, вы тогда перебьёте друг друга. Вам же нужно было только для еды и охоты, и вот теперь они у вас есть.
— Боялся он. Леонтий гремел. — Вот то, что ты боялся, — именно то, и произошло. А если бы ты сказал мне об этом раньше, — то мы бы спрятали остальное понадёжней, и они сейчас бы были у тех, у кого они должны были быть.
Леонтий замахнулся, а маленький талан сжался и закрыл лицо руками, но римлянин в последний момент сдержал себя.
Священник подал голос, — У них в руках был только один ящик. Они очень спешили. Мы говорили им, что вы должны были скоро вернуться.
Тем временем, Цэрэн растолкала всех и присела рядом с раненым, осматривая его раны. Потом поднялась, что-то сказала, и вышла из пещеры.
— Что она сказала? — спросил Хильдебальд у Эрдэнэ.
— Он потерял много крови, и если ему не приготовить что-нибудь восстановительного, а также не остановить заражение, — то он уже не увидит завтрашний восход солнца. Она сейчас пошла за травами, а вам нужно найти что-то в виде котелка, в котором она приготовит на огне снадобье.
Хильдебальд повернулся к Иду, — там наверху, есть что-нибудь такое подобное?
— Не знаю. Надо посмотреть. Ида ещё трясло от страха.
Леонтий повернулся к Хильдебальду, — Ну, теперь ты понимаешь, что нам точно надо отсюда уходить? Теперь, когда мы будем покидать это место, — всегда будет риск, что Трир придёт именно в этот момент. И теперь он вооружён.
Хильдебальд согласился, — Да, нам надо перебираться к озеру. Мы туда переправим всех женщин и детей. А ночью я со своими людьми пойду, и лично перережу глотку Триру и его прихвостням.
— Я рад, что мы понимаем друг друга, — довольно кивнул Леонтий. — Теперь надо подняться всем наверх, и вытащить оттуда всё, что нам может понадобиться. Берём все, что увидим. Пустые ящики, полные, берём и спускаем всё. Там у озера со всем разберемся. Все, что можно оторвать и может нам пригодиться, — берём, даже не задумываемся.
— Ты, зеленокожий, — Леонтий гневно посмотрел на Ида — идёшь с нами, и покажешь, что там есть. Может, есть ещё какие-то тайники на этом твоем корабле. Но сначала, мы должны найти, что-то вроде котелка. Мы должны помочь этому храброму малому. Он вступился за моих женщин. А я добро помню и помню всех, кто мне его сделал.
В течение ближайших нескольких часов, сверху было спущено всё, что могли там найти. Иду, стоило неимоверных усилий убедить всех, чтобы в запале не начали ломать модуль, потому что он их единственная возможность улететь отсюда. В ящиках нашлось нечто подобное, что можно было назвать полусферой, которую приспособили под котелок. Цэрэн приготовила в нём на огне какой-то неведомый отвар из трав. Она вынула оттуда размякшие соцветия, и, сделав из них кашицу, намазала её на раны вандала.
Хильдебальд все это время сидел, неотрывно следя за манипуляциями старухи. Он постоянно теребил Эрдэнэ, требуя объяснить ему, что именно сейчас делает старуха. В какой-то момент, девочка ответила, что бабушке уже надоели его глупые вопросы, и лучше будет, если он закроет рот, и не будет мешать.
Цэрэн хотела также смазать и раны священника, однако отец Дарион заголосил во весь голос, шарахаясь от шаманки, — Уйди от меня, старуха, не приближайся ко мне, я сам намажусь. А лучше просто помолюсь Всевышнему, и он принесёт мне избавление от ран.
Цэрэн махнула на него рукой, и, взяв котелок с оставшимся напитком, подошла к Луцинии и Неро. Старуха дала мальчику котелок в руки. — Пусть пьёт, до конца. Голова болеть не будет.
Луциния с испугом смотрела на старуху с безумными глазами, которую она и так побаивалась, а после предостережений отца Дариона, — так и вовсе, боялась к ней близко приближаться.
Неро сжал руку матери. — Мама, пей, пей. Она не обманет. Она говорит, что голова перестанет болеть.
Луциния взяла котелок усталыми руками и слегка отпила отвар, при этом, неотрывно глядя на старуху. Напиток был очень горьким и противным, и она, морщась, чуть отстранила его, от себя. Старуха склонилась над ней, и силой ей влила остатки жидкости, да так, что котелок при этом, стукнул Луцинию по зубам.
Старуха улыбнулась, одобрительно покачав головой. Потом забрала котелок из её рук, протерла его внутренность своим рукавом, и утащила с собой. Потом она подошла к раненому вандалу и села рядом с ним, взяв его руку, и начала что-то тихо говорить себе, под нос.
— А сейчас, что она делает? — спросил Хильдебальд у Эрдэнэ.
— А это она отгоняет от него злых духов.
Священник перекрестился. — Господи, прости этим невежам их безумие, и снизошли благодать твою и исцеление этому отважному юноше. Молю тебя Господи, не оставь нас в эту трудную минуту, пусть мы и заслужили все эти муки и лишения, что претерпеваем сейчас.
Цэрэн встала и, сказав что — то внучке, вышла из пещеры.
— Почему она уходит? Что она сказала? — Хильдебальд бросился к девочке.
— Она сказала, что она сделала всё, что могла, и её присутствие здесь уже не нужно, и у неё есть свои дела. А ему она уже не поможет. Всё зависит от духов и воли неба. И ещё сказала, что нам надо отсюда уходить к озеру. Здесь больше нечего делать, если конечно, мы не хотим, чтоб те злые люди, еще раз сюда пришли.
Через час колонна переселенцев, с носилками, на которых лежал раненый вандал, отправилась к озеру. В пути их застал сильный ливень, начавшийся резко и внезапно, и это затруднило, и без того медленный ход колонны. Неро шел с мамой, в конце колонны, поддерживая её с одной стороны, а с другой стороны шел Самакс.
Мэчесса шедшая впереди, то и дело, оборачивалась, и кидала ненавидящие взгляды в сторону Луцинии, и шептала Абебе. — Нет, ты только посмотри, как она закрутила ему мозги. То у неё болит голова, то нет, а этот дурачок, так и скачет, вокруг неё. Схватила мужика в оборот и не отпускает от себя. Я тебе давно об этом говорю. Хитрая она, понимает, что сейчас надо иметь надежного мужика рядом, который сможет в случае чего, тебя защитить. А то, смотри, сколько здесь здоровых мужиков. Думаешь, когда всё успокоится, — они не вспомнят про нас? Ага, размечталась. Думаешь ту актрисочку, они просто так взяли с собой? Уверяю тебя подруга, она не только готовить им будет. Да-да, не смотри на меня такими глазами. Я ещё прекрасно помню, как с нами обращались до того, как мы попали в дом к Леонтию. Да, к хорошему привыкаешь быстро, подруга. Вот и ты, смотрю, совсем забыла об этом.
А этой дряни ещё повезло, что маленькой девочкой, она попала к родителям хозяина. Они ей всегда благоволили. Вот и сынка своего, она же не от черного кобеля родила. Поди знай, кто настоящий отец её ублюдка. Но точно не из рабов. Может, поэтому и ручки свои, тяжелой работой в полях она никогда не напрягала. Нас-то, всегда таскали, на любую работу.
Я тебе точно говорю. Сейчас надо за мужика крепко цепляться и держаться за него из-за всех сил. Время сейчас такое. А эта мерзавка, моего Самакса решила себе забрать. Но он не достанется ей, пусть даже не надеется. Ну и ты тоже, Абеба, рот долго не разевай, — бери и хватай Хайле. Не смотри, что он простоват, зато погляди, как он на тебя засматривается. Будет у тебя послушным, как собачонка. А то, потом — не ты будешь выбирать, а тебя выберут, и слова твоего даже не спросят.
Ид тоже шел в самом конце, рядом с Неро, благоразумно решив, что лучше, не попадаться сейчас Леонтию на глаза. — А я, наверное, знаю, отчего у твоей мамы, эти головные боли. Это все из-за аварии. Оттого, что она слишком резко вышла из состояния сна.
— А это опасно? — с тревогой спросил Неро.
— Я не знаю, — Ид пожал плечами и вздохнул. — А мои родители даже не знают, что со мной. Наверное, считают, что я погиб.
Неро схватил его за руку. — Не думай так. Ведь они же любят тебя и, не могут, вот так взять, и перестать тебя искать. Они обязательно тебя найдут.
— Эх, Неро, — Ид тяжело вздохнул, — если б, ты только понимал, — какая она бесконечная, эта вселенная, то ты бы так не говорил.
— Но мы же как-то попали сюда, — значит и они найдут способ, как сюда добраться, — убежденно сказал Неро.
— Да, наверное, — сокрушенно кивнул головой Ид.
Лисипп идущий впереди и несущий носилки, окликнул Леонтия.
— Хозяин?
— Чего тебе?
— А ты под ноги смотри?
— Ну и?
— Следы остаются.
— О, чёрт. Всем стоять. — Хильдебальд, — он окликнул, ушедшего вперед, вандала. Тот развернулся.
— Вандал, мы оставляем за собой следы.
Хильдебальд присмотрелся, — Да, прямо указатели для Трира.
— Тогда знаешь что, — скомандовал Леонтий, — ты тогда веди людей к озеру, а мы с Лисиппом постараемся немножко прибраться за собой.
— Хорошо, Леонтий.
Дождь через некоторое время закончился также резко, как и начался. Через час колонисты вышли на берег озера.
— Мама, мама, ну смотри — как же здесь здорово! Я ж тебе говорила, а ты мне не верила, — прыгала вокруг Лидии, Тэсия.
— Ну да, красиво. Только где мы здесь будем от дождей прятаться? Я до сих пор вся мокрая.
— Зато, здесь мы в безопасности, уважаемая Лидия, — сказал подошедший священник. — Никто нас здесь не найдет. В этом лесу можно только заблудиться, а вот что-то найти — это вряд ли.
— Ну, это тем, кто не умеет читать лес, и все его секреты, — парировал священника Хильдебальд, упавший на песок. — Поверьте, для опытного охотника всё, что мы наследили, — это открытая книга.
Священник замер.
— Да вы не переживайте больно, — ухмыльнулся вандал. — Я же сказал — для опытного охотника, а Трир и его негодяи, в лесу ориентируются, не лучше вашего. Они, хвала Свянтовиду — моряки. Хотя, по правде сказать, я бы тоже сюда дорогу, не сразу бы нашел.
Священник, восхищенно застыл при виде того места, в котором они очутились, что даже не обратил внимания на упоминание языческого божества, из уст вандала. — Воистину, божья благодать.
— Это да, но чтоб не нарушать эту благодать, нам придется кое-кому укоротить ручки. Хильдебальд устал и был мрачен.
Священник нахмурился, — Надеюсь, вы не собираетесь делать то, о чем я сейчас подумал?
— Вы всё правильно меня поняли, святой отец. Разве вы готовы простить покушение на вас?
— Он действовал, вследствие помутнения рассудка, в связи со всеми событиями, что произошло со всеми нами, в последние дни. Я удивляюсь, как я сам, не тронулся умом, хотя я и был очень близок к этому. Поэтому, я и благодарю Господа нашего, за то, что помог мне очистить мой разум. На все его воля. Значит и мне, суждено было пройти, через эти испытания.
Хильдебальд усмехнулся. — Ну, у вас свои Боги, а у меня свои.
Дарион в ужасе перекрестился.
Вандал взял палочку на песке и разломал её пополам. — Тем более, у меня к Триру уже накопилось много вопросов. Он, и до нашего прибытия сюда, уже порядком насовершал, не самых благостных поступков. Так что я бы не беспокоился о его рассудке. Всё у него в этом плане нормально.
Дарион решил сменить мрачную тему. — Ну, а как там, наш бедный храбрец? — с участием спросил он.
— Ничего, держится пока. Хотя видно, что наш переход дался ему очень трудно. Пойду, попрошу старуху, чтоб она ещё раз его осмотрела.
— А что вы делаете? — Эрдэнэ подбежала, к сидящим на песке Иду, Неро и Промиусу и упала на колени.
— Это не девчачье дело, — буркнул Промиус.
— Что значит не девчачье? — обиженно протянула она.
— Промиус говорит, — ответил за друга Неро, — что он попросил у отца, чтобы ему тоже дали нож, потому что их теперь хватает на всех мужчин, но отец сказал, что пока не пришел Леонтий, он ничего решать не будет. Промиус спросил его, а почему они должны дождаться решения римлянина, разве не отец здесь главный? Ну и отец ему врезал и сказал, чтобы он не вмешивался во взрослые дела.
Эрдэнэ вытянулась, чтобы посмотреть на лицо Промиуса с другой стороны. Правая сторона лица мальчика горела красным цветом, и это было очень заметно, как бы мальчик не отворачивался от неё.
— Ого, — засмеялась Эрдэнэ, — я тоже порой получаю от бабушки. Ну, ничего, будешь знать, как лезть, куда не надо. Я, например, знаю, когда не стоит соваться к бабушке с вопросами. Да ладно ты, не обижайся, — Эрдэнэ толкнула его плечом.
— А я знаю, где мы будем жить, — сказала подбежавшая Тэсия.
— Ой, а кто это тебя так? — Тэсия тоже обратила внимание на лицо Промиуса.
— Никто, — буркнул он.
— Ид, а где ты будешь жить? Ты же здесь один. Все посмотрели на талана.
— Ну, видимо где-нибудь, подальше от ваших отцов, — Ид посмотрел на Промиуса и Тэсию, — а то они меня, ещё не так разукрасят.
Кампания, кроме ничего не понимающей Тэсии, дружно захохотала, и даже Промиус слегка улыбнулся. — Это да. У отца рука тяжелая. Лучше под неё не попадаться. Кстати, вот и отец Тэсии вернулся, — буркнул он.
Из леса выходили Леонтий с Лисиппом. К ним подошел Хильдебальд. — Ну как?
— Да, дождь, почти всю работу за нас сделал. А мы, с Лисиппом, ещё пару ложных кругов сделали, на всякий случай, чтоб наверняка сбить их со следа и запутать. Так что думаю, — не найдут. А как там твой человек? Лучше не стало?
Хильдебальд помрачнел, — Да пока никак. То порой лучше, то опять сознание теряет. Ему очень тяжело дался этот переход. Вот еле-еле упросил старуху, что бы она опять ему сделала снадобье, а то она всё упиралась, — мол, ненужно это все. Что, мол, то, что она уже сделала, — уже либо подействовало, либо его духи всё равно заберут к себе.
— Мда, — Леонтий покачал головой, — жаль будет, если парень помрёт. Но ты хоть узнал у него, где то точное место, где прячется Трир?
— В том то и дело, что нет, — Хильдебальд недовольно покачал головой. — До перехода, я не хотел его мучать расспросами, а после перехода спрашивать его о чем-либо, было уже бесполезно. Да и чего спрашивать? Дорогу ведь показывать надо. Если сами пойдем вслепую, — то наткнёмся на его засаду. С этого гада, ещё станется, — вокруг себя ловушки расставить. Кстати, и нам бы самим, неплохо бы их здесь расставить.
— Согласен, — кивнул головой Леонтий, — но мы это сделаем позже. После нападения он будет уверен, что мы его будем искать, и сам затаится на некоторое время. Так что ему будет пока не до нас. А нам надо думать, как здесь обустраиваться, потому что, после сегодняшнего дождя, я уже жалею, что у нас здесь нет такой пещеры, как у той скалы. Надо что-то думать.
— А чего тут думать, леса полно. Сейчас сделаем навесы себе на ночь, а завтра начнем разбираться, где и как будем располагаться.
— До того, как вы начнете строить себе жилища, я бы сначала подумал о том, что нам надо построить какую-нибудь печь. Вот нас здесь сколько, — сказал, подошедший к ним, Лисипп.
— Я так понимаю, что ты хочешь всем этим заведовать? — недовольно спросил грека, Хильдебальд. — Но у меня есть тоже свой повар, и он тоже готовит вполне сносно.
— Видел я уже, как он мясо разделывает, — ухмыльнулся грек. — У меня ученики-поварята на второй день лучше с этим управляются.
Ольдих, да этого не принимавший участие в беседе, вскочил, красный от негодования, — Это мы ещё посмотрим, кто тут готовить не умеет? — Ну и отлично, значит, будут оба на кухне, — засмеялся в голос Леонтий.
— Нам бы пару человек на заготовку дров, да и ещё один помощник не помешал бы, — добавил грек. — Я бы взял Хайле, второго раба.
— Бери, — согласился римлянин, — и бери ещё любых, из этих неумех, — римлянин кивнул на музыкантов. — Пусть хоть какую-то пользу приносят. Они и дрова тебе таскать будут, и воду от водопада. Я так понимаю, что печь ты будешь делать здесь? Грек утвердительно кивнул.
— Ну, а мы с тобой будем заняты охотой? — спросил Хильдебальд.
— Видимо так, — кивнул римлянин. — Плюс мой раб Самакс, и твой солдат.
— Вот был бы здоров и мой второй боец, — было бы нам полегче.
— Да, куда уже легче? Дичь сама идёт тебе в руки, — усмехнулся Леонтий. — Подожди, а что делает этот узкоглазый, который все время трётся возле старухи? Вот его и возьмем к себе, пятым. Только не понимает он, ни черта по-нашему.
— Кстати, где он? — Хильдебальд оглянулся по сторонам. — Вроде недавно был здесь. А мы сейчас позовем девчонку, — пусть она ему, всё и объяснит.
— Промиус, — крикнул Хильдебальд в сторону компании, где сидел сын. Тот обернулся, и вандал поманил его к себе, рукой. Сын нехотя, подчеркивая свою обиду, побрел к отцу.
— Давай, давай, быстрее.
Мальчик понял, что не стоит, больше провоцировать отца, и гораздо резвее, побежал к нему.
— А что это с ним? — присмотрелся к Промиусу, Леонтий.
— Да так, процесс воспитания.
— А, понятно, — понимающе кивнул римлянин.
Вандал посмотрел на Промиуса. — Сын, скажи, как зовут девочку, которая ходит вместе со старухой?
— Она её внучка, отец. Её зовут Эрдэнэ.
— Давай быстро, позови ее к нам. Хильдебальд нахмурился. — Стой, я вижу, что ты на меня дуешься. А, понятно. Вандал усмехнулся и повернулся к римлянину. — Леонтий, я ставлю тебя в известность, что мой сын, тоже получит нож.
— Ну, раз умеет с ним работать и не поранит самого себя, то пусть конечно берет. Твоё законное решение Хильдебальд. Это нашим музыкантам его лучше не давать, — а то сами себя изрежут, — рассмеялся Леонтий.
— Слышал сын? Завтра ты его получишь, а сейчас быстро бегом, зови эту девчонку. Мальчик, еле сдерживая радостную улыбку, побежал за Эрдэнэ.
Промиус привел внучку шаманки. Та подозрительно посмотрела на Хильдебальда и Леонтия.
— Чего надо? — с вызовом спросила девчонка на вандальском языке.
— Ого, ты что, знаешь мой язык? — спросил удивлённо вандал. — Откуда?
— Не твоё дело. Немного понимаю, — не смутилась Эрдэнэ.
— А ты у нас с характером, смотрю, — Леонтий хотел снисходительно потрепать ее по голове, но девочка увернулась, и отбила его руку.
— Чего надо, спрашиваю? — с вызовом спросила девочка.
— Да, ты у нас серьёзная, — расхохотался Леонтий. — Хорошо, серьезная. Тогда слушай, и ответь мне на вопрос. Что это за человек, который всё время ходит за вами? Кто он такой, и почему он так ведет себя?
— А вам это зачем? — Эрдэнэ наклонила голову и прищурила один глаз.
— Ну, потому что, раз он собирается здесь жить, вместе с нами — пусть тогда и выполняет обязанности, как и все здесь. Позови его, и переведи ему то, что мы сейчас скажем.
Эрдэнэ устроили объяснения Леонтия. — А, теперь понятно. Его зовут Тургэн. Он к нам привязался ещё с Земли. Он напал на наше племя, и убил нашего вождя. А потом прилетели эти, зеленокожие, ну и схватили нас всех. Вот с тех пор, он от нас не отстает. Видели у него шрам на лице? Это Октай за меня вступился. Не знаю, зачем бабушка этого Тургэна до сих пор держит с собой рядом? Она давно хотела его убить, но видимо придерживает его для какой-то, особой мести. А он её боится и во всём слушается. Так вам, что, его позвать?
Эрдэнэ развернулась, чтобы уйти, но видимо передумала, и повернулась к воинам. — А вот Промиус сказал, что ему нож дадут. А мне можно тоже? Я умею с ним управляться.
У Хильдебальда от такой наглости вытянулось лицо. — А ты случайно не обнаглела?
— Ну, раз не дадите, — тогда сами с ним разговаривайте. Всё равно, он вас не поймет и вообще не станет с Вами разговаривать. Эрдэнэ демонстративно развернулась и пошла прочь.
— Стой, — остановил ее Леонтий. — Хорошо, ты получишь свой нож.
— Точно? — спросила девочка. — Тогда дай слово.
— Слово римлянина.
— Не имею понятия, что это значит, но я тебе поверю. Когда?
— Завтра, на рассвете.
— Ну, смотри, если не сдержишь, — Эрдэнэ, погрозила пальцем, и побежала разыскивать бабушку и Тургэна.
— Такая маленькая, а какая ведь интриганка, — со смехом сказал Хильдебальд.
— Ну да. Но без неё мы не сможем разговаривать ни со старухой, ни с Тургэном, — сказал Леонтий.
— Ну, вообще-то, этот язык знает и Тэсия. Вы же сами её отправляли спать в те камеры. Вы что забыли? Могли бы и её попросить, — подал голос Промиус, стоявший рядом.
Хильдебальд не смог сдержать улыбки, смотря на удивленное лицо Леонтия.
— Вообще-то, ты мог и раньше об этом напомнить. Я что должен помнить — кто тут что знает? Вот пришлось зазря скакать, перед этой девчонкой, — пробурчал недовольный римлянин.
Хильдебальд уже не мог больше сдерживаться и рассмеялся во весь голос, но его тут же остудил Промиус. — Отец, а ты не будешь ругаться? Честно говоря, и я тоже знаю этот язык, — мальчик опустил голову. — Я давно хотел тебе это сказать.
Теперь роли поменялись. У Хильдебальда отвисла челюсть, а Леонтий сгибался от смеха.
— Ну, ещё и Неро его знает и Ид, — продолжил Промиус. Я думал, вы помните об этом.
Теперь хохотали уже оба взрослых.
— Чего ж ты раньше нам об этом не напомнил, сын? — вытирал слезы от смеха, Хильдебальд.
— Отец, ты же меня учил, чтоб я не влезал в разговоры и дела старших, пока меня не спросят.
— Так он тебя именно за это звезданул, чтоб ты не лез в разговоры? И ты поэтому молчал? Леонтий в изнеможении упал на песок, корчась от смеха.
— Сын, — Хильдебальд старался удержать на лице серьезное выражение, — ты всё-таки должен сам научиться чувствовать, когда можно и нужно вмешаться. А вот, как ты научился говорить на её языке, мы с тобой ещё отдельно поговорим, — насупился Хильдебальд.
Наступил вечер, солнце уже давно село, луна пошла на убыль, и становилась уже не такой голубой, как в первую ночь их пребывания, на этой планете. Подростки, как и вчера, опять собрались у огня.
— Ид, а расскажи о своем доме, где ты жил? — Тэсия лежала на животе, подложив кулаки, себе под подбородок.
— А чего рассказывать? У нас дома, вроде как бы похожи на ваши, но всё же отличаются. Они у нас все имеют форму круга.
— Ой, прямо как у нас, — захлопала в ладошки, Эрдэнэ. — У нас юрты тоже круглые.
— Ну а чем вы занимаетесь, во что играете? — спросила Эрдэнэ.
— Это трудно объяснить. Это связано с нашими технологиями, вы всё равно это не поймёте.
— Не хочешь говорить, ну и больно надо, — Тэсия надула губы и встала.
— Да, вы действительно не поймете, честно, — оправдывался Ид.
— Ладно, тогда и я тоже пойду, — сказал Промиус, а то чего-то спать охота.
Эрдэнэ встала, и потянула за руку Ида, — Пошли со мной, ляжешь вместе с нами. Бабушка ругаться не будет. Ну, или будет, но не долго. Ну, пошли уже. Не бойся. Ид послушно встал и пошел за ней.
Неро побежал к матери. — Мама, а ты не видела Бруно?
— Да вот же он, твой Бруно. Налопался рыбьих косточек, и уснул. Давай, и ты ложись уже. Вот, я пока постелила тут лежанку из листьев. Спасибо Самакс натаскал. Вот здесь мы и ляжем.
— Мам, а у тебя сейчас болит голова?
— Ну, зачем ты об этом спросил, ведь до сих пор не болела, а ты взял и напомнил о ней. Молчи уже. Только-только, под вечер себя нормально почувствовала, а тут ты со своими расспросами.
— Мам, а тебе здесь нравится?
— Где здесь? Здесь на озере или там, в пещере?
— Нет, мам, на этой планете.
— А почему ты это спрашиваешь?
— Ну, мне кажется, что здесь гораздо лучше. Если бы у тебя еще и голова бы не болела, — Неро обнял маму, — я бы считал, что здесь точно, во много раз лучше.
— Это почему так? — Луциния ласково потрепала сына по волосам.
— А, здесь нас никто так не гоняет, как на земле. К нам относятся, как-то по-другому.
— Странно, а я ничего не заметила. Ну и как к нам относятся, по-твоему?
— Ну не так, как раньше.
— Ну как?
— Ну, не как ……мальчик запнулся, — как к рабам.
— Ох, напридумываешь себе всякого, фантазер ты мой. Спи уже, и дай маме уснуть, первый раз с не больной головой.
— Прости мама, спокойной тебе ночи.
— И тебе, милый.
Ранним-ранним утром всех разбудил вопль Ольдиха. Все, кто смог проснуться, прибежали на его вопль. Толстяк пел какую-то песню и танцевал какой-то странный танец на песке. Хильдебальд подошел к нему с хмурым лицом, — Ты, что совсем сдурел, так сильно орать в такую рань?
А толстяк лишь загадочно улыбался и танцевал, потом показал рукой куда-то в сторону. Там у кромки леса была Цэрэн с Эрдэнэ, а рядом с ними сидел, прислоненный к стволу дерева, раненый солдат. Хильдебальд тут же всё вспомнил, и побежал к ним. Раненый сидел с закрытыми глазами.
— Что с ним старуха? Он умер? — Хильдебальд с тревогой смотрел на шаманку.
— Командир, а можно я ещё поживу, или мне нельзя просто посидеть с закрытыми глазами? — ответил раненый.
— Он пришел в себя? — воскликнул Хильдебальд. — Ой, то есть, ты уже пришел в себя?
Старуха приподняла рубаху раненного и начала осматривать раны. Раны перестали кровоточить и уже начали кое-где зарубцовываться.
— Старуха, это что, — так твое зелье помогло? Да ты — великий лекарь, — вскрикнул пораженный вандал.
Цэрэн встала и улыбнулась. Она, конечно, не понимала, что именно кричит этот мужчина с безумными глазами, но смысл его возгласов она поняла хорошо.
— Может зелье и помогло, но без моих молитв Всевышнему, — тут вряд ли бы обошлось. Отца Дариона тоже разбудили крики Ольдиха.
Старуха зло прищурилась и подошла к священнику, задрав его рукав. Вчерашняя неглубокая рана уже не только зарубцевалась почти полностью, но уже стала нежно-розового цвета. Старуха ткнула в неё пальцем.
Отец Дарион отдернул руку. — Да, уже почти не болит. Но это не значит, что ты искусный врачеватель. Без моих молитв господу нашему, ничего бы этого не произошло.
— А вы за меня вчера молились, святой отец? — спросила подошедшая Луциния.
— Нет, а что?
— А то, что моя голова совершенно не болит. Ну, вот абсолютно. Я так никогда себя хорошо не чувствовала со времени нашего здесь появления. Неро, стоявший с матерью рядом, крепко обнял её.
— Вообще-то, я за всех нас здесь молюсь, может я и упомянул тебя в своей вечерней молитве, — неловко пробормотал священник.
— Да ты старуха, знатный лекарь. Я такого отродясь никогда не видывал. Парня прямо с того света вытащила, — воскликнул подошедший Леонтий.
В это время его кто-то дернул за рукав. Он опустил голову. Это была Эрдэнэ. — Тебе чего?
— Уже утро?
— Ну, да.
— Где мой нож? Ты дал слово, помнишь? Эрдэнэ чеканила каждое слово и вытянула руку вперед, и выставив ее ладонью вверх.
Хильдебальд от смеха свалился на песок.
