Глава 7
Довольный исходом дела Сологубов горел желанием самолично поговорить с начальством – Лязгиным – и потому зашёл к нему в кабинет вместе с Андреем.
Поздоровавшись с начальником, Андрей доложился о прибытии после успешно проведённого дела.
– Молодец, быстро управился, – похвалил Лязгин розыскника.
– Не только быстро, но и хорошо, – вмешался Кузьма Антонович.
Он уселся на стул, не дождавшись приглашения, и, глядя на Андрея с нескрываемым восхищением, продолжил:
– Пожар в имении тушить помогал, грабителей пострелял кучу и пленных взял.
– Ну уж так прямо и кучу, – улыбнулся Лязгин.
– Ей-богу, не вру. Исправник уездный сказал. И ещё сказал – нюх у вашего человека на злодеев редкостный. Один из грабителей сбежал из узилища, так он – представляете – на следующий день нашёл его на заимке лесной.
Кузьма Антонович на мгновение перевёл дыхание:
– Погоня была с перестрелкой. У нас об этом только и говорят. Виноват я перед ним, усомнился было вначале – каюсь. Он по трактирам да пивным злодеев выискивал, а я грешным делом подумал – пьянствует, пока далеко от глаз начальства. Однако же ошибку свою и заблуждение осознал и извинился.
– Похвально.
– Не ошибся, выходит, сродственничек мой, когда сказал, что сюда обратиться надо. Истинные мастера своего дела служат.
– Других не держим, как-никак – столица.
– Благодарю покорнейше от всего сердца.
Сологубов встал и поклонился. На прощание он долго тряс руки Лязгину и Андрею. Наконец ушёл.
Привставший из кресла Лязгин вновь уселся и облегчённо вздохнул.
– Что-то утомил он меня. Ну, рассказывай по порядку.
Андрей рассказал всё, не забыв о мелочах.
– Ну что же, не без шероховатостей и накладок, но в целом – неплохо, – подвёл итог Лязгин. – Растёшь на глазах, это радует.
– А в экспедиции какие новости?
– Ловим помаленьку преступников. Громких дел нет. Сегодня отдыхай с дороги, а завтра – на службу.
Первым делом Андрей направился к Василисе. Ведь неделю не был, соскучился.
Купец с дочерью были дома. Встретили они Андрея ласково, как близкого и любимого человека.
– Садись, рассказывай, где пропадал, – прогудел Нифонт.
– Папенька, человек с дороги, устал, да и голоден небось. Покормить его надо, а вы сразу с расспросами.
– Так чего медлишь, быстрее накрывай на стол, – распорядился Нифонт.
Василиса заметалась между кухней и трапезной.
– Опять тайные дела? – спросил Нифонт.
– Да какие там тайные? В Сологубово ездил – шайка грабителей и воров там действовала, а исправник местный всё никак не мог укорот им дать. Пришлось мне ехать.
– И как успехи?
– Двоих застрелил, двоих арестовал – теперь суда ждут.
– Молодец, герой! – восхитился Нифонт. – По этому поводу и пригубить не грех.
Нифонт достал из шкафа пузатую бутылку смородиновой наливочки.
– Давай! По маленькой, для аппетита!
Они чокнулись за успехи, выпили, взялись за обильную закуску. Хотя аппетит у Андрея и без выпивки был зверский. Да и Василиса знатный стол накрыть успела.
Воздали должное курице, стерляди да овощам – капустке солёной с яблочками, а потом, как водится, чай с сахаром да с баранками вприкуску.
Наелся Андрей от пуза, вспотел от чая. Веки слипаться стали – сомлел. Нифонт заметил:
– Всё, спать пора. Вишь, гость дорогой почивать желает. Иди, Василиса, стели постелю.
Андрей разделся и лёг в кровать, на перину пуховую – благодать! Ещё бы в баньку, но это уже завтра. С тем и провалился в сон.
А под самое утро Василиса пришла, сбросила ночнушку и – к Андрею под одеяло. Какой уж тут сон, когда молодое жаркое девичье тело под боком? Натешились вдоволь.
Андрей уже придрёмывать в сладостной истоме стал, как Василиса на ушко шепнула:
– А какое ты мне платье на свадьбу купишь?
У Андрея весь сон как рукой сняло. До свадьбы три месяца с небольшим осталось, а денег – кот наплакал.
– А где его берут, платье-то?
Василиса хихикнула:
– Известно где – шьют. Есть и заморские, готовые, но уж больно дороги, да и не по фигуре. Немки да француженки с голландками уж больно тощи. А я хочу, чтобы сидело ладно, чтобы гости любовались мною.
– И сколько же будет стоить пошить хорошо?
– У меня белошвейка хорошая в знакомых есть, у неё закажу. Думаю, рублей десять обойдётся.
Андрей мысленно ахнул. У него жалованье после присвоения чина – шестьдесят два рубля! Причём годовые! Но промолчал. Негоже мужчине ныть да жаловаться на безденежье невесте перед главным днём в её жизни. Но и деньги искать где-то надобно.
Василиса выскользнула из-под одеяла, накинула ночнушку и ушла, чмокнув на прощание в губы. Андрей же так и не смог уснуть до утра.
Едва он переступил порог экспедиции, как сослуживцы дружно закричали:
– К Лязгину, срочно, ждёт!
– Где тебя носит? – вместо приветствия пробурчал Лязгин.
– Так я вовремя, – попытался оправдаться в ответ на незаслуженный упрёк Андрей.
– Знаю, знаю, – махнул рукой начальник экспедиции. – Мы уже и к тебе домой посылали – так тебя дома нет. Да ладно, это пустое. Неприятность случилась, и даже не неприятность – беда. Невестку князя Засекина убили. Чуешь, к чему я клоню?
– Мне расследовать?
– Понял правильно. Происшествие два часа назад случилось. За мной домой карету прислали, а я – за тобой.
– Я же в экспедиции не один, поопытнее есть.
– Ты не увиливай. Князь только тебя требует. По-моему, в дворянских кругах ты приобрёл широкую известность.
– Я не специально.
– Ты ещё здесь? Быстро в дом князя, пока он Чичерину не нажаловался!
– Да я даже не знаю, где его дом!
– На Кронверкском. Тебя сейчас туда наша пролётка свезёт, кучер знает, где это.
Кучер уже поджидал.
– Здравия желаю, Андрей Михайлович! На Артиллерийский остров?
– Знаешь уже? Тогда трогай!
Андрей удобно расположился на сиденье.
Поездка длилась около получаса.
Они подъехали к добротному кирпичному дому, однако не дворцу. Поскромнее. Явно не дворец Потёмкина, ходившего в фаворе у Екатерины, или князя Юсупова.
Едва Андрей доложил о себе лакею, как его проводили на второй этаж, в кабинет хозяина. Пока Андрей поднимался по лестнице и шёл по коридору, он осматривал внутреннее убранство. Дом явно видел и лучшие годы.
В кабинете навстречу ему поднялся пожилой, сухонький хозяин.
– Князь Засекин, – представился он.
– Коллежский секретарь юстиц-коллегии Андрей Путилов, – ответил Андрей.
– Садитесь, – предложил князь. Вёл он себя с Андреем ровно, не нервничал.
«Хорошо себя в руках держит», – отметил Андрей, а вслух произнёс:
– Слушаю вас, ваша светлость.
– Начальник ваш, э-э-э…
– Лязгин, – подсказал Андрей.
– Вот-вот, Лязгин, должно быть, уже сказал вам о скорбном происшествии в моём доме.
– Очень кратко.
– Так вот, за всю историю нашего рода, заметьте – древнего рода – ничего подобного не случалось. Это позор и пятно на чести рода. Я прошу – я требую, чтобы убийство было расследовано в кратчайшие сроки и злодей был установлен.
– Я постараюсь, – скромно ответил Андрей.
Князь кашлянул.
– Мне вас порекомендовали мои друзья, однако же, не скрою, вы меня несколько разочаровали.
– Если не трудно, скажите – чем, ваша светлость?
– Уж больно вы молоды. Я ожидал увидеть человека более зрелого и опытного.
– Спасибо за откровенность. Так, может, мне уйти?
– Нет уж, коли пришли – займитесь делом.
– Может, меня кто-нибудь проводит к месту трагедии?
– Сейчас позову слугу. А у тела убитой – сын, он и расскажет подробности, а меня от них увольте.
Князь отвернулся, стараясь скрыть навернувшуюся слезу, и позвонил в колокольчик. Вошёл слуга в ливрее, довольно преклонного возраста.
– Матвей, отведи… э…
– Андрея Михайловича…
– Да, Андрея Михайловича в комнату сына.
– Слушаюсь, ваша светлость.
Лакей вышел, дождался, когда Андрей прикроет дверь в комнату князя, и не спеша направился по этажу. У одной из дверей он остановился.
– Здесь, господин.
Андрей постучал и, дождавшись ответа, вошёл.
Огромная комната, посередине – широкая кровать. На ней лежала молодая женщина лет двадцати пяти. Рядом с ней на стуле сидел сын князя. Он был как две капли воды похож на отца, только значительно моложе.
– Здравствуйте, меня зовут Андрей Михайлович, я – служитель розыскной экспедиции, – мягко сказал Андрей. Всё-таки горе у человека.
– Игорь Константинович, – коротко представился сын хозяина. – Так, значит, это вы будете искать злодея?
– Я. И давайте сразу определимся – почему вы считаете, что произошло именно убийство?
– Ну как же! Молодая, здоровая женщина, полная жизни и надежд, внезапно умирает без видимых причин.
– Может, болела чем серьёзным?
– Нет, она была здорова – повторяю ещё раз, никогда ни на что не жаловалась. Потому у нас и возникли подозрения, что её убили.
– Насколько я могу судить по внешнему виду, каких-либо ран, следов удушения нет.
– Меня самого это удивляет. И тем не менее я настаиваю – её убили.
– Пусть так. Вы трогали тело?
– После смерти – нет, и никого к ней не подпускал.
– У вас были недоброжелатели или враги?
– А у кого их нет? Князь в немилости у нынешней императрицы, да и стар уже, чтобы служить. А старые недруги наверняка остались.
– А у вас лично?
Игорь Константинович задумался.
– Если и есть, то мелкие завистники. Полагаю, на убийство они не отважатся. Меня другое удивляет – почему она, а не я? Мария Владимировна, жена моя, была милейшим человеком, кто мог желать её смерти?
– Такое, увы, случается. Наносят удар по близким, чтобы посильнее уязвить, вывести из равновесия, заставить страдать своего недруга или врага.
– Подлый способ свести счёты!
– Подлецу всё равно. Позвольте, я осмотрю умершую.
– Убитую, – поправил Игорь Константинович.
– Пусть так, – согласно кивнул Андрей.
Он обошёл кровать. Первое, что бросилось в глаза, – ночной горшок со следами рвоты.
– Ей было плохо?
– Да. Утром проснулась рано, как всегда. Всё было прекрасно. Потом почувствовала себя плохо – заболел живот, её вырвало. Легла в постель, начались судороги. Я испугался и вызвал слугу – послать за врачом, да поздно – она потеряла сознание и, не приходя в себя, отдала богу душу. Всё произошло очень быстро – буквально за десять минут, мы и предпринять ничего не успели.
– Может, она беременной была, отсюда и рвота?
– Нет, нет!
– Съела что-нибудь несвежее? – допытывался Андрей.
– Помилуй бог, у нас отличный повар.
Андрей недоумевал. На теле умершей женщины – абсолютно никаких следов действий насильственных, а потому и злоумышленных. Ни одной царапины, синяка, следов от удушения на шее – ничего!
– На сердце не жаловалась никогда?
– Да нет же!
Оставались две версии: либо внезапное заболевание, либо всё-таки отравление. Андрей из практики знал – происходили в городе отравления, случалось. Розыскник вспомнил: несколько таких случаев, произошедших за последние годы, объединяло одно общее обстоятельство – в них фигурировал некий знахарь. Желая свести счёты с обидчиком, простолюдины обращались к колдуну по прозвищу Поганка, так он за мзду малую давал просящему какой-то дряни вроде отвара мухомора в смеси с соком волчьих ягод. Бесхитростных преступников без труда ловили и отдавали под суд, знахарь же оставался в тени – прямой вины за ним не усматривали. Но там картина смерти была другая. Здесь же смерть быстрая.
Настораживала рвота. Так бывает при отравлениях мышьяком. Продаётся он в аптеках, но, поскольку стоит немало, пользуются им люди небедные. Но любой желающий мог приобрести в аптечной лавке средство для выведения мышей и крыс или керосин, к примеру.
«Если это быстродействующий яд, то он вполне мог быть добавлен в пищу», – размышлял Андрей.
– Княгиня завтракала утром?
– Какое там! Не успела.
– А ночью княгиня просила принести воды?
Игорь Константинович отрицательно покачал головой.
Опять непонятки. Если яду подсыпают, так в пищу или питьё, а она не ела и не пила. «Нет, надо подключать Медицинскую канцелярию», – решил Андрей. Так и не придя ни к одной версии, розыскник почувствовал, что зашёл в тупик.
– Я отлучусь ненадолго. Прошу к телу покойной никого не подпускать.
Игорь Константинович кивнул.
Андрей быстрым шагом спустился по лестнице. Пролётка с кучером стояла на месте. Андрей уселся, сказав кучеру:
– Трогай! Едем в Медицинскую канцелярию.
Пытаясь отвлечься от сложной проблемы, Андрей поглядывал по сторонам. Проезжали мимо трактира Демута, что на набережной Мойки. Он был известен своими шикарными номерами и отменной кухней. В нём любили останавливаться иностранцы.
Вот и Медицинская канцелярия. Андрей бывал здесь один раз, да и то с Лязгиным. Побаивался Андрей таких заведений, робел. Здесь всегда пахло карболкой и ещё чем-то непонятным.
Андрей сразу прошёл в кабинет уже знакомого по предыдущему посещению доктора. Только вот незадача – запамятовал, как его зовут.
– А! – узнал розыскника доктор. – Это же вы с Лязгиным были у меня месяц назад?
– Был, – подтвердил Андрей.
– Чем могу быть полезен? Да вы присаживайтесь, молодой человек. Как вас звать-величать?
– Коллежский секретарь розыскной экспедиции юстиц-коллегии Андрей Михайлович Путилов, – официально представился Андрей.
– Очень приятно. Меня зовут Филипп Егорович, – угадав состояние слегка стушевавшегося розыскника, мягко напомнил доктор.
– Незадача у меня, Филипп Егорович. Внезапно умерла молодая женщина – подозреваю отравление.
– Э-э, батенька, нашли чем удивить! Сколько нынче народу травится! Ну так везите тело сюда, исследуем.
– Тут, понимаете, закавыка одна есть. Женщина эта – из княжеской семьи.
– М-да, – сочувственно кивнул доктор, – с высокопоставленными дворянами связываться – себе дороже. Так что вы предлагаете?
– Может быть, домой к ним подъедем? Я на пролётке.
– Можно и подъехать, и осмотреть. Только если она действительно умерла от отравления, быстро ответ не получите. Надо взять кровь, сделать анализ.
– Всё равно что-то делать нужно. Если узнаем, что она от болезни умерла, – это одно, тогда и дело заводить не надо, не мои заботы. Другое – если её на самом деле отравили. Тогда злодея искать надо. Князь Засекин требует найти преступника быстро. Он уверен, что это убийство.
– Хорошо, едем. Только я инструмент соберу. Подождите малость.
Доктор вернулся быстро, без халата, держа в руке саквояж.
На пролётке они быстро добрались до княжеского дома.
Когда Андрей с доктором вошли в спальню, Игорь Константинович так и сидел рядом с умершей женой.
Доктор начал внимательно осматривать покойную. Андрей отвернулся – работать с трупом ему не нравилось.
Филипп Егорович ланцетом вскрыл вену и набрал крови в пузырёк. Потом обратился к Игорю Константиновичу:
– Я вижу здесь горшок с рвотными массами. Её рвало?
– Да.
– Тогда позвольте, я и горшок с собой заберу.
– Мне всё равно.
Они прошли в коридор и спустились к пролётке. Доктор обернулся к Андрею:
– Несомненно одно – дама умерла от отравления: на слизистой рта – коричневые пятна. Полагаю – мышьяк, но доказательства будут после анализа. Зайдите ко мне завтра. И не забудьте оформить официальный запрос. Можете заводить дело и расследовать.
– Это точно?
– Точнее не бывает. Видел я такие случаи уже не раз.
– Она проснулась утром и умерла, не успев позавтракать. Как же её отравили?
– Э-э-э, батенька! Было бы желание. Яд не только в пищу или питьё подсыпать можно. Его можно растворить в воде и пропитать им перчатки, тапочки, бельё – да что угодно. Как быстро умрёт женщина, зависит только от дозы яда.
Для Андрея это было открытием. Он полагал, что отравить можно только с едой или питьём. Его задача усложнялась.
– Спасибо, завтра буду обязательно. Кучер вас отвезёт, а у меня, простите, здесь дела ещё.
Доктор кивнул, сел в пролётку и уехал.
Андрей стоял на тротуаре, задумавшись. Версия внезапной смерти отпала после осмотра несчастной доктором. Через пищу или воду отравить её не могли – княжна не ела и воды не просила. Остаётся только отравленная одежда или бельё. Тогда, возможно, виновна горничная. Вряд ли кто-то ещё из челяди имеет доступ в спальню молодых.
А если это сделал сам Игорь Константинович? Нет, непохоже – он подавлен происшедшим. Конечно, это может быть игра «на публику», но зачем?
Каждый раз, когда Андрей сталкивался с намеренным убийством, его охватывало негодование. Он ещё мог как-то понять случайное убийство в пьяной драке. Ударил бутылкой по голове или пырнул ножом – чего не бывает. А наутро убийца, придя в себя, раскаивается. Но тут другое – убийство явно задумано заранее. Выбран объект, куплен яд, продуман способ. Всё – хладнокровно и расчётливо.
Андрей поднялся в дом, прошёл в спальню.
– Ваша светлость, позвольте ещё несколько вопросов.
Князь кивнул.
– Богатое ли приданое дали за Марией Владимировной?
Князь поднял глаза на Андрея.
– Уж не меня ли часом подозреваете?
– Я должен проверить все версии случившегося. Вы уж простите великодушно, служба такая.
– Да, я понял. Приданое было – десять тысяч рублей серебром.
Андрей мысленно охнул. Сумма очень большая – просто гигантская по его понятиям.
– Кто распоряжался деньгами после свадьбы?
– Да денег уже, собственно, и нет. Мы построили хороший каменный дом, обустроили его, купили мебель французскую и итальянскую. Почти всё и ушло.
– Стало быть, вы были здесь в гостях?
– Можно и так сказать.
– Ссоры, скандалы между вами были?
– Ради бога, о чём вы? Я говорил – Мария Владимировна была милейшим человеком. Если бы вы могли раньше с ней пообщаться, то поняли бы, что с ней просто невозможно ругаться. Она улыбнётся, и назревающая напряжённость исчезает. Замечательная женщина, для меня её смерть – большое горе, поверьте.
– А кто прислуживал вам в отчем доме? Ну – постели застилал, полотенце у рукомойника вешал. В конце концов – вот, ночная рубашка на ней, кто-то же её стирал, гладил, клал на место.
– Я не знаю. Конечно же, кто-то это делал, но с тех пор, как я покинул отчий дом, часть челяди поменялась. Ведь некоторые ушли со мной, живут и прислуживают у меня, некоторые почили в бозе.
– Боюсь показаться настырным, но попробуйте поминутно вспомнить всё, что произошло утром.
– Я ведь уже рассказывал.
– Пожалуйста, ещё раз, и поподробнее.
– Княжна проснулась рано – она всегда просыпалась раньше меня. Я после проснулся, но нежился в постели – срочных дел не было. Она подошла к рукомойнику…
– Момент! – прервал его Андрей. – Она спала в ночной сорочке? Да, кстати, у неё была привычка каждый вечер надевать перед сном свежую рубашку? И полотенце небось свежее горничная каждый вечер у рукомойника вешает?
– Да! – несколько раздражённо ответил князь. – Так вот, она подошла к рукомойнику, умылась, вернулась к постели, села, но потом снова улеглась. Обычно она так не делала. Пожаловалась на слабость. Я не придал этому значения, мало ли – женские капризы. Потом она сказала, что заболел живот, и её вырвало. Тут уж я обеспокоился, вызвал слугу и послал за доктором. Я даже предположить не мог, что события начнут развиваться так быстро и трагически.
«Не ела, но умывалась, – подумал Андрей. – Стало быть, и полотенцем вытиралась. Всё больше подтверждается подсказка доктора, что мышьяком можно отравить не только через еду и питьё, но и через бельё».
– Простите, князь, я вас на сегодня покину. Думаю, хлопот и без меня будет много, – сказал Андрей.
– Да, надо позаботиться о достойном погребении усопшей, – печально ответил князь. – Надеюсь, вы сможете найти злодея до того, как будет похоронена княгиня.
– Я постараюсь, – ответил Андрей. Хотя в душе он очень сомневался. Ведь зацепок по делу – почти никаких.
– Позвольте забрать полотенце, – на прощание попросил он.
– Делайте, что хотите, – махнул рукой Игорь Константинович.
Андрей снял с подушки наволочку, натянул на полотенце, которым вытиралась княгиня, и замотал всё в узел.
«Снесу его доктору, – подумал Андрей, – пусть проверит, есть ли на полотенце яд».
Сам же отправился вниз, на первый этаж – в людскую. Располагалась она в правом крыле здания. Здесь же он нашёл управляющего. На вопрос «Где прачечная?» управдом повёл его во двор. В отдалении стоял небольшой домик с дымящейся трубой.
Войдя, Андрей остановился. В прачечной было влажно и жарко от топящихся печей с котлами, стоящими на них, полно пара. Витал запах щёлока. Тут вовсю орудовали две прачки и истопник.
Как оказалось, одна прачка стирала только господское бельё, другая – для остальных обитателей дома. Со слов управляющего, они с работы не отлучались.
Андрей узнал, что после стирки и сушки бельё поступало к гладильщице, в соседнюю комнату.
– Веди, – коротко сказал Андрей управляющему, – поговорить мне с ней надо.
В небольшой комнате гладильщица ловко орудовала тяжеленным чугунным утюгом с угольями, другой такой же стоял на печи, разогреваясь.
Женщина лет тридцати была мокрой от пота, и Андрей ей молча посочувствовал. В комнате и так было жарко, да ещё и утюги горячие.
В углу на корточках сидел мужичок. Завидев его, управляющий сказал:
– Павел, ты опять здесь? Твоё место в саду, иди кусты подстригай.
Мужичок настороженно глянул на неизвестного посетителя, поднялся и молча вышел.
Андрей обратил внимание на левую щёку садовника, до этого обращённую к стене. Её пересекал косой шрам длиной в ладонь. Не ускользнул от внимания розыскника и брошенный на него беспокойный взгляд Павла.
– Глафира, сколько тебе говорить, чтобы Павел тут не сидел? – укорил гладильщицу управляющий.
– Что же мне его – батогами гнать? – ответила гладильщица. – Прилип как банный лист.
– Смотри, доложу хозяину – оба плетей отведаете, – пригрозил управляющий.
Гладильщица фыркнула.
– Ты мне не фыркай, я тебя не запряг! – строго осадил её управляющий. – Утюг отставь на минуту, поговорить с тобой хотят.
Женщина поставила утюг на подставку, фартуком утёрла мокрое от пота лицо и повернулась к Андрею. Он увидел молодое, типично русское лицо, на котором выделялись большие синие глаза. Выражение их было насмешливым и отнюдь не забитым.
– Скажи-ка мне, Глафира, бельё для молодой графини ты вчера гладила?
– Да, барин, – склонила голову гладильщица.
– Сорочка ночная среди всего была? Полотенце?
– Да, барин, – не поднимая головы, повторила Глафира.
Следующий вопрос пришёл сам собой, интуитивно:
– Тебе случается покидать гладильную комнату?
– Да что же мне теперь, и по нужде выйти нельзя? – искренне изумилась гладильщица.
– Можно, конечно, можно! – успокоил её Андрей. – Ты вышла по нужде, а Павел, как и сейчас, в углу сидеть остался?
Не понимающая смысла вопросов Глафира, прикрыв лицо фартуком, молчала.
Когда они вышли из прачечной, управляющий сказал:
– Вроде и садовник исправный, дело своё знает, – наказывать жалко. Да и Глафира, видно, по нраву ему. Как свободная минута, ищи его здесь.
– А давно ли он работает тут?
– Да больше года.
Андрей попрощался с управляющим, вышел на Кронверкскую и, погрузившись в размышления, пошёл в сторону Медицинской канцелярии. Никогда раньше он не расследовал преступления, связанные с отравлениями, и потому пока единственной ниточкой к убийце видел только яд. Кто-то же его купил! Розыскник интуитивно чувствовал, что садовник как-то связан со смертью молодой женщины. Возможно, воспользовавшись кратковременным отсутствием Глафиры, он обрызгал ядом бельё, предназначенное для княжны, – скорее всего, полотенце. А поскольку убийство молодого князя в его планы не входило, к наволочкам и ночной сорочке Павел не прикасался. Дальше могло быть так: вечером бельё принесла в спальню горничная, а утром княгиня, проснувшись раньше князя, воспользовалась личным полотенцем…
Андрея не покидал логичный в такой версии вопрос: что могло связывать молодую княжну и княжеского садовника? И ещё – надо узнать у докторов, где яд можно приобрести.
Взгляд Андрея упал на стеклянные окна. «Государева аптека», – прочёл он. «Зайду», – решил розыскник.
Колокольчик у входной двери звякнул, когда розыскник открыл дверь.
Из подсобки вышел благообразный дядечка в пенсне.
– Чего господин изволит?
– Мышьяку купить.
– Позвольте ваш рецептик.
– У меня его нет.
Для пущей убедительности Андрей пошарил по карманам.
– Тогда извините-с.
– Крыс хочу дома потравить, – не сдавался Андрей.
– Ничем не могу помочь.
Андрей пробормотал «Извините!» и вышел. «Неудача… Хм… Однако, если я не смог купить мышьяк, то кто же садовнику на него рецепт выпишет?»
В Медицинской канцелярии Андрей нашёл Филиппа Егоровича.
– Э, батенька, это вы рано пришли, анализы ещё не готовы.
– Да нет, я ещё вам работу принёс.
Андрей протянул доктору свёрток.
– Здесь, в наволочке – полотенце, которым утиралась усопшая Мария Владимировна. У меня есть подозрение, что мышьяк – если это был он – именно в нём.
– Исследуем.
Доктор осторожно взял свёрток, положил узел из наволочки на стол и тут же ополоснул под рукомойником руки.
– У меня ещё вопрос, – продолжил Андрей. – Где можно купить мышьяк?
– Знамо дело – в аптеках, только рецепт нужен.
– А если без рецепта?
– И так можно, если удастся уговорить фармацевта или за хорошие деньги. Но если кто прознает, фармацевта ждут большие неприятности…
– И много в городе аптек?
Вопрос отнюдь не праздный – Андрей сроду ничем не болел и потому даже не знал, где аптеки расположены. Если и простывал иногда, так пользовался народными средствами – чаем с малиной, молоком с мёдом и, конечно же, парной.
– Записывай.
Доктор подвинул Андрею лист бумаги и чернильницу с гусиным пером.
– Перво-наперво – на Аптекарском острове. Нет, постой, не пиши – там одни сушёные травы. Так, – доктор на секунду задумался, припоминая, – на Кронверкском.
– Я там уже был.
– На Литейном – в самом начале. На Садовой, около Сенной площади. Так, ещё на Большой Морской есть, рядом с Исаакиевской площадью, в Мучном переулке – у Апраксина двора.
– Подождите, я не успеваю записывать.
Филипп Егорович задумался.
– А, вспомнил. Ещё на Конногвардейском бульваре, у «Новой Голландии». И кажись, всё.
– Кажись или всё?
– Всё, – выдохнул доктор.
– Задали вы мне задачу. Это же в разных частях города.
– Ты спросил, я ответил, – доктор флегматично пожал плечами.
– Когда прийти за результатами?
– Давай завтра, ближе к вечеру.
Андрей попрощался и ушёл. Теперь предстояла беготня по аптекам. «Или пойти к Ивану Трофимовичу, выпросить пролётку? – подумал Андрей. – Не даст небось – я у него не один. Придётся ногами».
Ближе всего была аптека на Садовой, туда Андрей и направился.
Вошёл, представился – всё чин по чину. Однако мышьяк в аптеке не продавали последние две недели.
До вечера розыскник успел посетить три аптеки, устал изрядно, но огорчало не это – всё было безрезультатно.
Придя домой, в доходный дом, Андрей достал лист бумаги со списком аптек и вычеркнул те, где уже побывал. Завтра с утра надо обойти две оставшиеся, и потом – в Медицинскую канцелярию. Уставший за день розыскник быстро уснул.
С утра Андрей направился в розыскную экспедицию. Надо было доложиться о ходе расследования Лязгину, а заодно и совет дельный получить, на что Андрей втайне надеялся.
Однако Ивана Трофимовича на месте не оказалось. Как сказали сотрудники, его вызвал к себе генерал-полицмейстер.
Пришлось идти по аптекам. Сначала – в Мучной переулок, рядом с Апраксиным двором. Аптека оказалась хоть и небольшая, но посетителей было много.
Дождавшись, когда народ немного разойдётся, Андрей переговорил с фармацевтом. Тот только развёл руками – за последний месяц никто мышьяк не приобретал.
Оставалась последняя аптека на Конногвардейском бульваре. Далековато, но выбора не было, и Андрей направился к «Новой Голландии» – так назывался район, построенный ещё Петром Первым. Строениями своими из красного кирпича, крытыми черепицей, он и в самом деле напоминал Голландию.
Андрей вышел на бульвар, спросил прохожего, где расположена аптека, и уже направился было к ней, как мельком увидел мужчину, выходящего из подворотни. Андрей сразу же узнал его – это был тот самый садовник со шрамом на щеке, которого розыскник видел вчера в доме князя Засекина. Любопытно, что он здесь делает? Вроде как он должен быть на работе.
Андрей невольно последовал за ним, изрядно приотстав, но не выпуская его из поля зрения. Он напрягся и вспомнил имя садовника – Павел.
Тот шёл спокойно, не оглядываясь. Свернул на набережную Крюкова канала, дошёл до реки Мойки, по её берегу дошёл до моста, перебрался через речку Пряжка и буквально через дом от моста свернул во двор.
Что делать? Следовать за ним, имея шанс столкнуться в подворотне и оказаться узнанным, или ждать, когда он выйдет? А если он просто прошёл через двор? Ведь почти все питерские дворы были проходными.
У Андрея не было пока никаких улик, доказывающих причастность садовника к убийству, и зачем он за ним пошёл, он даже себе затруднился бы ответить. Может статься, он просто зря теряет время.
Андрей выждал с полчаса и решил уже было уходить, как Павел вышел. Розыскник едва успел отступить под арку соседнего дома, чтобы остаться незамеченным. Интересно, что он здесь делал? Зазноба – гладильщица Глафира – у него была в княжеском доме. «Да, может, человек портного решил посетить или просто знакомого», – успокаивал себя Андрей.
Садовник Павел уже ушёл, когда Андрей вышел из-под арки. Для очистки совести он решил узнать, кто проживает в доме.
Андрей зашёл во двор интересовавшего его дома и почти сразу же наткнулся на дворника-татарина. Смугловатое лицо, раскосые глаза, усики, свисающие к бритому подбородку, – национальность была написана на его лице.
Дворник встретил Андрея настороженно.
– Чего господин желает?
– Я из полиции, – приврал немного Андрей.
Дворник сразу подобострастно склонил голову. Власти в простонародье боялись.
– Чей это дом?
– Доходный, купца Дудина.
– Скажи-ка, любезный, тут недавно мужчина проходил, со шрамом на щеке – вот тут, – Андрей коснулся левой щеки.
– Ага, есть такое, проходил. Так он уже не первый раз здесь ходит.
– А не знаешь ли, в какую квартиру, к кому?
– Он не к нам в дом ходит, – огорошил его татарин.
– Я же сам видел – он заходил сюда, во двор, и отсюда же вышел.
– Заходил, – кивнул головой татарин, – только он через двор прошёл, в переулок. Там злой шаман живёт, вот к нему он и ходил.
– Какой ещё шаман? – оторопел Андрей.
– Э-э… Как же прозвище у него? Вспомнил – Мухомор!
– Может, Поганка?
– Да, точно, Поганка! Гриб такой ядовитый.
– Спасибо, любезный.
– Всегда рад помочь, ваше благородие!
Андрей вышел со двора, погружённый в думы. Аналитический ум розыскника искал и не находил ответа на один вопрос: чего Павлу делать у «Поганки»? Здесь явно что-то нечисто. И ведь не зайдёшь, не спросишь у шамана, что делал у него садовник.
Андрей добрёл до аптеки на Конногвардейской и выслушал без энтузиазма вежливый ответ услужливого фармацевта, что мышьяка в аптеке нет вообще.
Опять осечка. Огорчённый Андрей направился в Медицинскую канцелярию. Конечно, сейчас время обеденное, до вечера, когда наказывал зайти доктор, ещё далеко. «Если результат анализа не готов, лучше подожду», – решил Андрей.
Филипп Егорович выглядел удручённым, махнул Андрею рукой на стул.
– Ничем вас не обрадую, сударь. Мышьяк на полотенце и в рвотных массах, так же, как и в крови умершей, не обнаружен, – огорошил его доктор.
Андрей от неожиданного известия даже дар речи потерял. Придя в себя, хрипло спросил:
– Так она что? Своей смертью умерла?
– Я этого не сказал, молодой человек, – блеснул глазами за толстыми стёклами очков доктор. – Мышьяк не обнаружен, но княгиня точно была отравлена, есть признаки.
– Чем? – глядел на него с исчезающей надеждой огорчённый розыскник.
– А вот этого сказать не могу, не знает пока наука сего. Скорее всего – неким сильным растительным ядом. Полотенце с личным вензелем княгини – его вполне могли накануне ядом обрызгать. Контакт с полотенцем вполне мог вызвать спазмы дыхания и удушье, которые, в свою очередь, вызвали сильную рвоту. Яд сей сильный и быстродействующий – уж очень быстро произошло отравление организма и наступил летальный исход.
– Поганка! – воскликнул Андрей.
– Не исключено, – невозмутимо ответил доктор, – но симптомы отравления немного другие.
– Я не о ядовитом грибе, – уточнил Андрей. – Есть у нас в городе человечек один поганый, и прозвище у него соответствующее – Поганка.
– Слыхал что-то краем уха, – кивнул доктор, – но не встречался.
– Мне тоже не доводилось, но, похоже, теперь придётся познакомиться поближе.
– Это что – его рук дело?
– Не исключаю.
– Тогда удачи!
Андрей откланялся. Выйдя из канцелярии, он отправился в розыскную экспедицию, к Лязгину. Тот, на счастье, оказался на месте. Андрей подробно рассказал о расследовании.
– Занятно, – промолвил Иван Трофимович. – И что теперь предлагаешь делать?
– Ума не приложу, – развёл руками Андрей.
– Случай сложный – это верно, и пока одни догадки. Да-а-а… – побарабанил в раздумье пальцами по столешнице Лязгин. – Вот что, надо обыскать его жилище.
– Чьё? Поганки?
– Да нет, садовника этого.
– Так он же всё время на работе, да и живёт там же. Увидит – удрать может.
– Раз ты в городе его видел, значит, выбирается он иногда из княжеского сада. Вот пусть управляющий придумает ему какое-нибудь поручение в городе, а ты тем временем осмотришь его комнатушку. Вдруг что найдёшь. Конечно, если это он отравитель, да к тому же ещё и осторожен, – улики успел уничтожить. Ну а если повезёт, через улики возьмёшь злодея тёпленьким.
– Спасибо за подсказку, – поблагодарил воспрянувший духом розыскник. – Так я пойду?
– Я не держу. Скажу больше – я сегодня утром был у Чичерина. Его превосходительство уже в курсе смерти княгини и с нетерпением ждёт результатов расследования.
– О господи! – только и вырвалось у Андрея.
Андрей быстрым шагом направился к княжескому дому. Там едва сыскали управляющего. И немудрено: большая часть забот, связанных с погребением, легла на его плечи. Князь-то что? Отдал распоряжение управляющему, и всё. А конкретно организовать похороны да проследить, чтобы челядь всё исполнила в точности – это уже работа управляющего.
Выглядел управляющий замотанным и усталым. Андрей попросил его найти садовнику такое поручение, чтобы тот ушёл на время в город.
– Это ещё зачем? – насторожился управляющий.
– Жильё его осмотреть надо.
– Так Павла сейчас нет – на кладбище он, вместе с другими могилу роет. Можно и сейчас глянуть. Да и чего там смотреть – топчан да лавка.
– Тогда веди.
Каморка, в которой обитал Павел, и в самом деле была невелика и обставлена весьма скудно. Деревянный топчан, грубо сколоченный стол да короткая лавка. В углу скособочился старый шкаф, служивший, по-видимому, не одному хозяину.
В присутствии управляющего Андрей прощупал матрас, подушку, заглянул под топчан, перерыл немногочисленные вещи в шкафу. Ничего! На всякий случай он заглянул под шкаф. Ага! Вроде лежит что-то.
По просьбе Андрея управляющий приподнял угол шкафа, и розыскник смог дотянуться до предмета. Им оказался маленький пузырёк из толстого стекла с притёртой пробкой. Интересно, что это такое? Андрей поднёс пузырёк к окну и посмотрел на просвет. Жидкость в пузырьке была почти прозрачной, с желтоватым оттенком. «Может, снести его в Медицинскую канцелярию?» – подумал розыскник.
Андрей повернулся к управляющему.
– При тебе достал склянку – свидетелем будешь.
– Это что? – почему-то шёпотом спросил управляющий.
– Пока не знаю. Но не исключаю, что яд.
– Ох ты, господи, страсти-то какие! Так проверить надо.
– Как же мы это сделаем? На ком?
– Вон у нас на заднем дворе дворняжек полно – на них и испробуем. Сторож Селиван их привечает, объедками подкармливает. Правда, и польза от них есть – по ночам дом стерегут. Своих знают, не гавкают, а как чужой – заливаются лаем. Такой гвалт ночью может подняться! Хорошо, у князя окна на другую сторону выходят, его не беспокоят.
– Тогда пошли, – согласился Андрей.
Управляющий привёл Андрея к сторожке на заднем дворе, стоящей у вторых ворот, служивших для хозяйственных нужд. Не везти же, скажем, повозку дров для отопления через парадные ворота.
В сторожке управляющий взял у Селивана кусок хлеба, и Андрей накапал на него из пузырька несколько капель жидкости. Сторож оторопело смотрел на действия людей, ничего не понимая.
Выйдя из сторожки, управляющий спросил у Андрея:
– Какой дать?
– Да любой. Вон хоть той, рыженькой.
Завидя кусок хлеба, собаки подбежали к управляющему и завиляли хвостами.
Бросили хлеб рыжей. Та его схватила, отбежала в сторону и стала жадно есть, боязливо поглядывая на сородичей.
Но «счастливице» не удалось завершить трапезу. Собака вдруг дёрнулась, заскулила, затем голова её упала, она засучила задними лапами и испустила дух. Из пасти её стекала на землю слюна.
Селиван испуганно смотрел то на управляющего, то на Андрея.
Лицо управляющего побледнело.
– Яд в пузырьке был, он отравитель, Павел! – завопил управляющий.
– Ну-ка тихо! И ни звука больше! Ни один человек о том знать не должен. Чего кричать? Хочешь, чтобы вся челядь узнала, успела предупредить садовника и он сбежал?!
Управляющий пристыженно замолчал.
– Простите великодушно, не подумал. Даже предположить не мог, что среди нас такой змей обретается. В кандалы его надо и на дыбу.
– Ну, то не нам решать, а суду. А допреж надо князю рассказать. Пусть сам решит – отдать его в руки закона или… – Андрей проверил, насколько плотно закрыт пузырёк, и аккуратно опустил его в карман куртки.
– Поручиться могу, что до суда дело не дойдёт, князь сам с ним разберётся, – уверенно заявил управляющий.
Андрей безразлично махнул рукой.
– Я своё дело сделал, негодяя нашёл – проводи к князю.
Управляющий засуетился.
– К Константину Васильевичу или к сыну его, Игорю Константиновичу?
– Давай к сыну. Жену-то у него убили. Вот пусть первым новость и узнает.
– Ох, боюсь – не до новостей ему. Сегодня забот много – завтра похороны.
– Ничего, эту новость он выслушает.
Андрей повернулся к Селивану. Тот стоял с раскрытым ртом и оторопело смотрел на бездыханное тело рыжей собачонки.
– Ты ничего не видел и ни о чём не слышал. Понял ли? – строго сказал розыскник сторожу. Тот испуганно закивал головой.
Управляющий повёл Андрея через двор в дом.
Поднялись на второй этаж – к кабинету младшего Засекина. Управляющий кашлянул и осторожно постучал в дверь. Услышав «Войдите!», открыл дверь и пропустил Андрея в кабинет.
– Я уж здесь подожду, коли моё свидетельство потребуется – позовёте.
Войдя, Андрей поздоровался.
Молодого князя было не узнать. За сутки, что они не виделись, князь спал с лица, под глаза легли тёмные круги. Складывалось впечатление, что он постарел лет на пять.
– А, это вы, Андрей? Садитесь. Какие-то новости есть?
– Есть, ваша светлость! Убийцу я сыскал.
– Да ну! – князь привстал в кресле. Дотоле потухшие глаза его оживились. – И кто же это?
– Садовник ваш, Павел.
– Не может быть! Ему-то чем Мария Владимировна мешала?
– Не могу знать. Можно арестовать и пытать злодея, чтобы мотивы убийства вызнать.
– Не верю! В голове не укладывается. А доказательства вины есть?
Андрей подошёл к двери и распахнул её, кивком головы пригласив управляющего войти. Тот прошёл в кабинет и склонил голову в присутствии князя. Розыскник попросил:
– Расскажите подробно всё с того момента, как я к вам сегодня обратился за содействием.
– Ну, значит, пришёл ко мне этот господин из полиции…
– Из юстиц-коллегии, – поправил его Андрей.
И управляющий подробно рассказал о найденном флаконе, о проверке его содержимого на собаке и о том, чем это закончилось.
– Более чем любопытно. И где же этот флакон?
Андрей поставил наполовину опорожнённый флакон на письменный стол. Князь взял его в руки, вытащил пробку.
– Осторожно! – воскликнул Андрей. – Эта штука очень опасна!
Князь быстро закупорил пузырёк.
– Что же там за яд? Мышьяк?
– Нет, ваша светлость. Я вначале тоже так думал, однако же анализы в Медицинской канцелярии наличие мышьяка отвергают. Здесь яд, но другой.
– Как же вы догадались, что убийца – именно садовник?
– Лично видел, как он от знахаря, которого люд Поганкой называет, выходил, и потому возникло подозрение. Знахарь тот зельем занимается, потом с тем зельем недобрые люди тёмные дела свершают. Вот и решил садовника проверить, учинил обыск в его комнате.
– Логично! Что же не арестуют этого Поганку, коли он злодеяниям способствует?
– Доказательств вины прямых нет. А скорее всего – руки не доходили. Я, собственно, вот зачем пришёл. Мне как с убийцей поступить? По закону его положено арестовать и – в тюрьму. Коли сам сознается – в суд. Будет отрицать всё – на то свидетель есть… – Андрей, кивнув на управляющего, продолжил: —…да и попытать можно.
Князь встал, прошёлся по кабинету.
– Нет, я сам покарать мерзавца хочу. Завтра, после похорон, по русскому обычаю поминки будут. Вот пусть и отпробует того зелья, каким мою жену отравил.
– Так мне его что – не арестовывать?
– Я разве непонятно выразился?
– Более чем. Только тогда пусть управляющий молчит, чтобы челядь не знала.
– Будет молчать, – князь строго посмотрел на управляющего. – Просьба у меня.
– Всё, что смогу, ваша светлость.
– Михаил, ступай – у тебя сегодня ещё много забот, – отпустил управляющего младший Засекин.
Дождавшись, когда управляющий выйдет, князь продолжил:
– Я бы хотел, чтобы Поганка – знахарь этот – и садовник на поминках встретились.
Андрей запротестовал.
– Я не имею права хватать человека без доказательств и везти его сюда.
– Что вы, Андрей! Вы меня не дослушали. Ваше дело – показать моему человеку, где эта крыса живёт, и всё.
– И что с ним будет?
– Вас сильно заботит его судьба?
– Честно говоря, нет.
– Если одним мерзавцем на свете станет меньше, вашему ведомству легче работать будет.
– Последний вопрос, ваша светлость. Я сделал всё, что мог, – нашёл убийцу…
– Вы сделали это быстро и с блеском! – перебил его князь.
– Но я должен ещё доложить о результатах своему начальству.
– Действительно, – задумался князь. – Вот что – я сейчас напишу письмо вашему начальнику. – Он вернулся за рабочий стол и пододвинул к себе стопку бумаги и чернильницу. – Поскольку мышьяк в крови усопшей в Медицинской канцелярии не нашли, то и виновного нет. Пусть сочтут внезапную смерть Марии Владимировны результатом какого-либо заболевания.
– Ой, не положено так, ваша светлость, вряд ли Лязгин поверит.
– Вы дворянин, Андрей?
– Да, ваша светлость.
– Вы же понимаете, речь – о чести рода! Как дворянин дворянину разрешаю рассказать вашему Лязгину всё как есть. Думаю, он меня поймёт и не осудит. А для дела – моё письмо. Вы ведь завели дело, или как там у вас это называется?
– Завели.
– Ну вот, можно его закрыть.
– Как-то это всё странно. Хотя я вас прекрасно понимаю.
Князь подошёл к Андрею, протянул для рукопожатия руку и отдал письмо.
– Позвольте поблагодарить вас, Андрей, за быструю работу. Никогда раньше со службой вашей я не сталкивался и рад, что там есть такие толковые люди. И вот ещё что. На похороны не зову – там будут только родственники и близкие люди, а на поминки приходите обязательно. Надо же вам увидеть финал, торжество справедливости. Придёте?
– Приду – даю слово.
Андрей слегка поклонился на прощание и вышел. По дороге в розыскную экспедицию размышлял, правильно ли он сделал, взяв на себя такую ответственность? А вдруг Лязгин осерчает, узнав о согласии Андрея скрыть действительную причину смерти княгини? Кто он такой? Рядовой служитель юстиц-коллегии – даже не столоначальник.
В общем, в розыскную экспедицию Андрей пришёл в полном смятении чувств. Если Лязгин встанет в позу, самое незначительное, что может произойти, – Андрея сошлют на периферию, исправником в какой-нибудь уезд, а то и вовсе выгонят из экспедиции.
Он ввалился в кабинет Лязгина, забыв даже постучаться. Лязгин озабоченно взглянул на хмурое лицо Андрея:
– Что случилось – на тебе лица нет.
Андрей молча протянул начальнику письмо Игоря Константиновича. Лязгин прочёл его, потом ещё раз и перевёл строгий взгляд на Андрея. У розыскника похолодело в груди.
– А что в Медицинской канцелярии говорят?
– Мышьяка не нашли.
– Акт у них взял?
– Нет ещё.
– Возьми и закрывай дело. А теперь расскажи правду.
И Андрей как на духу рассказал всё. О том, как обошёл аптеки, как увидел садовника, о Поганке, о завтрашних похоронах, не забыв упомянуть об «эксперименте» с собакой.
– Занятная история. А хмурый такой чего?
– Так посвоевольничал я.
– Решение не твоё, а князя. Он грех на свою душу берёт. А закон что? Вот бумага, формально дело можно закрывать, и мы его закроем. Но больше так не делай.
Андрей обрадовался – гроза миновала.
– Теперь иди к докторам, забери акт и закрывай дело.
– Слушаюсь, Иван Трофимович.
Андрей с облегчением поднялся и вышел из экспедиции.
На улице к нему тут же подошёл мужчина в штатском, однако по выправке чувствовалось – офицер.
– Не вы ли будете Андрей Михайлович Путилов?
– Он самый, – удивился Андрей. Подошедшего он не знал.
– У вас сегодня состоялся приватный разговор со светлейшим князем Игорем Константиновичем.
– Совершенно верно.
– Так я тот самый человек, который поможет вам завершить это скорбное дело. Пролётка к нашим услугам.
Ну что же, как в пословице? Назвался груздем – полезай в кузов.
Андрей уселся в пролётку, рядом устроился переодетый офицер.
Ехали молча. Андрей только командовал кучеру: «налево», «прямо», показывая дорогу. Он остановил пролётку недалеко от дома Поганки, дальше прошли пешком.
– Очень правильно, – одобрил офицер его действия. И продолжил: – Ни к чему у самого дома вертеться.
Офицер внимательно осмотрел жилище знахаря и, оставшись удовлетворённым, повернулся к Андрею.
– Вас обратно подвезти?
– Если можно, к Медицинской канцелярии.
– Можно.
Обратно ехали молча. Офицер так и не представился, сохраняя инкогнито, и лишь на прощание пожал руку.
Андрей забрал в канцелярии уже написанный акт исследования и вернулся в экспедицию. Там он подшил акт в дело. Всё, теперь осталось подготовить заключение об отказе в расследовании в связи с естественной смертью фигуранта, и дело можно передать на подпись Лязгину, а потом сдать в архив.
Странная трагедия в княжеском доме нашла свою разгадку. Скоро виновные в смерти молодой княгини предстанут перед князем. Можно и дух перевести, но… Андрей чувствовал себя немного не в своей тарелке. Как ни крути, это – должностной подлог. Но зло должно быть наказано, и оно будет наказано. Это – главный постулат, которым руководствовался Андрей.
С утра следующего дня розысник занимался бумагами, коих накопилось многовато. А Лязгин в отношении порядка в бумажных делах был суров. И то! Все проверяющие смотрели в первую и главную очередь дела и прочие бумаги. Оформлены они по правилам красивым понятным почерком – стало быть, работают хорошо. Однако же и за эффективность, результативность расследований спрашивали тоже. Коли совершено преступление, то есть и преступник, который должен быть изобличён и наказан по закону. В любом деле должны были быть достаточные для доказательства вины преступника улики, свидетели и признание его самого в совершённом злодействе. А коль не захочет сам говорить, можно и палача привлечь, попытать.
Время за бумагами пролетело быстро, и лишь когда здоровенные напольные часы пробили двенадцать, Андрей спохватился. Пора к Засекиным, как обещал, а слово надо держать. Правда, и похороны будут после полудня. Но надо учесть, что придётся пешком добираться до Кронверкского проспекта, а на это немало времени уйдёт. Ведь это на другом берегу Невы, за Заячьим островом с его Петропавловской крепостью.
Часа через полтора неспешного шага Андрей подошёл к дому Засекиных. Встретивший его управляющий сразу проводил розыскника в кабинет молодого князя. Оба Засекина – отец и сын – находились там, оба – в чёрных траурных одеждах с мрачными лицами. В принципе, Андрей другого и не ожидал увидеть. Горе придавило людей.
Он поздоровался и, дождавшись приглашения сесть, присел на краешек кресла. Константин Васильевич упёрся в лицо розыскника тяжёлым взглядом. Медленно подбирая слова, он нашёл возможность похвалить розыскника.
– Да, молод, однако – ухватист. Гляди-ка, быстро на убийцу и его пособника вышел. Сомневался я было, как тебя увидел, да выходит – зря. Ну что же, все в сборе? Пошли.
Князь неожиданно легко встал, за ним поднялись Игорь Константинович и Андрей.
Все трое спустились в подвал и остановились перед закрытой дубовой дверью. Игорь Константинович легонько стукнул костяшками пальцев; дверь тут же открыли изнутри.
Первыми вошли князья, за ними – Андрей. В довольно обширном помещении без окон, освещенном свечами, находились, кроме вошедших, трое. Одного Андрей узнал сразу – это был вчерашний, переодетый в штатское, офицер. Ещё двое с чёрными мешками на головах были привязаны к деревянным козлам, на которых обычно пилят дрова.
Князья уселись на лавку у стены.
– Начинай, Виктор.
Офицер сорвал мешок с головы ближнего из узников. У Андрея перехватило дыхание – он сразу узнал злодея: сам садовник Павел, собственной персоной. Садовник озирался, щурясь от света свечей, и исподлобья поглядывая на присутствующих людей.
– Расскажи-ка, Павел, если это твоё настоящее имя, как ты убил Марию Владимировну? Кто помогал тебе свершить злодейство? По чьему наущению действовал? – Голос Константина Васильевича был ровен, ничто не выдавало волнения или других чувств – гнева, ярости.
– Не виноват я ни в чём, ваша светлость, облыжный оговор!
Князь повернулся к Андрею.
– В медицинских анализах мышьяк, как предполагаемый яд, не обнаружен. Так?
– Так, – подтвердил Андрей.
– Тогда как у вас возникло подозрение в злодействе садовника?
– Увидел, как он заходит к человеку по прозвищу Поганка. Сей знахарь известен своим колдовством чёрным и умением составлять самые различные зелья, в том числе и для отравления. Провёл обыск в комнате садовника, где была обнаружена склянка с подозрительной жидкостью. Всё происходило при свидетеле – управляющем домом. Мы сразу же испробовали жидкость на собаке, которая почти мгновенно сдохла.
– Хм, довольно внятно и чётко.
– Оговор, ваша светлость! – возопил Павел.
– Давай послушаем второго, – не обращая внимания на дёрнувшегося Павла, спокойно сказал князь.
Переодетый офицер сдёрнул мешок с головы второго узника. Лицо его было отвратительным – сморщенным, в многочисленных бородавках. Маленькие глазки злобно посверкивали.
– Как твоё имя, назовись, – сказал князь.
– Я уж и забыл его за давностью лет. Раз все зовут Поганкой, зовите и вы так – я уж привык.
– Мерзкое прозвище.
– Какое уж есть, не сам придумал.
– Знаком ли тебе этот человек?
Поганка повернул голову в сторону садовника. Тот под взглядом знахаря сжался, втянув голову в плечи.
– Конечно, я его знаю уж лет пять. Это бывший кавалергард Савельев.
Среди присутствующих пронёсся невольный вздох изумления. Такого поворота никто не ожидал.
– Давал ли ты ему смертельного зелья?
– Давал, чего уж скрывать. По его просьбе. Изготовил самого лучшего.
– Для чего? Он тебе сказывал?
– Нет. Обмолвился как-то мельком, что наказать строптивицу хочет.
– Савельев, как тебя в самом деле звать?
– Павел, – глухо ответил садовник.
– Ну-ка, поведай нам, какую строптивицу ты хотел наказать и за что?
Бывший кавалергард и нынешний садовник помолчал, собираясь с духом. Затем начал.
– История давняя. В юности служил я кавалергардом. Я тогда был молод и хорош собой, без этого безобразного шрама на щеке. Влюбился в Марию Владимировну, но она, несмотря на все мои старания, отвергла мои ухаживания. Видно, рылом не вышел… Предпочла вон его, Игоря. Я забыть пытался, начал пить. За пьянку меня из кавалергардов перевели в рядовой пехотный полк. Жизнь наперекосяк пошла, не в радость всё, одна горечь… Вот и взыграло самолюбие. Ничего не надо было, душа горела желанием мести за неудавшуюся жизнь. Вот и поквитался.
Все ошарашенно молчали.
Потом Игорь Константинович спросил:
– Легче стало?
– Ничуть.
– Знаешь, что тебя ждёт?
– Я умереть не боюсь.
Молодой князь кивнул головой.
– Теперь понятно, почему она пала жертвою, а не я. Я уж думал – я мишень, она случайно умерла. Мерзкий подлец! – гневным криком разорвал тишину подвала голос молодого князя. – Ты лишил жизни беззащитную женщину. Теперь пришёл твой черед, Савельев, испить вместе с этим, – князь кивнул головой на притихшего колдуна, – горькую чашу. Вдвоём с Поганкой гадили, вдвоём и изопьёте.
Князь достал из кармана склянку и поставил её на лавку.
– Руки о тебя марать не хочу, мерзавец. Виктор, дай каждому поровну.
Офицер взял склянку и поднёс её к пламени свечи, чтобы определить, сколько в сосуде осталось ядовитого зелья.
Подошёл к бывшему кавалергарду. Павел воскликнул:
– Не хочу умереть, как собака, – хочу воином!
– Какой ты сейчас воин? Ты был кавалергардом, опустился до садовника, а потом стал мерзким и подлым убийцей женщины, вся вина которой была лишь в том, что она любила другого и вышла за него замуж. Совершил низменный поступок – так не пачкай офицерской чести, умри, как тать!
Павел обречённо открыл рот, и Виктор плеснул ему яда из склянки. Садовник, судорожно силясь сопротивляться противному самой человеческой природе действию, проглотил его. Несколько мгновений он лежал неподвижно, затем лицо его перекосило, он сильно дёрнулся, но верёвки прочно держали его на козлах. Потом изо рта его пошла слюна, он закатил глаза и испустил дух.
В помещении повисла тишина. Поистине, умер злой гений, влекомый жаждой мести, с мелкой душонкой, где любовь уступала место ненависти.
Зашевелился на бревне Поганка, запричитал плаксиво.
– Не хочу умирать, боюсь. Не моя вина! Я ведь только зелье, заказанное им, изготовил, а отравил он, он! Он понёс своё наказание! А я при чём?
– Ты ведь не блины пёк – отраву делал. Думаешь, от яда твоего люди здоровее становились? Они умирали, если ты этого не знал! Не было бы тебя с твоим мерзким промыслом, сколько людей осталось бы в живых! И потому своей смертью ты даже десятой доли своих грехов не искупишь! – гремел голос молодого князя.
Виктор подошёл к Поганке, но тот плотно сомкнул челюсти и вертел головой, всячески пытаясь противодействовать.
Недолго думая, Виктор вытащил нож, лезвием его разжал Поганке зубы и мгновенно вылил ему в рот остатки содержимого склянки. Видимо, доза была очень велика. Поганка поперхнулся, тело его выгнулось так, что верёвки глубоко врезались в тело и едва не лопнули. Он сипло выдохнул воздух, попытался снова вдохнуть и умер.
Зрелище было сколь безобразное, столь же и ужасное.
Окружающие сидели молча, застыв от леденящего душу ощущения. Для всех мужчин смерть была делом привычным, убивать приходилось всем присутствующим – но в бою. От удара сабли, шпаги, выстрела пистолета или разрыва пушечного ядра погибали рядом с ними их боевые товарищи. Но смерть от яда, явно мучительная, хоть и скорая, их шокировала.
Наконец Константин Васильевич кашлянул и повернулся к сыну.
– Любимая жена твоя отомщена, убийцы понесли заслуженную кару. Пока душа её ещё здесь, на грешной земле. Может, видя это, душа нашей бедной девочки испытает облегчение. Благодарю вас, Виктор, и вас, Андрей. Вы хорошо исполнили свой долг. О телах мерзавцев не беспокойтесь. Все свободны.
Все разошлись в полном молчании и подавленном настроении.
Андрей понуро шёл к себе домой, хотя до конца службы оставался ещё час. Но он должен был успокоиться, слишком сильное впечатление произвели на него события сегодняшнего дня. Идти к Василисе он не хотел – просто был не в силах. Андрея не покидало стойкое ощущение, что он грязен – вроде как соприкоснулся с дерьмом. Ему хотелось поскорее помыться и сменить одежду. Чёрт с ней, с сегодняшней службой – в конце концов, Лязгин не знает, когда он освободился.
Придя домой, Андрей нашёл штоф водки в шкафу, выпил его, не закусывая, и упал на постель.
