Книга: Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности»

Глава 8

^Конечно, на следующий день Андрей пересказал Лязгину все подробности княжеского суда. Тот выслушал его и заключил: «Собаке – собачья смерть». Корить Андрея он не стал. Преступники пойманы, вина их доказана, оба получили по заслугам. Конечно, можно было бы вести дело как положено, передать его в суд, и одним раскрытым делом стало бы больше. Но тогда Лязгин в лице князей Засекиных приобретал если и не прямых врагов, то недругов – точно. Князь – это как генерал в армии, а учитывая родословную Засекиных и их связи в обществе, то, пожалуй, что и больше, чем генерал. Более того, Андрей понимал, что и он тогда окажется в стане недругов князей Засекиных.

– Иди, работай, – распорядился Лязгин.

И Андрей снова окунулся в каждодневную суету службы розыскника.

Прошла неделя. В один из дней, ближе к вечеру, Путилова вызвал Лязгин. В кабинете сидел небольшого роста, но довольно упитанный мужчина, одетый как купец. Причём купец явно зажиточный, судя по золотой цепочке от часов, свисающей из жилетного кармана. «Прямо не цепочка, а якорная цепь!» – отметил про себя Андрей.

Розыскник уселся на стул напротив купца.

– Вот, Андрей Михайлович, познакомься. Купец Редников Аполлинарий Васильевич.

– Купец первой гильдии, – дополнил важно Редников, оглаживая густую ухоженную бороду.

Надо сказать, что купеческое сословие на Руси делилось на гильдии – в зависимости от состояния. Третья гильдия – самая низшая, с оборотом меньше пятисот рублей, вторая – от пятисот до тысячи, и первая – до десяти тысяч и выше. Стало быть, купец и в самом деле богатенький.

– Товарами на Любек торгую, – добавил купец, – сало, пенька, воск.

«К чему он это говорит, – подумал Андрей, – обокрали его, что ли?»

Лязгин прервал похвальбу купца.

– Аполлинарий Васильевич, вы бы к делу поближе.

– Да-да, – зачастил купец, – так я о деле. Дочь у меня пропала, вчера пропала. Я утром в свои торговые ряды направился, возвращаюсь вечером, а её дома нет. Жена Пелагея слезами обливается, сказывает – дочь к подружке ушла и не вернулась. Жена уже к той подружке сходила, так её там, оказывается, не было! И к ночи не вернулась.

– Раньше бывало так? – включился в разговор Андрей.

– Как можно? Я дочерей правильно воспитываю, никогда такого не было. Вот я и думаю – беда с ней приключилась, искать надо.

– Вот что, Аполлинарий Васильевич! Андрей Михайлович – розыскник опытный, он и будет заниматься вашей бедой. А у меня, извините, дела.

Андрей намёк понял – встал и направился к выходу. За ним вышел из кабинета Лязгина купец. В коридоре Андрей задержался, поджидая купца.

– Пойдёмте к вам домой: с женой поговорить надо да комнату дочери осмотреть.

– Это ещё зачем – комнату-то? – не понял купец.

– Положено так, – отрезал Андрей. Объяснять что-либо подробнее он не счёл нужным.

Они вышли из экспедиции. Купец услужливо забежал вперёд и показал рукой на пролётку:

– Зачем пешком идти? Чай, не хуже других – именитых – живём. Прошу садиться, Андрей Михайлович!

«Вот это уже неплохо: лучше ехать, чем ноги бить!» – обрадовался Андрей. Он с удовольствием уселся на мягкое, обитое добротной кожей сиденье.

Тронулись. Экипаж мягко покачивался на рессорах по булыжным мостовым.

Ехать пришлось недолго – жил купец почти в центре, на Гороховой улице, там, где она пересекала реку Мойку – у Красного моста. Неподалёку виднелся Исаакиевский собор – три квартала всего до Адмиралтейского сада и здания Адмиралтейства с его золочёным шпилем.

Дом купца был совсем неплох – в два этажа, с колоннадой у входа. «Широко живёт купец первой гильдии», – отметил про себя Андрей. Он легко соскочил с пролётки. Купец же спускался медленно, с осознанием собственной важности.

Из окна особняка увидели хозяина. На улицу выскочил молодой парень из челяди, широко распахнул дверь и склонился в поклоне. Глаза купца довольно блеснули – знай, мол, наших! У него явно была мания величия – видно, родом вышел из худых или подлого сословия.

Сразу за дверью, в обширных сенях, лежал толстый ковёр. Наверх, на второй этаж, вела лестница – широкая, с балясинами по бокам. Явно подсмотрел идею хозяин где-то в благородном доме. По лестнице этой и повёл купец Андрея. За ними неотступно шёл парень из прислуги.

Купец с лестницы свернул направо и открыл дверь.

– Вот, светёлка моей доченьки, Елизаветой её звать.

Они вошли в комнату. Андрей внимательно осмотрелся. Уютно, чувствуется женская рука – не то, что в его холостяцкой квартире.

– Посмотрите в шкафу вещи дочери, не пропало ли чего, – предложил Андрей купцу.

– Это лучше жена Пелагея знает, – ответствовал тот.

– Так позовите.

Купец обернулся к слуге.

– Иван, ты что – не слышал? Зови сюда супружницу мою.

– Я бы хотел комод осмотреть, – сказал розыскник.

– Делайте всё, что считаете нужным, – согласился купец.

Андрей стал выдвигать ящики. Так, внизу бельё, выше – украшения дешёвые, всякие ленточки, подвески.

Вошла супруга купеческая – с зарёванным лицом.

– Ну-ка, перестань реветь, – цыкнул на неё купец. – Я тебе человека привёз из юстиц-коллегии – самого наилучшего. Он нашу дочь в два счёта найдёт. Вещи Лизаветины в шкафу посмотри – не пропало ли чего.

– Никак обокрали! – ахнула хозяйка.

– Окстись, Пелагея! – урезонил её купец. – Делай, что велено!

Купчиха открыла дверцы шкафа. «Ох и здоровенный! – изумился про себя размерам шкафа Андрей. – Чуть не в половину комнаты моей квартирки».

Пелагея живо перебрала вещи.

– Всё на месте.

– А драгоценности у неё были? – поинтересовался Андрей.

– А как же! – чуть ли не с обидой в голосе ответила Пелагея. – Девка на выданье – куда без них? Не голытьба же!

– Проверьте, пожалуйста.

Пелагея подошла к сундуку в углу комнаты, откинула крышку, порылась немного. Лицо её покраснело.

– Нету шкатулки. Вчерась ещё здесь была. В ней же всё самое ценное лежало! – ахнула купчиха.

– Ты хорошо смотрела? – встревожился купец.

– Да хорошо! Как её можно не заметить – она же не иголка.

Андрей уселся за стол.

– Дайте мне бумагу и чернила.

– Иван, слышал? Принеси! – распорядился купец. – Возьми внизу, в моём кабинете.

Слуга принёс письменные принадлежности.

– Успокойтесь и перечислите всё, что в шкатулке лежало, – обратился Андрей к Пелагее.

– Сразу и не упомню, – запричитала купчиха.

– Как это – не упомню! Я скажу! – вспылил купец. – Так. Кольца серебряные – четыре штуки, браслет из серебра с рубином, потом – кольцо златое, перстень с изумрудом. Перстень редкостный – вроде как чаша на перстне, а в чаше – изумруд. У голландцев купил. Ещё – ожерелье жемчужное, цепочка златая шейная. Чего забыл? Да, серьги ещё. Одна пара – из серебра, колечками, и две пары – золотых. Одни – тонкой работы, в виде ладьи с распущенным парусом, другие – в виде бабочки с расправленными крыльями. Вроде всё. Ой – нет, брошь ещё забыл. Сделана в виде цветка – ромашки.

– Какая ромашка, Аполлинарий? Колокольчик на стебельке и с листочком, – подала голос Пелагея.

– Мне всё едино – лишь бы красиво да дорого. Вот теперь всё.

Андрей едва успевал записывать. Многовато у девчонки побрякушек было. Только вот где они?

– Сколько лет дочери было? – поднял глаза Андрей на купчиху.

– Почему было? – Пелагея навзрыд заплакала.

– Ну, я имел в виду – когда она ушла, – неуклюже попытался исправить свою оплошность Андрей.

– Семнадцать годов, в самом соку девчонка!

– Может, влюбилась она в кого да к избраннику тайно перебралась? – высказал предположение Андрей. – В таком возрасте, когда чувства сильнее разума, может случиться всякое…

– Не было у неё никого, подружка одна только, – начал сердиться купец.

– О ней мы ещё поговорим, – сказал Андрей. – Опишите, как Елизавета выглядела?

Купец провёл вдоль своего тела обеими руками:

– Во!

– Понятно. – Андрей повернулся к купчихе. – Какого роста дочь?

– Чуть меня выше.

– Худая, толстая?

– В теле.

Ясное дело – в папеньку, наверное, телосложением пошла.

– Глаза какие?

– Обыкновенные.

– Серые, синие, чёрные?

– Серые.

– Нос?

– А что нос?

– Прямой, картошкой?

– Зачем же картошкой? Как у меня. – Пелагея дотронулась пальцем до своего носа.

– Губы?

– Красивые, бантиком.

– Пухлые?

– Ну да, я же и говорю.

– Приметы особые были?

– Это ещё чего?

– Ну – родимые пятна, шрамы?

– Откуда шрамы? – испугалась купчиха. – Вот родинка маленькая у нее была на шее, вот здесь, – Пелагея показала на левую сторону шеи, почти у основания – чуть выше ключицы.

– А портрета дочери нет? – поинтересовался Андрей.

– Как же – есть, лучший художник рисовал.

– Писал, – механически поправил Андрей.

– Пишут пером, а портрет рисуют, – изрёк купец.

Пелагея вышла из комнаты и вскоре вернулась с портретом размером в локоть, в богатой резной раме.

– Вот.

Действительно, портрет был хорош, явно писан рукой если не выдающегося, то, несомненно, талантливого художника. На Андрея смотрело милое девичье лицо, в глазах – грустинка. Пышные волосы собраны в толстую косу, переброшенную на грудь. Андрей постарался запомнить облик девушки.

– А теперь отведите меня к подруге, с ней хочу поговорить.

– Чего говорить, искать Лизоньку надо, – подал голос купец. – Дочь пропала, шкатулка с ценностями немалыми исчезла, а я пока вижу одни пустые разговоры.

– Я же не учу вас торговать, вот и вы мне не мешайте, – отрезал Андрей.

Пелагея молча накинула платок на голову.

– Пойдёмте, сударь.

Идти было недалеко – через три дома по Гороховой улице.

Подружка оказалась дома. Дом тоже был купеческий, но поскромнее, хоть и в два этажа.

Увидев купчиху, девица – подружка Елизаветы – покраснела. «Дело явно нечистое – она что-то знает», – заподозрил Андрей.

– Сударь из этой самой… полиции, – представила Андрея купчиха. – Дочь нашу искать будет, с тобой вот поговорить хочет.

– Ой, да я и не знаю ничего, – всплеснула руками девушка.

Андрей повернулся к Пелагее.

– Я бы хотел поговорить с нею наедине.

Пелагея обидчиво поджала губы и вышла.

Андрей уселся на стул.

– Садись. Как звать-то тебя? – как можно мягче обратился он к девушке.

– Катя.

– Вот и расскажи мне, Катя, всё, что знаешь. Только не обманывай. Будешь лгать – привлеку к суду за лжесвидетельство. Есть такая статья в Уложении, – Андрей сразу решил припугнуть девицу.

Екатерина побледнела немного и уселась на кровать.

– Сбежала Лизавета, с Петькой своим сбежала, – выдохнула она.

– Уже интересно. Рассказывай всё по порядку. Кто такой Петька?

– Прямо красавец! – томно закатила глаза девушка.

– Тьфу на тебя! Кто он такой, этот Петька? Как фамилия, где живёт, откуда Елизавета его знает? А ты – красавец…

Девушка надула пухлые губки. Но Андрею было всё равно, обиделась на него купеческая дочь или нет. Он почуял след, как гончая чует след зайца.

– Фамилию не знаю – не городской он.

«Так, час от часу не легче…» – чертыхнулся про себя розыскник.

– На корабле он плавает, каким-то шнипером, – продолжила Катя.

– Может, шкипером?

– Ага, вот-вот, им самым.

– Сам-то Петька русский?

– Русский – сказывал, что из Великого Новгорода.

Ага, уже есть зацепка.

– Дальше давай!

– Полгода уже, как они милуются.

– Не на улице же!

– Конечно, дома у меня.

– Так она к нему в Великий Новгород уехала?

– Да нет же, – притопнула ножкой девушка – экий ты, мол, непонятливый. – Он её на корабль взял, вместе и поплыли.

– Куда?

– Он про то не сказывал.

– Может, хоть словом обмолвился случайно? Корабли из Питера в разные стороны плыть могут – в тот же Любек или на Ладогу.

– Нет, врать не буду – не знаю, – пожала плечами Катя.

– А как судно называется? – Андрей затаил дыхание в ожидании ответа.

– Правда, говорил. Только давно это было. Так, как же это?

Екатерина наморщила лобик. Похоже, мыслительный процесс для неё был делом редким и тяжким.

– Вспомнила! Ёрш!

– Что «ёрш»?

– Корабль так называется.

– Всё? Молодчина! – похвалил Андрей девушку. – Может, ещё что вспомнишь?

Купеческая дочь зарделась, силясь припомнить ещё что-нибудь полезное для розыскника.

– Ещё вот жениться на ней он обещал, – томно закатила глаза Катя, – а если Лизка денег найдёт, так и своё дело откроют.

Похоже, она завидовала подруге.

– А как же благословение родительское? – уязвил её Андрей.

– А-а… – отмахнулась Катя.

М-да, падают нравы.

Андрей поблагодарил девушку за помощь следствию, попрощался и вышел. Пелагея маялась в коридоре, не находя себе места.

– Всё будет хорошо, – успокоил он купчиху. – Пошли домой. Одно могу сказать: жива ваша дочка, и думаю – найдётся вскоре.

Пелагея смахнула слезу.

Андрей шёл быстро – надо было поторапливаться. Едва поспевая за ним, следом семенила купчиха.

Когда Андрей с Пелагеей вошли в дом, Аполлинарий Васильевич находился в трапезной, откушивая, чем бог послал. А бог послал щедро. Купец догрызал куриную ножку, запивая её красным вином из стеклянного бокала. Череда непочатых блюд дожидалась своей очереди. На столе стоял горшочек с кашей, миска с карасями, жаренными в сметане, балык из осетра, ну и по мелочи: резанный ломтями каравай, мочёные яблоки, квашеная капуста, нарезанное тонкими ломтиками нежное розоватое сало.

– Нашёл след дочери, – с порога заявил слегка запыхавшийся от быстрой ходьбы Андрей.

Купец чуть не поперхнулся.

– Нужна пролётка, – не обращая внимания на обильную трапезу хозяина, продолжил Андрей.

Купец кивнул, прожевал, кашлянул, прочищая горло.

– Эй, кто там!

В трапезную вошёл парень из прислуги.

– Скажи Меркулу – пусть с господином едет, куда он скажет.

Андрей вышел следом, уселся в поданный экипаж.

– В порт!

– На стрелку Васильевского? – уточнил кучер.

– Для начала – да.

Показались знакомые постройки порта. Напротив биржи у причала стояло несколько кораблей. Разгрузка шла полным ходом. Грузчики по сходням таскали на пристань ящики, мешки, катили бочки.

Андрей остановил одного из амбалов.

– Не знаешь, где «Ёрш»?

– Не было здесь такого.

– Давно не было?

– Недели две не видел точно…

– А где ещё разгружать суда могут?

– Так мало ли – на Неве, у Литейного моста, у Адмиралтейства, на Фонтанке опять же – там складов полно.

– Спасибо, – розыскник протянул грузчику монетку и вскочил в пролётку.

– Поехали по набережной Невы.

Кучер тронул поводья.

Андрей приказывал останавливаться у каждого судна, стоящего у берега.

Таких стоянок оказалось много. Где-то стоял один корабль, в иных местах – до десятка. Андрей везде спрашивал, не видел ли кто «Ерша». И только часа через два один из грузчиков-амбалов сказал:

– Не ищи, сударь, судно ещё вчера ушло.

– Точно?

– Сам грузил.

– Что за груз?

– Канаты пеньковые в бухтах, бочки с салом.

– А куда?

– Они мне не докладывали. Только, по грузу судя, знамо дело – в Любек.

– С чего решил?

– Кто на Руси пеньку да сало брать будет? Такой товар в Любек везут на продажу или в Киль.

Грузчик рассуждал логично. Андрей поблагодарил его и уселся в пролётку.

Судно отплыло почти сутки назад и сейчас уже далеко – почти в открытой Балтике.

Надо доложить Лязгину.

Андрей приказал кучеру ехать в розыскную экспедицию.

Слава богу, Лязгин ещё был на месте, хотя рабочее время уже давно закончилось. Он сидел, читал дела. Услышав звук открывающейся двери, Лязгин поднял голову и очень удивился.

– Ты как здесь?

Андрей коротко и чётко доложил самую суть поиска пропавшей дочери купца.

– И что мне теперь делать? – обратился он за указаниями к Лязгину.

– На поиск людей за границей денег в казне нет. Ежели купец возьмёт расходы на себя, можешь ехать. Чай – по работе, не прохлаждаться. Только неизвестно, куда судно направилось, так можно и месяц без проку искать. Езжай к купцу, ему решать.

Андрей кивнул и выбежал.

Кучер дремал на козлах.

– Езжай домой, на Гороховую.

В гостиной его встретили обеспокоенные Аполлинарий и Пелагея. Андрея усадили в кресло.

– Ну, успокой моё сердце, Андрей Михайлович! – взмолился купец.

– Жива ваша дочка – говорил я уже Пелагее. С возлюбленным сбежала на корабле, похоже, за границу, корабль ещё вчера вечером в Европу отплыл. Похоже, в Любек. Там их искать надо.

Купец вскочил, грохнул кулаком по столу. Лицо его побагровело.

– Вот что удумала, негодница! Мало я её воспитывал! А ты куда глядела! – накинулся он на жену.

– А я что? – оправдывалась Пелагея. – В душу же к ней не залезешь.

– Дома надо было держать! В церковь только и выпускать, да и то под твоим приглядом. Не уследила!

– Хватит ругаться, я не затем сюда пришёл, чтобы скандал ваш слушать. Давайте решать – ехать мне в Любек этот или поиски прекращаем?

– Нет! – дружно возопили и купец, и его жена.

– Только в казне денег на поиски за границей нет.

– Я дам! – горделиво выпятил грудь купец. – Сколько?

Андрей пожал плечами.

– На дорогу мне – туда, да на двоих – обратно; да на еду, на постоялые дворы. Полагаю, рублей двадцать серебром.

Купец насупился. «Вот жлоб, – подумал Андрей, – на поиски дочери денег жалко. Он что, думал, я на свои кровные поеду? Ежели торговаться начнёт – откажусь, пусть сам ищет».

Но оказалось, купец думал о другом.

– А нельзя ли и полюбовника её сюда привезть?

– Мы так не договаривались, за обоими беглецами я один не поеду.

Купец вздохнул.

– А жаль! Я бы его, подлеца, вожжами на конюшне запорол.

– Если она по своей воле с ним сбежала, его вины нет.

– Как нет? А кто девку соблазнил? Замуж она за голытьбу собралась! Да я ей получше мужа найду, достойного – из купеческой семьи!

Пелагея всхлипнула:

– Да кто же её теперь замуж возьмёт – порченую?

Купец уселся за стол, достал кошель, отсчитал серебро.

– Когда отплывать собираетесь?

– Подорожную сначала взять в коллегии надо, начальство в известность поставить. Полагаю – завтра к вечеру.

– Ох, долго!

– Тут уж не от меня зависит.

– Ладно. Забирай деньги.

Андрей сложил серебро в носовой платок, завязал его узелком и сунул в карман. Поздно уже, пора домой, завтра – к Лязгину.

И утречком уже предстал перед очами Ивана Трофимовича.

– Дал купец деньги, – после приветствия сказал Андрей, – документы нужно выправить, чай, за границу еду.

– Ох, не хотелось бы мне с утра к Чичерину идти, – вздохнул Лязгин. – Сейчас начнёт пытать: зачем документы, кто платить будет, потому как казна пуста. Ладно, жди.

Пока Лязгин решал вопрос с его поездкой, Андрей занялся пересмотром дел на своём столе. Кое-что дописал, чтобы дела в архив сдать.

Лязгин вернулся к обеду. Он был слегка раздражён. Положил Андрею на стол документ.

– Всё, езжай. Желаю удачи.

Андрей поблагодарил начальника и быстрым шагом направился к Рыбневым – надо же Василисе сказать об отъезде, неизвестно, сколько времени займёт поиск беглянки. А исчезнуть без объяснения – чревато скандалом со стороны купеческой дочери. Да и непорядочно было бы.

Василиса, как узнала, ударилась в слёзы.

– И так всё время дома сижу сиднем, как будто бы и жениха у меня нет… Так и со скуки умереть можно. Мы ведь с тобой ни разу даже на ярмарку не сходили, в балаган, скоморохов не смотрели.

– Скоморохов мне и на службе хватает, – попытался отшутиться Андрей.

– А мне скучно дома одной, как ты не понимаешь!

Она обняла Андрея, оставив на рубашке его мокрые пятна от слёз. Андрей погладил её по спине, и утешения его как-то незаметно перешли в постель с Василисой. Час пролетел как мгновение.

– Ой, вставай быстрее, скоро папенька придёт! – забеспокоилась она.

Василиса споро привела себя в порядок, придирчиво осмотрела заправленную постель. От бдительного отцовского взгляда ничего бы не укрылось.

Андрей не стал дожидаться возвращения Нифонта – и так времени много потерял. Он поцеловал на прощание Василису и отправился в порт. Скромный узелок с исподним, краюхой хлеба и пистолетом с запасом пороха и пуль – вот и весь его багаж.

У причалов стояли корабли под флагами разных стран. Андрей выбирал русские, причём только те, которые грузились. Он подходил, спрашивал, куда идёт судно. На четвёртом корабле повезло. На судне заканчивалась погрузка, и капитан согласился взять пассажира до Любека. Хотя он и шёл дальше, но часть груза надо было выгрузить именно в Любеке, центре бывшего Ганзейского союза.

– Рубль серебром, ежели с питанием, и место в каюте, – предложил капитан.

Андрея устраивала цена, и он согласился. Взошёл на палубу.

– Деньги вперёд, – предупредил капитан.

Андрей вручил ему деньги, и юнга проводил его на нижнюю палубу, в узкую каюту. Место здесь было только одно, крохотное квадратное оконце едва освещало временное пристанище розыскника. Андрей забросил свой узелок в небольшой шкафчик, повесил туда же сюртук и с удовольствием растянулся на матрасе, прикрытом тонким суконным одеялом. Корабль слегка покачивало. Андрей прикрыл глаза и незаметно для себя уснул.

Проснулся он от качки. За оконцем было темно. «Вышли в море, – догадался Андрей. – Интересно, сколько сейчас времени?» В это время два раза ударили склянки. «Ого, два часа ночи! Здорово же я поспал!» – удивился Андрей. Он повернулся на другой бок и снова уснул.

Утром розыскника разбудил юнга. Постучав в дверь, вошёл, неся в одной руке миску с едой, в другой – кувшинчик с пивом.

– Кушать, сударь!

Андрей с удовольствием поел горячей гречневой каши с мясом и запил её довольно недурным пивом. Поездка начинала ему определённо нравиться. Надо бы на море посмотреть. По морю Андрей ещё не плавал. На Ладожском озере, по Неве плавал на лодках. А на большом судне и в море – впервые.

Он поднялся на верхнюю палубу. В лицо ударил свежий ветер. Пахло водорослями, лицо обдавало мельчайшими брызгами морской воды. Одна капелька упала прямо на губы. Андрей слизнул. Солёная!

Судно шло под всеми парусами. На обеих мачтах паруса были надуты, флаг и вымпел развивались на корме. По реям бегали матросы. Андрей удивился, что все они были в белых робах и босиком. Команды отдавал боцман – при помощи дудки, которая висела на цепочке у него на шее. Далеко слева в дымке виднелся неясный берег.

– Лифляндией любуетесь, сударь? – спросил проходящий мимо мужчина, как потом оказалось – старший помощник капитана.

– А что, этот берег – Лифляндия?

– Да, конечно, мы на траверзе Виндавы. Жаль только далеко, ничего не видно. А берега там красивые. Дышите морским воздухом, пока море спокойно – это полезно. А то вечером шторм будет, на палубе уже так не постоите.

– Откуда вы знаете? – удивился Андрей.

– Вон там, справа на горизонте, тучки видите?

Андрей всмотрелся.

– Вижу, – слукавил он, чтобы не обидеть бывалого моряка.

– Это шторм к нам идёт. Молите бога, чтобы он не сильным оказался.

Вокруг расстилалось море, светило солнце, и, с точки зрения Андрея, ничего не предвещало бури. Дул ровный, устойчивый ветер, по поверхности морской пробегали небольшие волны. «Стращает, наверное, меня мореман», – решил Андрей.

В обед розыскника накормили супчиком, пшённой кашей с куриными потрошками и дали красного вина. Не ресторация, конечно, но довольно вкусно и сытно. К разносолам да изысканной еде Андрей не привык – он из семьи небогатой, не на что было разносолами баловаться.

После обеда от нечего делать он прилёг в каюте да и уснул.

Проснулся от сильной качки. Корабль переваливался с боку на бок, нырял носом в волны. Деревянные части судна скрипели и трещали, вселяя нешуточный страх – не развалится ли посудина под ударами стихии?

Андрей вышел было на палубу, но сразу же понял, что сделал это зря. Ветер был сильный, валил с ног, и он инстинктивно схватился за скользкую мачту. Волны перехлёстывали судно, заливая палубу водой. Андрей тут же промок и спустился в каюту. Висящий в коридоре масляный светильник, прикрытый слюдой, раскачивался во все стороны, бросая на стены тусклые, колеблющиеся пятна света.

Двери в каюту Андрей не закрывал. Случись беда – быстрее удастся выскочить на палубу.

Его начало мутить.

Наверху – на палубе – раздалась едва различимая в рёве ветра и грохоте волн трель боцманской дудки, а затем крики:

– Человек за бортом! – Какому-то бедняге не повезло. Шансов спасти несчастного – в кромешной темноте и бушующем море – практически не было.

Корабль продолжал скрипеть, раскачиваться, но держался.

Промучившись часа два-три, Андрей забылся тяжёлым сном.

Разбудил его топот ног по палубе. Он продрал глаза. Из крохотного оконца сочился слабый свет – вставало солнце. Корабль едва заметно покачивался на пологой волне.

Розыскник выбрался из каюты на палубу.

Оснастка корабля представляла жалкое зрелище – ванты, леера и прочие верёвки и канаты были порваны. Хорошо, капитан распорядился вовремя убрать и зарифить паруса, иначе совсем беда: судно могло опрокинуться. Теперь матросы меняли такелаж.

Андрей подошёл к корме, где рядом с рулевым стоял капитан.

– Доброе утро, сударь. Прошу прощения, дальнейшее плавание слегка задержится – уж больно много забот шторм доставил. Завтрак тоже будет позднее. А теперь извините – дела.

Капитан легко сбежал с кормовой надстройки и отправился на нос корабля.

Андрей осмотрелся. Вокруг – только водная гладь, свинцового цвета вода с бегущими волнами, и никаких признаков суши. Ему стало неуютно. Случись: корабль не выдержал бы бури – в какую сторону плыть? Или держаться за обломки и ждать помощи? Так и судов проходящих не видно.

Розыскник прохаживался по палубе, стараясь не мешать матросам.

Где-то через час на горизонте, с юга, показался корабль. Он шёл под всеми парусами и часа через три подошёл совсем близко. Паруса на нём спустили.

– Это «фредде-когг», – сказал подошедший шкипер, – корабль охраны побережья, можно сказать, морская полиция.

«Ничего себе живут иностранцы. Мы в России до такого не додумались ещё», – подумал Андрей.

С «фредде-когга» прокричали в рупор:

– Эй, вы в порядке? Помощь нужна?

– Нет, спасибо, справимся сами! – прокричал в ответ капитан.

– Желаем счастливо добраться до порта!

«Фредде-когг» поднял паруса и отправился дальше.

– Смотри-ка, по-русски говорят, – удивился Андрей.

– Да в Любеке почти все по-русски говорят – сколько уж лет, а то и веков там торгуем. Мы к ним ходим, они к нам. Да и не только мы. В порт зайдём, сами увидите: голландцы, англичане, шведы – кого только нет, все флаги. И языки многие портовый люд знает.

М-да. А Андрей с трудом мог изъясняться на немецком – даже не на немецком, а на смеси немецкого и голландского. Отец ещё в детстве его учил языкам, да Андрей тогда относился к учению легкомысленно. Отец в своё время бывал за границей, в странах Балтии, где языки и освоил. Сейчас Андрей сильно сожалел о своём неприлежании.

– А послушай-ка, любезный, какие деньги в ходу в Любеке?

– Любые берут – что наши рубли, что гульдены, что кроны. Берут по курсу – его каждый лавочник или хозяин постоялого двора знает. А хоть и не деньгами – златом-серебром плати, хоть теми же перстнями или цепочкой шейной – всё едино в оплату возьмут.

– Спасибо.

Ответ капитана успокоил Андрея. Ведь чем ближе корабль подходил к порту, тем больше нарастала тревога у Андрея: как расплачиваться, как общаться?

Андрей и не предполагал, что всё решится проще, чем он думал.

Потрёпанное штормом судно наконец подремонтировали. Кое-где ещё свисали концы оборванных снастей, но уже можно было двигаться.

Матросы распустили паруса, и судно устремилось на юг, откуда пришёл «фредде-когг». «Жаль, много времени на ремонт потеряли», – переживал Андрей. Ведь корабль, на котором сбежала с неведомым Петькой купеческая дочь, имел двое суток форы. Небось уже давно в Любеке стоит, разгрузился. «А если он дальше, в другой порт пойдёт?» – вдруг встревожился Андрей. Ему стало не по себе. У беглецов сто дорог-путей, поди отыщи их в чужой стране.

Вечером следующего дня корабль вошёл в гавань Любека. У причала стояли многие десятки кораблей. Судно причалило к стенке, матросы скинули на берег швартовы, сбросили сходни.

Буквально через несколько минут на судно с причала поднялись два человека в чёрной форменной одежде. Один оказался мытарем и сразу полез осматривать трюмы. А второй – служащим порта.

Все матросы и пассажиры собрались на верхней палубе. На довольно приличном русском служащий спросил:

– Больные, с лихорадкой среди вас есть?

– Нет, – нестройно ответили собравшиеся.

– Герр капитан, вся команда записана в судовую роль?

– Да, конечно.

– Сколько пассажиров на судне?

– Двое.

– Попрошу документы. Остальные свободны.

Команда разошлась, а Андрей и ещё один господин подошли к служащему. Розыскник терпеливо ждал – сначала служащий проверил бумаги у господина. Вернув ему документы, разрешил:

– Всё в порядке, можете сойти на берег.

Андрей протянул свой паспорт и подорожную. Служащий раскрыл паспорт, взглянул пристально на Андрея, потом развернул подорожную.

– О, господин из русской юстиц-коллегии?

– Да.

– По личным делам?

– Да.

– Имейте в виду, Любек – свободный город. Без разрешения магистратуры вы не можете разыскивать и задерживать преступников, какими бы злодеями они ни были.

– Я не на службе – по личным делам.

– И тем не менее я напоминаю – Любек людей на Русь не выдаёт.

– Спасибо, данкэ шён!

– Битэ шён, – служащий вернул документы. – Можете сойти на берег, желаю приятно провести время.

Чёрт! Андрей был обескуражен, хоть и не подал вида. Ну, найдёт он Елизавету, беглую купеческую дочь, а как её вывезти – против её воли? Она ведь даже не преступница. По местным законам – свободный человек. Стоп! А как же её пропустили на берег с «Ерша» без документов? Должны же у неё быть какие-то бумаги? Или девушка не сходила на берег, так и находится на «Ерше»? А может, Петька подделал документы? Судя по его действиям, человек он ушлый.

Андрей забрал свой узелок и подошёл к капитану – попрощаться.

– Вы не подскажете, где обычно русские суда стоят? – спросил он его.

– Вот здесь и стоят. Из каждой страны корабли определённый товар возят. Кто из Индии пришёл с чаем – стоит вон там. И хранятся товары на разных складах, так что, если судну в обратный путь нужно, ищи только здесь.

– Мне «Ёрш» нужен.

Капитан поднялся на мостик, осмотрел внимательно суда с русскими флагами.

– Темновато уже, но, по-моему, вон «Ёрш» стоит, – он указал Андрею рукой.

На город опускалась ночь. Розыскник спустился по сходням и по причалу пошёл в сторону «Ерша». К вящей радости, его судно и в самом деле оказалось «Ершом».

У сходней стоял матрос.

– Этот корабль в самом деле «Ёрш»? – спросил его Андрей.

– Конечно, – снисходительно ответил дежуривший у трапа.

– А есть ли у вас на корабле некий шкипер Пётр?

Матрос удивлённо посмотрел на Андрея, затем повернулся в сторону судна и крикнул:

– Иона Платонович, здесь Петьку спрашивают!

Через минуту к Андрею вразвалочку спустился боцман – старый морской волк с задубевшим от ветра и морской соли лицом, с боцманской дудкой на цепочке.

– Вы кто, господин хороший, будете?

– Коллежский секретарь юстиц-коллегии Андрей Михайлович Путилов, – веско отрекомендовался Андрей.

– Ага, уже и здесь Петьку ищут. Допрыгался, сучонок! – злобно сказал боцман.

– Простите, не знаю, как вас звать-величать, – слегка наклонил голову Андрей.

– Иона Платонович Кухно, боцман «Ерша».

– Я бы хотел увидеть Петра и переговорить с ним.

– Я бы тоже хотел его увидеть, – парировал боцман.

– То есть как? – опешил Андрей.

– А так. Как пришли мы в порт да встали под разгрузку, так Пётр и сбежал. Уж два дня как его нет. Так мало того, что он убёг, – и часть корабельной кассы украл. Капитан мне деньги дал для расчёта с портовыми грузчиками. Так вот он эти деньги и скрал. Сроду на «Ерше» воров не было, и вот – нате вам!

Чувствовалось, что боцман был не на шутку зол на Петра.

– И где он может быть теперь?

– Если бы я знал, сам бы нашёл да морду набил.

– А девицы с ним не было?

– Пассажиры были – четверо, так они сразу по приходе в Любек сошли.

– Девица, девица среди них была? – Андрей коротко описал внешность Елизаветы.

– Простите, господин хороший, не могу сказать. Моё дело – паруса, такелаж, матросы. Не видел я девицы. Да вы поговорите со старшим помощником. Он пассажирами занимался. Если видел – скажет. Так вы что, не Петьку ищете?

– Пассажирку вашу ищу. Но если Петьку встречу – задержу. Повод теперь есть – кража судовой кассы.

– Так чего мы здесь стоим? Пойдёмте на судно.

Боцман провёл Андрея к каюте старпома, постучался.

Старший помощник оказался учтивым мужчиной средних лет. Он любезно предложил Андрею присесть. Андрей представился.

– Меня интересует девица, Елизавета Редникова, – Андрей описал беглянку.

– Была такая, – сразу сказал старпом. – Заплатила – всё чин чином. Я, правда, удивился: вещей при ней почти не было, узелок маленький в руке – и всё. Обычно женщины не токмо с вещами в вояж заморский пускаются – с сундуками. А тут – одна и без вещей. Но это дело не моё. Она заплатила, мы ей дали место в каюте.

– Она общалась с этим вашим Петькой?

– Он не мой, – поджал губы старпом. – Не замечал.

– А как фамилия шкипера?

– Иваницкий.

– Они вместе сошли на берег?

– Нет. Я у борта тогда стоял – видел, как пассажиры сходили с судна. Она со всеми сошла. А Пётр в ту ночь у сходен дежурил. Смена пришла в полночь, а его нет. Сначала думали, может, по нужде куда отлучился. Так он и утром не появился. А там и боцман пропажу из кассы обнаружил.

– Сколько денег пропало?

– Десять гульденов серебром.

– Напишите заявление о пропаже. Ничего не гарантирую – я тут по другому делу. Но если где пересекусь с вором – арестую.

Старпом с видимым удовольствием написал бумагу, поставил подпись.

– Пусть ещё Иона Платонович распишется, – попросил Андрей.

– Хоть три раза, если это поможет, – пробурчал боцман и поставил корявую подпись.

Андрей сложил лист и убрал его в нагрудный карман.

– Не подскажете ли, где переночевать можно?

– В порту на каждом углу – постоялые дворы. Они тут их гостиницами называют. Были бы деньги, а где покушать и переночевать, найдётся без проблем, – ответил старпом.

Андрей откланялся. Боцман проводил его на причал.

Розыскник шёл по вечернему причалу и рассуждал. Стало быть, Елизавета и в самом деле была на корабле, сошла в Любеке; здесь же сбежал с судна шкипер с частью судовой кассы. Занятная картина получается! Знать бы ещё – здесь они, в городе, или уже уехать успели? Корабль наверняка через день-два дальше уходит, так что опасаться поисков Петька не станет. Выждет где-нибудь да покажется потом из своей норы.

Андрей остановился, мысленно обругав себя. Вот остолоп – не расспросил, как выглядит этот Петька. Делать нечего. Розыскник вернулся, подошёл к вахтенному.

– Скажи, любезный, а как выглядит Пётр Иваницкий?

– О! Красавчик! Все девки по таким сохнут. Высок – выше меня на голову, плотный, но не толстый, волосы светлые, кудрями вьются, да ещё и ржёт как лошадь по любому поводу.

– А особые приметы есть? Ну шрамы, родинки?

– Не замечал. Он ведь не девка, чтобы я его разглядывал.

– Спасибо.

Андрей направился в порт, прошёл мимо складов, провожаемый подозрительными взглядами дюжих охранников. Он вышел на припортовую улицу. Несмотря на темноту и уже довольно позднее время, окна постоялых дворов зазывно светились, из распахнутых дверей доносились крики и песни пьяных матросов, спускающих здесь своё жалованье. Андрей отошёл подальше, подыскивая гостиницу потише. И нашёл – небольшой постоялый двор с маленькой трапезной. Он поел айсбан – тушёную капусту с сосисками и пивом. Сосиски Андрей пробовал впервые, и они ему понравились. Он снял номер на ночь и отлично выспался.

Утром голову его занимал один вопрос – где и как искать Елизавету, памятуя, что любекская полиция может в любой момент пресечь все его старания. Не хотелось ему быть высланным из страны, да ещё не выполнив поручения.

Андрей подошёл к хозяину двора и заплатил ещё за сутки, оставив в номере узелок. Похоже, пистолет ему здесь не пригодится, а может стать и обузой.

Он решил начать с обхода постоялых дворов, или «гостиниц» по-местному, в надежде найти следы беглецов. Ведь где-то же должна ночевать эта парочка?

Андрей весь день колесил по городу, заглядывал во все ночлежки и трактиры, объясняя, что потерял знакомых, красочно описывал внешность Елизаветы и Петра. Безрезультатно! Розыскник уже начал отчаиваться. Город большой – не уступает Петербургу, а порт значительно больше. Каждый день приходят и уходят суда, постояльцы в гостиницах меняются. Да ещё и смесь немецкого с голландским, на которой он говорил, оставляла желать лучшего. Не все жители города его понимали. Трудно вести поиск в таких условиях. А если парочка уже уехала из города? У Елизаветы на руках ценности, а Пётр украл часть денег судовой кассы. Так что монеты у них есть, запросто могли уехать в другой портовый город.

Только вот что-то подсказывало Андрею, что парочка ещё здесь – просто он пока не может их отыскать. Или хорошо спрятались, или он выбрал неправильный путь для поиска. Разочарованный, он вернулся в гостиницу и улёгся спать.

Утром он направился в порт – надо было посмотреть, ушёл ли «Ёрш». Наверняка Пётр будет прятаться и выжидать до тех пор, пока не уйдёт его судно. У причала, где ещё вчера находился «Ёрш», стояло уже другое судно – пузатая шхуна с очень подходящим названием «Толстая Лиза». Прямо в точку.

Андрей усмехнулся, повернулся и пошёл прочь от порта. Продолжать поиски в его районе было бессмысленно. Портовые гостиницы он обошёл почти все.

Он шёл и размышлял – что ещё можно предпринять? А вот что! Андрей чуть не подпрыгнул от догадки, внезапно озарившей его. У Лизы не было с собой вещей. Конечно же, ей надо одеться, причём наверняка – по здешней моде, чтобы не привлекать излишнего внимания местных жителей. Андрей заметил, что мужчины одеты были в камзолы и короткие – до колен – штанишки или в морские робы: город-то портовый. А женщины? Андрей поймал себя на мысли, что, к стыду своему, он не обращал внимания на одежду женщин. Они были одеты не так, как в России – но во что?

Он вышел на улицу, остановился и стал наблюдать за прохожими. Мимо прошла молодая женщина. На голове – белый чепчик, в длинном платье – только покрой его не такой, как на Руси.

Андрей незаметно оглядывал женщин, проходящих по улице, пытаясь понять: шьют они одежду сами или покупают готовую в магазинах?

Его сомнения разрешила одна из проходящих девиц потасканного вида. Увидев молодого русского мужчину, она остановилась:

– Соскучился по даме, красавчик? Дай мне гульден, и я твоя!

Андрей шарахнулся от неё, как от прокажённой, но потом остановился.

– Ты где одежду брала? – спросил он.

– Тебе не нравится моё платье? – кокетливо спросила потаскуха. – Так я могу его снять, цену того, что под ним, ты знаешь.

– Нет, мне надо знать, где ты взяла платье.

– Ну ты придурок, – фыркнула женщина. – Где-где – пошила я его!

– Спасибо, – поблагодарил Андрей.

Значит, надо поискать швейные мастерские.

Весь день Андрей бродил по швейным мастерским, опрашивая портных. Он прикинулся богатым дядюшкой, пожелавшим оплатить племяннице пошив платья. Услышав об оплате такой необычной услуги, мастера добрели и искали в записях фамилию заказчицы. Андрей же им рассказывал о родинке на шее, дабы они лучше вспомнили клиентку. Однако, к огорчению розыскника, всё было безрезультатно.

Когда солнце уже начало садиться за горизонт и стало смеркаться, Андрей возвратился в гостиницу. Ходить было бесполезно. Пунктуальные немцы дружно закрывали двери мастерских и магазинов, не задерживаясь после работы, и отправлялись по домам. Допоздна работали лишь трактиры да пивные.

Опять результат поиска – нулевой. Андреем начало овладевать отчаяние. Четвёртый день коту под хвост – ни единой зацепки.

Но, как всегда бывает в жизни, чёрная полоса непременно сменяется белой. Андрею повезло. Да что там повезло – удача повернулась к нему лицом! Проходя мимо кондитерской, откуда просто потрясающе пахло выпечкой – пирожками и пирогами, Путилов услышал громкие крики. Разъярённый мужской голос орал что-то на немецком, а женский отчаянно пытался ответить на русском. Женщина явно оправдывалась.

Андрей остановился и заглянул в открытую дверь.

– Пусти, больно! – безуспешно пытаясь вырваться из цепких ручищ мужчины, кричала девушка.

Мужчина в белом колпаке и таком же белом переднике – явно повар или хозяин заведения – крепко держал девушку за руку, в которой она зажала надкусанный пирожок.

– Вас ист гэшеэн? Что происходит? – стараясь сохранять спокойствие, спросил Андрей.

– Зи ист бин! Она воровка! – Мужчина в белом колпаке гневно глядел на девушку.

Мужчина поднял руку девушки повыше, чтобы стал виднее украденный пирожок.

– Полицай! Полиция! – продолжал кричать он.

– Айнэн момент! Найн полицай! Минутку! Не надо полицию! Сколько она должна? – осведомился розыскник по-русски.

– Фюнф ди пффенниг, герр. Пять пфеннигов, господин, – растопырил мужчина пятерню.

Андрей молча отсчитал деньги, взял девушку за руку и вышел из кондитерской. Надо помогать соотечественникам, оказавшимся в трудной ситуации. Пирожок крадут от голода.

– Гут. Айнфэрштандэн. Хорошо. Ладно, – сразу же смягчился хозяин.

На тротуаре Андрей отпустил руку девушки. Она повернулась к нему.

– Спасибо, сударь.

Но Андрей просто впился взглядом в шею девушки, где вдруг нечаянно заметил родинку.

– Не за что, Лиза.

Девушка отшатнулась от него, как от удара.

– Откуда вы знаете моё имя? – она затравленно огляделась по сторонам.

– Да я и фамилию твою знаю – Редникова, – стараясь улыбкой успокоить испуганную девушку, уверенно сказал Андрей.

Девица забыла про пирожок, глаза её широко раскрылись от удивления.

– Вы знаете моего папеньку? – срывающимся голосом спросила Лиза.

– Знаю, – подтвердил Андрей. – А где же красавец Петька?

Отчаяние исказило побледневшее лицо бедной Лизы. Девушка резко повернулась и бросилась бежать. Да только в длинном платье далеко не убежишь. Андрей догнал её почти мгновенно, схватил за руку. На них стали обращать внимание редкие прохожие.

– Веди себя пристойно. В полицию попасть хочешь? Тут тебе не Петербург, тут – чужая страна.

Почувствовав крепкую хватку Андрея, Лиза смирилась со своим положением и перестала дёргаться. Розыскник отпустил руку девушки. Внезапно она подняла на него полные страха глаза:

– Кто вы такой?

– Коллежский секретарь юстиц-коллегии, розыскник Андрей Михайлович Путилов, – чётко отрекомендовался Андрей.

– Вас мой папенька прислал?

– Именно он. Так где же твой Петька?

– Какой там он мой! – всхлипнула девушка. – Сволочь и подонок оказался Петька. Меня сманил из дома, забрал все мои ценности, да ещё деньги на своём судне прихватил и с ними убёг, а меня бросил.

Елизавета заплакала.

– Как же ты поверила этому пустобрёху?

– Так он жениться обещал. Говорил – за границу увезу, будешь жить как барыня, только деньги, а лучше золото прихвати. Мы в Европе своё дело откроем, будем жить припеваючи.

– Ох и дура же ты!

– Дура, – легко согласилась Елизавета.

– Ладно, пошли, я тебя покормлю.

Андрей привёл её в крохотную гостиницу, где остановился сам. Усадил в трапезной за свободный столик, заказал ужин для себя и Лизы.

Девушка с жадностью набросилась на еду.

– А документы у тебя есть? Ну – подорожная, паспорт.

– Нету.

– Как же он тебя через служителей порта провёл?

Девушка пожала плечами, не забывая откусывать от хорошего куска варёной курицы.

– И давно он исчез?

– На второй день.

Андрей покачал головой.

– Как же ты вернуться думала?

– Я в порт ходила, просилась на русские корабли, да без денег не берёт никто. Я уж говорила, что папенька вдвое отдаст, всё одно не верят.

– Экая ты непутёвая, сначала от папеньки тайно сбежала, теперь сама в отчий дом рвёшься.

– Я ведь и подумать даже не могла, что он меня бросит, украдёт украшения и оставит без денег в чужом краю, – всплеснула она руками.

– Ну нельзя же быть такой легковерной! Ничего, отец тебя поучит вожжами по заднице.

Лиза перекинула косу через плечо и метнула на него негодующий взгляд, тут же потухший.

– Пусть, коли заслужила, – выдохнула она смиренно и понуро повесила голову, продолжая, однако, уплетать за обе щеки снедь.

Разговор прервался. Андрею хотелось знать подробности последних дней, а девушка всё никак не могла оторваться от трапезы.

Андрей быстро поел сам, терпеливо дожидаясь, пока насытится Елизавета.

– А ну как я не встретил бы тебя в пирожковой, что делать бы стала?

– Несколько деньков ходила бы в порт, на корабли проситься.

– Так не взял же никто. А если бы и деньги были, так документов нет.

– Пешком бы пошла! – Елизавета тряхнула кудрями.

– И куда бы ты пешком дошла? И как бы ты границы перешла – а их много по пути на Русь: Речь Посполитая, Курляндия, Лифляндия. На первом же посту задержали бы – документы всё равно нужны.

– Ой, что же делать теперь? – Елизавета всплеснула руками.

– Об этом раньше думать надо было – в Петербурге.

Андрей задумался.

– А куда Петька мог податься?

– Кто его знает, он мне не докладывал. Утром на постоялом дворе проснулась, а его нет. Думала, ушёл куда по делам. Потом хватилась – узелка моего с украшениями нет. Хозяин из номера на улицу выгнал, потому как оплата закончилась, – снова стала жаловаться Лиза.

– А где ночевала?

Елизавета смутилась.

– Да где придётся. Местные гулящие девки чуть не побили, думали – соперница появилась.

Андрей расплатился за ужин.

– Пошли в номер.

Елизавета покорно пошла за ним. Стоявший за стойкой хозяин осуждающе покачал головой, видимо, приняв Елизавету за потаскуху.

– Можешь снять платье и ложись в постель – я отвернусь.

– А вы как же?

– На лавке примощусь.

Елизавета прошуршала платьем, юркнула под одеяло, свернулась калачиком и почти сразу уснула.

Андрей уселся на лавку и задумался. Итак, что делать дальше? Елизавету он нашёл, но ценности «уплыли» вместе со шкипером Петькой. Искать его – занятие долгое. Собственно, главную задачу – найти беглую дочь – Андрей выполнил. Вернее, часть задачи. Не менее заковыристая часть – доставить её в Петербург без документов. Можно попробовать поговорить с капитанами судов, но даже если кто-то и согласится, как пройти портовый контроль перед выходом судна в море? Ведь капитану рисковать не с руки. Если служащий обнаружит на судне человека без документов, на капитана будет наложен крупный штраф. И на лошадях не выехать, всё равно границу пересекать надо. Вот чёрт, незадача! О документах для беглянки Андрей заранее как-то не подумал. Было, конечно, одно смягчающее обстоятельство, оправдывающее промах розыскника, – он за границей в первый раз и не знал местных порядков. Но Лязгин-то, начальник его, жизнью битый, опытный, мог подсказать? Как теперь выкручиваться? И всё-таки надо попробовать найти выход. Вот только Петьку-то теперь, похоже, не достанешь и не привезёшь, как хотел того купец.

Утром Андрей накормил Елизавету, поел сам, оплатил номер ещё на сутки.

– Лиза, иди в номер и сиди там. Не дай бог в полицию попадёшь! Вдруг я договорюсь с капитаном судна, а тебя на месте не будет.

– Хорошо, Андрей Михайлович.

Андрей проследил, чтобы девушка закрыла изнутри дверь, и направился в порт.

Как он и предполагал, услышав об оплате, капитаны соглашались взять пассажиров, но когда Андрей упоминал об отсутствии документов, наотрез отказывались рисковать.

– Даже если выйдем из порта, нас может досмотреть «фредде-когг», – объяснил один из капитанов причину отказа. – Правда, их больше интересует груз.

Отчаявшись уговорить капитана, Андрей стал объяснять ситуацию – что он из юстиц-коллегии, искал сбежавшую дочь купца. Дочь найдена, но документов у неё нет.

– Ах ты, господи, – пробормотал капитан, – жалко девицу неразумную. Но и себя подводить под штраф неохота. – Глядя на растерянное лицо розыскника, капитан задумался. Андрей напряжённо ожидал решения. – Вот что можно попробовать. Наймите рыбацкую лодку, отойдите вдоль побережья вправо подальше – ну хотя бы миль пять – и ожидайте нас. Как мы выйдем из порта, отойдём мористее и встанем. Тогда – сразу к нам, долго стоять не будем.

Лицо Андрея просветлело.

– А когда вы выходите?

– Завтра утром.

– Спасибо, капитан. Я в долгу не останусь.

– Ох, рановато благодаришь.

Андрей сбежал по сходням на пирс, огляделся вокруг. Где лодку искать? Он спросил у портового амбала, где можно найти рыбаков?

– О, они не здесь. Это по берегу вон туда, – амбал махнул рукой.

Андрей быстро зашагал в указанную сторону.

Вот и рыбацкая деревушка. На берегу, на кольях сушатся сети, у берега покачиваются лодки, некоторые из них – даже с мачтой.

Подойдя к рыбакам, Андрей с трудом договорился с владельцем такой лодки.

– Найн, найн пассажир, – с трудом подбирая слова, замахал руками рыбак, – ихь бин фишэр!

– Я заплачу за невыловленный улов, – не отставал Андрей. – Сколько?

– Айнс дер гульдэн – силбэрн. – Один гульден – серебром.

– Договорились, – поспешил согласиться Андрей. – Я буду рано утром.

В глазах немца мелькнуло сожаление – видимо, он решил, что продешевил.

Довольный Андрей пошёл в гостиницу. По крайней мере можно отоспаться и поесть. Всё, что можно было, он сделал, и теперь от него ничего не зависело.

Терпеливо ожидавшая его Лиза вопросительно посмотрела на розыскника. Он улыбнулся, махнул рукой – «потом!» и улёгся на кровать. Ночью на лавке он так и не выспался: жёстко и холодно, а одеяло было только одно – на кровати. Единственная радость и была на лавке – ноги можно было вытянуть. Кровать по здешней моде была коротковата, спали полусидя, опираясь на высокие подушки.

Утром поднялись затемно. Андрей боялся проспать и просыпался каждый час, зато беглянка сладко почивала без забот. Андрей еле её добудился.

– Вставай, надо поесть – да в дорогу.

– Я спать хочу.

– Ну и чёрт с тобой, я один уеду, – вспылил Андрей. Он не выспался, голова была тяжёлой, и уговаривать Елизавету он не собирался.

Услышав об отъезде, Лиза быстро поднялась, натянула платье, заплела косу. Андрей открыл дверь и позвал слугу – распорядиться насчёт завтрака. Полусонный хозяин принёс чуть тёплой вчерашней каши и жареную курицу. Ввиду младых лет отсутствием аппетита оба не страдали, и чашки вскоре опустели.

Они вышли на улицу. Здесь было холодно и ещё темно. Лиза зябко поёживалась. Чтобы согреться, Андрей ускорил шаг, так что девушка едва поспевала за ним.

По дороге к рыбацкой деревне Андрей не раз пожалел о том, что под руками нет фонаря – на колдобинах можно было запросто вывихнуть ногу. Идти пришлось не по дороге, а напрямик.

Когда подходили к рыбацкой деревушке, из-за горизонта показался край солнца.

Все рыбацкие посудины уже вышли в море, лишь одна лодка с мачтой одиноко стояла, дожидаясь Андрея. Хозяин её осматривал свёрнутый парус. Андрей поздоровался, хозяин буркнул.

– Спэт. – Поздно! – пробурчал он недовольно и показал рукой на сиденье – садитесь, мол.

Андрей помог Лизе забраться в качающуюся лодку, запрыгнул сам. Хозяин оттолкнулся от берега веслом, сделал несколько гребков, развернул свою посудину по ветру и поднял парус. Подгоняемая утренним ветерком, лодка быстро удалялась от берега.

– Нам туда! – указал вправо Андрей.

Хозяин молча переложил руль.

В лодке остро пахло рыбой. Лиза брезгливо вертела носом, но благоразумно молчала. Когда город и порт уже едва виднелись, Андрей скомандовал:

– Стой!

Хозяин посудины удивлённо уставился на Андрея.

– Рандеву! – пояснил Андрей.

Рыбак кивнул, опустил парус и красноречиво потёр большим пальцем об указательный – жест, понятный все народам. Андрей достал деньги и рассчитался.

Ждать пришлось часа два.

Вот со стороны порта показалось судно, идущее в их сторону. Когда оно приблизилось, Андрей сразу узнал его. Это было действительно то самое судно, с капитаном которого договаривался вчера.

На судне спустили паруса, и оно остановилось.

– К нему! – показал Андрей.

Хозяин рыбацкой лодки понимающе кивнул, поднял парус, и вскоре лодка уже стукнулась бортом о нависающий над ними борт парусника. С него скинули верёвочный трап.

– Я не полезу, я боюсь! – взвизгнула Лиза.

– Некогда хныкать, давай быстрее!

Рыбацкую лодку раскачивало. Андрей встал, дотянулся руками до трапа, подтянул его. Потом подтолкнул к нему Лизу.

– Хватайся руками и лезь вверх!

Лиза вцепилась руками в трап, потом ногой нащупала ступеньку. Трап тут же потянули вверх, и Лизу подхватили крепкие руки матросов. Трап скинули ещё раз. Андрей ловко его поймал и взобрался на палубу. Рыбацкая лодка тут же отошла от борта судна и под поднятым парусом направилась в открытое море. Рачительный немец решил не терять времени и всё-таки закинуть сети.

На судне тоже подняли паруса. Капитан сам проводил обоих пассажиров в каюту.

– Извольте расплатиться, сударь!

Андрей отсчитал деньги.

– Если к нам подойдёт любое другое судно, не высовывайте носа из каюты! – предупредил капитан. – Кушать вам принесут. Нам бы отойти миль на пятьдесят, там уже можно не бояться.

Андрей закрыл за собой дверь каюты и растянулся на койке. Хорошо-то как!

Лиза припала к небольшому круглому иллюминатору. Андрей строго сказал:

– Сиди тихо, на палубу не высовывайся. Поняла?

Лиза кивнула.

Андрей повернулся к стене и уснул.

Проснулся он от того, что Лиза трясла его за плечо.

– Андрей Михайлович, просыпайтесь!

– А? Что случилось? – спросонья Андрей не мог понять, где он находится и почему такая тревога звучала в голосе Лизы.

Лиза выглядела очень возбуждённой.

Андрей уселся на постели, зевнул.

– Говори.

– Я по нужде пошла, – Лиза слегка покраснела: всё-таки она нарушила приказ Андрея не покидать каюту. – И увидела его.

– Кого его?

– Да Петра же!

От непонятливости Андрея Лиза в возмущении притопнула ногой.

Только сейчас до заспанного Андрея стал доходить смысл слов Лизы.

– Не может быть! Как он здесь оказался? Впрочем, выясним потом. А он тебя видел?

– Нет, я его со спины увидела и назад, за дверь шагнула. Стояла и смотрела. А как ко мне боком повернулся – точно, он! Я сначала выскочить хотела да в глаза его бесстыжие вцепиться, но тут про вас вспомнила.

– Ну молодец, что не выскочила, сдержалась. Я долго спал?

– Не знаю, у меня часов нет.

Андрей развязал свой узелок, достал и зарядил пистолет, сунул его за пояс, прикрыв сюртуком.

– Вы его застрелить хотите? – округлила глаза Елизавета.

– Если только он будет сопротивляться.

Андрей вышел из каюты, поднялся на палубу и огляделся. Близко кораблей не было, только вдали, на горизонте виднелись паруса судна, идущего встречным курсом.

– Мы далеко ушли от Любека? – спросил он капитана?

– Да, можно уже ничего не опасаться.

– У меня к вам важное дело. Мы можем поговорить наедине?

– Конечно, – лицо капитана сразу посуровело. Он спустился по трапу, Андрей следовал за ним. Они зашли в каюту капитана. Она была значительно больше, чем каюта Андрея. Посередине стоял большой стол, на нём лежала карта, и стоял секстант или астролябия – Андрей в этом разбирался плохо.

Капитан указал Андрею на стул, уселся сам, не спеша набил трубку табаком и закурил.

– Так что у вас за вопрос?

– Касательно одного из ваших пассажиров.

– Он что-то натворил?

Андрей молча достал из кармана заявление капитана «Ерша» и свидетельские показания боцмана о краже судовой кассы. Капитан внимательно прочитал.

– Здесь нет ошибки? – пыхнул он трубкой. – В бумаге написано – Пётр Иваницкий, шкипер. Но мужчины с таким именем на моём судне нет.

– Как нет? Его моя спутница узнала, он у неё ещё в России обманом фамильные драгоценности выманил. И ведь жениться, подлец, обещал!

– Тогда опишите мне, как он выглядит.

– Высок, красив, молод, волосы русые, густые, вьющиеся, а ещё – смешливый не в меру.

– Знаю, есть такой.

Капитан встал, достал из комода бумаги, просмотрел одну, другую.

– Вот – Иона Селезнёв, Макарьев сын, негоциант.

– Как служащий юстиц-коллегии прошу вашего согласия на обыск каюты, задержание и арест этого «Ионы».

Во время плавания на судне капитан представлял власть. Без его согласия на корабле не могли проводиться никакие действия. Полномочия капитана были велики, вплоть до смертной казни, например, в случае бунта.

– М-да, нехорошо как-то. Судовую кассу украл, мерзавец. А ведь капитана «Ерша» я давно знаю, достойный человек и умелый капитан. Зло должно быть наказано. Действуйте, как считаете нужным. Но сначала всё же убедитесь, что Иона Селезнёв и Иваницкий – одно и то же лицо. Моя помощь нужна?

– Будете свидетелем при задержании, а то потом ведь отпираться будет, мерзавец, скажет – не моё, подбросили. И матроса какого-нибудь покрепче прихватите.

– Я боцмана возьму. У него кулачищи – что моя голова.

Оба вышли из каюты. Капитан приказал пробегавшему матросу вызвать боцмана.

Через минуту пред очами капитана и Андрея предстал здоровяк. Ростом он был с Андрея, но в ширину! Шкаф! Под робой перекатывались огромные бугры мышц.

– Слушаю, капитан! – прогудел он. «Ну и голосище, – подумалось Андрею. – Словно из бочки».

Понизив голос, капитан сказал:

– Человечишко поганый у нас на судне завёлся, крысятничает. Вот господин из юстиц-коллегии мне обличающие бумаги показывал – вроде как судовую кассу на «Ерше» он украл.

– Утопить гада, и амба! – прогудел боцман. – Кто такой?

Капитан приложил палец к губам.

– У нас он представился другим именем – негоциантом Ионой Селезнёвым. Но, по словам этого господина, он – Пётр Иваницкий.

– Что от меня надо? – с трудом перейдя на шёпот, спросил боцман.

– Придержать молодца, если дёргаться будет.

– Это мы со всем нашим удовольствием! И не пикнет! Так он что – на «Ерше» плавал?

– Шкипером был, – ответил Андрей.

– Вот сволочь-то! У своих крадёт! – сверкнул глазами боцман, невольно сжав кулаки.

Пригласив всех жестом следовать за собой, капитан спустился на жилую палубу, прошёл по коридору левого борта, остановился у двери одной из кают.

– Тут!

Боцман открыл дверь. Пётр сидел на постели, а перед ним лежала тряпица с кучкой монет.

– Украденное пересчитываешь, Пётр? – шагнул вперёд Андрей. Следом с грозным видом выступил боцман, сразу заняв почти всю каюту. Капитан остался стоять в дверях. От неожиданности бывший шкипер вздрогнул, монета выпала из задрожавшей руки и покатилась по полу. Пётр от испуга дёрнулся и попытался вскочить, но боцман положил ему тяжёлую руку на плечо и надавил, придерживая. Пётр скривился и сел на постель.

– И сколько же насчитал? – усмехнувшись, поинтересовался Андрей.

– Всё моё! – дерзко ответил Пётр.

– Ничего твоего здесь нет, негодяй. Это – судовая касса с «Ерша», которую ты украл.

Бросив ненавистный взгляд на Андрея, Пётр наклонился над кроватью, потом резко распрямился – в его руке сверкнуло лезвие ножа. Откуда у Петра в руке появился матросский нож с широким лезвием, Андрей не заметил. Но боцман был настороже. Он просто ткнул Петра кулаком в лоб – несильно, как ему показалось. Но глаза Петра остекленели, он захрипел и упал на бок – прямо на кучку денег.

– Слабак! – прогудел боцман.

– Свяжи его и уложи в коридоре, чтобы не мешал, – распорядился капитан.

Стянув верёвкой руки и ноги лежащего Петра, боцман легко поднял его и вынес из каюты.

Андрей пересчитал монеты на постели. «Восемь штук, двух не хватает, – сказал он капитану. – Капитан «Ерша» писал о десяти пропавших гульденах». Андрей выдвинул рундук, стоявший под кроватью, открыл его, достал узел, развязал… и зажмурился от засиявших золота и самоцветов. Капитан, не отрывая изумлённого взора, подошёл поближе. Их взору предстали драгоценности. Розыскник взял в руки браслет, присмотрелся – вот и рубин на нём, а вот перстень с изумрудом, жемчужное ожерелье. Несомненно, это были драгоценности Елизаветы.

– Капитан, мне необходимо составить опись найдённых ценностей.

– Пойдёмте ко мне в каюту, там вам будет удобнее.

– Момент! – Андрей завязал узел с монетами и отдельно – с драгоценностями. Для очистки совести он заглянул в рундук ещё раз, тот был пуст.

Выйдя в коридор, капитан распорядился:

– Боцман, мерзавца – под замок.

– Это как? – растерялся тот.

– Сунь его в каюту, только не развязывай. У двери поставь матроса для охраны, чтобы не сбежал, – посоветовал Андрей.

– Дык, куда ему бежать-то? Вода вокруг.

– Делай, что велено! – тоном, не терпящим возражений, бросил капитан.

– Слушаюсь.

Боцман как пушинку поднял Петра и швырнул его в каюту. Раздался глухой удар. «Как бы боцман башкой Петра ненароком обшивку корабля не проломил», – усмехнулся Андрей.

В каюте капитана разложили на столе ценности. Андрей брал в руки серебряное или золотое изделие, разглядывал его, диктуя капитану, а тот записывал:

– …серьги золотые в виде ладьи с распущенным парусом.

– Записал, – отзывался капитан.

– Серьги золотые в виде бабочки… – продолжал Андрей.

Когда опись была составлена, Андрей и капитан скрепили её подписями.

– Ну, осталось последнее – чтобы потерпевшая опознала свои ценности, – сказал Андрей.

– Где же её взять, потерпевшую? – усмехнулся капитан.

– Минутку терпения.

Андрей пошёл за Елизаветой. Та его встретила негодующе.

– Где вы ходите? Я чуть было не уписалась.

– Ну так иди, вон – по коридору, только недолго.

Андрей ещё договорить не успел, как Лиза убежала. Вернулась довольная.

– Пошли.

Андрей повёл её за руку в каюту капитана, усадил на стул. Ценности были увязаны в узелок, и Лиза их пока не видела.

– Капитан, возьмите, пожалуйста, список в руки. Лиза, перечисли всё, что у тебя украл Пётр Иваницкий.

Лиза без запинки перечислила все украденные ценности – кому, как не хозяйке, знать свои украшения?

– Ну, капитан, сходится?

– Абсолютно всё.

– Вот и сама потерпевшая перед вами. Её обокрал всё тот же Пётр – он же Иона, укравший судовую кассу «Ерша».

– И тут он? – ахнула девушка.

– Да, представьте себе. Каторга по нему плачет.

– Так я не ошиблась, это был Пётр?

– Он самый, только представился Ионой Селезнёвым.

Лиза вскочила.

– Где он, этот подлец? Я хочу его видеть!

– Он под арестом, заперт. А зачем он тебе?

– Хотела пощёчину дать.

– Это уж потом. Спасибо, капитан. Деньги, ценности, список обнаруженного при обыске и протокол я заберу с собой. По приходе судна в Санкт-Петербург негодяй пойдёт под суд.

– Каков мерзавец! – воскликнул капитан. – Спасибо, Андрей. Я вижу – вы мастер своего дела.

Андрей кивнул, взял ценности, деньги, бумаги и вышел из каюты. Сияющая Лиза последовала за ним.

– Ура! – едва войдя в комнату, она бросилась Андрею на шею. – Все украшения снова у меня. Можно, я их надену?

– Пока нельзя, я должен их вернуть по описи твоему папеньке.

– У, противный! Без них я как нищая.

– Коли разрешит папенька, наденешь. Так что смирись, потерпи немного. Скоро уже будешь дома.

– Ну хоть на палубу можно выйти?

– Можно, иди, но только постарайся не попасть ещё в какую-нибудь передрягу. Неприятности к тебе так и липнут.

До Петербурга дальнейшее плавание проходило благополучно. В полдень корабль входил в Неву, ошвартовался у причала на стрелке Васильевского острова.

На корабль взошёл таможенник и служитель порта. Таможенника команда и пассажиры не интересовали – только груз. А вот служитель порта прицепился к Андрею. Собственно, даже не к нему, поскольку документы у розыскника были в порядке, а к Елизавете и Петру, которым он не дозволял спуститься на берег.

Андрей спорить не стал, сбежал по трапу, прыгнул в первую же с краю пролётку из множества стоявших в ожидании пассажиров.

– Гони к юстиц-коллегии!

Лязгин, на счастье, оказался на месте.

Едва поздоровавшись, Андрей выпалил:

– Привёз на судне сбежавшую девицу – дочь купца, и полюбовника её. В Любеке он украл у неё ценности и судовую кассу со своего судна прихватил и сбежал, бросив Лизу. Только вот служитель порта не дозволяет им сойти на берег – оба без документов. Выручай, Иван Трофимович!

Лязгин без лишних слов надел шляпу.

– Идём.

Ехали на пролётке юстиц-коллегии.

Прибыв в порт, Лязгин быстрым шагом взошёл на судно.

– Где он?

– Был в каюте капитана.

Служитель порта и в самом деле всё ещё находился там.

– Начальник розыскной экспедиции юстиц-коллегии, надворный советник Лязгин, – представился официально Иван Трофимович.

– Служитель порта Аксаков, – вскочил в испуге служитель.

Вид Лязгина не предвещал ничего хорошего. Классный чин Ивана Трофимовича соответствовал армейскому подполковнику – званию высокому.

Лязгин начал сурово.

– Ты чего же, любезный, препятствуешь несению службы моими подчинёнными?

– Никак нет, ваше высокоблагородие!

– Жалуется вот сотрудник мой, говорит – с великим трудом разыскал и доставил в город опасных преступников, а ты их с корабля не отпускаешь.

– Так документов нету, – выдохнул Аксаков.

– И что теперь – обратно в Любек их отправить или прямо на судне повесить?

Служитель порта побагровел.

– Не могу знать!

– И кто только тебя такого сюда поставил?

– Начальство моё!

– Веди к нему.

Служитель засеменил в управление порта, периодически снимая фуражку и вытирая рукавом лоб.

– Туточки, – остановился он перед дверью начальника.

Лязгин вошёл один, дав Андрею знак подождать в коридоре.

Путилов и Аксаков терпеливо ждали, однако минуло полчаса, а их так никто и не вызвал.

Андрей прислушался. Из-за двери доносились едва слышимые звуки разговора. «Что-то они долго», – забеспокоился розыскник.

– Может, заглянуть? – спросил Андрей у также теряющего терпение служителя.

– Вы что? Начальник у нас крут! Я лучше подожду.

– А я всё же загляну! – решил Андрей.

Постучав в дверь и не получив ответа, он приоткрыл её. Взгляду его открылась странная картина. В расстёгнутых сюртуках сидели друг против друга Лязгин и начальник управления порта. Но даже не это поразило Андрея. Они пили вино! Такого Андрей сроду за своим начальником не наблюдал. Одна бутылка вина была уже пуста, в другой оставалась едва половина.

Завидев Андрея, начальник управления порта досадливо махнул рукой – закрой, мол, дверь, с той стороны. Но Лязгин остановил его:

– Это м-мой человек. Так м-можно ему людей с судна забрать?

– Хоть вм-месте со всем экипажем в придачу! – пьяно хохотнул начальник. – Эй, Аксаков, з-зайди!

Служитель зашёл, вытянулся в струнку и вытаращил глаза, стараясь не пропустить ни одного начальственного слова.

– Пропусти!

– Обоих?

– Ты что, не понял? – стал багроветь начальник.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – и, пятясь, служитель выскочил за дверь.

Андрей с удивлением наблюдал за происходящим в кабинете. Он вопросительно посмотрел на Лязгина.

– Понимаешь, Андрей, радость такая у нас. Сослуживца встретил. Вместе ещё в Семёновском полку лямку тянули, – извиняющимся тоном сказал Лязгин. – Ты меня не жди, забирай людей и пролётку. Только пролётку потом сюда вернёшь. – Лязгин пьяно погрозил пальцем.

Смущённый Андрей вышел, прикрыл дверь и перевёл дух. Таким Лязгина он ещё не видел – Иван Трофимович на службе не употреблял. Да и про службу своего начальника в Семёновском полку Андрей слышал впервые. Плохо он, видно, знал своего начальника. Лязгин неожиданно открылся ему с неведомой стороны.

– Чего там? – шёпотом спросил Аксаков.

– Пьют, – тоже шёпотом ответил Андрей.

– Пойдём отсюда, – служитель дёрнул Андрея за рукав.

Они вернулись на корабль. Грузчики уже вовсю разгружали трюмы.

Служитель передал разрешение начальника порта капитану.

Андрей вывел Петра со связанными руками в коридор – под охрану матроса – и забежал в каюту.

– Лиза, быстро на палубу!

Сам же взял все узлы – с ценностями, судовой кассой и свой – и повёл Петра к пролётке. Тот спотыкался, матерился сквозь зубы и явно не хотел идти.

– Будешь упираться – отдам тебя в руки боцмана, – пригрозил Андрей. – Моё дело – доставить тебя живым. А если тебя при этом ещё и помнут немного – не беда.

Пётр присмирел.

Андрей уложил задержанного на пол пролётки, а сам с Лизой сел на сиденье.

– Трогай!

Они приехали в розыскную экспедицию.

Андрей передал Петра надзирателям, сам же с Лизой отправился к дому купца Редникова на Гороховую. Дело шло уже к вечеру.

Лизавета нервно теребила в руках платочек.

– Волнуешься?

– А то! Как-то папенька встретит?

Андрей усмехнулся и ничего не ответил. Дальше они ехали молча.

Вот и купеческий дом.

Лиза легко выпорхнула из пролётки, постучала в дверь.

Андрей забрал все свои узлы, сказав кучеру:

– Возвращайся в управление порта – там Лязгин остался.

Сам вошёл в открытую дверь. Он увидел, как в сенях Лизавета обнималась с матерью, а по лестнице, заслышав шум, спускался купец.

– Лизонька! – он подбежал к дочери и с ходу кинулся обнимать её. Потом отступил на шаг, отстранив Лизавету, и вдруг закатил дочери звонкую пощёчину. Лиза от неожиданности и боли взвыла. – Это тебе за дурость твою, за слёзы матери. Ишь, из дома она убежать задумала, паршивка! Вот я тебя вожжами ужо!

Андрей устал, и ему не хватало только ещё смотреть на семейные разборки. Нет уж, увольте! Он кашлянул, обращая на себя внимание.

– Аполлинарий Васильевич! Может, мы все вместе пройдём в комнату?

– Да, да, конечно! Что же это я дочь и гостя в дверях держу?! Прошу простить великодушно!

Купец открыл дверь и пригласил всех в трапезную. Все уселись вокруг стола.

Андрей выложил на стол узелок с ценностями, достал опись, что писал капитан.

– Разворачивайте узел.

Аполлинарий Васильевич трясущимися руками развязал узел. Тускло блеснуло золото. Андрей стал зачитывать опись.

– Ожерелье жемчужное.

Купец взял ожерелье в руки.

– Есть.

– Отложите в сторону.

– Брошь с колокольчиками на стебле.

Купец нашёл брошь, отложил в сторону.

И таким образом были сверены все ценности из узелка. По описи всё совпало.

– Всё, как есть всё! – воскликнул Аполлинарий Васильевич.

– Тогда напишите здесь же, на описи, внизу: «Мною, Редниковым Аполлинарием Васильевичем, по описи получено всё. И подпись, с датой».

Купец старательно, высунув от усердия язык, написал, что требовалось, и поставил подпись. Потом присыпал песочком, стряхнул и подал лист Андрею. Розыскник сложил лист и сунул его во внутренний карман.

– За сим – всё, желаю удачи.

Андрей подхватил узелок с деньгами судовой кассы и вышел из трапезной. В сенях его догнал купец.

– Да что же вы так спешите! Как-то не по-человечески получается, даже не обмыли! Дочь ведь вы мне вернули, и ценности все! Не ожидал! Сколько я должен?

– Нисколько.

– Э, нет! Так не годится! Без благодарности нельзя. Я ведь не басурманин какой или немец! Те все жмоты.

Купец снял с пояса увесистый кошелёк и опустил Андрею в карман.

– Я взяток не беру, – запротестовал Андрей.

– Какая же это взятка? Я за хорошо выполненную работу плачу. Ведь вы же платите, скажем, плотнику, если он у вас пол в доме меняет. Вот и я тоже. Не обижайте.

– Будь по-вашему. Прощайте.

– Минуточку. А как с парнем этим, что её с собой увёз?

– Так парня я тоже поймал и в город доставил. Пётр Иваницкий его зовут. Тот ещё хлыст. Он ведь не только вашу дочь обчистил, он в Любеке деньги из судовой кассы украл. – В доказательство Андрей поднял небольшой узелок и потряс им. Зазвенело серебро. – Так я его с украденными деньгами и взял. Уже за решёткой сидит. Вот оформлю завтра бумаги – и в суд.

– По делам мерзавцу. И сколько ему за кражу дадут?

– Это суду решать. Думаю – сошлют на каторгу или на галеры гребцом. Ещё неизвестно, что хуже.

Купец наклонился к Андрею.

– Надеюсь, про дочь мою в документах ничего не будет?

– Ни единого слова. Да и другим рассказывать не стану.

– Вот это правильно. Я сразу понял, что вы порядочный человек.

– Только Лизу саму предупредите – да и подружку её тоже, чтобы рот на замке держали.

– Это само собой. Да я теперь её из дома и не выпущу. Да мужа подыщу стоящего.

– Вы отец – вам решать.

Андрей вышел на улицу. Пока считали ценности да разговаривали, стемнело. Андрей прикинул, куда ближе идти – на съёмную квартиру или к Рыбневым. «Пойду-ка к Нифонту, – решил он, – по Василисе соскучился, да и кормит она вкусно. А на квартире даже сухарей нет». Перспектива остаться голодным не прельщала.

Ноги сами понесли Андрея к дому купца Рыбнева. В левой руке розыскник нёс небольшой узелок с деньгами судовой кассы, помахивая им при ходьбе. Правой рукой поправил пистолет, заткнутый за пояс. Он привык к его тяжести и только в Любеке не носил. А как Петра арестовал, так сразу за пояс заткнул.

Андрей шёл размашисто и вдруг обратил внимание на эхо собственных шагов. Хотя какое это могло быть эхо? Справа дома, слева – река Мойка. Не должно быть никакого эха.

Андрей резко остановился и обернулся. Шагах в тридцати от него виднелась тёмная фигура.

Человек тоже остановился. Может, просто в ту же сторону идёт?

Андрей снова двинулся вперёд, завернул за угол и остановился. Затем осторожно выглянул.

В это время незнакомец поравнялся с фонарём. Свет был тусклый, лицо незнакомца прикрыто шляпой, но Андрей увидел другое – в руке его что-то блеснуло. Не нож ли?

Андрей вытащил из-за пазухи пистолет, взвёл курок и, когда до незнакомца оставалось шагов пять, вышел из-за угла. Произошло это внезапно, и даже в темноте Андрей увидел, как мужчина вздрогнул.

– Чего тебе надо? – решительно спросил Андрей.

Вместо ответа незнакомец, сделав сильный замах, метнул нож. Вовремя заметивший при свете фонаря оружие, Андрей был внутренне готов к чему-то подобному и потому успел уклониться, но нож распорол левый рукав куртки, разрезал кожу. Руку обожгла боль. Розыскник непроизвольно дёрнулся, палец нажал на спусковой крючок пистолета. Громыхнул выстрел.

Незнакомец вскрикнул. Видимо, Андрей – хоть и случайно, не целившись, куда-то попал.

Незнакомец развернулся и бросился бежать прочь от Андрея по набережной. Андрей сунул пистолет за пояс, подобрал выпавший из раненой руки узелок с деньгами. Самое обидное – не так уж и далеко дом Рыбневых.

Через несколько минут он уже стучался в калитку дома.

– Кого нелёгкая принесла в столь позднее время? – раздался с крыльца знакомый голос купца.

– Нифонт, это я, Андрей.

– Сейчас, сейчас открою.

Послышались шаги хозяина, загремел запор.

– Заходи, Андрюша. Что-то ты припозднился.

– Вечер добрый, Нифонт. Дела задержали. Я только вернулся из Любека.

Андрей из тёмных сеней вошёл в освещённую светильниками комнату.

– Андрюша! – радостно воскликнула Василиса и бросилась навстречу жениху. Но, не дойдя двух шагов, внезапно остановилась, побледнев.

– Что у тебя с рукой? – глаза её округлились от удивления.

Андрей перевёл взгляд на левую руку. Разрез на сукне сюртука заметен не был, но по кисти на пол стекала крупными каплями кровь.

– Ой, ужас какой! Папенька, Андрюшу ранили! – крикнула она отцу. И, обращаясь уже к Андрею: – Сейчас я, мигом! Потерпи, милый!

Василиса метнулась на кухню, вернувшись с тазом тёплой воды и чистыми тряпицами.

В сенях послышался грохот, и в комнату вбежал испуганный Нифонт. Он сразу увидел кровь на полу.

– Это чего такое? Андрей, ты ранен? Кто тебя… так?

– Немного. Ножом зацепило. Грабитель напал.

– Ох ты, господи! Беда-то какая! Василиса, пошевеливайся!

– Папенька, вы бы помогли Андрею сюртук снять.

– И правда.

Нифонт осторожно стянул с Андрея сюртук, потом рубаху.

Рана была линейной, с ладонь длиной, довольно глубокой и кровоточила.

Василиса смочила чистую тряпицу водой, обмыла края раны, наложила сухую повязку.

– Бедненький, на службе пострадал! – сказала девушка голосом, полным жалости и сострадания.

– Ничего, за одно битого двух небитых дают, – подбодрил Нифонт Андрея. – Служба у него, дочка, такая. Чай, не на печи лежит. Ты кормить его думаешь?

– Так я ведь не сиднем сижу! – Василиса убрала таз и окровавленные тряпки, затем вернулась и унесла испачканные кровью рубашку и сюртук.

– Замочу сразу, а то ведь пятна могут остаться.

Через четверть часа Василиса вернулась, неся на подносе миску с исходившей паром картошкой, квашеной капустой. Рядом стояло блюдо с мочёными яблоками и кувшин вина.

– Прости, Андрей, не готовились мы к вечернему визиту.

– Пустое, – махнул рукой Нифонт. – Чем богаты, тем и рады. Давай с красного вина начнём. Бают, для крови хорошо, а ты после ранения.

Нифонт разлил вино по стеклянным стаканам. Чокнулись, выпили. Андрей стал жадно есть. За день во рту маковой росинки не было, а побегать и поволноваться пришлось изрядно. Под вино и умял всю картошку да капусту с огурцами. В животе разлилось приятное тепло, голова поплыла.

– Э, да ты уже и готов, – заметил Нифонт. – Спать пора, и то сказать – одиннадцать часов уже.

Обычно трудовой люд спать ложился рано – в восемь-девять часов вечера, но и вставали затемно, в пять-шесть часов. Потому и глаза слипались у всех.

Андрей дошёл до постели, заботливо приготовленной Василисой, и, едва стянув сапоги и штаны, рухнул на мягкую перину.

Сон навалился мгновенно, и спал Андрей без сновидений.

Утром первым делом Андрей здоровой рукой дотронулся до раненой. Рана ещё поднывала, но повязка была сухой.

Нифонт к тому времени уже ушёл на рынок.

Василиса поставила на стол завтрак. Ели молча.

После завтрака Василиса взялась штопать порез на рубашке и сюртуке. Потом стала гладить.

Андрей едва дождался, пока она приведёт в порядок одежду – надо было спешить на службу.

Не без труда одевшись, он поцеловал Василису в губы, подхватил узелок с судовой кассой и направился в розыскную экспедицию.

У Лязгина в кабинете он после обычного приветствия шлёпнул на стол узелок, развязал его. Потом достал из кармана бумаги, протянул Лязгину.

– Объясни, – сказал Иван Трофимович.

– Это деньги из судовой кассы, что Пётр Иваницкий украл. Вот заявление капитана «Ерша».

– Отлично.

Лязгин дружески хлопнул Андрея, угодив прямо по ране. Заметив, как перекосилось лицо подчинённого, Лязгин встревожился.

– Когда мы с тобой вчера виделись, ты же здоров был. Чего приключилось?

– Грабитель вечером ножом задел.

– И что?

– Выстрелил я в него, да он убежал.

– Попадётся ещё, – нахмурился Лязгин. – А это что?

– Опись ценностей купца Редникова, которые Пётр у дочери его в Любеке украл. Все ценности я вернул купцу.

– Наш пострел везде поспел, – удивился Лязгин.

– Вы на обороте почитайте.

Лязгин перевернул лист. «Так… возвращены все… претензий не имею».

– Отлично! Подшивай опись в дело этого Петра – и в суд.

– Купец просил: про ценности и дочку – ни слова. Я слово дал. С Петра и кражи денег судовой кассы хватит.

– Ну, раз слово дал – держи. А жаль! Было бы два раскрытых дела вместо одного.

– Сами понимаете, Иван Трофимович, вопрос деликатный. Редников не хочет огласки того, что дочь его из отчего дома с проходимцем сбежала.

– М-да, конечно, понимаю. Но ничего, и одно раскрытое дело – тоже неплохо. И какое дело! За границей раскрыл! Молодец, растёшь! Рука-то сильно болит?

– Терпимо.

– Вот что, Андрей. Даю тебе три дня отдыха своей властью – больше не могу. Всё-таки в Любеке без отдыха трудился, опять же ранение лечить надо.

– Спасибо. Так я пошёл?

– Иди, отдыхай.

Андрей вышел, немало в душе подивившись тому, что Лязгин выглядел после вчерашней пьянки, как нежинский огурчик, только что сорванный с грядки. Запашок только немного выдавал.

Несмотря на то, что ныла раненая рука, настроение у него было прекрасное. Хорошо-то как! Три дня отдыха! И никаких дел! Можно отоспаться. А то Андрей что-то и в самом деле чувствовал себя изрядно уставшим.

Путилов хлопнул себя по карману – что-то там мешается… Когда шёл на службу, не чувствовал – все мысли были поглощены работой. А тут вышел из экспедиции – и нате вам!

Андрей сунул руку в карман и вытащил кошелёк Редникова. Чёрт! И как он забыл? И Василиса хороша – ни словом не обмолвилась. Вчера ведь сюртук и рубаху стирала, сегодня штопала и гладила… И наверняка перед стиркой выложила содержимое карманов, а потом на место вернула. И не сказала же ничего!

Андрей остановился, развязал кошель, заглянул… И от удивления аж присвистнул! Кошель был забит серебром под завязку.

Первым порывом Андрея было пойти и вернуть кошель Редникову. Слишком много денег! Да теперь уже и неудобно как-то. Надо было вчера категорически отказаться! А сегодня – чего уж…

Андрей повернул домой, на холостяцкую квартиру. По пути в лавку зашёл, купил хлеба ситного да сахара, да колбасы чесночной. В квартире ведь съестного – ну совсем ничего, даже мышь в мышеловку заманить нечем.

А когда пришёл на квартиру, даже сюртук не снял – уселся за стол и деньги пересчитал. Пятьдесят семь рублей! Много. Андрей таких денег сроду никогда в руках не держал. Нет, держал, конечно, – ту же судовую кассу или ценности Елизаветы. Но то были чужие деньги, потому и относился Андрей к ним безразлично. А тут – богатство! Будет на что и свадьбу сыграть, и домик – пусть и скромный – купить можно. Хотя – зачем домик? Нифонт Рыбнев обещал дом за дочерью в приданое дать. А бросаться словами купечество не привыкло. «Тогда на обзаведение пойдут», – решил Андрей. Он сунул кошелёк в карман и направился к Василисе. Пусть перевязку сделает, да и поболтать можно. Не часто ему свободные дни выпадают.

Розыскник перешёл Горсткин мост, и тут взгляд его упал на вывеску ювелирного магазина «Братья Онуфриевы – лучшие украшения».

А ведь по большому счёту он перед Василисой предстал не в лучшем виде. Был за границей, в большом торговом городе, а подарка не привёз. Балда стоеросовая! Любимым нужно иногда приятное делать – подарки дарить.

Андрей решительно вошёл в магазин и подошёл к прилавку. От разнообразия выставленных украшений разбежались глаза: золото, серебро, кольца, броши, перстни, цепочки.

К нему подскочил приказчик в чёрной атласной жилетке – волосы прилизаны, прямой пробор.

– Чего господин желает?

– Подарок девушке.

– Кольцо? Какой размер?

Андрей растерялся. Об этом он как-то не подумал. Видя затруднения молодого человека, приказчик предложил:

– Тогда, может, серьги или цепочку?

Андрей облегчённо выдохнул:

– Серьги.

– С драгоценными камнями или без?

– Без камней, но чтобы резные были и красивые.

– Всенепременно, сударь.

Приказчик вытащил плоский ящичек и стал показывать серьги. Глаза Андрея выхватили серьги, как у Елизаветы – в виде бабочек. Ажурная работа, настоящее произведение ювелирного искусства.

– Вот эти, – Андрей ткнул в них пальцем.

– О, у вас хороший вкус! Аглицкая работа! Пожалуйста, десять рублей серебром.

Андрей мысленно охнул. Цена была выше той, на которую он рассчитывал, но отступать назад он не стал, расплатился. Протягивая серьги в маленьком бархатном мешочке, приказчик широко улыбнулся ему:

– Заходите ещё, завсегда будем рады видеть.

– Спасибо.

Андрей в радостном настроении шагал к дому Рыбневых, сжимая в руке заветный мешочек с серьгами.

Прежде чем постучать, он ещё раз оглядел себя, провёл рукой по волосам.

Дверь открыла Василиса. Она обрадовалась и одновременно удивилась появлению Андрея во внеурочное время.

– Случилось что? – встревожилась она.

– Отпустили на три дня по случаю ранения, – не скрыл своей радости Андрей.

– Здорово! Чудесно! – обрадовалась Василиса. И тут же поправилась: – Это я не о ранении, милый, об отпуске твоём!

Едва Василиса закрыла за ним дверь, Андрей здоровой рукой притянул её к себе и впился губами в алые губки девушки.

Целовались долго.

– Ой, что же мы в сенях-то? В гостиную проходи!

Андрей вошёл, как всегда, перекрестился на образа в красном углу комнаты, уселся.

– Рука болит? – участливо спросила Василиса.

– Немного. Да заживёт до свадьбы! А я тебе подарок принёс, – немного смущённо сказал Андрей. Протянув девушке руку, он раскрыл ладонь.

– Это что? – шёпотом спросила Василиса. Глаза её загорелись любопытством.

– Возьми и посмотри.

– А можно?

– Так это же тебе подарок.

Василиса схватила мешочек, ослабила завязки и вытряхнула на руку серьги. Секунду смотрела, потом взвизгнула и ринулась к зеркалу. Нацепив серьги, она покрутилась, разглядывая себя, подошла к Андрею:

– Ну как? – Она стала поворачивать голову то вправо, то влево. Андрей смотрел на невесту восторженными глазами. Серьги и в самом деле смотрелись изящно. Но для Андрея Василиса была и так хороша – как с серьгами, так и без них.

– Ты… ты… Да ты просто царевна! – наконец подобрал он слова.

Щёки девушки от удовольствия зарделись.

Молодые люди снова принялись целоваться.

Дело, может, зашло бы и дальше, но пришёл Нифонт. Едва войдя и кивнув Андрею в знак приветствия, он сразу узрел обновку.

– Это ты где взяла такую красоту?

– Андрюша подарил! – с гордостью похвасталась Василиса.

– Спасибо, Андрей, уважил! И даже не столько дочь, сколько меня! Она ведь у меня единственная, и люблю я её больше всего на свете. Тогда накрывай на стол, дочка, и выпить по такому делу не грех.

Покушали не спеша, выпили.

– А ты чего не на службе? – хитро сощурившись, как бы невзначай поинтересовался Нифонт.

– Отпуск на три дня дали – по ранению.

– Вона как! Стало быть, уважает и ценит тебя начальство.

Дальше разговор понемногу перешёл к предстоящей свадьбе. Вопросов было много – когда с отцом Андрея знакомиться, как и где состоится помолвка, где венчаться и свадьбу праздновать, сколько гостей созывать, какое приданое будет за дочерью. Свадьба – дело весёлое, не зря говорят, что свадьбу играют. Но и готовиться к ней надо серьёзно, не забыть о мелочах вроде колокольчиков и лент для убранства лошадей.

За три дня отпуска, которые почти безвылазно провел Андрей в доме Рыбневых, все вопросы обсудили до мелочей.

А в августе и свадебку сыграли! Гостей полсотни было: со стороны Андрея – отец, да почётным гостем – Лязгин, да несколько сослуживцев; а Рыбнев пригласил знакомых купцов, и подарки от них были щедрые.

Свадьбу играли шумно и весело – с песнями, плясками до упада, с игрищами. Купец удивил всех небывалой щедростью – молодые вселились в дом, что Нифонт в приданое дочери дал.

Так появилась новая петербургская семья. А через девять месяцев родился сын – наследник.

На следующий год после катастрофического наводнения, унёсшего многие тысячи жизней, отправили в отставку стареющего генерала Чичерина. Лязгин пошёл на повышение в департамент, а Андрея поставили на место Ивана Трофимовича.

Назад: Глава 7

Дальше: Пояснения к тексту