К мысу Грифона корабли подошли поздним вечером, и граф сразу же велел готовиться к штурму. За пару часов до этого я успела увидеть, как флот разделился на две части — большая, с флагманом Йарры во главе, продолжила следовать курсом на последний оплот мятежников, а тридцать галер резерва затерялись среди островков. Еще я успела сосчитать солдат, дополнительно перешедших на галеас Сиятельства, рассмотреть крепость на острове — издали она казалась игрушечной, ойкнуть при виде вражеских парусов, а потом меня заперли.

Йарра, заметив, что я все еще на палубе, поймал меня за локоть, развернул и втолкнул в каюту.

— Лира, я прошу тебя, — сказал граф, крепко сжав мои плечи, — сиди здесь. Не пытайся выйти, поняла? И ничего не бойся, «Волк» защищен от пожаров. Мне пора, а ты будь умницей. — И повернул ключ в замке. Видимо, чтобы искушения быть неумницей не возникло.

Я пнула двери, и за стеной сразу же раздался голос Сэли:

— Я здесь, госпожа. Вы что-то хотите?

— Ничего. — Черта с два он меня выпустит. Да и… Однажды я уже ослушалась.

Хватит.

Вода, сыр, фрукты. Светящийся порошок черного мрамора в колбах часов — я гипнотизировала их взглядом, ведь если отвернуться, кажется, что время замирает. Малыш Литами, которого я с перепугу едва не зашибла табуреткой. Маленький целитель справедливо рассудил, что каюта Сиятельства — самое безопасное место на корабле, и спрятался под кроватью сразу после завтрака. И уснул. А во сне чихнул. А я чуть заикой не стала, когда из-под кровати донеслось смачное:

— А-апчхи!

А снаружи бой.

Я слышала крики и взрывы, рев огня, оглушительный треск, с которым падают мачты и проламываются палубы. Несколько раз тряхнуло — так бывает, когда шпирон насквозь пробивает борт корабля, превращая суда в поле боя. Топот, лязг оружия, отрывистый голос Йарры — живой, слава Светлым! — удар в крышу каюты и потекшее по ней пламя драконова огня. Потекшее и сразу опавшее — но сердце пропустило удар, а потом забилось где-то в горле.

Рени сидел в углу каюты и, закрыв глаза, зажав уши ладошками, молился духам Воды и Пустыни. По щекам маленького целителя текли слезы.

— Рени, — позвала я. — Рени, отойдите от стены!

Карлик меня не услышал.

Тогда я подхватила его под мышки и, вытащив из-за сундука, подтянула к центру комнаты, под стол. Вовремя — по обшивке забарабанили болты. Не пробили, конечно, но рисковать, надеясь, что по каюте не выстрелят из скорпиона, я не собиралась.

— Рени, у вас бинты есть? — встряхнула я лекаря.

— Ка-кие? — икнул он.

— Любые. Раненых нужно будет перевязывать. Иглы, нитки? Обеззараживающее? Опий? Вата? Инструменты? — перечисляла я, и взгляд Литами постепенно становился осмысленным.

— У меня… Да… Да, есть, — кивнул он и полез под кровать, вытащил оттуда свой сундучок.

— Приготовьте все необходимое, — велела я, и карлик, всхлипнув в последний раз, начал перепроверять лекарства.

Кто бы теперь меня успокоил…

Ненавижу неизвестность, она меня с ума сводит! Жив? Ранен? Цел?.. Чертов граф!.. Чертов Тимар! Чертов поводок! Я в бой хочу, а не под столом прятаться!..

В стену ударился еще один горшок с зажигательной смесью. Полетели щепки. Оттолкнув Рени, я опрокинула стол на бок, перекрывая щель, и заматерилась от испуга, когда в столешнице задрожал болт. Опять успела. Чертов карлик, да он прямо притягивает стрелы!

— Все в порядке, — улыбнулась я целителю. — Это я чтоб сквозняка не было.

Рени кивнул и снова зашептал что-то, перебирая порошки в полотняных мешочках.

Заскрипели жилы взводимых стрелометов, и рев нескольких десятков глоток отметил удачный залп. Топот, грохот, толчок — мы с Рени растянулись на полу — и мягкое движение назад: подводный таран «Волка» пробил корпус вражеского корабля и оставил судно тонуть.

— Зажигательными!

Живой… Живой — спасибо, Светлые! — сцепила я руки и спрятала ладони между колен.

Шум битвы постепенно стихал. Вспомнив рассказ Раду о плане штурма, я поняла, что сейчас мы огибаем остров, заходя в тыл Косты.

— Потушить огни! Тишина на корабле!

Приближение аномальной зоны я почувствовала издали. Волосы распушились, начали искрить и потрескивать. Меня затрясло, зубы выбили дробь. Нервы и жилы будто мотало на ворот. Сердце ухало, сбивалось с ритма, кровь из носа и ушей пачкала половицы. А потом начался звон — противный, комариный, он нарастал, нарастал, нарастал!.. Перекрывал собой все остальные звуки, резал барабанную перепонку, давил на глаза — изнутри, — и я завыла, втягивая голову в плечи. Захлебываясь слюной и слезами, сжалась в комок, потянула на себя одеяло, пытаясь отгородиться, — от звона дрожали стены, вибрировал пол, казалось, еще чуть-чуть, и корабль развалится, осыплется, оставив лишь остов, увенчанный носовой фигурой. И точно так же осыплюсь я, только вместо бревен каркаса будут сухо постукивать кости.

Я зажмурилась, вспоминая Тима, Уголька, пустыню и ее линялое небо цвета глаз Йарры, Наставника, барханы, песчанников… Вцепилась в точку равновесия, обняла сланцевый столб караванной тропы — чтобы не потеряться, чтобы помнить, кто я и где, чтоб не забыть себя, не отдаться Зову, так похожему на неестественный, мертвый шепот Леса.

Звон исчез, но собственное хриплое дыхание и стоны Рени я услышала только спустя несколько минут. Вытерла лицо рукавом, села. Попыталась встать и, плюнув, на четвереньках поползла к фляге с водой. Хороша бы я была сейчас на палубе… Райанская Волчица, Леди Война, лярвин дол. Позорище.

Сил не было даже на то, чтобы сменить насквозь мокрую от пота рубашку. Я кое-как напилась воды, напоила Рени, завернула нас в одеяло и улеглась на пол, прислушиваясь к топоту за стеной и тихим голосам десантирующихся солдат.

И снова томительное ожидание. Светящийся порошок черного мрамора в песочных часах, и повороты колб — один раз, второй. Пять часов штурма, почти восемь — боя. Рени уснул, прижавшись к моему боку; я завидую ему, но глаза начинает жечь, стоит опустить веки.

…у графа отличная кольчуга, он Искусник, ну что с ним может случиться?.. Правильно, ничего. И с ним, и с браслетом все будет хорошо. С браслетом, конечно, в первую очередь.

…вернется, никуда не денется. Принесут, в крайнем случае.

…тьфу, дура! — рассердилась я и села.

— Светлые, не слушайте меня, не слушайте, пожалуйста! Пусть он вернется, он хоть и гад, но что я… что мы с Тимом будем без него делать? Пожалуйста, Светлые, помогите ему… Данкан, защити! Проведи его сквозь бой, Анара! — жарко зашептала я, глядя на струйку черного мрамора, медленно наполняющего колбу песочных часов. Светящиеся пылинки в толще саванного камня были похожи на искры татуировки Его Сиятельства.

Йарру ранили.

Две бронебойные стрелы пробили доспех и глубоко засели в левом плече, лишив графа ведущей руки. Тонкие жала закаленной и укрепленной магией стали, тисовые древки — на опасного зверя.

— Помоги, — проворчал граф, с помощью лорда Треньйе снимая защиту. Сел на стул, откинулся на спинку, стиснул зубы. — Ну?

— Может, лучше Рени? — сглотнула я. Как Йарра умудрился их поймать? Какая сволочь в него выстрелила?!

— Литами нужен солдатам, — отрезал граф.

Маленький лекарь, необычайно серьезный и вроде бы даже подросший, убежал на палубу, как только услышал стоны первых раненых. Даже бояться перестал. Даже стрелы, что сбила с него феску и пришпилила ее к мачте, когда люди Косты попытались прорваться в океан, не заметил, раздавая свой дар направо и налево: останавливая кровотечения, сращивая сосуды и распоротые животы.

— Будете жить… И вы будете, потерпите, пожалуйста… Нет, воды пока нельзя… Все будет хорошо, не переживайте, господин… Срезень я достану, не волнуйтесь, рука будет как новенькая, а вот с дурной болезнью придется повозиться. Как вы о ней не знали? О духи, ну при чем тут потница, вы же не младенец!..

Несмотря на разгром мятежников, меня из каюты Сэли не выпустил. Я просидела взаперти до самого возвращения Его Сиятельства — придумывая, чем бы потяжелее швырнуть в степняка, когда дверь все-таки откроется (само собой, ничего бы я не бросила, но помечтать-то можно?), и наводя порядок в разгромленной каюте.

А потом Треньйе и Юшенг ввели бледного, как стенка, графа, в плече которого засели стрелы с обломанным оперением.

— Мне долго ждать? — буркнул Йарра.

— Повернитесь, — попросила я и поманила магсвет. — Ярче!.. Юшенг, мне нужна кипяченая вода и спирт. И возьми у Рени расширитель.

Рубашка графа заскорузла и промокла от пота и крови — я срезала ее частями. Осторожно касаясь мягкой тканью, смыла грязь с груди, плеч и шеи, промокнула полотенцем. Тронула древки, и по телу Йарры снова потекли струйки крови.

— Придется резать.

— Режь.

Я прокалила кинжал над свечой, искупала его в спирте, продезинфицировала кожу вокруг стрел на мужской груди и спине. Юшенг внимательно следил за каждым моим движением, будто ждал, что я сейчас попытаюсь вскрыть графу горло; Раду, наоборот, устало прикрыл глаза и только вздрогнул, когда я сделала первый надрез на груди.

Горло я, к слову, действительно бы перерезала — тому, кто ранил Йарру.

Помню, я изо всех сил пыталась представить на месте моего графа простого пехотинца. Я ведь сотню, если не тысячу раз извлекала стрелы, даже не запоминая лиц! И все получалось, все проходило хорошо — лекари меня хвалили, говорили, рука легкая. Но резать Раду было страшно — как если бы себя. А к моменту, когда я, отломив щипцами жала, протолкнула стрелы через разрез на спине, весь ворот моей сорочки был мокрым от слез.

…Чтоб тому, кто это сделал, ни посмертия, ни рождения!

Йарра сидел, не шевелясь, только скрипел зубами, когда я промывала рану, наносила целебную мазь и перевязывала плечо, пустив на бинты свою нижнюю юбку из хлопка. Отдышавшись, граф отобрал у меня склянку со спиртом, залпом осушил.

— Рубашку дай. Из сундука.

— Зачем? — округлила я глаза. — Вам лежать нужно! Вы ранены, вы много крови потеряли! — перегородила я дверь. — Ваше Сиятельство!

— С чего вдруг такая забота, Лира? — криво усмехнулся граф. — Рубашку.

— Девушка права, — подал голос Юшенг. — Вам нужно лечь, господин. Я помогу.

Старик с неожиданной силой поднял Йарру, повел его к койке.

— Отпусти, я тебе что, младенец? — рыкнул граф. Оттолкнул слугу, вскочил и, качнувшись, опустился обратно на матрас. — Пожалуй, стоит немного отдохнуть, — нехотя признал он. — Разбудишь через пару часов, — ни к кому конкретно не обращаясь, приказал Йарра и провалился в сон, больше похожий на обморок.

Юшенг снял с него сапоги, брюки и, укрыв одеялом, направился к выходу. У двери старик обернулся и низко поклонился, коснувшись пола широкими рукавами.

Кажется, меня только что признали достойной уважения.

Я хмыкнула — больше от удивления — и, надев платье поверх брюк, ибо Сиятельство взбесится, узнав, что я без его пригляда разгуливала с обтянутым задом, ушла на палубу помогать Рени и корабельному лекарю.

Над солдатами я не плакала. Рана и рана, ожог и ожог. Промыть — зашить — перевязать — следующий. И все время косилась на каюту, уже раз двадцать пожалев, что оставила графа одного. Маленький целитель, перехватив мой взгляд, заговорщицки улыбнулся и убежал на корму, а вернувшись, сказал, что Мастер Джэхэр взял бы меня в ученицы — так хорошо я все сделала, сам Рени лишь чуточку подтолкнул выздоровление господина графа.

Стало спокойнее. Все-таки в лекарском деле я доверяла Литами куда больше, чем себе.

Я благодарно кивнула, а Рени, положив руку на макушку — он всегда так делал перед поклоном, — внезапно обнаружил, что фески нет. Обернулся, увидел ее пришпиленной к грот-мачте, рассмотрел с разных сторон стрелу и тихо сомлел. О боги…

В каюту я вернулась грязная и усталая, благо Юшенг — да-да, он самый! — согрел воды для умывания, приготовил полотенца и исчез. Как он так тихо двигается — ума не приложу. Призрак, честное слово!

Повздыхав о ванне, я обтерлась салфетками, вымыла голову, в кои-то веки вспомнив добрым словом купавших меня фрейлин — я бы совсем-совсем не отказалась, чтобы за мной сейчас поухаживали, — посидела у жаровни, подсушивая косу, и сняла плащ с крючка, собираясь устроиться на полу.

— Ложись на кровать.

— Вы не спите?! — подпрыгнула я.

— Ничего нового я не увидел. Не дури, ложись. Голова мокрая, простудишься, — негромко сказал Йарра. — Не трону.

Наверное, если бы он категорично это потребовал, я бы стала спорить и отказываться, но граф говорил тихо, почти ласково, и я, помедлив, взобралась на кровать, улеглась, прижавшись к стене. Глаза Его Сиятельства в полумраке отливали льдисто-голубым, как бриллиант на браслете поводка; Йарра проследил мой взгляд и убрал руку под одеяло.

— Раненых устроили?

— Да, господин.

— Что Треньйе делает?

— Следит за починкой кораблей. Но она… на скорую руку. Это чтобы только до верфей дошли?

— Да, — кивнул граф, — там будет капитальный ремонт. Устала? — повернулся он на бок.

— Немного… Как ваше плечо?

— Жить буду, — усмехнулся Йарра.

— Это хорошо…

Мы молчали, глядя друг на друга. Локоть расстояния и два браслета — так близко, но все равно далеко.

— Я могу спросить?

— Спроси.

— Что теперь будет? Война ведь закончилась? Совсем закончилась?

— Совсем, — кивнул граф. — Теперь нужно перегнать корабли на верфь и отчитаться перед князем.

— А пленные? Коста?

— Косту я вручу Луару, остальных будет судить Протектор. Зачинщикам — виселица, прочим — исправительные работы.

— Не тюрьма? — удивилась я.

— Дармоедов кормить? Еще чего, — хмыкнул граф. — Лизарию и Рисовый необходимо восстанавливать, галерам нужны гребцы, а Лесу — дровосеки.

— А потом? После князя?

— Потом домой. Соскучилась по кошке?

— Очень… — вздохнула я.

Йарра протянул руку и погладил меня по щеке, по шее.

— Скоро снова будешь таскать ее за хвост, — пообещал он. — Спи.

— Спокойной ночи, господин.

— Спокойной ночи, Лира.

Перед рассветом я открыла глаза от толчка — Йарра, что-то бормоча во сне, шарил по кровати здоровой рукой. Нашел меня, подгреб ближе, глубоко вдохнул запах моих волос и затих.