Вздох потревоженного воздуха не громче бриза, однако он отозвался в ушах Шенна чудовищно громким эхом. Он не мог поверить своему счастью, когда звук постепенно начал затихать над лощиной, а после и вовсе исчез. С бесконечной осторожностью он поднял голову, по-прежнему с трудом осознавая тот факт, что продолжал лежать не дыша, пока троги и их корабль не скрылись из виду.

Но эта черная тарелка кружилась где-то в тумане, едва подсвеченном солнцем. Один из трогов мог заподозрить, что из лагеря терранцев удалось кому-то сбежать, и распорядился выслать дополнительные патрули. В конце концов, откуда пришельцы могли знать наверняка, что перебили всех в лагере, кроме одного? Все летательные аппараты-разведчики, принадлежащие лагерю, находились на земле, а погибшие так и остались на своих спальных местах, атака вполне могла казаться завершенной до конца.

Когда Шенн пошевелился, Тагги и Тоги тоже подали признаки жизни. Они быстро заходили по земле, и человек был уверен, что животные почуяли опасность. И не в первый раз Ланти осознал свое похороненное в глубине души желание иметь формальное образование, которого у него никогда не было. Находясь в лагере, он только выслушивал приказы, исполнял скучную рутинную работу, чтобы «нечаянно» подслушать сообщения и разговоры лучших специалистов в своем деле. Шенну удалось накопить столько информации, что даже его цепкой памяти не удавалось переварить ее всю, равно как понять и разложить по полочкам. Это было сродни тому, когда человек пытается сложить головоломку, имея при себе только четверть ее элементов. К примеру, Шенн не знал, насколько был велик контроль над животными-разведчиками, то есть над его пушистыми или пернатыми помощниками? И была ли часть их мастерства ментальной связи между человеком и животным у них в крови или создана путем долгих тренировок?

Насколько росомахи будут повиноваться ему, особенно когда они уже не вернутся в лагерь в свои клетки, ожидающие их, как символ человеческого превосходства? Не приведет ли их путешествие по дикой природе к бунту ради приобретения свободы? Если Шснн будет зависеть от животных, это станет серьезной проблемой. Не только их более развитые способности к охоте, чтобы добывать пищу для всех троих, но и их обостренные чувства разведчиков, намного превосходящие его, могут создать весьма тонкую стейку между жизнью и смертью.

Исследователями с Терры были обнаружены несколько крупных животных, обитающих на Колдуне. И ни одно из них (а их было пять или шесть) не проявило враждебности, если его не провоцировали к этому. Но это ничего не означало здесь, в самом сердце дикой природы, куда еще глубже забирался Шенн, не имея никаких знаний о планете, как таковой. Вероятно, им могут повстречаться какие-нибудь твари, намного хитрее и кровожаднее росомах, даже приведенных в ярость.

Тогда, раньше, в лагере это были только странные сны-видения, которые положили начало многим дискуссиям и спорам. Шенн высыпал колкий песок из сапог и задумался. Так были они или их вовсе не существовало? Можно было спорить сколько угодно, сделав окончательное заявление о чем-либо или против чего-либо, но именно странные, необъяснимые сны появились вместе с первым разведчиком, приземлившимся на этой планете.

Система Цирцеи, в которой Колдун был второй из трех планет, впервые была исследована четыре года назад одним из тех путешествующих в одиночку кораблей Службы изысканий. Все знали, что «Первые в поиске» — это странные люди, чуть-ли не мутанты терранских кровей. Их сообщения зачастую содержали странные наблюдения

Поэтому тревога относительно Цирцеи, желтой звезды солнечного типа, и ее трех планет не была ни для кого новостью. Ведьма, планета, расположенная на орбите, ближайшей к Цирцее, была слишком раскалена и потому не приспособлена для человеческого обитания без применения специальных мер. А это было очень дорогостоящее мероприятие, и поэтому Ведьму оставили в покое. Чародей, третья планета от Солнца, вся была покрыта голыми скалами и очень ядовитой водой. Но Колдун, вращающийся между своими брошенными на произвол судьбы соседями, казался как раз тем, что надо, поэтому и был отдан приказ об его колонизации.

Неожиданно изыскатель-разведчик, даже находясь в безопасном коконе своего вооруженного до зубов корабля, начал видеть сны. И эти кошмарные сны на пустой планете продолжались до тех пор, пока он не покинул планету, чтобы не сойти с ума. После, для проверки этого, на Колдун прислали второй корабль — планета была настолько идеальной для колонизации, что просто нельзя было от нее отказаться. И при этом не было череды кошмарных неестественных снов или свидетельства о каком-то потустороннем влиянии на высокочувствительное и технически сложное оборудование корабля-носителя. Поэтому вскоре туда была послана команда изыскателей, чтобы подготовить все для приема первых колонистов, и ни один из них больше не видел снов — по крайней мере, необычных. И все же нашлись те, кто отмечали, что между первым и вторым посещением Колдуна произошла смена сезонов. Первый корабль приземлился на планету летом; его преемники прибыли на Колдун осенью и зимой. Они спорили, что попытку освоения планеты нельзя считать удачной, пока Колдун не завершит свой полный годовой цикл.

Но давление со стороны Управления Эмиграции вынудило ускориться изыскателей из-за опасений, сбывшихся теперь, что на планету нападут троги. Так что большое начальство явно поспешило с заявлением о том, что Колдун — открытая планета. Только Рагнар Торвальд яростно протестовал против этого решения и месяц тому назад возвратился в штаб-квартиру, где с пеной у рта еще раз попытался выступить с заявлением насчет очень осторожного исследования Колдуна.

Шенн закончил отряхивать песок с плотных фабричного производства сапог, доходящих ему почти до колен. Рагнар Торвальд... Шенну снова припомнилась бетонированная площадка посадочной полосы космопорта другого мира, и вспоминал он это с чувством глубокой потери, которую никак не мог постичь до конца. Почти заканчивался второй важнейший день в его короткой жизни; первый важнейший день в его жизни был раньше: когда ему разрешили вступить в ряды изыскателей.

Он, спотыкаясь, брел не разбирая дороги, неся свой незамысловатый груз, вещевой мешок — очень тощий мешок, который он перекинул через худое плечо, а в глубине его души разгоралось горячее желание, стремление к какой-то заветной цели, которую он и сам толком еще не знал, и так продолжалось до тех пор, пока Ланти не осознал, что он не сможет придушить в себе это состояние дикого счастья. Его ожидал звездолет. И он — Шенн Ланти — из Трущоб Тира — недалекий человек, не закончивший даже обычной школы, — направлялся к кораблю в коричнево-зеленой форме Службы изысканий!

Потом он заколебался и никак не мог осмелиться пересечь несколько футов бетонного покрытия, отделяющего его от небольшой группы людей, одетых в точно такую же форму — только с небольшой разницей в виде знаков отличия и их рангов. Но он направлялся к ним с бессознательной самоуверенностью человека, который совершал это прежде и не один раз.

Однако пролетело мгновение, и вся группа, к его собственному стыду, стала оценивать только квалификацию одного человека — Рагнара Торвальда. В своем несчастном и вечно ущемленном детстве, а впоследствии и в потерянном юношестве Шенн никогда прежде не знал никого, перед кем стоило бы поклоняться, как перед героем. Поэтому он не смог бы дать название новому ощущению, охватившему его так внезапно; своему горячему желанию доказать на деле, что он все умеет, что он никого не подведет и что он будет занимать не только свою крохотную нишу в команде, в которую попал с таким трудом, но будет стараться подняться еще выше и выше и станет подниматься до тех пор, пока не сможет стоять точно так же, как члены эти группы, и свободно разговаривать с высоким человеком с непокрытой головой, кажущейся золотой в лучах солнца, да, именно с этим человеком, чьи холодные серо-стальные глаза резко выделялись на загорелом лице.

Не то чтобы эти безумные мысли родились у Шенна именно в те минуты; теперь он понимал, что думал об этом и в последующие месяцы. Наверное, эти мечты были настолько же безумны, как и донесения с первого корабля-разведчика с Колдуна. Сейчас Шенн лишь хмуро усмехался своим мальчишеским надеждам и уверенности, что ему удастся совершить великие дела. В лагере один только человек никогда не обращал внимания на Шенна, и это был Гарт, младший брат Рагнара Торвальда. Шенн для него просто не существовал.

Гарт Торвальд — совершенно невыразительная — кто-нибудь сказал бы «расплывчатая» — копия своего брата. Рагнар никогда не расхаживал по лагерю с наглой улыбкой щеголя; Гарт же в своей первой миссии был всего лишь в звании кадета. Он все время пытался унизить Шенна, заставляя его осознать разницу между человеком, занимающимся ручным трудом, и офицером в полном смысле этого слова. При этом он любил размахивать своим с трудом приобретенным дипломом. Казалось, что с их первой встречи он отлично знал, как превратить жизнь Шенна в сплошные мучения.

Теперь, сидя возле погасшего костерка, вдали от разрушенного трогами лагеря, Шенн почувствовал, как пальцы впервые сжались в кулаки. Он заколотил ими по земле, представляя себе, как с ним случалось очень часто, что лупит ими по ухмыляющейся красивой физиономии Гарта, по его прекрасной лепки лицу. Никто не смог бы выжить в Трущобах Тира, не умея вовремя воспользоваться кулаками, башмаками и целой кучей всевозможных трюков, которым не обучают ни в одной академии. Шенн не сомневался, что всегда сумеет победить Гарта, если они схлестнутся. Но если бы он дал волю кулакам, не сумел бы сдержаться и клюнул бы на провокацию, то не видать ему Службы изысканий как своих ушей. Гарт же доказывал себе, что умеет разговаривать с ним, избегая любой ссоры, он мягко, но очень обидно корил его даже за самую незначительную должностную провинность, и, конечно же, рангом он был гораздо выше Шенна. Рабочему с Тира приходилось проглатывать все, за что другой бы на его месте двинул бы по физиономии. Шенн надеялся, что в своем следующем назначении его сделают членом другой команды, только не младшего Торвальда. Хотя из-за Гарта Торвальда «дань» Шенна черному списку росла с угрожающей быстротой, и с каждым днем его шанс попасть в другую команду становился все туманнее.

Шенн рассмеялся. Смех у него был горьким. Это было одной из тех неприятных вещей, о которых ему не придется больше беспокоиться. Больше у него не будет новых назначений. Троги уж как-нибудь позаботятся об этом. А Гарт... что ж, теперь больше между ними не будет ни словесных, ни кулачных стычек. Ланти поднялся. Корабль трогов исчез; они могли продолжать свой поход.

Он нашел трещину в скале, по которой можно было подняться, и поманил за собой росомах. Когда они взобрались на вершину, откуда виднелся водопад, Тагги и Тоги терлись об его бока и тихим рычанием привлекали его внимание. Казалось, они тоже нуждались в утешении, которое хотели получить от него, ибо оба зверя тоже были чужаками на этой враждебной планете, правда, относились к представителям другого вида.

Пока Шенн не имел никакой определенной цели, он продолжал идти по течению ручья по совершенно плоскому плато. Солнце жарило беспощадно, поэтому он снял куртку и перекинул ее через плечо. Тагги и Тоги медленно бежали впереди, дважды по пути поймав небольших птичек, которых с наслаждением съели. По голой стене скалы скользила чья-то тень, и терранец вновь подумал об укрытии, пока не заметил, что ее отбрасывает огромный сокол, выискивающий дичь где-то на вершине скалы. Но чтобы окончательно увериться в безопасности, Шенн снова стал искать укрытие, мысленно ругая себя за беспечность.

Только к вечеру они добрались до самого конца плато, упирающегося в крутой подъем на высокую гору с запорошенной снегом вершиной. В это время солнце светило мягким персиковым цветом. Шенн огляделся в поисках более или менее удобной тропинки, но все равно засомневался, хватит ли ему сил преодолеть ее без соответствующей экипировки. Он должен свернуть либо на север, либо на юг, хотя из-за этого ему придется отойти от ручья с живительной водой. Ночью он разбил бы лагерь прямо на том месте, где находился. Он даже еще не осознавал, насколько устал, пока не нашел некое углубление в скале, смахивающее на небольшую пещеру. И тогда Ланти забрался в нее. Разводить огонь в таком месте было слишком опасно, поэтому ему пришлось довольствоваться теми «удобствами», которые у него имелись.

К счастью, росомахи протиснулись в пещеру вместе с ним и полностью заполнили ее. Их теплые, покрытые шерстью тела окружили его со всех сторон, так что все трое образовали нечто вроде сэндвича, и он начал задремывать. Он широко зевнул и задремал, прислушиваясь к ночным звукам: пронзительным крикам птиц, свисту, рявканью... Дикая природа Колдуна жила своей ночной жизнью. Порой кто-нибудь из росомах поскуливал и беспокойно ерзал во сне.

Солнечные лучи буквально вонзились в Шенна, словно копья, и он тотчас же открыл глаза и быстро зажмурился. Потом пошевелил затекшими членами, несколько раз моргнул, отгоняя сон, неспособный в первые мгновения понять, почему нежно-белая гипсовая стена его естественного ночлега превратилась в неотесанный красный камень. И тут он вспомнил. Он был один и с бешеной скоростью выскочил из пещеры, испугавшись, что росомахи ушли прочь. Но тотчас же успокоился. Оба зверя точили когти о гальку, причем делали это с неистовым упорством, словно за этими усилиями стояла какая-то важная цель.

Острое жало вонзилось ему в тыльную сторону ладони, и Шенн стремительно отдернул руку. Оказывается, росомахи отыскали норку земляной осы и устроили охоту на ее сытных личинок, тем самым подняв всех обитателей норки «на ноги». И, естественно, приведя их в праведное негодование.

Шенн столкнулся с довольно сложной проблемой собственного завтрака. Как и всем членам команды, ему сделали уколы для поддержания иммунитета, и он принял условия игры, заведенной еще первыми исследовательскими партиями. Прививки окрестили «безопасностью». Однако теперь он пребывал в полной растерянности, не зная, сколько может продержаться человек на эрзаце натуральной пищи. Рано или поздно ему придется проводить эксперименты над самим собой. Он уже выпил воды из ручья, предварительно не добавив в нее очистителя, но пока еще не чувствовал никаких признаков недомогания. Ручей предполагает наличие в нем рыбы. Но вместо нее он выбрал другого водного обитателя, который выбрался на берег немного позагорать. Им оказалось медлительное неповоротливое полосатое существо, с плавниками и тонкими слабыми ножками, торчащими из тела, покрытого пластинчатой броней. Очень легкая добыча для его дубины.

Шенн предложил голову и кишки существа Тоги, которая только что отошла от осиного гнезда. Она осторожно принюхалась к пище и только потом проглотила се. Шенн развел небольшой костер и обжарил на огне зеленоватую плоть. Вкус жаркого был пресный, особенно без соли, но еда быстро заполнила пустоту в его желудке. Приободренный, Ланти пристально посмотрел на юг, надеясь обнаружить, нет ли там какой-либо воды.

В полдень его оптимизм оправдался, ибо он обнаружил ручей, а росомахи притащили откуда-то тонконогого зверька, который прятался в тени густого кустарника с пурпурными листьями. Зверек оказался намного меньше терранского оленя, с вытянутой безрогой головой и весь покрытый густой шерстью, достигающей в некоторых местах почти двенадцати дюймов длины. Шенн неумело нарубил из него нечто вроде бифштексов с неровными краями, в то время как росомахи искренне ликовали, аккуратно закапывая голову жертвы в землю.

Когда Шенн встал на колени возле ручья, чтобы умыться, он услышал знакомое «клак-клак». Он не слышал и не видел ни одного летательного аппарата с тех пор, как покинул долину с озером. Но теперь этот шум становился все громче и громче, пока не достиг оглушительной мощности, и Шенн решил, что где-то неподалеку обосновалась огромная колония птиц и ее обитатели кричат, почуяв надвигающуюся опасность.

Он по-пластунски добрался до ближайшего укрытия, направляясь к источнику шума. Если это клацанье издает разведотряд трогов, то он хотел в этом удостовериться.

Распластавшись на земле и прикрывшись ветками, терранец пристально вглядывался в вытянутую полоску песка, которая круто спускалась к югу и могла привести их к той местности, которую они сейчас пересекали, только намного ниже их местоположения.

Клацанье раздавалось тут и там, затем оно превратилось в пронзительное стаккато призыва к войне. Шенн, делая беспорядочные движения, полз в направлении летающей, как он считал, группе, и решил, что из-за того, что они находятся наверху, в этом месте их никто не увидит. Почему бы ему просто не убраться отсюда, пока неприятности не окажутся совсем близко? Это подсказывала ему осторожность; и все-таки он колебался.

Ему не хотелось идти на север или попытаться преодолеть горы. Не-ет, юг — самый лучший путь, к тому же он не сомневался, что эта дорога была самой близкой, прежде чем он отступит назад.

С тех пор как к шуму прибавилось клацанье, а их, возможно, разыскивает враг, терранец пополз в заросли высокой травы, которая сыграла роль своего рода экрана на вершине горы. Там он быстро остановился и замер, а его руки машинально стали рыть землю.

Внизу с земли поднялся огромный клуб пара, и Шенн увидел стоящую на земле ракету, выбросившую из своего сопла ярко-красное пламя, а буйная трава мгновенно превратилась в серую кучку пепла. Внизу готовился подняться в воздух маленький разведывательный корабль. Но когда Ланти поднялся во весь рост, чтобы приветствовать его, крик застрял у него в горле. Один из стабилизаторов ракеты подкосился, и корабль накренился вбок, что не давало ему возможности совершить попытку взлета. И вдруг над низким холмом с запада появилась огромная темная тарелка трогов.

Корабль трогов приближался с невиданной скоростью, и Шенн напряженно ожидал каких-либо ответных действий со стороны корабля-разведчика. Эти крохотные быстроходные терранские корабли были благоразумно снабжены смертельным оружием, совсем не соответствующим их размерам. Шенн не сомневался, что корабль терранцев не сдаст свои позиции трогам; он даже решил, что терранцы уничтожат проклятую тарелку противника. Однако из корабля терранцев не выстрелили. Троги осторожно кружили над ним, очевидно ожидая западни. Ведь никто не стрелял! Дважды аппарат трогов отлетал назад, туда, откуда прилетел. Когда он возвратился из своего второго полета, в янтарном небе Колдуна появилась еще одна черная точка.

Шенн ощутил головокружение, тошноту и жуткую слабость. Теперь корабль терранцев лишился всех своих преимуществ и, возможно, надежды. Троги могли разделаться с ним, разрезать сбитый корабль на мелкие кусочки при помощи своих энергетических лучей. Шенну безумно захотелось уползти куда-нибудь подальше, чтобы не стать свидетелем последней катастрофы людей, к роду которых он относился. Но внезапно его телом овладел непреодолимый ступор.

Троги начали кружить над пропащим кораблем; они издавали громкое «клак-клак», зависали над своей жертвой, пролетали мимо накренившегося носа терранского корабля. Затем применили свои смертоносные лучи, последствия которых Шенну уже довелось видеть после разгрома его лагеря. Мощный энергетический луч полоснул по самому центру корабля. Человек, пилотирующий герранский корабль, если уже нс умер (что могло объяснять отсутствие каких-либо защитных действий), то, должно быть, пал жертвой этого луча. Но троги, как всегда, решили удостовериться в своей окончательной победе. Появился их второй корабль. Он довольно долго балансировал в небе над спаленным терранским кораблем, затем выпустил еще один заряд. Шенн зажмурился от нестерпимо яркого света, а по всему его телу пробежали мурашки, которые постепенно исчезли вместе с последней надеждой на чудо.

Что же все-таки случилось, когда сверхосторожные троги были захвачены врасплох появлением этого корабля? Шенн плакал, выл от бессильной злобы, зарываясь лицом в ладони, когда алая шутиха вернула его зрение в нормальное состояние. Но тотчас же все для Шенна снова погрузилось во тьму. Это был взрыв, оглушительный. Ланти сперва показалось, что он оглох и ослеп. Только спустя некоторое время, когда он пришел в себя, он попытался осознать, что произошло.

Сквозь слезы он видел расплывчатые очертания летательного аппарата трогов, теперь уже не обращающего внимания на довольно серьезную силу тяготения Колдуна, а летающего кругами по небу. Их корабль сейчас напоминал поднятый ветром с земли опавший лист. Обод их тарелки едва не касался ржаво-красной скалы, иногда он налетал на нее и отскакивал рикошетом, издавая при этом скрежещущий звук, режущий слух. Затем троги опустились, отлетев примерно на полмили от дымящегося кратера, в котором покоились искореженные остатки терранского корабля.

Должно быть, смертельно раненный пилот решил сыграть с противником в последнюю отчаянно-смертельную игру, использовав свой корабль как приманку.

И терранцу все же удалось забрать один из кораблей трогов с собой на тот свет. Шенн протер глаза и теперь смог наблюдать, как вторая тарелка быстро скользит по небу на запад. Возможно, из-за дыма, испарений и взрывов зрение Шенна ухудшилось, но ему показалось, что тарелка трогов летит как-то неуверенно, словно ее пилот боится второго выстрела или, вероятно, корабль противника получил какие-то повреждения.

Над лощиной поднимались ядовитые кислотные пары, и Шенн долго кашлял. Глаза его слезились. Из команды терранского корабля-разведчика никого не осталось в живых, и он не мог этому поверить. Равно как и не мог поверить, что трог остался жив в своей искореженной, поврежденной тарелке. Но вскоре здесь окажутся другие жуки! Они не рискнут покинуть Колдун, как следует не изучив планету. Шенн думал о том разведчике. Неужели троги следили за лагерем изыскателей; ведь отсутствие хотя бы одного корабля подняло их по тревоге, и они сделали специальный крюк, чтобы обезвредить его? Или троги попытались напасть на терранский корабль в верхних слоях атмосферы, подбить его там, заставив сделать вынужденную посадку? Но по крайней мере этот бой стоил трогам одного из их кораблей, хотя это и слишком малая цена за уничтоженный лагерь.

Для Шенна время между посадкой терранского корабля и нападением на него трогов пролетело настолько быстро, что он действительно не видел никакой надежды на спасение. Корабль был совершенно разрушен. С другой стороны, видя, какой урон понесли троги, Шенн понимал, что в их сознании подорвано их превосходство. Он не имел никакой возможности обзавестись запасами с подбитого корабля. Но у него были Тагги, Тоги и его разум. С тех пор как волею судьбы он был вынужден стать вечным жителем на Колдуне, они должны найти хоть какой-нибудь способ отомстить жукам за их бесчинства.

Он облизал губы. Эффективная военная акция против пришельцев требовала долгого и отлично проработанного плана. Шенну придется узнать побольше о том, что сделало трогов трогами; во всяком случае, он должен узнать намного больше того, о чем рассказывали бесконечные и неправдоподобные истории, которые он слышал в течение многих лет. Должен же найтись какой-нибудь эффективный способ уничтожить жуков. К тому же у него было много времени, возможно вся оставшаяся жизнь, для того чтобы разрешить все эти вопросы. Та тарелка трогов явно повредилась, ударившись о подножие скалы... вероятно, ему удастся провести небольшое расследование, прежде чем на Колдуне появится спасательный отряд. Шенн подумал, что такое решение — лучшее из всего, что он мог предпринять, и он свистнул своим росомахам.