13
Я знаю, загрохочет бой,
И короли опять
Начнут меня наперебой
Из сказки вызволять.
Начнут меня наперебой
Из сказки вызволять,
Своей ручаюсь головой –
Мне каску примерять…
В. Боганов
– Да, вы присаживайтесь, Джон! Расслабьтесь, ведь всё уже позади!
Подполковник сама любезность, и я вполне его понимаю. Вообще любое нападение на наших солдат – это чрезвычайное происшествие. А уж если при этом погибает ещё и один из старших офицеров базы – так и вовсе из ряда вон выходящий случай. Прилетит основательно всем – и Вершбоу тут на первых ролях. Командир отвечает за всё! И за всех! Как могло такое произойти – выяснять будет специальная комиссия. И она уже в пути, наши связисты не преминули уведомить меня о столь радостном событии. И возглавляет эту самую комиссию не кто иной, как генерал Роджерс – мой старый знакомый ещё по Афганистану. Он уже выразил желание переговорить со мною лично.
Понятное дело, это не осталось секретом – и вот тут всполошились многие. Подполковник, пользуясь своим старшинством, оказался первым, кто вызвал меня к себе. Даже контрразведчики, жаждавшие со мною переговорить в приватной обстановке вне всякой очереди, вынуждены были с тоскою провожать взглядом мою спину, когда я направлялся в сторону кабинета начальника базы. Обойдетесь, джентльмены… у меня к вам тоже накопился целый ворох неприятных вопросов. А пока – понервничайте… вертолет с генералом ожидается уже через три часа и времени у вас слишком мало. На что мало? Да на всё… Я тоже умею быть крайне злопамятным. И не надо опрометчиво полагать, господа, что ваша принадлежность к «рыцарям плаща и кинжала» гарантирует вам полную неприкосновенность. Вот и попробуйте это объяснить Роджерсу! А я похихикаю, наблюдая за вашими попытками объяснить необъяснимое!
А сейчас я сижу в уютном кресле, передо мною стоит бокал виски, любезно предложенный мне командиром. Но пока воздержимся, нехорошо предстать перед генералом, благоухая ароматами спиртного. Он, разумеется, поймёт, ведь и сам боевой офицер… но лучше повременить с этим делом. Поэтому я, чтобы не обижать подполковника, только слегка пригубил бокал.
– Мне ведь докладывать лично генералу, сэр…
– Понимаю, Джон… и ничуть не обижаюсь. Ваш виски будет вас тут ждать!
Вершбоу садится рядом, вертит в руках бокал. Но тоже почти не пьёт – и ему предстоит общение с генералом, да и не только с ним. Проверять, раз уж выпал такой случай, будут не только обстоятельства данного происшествия. Частым гребнем пройдут по всей базе. И, готов поспорить, что-нибудь обязательно раскопают! Так не бывает, чтобы прибывшая чрезвычайная комиссия не нашла каких-нибудь упущений. Что же они, выходит, просто так прокатались, впустую тратя деньги налогоплательщиков?
Я даже могу предположить, кому влетит первому.
Однозначно получит по заднице дежурный офицер – за неправильную оценку обстановки. Неслабо прилетит и связистам – не предусмотрели вариант организации резервной связи. И начальник охраны тоже не отвертится – не предусмотрел возможности аварийного прохода через линию заграждений.
Полагаю, что этой троицей приехавшие не удовольствуются, сожрут ещё кого-нибудь. За что? А… было бы желание. Причину-то они быстро организуют.
Кстати говоря, немалой неприятностью для них всех являться будет и тот факт, что эвакуационная колонна прошла весь маршрут без единой запинки и задержки. Ну, не считать же за таковую короткую остановку двух машин на блокпосту? Тем более, что оттуда наши ребята изъяли некоторое количество крайне любопытных вещей, которых, просто по определению, у боевиков быть не должно! Ибо данные медикаменты могут попасть к ним только одним путем – с базы. То есть, от нас. И сей неприятный факт тоже как-то придется объяснять. Не мне, понятное дело… на этот счет есть офицеры повыше рангом. Вот они-то с неослабевающим интересом выслушают доклад ответственных лиц. Дорого бы я дал, чтобы присутствовать при этом волнующем моменте! И ещё есть кое-что, но этот «сюрприз» я приберегу лично для себя. Пригодится… для разговора кое с кем…
А вот кто будет ходить в героях – так это мы!
Фергюссон уже подготовлен к срочной эвакуации в госпиталь, ждут только специальный санитарный вертолет. Лоу пока лежит в нашем медблоке, но, скорее всего, увезут и его тоже. Я уж постараюсь, распишу их подвиги максимально красочно и убедительно – пусть парни получат максимально возможную страховку. Они заслужили.
Что же до Крамера, то постараюсь пробить ему внеочередной отпуск для восстановления здоровья. Он, хоть и не ранен, всего лишь поцарапан во многих местах, но вполне заслужил месяц нормального отдыха где-нибудь у теплого моря. Бокал вина и красивая девчонка рядом – что ещё нужно солдату, чтобы поправить душевное равновесие?
Полагаю, что всех троих также представят и к наградам – и вполне справедливо! Намек на всё это подполковнику я уже сделал, и мои слова были выслушаны со вниманием. Всё, парни, большего вам сделать не могу.
Надо отдать должное Феллону, он проявил крайнее упорство в достижении своей цели – занял пост прямо у дверей командира базы. И, стоило только мне возникнуть в дверях, тотчас же вскочил с места.
– Джон! Я вас тут жду уже… – и он демонстративно перевел взгляд на часы.
Сидевший за столом секретарь подполковника сочувственно развел руками. Мол, я уж и так и эдак… Ничего, сержант, я тоже времени даром не терял. И виски в кабинете у Вершбоу тоже не зазря дегустировал. Время! Мне нужно было выиграть время – и я это сделал.
– Я к вашим услугам, сэр! Но увы, долго разговаривать у нас с вами не выйдет – необходимо подать письменный рапорт генералу! А его ещё и написать как-то нужно успеть… Прошу меня извинить, но если только у меня в кабинете…
– Меня это устроит, Джон!
А и здорово же его припекло! Если Лоретти был выслан его службой, то вполне можно представить ту степень нервозности, что сейчас охватила контрразведчика. Понять его можно, ему ведь тоже писать рапорт и, вполне возможно, что и лично докладывать Роджерсу. Да, он не является его прямым начальником, но властью обладает тоже немалой, и игнорировать генерала было бы глупо.
Войдя в кабинет, я занимаю место за столом и раскладываю на нём бумаги. Писать и правда необходимо.
Контрразведчик усаживается напротив.
– Что вы можете мне сказать, Джон?
– По поводу?
– А у вас их нет? Сам факт нападения на колонну…
– Безусловно будет разобран в соответствующих инстанциях, – согласно киваю я. – Моё дело – обстоятельно и без купюр изложить на бумаге то, что я знаю.
– Вот! – поднимает палец вверх Феллон. – И мои задачи от ваших не сильно отличаются.
– Разве что вам нет необходимости стрелять – все те, кого надо допросить, находятся здесь… – в тон майору отвечаю я.
Он осекается.
– То есть?
– Нападение было тщательно спланировано – вы ведь не станете этого отрицать?
– Нет.
– Более того, у нападающих имелся четкий план-график передвижения колонны.
Контрразведчик удивленно смотрит на меня.
– Вы уверены?
– И не только я. Более того – у них имелись наши фотографии и описание.
– Ну… это не так трудно сделать, вы ведь часто бываете в городе и…
На стол перед ним ложится листок бумаги, который я вытаскиваю из стоящего рядом принтера. И майор снова замолкает.
Есть с чего – на нем моё фото. И всё бы ничего, если бы не ракурс съемки. Это фотография из моего личного дела.
– Э-э-э…
– Мы досмотрели блокпост боевиков. И у одного из них изъяли планшет – это фото было там.
– Где он! – Феллон только что не вскочил на ноги. – Джон, это серьёзнейший вопрос! Дело касается интересов государства!
Не переставая писать, нажимаю на кнопку селектора.
– Сардж, зайдите ко мне.
Секунда-другая – и в дверь постучали.
– Сэр? – на пороге возникает Крамер.
– Передайте планшет майору.
– Есть, сэр!
На стол ложится упомянутый девайс. Отдав честь, мастер-сержант выходит в коридор.
– Кстати, майор, – провожая взглядом исчезающий в сумке планшет, говорю я. – Он вполне исправен и работоспособен. Это только что подтвердили соответствующие специалисты.
– Наши техники? – рассеянно спрашивает контрразведчик. Его мысли сейчас чем-то заняты.
– У меня и свои специалисты есть, – пожимаю я плечами. – Рапорт-то пишу я, и ждать заключения технического отдела мне некогда. Они у нас люди неторопливые, у них и своё начальство имеется. Могут и что-нибудь более срочное подбросить.
А вот тут до него доходит! И рука, убирающая планшет в сумку замирает на полпути.
– На всякий случай, мало ли что… мы скопировали все данные, которые тут есть… и сейчас мне пришлют их перечень, – киваю на принтер.
Феллон облизывает губы.
– Джон… я вынужден просить вас передать мне эти данные.
– Увы… – развожу руками, – вынужден вам отказать.
Майор недобро усмехается и вытаскивает из кармана диктофон. Нажимает на клавишу и диктует время и дату.
– Джон, я спрашиваю вас официально – на каком основании лицами, особо на то не уполномоченными, произведено копирование информации с данного устройства хранения информации?
– На основании моего приказа.
– Тем самым, вы подтверждаете факт сознательного нарушения вами пункта 2»В» приказа номер 218/22?
А вот тут уже удивляюсь я.
– Нет, сэр, не подтверждаю! – повернувшись к монитору, вызываю на экран текст соответствующего приказа. – Здесь четко и недвусмысленно написано, что немедленной и обязательной сдаче подлежат все электронные носители и аудиовидеозаписывающая аппаратура, входящая в комплект штатного снаряжения. Так?
– Так, – кивает контрразведчик.
– Вот и перечень указанной аппаратуры – найдите в нём этот планшет!
Немая сцена – Феллон смотрит на экран.
– Хорошо… пусть так. Но сведения, которые в нём могут находиться, являются секретной информацией! Лица, не имеющие соответствующего допуска, не могут знакомиться с ними!
С интересом смотрю на майора – он завелся не на шутку.
Снова трещат под моими пальцами клавиши.
«…При обнаружении у противника или иных подозрительных лиц носителей информации, последние должны быть немедленно переданы старшему офицеру подразделения, который, после ознакомления с информацией, даёт своё заключение о направлении её в соответствующие службы…»
Контрразведчик смотрит на экран непонимающим взглядом. Ни убавить, ни прибавить – текст приказа сух и лаконичен.
– Ну? И что?
– Я и сам ещё не все успел просмотреть. Тем более дать какое-либо заключение. А вы – так и вовсе услышали об этом впервые несколько минут назад. Каким, позвольте вас спросить, образом, данная информация уже сейчас получила статус секретной? Кто и на каком основании вынес такое решение? Или вам известно содержание этой информации?
Шах.
Возразить ему нечего – мои аргументы нерасшибаемы.
– Кстати, сэр, у меня ведь есть вопросы и к вам!
Майор вопросительно на меня смотрит.
– Мюнстер исполнял ваши указания?
Оп-па… вот это называется, попал… Моего собеседника аж передернуло.
– Кто?
– Хотите сказать, что вы его не знаете?
– Э-э-э… майор, вы что-то путаете… какие указания?
– Бар Аллы Червоненко прослушивала ваша служба?
– Это вы ещё откуда взяли? – совершенно искренне «удивляется» Феллон. Глядя на него, понимаю, что такого актера ещё поискать надобно.
– Вы ведь в курсе, что на офицеров моей службы возложена также обязанность оперативной работы среди местного населения? Процитировать соответствующий приказ?
– Не нужно… я слышал об этом.
– И вас удивляет наличие среди моих людей эксперта по проверке помещений? Я знаю про ваши микрофоны в баре. И, как выяснилось, не я один! Хозяйка бара тоже это знала. Более того – она ухитрилась получать с них информацию! Как – не знаю, я не специалист. Но файлы у неё имеются. И она передала мне часть этих записей.
Иди, опровергни. Попробуй найти Аллу и проверить подлинность моих слов. Твои-то парни, надо полагать, ещё не выходили на связь? Интересно, кстати, как контрразведка залегендирует их смерть?
– Джон, прекратите! Вы вторгаетесь в область государственных интересов!
– И во имя этих интересов погибло восемь человек?!
Майор выключает диктофон.
– Вот что, Нефедофф… я не хотел этого говорить, но вы напросились… Какие деньги передал вам Панас? За что?
– Эти? – протягиваю я ему лист бумаги. Приходный ордер на прием в кассу двадцати тысяч евро. Выписан три дня назад. Здесь – на базе.
– Директива «Монро». Вы должны про неё знать. На офицеров нашей службы тоже возлагаются определённые обязанности по работе с местным населением… в том числе – и по поиску источников внебюджетного финансирования некоторых операций. И, предвосхищая ваш вопрос – я не обязан перед вами отчитываться. Таков приказ. Впрочем, вы можете обратиться к подполковнику. Он может дать письменное распоряжение… а может и не дать!
Это откровенный блеф.
Нет, директива такая есть, я ничуть не солгал. И обязанности таковые на меня возложены, это правда. Вот только деньги я сдал для перевода к себе домой, в чем наш кассир и выдал мне документ. Но проверить это именно сейчас Феллон просто не успеет!
– А ваши слова, сэр, я могу воспринимать как шантаж. О чем и обязан доложить.
– Вы? – усмехается майор. – Попробуйте! Да вам никто не поверит!
– Здесь ведется аудиовидеозапись.
– Это федеральное преступление! Вы не имеете права производить скрытую запись беседы с офицером контрразведки!
Снова трещат клавиши. Где у нас тут соответствующий файл?
«…При производстве дознания по фактам нападения на военнослужащих армии США, лицо, проводящее таковое, имеет право производить негласную фиксацию хода оперативных мероприятий, без уведомления лиц, принимающих участие в дознании. Это положение распространяется только на действия производимые в служебных помещениях службы дознания, либо в кабинете должностного лица. Указанные мероприятия санкционированы главным военным прокурором и утверждены постановлением Верховного суда. Сведения, полученные подобным образом, могут иметь доказательственное значение для военного суда…»
– Нападение произведено на моих подчиненных. Как руководитель соответствующей службы, до назначения специального дознавателя, я являюсь таковым должностным лицом. Здесь мой кабинет. Именно поэтому, сэр, я пригласил вас именно сюда. Таким образом, все мои действия законны. Вопросы, сэр?
Мой собеседник несколько ошарашен. Нет, это я неправильно выражаюсь. Он просто потрясён! Ещё бы… Полагаю, что за всю его карьеру он ни разу не оказывался в подобном положении! Всегда он выступал в качестве допрашивающего лица, и никто не рисковал портить с ним отношения.
Всегда – но не сейчас.
И Феллон, похоже, это начинает понимать.
Думаю, что тот дальновидный генерал, который когда-то распорядился наделить нашу службу некоторыми полномочиями, тоже, в своё время, хлебнул от произвола контрразведки. Вот и озаботился тем, чтобы сделать некоторый противовес слишком уж о себе возомнившим «рыцарям тайной войны». Очень даже может быть, что я не знаю истинной подоплеки всего происходящего. Не исключено, что какой-нибудь, внешне незаметный, офицер «хозяйственной службы» имеет полномочия контролировать вообще нас всех. Пока всерьёз не припрёт, мы этого так никогда и не узнаем.
Но это ещё когда будет, если и будет, а вот сейчас я, с плохо скрываемым злорадством, наблюдаю за своим собеседником.
– Хочу вас предупредить, сэр… так… на всякий случай. В соседнем помещении находится мастер-сержант Крамер и пятеро солдат. Своим приказом, в рамках предоставленных мне в данный момент полномочий, я распорядился организовать себе охрану на период проведения дознания. Как лицу производящему дознание в ходе боевых действий. Ведь чрезвычайное положение ещё действует? Этот приказ может быть отменен только начальником базы – с одновременным предоставлением мне охраны из числа военнослужащих другого подразделения. Предъявить вам соответствующий приказ?
– Не надо… полагаю, что вы обо всём своевременно позаботились.
– Несомненно, сэр. У вас есть что-нибудь, что вы хотели бы мне сказать? Разумеется, я не настаиваю… допрашивать начальника контрразведки мне не положено… за исключением тех случаев, когда вы сами примете участие в расследовании.
Майор слегка оживился. Напрасно! Никогда не следует считать своего оппонента дураком! Во всяком случае, до того момента, когда он сам этого не покажет.
– Но потребовав от меня передачи трофейного планшета, вы, согласно этому же приказу, добровольно вошли в состав комиссии, производящей дознание. Ваши действия зафиксированы аппаратурой. Запись может быть представлена командованию по первому требованию. И вот в этом случае, я уже имею право и обязан задавать вам вопросы. Впрочем… вы можете вернуть мне планшет. Я и сам могу проанализировать его содержимое и доложу об этом руководству.
Всё, хватит на него давить, а то ещё сорвётся…
Пододвигаю к себе бумагу и продолжаю писать, время от времени посматривая на часы.
– Чего вы добиваетесь, Джон? – ага, какое-то решение он всё же принял.
– Погибли мои люди. Я сам уцелел чудом. И хочу знать – кому я должен сказать спасибо за это.
– А вы не слишком зарываетесь? Когда я говорил о государственных интересах, то ничуть не преувеличивал!
– Сэр, при всём уважении к вашей службе – а что вы можете сделать сейчас? В наихудшем варианте развития событий, меня просто отстранят от занимаемой должности на период расследования – и я улечу отсюда вместе с генералом. Какие бы ни были опытные снайпера у боевиков, в этот раз их к аэродрому просто не подпустят. А в город я, после отстранения от должности, выезжать уже не имею права… Более того! Как свидетелю нападения, обладающему конфиденциальными данными (а ведь я буду автоматически переведён в эту категорию, как только перестану быть дознавателем), мне положена вооруженная охрана из солдат военной полиции. А вам они не подчиняются…
Феллон вновь закусывает губу. Эдак он её до крови прогрызёт!
– Я могу позвонить?
– Несомненно! Телефон слева от вас.
Контрразведчик поднимает трубку, нажимает на кнопки.
– Это я. Нет, до сих пор у него. Нет. Зайдите к нам… и ничему не удивляйтесь. Да, будет лучше, если вы это сделаете.
Трубка опускается на аппарат.
Так.
Новое действующее лицо? Интересно… и кто же это будет?
Вытаскиваю из стопки лист бумаги и делаю на нём запись. Складываю листок и, указав на него майору, кладу рядом с собой. Если я всё правильно понимаю… то разговор будет весьма интересным!
Так что когда в дверях появляется представитель фирмы «Кайл и Моргенсен», я, привстав со своего места, делаю ему приглашающий жест, указывая на свободный стул…
Краем глаза засекаю улыбку на лице Феллона. А не рано ли победу празднуем? Развернув тот самый листок бумаги, показываю контрразведчику чьё имя написано на нем. Нашего нового гостя, вот так-то!
И улыбку словно стирают ластиком.
– Добрый день, сэр! – вежливо приветствую вошедшего.
– Здравствуйте, Джон! – в тон мне отвечает Лоренц. – Я так полагаю, что у нашего коллеги возникли некоторые затруднения?
– Да, как вам сказать… я, в принципе, не могу исключить такого варианта, когда ему придется отвечать на вопросы военного суда…
Контрразведчик дергается, но починяясь жесту «инженера», снова опускается на стул.
– Это очень серьёзное заявление, Джон! – покачивает головою мой новый собеседник. – Надеюсь, вы понимаете всю свою ответственность за подобные слова?
– А это не только слова, сэр. И не только мои… Погибло восемь военнослужащих армии США. В любом случае расследование, кто бы его не вёл, будет рассматривать все обстоятельства данного происшествия. И от меня тут зависит не так уж и много.
– Но зависит?
– В какой-то мере, сэр.
– Вы не удивлены моим визитом, – внезапно меняет тему разговора представитель фирмы «Кайл и Моргенсен». – Почему?
– Вы такой же связист, как я – проповедник. Не спорю, возможно, руководить ими вы и можете, но…
– Хм! В отсутствии сообразительности, мой друг, вас упрекнуть сложно. Итак?
– Источники питания башен связи явно имеют избыточную мощность. Я ведь работал некоторое время в компании АТТ, так что имею представление о том, как выглядит оборудование стандартной соты мобильной связи.
Оба моих гостя переглядываются. Прокол, джентльмены? Кто-то вовремя не проверил моё личное дело? А стоило бы…
– И какие же последуют выводы? – вкрадчиво интересуется Лоренц.
– Это не аппаратура сотовой связи. Точнее – не только она. Оборудование установленное на башнях, имеет какие-то дополнительные функции. А, поскольку ввоз и, тем более, монтаж какой угодно связной аппаратуры на территории Дикого поля, невозможен без санкции контрразведки, то скрыть взаимосвязь фирмы «Кайл и Моргенсен» с ведомством майора Феллона – невозможно по определению. Поэтому, сэр, я ничуть не удивлен вашим визитом. Собственно говоря, меня это волновало бы мало, если бы не гибель моих людей… Это ваши игрушки – вот и возитесь с ними на здоровье! Но вот погибшие солдаты – это уже совсем другое дело!
«Инженер», откинувшись на спинку стула, барабанит пальцами по столу. Демонстративно смотрю на часы – времени у нас немного. Уже очень скоро я должен буду докладывать генералу.
– Так! – встаёт Лоренц. – Феллон, займитесь своими делами! А с вами, майор, мы немедленно отправляемся к генералу Роджерсу. Удивлены?
По правде говоря, да. Такого поворота событий я не ожидал.
– У вас есть два пути, Джон, – негромко говорит мне Лоренц, пока мы идем к комнате, где расположился генерал. – Вы можете настаивать на своём обвинении. Я не знаю всей конкретики, которая у вас имеется, но снять, например, с должности майора Феллона вы можете. И даже отдать его под суд. Он не будет ничего отрицать. Получит свои десять лет или больше. Из армии его уволят, это уж само собою разумеется. Вы же получите на погоны очередную звезду и будете до самой пенсии крутить хвосты медведям на Аляске – вот уж это я вам могу обещать со всей серьёзностью. Никаких прочих взысканий и наказаний, разумеется, не последует. За что же вас наказывать – за бдительность, что ли? Правда, бедняга Феллон выйдет на свободу досрочно и ни в чём более никогда не будет испытывать нужды. Да, у него не будет военной пенсии, но сильно сомневаюсь, что ему придется об этом горько сожалеть…
– Понятно… – киваю я. – Это первый вариант?
– Да. Имеется и второй. Нападение на ваших солдат – есть результат работы местных криминальных авторитетов. Попытка взятия заложников, неразумные действия кого-то из полевых командиров… всю доказательную базу вам обеспечат. Да и не ваше это дело, в конце-то концов! Есть контрразведка, так пусть и занимается своими прямыми обязанностями. Вы все, как погибшие, так и уцелевшие, в момент нападения исполняли ответственную задачу государственной важности. Скажем, перевозили важный груз в рамках некоей операции. О чём, кроме вас, никто более и не подозревал. Да, бандиты, кстати говоря, могли что-то об этом узнать и предприняли попытку захвата груза. Это даже лучше выглядит. Груз в ходе боя был уничтожен. И планы нападавших оказались сорваны. Не в последнюю очередь, благодаря вам! Все ваши люди автоматически, задним числом, разумеется, получают статус участника особо важной государственной программы. Плюс – соответствующие пометки в личном деле, плюс – полагающееся им за это вознаграждение. И не только финансовое. Все мыслимые льготы, какие только предусмотрены в подобном случае. Выслуга лет – втрое против любого здешнего солдата или офицера, начиная с момента прибытия на базу.
– Интересное предложение…
– Времени на то, чтобы его обдумать, не даю. Его просто нет. Кабинет генерала за поворотом. Если вам по душе первый вариант – идете один и забываете о нашем разговоре. Диктофона у вас с собою нет, а аппаратура в кабинете здесь ничем помочь не способна. Доказать что-либо вы просто не сможете. Если второй – заходим вместе.
– Генерал в курсе дела?
– В какой-то мере. Роджерсу известно, что таковая программа есть – но, не более того. Её непосредственных участников здесь назначаю я.
– Последний вопрос, – искоса поглядываю на собеседника.
– Валяйте.
– Ваше настоящее звание?
– Полковник. Вы удовлетворены?
– Более чем. Я выбираю второй вариант.
Войдя в приемную, Лоренц делает успокаивающий жест секретарю генерала, и тот, кивнув, опускается на место, откуда только что вскочил. А не врет полковник – он персона влиятельная! Реакция секретаря Роджерса это показывает очень хорошо.
И уже взявшись за дверную ручку, «инженер» поворачивается ко мне.
– Я думал, вы спросите о своей собственной судьбе, Джон. Ошибся, признаю. Значит, наше с вами сотрудничество будет долгим и серьёзным – такие люди мне по душе!
Генерал принял меня хорошо, даже из-за стола вышел и руку пожал. Присутствие Лоренца, если и удивило его, то виду он не подал – указал нам обоим место и предложил сесть.
– Сэр, ввиду чрезвычайной важности произошедшего, я взял на себя смелость предварить рапорт майора его устным докладом, – сразу же взял быка за рога «инженер». – Прошу вас выслушать нас обоих и тогда уже принять решение о том, что должно быть отражено в письменном рапорте, а, что нет.
Роджерс кивает, согласен.
– Как вы знаете, сэр, – продолжает представитель фирмы. А может быть – «фирмы»? То есть, ЦРУ? Уж больно похоже…
Из его слов вырисовывается любопытная картина. Не секрет, что наше отставание от русских в области радиоэлектронной войны слишком уж вопиющее. Противник, если и не опережает нас на голову, то уж точно не идет плечом к плечу. О многих «фокусах», которые применяются русскими, мы можем только мечтать. Наши инженеры (не как Лоренц, а настоящие) только беспомощно разводят руками. Да и помимо чисто войсковых средств РЭБ есть задачи уже и почти глобального свойства. Все хорошо помнят, как ещё в 2008 году, захватив передвижные автомобильные комплексы в Батуми, русские разом лишили нас возможности построить отдельную систему топопривязки, не базирующуюся на стандартных сигналах Джи-Пи-Эс. Мало того, что прахом пошли многие месяцы подготовки к операции, так противник ещё и заполучил в руки самое новейшее оборудование! И уж совершенно точно, что их солдаты не разобрали захваченные комплексы на драгметаллы, что сделали бы не только в Диком поле, но и прямо во Львове, представься только им такая возможность.
Но в Пентагоне (а может быть, и ещё кое-где…) тоже сидят люди не бесталанные. Нужные выводы из сложившейся ситуации были сделаны.
Теперь понятно, почему так тщательно соблюдается запрет на мобильную связь на данных территориях! Ведь, присутствуй она здесь, пусть даже и в самом зачаточном виде, смысл проведения радиомонтажных работ сразу становился подозрительным. Да и иметь полностью подконтрольную только нам (и никому более) систему продвинутой сотовой связи – этот факт тоже много значил! Да, «Эшелон», разумеется, прослушивает всё… ну, почти всё… кое-что все-таки проходит и мимо его ушей. Как я теперь понимаю, будущее у проекта предусматривалось далеко идущее. Ограничиваться в будущем границами Дикого поля никто не собирался. А при нужде их ведь можно немного и раздвинуть… Поэтому, руками подконтрольных (и не совсем), атаманов все вышки сотовой связи, равно, как и вся её структура, на территории ими контролируемой, были отправлены в небытие. Вышки были распилены на металл, а аппаратные разобраны на запчасти. И перед войсками НАТО естественно встал вопрос обеспечения связи. Вот тут и появилась пресловутая фирма «Кайл и Моргенсен».
Конкурс был «честно» выигран, и нужная аппаратура начала устанавливаться в контрольных точках.
А помимо чисто связной техники, монтировалась заодно и техника РЭБ… ну и системы резервной топопривязки, раз уж выдалась такая возможность. И никакие усилия русских по выведению из строя системы спутниковой навигации, в случае обострения обстановки, отныне успеха не имели бы. «Бы» я говорю оттого, что в реальном противостоянии этого никто пока не испытывал. Но уверенность в этом имелась – и немалая!
Понятное дело, что вся эта работа была бы абсолютно невозможна без лояльности атаманов и атаманчиков. Именно поэтому и осуществлялась контролируемая поставка им боевой химии, подбрасывалось оружие и припасы, завозилось продовольствие. Люди, стоявшие у истоков проекта «Молот» никаких случайностей не хотели. Проще уж заранее прикормить злобного пса… чтобы в нужный момент он начал рвать именно того, на кого укажет хозяин. И пусть они сами считают себя гордыми и независимыми – Бог с ними! Могут мечтать и дальше. А вот стоит только перекрыть поставки… да, хоть и тех же боеприпасов, например… И просветление наступит очень быстро!
– Таким образом, сэр, подразделение майора Нефедоффа, пусть и ценою больших потерь, с честью выполнило поставленную задачу. Увы, но в таком бою потери неизбежны… – понурив голову, сокрушенно произносит Лоренц.
Вот это актер! Миллионами ворочать бы мог, реши посвятить свою жизнь кинематографу! Впрочем, может быть и ворочает… даже и без кино.
– Понимаю… – сочувственно кивает генерал. Он, действительно, во всё это верит?! Да, ну… быть того не может…
– Поэтому, сэр, я прошу ваших указаний на предмет того, что именно должно быть отражено в рапорте, а какие обстоятельства разумнее опустить.
– Я подумаю… – медленно произносит Роджерс. А взгляд его останавливается на мне. Генерал медленно прикрывает веки.
Он понял!
Понял… но ничего не сказал.
Да… слишком уж серьёзные люди стоят за всеми этими делишками. И генерал не хочет портить себе карьеру, ввязываясь с ними в противостояние. Что уж теперь мне-то выступать?