Команды «Стрикеров» пришли за Чейз в их с Пиппином комнату. Чейз поняла свою ошибку, когда увидела, как все пытаются втиснуться в это тесное помещение. Ромео плюхнулся к Пиппину на койку. Бунтарь сел на письменный стол, а Сильф заняла стул. Тристан остался стоять в центре комнаты, не давая Чейз ходить туда и обратно. Она решительно передвинула его в угол, игнорируя то, как прикосновение к его телу сбивает ей концентрацию.

Если Пиппин влюблен в Тристана, этот парень для нее под запретом.

Так ведь?

Она посмотрела на своего ОРП: тот поспешно убирал свои вещи. Шагнув к ней, он шепотом спросил:

– А надо было приводить их сюда?

– В академии про испытания не знают, – напомнила она ему. – Нам нельзя разговаривать при всех.

– Ага, но все равно… – Он запихнул три научных журнала в ящик с носками. – Клаустрофобия отдыхает.

Пиппин пристроился рядом с Ромео на краю койки, глядя в спину Тристану, стоящему всего в шаге от них. Чейз не могла не наблюдать за этими двоими. Что должно было случиться, если Пиппин так боится, как бы она об этом не узнала?

– Никс! – Сильф кинула в Чейз скатанными носками. – Начинай совещание.

Чейз моргнула и попыталась снова сосредоточиться на том, что только что произошло. Торн. Испытания.

«Тристан рассказал тебе про ангар?»

Ромео постучал по циферблату наручных часов, прерывая неловкое молчание.

– Я начал отсчет. До испытаний шестьдесят один час двенадцать минут.

– До чего полезно! – бесстрастно сказала Сильф. – Теперь мы не забудем.

Чейз хрустнула костяшками.

– Ладно. У нас три дня. Три. Нам нужен план.

– Какой план? – вопросил Бунтарь, глядя на свою забинтованную руку. – Мы – пешки.

Она бросила умоляющий взгляд на Сильф. Планы были любимым коньком блондинки.

Сильф гордо выпрямилась.

– Никс права.

– Не думал, что такое услышу! – изумился Бунтарь.

Пиппин хрюкнул, а Чейз бросила на своего ОРП мрачный взгляд. Когда они одни, он имеет право ее подкалывать – но не при всех!

Сильф продолжила:

– Команды США не успевают отработать нападение и стрельбу, так что нам надо обсудить, как не показаться идиотами.

– Не забывайте, что я все еще хуже вас владею обороной, – сказал Тристан. – Мы все плохо подготовлены.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Возлежа на подушках, Ромео рассматривал фотографии родных Пиппина. Шли долгие минуты – и молчание нарушил Ромео, указав на один из снимков.

– Это твоя мать, Анри? Она, типа, красотка!

Пиппин покраснел так густо, что Чейз едва его узнала. На самом деле она еще никогда не видела, чтобы Пиппин чувствовал себя настолько неловко, и из-за этого ей и самой становилось тесно в своей коже. Казалось, он вот-вот взорвется.

Сильф прервала ее размышления.

– Я так не волновалась со времени испытаний на профпригодность для обучения в «Звезде». – Она перекинула косу на спину и уставилась на Тристана. – Есть какие-нибудь идеи, Стрела?

– У меня? – холодно осведомился Тристан. – Теперь ты приглашаешь канадца поучаствовать в разговоре? Если ты не прекратишь, мы решим, что нам тут комфортно, Сильф.

– У нас общая задача. Чейз права: нам надо обсудить командную стратегию.

Тристан бросил на Чейз взгляд: быстрый, почти игривый. Ее щеки предательски заалели, и она спрятала воспоминание об их поцелуе как можно глубже. Это было непросто, но все, произошедшее в лазарете, неуместно перед лицом надвигающейся грозы.

И потом – есть еще Пиппин.

– Во время испытаний ничего неожиданного не будет, – сказал Ромео. – Вот о чем стоит беспокоиться, – это о том, что завтра нас выкинут с грузового самолета. Мы будем испытывать неотработанную систему катапультирования – и позвольте вам напомнить, что Адриен не слишком в ней уверена.

– Нас не отправят без какой-то уверенности, что она сработает, – возразила Чейз.

Тристан с Ромео переглянулись.

– Адриен не станет рисковать нашей жизнью, но…

– «Но»? – Бунтарь подался к ним ближе, – «но» – это не то слово, которое мне нравится слышать в этой ситуации.

– Но на нее давит генерал Кретин Торн, – сказал Ромео. – Это он отправит нас на смерть. Можно подумать, он дорожит человеческой жизнью.

Чейз опустила глаза. Ей не хотелось проверять, смотрят ли на нее Тристан или Пиппин. Должны были бы: это же она виновата. Она давно подозревала, что ее участие в программе «Стрикер» было причиной интереса Торна. Кейл даже говорил ей, что ее отец следит за тем, как она летает. Впервые она задумалась о том, не доказывает ли это, что ему все-таки не наплевать на нее.

– Генерал Кретин – это его официальный ранг, – сказала она, потому что в комнате было слишком тихо.

Сильф закинула ногу на ногу, и Ромео уставился на ее ноги.

– Ну, и чем же мы поразим правительственную комиссию?

Пиппин презрительно хмыкнул. Чейз возмущенно посмотрела на него и сказала, отметая его возражение:

– Сильф права.

У Бунтаря округлились глаза.

– Теперь они согласились друг с другом! Никому не кажется, что мы вступили на опасную территорию?

– Мне, – подхватил Пиппин. – Я не доверяю им вдвоем.

– Пиппин! – Чейз жестко и быстро поймала его взгляд. – Нам надо доверять друг другу.

– Даже если некоторые скрывают кое-какие тайны?

Его слова больно ранили.

В комнате стало еще тише.

– Не надо, – с трудом выдавила Чейз.

Пиппин отвел взгляд. Лицо у него пошло красными пятнами.

– Ладно. Это было неловко. – Сильф откашлялась. – Послушайте. Я предлагаю запланировать маневры, которые показали бы все наши сильные стороны. Мы сделаем так, что каждый будет хорошо выглядеть. Что скажут канадцы?

Тристан ударил по краю койки крепко сжатым кулаком.

– Я скажу, что еще не освоился с мыслью, что мы друзья, в особенности после твоего вчерашнего фокуса, который чуть было не стоил Чейз и Генри жизни.

Тристан ушел из комнаты невероятно стремительно. Ромео последовал за своим пилотом.

– Какая муха их укусила? – вопросила Сильф. – Никс выкидывает тысячу фокусов. Я позволила себе один – и все на меня набрасываются.

Пиппин по-прежнему оставался мрачным.

– К Никс особое отношение из-за ее папы.

У Чейз моментально заколотилось сердце.

– Пиппин!

Он не пожелал на нее смотреть.

– Папаша Кейл все спускает ей с рук, – добавил он, не слишком убедительно заглаживая свои слова.

Похоже, Сильф это понравилось.

– Это верно.

Вот только Пиппин имел в виду Торна. Он ударил Чейз по самому больному месту.

– Шел бы ты, Генри, – процедила она злобно.

– Стоп! Ребята! – Бунтарь свистнул. – Давайте остынем.

Сильф встала между ними.

– Я еще ни разу не видела, чтобы вы двое ссорились. Сейчас не время. Помиритесь!

Она схватила Пиппина за шиворот и поставила на ноги, словно собираясь заставить их обняться. Он вырвался от нее, бросил на кровать скомканный обрывок бумаги и выскочил из комнаты.

Хлопнула дверь. Секунды тикали, словно отсчет времени.

У Сильф глаза стали как блюдца.

– Никс! Вы не сможете летать, если друг с другом не разговариваете.

– Я это понимаю.

– Так пойди и помирись с ним.

Чейз потерла лоб и щеки.

– Пытаюсь. Он мириться не хочет.

– Но разве вы двое не зеркальное отражение друг друга? – спросил Бунтарь.

– У тебя пунктик насчет зеркал? – огрызнулась Чейз.

– Эй!

Сильф отвесила Чейз оплеуху – и довольно сильно.

– Уходите, – сказала Чейз, растирая больное место. – Мне надо подумать.

Сильф с Бунтарем ушли, а Чейз села к Пиппину на койку. Сильф была права. Им не пройти испытания, если они не могут находиться в одной комнате, не говоря уже об одной кабине. Она взяла листок бумаги и разгладила его. Это был снимок матери Пиппина.

– Зеркальные отражения, – проворчала она.

Ей вспомнилась паутина трещин на зеркале в мужской раздевалке, когда Бунтарь заехал по нему кулаком. Осколки, хрустевшие под ногами на кафеле, сверкающие и похожие на лезвия…

Чейз рухнула на койку. Если они – зеркальные отражения, то одно из них расколото. Вот только которое? Или они – взаимодополняющий набор трещин?

Может, так было с самого начала.

Чейз недолго выдержала одна. Мысли у нее были неповоротливыми и медлительными – и вскоре она уже бежала в рекреацию в надежде наткнуться на Тристана. К черту влюбленность Пиппина: ей необходимо поговорить с единственным человеком в «Звезде», который ее сейчас не бесит.

Главным событием дня оказались соревнования по пинг-понгу. Кадеты окружали стол и громко болели за двоих довольно умелых игроков. Чейз завидовала их безмятежной радости. Они не подозревали, что в ближайшие несколько дней «Звезду» тайно заполонят высшие чины и правительственные чиновники.

Она обнаружила Тристана в дальней части комнаты: он играл на самолетном тренажере. И что самое удивительное, он был один.

Самолетные тренажеры были задвинуты в самый темный угол рекреационной и оборудованы громадными креслами пилотов и широкими экранами. Чейз встала у Тристана за спиной, наслаждаясь его энергичным пилотированием. Странно, но ей достаточно было оказаться рядом с ним – и вся безумная ситуация стала у нее в голове немного проще.

– Я чувствую, что ты за мной наблюдаешь, – сказал он спустя минуту.

Она устроилась в соседнем кресле и включила управление. Она заговорила – быстро и путано.

– Так. Дал Сильф попробовать ее собственной микстуры? Это смело. Она долго такое терпеть не станет. Это ее академия.

Чейз задала тренажеру программу, чтобы избежать чувства неловкости, и ее самолет снизился и заскользил по разрушенному городу. Она направила его к побережью, наведя ракету на большой док. Ракета плюхнулась в океан, и она чертыхнулась.

– А ты мне не покажешь, почему у меня это не получается?

– Ты летишь слишком быстро, чтобы наводить по прямой линии, – ответил Тристан. Она выпустила серию ракет – и все только создали круги на поверхности сгенерированного компьютером океана. – Если, конечно, ты не целишься в подлодки.

Он потянулся к ее пульту. Она ощущала его внимание, как жар, исходящий от двигателя.

– Я пытаюсь разобраться, – холодно заявила она, отодвигая руки.

– Дай я тебе помогу.

– А разве тебе положено? – Она впилась глазами в экран и отправила свои фальшивые ракеты еще дальше в океан. – Разве мы не противники?

– Одна птичка чирикнула мне, что во время испытаний нас ждут другие атаки.

– Эта птичка седая и в лабораторном халате?

– Точно.

Он прикоснулся к локтю Чейз – и она рухнула.

– Ты в норме?

В его голосе звучала тревога, подсказавшая ей, что он имеет в виду.

– Беспилотник? – уточнила она, и он кивнул. – Я в порядке. Мы все в порядке.

Она скрипнула зубами, стараясь не вспоминать жестокий выпад Пиппина.

В нем снова мелькнул прежний гнев.

– Сильф должны были бы списать.

– Если это так, то тебя должны были списать за то, что ты тогда привел меня к МАВС. А меня должны были списать уже раз шестьдесят.

Она опустила взгляд на его руку, держащую ее за локоть, и вспомнила, как их самолеты скользили мимо друг друга при слишком большом сближении. По ее коже пробежали мурашки: ей захотелось, чтобы их ладони сомкнулись, а пальцы переплелись. Это было бы чудесно и совершенно ни на что не похоже.

Сердце у нее работало, словно двигатель на форсаже… Она попыталась понять, что делает. Может, мстит Пиппину, подбираясь к объекту его симпатии? Нет. На самом деле, как бы ей сейчас ни хотелось хорошенько врезать своему ОРП, у нее не было желания вломиться и отбить его предмет.

Тристан снова взялся за свой пульт и выпустил цепочку ракет, разрушая конструкцию, похожую на мост «Золотые ворота».

– Вот это да! Как у тебя такое выходит? – спросила она.

– Смотри. – Он подвинулся в кресле. Она устроилась рядом с ним, прижавшись к нему бедром и ногой. Свет тренажера играл у него в глазах. Он вручил Чейз пульт и указал на три линкора. – Развернись и попробуй попасть в центральный.

Чейз послушалась, и он положил свои руки поверх ее.

– Прицелиться надо до подлета. У ракеты, как и у самолета, есть траектория. – Палец Тристана дернулся на ее пальце – и она выстрелила, попав в центральный корабль. Он накренился и загорелся, быстро затонув. – Вот так.

Она снова развернула самолет и выстрелила в первый линкор. Ракета попала точно – и у Чейз вырвался торжествующий вопль. Фальшивый корабль раскололся и пошел ко дну, словно «Титаник», кормой вверх. Обернувшись, она обнаружила, что Тристан сидит слишком близко.

Он подтолкнул ее ногу своей.

– У нас вместе хорошо получается.

В его улыбке было немало самодовольства, словно ему нравилось то напряжение, которое возникало между ними. Она воззрилась на его губы. Сейчас она могла думать только о том поцелуе – и невольно гадала, думает ли о нем и Тристан.

– Нам не стоит говорить о том, что было в лазарете?

Оказывается, думает.

– А ты хочешь?

Теперь это он смотрел на ее губы. Его улыбка начала приближаться – и она отвела взгляд.

– Пиппин, – сказала она. Эмоции штопором вонзились ей в грудь при упоминании его имени. – Он… отметил, что я отвлекаюсь. Мне надо сосредоточиться на полетах.

– Ладно, придется спросить. Что с твоим ОРП? Он всегда такой маниакально-депрессивный? – осведомился Тристан. – Ромео за него волнуется. Мы никогда не знаем, будет ли он с нами общаться или станет делать вид, будто нас не существует.

– Признаться, я рада, что он творит такое не только со мной. – Она замолчала, кусая ноготь на большом пальце. – У вас с Пиппином что-то такое было? В ангаре?

У Тристана на скулах вспыхнул румянец, и это не была ее фантазия.

– Что именно? Можешь мне рассказать, – добавила она. – Меня это не колышет.

Ее голос иронично хрустнул.

– Не хотелось бы. Неловко было всем.

– Ладно… – Господи, что там произошло? Пиппин стал приставать к Тристану. Признался ему в своих чувствах? – Что… как…

Тристан увидел, что она совершенно сбита с толку.

– Послушай, когда вы вернулись после беспилотника, был полный бред. Он очнулся на дорожке и решил, что ты погибла. Ромео пять минут не мог унять его вопли. Пиппин тебя любит, Чейз, но, по-моему, у него мозги плавятся. Признаюсь… я тоже был сильно расстроен.

Чейз минуту переваривала услышанное. Когда она представила себе Пиппина таким – сорвавшимся, – ей захотелось в ту же секунду броситься за своим ОРП. Но что она ему скажет?

– У нас у всех мозги плавятся. – Она посмотрела на Тристана. – Было еще что-то?

Тристан не понял ее намека. Или понял – но решил сделать вид, что нет. Его взгляд скользнул по ее шее.

– Это ты мне скажи. Как насчет нашего эпизода?

У Чейз пересохло во рту. Тристан был. Так. Близко. И, похоже, он думал о том поцелуе так же упорно, как она пыталась не думать о нем. Еще одна причина не изливать душу.

– Кейл, – сказала она, снова выныривая с огромной глубины. – Он не хочет, чтобы мы сблизились.

Тристан чуть отодвинулся, хмуря брови. Ей показалось, что он моментально увеличился в размерах, словно неожиданный раздражитель надул ему плечи.

– Ты всегда слушаешься Кейла?

– Ого! А он тебе серьезно не нравится! – сказала Чейз, вписав в уравнение тот напряженный разговор, который она слышала. – Почему? Кейл очень приличный командир. Разве ты не обратил внимание, что он не закручивает здесь гайки? Сколько свободы он нам предоставляет?

Тристан ей не ответил. Его взгляд устремился куда-то вдаль.

– Кейл уже столько раз спасал мою шкуру! Ты даже представить себе не можешь, что он для меня делал. – Ее мысли вернулись в тот день, когда она познакомилась с бригадным генералом. Какой убийственный взгляд он бросил на Дженис. – Я только из-за него согласилась сюда приехать, – призналась она.

– Я понимаю, что у тебя с ним есть связь, но на меня это не распространяется. – Тристан немного помолчал. – Он уже сказал мне, чтобы я к тебе не подходил.

– Что?!

– Я обратился к нему на той неделе. Спросил, что произошло с МАВС. Я надеялся, что, если мы открыто с ним поговорим, я не буду так дергаться в небе. Я чудовищно рисковал, рассказав ему, что каменею в воздухе, и даже признался, что ты мне помогала. Вот тут он и сказал, чтобы я держался от тебя подальше.

– Я его убью!

– Почему? Разве тебе он сказал не то же самое? – Свет тренажера играл на щеках Тристана, ярко расцвечивая его внезапную печаль. – Столько людей погибло! – сказал он. – Мои учителя и друзья. Я даже не знаю, кто уцелел. А кто – нет.

Чейз дотронулась до его груди. Казалось, он готов превратиться в статую, а ей хотелось удержать его рядом с собой. Она придвинулась ближе. Он потянулся к ее лицу, но вместо этого ущипнул за ухо, как тогда в лазарете.

– Зачем ты так делаешь? – спросила она.

– Такое прикосновение кажется самым безопасным, когда я… не могу удержаться.

Такое ощущение было ей знакомо. Именно оно удерживало ее ладонь у Тристана на груди. У него была странная способность внушать ей желание прижаться к нему. Вызывать потребность говорить и слушать. Жар от того, что ей хотелось с ним делать, ощущался как нечто совершенно новое. Как будто она никогда еще никого не целовала.

– Харкорт. – Кейл возник за креслом тренажера, заставив ее вздрогнуть, еще теснее прижавшись к Тристану. Бригадный генерал сузил глаза. – Пройдись со мной. Немедленно.