Глава 20

Я был молод и влюблен, и трудился не покладая рук в бродячем цирке Молпола.

Но, наверное, стоит начать с самого начала.

Я вырос на Дженерисе, где мои родители владели ранчо на берегу бурной реки Атривис. От ранчо до ближайшего города было четыре дня пешего ходу, но наши гости предпочитали раскошелиться и воспользоваться услугой воздушного спидера, который довозил до места буквально за час. Со временем родители приобрели собственный спидер и научили меня водить. К двенадцати годам доставка гостей на ранчо уже входила в мои обязанности; также я следил за тем, чтобы спидер был исправен, и поддерживал его в чистоте и порядке. Когда не нужно было куда-то лететь, я помогал родителям на ранчо. Жилось мне вполне вольготно, разве что скучновато — как и всех юнцов, меня неудержимо тянуло к звездам.

Наш дом привлекал множество богатых путешественников, мечтавших пожить на лоне дикой природы — но, разумеется, с комфортом. Мы с братьями и сестрами потели с утра до ночи, удовлетворяя их прихоти. Многие гости приезжали с детьми, которых я должен был развлекать, пока их родители рыбачили, охотились, гуляли или сплавлялись на лодках. Кому-то это показалось бы нестерпимым, но я люблю смеяться, и у меня есть дар вызывать смех у других — пусть даже смеются надо мной. Я с удовольствием фиглярил и паясничал: дети были в восторге, а вскоре я попал на заметку и к взрослым, которые, прощаясь, нередко звали меня в гости на свои родные планеты, казавшиеся мне нереально далекими. Они много рассказывали о мирах Среднего и Внешнего колец, и желание мое улететь с Дженериса с каждым днем становилось все сильнее.

Дженерис был далеко от центра Галактики, и события в Империи не слишком влияли на нашу планету, но гости на ранчо старались держать нас в курсе дел. Я быстро смекнул, что получить лицензию космического пилота проще всего в одной из имперских академий, но мне совсем не улыбалось тратить годы на то, чтобы служить на флоте и учиться управлять СИД-истребителем. Я избрал иной — штатский — подход и, пройдя стажировку в нескольких транспортных компаниях и коммерческих предприятиях, пустился в свободное плавание как пилот по найму. В конце концов меня наняли управлять одним из легких грузовиков бродячего цирка Молпола.

К тому времени «Молпол» существовал уже почти сотню стандартных лет и был не слишком грандиозным предприятием, но вполне рентабельным и довольно известным — особенно на захолустных планетах, где с приездом нашего цирка всегда начинался праздник. На более развитых планетах мы давали сатирические представления. Мы высмеивали знаменитостей ГолоСети, спортсменов, политиков — и даже Палпатина, пока из императорского дворца не пришло повеление убрать последнего из нашего репертуара во избежание неприятных последствий. На отдаленных планетах мы перво-наперво изучали местные мифы и легенды, а затем соответствующим образом видоизменяли свою программу. Отдаленными я называю планеты, где туземцы по старинке жгут полезные ископаемые, чтобы добыть энергию, страдают от капризов погоды и умирают от болезней, искорененных в Ядре тысячелетия назад. Я говорю о планетах, где преодоление силы тяжести считается волшебством. Их почти не удивляло, что мы прибыли к ним с другой стороны Галактики: с таким же успехом мы могли прибыть из другого полушария их собственной планеты. Восхищение вызывало то, что мы привозили с собой все, чем только может похвалиться цирк: диковинных зверей, живую музыку и массу искусных артистов — от клоунов и ринов-акробатов до первоклассных фокусников уровня Великой Ксаверри.

Молпол всегда подчеркивал, что его предприятие — полная противоположность «Цирку кошмаров» с его свирепыми аркетами, акк-псами и гладиаторскими боями. «Цирк кошмаров» нередко вызывал беспорядки — как в тот раз на Нар-Шаддаа, — а цирк Молпола предлагал зрителям чудеса и веселье. Впрочем, у нас тоже был ранкор — альбинос-мутант по имени Сугроб, — а также обычный ассортимент плотоядных кошек, стадных животных, верблюдоподобных и приматов. Наши дрессировщики и смотрители обшарили всю Галактику в поисках самых причудливых созданий — в том числе дианоги, нексу, майноков и лавовой мухи. А для самых юных зрителей мы держали тауриллов, нетопырок, энергетических пауков и книтикса. Тогдашний владелец цирка Молпола, ортолан по имени Декс Дуган, мечтал завести еще и сарлакка, но никак не мог придумать способ его перевозки.

Транспортом для животных у нас служила старая десантная баржа «хаор челл» Ц-9979, переделанная так, чтобы ей мог управлять экипаж из плоти и крови — у «Молпола» было всего несколько дроидов, — и оснащенная громоздким гиперприводом шестого класса. Грузовые трюмы, стойки, массивные поворотные платформы, где когда-то неймодианцы размещали свои танки и тяжелые транспортировщики для боевых дроидов — все это было перестроено для содержания и перевозки наших бант, аклаев, гандарков и, разумеется, Сугроба.

«Тысячелетний сокол» уже был на балансе цирка Молпола, когда я поступил туда на службу. Я был весьма удивлен, что у бродячего цирка имеется такой мощный корабль. Прежние владельцы оснастили фрахтовик гиперприводом военного класса и надфюзеляжной турболазерной турелью. Но чем дольше я летал на «Соколе», тем яснее мне становилось, насколько корабль подходит для «Молпола» — он был проворен, как наши акробаты, и с прибабахом, как наши клоуны. Славные деньки фрахтовика давно минули — корпус был испещрен боевыми шрамами, которые были заштопаны на скорую руку и взывали о ремонте, да и более капризного корабля мне еще не попадалось.

Со временем я очень привязался к «Соколу», но главным объектом моего воздыхания в цирке была одна молодая воздушная гимнастка. Ее сценическое имя было Сари Данзер. Прелестная и изящная, она с легкостью исполняла трюки с репульсором, которые буквально завораживали даже пресыщенных подобными зрелищами зрителей. В отличие от меня, цирк был у нее в крови, сценические номера оттачивались в ее семье поколениями, и эти секреты охранялись так же строго, как когда-то джедаи охраняли свои. Искусно используя лазеры и другие вспомогательные приспособления, Сари могла исчезать, уменьшаться или увеличиваться до размера банты, пролетать над головами зрителей как метеорит. Даже вне сцены ее походка казалась практически невесомой.

Она была звездой «Молпола», и, к несчастью, понимала это.

Ее запросы не знали границ, и она требовала повышенного внимания к себе и своей работе. Ресницы должны были быть уложены тщательно, все костюмы — сидеть как влитые. Оплошности не прощались. Если номер чуть не дотягивал до идеала, Сари могла дуться неделю, и никому из персонала не хотелось оказаться виноватым в том, что свет был выставлен неверно или заела музыка. Артистка никогда не повышала голоса, но ее презрительное молчание было гораздо хуже крика.

Но, несмотря на это, я все равно в нее влюбился.

Я был всего лишь летчиком, и она не особенно меня жаловала, но все же я ухитрился навести мосты. Поскольку все в цирке Молпола в той или иной мере имели вторую специальность, я решил влиться в клоунскую команду — только для того, чтобы иметь возможность перекинуться с Сари хотя бы парой словечек между выходами. Бывало, мы с пятнадцатью другими клоунами вылезали из четырехместного лэндспидера, или я отбивал свой зад чередой комичных падений, и тут за кулисами в ожидании своего выхода появлялась она, и я, пробегая мимо, желал ей удачи или хвалил ее чудесный наряд. Не думаю, чтобы она находила меня хотя бы чуточку привлекательным, но Сари нравилось, что я умел развеселить публику и та в самом радостном настроении предвкушала ее собственное выступление.

Как правило, артисты путешествовали с планеты на планету все вместе — на подержанном пассажирском судне, где было не найти укромного уголка, множились сплетни и часто возникали ссоры. На «Соколе» летали только владелец цирка, инспектор манежа да приглашенные ими гости; кроме того, на нем перевозили выручку. Как бы то ни было, Сари частенько спрашивала, как я могу терпеть «это старое корыто». В ответ я пытался превозносить «Сокола» до небес, но это было как об стенку антарианский горох. В конце концов я собрался с духом и спросил ее, не хочет ли она сменить свои тесные покои на пассажирском судне на относительную роскошь личной каюты на борту «Сокола». Расписание гастролей предписывало нам выступить на двух заштатных планетах в секторе Аноат, а Декс Дуган и инспектор собирались лететь туда на корабле губернатора принимающей звездной системы. Я сам не смог бы выдумать лучше: никакого гиперперехода, чтобы сэкономить топливо и уменьшить издержки, — нам предстояло провести целых три дня и три ночи в реальном пространстве, совершая перелет с третьей планеты на седьмую. Я пригласил Сари как бы мимоходом, но прекрасно знал, что она понимает мои намерения и знает, что об этом знаю я. Она ответила, что подумает и как-нибудь нагрянет без предупреждения, чтобы тщательно осмотреть корабль. Она заявила это шутливым тоном, но до меня дошло, что она как никогда серьезна.

Дни напролет я вычищал и благоустраивал корабль. Я пропылесосил отсеки и кольцевой коридор, навел блеск на панель управления в рубке, перетянул кресло второго пилота. Мне так хотелось, чтобы на фрахтовике не было ни соринки, что я не смог доверить эту работу дроидам «Молпола». На «Соколе» было две каюты, но плотно я занялся той, что была побольше — в ней обычно располагался директор цирка. Я выстирал постельное белье и полотенца, установил новые светильники, отдраил освежитель и отрегулировал звуковой душ. Я поставил свечи на столики у самой широкой койки и составил музыкальную подборку, которую можно было включить через корабельный интерком. Я загрузил камбуз едой и вином, а также попросил молполского повара приготовить особое блюдо, которое я мог бы сам разогреть и подать на стол. И артисты, и персонал с интересом наблюдали, на какие жертвы я иду, чтобы добиться Сари, и многие были куда как счастливы внести свой вклад. Мне даже удалось убедить Декса Дугана профинансировать установку столика для игры в дежарик в кают-компании. Я знал, что директор — большой поклонник игры, и, что важнее, ее очень любила и Сари. И поэтому каждую свободную минутку я освежал в памяти приемы и правила игры. Я помнил, что она питает глубокое отвращение к насилию, и поэтому наглухо запечатал люк, ведущий к лазерной турели.

Без устали трудясь, я воображал себе, как все будет: вот мы вкушаем блюда и пьем вино, вот мы слушаем музыку, вот мы сражаемся в дежарик — по-настоящему, но шутливо, — и вот мой кинтанский бродяжник одолевает ее мантеллианского саврипа…

Наконец пришел день, когда Сари неожиданно заявилась с инспекцией. Мы только что дали два из трех представлений на Дельфоне, где у местной первобытной расы существовали поверья об астероидном обстреле из космоса и о корабле, покинувшем планету с образцами генов всей местной флоры и фауны. Жители не приняли за чистую монету наши попытки сослаться на этот миф — да мы того и не ожидали. Тем не менее они подыграли нам, и выступление прошло на ура, а Сари, как обычно, блистала.

Она начала осматривать «Сокола» с трапа, опустившись на колено, чтобы проверить его чистоту. Очутившись на борту, она сразу же отправилась в рубку и провела затянутой в белую перчатку рукой по панели управления, штурвалу, некоторым рычагам и переключателям. Она уселась в кресло второго пилота и сделала полный оборот вокруг своей оси. Затем Сари вернулась в кольцевой коридор и дважды обошла его по кругу, прежде чем осмотреть каюты и отсеки, заглянуть в темные углы на предмет пыли и пауков, улыбнуться, не обнаружив их, или просто одобрительно кивнуть. Когда она прошла в кают-компанию, я снял брезент со столика для игры в дежарик. Глаза ее радостно вспыхнули, и я понял, что прошел испытание.

В конце концов она вымолвила: «Да».

Мы свернули лагерь на Дельфоне, собрали палатки и прибрались после себя. Смотрители и дрессировщики загнали животных в десантный «хаор челл», персонал погрузился на свой корабль, артисты — на свой, а мы с Сари взошли на борт «Тысячелетнего сокола». Я проложил самый прямой курс до Дельфона-7, планируя большую часть пути проделать на автопилоте. В те времена Альянс повстанцев еще не начал строить тайные базы на планетах Большого Джевина, и опасность для путешественников на досветовых скоростях представляли только пираты. Но ходили слухи, что имперские силы уже почти разделались с ними. К тому же пираты никогда не нападали на бродячие цирки.

Сари ушла в душ, чтобы вымыться и снять грим и блестки, а я установил в кают-компании стол, открыл бутылку вина, чтобы оно подышало, разогрел блюдо, зажег расставленные там и сям свечи и через интерком включил музыку. Когда она вошла, переодетая в более удобную одежду, я взглянул на нее — и изменился навсегда.

Мы сели друг напротив друга, и я наполнил бокалы.

— За увлекательное путешествие! — произнес я, поднимая свой.

Улыбаясь, она тоже подняла бокал.

Бокалы уже готовы были встретиться и зазвенеть, когда из динамиков инженерного пульта донесся крик капитана десантной баржи:

— Пираты!

Я вскочил, расплескав вино, и подбежал к пульту, чтобы водрузить на голову наушники с микрофоном.

— Ты уверен? — спросил я капитана.

— Их корабль — «Пламенеющий коготь», — простонал мой товарищ.

— Они в курсе, что мы циркачи? — уточнил я.

— В курсе, и им плевать, — бросил он.

— Ты вызвал помощь? — задал я еще вопрос, уже предчувствуя ответ.

— Они нас глушат! — прокричал капитан.

Мы с Сари бросились в рубку. Едва мы пристегнулись к креслам, как засвистели предупредительные выстрелы: пираты стреляли по бакам двойного корпуса баржи и по пассажирскому транспортнику. Огонь велся с легкого крейсера — столь же потрепанного, как и наш «хаор челл», но изукрашенного пиратской эмблемой «Пламенеющего когтя». Его сопровождали с десяток модифицированных истребителей.

— Кто они такие? — спросил я коллегу.

— «Черная дыра», — был ответ.

Я пробормотал проклятие. Названьице они себе взяли немудрящее, но никого так не боялись путешественники по эту сторону от Ядра, как «Черную дыру».

— Они уже потребовали что-то? — спросил я.

— Только чтобы мы прилунились на Регоше, — ответил товарищ.

Регош, главный спутник Дельфона-4 с небольшой силой тяжести, был мало населен и почти сплошь покрыт лесами, как моя родная планета. Кислорода для людей и гуманоидов там было достаточно, но кое-кому из второстепенных артистов пришлось бы надеть дыхательные маски — если, конечно, пираты не собирались прикончить нас не мешкая.

Я раздумывал, не нацелить ли турболазер «Сокола» на крейсер, но почти сразу же распрощался с этой мыслью. Проворства, как и кораблю, мне было не занимать, но вряд ли я смог бы одновременно вести бой и уклоняться от огня. Сари, казалось, прочла мои мысли.

— Давай узнаем, что они хотят, — предложила она.

— А если они решат взять нас в рабство? — возразил я.

Она кивнула:

— Тогда и будем разбираться.

Изменив курс, я вслед за баржей и другими кораблями вошел в разреженную атмосферу Регоша. Суда «Черной дыры» направили нас на посадку на большой поляне в северном полушарии, где нас уже ждал коллектив крепких ребят — некоторые с тяжелыми автобластерами. Налицо была неплохая подборка самых кровожадных рас Внешнего кольца, и весь их вид говорил о том, что воззвать к их совести не получится, как ни старайся, а мои лучшие клоунские номера едва ли вызовут у них хотя бы усмешку. Когда все корабли «Молпола» прилунились, вожак пиратов на плохом общегале приказал команде баржи Ц-9979 покинуть борт. Остальным было велено оставаться на местах.

Намерения «Черной дыры» неожиданно прояснились. Мы испустили вздох облегчения и одновременно стиснули зубы: они угоняли наш десантный корабль.

Три долгих часа мы наблюдали, как с баржи выгоняют животных и те кружат по поляне, ведя себя так же благонравно, как на арене. Непривыкшие к свободе, многие звери добрели до опушки и начали жевать регошскую листву. Некоторые кошки и гандарки, крадучись, исчезли в лесу. Звери поменьше — снежные ящерицы, эопи, нерфы и другие — в замешательстве сгрудились в кучу посередине поляны, будто ожидая команды дрессировщиков. Как только выгнали последних животных, пираты немедленно взошли на борт баржи и подняли ее в воздух. Другие суда «Черной дыры» тоже стартовали, и не успели мы и глазом моргнуть, как банда была такова.

Мы с Сари кинулись вон из «Сокола». Наружу побежали и другие служащие и артисты «Молпола». Не успел я толком отойти от трапа, как был вынужден остановиться и оглядеться. Под тусклым небом Регоша сгущался мрак, и в лесу слышались хриплые крики местной живности. У меня появилось дурное предчувствие, и сотни глаз, зажигавшихся за деревьями, бодрости духа не прибавляли.

Что-то с огромной скоростью выскочило из-под древесных крон, промчалось через поляну и исчезло в лесу с одной из наших зверушек в зубах. Через пару секунд появилось второе существо, схватив еще одного подопечного цирка. И вот уже объявилось третье, четвертое…

Настоящего оружия в «Молполе» никогда не было — только церемониальное, которое использовали наши меткие стрелки во время своих номеров. У кое-кого из персонала были бластеры, но их явно не хватило бы, чтобы отпугивать хищников всю ночь. Я обдумывал, не поджечь ли турболазером «Сокола» край леса, когда ко мне подскочили наши дрессировщики.

— Нужно немедля загнать наших зверей на «Сокола»! — заорал кто-то мне в лицо.

Должно быть, я скорчил гримасу, потому что коллега провопил то же самое еще раз и даже громче.

Я тряхнул головой, чтобы мысли прояснились, и попытался обратить его внимание на то, что на борту фрахтовика не поместится и треть нашего зоопарка, даже если занять не только грузовые трюмы, но и жилые каюты.

— Значит, сделаем три рейса, — возразил рин, который часто летал со мной в качестве второго пилота.

— Три рейса куда? — спросил я непривычно пискливым голосом.

— Обратно на Дельфон.

Все разом начали кричать на меня, высказывая очевидное.

Надо было спасать зверей — нельзя оставлять их на Регоше на съедение местной фауне. Крупные животные могли отбиться, но небольших нужно было увозить, и лишь быстроходный «Сокол» мог выполнить задачу. Только у меня были навыки расчета и выполнения микропрыжков. Остальные на это время останутся на луне и защитят животных от хищников.

Не в силах противиться, я отступил в сторону, и дрессировщики немедля начали загонять зверей на «Сокола». Как я желал, чтобы пираты оставили нам хотя бы запас таанабской соломы, чтобы застелить палубы, но весь корм и зерно исчезли вместе с «хаор челлом». Когда первоначальный шок прошел, я понесся на борт, чтобы запустить генераторы кислорода и инерциальные компенсаторы под палубой и врубить воздухоочистители на полную мощность. Но мое обоняние уже говорило мне, что приборам ни за что не справиться с вонью встревоженных снежных ящериц и других верблюдоподобных. И я начал сомневаться, удастся ли вообще когда-нибудь вытравить из корабля этот запах.

И как раз тогда, когда казалось, что ничего хуже случиться уже не может, Сугроб каким-то образом забрал себе в свою плоскомордую голову, что «Сокол» глотает мелких зверушек, и решил прийти им на помощь. Не знаю, случалось ли в истории, чтобы ранкор-альбинос нападал на фрахтовик ИТ-1300, но ситуация требовала незамедлительного решения. Чтобы животное не растоптало корабль и не изгваздало его в едкой слюне, от которой «Сокол» покрылся бы ржавчиной, мне пришлось включить репульсоры и отвести фрахтовик подальше от ранкора, пока того пытались успокоить дрессировщики. Не помню, сколько раз я перемещал корабль, но к концу этих танцев многих зверушек укачало. К и без того потрясающей вони добавились новые разящие наповал ароматы.

За всей этой суетой я совершенно потерял из виду Сари, хотя понимал, что она, скорее всего, перебралась в свою маленькую каюту на пассажирском судне. Вообразите себе мое удивление, когда, выйдя из рубки, я увидел ее. Она сидела скрестив ноги на грязной палубе кают-компании в безнадежно порванном вечернем платье, с размазанным по лицу макияжем. Я услышал, как она тихо плачет, и поспешил к ней, бормоча извинения за все, что ей пришлось пережить, в том числе и за нападение пиратов.

Сари пристально смотрела на меня некоторое время, а затем вытерла слезы и рассмеялась.

— Ты дурачок, — сказала она мне, — даже когда не выступаешь!

Запинаясь, я попытался что-то сказать, но она не дала мне ответить.

— Что же ты думаешь — я работаю в цирке ради аплодисментов? Ради той малости, что нам платят? — Она обвела широким жестом дурно пахнущих снежных ящериц и эопи, сгрудившихся вокруг нее. — Я люблю животных, Перн. И, когда мы доставим их всех на Дельфон, я думаю, что полюблю и тебя.

— В конце концов мне с напарником-рином пришлось сделать четыре рейса, чтобы перевезти зверей на Дельфон, — произнес Перн, завершая свой рассказ. — Но, благодаря «Соколу», нам удалось совершить микропрыжки в рекордно быстрые сроки, и мы потеряли на Регоше всего двенадцать мелких животных.

— А что случилось с крупными? — спросила Аллана, от любопытства сползая на край стула.

— Они начали на Регоше новую самостоятельную жизнь.

— И Сугроб?

— И Сугроб. — Перн заулыбался. — Он выглядел счастливым, когда я видел его в последний раз.

— Потому что ему уже не надо было выполнять трюки?

— Может быть. Но я думаю, что Регош чем-то напомнил ему родину — Датомир.

— Моя мама… — открыла было рот Аллана, но запнулась и начала фразу снова: — А что стало с мелкими животными потом?

Лицо Перна погрустнело, и он взглянул на Хана и Лею:

— Расходы из-за пиратского нападения сильно возросли, и Дексу Дугану пришлось продать все — даже бренд «Молпол».

— «Черную дыру» не выследили? — осведомилась Лея.

— Кое-кого из пиратов поймали, но остальные влились в консорциум Занна.

— Значит, «Сокол» тоже был продан? — спросил Хан.

— Как ни прискорбно, да. Будь у меня деньги, я бы выкупил его, но тогда я был отнюдь не богат.

В дверь легко постучались, и в комнату заглянула поразительно красивая тви’лека:

— Прошу прощения, но тебе пора раздавать награды.

Перн жестом пригласил ее внутрь:

— Я уже скоро. — Он перевел взгляд на Хана: — На чем я остановился?

— Вы бы выкупили «Сокола», если…

Перн кивнул:

— Да, точно. Корабль продали почти сразу, и я лично оформил сделку с Сиксом Труви.

— А что было потом? — полюбопытствовала Аллана.

— Уйдя из цирка, я снова подался в пилоты — и понял, что мне это разонравилось. К тому же я научился любить зверей. Я работал в нескольких местах инспектором манежа и наконец стал судить животных на соревнованиях. Вот так это и стало моей профессией.

Хан потер подбородок:

— Вы сказали, что «Сокол» уже принадлежал «Молполу», когда вы поступили на службу?

— Да, Декс Дуган приобрел его за несколько лет до этого.

— Известно ли вам, как он попал к Дексу?

Перн задумался:

— Припоминаю, что «Сокол» в некотором роде был медицинским кораблем.

— Правда? — удивилась Лея.

— Но, боюсь, это все, что я помню.

— Может, Дуган знает больше? — продолжил расспросы Соло.

— О да. Но я давно потерял Декса из виду — ведь прошло уже по меньшей мере двадцать лет…

Лицо Алланы вытянулось:

— А вы знаете, где он теперь?

— Простите меня, молодая леди, но я и этого не знаю.

— Мы найдем его, — сказал Хан уверенным тоном, чтобы успокоить Аллану.

— А что же стало с Сари? — полюбопытствовала Лея.

Перн расхохотался:

— Как же это я не сказал? Мы женаты. — Он обратился к тви’леке, терпеливо ждущей у дверей: — Сари, разреши представить тебе Хана, Лею и Амелию Соло, а также их дроида Ц-3ПО.

— Очень приятно, — ответила Сари.

— Взаимно, — широко улыбнулась Лея.

— Конечно, можно сказать, что нас свел вместе цирк, — промолвил Перн. — Но мне кажется, во всем виноват «Тысячелетний сокол».