В Рокухара такого не видывали и во сне. Когда их главные силы отправлялись на замок Мая, они спокойно рассчитывали, что не пройдёт и дня, как противник битву проиграет. Этого ждали с минуты на минуту, слева и справа, и вдруг получили сообщение, что нападающие разбиты и убегают в столицу. Однако всей правды там ещё не слышали и думали: «Что будет дальше?».

Когда было ещё многое неясно, что же произошло, лишь в час Обезьяны в двенадцатый день третьей луны в тридцати с лишним местах в стороне Ёдо, Акай, Ямадзаки и Нисиноока зажглись огни.

В столице заволновались:

— Что это?!

— Войска западных провинций уже придвинулись с трёх сторон!

Оба Рокухара испугались, ударили в колокол павильона Дзидзо, чтобы собрать столичные войска, однако основные силы под ударами войск из замка Мая разбежались кто куда и попрятались. Кроме них собрали четыреста или пятьсот всадников из тех людей, о которых говорят, что они растолстели на службе в управлении губернатора и на местах. Их посадили на коней, но все они только вызывали удивление и настоящей армией не были.

Управляющий Северным округом Рокухара Левый Ближний военачальник Накатоки заметил:

— Глядя на теперешнее положение дел, я думаю, что, во всяком случае, недвижно ожидать противника в Киото — это тактика ущербная.

Двадцать с лишним тысяч всадников, бывших в столице, он передал двум инспекторам, Суда и Такахаси, и направил в сторону Имадзайкэ, Цукуримити, Западной Сюсяка и западной части Восьмой линии, Хатидзё. Так он рассчитывал дать бой на берегах реки Кацурагава, потому что в эту пору южные ветры растапливают снег, и наступает время, когда вода покрывает её берега.

Тем временем, Вступивший на Путь Акамацу Энсин разделил свои три с лишним тысячи всадников на две части и ударил со стороны Коганаватэ и западной части Седьмой линии, Ситидзё. Когда эти главные силы прибыли на западный берег реки Кацурагава, они увидели на противоположном берегу войско Рокухара. На осеннем горном ветру со стороны Тоба развевались знамёна воинских домов, от западных ворот южного императорского дворца Сэйнан до самых Цукуримити, Ёцудзука, восточных и западных ворот Расёмон и западного въезда в Ситидзё всё было заполнено войсками, словно облаками и туманом. Однако этим войскам было велено обороняться только перед рекой Кацурагава и, соблюдая этот приказ, реку никто не пересекал.

Нападавшие тоже подумали, что это, против их ожидания, главные силы противника, и без толку в них стрелять не стали. Оба войска, разделённые рекой, проводили время в лучной перестрелке.

Один из стрелявших, наставник в монашеской дисциплине Сокую, спешился и встал на землю. Он рывком развязал пучок стрел и, стоя за однослойным щитом, стал одну за другой беспрерывно посылать стрелы в противника, но затем сказал себе, что исход сражения одной перестрелкой не решишь. Тогда Сокую набросил себе на плечи снятые было доспехи, завязал шнуры на шлеме, подтянул подпруги у коня, в одиночку спустился с берега и собрался пересечь реку, держась за удила.

Его отец, Вступивший на Путь, увидев это издалека, подал коня вперёд, подъехал к нему и сказал, преградив сыну путь:

— В прежние времена Сасаки Сабуро переправился через Фудзито, Асикага Мататаро переправился через реку Удзигава. Они заранее рассчитали место переправы, приметили, где сил у противника меньше, и пустились вперёд. Сейчас снег в верховьях реки тает, вода прибывает. Разве можно переправиться через большую реку, на которой не распознать глубоких и мелких мест, если переправляться, совсем не имея об этом представления!? Например, хоть конь и мощный и переправиться может, но, если в главные силы противника проникнет отсюда только один всадник, без стрельбы не обойтись. Проблему благополучия и мятежей в Поднебесной нельзя окончательно решить в единственном сражении. Разве ты не хочешь продлить свою жизнь, чтобы дождаться нового воцарения государя?!

Так он повторял и два, и три раза, силой удерживая сына, поэтому Сакую остановил коня, вложил обнажённый меч в ножны и бросил:

— Если бы наши силы были настолько велики, чтобы противостоять противнику, тогда бы и без моих усилий можно было видеть, как судьба решает исход сражения. Но у нас всего три с лишним тысячи всадников, а у противника в сто раз больше. Не решившись напасть быстро, пока противнику ещё не видно, насколько нас мало, мы не сможем победить, даже если будем сражаться. Именно от этом Тай Гун, говоря о воинском искусстве, сказал: «Искусство побеждать — это тайно разведать расположение неприятеля, внезапно воспользоваться благоприятным случаем, быстро напасть и лишить его воли». Разве для нашей армии, испытывающей трудности, это не способ разбить сильного противника?

Он пришпорил доброго коня на разлившееся мелководье и, подняв волну, пустил его вплавь.

Увидев это, в воду один за другим въехали пять всадников: Акума Куродзаэмон, Ито-таю, Каварабаяси Дзиро, Кодэра-но Сагами и Уноно Куниёри, губернатор провинции Ното. Уно и Ито, понукая своих коней переправились по прямой, как знак «I», линии. Кодэра-но Сагами развернулся, и его коня отнесло течением. На волнах был виден только купол его шлема. Он то плыл поверх волн, то погружался под воду, но переправился раньше всех и, стоя на другом берегу, выливал воду из доспехов. Посмотрев на то, как ведут себя эти пять человек, и решив, что они также не одиноки, двадцать с лишним тысяч всадников Рокухара на своих конях подались кто куда, и не было среди них никого, кто пожелал бы вступить в сражение.

Кроме того, у них заколыхались края щитов, а Нории-сукэ, губернатор провинции Синано, и Саданори, губернатор провинции Этидзэн, видя, что противник бежит, воскликнули:

— Не дадим же пострелять своих, вперёд! — и больше трёх тысяч всадников под командой Саё и Кодзуки все, как один, разом въехали в реку, так что вода покрыла противоположный берег, разделившись на многие струи, сразу же устроила на суше пучины и отмели.

Три с лишним тысячи всадников вынеслись на противоположный берег, и войско Рокухара видя доблестных воинов, которые продвигаются вперёд, нимало не задумываясь о смерти, подумало, что вряд ли справиться с этими воинами будет им по силам. Прежде, чем начать сражаться, то войско побросало щиты, потащило за собой знамёна — одни отступали на север по дороге Цукуримити в сторону Восточного храма, Тодзи, иные же вверх по ложу реки Такэда, бежали по тракту в направлении храма Победы дхармы, Хоссёдзи. По этой дороге на протяжении двадцати-тридцати тё брошенные доспехи устилали землю и утопали в пыли от конских копыт.

Тем временем, войска, верные прежнему императору, на западе Седьмой линии, Ситидзё, — воины Саэмон-но-сукэ, сына младшего полководца Такакура, а также Кодэра и Кинугаса — быстро входили в столицу и в пятидесяти с лишним местах в стороне Омия, Инокума, Хорикава и Абуранокодзи зажгли сигнальные огни.

Кроме того, чувствовалось, что между Восьмой и Девятой линиями, Хатидзё и Кудзё также происходят стычки — всадники на взмыленных конях скачут кто на восток, кто на запад, боевые кличи оглашают небо и землю. Казалось, что одновременно случается три вида великих бедствий, будто весь мир поглощает всепожирающий огонь. Сражение внутри столицы происходило среди ночи поэтому в ночной темноте ничего не было видно, боевые кличи слышались то тут, то там; ни размеров войска ни его построения было не разобрать — куда ни направишься, неизвестно, как следует вести сражение. Войска, бывшие в столице, первым делом собирались на берегу реки в районе Шестой линии, Рокудзё и толпились там, сбитые с толку.