Советник среднего ранга Хино Сукэна и Старший Левый управляющий Хино Сукэакира ехали вдвоём в одном экипаже, а когда въехали в пределы императорского дворца, все четверо ворот там были раскрыты, и возле них не было ни одного караульного. Император удалился в Южный дворец Он спросил: «Кто там?» Но охрана и придворные чиновники, управляющие и гражданские служащие куда-то удалились, и кроме двух человек — свитского письмоводителя и юного пажа — при особе императора никого не было.

Сукэна и Сукэакира вдвоём предстали перед особой его величества и промолвили:

— Правительственные войска ослабели в сражениях, и мятежники, не теряя времени, вторглись в столицу. Если Вашему величеству будет угодно так же оставаться на Вашем месте, то мятежники, как нам кажется, могут по ошибке внести беспорядки и в императорский дворец. Скорее соблаговолите забрать три священные регалии и проследовать в Рокухара.

Император срочно вызвал паланкин, украшенный драгоценными каменьями, и проследовал от речного берега в районе Второй линии, Нидзё в Рокухара. После этого в пути его сопровождали больше двадцати лунных вельмож и гостей с облаков под началом Старшего советника Хорикава, Действительного Старшего советника Сандзё Минамото, Советника среднего ранга Васиноо и Государственного советника Бодзё.

Когда слухи об этом распространились, в Рокухара направились также экс-император, монашествующий император, принц из Весеннего павильона, императрица и даже принц второго ранга Кадзаи, которые, смешавшись с войсками, как и свитские вельможи и гости с облаков, направились в Рокухара. Часто были слышны голоса высшей знати, чем в Рокухара все были изумлены. Внезапно там открыли северные покои и устроили в них палаты императора. Шум от всего этого был большой.

Вскоре на берегу реки возле Седьмой линии, Ситидзё оба Рокухара ожидали неприятеля. Увидев главные его силы, они подумали, что у противника их действительно неисчислимое количество. Однако противник, рассыпавшись тут и там, зажигал огни и издавал боевые кличи, сам же находился на одних и тех же позициях.

«Что делать? — подумали оба Рокухара, — мы считали, что неприятелей мало. Надо их рассеять!». Придав Суда и Такахаси больше трёх тысяч всадников, они направили их к въезду на Восьмую линию, Хатидзё. Две с лишним тысячи всадников придали Коно Куродзаэмону и Суяма Дзиро и направили их к павильону Короля Лотосового Цветка.

Обращаясь к Коно, Суяма проговорил:

— Если мы будем сражаться, смешавшись с этим недостойным сборищем нападающих, мы станем без толку чинить себе помехи и вряд ли сможем свободно двигаться вперёд и назад. Если войска, которые нам передали их милости Рокухара, послать на берег реки возле Хатидзё и велеть им издавать там боевые кличи, то мы с нашими собственными вассалами вторгнемся от восточного крыла павильона Короля Лотосового цветка в ряды неприятеля, охватим его «паучьими лапками», разделим крест-накрест, погоним раздроблённого на части и вдогонку ударим из луков.

Коно согласился:

— Да, это будет лучше всего!

Больше двух тысяч всадников из приданного войска послали к дороге перед дорогой Сионокодзи, от них отделились войско Коно в триста с лишним всадников и войско Суяма в сто пятьдесят с лишним всадников, окружив с востока павильон Короля Лотосового цветка.

Когда урочный час наступил, войско на берегу реки возле Хатидзё издало боевой клич, и противник, чтобы встретиться с ним, повернул своих коней на запад, а более четырёхсот всадников Суяма и Коно неожиданно издали боевой клич в тылу и вклинились в гущу превосходящих сил противника, ударяли с востока, с запада, с юга и с севера. Не нападая на противника в одном только месте, они сражались, то отходя, то ударяя, то снова отходя и опять ударяя, — и так делали многократно. Коно и Суяма сходились вместе и разделялись на две части; разделившись, сходились опять и ударяли так раз семь-восемь.

Пешие воины, утомлённые долгим путём, следовали за теми, кто сидел верхом, так что стрелявшие в них не знали их числа. Раненых бросали, и они валялись на дорогах. Войско начало в беспорядке отступать.

Суяма и Коно не обратили внимания на отступающего противника и со словами: «Беспокоимся, нет ли сражения в районе западной Ситидзё», — повернули на запад, поскакали наискось к берегу реки возле Седьмой линии, Ситидзё и остановили коней у святилища Ситидзё. Когда же они посмотрели в сторону дороги Красной Птицы, три с лишним тысячи всадников Суда и Такахаси стояли там в конном строю, остановленные двумя с лишним тысячами всадников Такакура Саэмон-но-сукэ, Кодэра и Кинугаса. Увидев это, Коно сказал:

— Думается, что здесь по нашим ударили. Ударим же и мы! — но Суяма остановил, заметив: «Минутку!» Он стал наблюдать со словами:

— Поскольку пока ситуация в битве между этими лагерями не определилась, наше выступление объединёнными силами в помощь его высочеству не послужит прославлению наших заслуг из-за злословия Суда и Такахаси. А если даже победит противник, в конце концов ничего особенного не случится.

Итак, Суда и Такахаси направили крупные силы, а Кодэра и Кинугаса — малые силы, а вернуть их обратно уже не могли. Некоторые стали отступать к Утино по дороге Красной Птицы, некоторые бежали на восток по Седьмой линии, Ситидзе, а те из них, которые остались без коней, против своей воли вступали в бой и погибали.

Увидев это, Суяма сказал:

— Слишком долго мы это наблюдаем, наши совсем ослабели. Ну, теперь к битве мы присоединимся!

— Точно! — отозвался Коно, и тут, объединив оба отряда, они врезались в середину большого войска и сражались, покуда сменился токи. С четырёх сторон взломали вражеские укрепления, в доблести не уступая героям ста сражений, поэтому в этой битве нападавшие опять потерпели поражение и отступили на запад, к Тэрадо.

Братья Саданори, губернатор провинции Тикудзэн, и наставник в монашеской дисциплине Сокую в сражении с самого начала, с того времени, когда они переправились через реку Кацурагава, гнались за убегающим противником, не зная, что за ними никто не следует. Они с вассалами, всего шесть всадников, скакали к селению Такэда и по пути вдоль тракта, идущего мимо храма Победы дхармы, Хоссёдзи, выехали к долине реки у Шестой линии и стали поджидать своих сторонников, которые вторгнутся в замок Рокухара. Им подумалось, что те их сторонники, которые двигались со стороны храма Хоссёдзи, уже проиграли битву и повернули назад: куда ни посмотришь, — на восток ли, на запад, на юг или на север, — нигде не было никого, кроме врагов. «В таком случае, — решили они, — надо некоторое время ждать своих, смешавшись с противниками». Шестеро всадников оторвали и выбросили эмблемы со своих шлемов и держались все вместе.

Когда Суда и Такахаси, описав дугу, прискакали туда, они вскричали громкими голосами:

— Похоже, что сторонники Акамацу как-то затесались среди наших. Это враги, которые переправлялись через реку, поэтому не может быть, чтобы их кони и их доспехи не были мокрыми. Проверяйте это, набрасывайтесь на них и рубите!

Поскольку и Саданори, и Сокую очень рассчитывали смешаться с противниками, они подумали, что это плохо. Шестеро всадников, братья и их вассалы, тесной группой, верхом с громким криком вторглись в гущу двухтысячного противника, провозгласили там свои имена и стали сражаться. Противники, решив, что перед ними находятся такие малые силы, думали, что могут к нему приблизиться, и перемешавшись как попало, побили немало своих товарищей. Но, когда сталкиваешься с крупными силами противника, сил надолго не хватает, поэтому четверо вассалов стали рубиться и там и тут, а губернатор провинции Тикудзэн сражался в стороне от остальных.

Сокую, оставшись один, поскакал к улице Омия, на запад от Ситидзё, За ним погнались восемь вассалов Игу, губернатора провинции Овари.

— Ты хоть и противник, но похвалы заслуживаешь! Кто ты такой? Назови своё имя!

Сокую придержал коня и отвечал:

— Человек я недостойный, так что, если и назову своё имя, вряд ли оно знакомо вам. Возьмите мою голову и покажите её людям!

Пока он говорил это, противники приблизились. Сокую развернулся и, когда противники попятились, погнал коня и двадцать с лишним кварталов спасался бегством от восьми всадников противника. Когда же он выехал к южной стене храма на западной стороне Восьмой линии, Саданори, губернатор провинции Синано, с тремястами с лишним всадников, остудив ноги коней на мелководье перед воротами Расемон, собрал воинов разбитого войска. Они стояли лагерем, подняв свои знамёна. Обнаружив это, Сокую одним махом въехал в тот лагерь и услышал голоса гнавшихся за ним восьми всадников:

— Очень жаль, что человек, которого мы считали добрым воином, в конце концов погиб!

С этими словами они повернули коней. Через некоторое время с разных сторон — с речного берега у Ситидзё, с западной оконечности дороги Красной птицы — там собрались воины из рассеянных отрядов. Опять их стало больше тысячи всадников.

Акамацу послал этих воинов по малой дороге, проходящей с востока на запад, и в окрестностях Седьмой линии они опять издали боевой клич. Тогда войско Рокухара в семь с лишним тысяч всадников, оставив позади себя павильон Рокудзё, то наступая, то отходя, в течение двух страж нападало на своих. Тут Коно и Суяма, думая, что определить, чья здесь победа и чьё поражение невозможно, ударили с пятью с лишним сотнями всадников от улицы Омия, развернулись задом наперёд и разрушили тылы. Многих нападавших постреляли, и Акамацу с поредевшим войском вернулся в Ямадзаки.

Коно и Суяма, взяв верх, гнали противника до окрестностей дороги Сакудо, а Акамацу, постоянно оглядываясь на своё войско, готовое перейти в контратаку, скомандовал:

— Сражение закончено! Дальше не продолжать! — и от дворца Тоба повернул назад, взяв больше двадцати человек пленных и семьдесят три головы, пронзив их остриями пик. Окровавленные они поскакали назад в Рокухара.

Император Когон, повелев подвернуть шторы, смотрел на них. Оба Рокухара, сидя на шкурах, их осматривали.

— Коно и Суяма оба вели себя как всегда, особенно во время сражения нынешней ночью. Похоже, что если бы они опустили руки и не действовали так самоотверженно, они ничего бы не добились, — восхищённо повторили они несколько раз.

Той же ночью был срочно выпущен эдикт о назначении на должность. Коно-но Куро был назначен губернатором провинции Цусима и пожалован мечом. Суяма Дзиро был назначен губернатором провинции Биттю и пожалован конём из государевой конюшни. Поэтому воины, которые видели и слышали это, говорили: «О, какая честь для мастеров лука и стрел!» — некоторые с завистью, некоторые недоверчиво. Их имена стали известны во всей Поднебесной.

На следующий день после того, как сражение закончилось, Суда и Такахаси объезжали вокруг столицы, там и сям собирая в канавах и рвах головы раненых и убитых. Головы выставили на речном берегу возле Шестой линии, их количество составило восемьсот семьдесят три головы. Хотя настолько много врагов убито не было, воины Рокухара, те, которые в сражении и не участвовали, говорили: «Мы прославились!». Здесь были и посторонние головы жителей столицы и её окрестностей, на которых написали самые разные имена. Среди них было пять голов с бирками: «Вступивший на Путь Акамацу Энсин». А поскольку в лицо его никто не знал, напоказ выставили их все. Столичные мальчишки, увидев их, смеялись все как один:

— Людям, у которых эти головы позаимствовали, надо вернуть проценты. Тело Вступившего на Путь Акамацу множится и множится, так что конца врагам не будет!