Прежний государь уже прибыл в Фунаноэ. После того, как Оки-но-хоган Киётака проиграл сражение, все воины ближних провинций скачут туда, — с такими сообщениями в Фукухара один за другим спешили срочные гонцы. Те, кто слышал их, теряли цвет лица, считая, что уже дошло до дел чудовищных.

В такой обстановке вряд ли можно позволить противнику обосноваться в ближних к столице местах, — решили в Рокухара. Сначала нужно двинуться на замок Мая в провинции Сэтцу, а потом подчинить Акамацу. К войску Сасаки-хоган Токинобу и Хитати-но-дзэндзи Токитомо добавили стражей от сорока восьми сигнальных костров, столичных воинов и более трёхсот монахов храма Миидэра, и эти пять с лишним тысяч всадников направили против замка Мая. Это войско оставило Киото в пятый день дополнительной второй луны и в ту же луну в час Зайца одиннадцатого дня осадили южное подножье горы у замка Мая со стороны Мотомэдзука и Яхатабаяси.

Увидев их, монах в миру Акамацу послал к подножью горы сто или двести пеших лучников чтобы заманить противника в неудобные места, и велел пострелять дальними стрелами и вернуться в замок. Больше пяти тысяч победно настроенных нападающих, теснясь, поднимались по крутому южному склону горы. Люди и кони не переводили дыхания.

На эту гору вела крутая узкая тропа по названию Семь Изгибов. Дойдя до этого места, нападающие не смогли дальше подниматься и остановились. Наставник в монашеской дисциплине Акамацу Сокую и Акума Куродзаэмон-но-дзё Мицуясу вдвоём спустились к южному склону горы и открыли непрерывную стрельбу, не жалея стрел. Нападавшие несколько смешались, стали прятаться друг за другом. Видя их растерянность и попытки спрятаться в тень, сын Вступившего на Путь Акамацу, губернатор Синано Норисукэ, губернатор Тикудзэн Саданори, Саё, Кодзуки, Кодэра и Хаями с отрядом в пятьсот с лишним человек, дружно подняв вверх острия мечей, с двух вершин свалились на них, будто разрушилась большая гора. Осаждавшие побежали от нападения сзади и, хотя им командовали, чтобы они повернули, эта команда не достигала их ушей. Каждый бежал, обгоняя других.

Их путь проходил либо по глубокой колее, где конские копыта увязали по колена, либо по густым зарослям терний. Проход становился всё уже поэтому назад было не повернуть, и не было таких признаков, что они намерены защищаться.

Из-за этого от стен замка до западного берега реки Муко на протяжении трёх ри дорога была завалена мёртвыми людьми и лошадьми, так что пешие по ней идти не отваживались. Ходили разговоры о том, что силы Рокухара, когда они сюда направлялись, состояли из семи тысяч всадников, теперь же еле-еле тащилась назад всего тысяча всадников. Какой же это был удар для столицы и Рокухара! Тем не менее, некоторые считали, что они не слышали, чтобы у противника было настолько много сил, чтобы они сами поднялись из ближних провинций, а поэтому пусть он одержит и одну, и две победы, — это ни о чём не говорит. Но если всех противников считать мобилизованными, то несмотря на отступление, боевой дух не потеряешь!

В то же время стали говорить, будто по большей части управляющие на местах и прямые вассалы сёгуна в провинции Бидзэн стали противниками военных властей, поэтому вначале на замок Мая двинули небольшой отряд стрелков, а в двадцать восьмой день той же луны — ещё одну армию в десять с лишним тысяч стрелков.

Услышав от этом, Вступивший на Путь Акамацу сказал:

— К войску успех приходит от неожиданности. Нужно у большой армии противника подавить боевой дух, а дальше опережать его.

Сказав это, он покинул замок Мая во главе трёх с лишним тысяч всадников и занял лагерь в Кукути и Сакабэ.

Когда ему стало известно, что в десятый день третьей луны Рокухара уже прибыли в Сэгава, Акамацу решил, что наутро быть сражению, но повёл себя несколько небрежно. Внезапно пошёл дождик, и Акамацу, чтобы вытереть капли с доспехов, вошёл в маленькое жилище, а пока он ждал, чтобы небо прояснилось, на него напал Ава-но Огасавара с тремя с лишним тысячами всадников, сошедших с кораблей из Амагасаки.

Хотя у Акамацу было всего пятьдесят с лишним всадников, они поскакали в гущу превосходящих сил противника и начали безоглядно биться, а большое войско противника не могло их одолеть. Сорок семь человек было сражено, остались только шесть отцов и сыновей.

Эти шестеро воинов выбросили все свои отличительные знаки, чтобы противник не опознал их. Они смешались с большим войском противника и, положившись на судьбу, все благополучно прискакали в самую гущу своих войск из трёх с лишним тысяч всадников, которые ждали их к западу от почтовой станции Кояно, словно избежали смерти в пасти тигра. Войска Рокухара увидели во вчерашнем сражении отвагу и энергию противника и поняли, что к нему нельзя относиться легкомысленно, даже если его силы и малы, и отошли к почтовой станции Сэгава.

Акамацу тоже не начинал сражение — он решил собрать своих разбитых воинов и подождать отставшие войска. Но, хотя полевые ставки у них были порознь, исход сражения определить было нельзя. Бойцы, в которых играла кровь, на биваках скучали без дела, из-за чего стали уже подумывать, что могут потерять нюх на врага, поэтому в одиннадцатый день той же луны три с лишним тысячи всадников Акамацу двинулись на полевой стан противника и, когда сначала они посмотрели на общий вид его лагеря, то увидели, что с востока и с запада от почтовой станции Сэгава под верховым ветром развеваются две или три сотни боевых знамён воинских домов. Было видно, что те войска составляют двадцать или тридцать тысяч всадников.

Хотя семеро всадников — Саданори, губернатор провинции Тикудзэн, Саё-хёго-но-сукэ Норииэ, губернатор провинции Ното Уно-но Куниёри, Накаяма-но Городзаэмон-но-дзё Мицуёси, Акума Куродзаэмон-но-дзё Мицуясу и двое их вассалов — увидев это, подумали, что, если их войско сравнить с войском противника, то окажется, что с сотней неприятелей надо будет сражаться одному или двум их воинам, и всё же были готовы как один просто погибнуть, потому что способа победить без сражения не бывает.

Они выехали, поднявшись из тени бамбука на южный склон горы. Увидев их, противники немного пошевелили краями щитов, показывая, будто они собираются нападать. Семеро всадников, наблюдая общую суматоху, соскочили с коней, встали за стволы деревьев в бамбуковой роще и открыли ураганную стрельбу из луков.

В тридцати с лишним те к югу и к северу от станции Сэгава противник набился, словно гвозди на подошве обуви, поэтому ему трудно было рассредоточиться, и двадцать пять всадников противника, которых смогли достичь стрелы, упали под стрелами вниз головами. Поэтому там использовали павших как щиты, боясь, что стрелы поразят их коней. Молодые люди из войск Хирано-но Исэ-но-дзэндзи, Саё, Кодзуки, Танака, Кодэра, Яки и Кинугаса ударили по своим колчанам и издали победный клич: «Противник показывает, что проиграл!» Семьсот с лишним всадников бросились в атаку, выровняв уздечки своих коней.

Когда дрогнули основные силы, армия Рокухара уже не могла вернуться на прежние позиции, а тыловые части не последовали за нею. Дороги были узкими, и хотя раздавалась команда: «Двигаться тише!», — никто её не слушал. Сыновья бросали своих отцов, слуги не узнавали хозяев. Отступали наперегонки, большая половина армии была перебита, мало кто возвратился в столицу.

Акамацу велел в Сюкугавара отсечь и повесить головы более чем трёмстам раненым и пленным и хотел опять вернуться в замок Мая, когда вперёд выступил его сын, наставник в монашеской дисциплине Сокую, и промолвил:

— Преимущество в сражении достигается преследованием убегающих, когда побеждаешь. Послушав на этот раз перечень имён тех, кто нам противостоит, я понял, что размеры войск в Киото пошли на убыль. Последние четыре-пять дней эти войска вели неудачные сражения, поэтому ни люди, ни кони не смогут подняться на новую битву. Почему мы не можем низвергнуть Рокухара в одном сражении, покуда не почувствовали в себе присутствие бога робости? Может быть, это вошло в книги по воинскому искусству Тай-гуна и содержало самую большую тайну в сокровенном сердце Цзы Фана?

Так он сказал, и все с ним согласились. В ту же ночь они разом оставили Сюкугавара, по дороге предали огню жилые дома, освещая их пламенем себе путь, и бросились преследовать убегающего в столицу противника.