Глава 7
Незваные гости
Подполковник оказался прав. Едва Суханов отбил радиограмму, как через пару минут пришел ответ. Видимо, заранее подготовлен был, только сверили по карте: годится ли? Расшифрованный текст гласил:
«Центр – Репейнику. Завтра, в 0-30, ожидайте в означенном месте. Условный сигнал – три костра в линию. Один человек и груз. Транспорт обязателен. После встречи дать радиограмму о прибытии. Шале».
Когда текст расшифровали, Федор спросил:
– Кто такой «Шале»?
– Не знаю.
Вызвали из камеры Суханова. Он был побрит и для заключенного выглядел неплохо.
– Кто скрывается под псевдонимом «Шале»?
– Начальник разведотдела майор Марвиц.
– Часто он отправлял шифровки за своей подписью?
– Второй раз. Первый раз было, когда мы перешли линию фронта и обосновались в деревне. Потом связь с нами держал лейтенант Лейбниц.
– Вы можете предположить, какой груз вам посылают?
– Никак нет.
– В радиограмме сообщается об обязательном наличии транспорта.
– Тогда взрывчатку. Батарея для рации невелика, а больше посылать нечего. В Центре думают, что подрывник еще действует.
– Отведите его в камеру, – распорядился начальник отдела.
Когда арестованного увели, Белый сказал:
– Интересно, он не врет?
– Какой ему смысл? Да завтра ночью станет известно…
– Завтра в обед бери отделение бойцов и выезжай на место. Согласно радиограмме готовь костры и встречай незваного гостя. Лучше живым и целым, конечно, нам его допросить надо. Кстати, обязательно возьми Суханова и рацию.
– Если после приземления парашютиста надо будет радио дать, шифровальщик нужен.
– Будет тебе шифровальщик! И наша рация в отделе будет работать на прием. Если что, твой радист свяжется.
Казалось, они предусмотрели все, Федор не забыл даже о бутылках с бензином – для быстрого розжига костров. Но вышло как в той пословице: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги…»
Выехали после обеда на двух грузовиках. Полуторка вмещала всего двенадцать человек, да и теми кузов был набит битком. А еще был агент-радист, радист Фуфаев и шифровальщик отдела Крутицкий. Кроме того, предполагалось обратно везти парашютиста и груз, явно тяжелый. Потому было понятно, что одной машиной не обойтись. В армию к тому времени поступили по ленд-лизу американские мощные грузовики «Студебеккер», но они распределялись в пехоту и артиллерийские части. СМЕРШу же полагались машины небольшой грузоподъемности. Чай, не пушки таскать на прицепе надобно.
По прибытии на место Федор приказал бойцам собрать в лесу ветки и по центру поля сложить в линию костры. Также он раздал бойцам по бутылке с бензином.
– По моей команде дрова обольете и подожжете. Но не раньше! Спички есть у вас?
– Так точно!
К каждому будущему костру он определил по два бойца. Мало ли, вдруг спички у одного отсыреют…
– Подожжете – и на край поля! Если кто-то убегать будет, задержать. Стрелять разрешаю только в крайнем случае и только по ногам. Все слышали? Сержант, ко мне!
Подбежал командир отделения:
– Сержант Журба.
– Пока светло, сержант, найди на краю поля укромные места для бойцов. Как только они зажгут костры, пусть сразу прячутся туда. При свете костров они сверху как на ладони видны будут. И – никакого курения! Огонек от самокрутки на триста метров виден…
– Так точно!
Солдаты разбрелись по лесу, собирая валежник и складывая его в кучи по центру поля, а Федор подошел к машине.
Оба грузовика стояли под деревьями. Сверху их не должно быть видно, а сбоку не будет видно из-за темноты. Федор еще подумал: зачем Суханова-то брали? Возьмут парашютиста, и зачем тогда шифровку давать, если Белый планирует заканчивать радиоигру? На Курской дуге уже третий день кровопролитные бои идут, дезу поставлять нет смысла. Немцы продвигаются вперед, но с трудом, неся огромные потери.
Солдаты приготовили дрова, рядом положили бутылки с бензином. Бойцы разбежались по укрытиям, и если бы не кучи валежника в ряд, ничего не изменилось, пустынно и тихо…
Начало темнеть. Федор время от времени поглядывал на часы – время тянулось медленно.
Небо было ясным и звездным, дул легкий ветерок – 2–3 метра в секунду. Погода благоприятствовала парашютной выброске.
Около полуночи послышался гул моторов. Судя по звуку, самолет был немецкий, транспортный.
Федор сразу посмотрел на часы. Рано! Немцы – народ пунктуальный, до выброски еще полчаса.
Самолет прошел немного в стороне и дальше, курсом девяносто. Наверное, не их, мало ли куда немцы хотят сбросить груз или парашютистов?
Через двадцать пять минут в небе снова раздался гул моторов, причем приближался он с востока, из нашего тыла. Скорее всего, возвращался этот же самолет.
– Зажечь костры – и в укрытие! – закричал Федор.
К валежнику подбежали бойцы, и через несколько секунд вспыхнули три костра. Солдаты же бегом вернулись в укрытие.
Самолета в темном небе видно не было, он угадывался по звуку. Вот звук моторов стал более громким – самолет снизился и заложил вираж. Потом Федор и стоявший рядом с ним сержант одновременно увидели смутно белеющий купол парашюта. Затем в вышине раздался еще хлопок – это раскрылся еще один парашют, и Федор подумал – все.
Самолет описал полукруг, и в небе раскрылся еще один парашют, третий… Федор недоумевал – ведь немцы сообщили о грузе и об одном парашютисте…
Самолет стал удаляться.
– Сержант, бери бойцов и бегом к месту посадки! Гасите купола!
Если не погасить купол парашюта, даже небольшой ветер потащит груз. Парашютист погасит свой купол сам.
Федор поднял голову – под куполами виднелось что-то темное. Где груз, где агент? Не выдержав, сам рванул к первому из приземлившихся парашютов.
Уже на подлете первого к земле увидел – болтается груз в мешке, какие используют немецкие десантники, – большом, на шнуровке.
Федор побежал к мосту, куда должен был сесть парашютист.
И точно, под этим парашютом был человек. Он ударился о землю ногами, повалился на бок, и из этого положения стал подтягивать стропы, чтобы погасить купол.
Подбежав к нему, Федор выхватил пистолет:
– С прибытием!
Парашютист был в летном комбинезоне и в шлеме, и последнее помешало ему понять, свой к нему подбежал, или нет.
– Руки подними, чтобы я их видел!
Федор обыскал парашютиста, вытащил из его кармана «ТТ». Очень кстати подбежали два бойца.
– Тяните нижние стропы, – скомандовал Федор, – гасите купол, собирайте его.
Прибежал сержант:
– Товарищ старший лейтенант! На двух парашютах мешки – тяжелые!
– Собирайте парашюты и груз, несите к грузовикам. А ты вставай! – обратился Федор к парашютисту.
Парашютист был ошарашен. Прямо с неба – и в руки НКВД… По крайней мере, он так думал.
– СМЕРШ! – предупредил вопросы Федор. – Будешь говорить – поживешь, начнешь героя из себя корчить – получишь пулю. Прямо здесь и сейчас! Сгниешь в ближайшем овраге, если волки раньше не сожрут…
Федор преувеличивал, нагнетая страх: летом волки и близко к человеческому жилью не подходят. Но первые минуты решают многое. Сломает он агента морально – тот будет сотрудничать.
Агент молчал. Федор уже замахнулся на него рукой с зажатым в ней пистолетом, но агент отшатнулся, и Федор ударил его ногой в пах – сильно, без жалости. От неожиданности и боли агент упал, скрючился и схватился руками за причинное место. Из допросов арестованных агентов в разведшколах Федор знал, что немцы пугали своих подопечных зверствами НКВД, а затем и новой структуры – СМЕРШа.
Для агента наступило состояние шока. Не успел приземлиться, как вот он, сталинский подручный. И бьет жестоко!
Немного отойдя от боли, агент стал дышать ровнее, а не всхлипами.
– Встать! – крикнул ему в ухо Федор. Агент замешкался, и Федор выстрелил у него под ухом.
– Говорить будешь? Из какой разведшколы, кто начальник, какое задание ты имел?
Отрицать очевидное было бы нелепо, ведь агента взяли, когда он еще и парашют отцепить не успел. В ответ на вопросы агент пытался придумать что-нибудь вразумительное, но у него это не получалось.
– Раздевайся! – приказал Федор.
– Как? Зачем раздеваться?
– На куски резать тебя буду!.. А одежонка пригодится еще…
Агент, все-таки не до конца веривший немцам в разведшколе, окончательно струхнул. Трясущимися руками он расстегнул пуговицы и стянул с себя летный комбинезон. Под ним оказалась советская форма.
Федор бесцеремонно залез к нему в нагрудный карман и достал документы. Понятно, что они были фальшивыми, но ему было интересно взглянуть на качество изготовления. А кроме того – все ли секретные знаки учли немцы?
Агент был в форме лейтенанта интендантской службы. Прикрытие удобное, офицеры этой службы могут перемещаться по тылам для расквартирования войск и закупки продовольствия у населения.
Федор включил фонарик, изучил документы. Удостоверение личности, вещевой и продовольственный аттестаты, комсомольский билет – даже сфабрикованное письмо из дома со штемпелями… Все в полном порядке, даже секретные знаки, введенные месяц назад, присутствуют. Быстро работают! И дивизия такая есть, как раз под Великими Луками стоит. Стоило агенту избавиться от парашюта, летного комбинезона и отойти от места приземления – попробуй придерись!
– Фамилия?
– Поветьев.
– Я не слепой, читать умею. Настоящая фамилия?
– Черкасов, – после некоторой запинки сказал агент. – Федор Ильич Черкасов.
– Псевдоним?
– Колокол.
– Что в мешках?
– Питание для рации, деньги, взрывчатка.
– Задание?
– Встретиться с группой, передать груз.
– После приземления должен сообщить по рации о благополучном прибытии?
– Да, своим шифром.
– Так что же ты молчишь? Пойдем, с радистом познакомлю. Заодно и шифровочку отправишь… Где шифровальный блокнот?
Показная любезность Федора испугала агента больше, чем угрозы, он даже заикаться стал.
– В левом сапоге.
– Разувайся, доставай.
Агент разулся, вытащил блокнот, и Федор просмотрел его при свете фонарика. Он не был шифровальщиком, но сразу понял – хватило знаний, – что немцы сменили шифр. Листочки были на каждый день и с разным цифровым кодом. Хорошо, что шифровальщик ждал в грузовике.
Агент обулся – он уже начал приходить в себя после шока.
– Да, еще вопрос: почему самолет сначала мимо пролетел и только на обратном пути тебя выбросил?
Обычно выброска происходила над целью – на тот случай, если при дальнейшем следовании самолет будет обстрелян ночными истребителями или зенитками. Если парашют или груз сброшен, самолет не разворачивался, а просто следовал дальше.
В начале войны так и делали. Сбросил десант, и тут же пилот закладывает вираж на обратный курс. Для наблюдателей уже ясно, где сброшен десант или диверсионная группа, район поиска резко сужается. Но летчики – и наши, и немецкие – после череды провалов быстро поняли ошибку.
– Так они выбросили еще двух парашютистов.
– Где?
– Недалеко от города Торопец, пункт выброса – у деревни Шатры.
– Занятно… Как они выглядят?
– Двое. Один высокий, на левой брови – небольшой шрам, худощавый. У второго особых примет нет.
– Они в военной форме?
– Не могу знать, я видел их в летных комбинезонах. А что под ними, гражданская одежда или форма, мне не видно было.
– А по разговору?
– Русские, из нашей школы, но из другого отделения. Я видел их мельком несколько раз в столовой. Имен не знаю, заданий – тоже.
– Иди вперед, к грузовикам.
При свете фары агент написал текст сообщения, под бдительным оком шифровальщика закодировал, а Суханов отстучал. Был в шифрограмме знак – две семерки в конце текста. Так ли это или Черкасов соврал, станет понятно через несколько минут.
Суханов слушал эфир, рядом с ним сидел радист СМЕРШа.
Послышались звуки «морзянки», и Суханов начал лихорадочно записывать. Потом листок с записями передали шифровальщику.
Имея шифровальный блокнот, шифровальщик быстро расшифровал переданный текст, подготовил ответ и протянул листок Федору.
«Центр – Колоколу. Поздравляем с благополучным прибытием. После выполнения задания выйти на связь своим шифром».
Стало быть, поставил нужный знак Черкасов, тем самым обманув немцев. Теперь будет сотрудничать, обратной дороги нет.
– Рацию не выключай, – распорядился Федор. – Обоих агентов – в другой грузовик.
Бойцы увели предателей Родины, а Федор решил связаться с начальником отдела по рации.
– Вызови отдел, – приказал он Фуфаеву.
Через пару минут радист протянул ему наушники:
– На связи.
– Товарищ… э-э-э… седьмой… – Федор не сразу вспомнил позывной Белого, а открытой радиосвязью называть фамилии, звания и должности было запрещено.
– Гвоздика, слушаю!
– «Гостя» с грузом встретили, запел. Отбили домой телеграмму о благополучном прибытии.
– Молодцы!
– Загвоздка одна есть… Этим же транспортом еще два «гостя» прибыли, но не здесь.
– Как далеко?
– Полсотни километров на северо-восток от нашего отдела.
– Погоди… – В наушниках послышалось шуршание бумаги, видимо, Белый разворачивал карту.
– Описание «гостей» известно?
– Только одного.
В эфире наступила тишина, слышны были только потрескивания. Связь пропала? Федор дунул в микрофон.
– Оглушил! Погоди, дай подумать.
Ответ Федор получил через несколько минут – такой, какой и ожидал.
– Одну машину с «гостями» отправить домой. Оставь себе несколько бойцов и радиста для связи. Выдвигайся в означенные места и постарайся их встретить.
– Понял, конец связи.
Собственно, именно такой приказ Федор и думал получить. Он понимал, что фактор времени играл сейчас решающую роль. Если агенты успеют добраться от места выброски до Торопца и сесть на поезд, пиши пропало. В сторону Великих Лук, скорее всего, они не направятся. А в наш глубокий тыл – наверняка. В Москву ехать побоятся, у агентов она пользуется нехорошей славой. Патрули на улицах, поквартальные и подомовые обходы милиции, НКВД. Кроме того, жильцы соседей знают и о появлении незнакомцев сразу сигнализируют в органы – не один так был задержан. Как ни странно, в деревне или селе скрыться гораздо проще. Милиционеры там нечастые гости, а если и бывают, то не всегда знают новинки – секретные знаки в документах. Другой вопрос: что агентам в деревне делать?
Но Федор о задании агентов не знал, вполне может статься, что они курьеры. Передадут получателям деньги, батареи для рации, указания из разведцентра – и уйдут назад. Линия фронта – она лишь на бумаге сплошная. А в реальности передовую переходили и наши, и немецкие полковые и дивизионные разведчики, а также партизанские связные и агентура с обеих сторон. Иногда, когда при массированных облавах по-другому уцелеть было невозможно, из немецкого тыла ухитрялись выходить целые партизанские отряды. В Калининской, Псковской, Новгородской областях сама местность способствовала этому. Глухие леса да болотистые участки, куда немцы соваться боялись.
Но почти через любое болото есть проходы, Федор это точно знал. Если на немецкой карте болото обозначено непроходимым, немцы свято верили, что так оно и есть. Но в близлежащих селах всегда находился какой-нибудь дядя Ваня, который мог провести на другую сторону. Переход некомфортный, зачастую по шею в болотной жиже, но в результате успешный.
Федор оставил при себе Фуфаева, водителя и двух бойцов. Но боец хорош в перестрелке, аналитическим мышлением он не обладает либо не обучен, и Федору бы сейчас в помощь толкового оперативника. Кроме того, если агент имеет документы и офицерские погоны на плечах, рядовой для него не указ.
Федор определился по карте – деревня Шатры была в девяти километрах от Торопца. Времени прошло… Федор посмотрел на часы… час. Еще минут сорок – сорок пять добираться машиной. Даже если агенты будут идти быстро, есть шанс перехватить их на входе в город. Дороги в Торопец ведут аж три: от шоссе на Москву, от Скворцова и Васильева, плюс железная дорога от Великих Лук. Но идти они будут, если не прихватят попутку, именно от Шатров, с юга. Дорога эта не очень оживленная, машин мало, к тому же водители военных машин попутчиков не берут – был строгий приказ. А гражданских машин почти не осталось.
– В машину! Жмем к Торопцу!
Через несколько километров Федор подумал, что зря он отвел малый лимит времени. По такой разбитой дороге хорошо, если в час уложатся. А с другой стороны – не будут агенты бежать, привлекая внимание. После выброски с парашютом и приземления их задача – как можно скорее покинуть эту точку. Там припрятанные парашюты, и если НКВД пустит собак по следу, конец для агентов будет печальный. Но стоит им проникнуть в город, собака след потеряет – слишком много запахов. Собачка хороша в лесу, в поле, да и то если много времени не прошло. Обычно два часа – максимум, а при слякотной погоде – и полчаса.
Федор нетерпеливо поглядывал на часы. Когда ждешь, стрелки как приклеенные, а как догонять надо – несутся как курьерский поезд.
Полуторку трясло немилосердно, благо сделана крепко, для российских дорог, вернее, направлений. Какой-нибудь «Опель» уже сломался бы. Кое-что не рассчитали немцы, создавая свою технику, не учли они российское бездорожье.
На въезде в город застава из управления войск была.
Федор выскочил из кабины, еще когда грузовик тормозил, снижая скорость, и сразу предъявил старшине удостоверение.
– Проходили только что двое? Один высокий, худощавый, на левой брови шрам… Одеты могут быть в военную форму.
Старшина задумался:
– Много народу проходит, документы бойцы проверяют.
– Кто последние полчаса проверял документы?
– Сухоцкий и Камбуров.
– Обоих ко мне, бегом!
Через пару минут оба бойца стояли перед Федором, и он повторил приметы вражеских агентов.
Камбуров пожал плечами, а Сухоцкий уверенно сказал:
– Были, товарищ старший лейтенант! Минут пятнадцать как прошли – я документы досматривал.
– Во что они были одеты?
– Оба в военной форме. Тот, который высокий, – лейтенант артиллерии, а который пониже – младший лейтенант связи. Сказали – машина у них сломалась. Спрашивали, где железнодорожный вокзал.
И Федор принял решение мгновенно.
– Старшина, я забираю у тебя бойца. Ненадолго, для опознания.
И бойцу:
– Быстро в кузов! Где вокзал?
– Так прямо, как в железную дорогу упремся, квартал направо.
Федор сразу уселся в кабину:
– Гони!
Городишко невелик, за пять минут до железной дороги добрались. По пути Федор улицы осматривал – не мелькнут ли где две фигуры в военном обмундировании? Одиночные военнослужащие проходили, но ни один из них не подходил под описание. К тому же шли от вокзала, а не к вокзалу. Но Федор прямо-таки печенкой чуял, что горячо, рядом где-то агенты.
Грузовик въехал на площадь и остановился. К ним тут же кинулся сержант:
– Товарищ командир, «Захар» навстречу не попадался?
– Не видали. Коротко доложи, что случилось?
– Водитель я, капитана нашего полка встретить должен. Грузовик на площади оставил, на вокзал пошел, а поезда нет. Думаю, в машине подожду. Вышел, а ее нет…
У Федора сердце упало. Местные машину не угонят – не спрячешь ее. Военные – тоже. Контрразведчики в подразделении сразу поинтересуются: откуда грузовик с чужими номерами? Не стопроцентно, но похоже, работа агентов.
– Номер машины?
– Эр пять сорок три двадцать восемь. По левому борту – пулевые пробоины, «мессер» угостил.
– Будь здесь…
Федор выскочил из грузовика. Ехать к посту, через который они только что проходили, агенты не могли, иначе встретились бы. Но им навстречу попался только один «Виллис», грузовиков не было.
На площади сидело несколько женщин, торговали мелочовкой: семечками, мелкими яблоками, ношеными вещами.
Федор кинулся к ним с расспросами:
– Грузовик стоял здесь четверть часа назад. Не видели, в какую сторону поехал?
Никто не обратил внимания – какое дело женщинам до машины?
Но Федор огорчиться не успел, как его выручил дедок, торговавший махоркой на развес:
– Туда поехали, – и махнул рукой вправо. – «Захар» был.
– Спасибо, отец!
Федор сообразил, что далеко агенты уехать не успели и у него с бойцами есть шанс догнать их. Да и то сказать, раннее утро, и прохожих, и машин мало.
– Туда гони! – влетел Федор в кабину.
– Гони, гони… А запчасти где брать? – пробурчал Демирчан.
– У помпотеха… Поднажми. Нам грузовик нужен, номер эр пять сорок три двадцать восемь, «Захар».
Дорога вела на Васильев и Песчаху. Конечно, по грунтовке, свернув направо, можно было окольными путями выбраться к шоссе на Москву. И не важно, каким путем они ехали, надо догнать.
Выбравшись из города, водитель добавил газу.
Показался мотоцикл с коляской.
– Тормози и встань поперек!
С визгом тормозов грузовик стал. Мотоциклист тоже тормозил, его занесло и развернуло. За рулем сидел старшина, и он сразу начал кричать:
– Ты что, пьяный?
Федор выскочил из кабины и показал удостоверение. Вид красной книжечки с золотым тиснением «СМЕРШ» произвел магическое воздействие: старшина замолчал.
– Браток, «Захар» не встречался? Только что?
– Встречался. Пер как угорелый, меня едва не зацепил на повороте. А тут еще вы…
– Спасибо, выручил! Извини… – лихорадочно пожал ему обе руки Федор и бросился к кабине: – Впереди «Захар» идет! Должны догнать!
Километров через пять был деревянный мост, а перед ним – поворот на Кудино.
– Стой! Надо посмотреть, куда следы ведут!
Дорога грунтовая, пыльная, ветра не было, и какое-то время следы от шин еще были видны.
Одновременно с Федором выскочил водитель, склонился над дорогой.
– Прямо он поехал, товарищ старший лейтенант, вот следы! У него резина и колея шире, чем у полуторки. И рисунок на шинах другой…
– Тогда почему стоим?
Рванули прямо. Километров через десять гонки, когда Демирчан выжимал из слабосильного мотора все его лошадиные силы, впереди показался хвост пыли.
– Они! – подпрыгнул на сиденье шофер, – некому больше!
– Догоняй!
– Как же, у него сил вдвое… Ходко идет. Зачем водиле машину беречь, не своя…
Приближались медленно. Вот за стеной пыли показался кузов трехтонки.
– Номер не видно? – спросил Федор.
Пыль из-под колес «Захара» сносило вправо, и видно Федору было плохо.
– Первая буква «эр», а дальше не вижу.
– Обогнать сможешь?
– Попробую, но дорога узкая.
На военных грузовиках, кроме номера на заднем борту, писался краской номер на дверцах кабины. Кроме того, была особая примета – пулевые пробоины на левом борту.
Федор достал из кобуры пистолет, приоткрыл дверцу, встал одной ногой на подножку и полуобернулся назад. Кузов закрыт брезентом, бойцов не видно, но будет слышно.
– Парни, приготовить оружие к бою!
– Поняли! – ответил кто-то.
Федор плюхнулся обратно на сиденье. Подножка узкая, трясет сильно, можно сорваться и угодить под задние колеса грузовика. Колеса в полутора метрах от кабины, вертятся бешено – пискнуть не успеешь!
Демирчан выжимал из машины все что мог. Полуторка медленно, метр за метром, но поравнялась сначала с задним бортом, потом с боковым, и Федор увидел строчку пулеметных пробоин на досках борта. Особая примета, о которой говорил сержант-водитель. Федор уже уверен был, что машина именно та, но надо было убедиться. Вот уже и номер машины виден, и он оказался именно тот: «Р-5-43-28»!
Боковое окно на грузовиках военного выпуска не опускалось.
Федор открыл дверцу, но на подножку не встал.
За рулем «Захара» был военный – Федору было видно, как он вцепился в руль.
– Эй, тормози! – крикнул он военному и показал пистолет.
Водитель минуту не реагировал, как будто не слышал. Судя по шевелящимся губам, он разговаривал с пассажиром, сидящим в кабине, – его видно не было. Вот водитель «Захара» резко вывернул руль в сторону полуторки, стараясь столкнуть ее с дороги в неглубокий кювет. Более легкая полуторка не удержалась, и ее потащило влево.
Федор успел сделать два выстрела из пистолета по водителю.
Полуторка стала крениться влево, и Федора швырнуло в кабину. Ухватиться было не за что.
Демирчан уперся спиной в спинку сиденья и изо всех сил жал ногой на тормоз. Только тормоза на полуторке слабые. Спереди их нет вовсе, а сзади механические, без всяких усилителей.
Уже теряя скорость, полуторка съехала в кювет, завалилась на левый бок, по инерции пропахала землю, поднимая кучу пыли, и замерла.
Из кузова слышались крики бойцов и мат. Хорошо еще, что никто случайно не нажал на спусковой крючок. Затворы автоматов были взведены, предохранители сняты, легкое нажатие – и беды не избежать… Федор-то видел, как развивались события, а для бойцов полупереворот грузовика стал неожиданностью.
Федор толкнул рукой водителя:
– Жив?
– Вроде…
Федор сунул пистолет в кобуру, подтянулся на руках и выбрался в дверной проем кабины, что был вверху.
«Захар», столкнувший их в кювет, тоже далеко не уехал. Он свалился с дороги, только борт был виден. Во время выстрелов Федора скорость его была немного за семьдесят. Демирчан-то тормозил, сбросив скорость до полусотни.
Убитый же выстрелами Федора водитель из агентов не тормозил, и неуправляемый грузовик съехал с дороги, на полной скорости перепрыгнул кювет и ударился о торчащий камень.
Прихрамывая, Федор побежал туда.
Из кузова полуторки выбирались бойцы. Носков, увидев Федора, побежал за ним, но Федор уже был у кабины, с левой ее стороны.
На сиденье лежал водитель, голова его была в крови. Одного взгляда на него Федору было достаточно, чтобы понять – мертвее не бывает… Но где второй? Их же двое было! К тому же Федор сам видел, что водитель с кем-то переговаривался.
Вдоль дороги снегозащитная посадка из деревьев идет, но она редкая, и укрыться в ней невозможно, на триста метров просматривается. Справа поле со скошенной стерней, где-то там агент скрываться должен – перебежать незамеченным через дорогу он бы не смог.
К «Захару» прибежали Размышляев и Фуфаев, оба держали наготове автоматы.
– Целы?
– Рация вдребезги! – мрачно сказал радист.
– Хрен с ней, главное – сам цел. Строимся цепью, оружие держать наготове. Вперед!
Да какая это цепь? Насмешка! Вместе с Федором – четыре человека.
Они двинулись вперед, и Федор крикнул:
– Смотреть под ноги! Следы ищите!
Далеко идти не пришлось. Впереди прозвучал выстрел, и с головы Размышляева, шедшего по правую сторону от Федора, сбило пулей пилотку.
– На землю! – крикнул Федор, потери среди бойцов были ему не нужны.
Уже лежа на земле, он повернул голову вправо:
– Размышляев, ты жив? Не зацепило?
– Жив, царапина только.
Уйти далеко от грузовика агент – это должен быть тот, высокий, с рассеченной бровью, – не успел. Но теперь он уже никуда не денется, его арест – это вопрос времени.
Несколько минут Федор размышлял: что делать? Конечно, лучше было бы взять агента живым и допросить его. Но живым он, похоже, сдаваться не собирался. Стало быть, придется его уничтожить. Закидать бы гранатами, да нет их, остались на складе боепитания в отделе. Для поимки или уничтожения одиночных парашютистов или малочисленных групп вполне хватало штатного стрелкового оружия.
– Передайте по цепи: ползком вперед, – скомандовал Федор и первым начал движение.
Давненько не приходилось ему ползать по-пластунски! В поле особо укрыться негде, оно ровное как стол, местами только неглубокие впадины. В одной из них и залег агент. Движение бойцов в свою сторону он засек, сделал в их направлении три выстрела, но этим и себя обозначил.
Федор приподнялся и сделал несколько ответных выстрелов. Агент залег, но Федор четко увидел место, где он находился.
Неожиданно, воспользовавшись паузой в перестрелке, вскочил Размышляев. Короткими автоматными очередями он не давал агенту поднять голову.
Оценив ситуацию, Федор вскочил и бросился вперед. Бежал умело, зигзагами, не закрывая Размышляеву линию огня. Другие бойцы, поднявшись, прикрыли выстрелами бегущего командира.
Агент понял: не вырваться, не уйти, он в огневой ловушке. Федор уже видел его спину, оставалось каких-то двадцать – двадцать пять метров…
И тут хлопнул пистолетный выстрел, автоматная стрельба разом стихла.
Бойцы стояли наизготовку, прижав приклады к плечам и держа пальцы на спусковом крючке.
Федор, направив пистолет в сторону агента, подошел, всмотрелся… Черт! Агент застрелился! Рядом с бессильно лежащей рукой валяется пистолет, в правом виске – рана, по щеке стекает струйка крови… Они бы взяли его – пусть раненого, но он сам решил свою судьбу.
Федор убрал пистолет в кобуру.
– Поставить оружие на предохранитель! – скомандовал он бойцам. Ситуация напряженная, не дай бог, кто-нибудь случайно пальнет.
Наклонившись к трупу, он перевернул его. Да, это тот, кого они искали: на левой брови четко просматривался старый шрам.
Обыскав труп, он забрал из карманов документы и даже не погнушался снять с него сапоги – под стельками зачастую прятали секретные бумаги. Но в сапогах этого агента ничего не было.
– Несите труп к грузовику. На дорогу, к нашему!
Бойцы подняли труп, ухватив его за руки и за ноги, и понесли.
Федор же направился к «Захару» – не может быть, чтобы агенты пустые шли!
В кабине «ЗИСа» обнаружились два вещмешка – их содержимое Федор вытряхнул тут же, на пол кабины.
Две пачки советских денег, завернутые в портянки, чистый блокнот, черная железная коробка, довольно увесистая, с небольшим циферблатом. Похожа на часы, но цифр всего шесть.
Позже, уже в отделе, саперы определили: это была магнитная мина с взрывателем замедленного действия, от одного до шести часов. Приложил к днищу бензовоза или к паровозу – и пойми потом, отчего вдали от населенных пунктов взрыв прогремел… И никаких записей в блокноте – к кому шли, с каким заданием? Но не сами по себе шли, это же очевидно, явно на связь с агентурой. Связные погибли, но агенты остались. Свяжутся по рации с немцами, и к ним снова отправят курьеров. И выжать из данной ситуации больше ничего нельзя. Для Федора как оперативника контрразведки это неудача – с гибелью агентов цепочка оказалась прервана. Остался бы хоть один, кого допросить можно, – и дальше, по цепочке, к агентам в нашем тылу.
Однако если учесть, что операция не имела подготовки, то, что им удалось обнаружить и уничтожить вражеских курьеров, уже успех. И этот труп к полуторке перенесли, как и два вещмешка. В отделе одежду тщательно осмотрят, тела сфотографируют для опознания. А сейчас задача – поставить полуторку на колеса.
Всеми силами они попробовали упереться в борт грузовика, но ничего не получилось.
– Сидим, ждем подходящую машину.
До Торопца километров двенадцать, два часа быстрым шагом. Помощи же ждать долго, и по рации с отделом не свяжешься, разбит аппарат.
Помощь пришла в виде трактора «Сталинец», буксирующего гаубицу с зарядным ящиком – по команде Федора бойцы перегородили ему дорогу.
– Вы чего бесчинствуете? – выбрался из открытой кабины трактора тракторист в военной форме.
– Подсоби машину на колеса поставить, – попросил Федор.
– Гонять не надо, – пробурчал тракторист. – Отсоединяйте передок.
«Передком» называли зарядный ящик, на который опирались сошники гаубицы. Двое бойцов вытащили шкворень, трактор отъехал вперед и развернулся поперек дороги.
– Трос цепляй! – закричал тракторист.
– У меня его нет… – развел руками Демирчан.
– Неудивительно, что ты в кювет съехал!
Тракторист вытащил из-под сиденья трос и бросил его на дорогу. Трос зацепили за задний мост грузовика, и тракторист уселся за рычаги.
– Отойдите подальше… Если трос порвется, насмерть зашибет.
Трактор медленно пятился. Грузовик стал поворачиваться вокруг своей оси и, наконец, грохнулся на колеса.
– Отцепляйте! Этого тоже тащить? – Тракторист указал на «Захара». У «ЗИСа» был разбит радиатор, поддон двигателя, и было ясно, что своим ходом он уже не уедет.
– Не надо, это дело хозяина.
Грузовику, угнанному агентами, нужен был буксир, но еще не факт, что он полуторке не потребуется.
Демирчан забегал вокруг машины. Переднее левое крыло было помято, согнуто и прижато к колесу. Других видимых повреждений не было.
Вдвоем с бойцом Демирчан ухватился за крыло, и они отогнули его.
– Попробуй завести, – приказал Федор.
Если не заведется, есть надежда, что трактор отбуксирует до Торопца не только гаубицу, но и полуторку. Тяговой силы хватит, только вот скорость мала. Однако это лучше, чем сидеть и ждать помощи.
К удивлению бойцов, полуторка завелась сразу.
Бойцы помогли трактористу прицепить передок от гаубицы.
– Спасибо, земляк, – поблагодарил Федор.
– Вы что, столкнулись? – спросил тракторист. – Надо бы сообщить куда следует.
– Куда следует уже здесь. – Федор предъявил документ.
– Понял, вопросов не имею.
Бойцы загрузили в кузов трупы агентов и забрались сами. Полуторка развернулась, и они поехали к Торопцу.
Уже когда въехали на территорию города, Федор сказал:
– Рули к вокзалу. Если водитель там, надо сказать ему, где его «Захар».
Конечно, водитель растяпа, оставил грузовик без пригляда. А замки зажигания на отечественных грузовиках незатейливые, расплющенным гвоздем завести можно. Но… не сообщи им водитель об угоне, неизвестно еще, догнали бы они агентов…
К удивлению Федора, на площади водитель сам к ним бросился:
– Товарищ старший лейтенант! Догнали?
– Новость для тебя не самая хорошая, сержант. Грузовик твой километрах в двенадцати от города, по правой стороне дороги. Разбит радиатор и поддон двигателя.
Но водитель-сержант обрадовался:
– Сообщу в часть, вызову «техничку». С разбитых машин запчасти сниму… День – и грузовик на ходу будет.
– Тогда удачи! А кого ты встречал, приехал?
– На вокзале сидит, матерится, – шмыгнул носом сержант.
– Ну, бывай!..
В отдел вернулись уже по темноте. Федор сразу направился к начальнику – доложил об агенте, о сведениях, которые успел от него получить, а также об угнанном «Захаре» и погибших вражеских связных.
– Быстро сработал! Молодец! Но что обоих угробил – плохо…
– Один же сам застрелился…
– Допросили мы твоего Поветьева-Черкасова.
– И что же он напел?
– После передачи груза он должен связаться по рации со своими. Ему назначат время и место, где будет встреча с немецкой войсковой разведкой – они должны перевести его через линию фронта.
– Занятно…
– Есть мысли по этому поводу?
Федор секунду помедлил:
– Думаю, мои мысли совпадут с вашими. Отбить радио, назначить встречу, разведгруппу уничтожить, а еще лучше – захватить. Наверняка у них есть удобное место перехода – так вот, проход этот заминировать… Если сделать это втихую, без стрельбы, немцы переход еще используют и подорвутся.
– Втихую? Это не пехотинцы, это матерые волки. Здесь без стрельбы не обойтись.
– Думаю, группа большой не будет, два-три человека. Они же не сражение в нашем тылу собираются устраивать. Пришли, агента встретили и так же тихо ушли. Если бы они за языком шли, то на обратном пути могли тревогу поднять, если бы пропажу обнаружили. Скорее всего, разведгруппа численностью больше будет. Нашу передовую пройдут, часть группы в укромном месте затихарится. А чтобы агента встретить, много людей не нужно.
– Логично. Наших бойцов из взвода отдела на операцию брать рискованно. Парни молодые, опыта мало. Я, пока время есть, поговорю с дивизионной разведкой. Там такие зубры – о! Без шума и пыли кого хочешь спеленают!
– Разрешите мне поучаствовать?
– В качестве кого?
– Наживки. Поветьев-Черкасов добровольно на встречу не пойдет, риск очень велик. Да я, будь на то моя воля, и не пустил бы… Он ведь может выдать себя непроизвольно – жестом, словом…
– Немецкая разведгруппа может иметь его фото. Или хуже того: в группе будет кто-то, кто знает Черкасова в лицо.
– Зуб даю, встречу назначат ночью! За пару минут кто лицо разглядит в темноте? А потом уже и не до лица будет…
– Клятвы у тебя как у блатного. Ты понимаешь, как рискованно это для тебя?
– Предложите лучший вариант…
Подполковник надолго задумался, видимо, перебирал возможные комбинации, но, не найдя ничего лучшего, тяжело вздохнул:
– М-да, по-другому не получается… Надо с командиром роты разведки обмозговать. Можешь отдыхать, вызову, если понадобишься.
– Есть!
Прошло два дня, прежде чем Белый вызвал Федора.
– Сегодня Суханов выходил в эфир, шифром Черкасова отбил радиограмму. Получен ответ – быть завтра в двадцать три часа у озера Кислое, на южном берегу, где река вытекает. Координаты указаны в градусах и минутах, это я тебе уже перевел.
– К передовой близко. Надо с разведчиками говорить.
– С минуты на минуту придет командир роты.
Буквально через пять минут в кабинет вошел старший лейтенант, сверстник Федора. На груди – орден Красной Звезды и медаль «За отвагу».
– Разрешите?
– Садись. Помощь твоих башибузуков нужна. Затеяли мы операцию: немцы должны встретить своего агента у озера Кислое и перебросить его через линию фронта. Сколько человек будет в их разведгруппе, сказать не могу, предположительно два-три. Надо взять, в случае невозможности пленить – уничтожить. Стрельбы вот только очень не хочется…
– Возможны варианты…
– Надо на место ехать, осмотреться. А с агентом что? Наш человек?
Вопрос был существенным. Если агент нами завербован, а то и вовсе наш, его беречь надо, и тут уж не до автоматной стрельбы со всех сторон.
– Вот он, перед тобой. Берите грузовик, езжайте.
– Можно старшину взять? Он человек опытный, не один рейд на ту сторону совершил.
– Бери. Но помни – все должно сохраниться в тайне.
– Обижаете, товарищ подполковник! Когда разведчики языки распускали?
– Напомнил просто… И еще: как с группой справитесь, переход надо наглухо закрыть – нечего немцам по нашим тылам шастать. После операции заминировать густо.
– Понял. У меня спец по минному делу есть.
– Выполняйте.
Когда они вышли в коридор, разведчик протянул руку:
– Николай.
– Василий, – назвался именем деда Федор. Ему постоянно приходилось помнить, что по документам он Василий Петрович. Хорошо хоть, фамилия своя, тут уж не спутаешь.
– Сейчас старшину приведу, и едем. Ты бы плащ-накидку надел или свои погоны на погоны рядового поменял.
– Думаешь, наблюдать могут?
– Береженого бог бережет, а небереженого караул стережет, – хохотнул Николай.
Парень он был молодой, веселый, но, судя по наградам и толковым вопросам, с боевым опытом. Конечно, награды и звания можно и в штабе сидя заслужить, но в разведке ордена и медали просто так не получишь… Там пустобрехи, лизоблюды и трусы не держатся. Да их и калачом туда не заманишь! Служба рискованная, в разведке редко кто более полугода послужить успевал, и выбывали оттуда либо по ранению, либо просто не возвращались из рейда. Свидетелей в таких случаях не было, если группа погибала, то вся. И отправляли домой извещение: «Пропал без вести». В таких ситуациях государство пенсий по потере кормильца не платило. А вдруг «пропавший без вести» предал Родину и сейчас в плену? Потому в разведке люди отчаянные служили, смелые, и иной раз – до бесшабашности.
Когда Федор нашел Демирчана и приказал ему готовить полуторку к выезду, Николай уже вернулся вместе со старшиной. Оба были в накидках, поверх которых маскировочная сетка нашита кустарным способом. А что поделаешь, если скрытность нужна? Маскировочные костюмы выпускали, но они быстро и легко промокали. И когда под дождем приходилось идти или болото преодолевать, это был не лучший вариант. Простыть в мокром костюме легко, а кашель для разведчика зачастую был приговором. С его «помощью» в самый неподходящий момент тот мог себя обнаружить.
Старшина козырнул, представился:
– Старшина Коптев.
Федору он поначалу не глянулся. Староват для разведчика, под пятьдесят ему. В разведке больше молодые служили, выносливее физически. Но раз Николай сказал, что старшина спец, надо верить.
Разведчики забрались в кузов, Федор сел в кабину. По карте озеро недалеко, десяток километров с гаком. Проехав Фотьево, у деревни Бабки свернули направо и почти сразу же встали. Дальше дороги нет, земля влажная – подпочвенные воды близко. Да и как им не быть, если рядом озера, реки, болота… Калининская область – ныне Тверская – ими изобилует, после небольшого дождя вода в окопах и траншеях неделями не уходила.
Немного западнее озера, в трех-пяти километрах, уже передовая проходит, причудливо извиваясь.
Дальше пошли пешком. В хороший бинокль или стереотрубу немцы вполне наблюдать их могут. Снайпер на таком расстоянии не достанет, а из миномета или пушки – запросто.
Николай достал немецкую карту – по такой немецкая разведгруппа будет выходить на указанные координаты. Определились по месту. На берегу одинокая ива у воды, и больше никаких укрытий. Спрятать группу захвата абсолютно негде. Тем не менее Федор придумал.
– Василий, – обратился к нему Николай, – думаю, немцы по иве ориентироваться будут, так что рядом будь.
– А твои парни где?
– Это уже наша забота. Да ты не дрейфь, мы рядом будем. Давай о сигналах условимся.
– Кашляну?
– Сгодится. Мы ножами работать будем, чтобы тихо все обошлось, как подполковник и просил. Но всяко может быть, и поэтому ты кашляни и падай, чтобы мои орлы тебя не зацепили. Я их предупрежу.
– Лучше бы живыми взять.
– Это уж как получится, не взыщи. Немцы, впрочем как и мы, на такие задания новичков не посылают. Едем.
Когда они уже стали возвращаться к грузовику, из-за деревьев выскочили бойцы и наставили на них автоматы. Лейтенант, возглавлявший их, приказал:
– Стоять! Документы! Кто такие?
Федор показал удостоверение. Пыл у лейтенанта сразу же угас, он козырнул:
– Извините, служба…
– Кто такие? – спросил Федор.
– Войска по охране тыла, лейтенант Рябко.
– Вот что, лейтенант. Чтобы сегодня и завтра тебя и твоих бойцов здесь не было. Не могу говорить, сам понимаешь, но чтобы ты военную операцию нам не испортил.
– Понял.
Когда подошли к машине, Николай завистливо сказал:
– Клевая у тебя «ксива», прямо «вездеход».
– Сам посуди, как без этого? Ближняя прифронтовая зона, да еще трое шляются в непонятных накидках…
– Это еще что! Мы в рейд иной раз в немецкой форме выходим, а уж в их сапогах – обязательно. Так мы до передовой в наших накидках идем, а в траншее их оставляем. Один раз часовой сдуру едва нашу группу в темноте не перестрелял. Увидел – из темноты немцы выходят, и винтовку вскинул. Обошлось.
– Не скучно у вас…
– Еще как! Ты, Василий, грузовичок нам на вечер дай. Мы со старшиной кое-что обмозгуем, и я с парнями еще разок на место выеду.
– Нет проблем.
– Завтра подскочу, и мы с тобой еще раз все обсудим, чтобы без сучка без задоринки прошло.
Федор предупредил Демирчана, что тот вечером поступает в распоряжение командира разведроты.
А утром самого Федора вызвали к Белому.
– Сеанс связи с их Центром был. Суханов подтверждение получил – снова шифром Черкасова. Немцы пароль дали: «Огоньку не найдется?» Отзыв: «Спички отсырели». Запомнил?
– Чего тут запоминать?
– С разведчиками выезжал вчера?
– Так точно. Место открытое, для засады плохое.
– Они спецы, все сделают как надо. Ну, удачи тебе, Казанцев. Да, ты бы не брился сегодня, примета плохая.
Федор невольно провел рукой по щетине. Волосы на лице росли быстро, и щетина была черной, колючей. Ладно, раз подполковник не советует, бриться он не будет.
На ступеньках столкнулся с Николаем.
– На ловца и зверь бежит! Оборудовали мы позицию, комар носа не подточит. Все в темноте, фонарь не зажигали – так что будь спокоен. Кроме меня, еще четверо бойцов будут. Ты, главное, упасть вовремя не забудь, если трупом быть не хочешь.
– Да запомнил я…
– Как стемнеет, сразу выезжаем. Но не до озера, туда пешочком придется пройти – для секретности.
Машину с водителем они оставили на въезде в деревню Бабки. Кроме Федора, сидевшего в кабине, в кузове ехал Николай с бойцами. Еще во время посадки в машину Федор обратил внимание на то, что у бойцов нет автоматов. На поясах – ножны с «финками» и кобуры пистолетов. Причем не наших «ТТ», а «Вальтеров», у которых были самовзводы: в экстренных ситуациях дорога каждая секунда.
Дальше шли пешком. Федор, хоть глаза и адаптировались к темноте, то и дело спотыкался – местность была для него незнакома.
Разведчики шли гуськом за своим командиром, как привыкли ходить в рейдах по тылам противника. Причем вся группа шагала бесшумно, а ведь обуты были в сапоги… Выучка, опыт, давшиеся кровью.
– Пришли, – сказал Николай. – Ты, Василий, постой, пока мои парни прячутся. Я, как проверю, сам заховаюсь.
Бойцы разошлись. Вскоре раздалось шуршание, но потом все стихло.
Николай прошелся по берегу озера раз, другой, уже отойдя от уреза воды подальше.
– Все хорошо. Не знал бы сам, не нашел бы… Как кашлять начнешь, сразу падай.
– Да помню я, помню…
Наступила тишина. От озера тянуло сыростью, слышен был плеск мягко накатывавшихся на берег волн.
Федор посмотрел на часы: до встречи еще два часа. Не стоять же истуканом? Он присел на землю, и вдруг голос – как из подземелья:
– Эй, кто там? В сторонку сдвинься, ногу отдавишь…
Федор подскочил – настолько неожиданно все это было – и передвинулся на метр. Похоже, парни сделали что-то вроде мелких окопов и укрылись в них пластами дерна.
Делать было нечего, и он стал смотреть на звездное небо. От сырости и неподвижности стало свежо, и Федор встал, прошелся. В одном месте почувствовал, как дерн слегка пружинит, и шагнул в сторону, представляя, как сейчас кто-то из разведчиков мысленно ругает его.
Далекая перестрелка на передовой стихла.
Пройдясь туда-сюда несколько раз, Федор уселся снова. Время тянулось медленно, очень медленно.
Внезапно раздался легкий плеск воды, который можно было принять за игру крупной рыбы, и в прибрежный песок бесшумно уткнулся нос лодки. На берег сошли двое, но Федор различал еще темную фигуру на корме лодки. Как привидения!
Он встал. Один из сошедших на берег спросил:
– Огоньку не найдется?
Пароль был назван правильно, и Федор тут же назвал отзыв:
– Спички отсырели.
– Садись в лодку, времени у нас мало, – произнес тот же голос, и Федор увидел, как луна дала отблеск на железе автомата его спутника. Громко кашлянув, он тут же рухнул на землю.
В следующую секунду земля как будто взорвалась. В нескольких местах дерн взметнулся вверх, и из-под земли, как будто выброшенные пружиной, вылетели черные фигуры. Как они видели что-то в темноте?
Бах, бах! Прозвучали два выстрела, и человек с автоматом упал. К нему метнулась фигура разведчика.
Тот, который разговаривал с Федором, секунду стоял соляным столбом, шокированный происходящим. Все напоминало фильм ужасов, когда из-под земли появляются мертвецы.
Но здесь все происходило стремительно. Кто-то из разведчиков метнул в стоящего на носу лодки человека нож. А того, кто до этой секунды все еще стоял, ошарашенный увиденным, свалили на землю двое разведчиков и уже заламывали ему руки.
Схватка, а скорее избиение младенцев, длилась секунд десять. Федор, воевавший не первый год и не привыкший отсиживаться где-нибудь в банно-прачечном отряде, сам участвовавший в задержаниях, и тот был в легкой прострации от увиденного. Вот это профи! Настоящие спецы, просто дьяволы!
Он не сразу заметил, что рядом с ним стоит Николай.
– Вставай, а то так и встретишь рассвет. Моя группа цела, из немцев один ранен в ноги, другой – ножом в плечо.
– Как? – поразился Федор.
– Пришлось по ногам стрелять в того, у которого автомат был, а то бы он моих парней положил. Кстати! – Николай повернулся: – Раненых перевязать, а оружие пусть Шишкин до грузовика несет.
Федор подошел к тому, кто назвал ему пароль:
– Все, кончена ваша песня. Вы арестованы как вражеские агенты!
– Мы не агенты, мы армейская разведка Вермахта, – тут же поступил ответ.
Разница была большой. Если агент, то трибунал и, как правило, расстрел. Армейские разведчики с этой минуты формально числились военнопленными и попадали под защиту Женевской конвенции. Для них – лагерь, питание по норме и оказание медицинской помощи.
На первом этапе немцы их перехитрили. Федор не ждал, что они приплывут на встречу на лодке. Но теперь они были в его руках, о чем он и заявил захваченному:
– Я из СМЕРШа. Знаешь, что это за организация? Сейчас я взял тебя с оружием в руках. Здесь и сейчас только я решаю, увидишь ты восход солнца или будешь рыб кормить в озере.
Захваченный почти не раздумывал:
– Ну что же, достойному противнику надо уметь достойно проигрывать!
– Где вторая половина группы?
– Не было второй!
– Ты, гад фашистский! Неужели ты думаешь, что я поверю, будто вас трое было? Где настоящие разведчики, которые провели вас через линию фронта? И назовись…
– Курт Лейнер, обер-фельдфебель. Моя задача – встретить агента и помочь ему перейти через линию фронта.
– Где разведчики ваши, где лодку взяли?
– Лодочник из местных нам помогает. А плыли из Семеновки, деревни на том берегу. Группа из войсковых разведчиков за деревней нашего возвращения ждет, трое солдат.
В голове у Федора боролись сразу несколько желаний. Задержанных допросить надо, но и группу разведчиков упускать нельзя. Но если допросить всех даже по-быстрому, уйдет много времени. Наверняка у немцев договоренность была, до которого часа ждать. Не могут же разведчики до рассвета сидеть, им тогда передовую не перейти.
Со своими сомнениями Федор сразу кинулся к Николаю:
– Отойдем, разговор есть…
Они отошли на десяток шагов. Ночь, тишина, звуки далеко разносятся, а надо, чтобы их никто не слышал.
– Николай, есть еще группа армейских разведчиков, которая вот этих через линию фронта перевела. Надо взять.
– Возьмем! Где они?
– Курт, с которым я говорил, сказал – за деревней Семеновка, на другом берегу.
– Так не пойдет, сведения неточные. Что у меня – батальон, чтобы облаву делать? Тряси этого Курта или с собой бери…
– Сколько человек лодка взять может?
– Вопрос по существу. Попытай лодочника.
Лодочника уже перевязали, и он сидел со связанными руками. Федор подошел:
– Документы есть?
– Дома, в Семеновке.
– Назовись…
– Власенко Тимофей.
– Сколько человек лодка вмещает?
– Пятеро свободно, шесть – на тихой воде. Иначе при волнении вода через борт пойдет.
Федор вернулся к Николаю:
– Говорит – пятерых, если без перегруза.
– Так… Я, ты, Курта этого придется брать – пусть к немцам приведет… еще двоих бойцов. Немцев сколько?
– Фельдфебель этот говорит – трое.
– Сам видел: у моих с собой только ножи и пистолеты. А у фрицев – автоматы. Тебе все живые нужны?
– Ответ ты сам знаешь… Но хотя бы одного – переход показать.
– Ну, одного сделаем. Что целым будет, не обещаю, но говорить сможет.
Федор вернулся к Курту:
– Ты должен показать, где ваша группа прячется.
– Чтобы я, немецкий солдат, выдал своих товарищей? – возмутился немец. – Я присягу давал!
– Выбирай: или ты показываешь и отправляешься в лагерь – даю слово офицера, – или мы прикончим тебя ножом и бросим в воду. Времени на раздумья нет. Во сколько встреча?
– Не позднее двух часов.
Федор посмотрел на часы: половина первого. Времени впритык. А ведь надо еще на лодке плыть к невидимой в темноте Семеновке. А на воде дороги нет. Лодочник небось всю жизнь тут прожил и берега как свои пять пальцев знает.
Подошел Николай. Он уже просек ситуацию и подыграл Федору:
– Этого резать будем или того? – Большим пальцем правой руки он указал за спину, где на земле лежал раненный в ноги немец.
– Тот бесполезен, ранен в ноги, а этот помогать не хочет. Придется прикончить обоих, да и лодочника заодно.
Федор говорил это спокойным голосом. Когда речь идет о жизни того, для кого это говорится, такой тон устрашает больше всего.
Связанный немец засучил ногами: умирать ему не хотелось, да и кому охота?
– Я согласен, я покажу, – зачастил он.
– Кляп ему в рот, чтобы не крикнул на подходе, – подсказал Николай.
– Если крикнет, свои же его первым и прикончат.
– Рукой направление покажет. Я фашисту не верю. Свистун, сунь ему кляп в рот и развяжи ноги. Ты остаешься здесь с Прохоровым – охранять пленных.
И неожиданно гнусаво, по-блатному запел:
– Шаланды, полные кефали,
В Одессу Костя приводил,
И все биндюжники вставали,
Когда в пивную он входил…
Такого от Николая Федор не ожидал, блатным духом навеяно.
Они уселись в лодку: Федор – на носу, Курт – перед ним. Двое бойцов на одной лавке за веслом, и на корме – Николай.
Оттолкнулись от берега. Темно. Куда плыть? Судя по карте, Семеновка на другом берегу, и курс следовало держать на северо-запад. Только компаса, который помог бы, не было. Никто не предполагал, что придется совершить ночное плавание. Как говорится, знал бы прикуп – жил бы в Сочи.
Бойцы дружно гребли. Лодка была хорошо просмолена, с легким ходом. За бортом журчала вода.
– Сюда от деревни сколько времени плыли? – спросил Федор у Курта.
– Тридцать пять минут.
По-русски Курт говорил чисто, без акцента – он явно имел языковую подготовку и практику. Вот же гад! А ведь он, Федор, немецкого языка вовсе не знал, так, несколько расхожих фраз.
Время от времени Федор посматривал на часы – они гребли уже около получаса.
Берег показался неожиданно, просто впереди возникло нечто темное, и почти сразу же зашуршали камыши о борта лодки.
– Табань! – приказал Николай. – Ну и где эта деревня? В какую сторону?
Коротко посовещавшись, они решили плыть вдоль берега. Ориентируясь по Полярной звезде, повернули на север.
Минут через десять пахнуло дымом, значит, недалеко человеческое жилье.
Вскоре показались мостки на воде – женщины с таких полоскали белье.
Пристали здесь. Бойцы привязали лодку к бревну, чтобы не унесло течением, – назад-то тоже возвращаться надо.
– Выходи, только тихо! Рожков, кляп немцу в рот!
Кляпы у наших разведчиков были приготовлены заранее. Немцу деваться некуда, сунули ему в рот тряпку.
– Подыши носом, – приказал ему Николай. – Нормально?
Немец только кивнул головой.
Был у разведчиков казус. Они долго не могли взять «языка». Один рейд – неудачно, во втором наткнулись на фельдполицаев и едва унесли ноги, потеряв двоих. Но на третий раз повезло. Взяли офицера, да не простого унтера, а гауптмана. Обрадовались, кляп воткнули в рот. Но через минуту гауптман задергался. Разведчики подумали, путы хочет сбросить, и от души врезали ему кулаком по башке. «Язык» затих, но потом оказалось, что умер, нос у него не дышал. Рисковали тогда сильно, а все оказалось впустую. Мертвого немца бросили, сами перешли передовую с большим трудом, правда, пулеметчика дежурного прихватили все-таки. Неудачный опыт – лучший учитель. С тех пор Николай по возможности проверял пленных.
