7
Я полный банкрот.
На банковском счету у меня меньше десяти долларов, такую сумму мне не выдаст ни один банкомат, а поскольку за общение с кассиром мой банк берет пять долларов, я потеряю половину своих смехотворных сбережений, если пойду забирать их в кассе.
Положение безнадежное. Подошел срок двух обязательных платежей по кредитным карточкам, а электросеть только что прислала мне счет в розовом конверте.
— У тебя нет денег взаймы? — спрашиваю я Мисси.
Она сначала фыркает, а потом шипит, не отрывая глаз от телевизора:
— Я что, похожа на Банк Америки?
С моего дивана не сходит отпечаток ее задницы, и это лишь один из множества минусов жизни с Мисси. Она, например, утверждает, что у нее страшная аллергия на жидкость для мытья посуды, поэтому не притрагивается к грязным тарелкам в раковине. К своему грязному белью, кучей сваленному в коридоре, впрочем, тоже. От любых моющих средств, заявляет Мисси, у нее появляется крапивница, грозящая летальным исходом.
Странно, что это не мешает ей пользоваться моим шампунем.
— Я пошла, — говорю я.
— Скатертью дорожка, — отзывается Мисси.
За тридцать компакт-дисков в магазине подержанных дисков за углом мне дают десять долларов. Судя по всему, пик спроса на «Оинго Боинго» и «Дюран Дюран» позади.
Печальный день: несчастные десять баксов удваивают мое состояние. Но есть повод и для радости: теперь я могу скормить эти десять баксов банкомату и получить обратно все двадцать.
Моя следующая остановка — банк крови неподалеку от дома, где нужно ответить на анкету из ста вопросов, среди которых — «Занимались ли вы когда-нибудь сексом за деньги или за наркотики?» и «Принимали ли вы когда-нибудь наркотики посредством внутривенных инъекций или занимались ли сексом с человеком, который принимал наркотики посредством внутривенных инъекций?». Над вопросом «Занимались ли вы сексом с обезьяной/мартышкой/любым приматом с 1980 года?» я некоторое время раздумываю и чуть было не отвечаю «да», имея в виду Майка. Но потом решаю, что он больше похож на свинью, чем на мартышку.
Сажусь в кресло; молодая медсестра восемнадцать раз прокалывает меня иглой, прежде чем нащупывает «скользкую», по ее словам, вену. Когда емкость заполняется всего через несколько секунд, медсестра сообщает, что у меня крупные вены и поэтому кровь идет быстро.
Хотя бы один плюс у меня есть. Приятно сознавать, что в автокатастрофе я истеку кровью за каких-нибудь 8,2 секунды.
Только после того как у меня взяли столько крови, что хватило бы на серьезную операцию по пересадке органов, я узнаю, что донорам теперь не платят. В благодарность мне дают пакетик сока и маленькую пачку печенья.
Когда я возвращаюсь в квартиру, Мисси нигде не видно. Проверяю, на месте ли ценные вещи — жемчужное ожерелье от бабушки, телевизор и DVD-плеер, — но, кажется, ничего не пропало. К тому же ее коробки здесь, как и толстый бумажник ее дружка. Надо полагать, она еще вернется.
Воспользовавшись тишиной, приступаю к работе над диском для Рона — первое приятное занятие за весь день. Для меня нет ничего лучше концептуального искусства, где единственное ограничение — твои способности. Через полчаса я набросала гигантскую пробку для раковины и закрасила ее несколькими крупными мазками. Будь у меня работа, где я могла бы заниматься этим весь день, я бы чувствовала себя счастливой. Все, что мне нужно, — это работа, требующая чуть больше творчества, чем дизайн канцелярских каталогов.
Я решаю, что пора взглянуть на вакансии. Просматривать объявления в Интернете скучно и унизительно. Прокрутив сотни окон с результатами поиска, я преисполняюсь ненависти к себе. Глаза покраснели и болят. Я в обиде на родителей, у которых не хватило изобретательности придумать для себя что-нибудь доходное, типа чайных пакетиков или корректирующей жидкости. Я в обиде на счастливчиков, получивших в наследство дома вокруг стадиона «Ригли-филд», где можно сдать свою крышу под рекламу «Будвайзера» и жить припеваючи — только благодаря тому, что ты позволил пивной компании раскрасить верхнюю часть своего дома. Где мой меценат?! Где мой чек от Национального фонда искусств?! Где помощь от корпорации?!
Полная безнадега.
В отчаянии начинаю бомбить своими резюме все подряд: агент по продаже одежды, театральный билетер и собачий компаньон — хотя, согласитесь, эти должности значительно ниже моей квалификации.
Потом подаю заявление на тридцать вакансий, для которых моей квалификации явно недостаточно (включая место финансового директора у «Крайслера»). Как говорит Тодд, как узнать, что тебя не возьмут, если не бросить вызов?
Когда у тебя полно времени, можешь позволить себе роскошь тратить чужое.
Входная дверь распахивается; входит Мисси в шерстяном костюме, да еще и на каблуках.
— Ты была на собеседовании, — с упреком говорю я, показывая на прекрасно сидящий на ней черный блейзер.
Такое чувство, будто я застукала своего парня в постели со своей лучшей подругой. У меня пока не было даже телефонного собеседования, не говоря уже о таком, для которого требуется деловая одежда.
— Оказалось — туфта, — отвечает Мисси. — Там платят всего семьдесят. То есть это шаг назад.
— Семьдесят тысяч долларов? —выдыхаю я.
Мисси пожимает плечами:
— Это ниже меня.
Звонит телефон.
— Готова к пьянке? Я — да, — заявляет Стеф. — Мой мобильник сдох. Самолет опоздал. Конференция была омерзительная, а еще — есть серьезные новости, но лучше расскажу при встрече.
У меня двадцать долларов. Я внушаю себе, что на одну ночь этого хватит, — как в колледже, когда, порывшись в диванных подушках, наскребала достаточно мелочи на выпивку и чипсы с сыром.
— У меня тоже новости, — сообщаю я. — Ко мне переехала Мисси.
— Что? Шутишь? —хрипит от изумления Стеф. — Ты впустила в квартиру эту клептоманку?
— Как будто у меня был выбор. И потом, ты говорила, что, скорее всего, это просто слухи.
— Ну ладно, ладно, плевать. Я сегодня добрая. Можешь и ее захватить, если она захочет.
— Похоже, придется. Из нас двоих деньги есть только у нее.
Мы встречаемся в баре ресторана «Красный фонарь», потому что Мисси не хочет светиться в «местных забегаловках» и скорее оплатит нам десятидолларовые мартини с манго, чем будет пить дешевое пиво в ирландском кабаке.
— Ну? Что за новости? — спрашиваю я Стеф.
— Э-э… Фергюсон похудел, — отвечает она.
Фергюсон был моим начальником в «Максимум Офисе». Все совершенно справедливо называли его Жирным Фергюсоном. В нем было килограммов сто сорок. От этого Жирный Фергюсон постоянно потел. Даже в самые холодные дни у него были темные круги под мышками и пятно на животе. Я никогда не видела его без повязки от пота вокруг лба. Мне все казалось, что эти его повязки что-то означают, как годовые кольца у дерева, но никакого объяснения я так и не нашла. Они просто были. Как следы от оспы.
— Работать на его компьютере — самая страшная пытка, — говорит Мисси. — Вы знаете, что однажды он засунул в клавиатуру целый ломтик картошки фри? Понятия не имею, как это ему удалось.
Стеф смеется.
— Так сколько он сбросил? — спрашивает Мисси.
Жирный Фергюсон сел на диету задолго до того, как я ушла, и был уже не столько Жирным Фергюсоном, сколько невероятно Съеживающимся Фергюсоном. Я все боялась, что однажды с него упадут штаны.
— Вы бы его не узнали. Он выглядит почти нормально. Потерял еще двадцать килограмм.
— Не тяни, Стеф, — прошу я. — Твоя потрясающая новость не может заключаться в том, что Жирный Фергюсон все еще на диете.
— Ну ладно, с какой начать — плохой или хорошей?
— С хорошей, — не задумываясь, выбираю я. Пусть Мисси фыркает сколько угодно.
— Я ушла с работы! — с гордостью восклицает Стеф.
Я роняю сигарету. Мисси шлепает Стеф по спине:
— Класс!
— Ты ушла?! Ты не понимаешь, что ты натворила!
Не верится, чтобы Стеф добровольно избрала такую жизнь: скрываться от хозяина квартиры, тянуть с оплатой счетов и влезать в долги.
— Я решила, что с меня хватит. Ушла в последний день конференции — не спала почти три дня.
— Но, Стеф, может, ты еще сможешь вернуться? Ты не знаешь, каково оно здесь. Рынок труда сошел с ума.
— Подумаешь. Стану «свободным художником», — отмахивается Стеф.
У меня отвисает челюсть.
— «Свободным художником»? Ты рехнулась!
— Не слушай Джейн. Избавилась от этих мудаков — и правильно. — Мисси стряхивает пепел в мой бокал из-под мартини.
— Стеф, по-моему, тебе нужно хорошенько подумать.
Господи, я говорю совсем как Тодд.
— Поздно. Я сказала Майку, что он гнусный подонок, а Фергюсону — что от него воняет венскими сосисками.
— Ты сказала Фергюсону, что от него воняет?!
Вероятно, в этом месте я должна рассмеяться, но в меня вселился дух Тодда, и я потеряла всякое чувство юмора.
— Хуже: я порекомендовала ему обратить внимание на такое замечательное изобретение современности, как дезодорант.
Мисси хохочет:
— Самый убойный прикол за весь вечер!
— Хоть кто-то оценил. — Стеф с обидой косится на меня.
— Смешно, — соглашаюсь я, но не смеюсь. Мне не дает покоя эгоистичная мысль: теперь почти все мои друзья, кроме Тодда и Кайла, безработные. Бесплатного пива ждать не от кого. — Ты уверена, что уже никак нельзя вернуться? — с надеждой спрашиваю я.
— Я не вернулась бы даже за удвоенную зарплату, — заявляет Стеф.
— Так их, сестренка! — Мисси поднимает бокал с мартини и чокается со Стеф.
— Но если твой уход — хорошая новость, то даже страшно подумать о плохой.
— Действительно. Ну… не знаю, как сказать, поэтому просто скажу как есть.
Я жду.
— Ну, в общем, дело в том… — Стеф останавливается и тревожно смотрит на меня.
— Выкладывай, не тяни.
— Ладно. Слушай. Короче, это касается Майка.
— Ну? — осторожно говорю я, стараясь особенно не надеяться, что его выгнали или что с ним случилось что-нибудь ужасное — например, подцепил где-нибудь проказу.
— Похоже, что Майк, э-э, как бы… — Стеф откашливается. — У Майка есть невеста.
— Брешешь! — вскрикивает Мисси.
Я теряю дар речи. Язык не слушается, в ушах звенит, будто я только что вернулась с концерта «Металлики».
— Что значит — у него есть невеста? — почти по слогам произношу я, чтобы не сорваться на крик.
— Она там была. В Нью-Йорке. Она там живет, то есть жила еще пару недель назад, а потом переехала в Чикаго. — Кашлянув, Стеф продолжает: — И она сказала мне, что они помолвлены больше года, а встречаются три года.
Мисси хлопает себя по колену:
— Сукин сын! Я знала,что он подонок, но это ж надо!
Я, кажется, стала на три тона бледнее белого. У него невеста.Конечно. Теперь все понятно. Вот почему в ресторанах мы всегда садились в самый темный угол. Вот почему он так и не дал мне своего домашнего номера, только сотовый. Вот откуда все эти неожиданные поездки в Нью-Йорк. И он никогда не предлагал мне познакомиться с семьей или друзьями — вообще ни с кем, кто мог бы разоблачить его двойную жизнь. Неудивительно, что он так спешил со мной расстаться. Его невеста переезжала в Чикаго.
Я самая большая тупица на земле.
— Ну что? Повторим? — предлагает Мисси.
— Полностью поддерживаю! — подхватывает Стеф.
Бармен наливает еще три мартини. У меня дрожит рука, но я все-таки беру свой бокал и осушаю его одним долгим глотком.
Только чудом я спьяну не звоню Майку.
Меня останавливает Стеф: она блокирует свой мобильник и отказывается говорить мне пин-код. Потом они вдвоем с Мисси отлавливают меня в туалете, где я пытаюсь позвонить из автомата.
Мисси и Стеф заодно. Обе качают головой, когда я не могу самостоятельно подняться на крыльцо своего дома. Кто-то, не знаю — Мисси или Стеф — отключил все телефонные провода в квартире, так что когда в три часа ночи я поднимаю трубку, не слышно даже гудков.
На следующее утро я просыпаюсь с ощущением, что ночью меня стукнули по голове чем-то твердым и плоским. И не один раз. Со стоном сажусь, тру глаза и отбрасываю назад волосы — за ночь они спутались в проволочную мочалку. Язык шершавый и кислый.
Спотыкаясь, бреду в ванную; в ушах шумит. Несколько раз роняю зубную щетку в раковину: координация пропала вместе со способностью концентрироваться на чем-либо более двух минут подряд.
Через некоторое время до меня доходит, что Стеф не уходила. Они с Мисси пьют кофе в гостиной.
— Смотрите! — кричит из комнаты Мисси. — Жирный Фергюсон!
Она тычет в экран: там показывают человека, который не может выйти из спальни по причине избыточного веса.
— Ну разве она не прелесть? — спрашивает меня Стеф.
— Вот она, наша королева мартини, — объявляет Мисси, когда я вхожу в комнату.
Я мычу, разворачиваюсь и плетусь на кухню налить себе кофе. Он мне сейчас не помешает. Голова раскалывается.
Кажется, Стеф и Мисси знакомы всю жизнь, а не каких-нибудь двадцать четыре часа. До вчерашнего вечера Стеф представляла себе Мисси только по слухам. Теперь они ведут себя так, словно всегда были лучшими подругами.
— Убила бы этого Майка. Самодовольный болван, — вздыхает Стеф.
— Удавить мало, — поддакивает Мисси.
Обе молча смотрят на экран.
— Можно взломать компьютерную сеть «Максимум», — через минуту подает голос Мисси. — Это не так сложно. Забраться в почту.
— А ты сможешь? — спрашивает Стеф.
— Ну да, я там была системным администратором, а значит, могу почти все.
— Правда?
Так и вижу, как крутятся шестеренки в голове Стеф.
— Нужен только пропуск, чтобы войти в здание, — говорит Мисси, поблескивая кольцом в ноздре. — Издали не получится. Надо пробраться в клетку.
— В клетку? — переспрашиваю я.
Мисси демонстративно вздыхает и закатывает глаза, как некоторые компьютерщики, когда разговаривают с чайниками.
— Серверную.
— Ох, — хором выдыхаем мы со Стеф.
Я смотрю на Стеф, но она этого не замечает. Она всерьез обдумывает предложение Мисси, что только подтверждает мои опасения: Стеф сошла с ума.
— Ты что, серьезно?
— А что еще ты можешь? — спрашивает Стеф у Мисси.
— Могу разослать увольнительные письма начальству. Даже, может быть, заморозить их зарплатные счета на месяц-другой.
— Да ну? — недоверчиво таращусь я.
Мисси фыркает и пожимает плечами.
— А еще? — с горящими глазами интересуется Стеф.
— Много чего.
— Девчонки, вы спятили! — объявляю я.
— Так, кое-кто требует внимания. — Стеф поворачивается ко мне. — Давай, отчитывайся. Как ты? Насчет Майка?
— А что я могу сделать? Мисси куда-то запрятала телефонные провода. Я даже не могу отматерить его по е-мейлу.
— Это для твоего же блага, — возражает Мисси. — А сегодня утром я все подсоединила обратно.
— Если хочешь выговориться — валяй, мы слушаем, — предлагает Стеф.
Мисси явно не в восторге, но молчит.
— Нет, спасибо, — отвечаю я.
Если я начну говорить об этом, то только расплачусь. Этого еще не хватало — плакать из-за Майка.
И потом, смогу ли я объяснить, что Майк так много значил для меня потому, что был первым в моей жизни парнем с мебельным гарнитуром? Его квартира — больше, чем дом моих родителей. У него универсальный бар — с шейкером и бокалами для мартини в комплекте. Он взрослый во всех отношениях. Он — человек, который не растеряется, увидев перед собой специальный нож для устриц или французскую карту вин. Он умеет готовить. У него целый набор кастрюль и сковородок, полный шкафчик трав, о которых я никогда и не слышала. Он водил меня в лучшие рестораны и заказывал на французском.
И у него была невеста. Хотя чему удивляться? Глупо рассчитывать, что обаятельные, опытные мужчины всегда говорят правду.
Звонит мой телефон.
Это мама. По-моему, у нее шестое чувство. Она всегда знает, когда ее дитятко в беде.
— Я не вовремя? — спрашивает она.
— Мягко сказано. — Очень хочется рассказать ей про Майка, но лучше обойтись без подробностей.
— Оказалось, мой бывший парень мне изменял.
— Который?
— Какая разница.
— Рон? Он никогда не внушал мне доверия.
— Не он. Вообще ничего страшного.
— Что же, мужчины… они все такие, — вздыхает мама. Ее голос дрожит, она оставила свой официальный «телефонный тон» — высокий, нараспев, переполненный доброжелательностью.
— Что случилось?
— Почему ты думаешь, что что-то случилось?
— Мам, в чем дело?
— Так, ничего. Вот только твой отец… —отвечает она специальным голосом для разговоров о папе — напряженно, с тяжким вздохом.
— Ну слава богу, ничего страшного. Папа вечно что-нибудь натворит.
— Он немного вредничает, — продолжает она.
— А когда он не вредничал? — напоминаю я, и мама смеется.
— Делает вид, что не умеет пользоваться стиральной машиной. А еще заявил, что если я не буду чаще стирать его белье, то это явится нарушением наших свадебных клятв. Но он сидит дома по средам, четвергам и пятницам — мог бы немного помогать по дому, правда?
— Ничего себе, — возмущаюсь я. Папа всегда придумает какую-нибудь новенькую пакость. — Ты не припугнула его тем, что собираешься принести его тело в дар науке? Что ученые еще никогда не видели живого неандертальца?
Мама снова смеется. Похоже, действительно рассердилась, иначе непременно сказала бы: «Джейн, нужно уважать отца, он так много работает».
— Да и денег стало не хватать — ведь теперь твой отец работает всего два дня в неделю, — добавляет она.
— Тебе нужны деньги? — Лишних у меня, конечно, нет, но я могла бы одолжить ей 5 долларов, которые только что получила в комиссионном за бабушкин рождественский свитер.
— Нет, все нормально. Мы справимся.
Стеф и Мисси вдруг вскрикивают.
— Что там за шум, милая?
— А, это у меня друзья.
— Не буду тогда тебе мешать. — Тон, по-моему, уже веселее.
Мисси и Стеф визжат и показывают на телевизор. На экране Майк, он кивает и о чем-то с уверенностью вещает. Под его гигантской головой написано: «Майк Орефус, главный финансовый директор компании «Максимум Офис»».
Когда это его успели повысить?
— Тсс, — шепчу я и делаю звук погромче.
— Наш процент прибыли возрос, и мы ожидаем, что в следующем квартале рост сохранится. — Кажется, Майк сделал мелирование. И отбелил зубы.
— Ублюдок, —выдыхает Стеф.
— ТС-С-С-С, — повторяю я.
— А как насчет слухов о слиянии? Вы не рассматриваете возможность слияния с интернет-компанией «Офис Онлайн»?
— На данной стадии пока слишком рано говорить о слияниях. Но я могу сказать, что «Максимум Офис» собирается проводить открытую политику.
— По-моему, он напудрился, — сообщает Мисси.
— Тихо! — ору я, увеличивая звук до предела.
— У нас чрезвычайно выгодное положение на рынке, и мне кажется, мы не раз доказывали, что добиваемся своих целей. Наше руководство не принимает необдуманных решений.
— Инвесторы будут рады это слышать, — подытоживает ведущий. — Спасибо, Майк.
— И вам спасибо, Джон.
— А теперь узнаем, каковы привилегии руководства, и поговорим о тенденции к их уменьшению. Но сначала — маленький ролик.
Я отключаю звук и сажусь.
Стеф и Мисси многозначительно смотрят на меня.
— Что такое? — не понимаю я.
— По-моему, пора рассказать ей о нашем плане, — говорит Мисси.
— Каком плане? — подозрительно спрашиваю я.
— О плане, который мы только что придумали. — Стеф радостно хлопает в ладоши.
Они выкладывают мне свой план.
— Вы обе свихнулись, — ахаю я, глядя то на одну, то на другую и пытаясь сообразить, не пера ли вызывать полицию. Подозреваю, что все это — хорошо продуманный розыгрыш; может, они как раз и добиваются, чтобы я позвонила по 911, а потом поднимут меня на смех.
— Нет, послушай, это все очень просто.
— По-моему, речь шла об ограблении.
— Это не ограбление, если Жирный Фергюсон не заметит, что пропуск пропал.
Я таращусь на Стеф как на сумасшедшую (боюсь, так оно и есть).
— Украсть у Жирного Фергюсона пропуск и проникнуть в «Максимум» — как же не ограбление?
— Формально это не ограбление, если совершается без оружия, — объясняет Мисси. — Это кража.
— Она серьезно? — спрашиваю я Стеф.
— Фергюсон — идеальный человек, сама подумай, — уверяет Стеф. — Друзей у него нет. Мы с легкостью вытащим пропуск у него из кармана, а если что-то не заладится, свалим все на него, потому что мы прошли по его пропуску.
Я хватаюсь за голову:
— В жизни не слышала такого бреда.
В этот момент на пожарной лестнице скребется Рон. Когда он по пояс появляется в окне, Стеф визжит, а Мисси рефлексивно бьет его по башке банкой диетической колы.
— Э, старуха! — орет Рон, потирая лоб и выпрямляясь практически в полный рост (в полный рост он никогда не выпрямляется: всегда горбит спину, как Шегги). — За что?
— Господи, Рон, — выдыхает Стеф. — Ты нас напугал.
— Ты его знаешь? — спрашивает Мисси.
— Джейн с ним спала, — объясняет Стеф.
— Эй! — одергиваю ее я.
— Что тут происходит, куколки? —Рон вскидывает свои кустистые брови.
— Они замышляют уголовное преступление, — жалуюсь я.
— Это интересно.
— Ему можно доверять? — спрашивает меня Мисси.
— Едва ли.
Внезапно, разглядев Мисси, Рон объявляет:
— Девочка, а ты оч-чень даже ничего.
Он хватает ее за руку, Мисси не возражает и даже, кажется, слегка наклоняется, чтобы обеспечить лучший обзор своего декольте.
— Ты и сам не урод, — отвечает она. — Извини за шишку.
— Да ниче. — Рон усаживается рядом с Мисси. — Хочешь травки?
— Что за вопрос. — Мисси берет у него косяк.
— Здесь не курить! — протестую я. Вот будет здорово, если хозяин подошлет ко мне копов в гражданском и меня арестуют за незаконное хранение наркотиков.
— В общем, — Мисси зажигает косяк, — не хватает только машины.
— Машина есть, — отвечает Рон.
Американская федерация бобслея и скелетона
Милитари-роуд, 421
Лейк-Плэсид, NY 12946-0828
Джейн Макгрегор
Кенмор-авеню, 3335
Чикаго, IL 60657
13 марта 2002 г.
Уважаемая миз Макгрегор!
Спасибо за Ваш интерес к участию в олимпийской сборной США по бобслею. Однако мы должны предупредить Вас, что бобслей — очень трудный и изнурительный вид спорта, требующий серьезной атлетической подготовки. Вы предполагаете, что почти всю работу делает сила тяжести, но это не совсем так.
Поскольку Вы упомянули, что не являетесь спортсменкой и никогда ею не были (уроки гимнастики в начальной школе не считаются), боюсь, что Ваша квалификация для олимпийской сборной 2006 г. недостаточна. Однако, если Вы хотите больше узнать о бобслее, мы рады предложить Вам профессиональные уроки наших сертифицированных тренеров.
Счастливо покататься!
Ли Брин,
помощник директора по связям с общественностью
Американской федерации бобслея и скелетона.
