Позже в тот же день, после того как Кларк попытался реабилитировать Каллоуэя, а внимание галереи привлекал большой черный крест на карте, отмечавший место, где собака охотников нашла останки Сары, Каллоуэй спустился с места свидетеля. Дэн сказал Трейси, что намеревается после допроса шерифа вызвать нескольких свидетелей, чьи показания не займут много времени. Он не хотел, чтобы несоответствия между нынешними показаниями Каллоуэя и его показаниями на суде утонули во множестве подробностей. Дэн хотел, чтобы Мейерс обдумал эти несоответствия за ночь.

И следующим свидетелем стал Паркер Хауз. Паркер, похоже, испытывал неловкость, как, Трейси помнила, и на суде. Он оставил свой пиджак на скамье и в белой рубашке с короткими рукавами принес клятву, что будет говорить правду, только правду и ничего кроме правды. Сев в кресло свидетеля, он стал рассеянно теребить волосы на руке, а его правый каблук отбивал беззвучную дробь.

– Вы работали в ночную смену? – спросил Дэн.

– Да, так.

– В котором часу вы пришли домой?

– Не очень поздно. Пожалуй, часов в десять утра.

– Так вы заявили на суде.

– Значит, наверное, так и было.

– В какое время вы ушли с работы на лесопилке?

– Где-то около восьми.

– Что вы делали между уходом с работы и приходом домой?

Паркер поерзал в кресле и оглянулся на галерею, но не на племянника.

– Зашел немного выпить.

– Немного – это сколько?

Паркер пожал плечами.

– Не помню.

– На суде вы показали, что выпили три кружки пива и порцию виски.

– Значит, наверное, так и было.

– Вы помните название бара?

Паркер стал похож на человека с больной спиной, пытающегося устроиться в кресле. Кларк воспользовался случаем встать и заявить протест:

– Ваша честь, все это не относится к делу и явно вызывает смущение у свидетеля. Если защита намеревается только смутить…

– Вовсе нет, ваша честь, – сказал Дэн. – Я пытаюсь установить, в состоянии ли свидетель оценить то, что увидел, вернувшись в то утро домой.

– Я позволяю это, – сказал Мейерс. – Только побыстрее.

– Я не помню бар, – сказал Паркер.

Он не мог вспомнить название бара и на суде, но тогда никто и не настаивал на этом.

– А когда вы пришли домой, где был Эдмунд?

– Спал в своей комнате.

– Вы разбудили его?

– Сразу – нет.

– А когда вы его разбудили?

– Когда приехал шериф. Часов в одиннадцать.

– Вы заметили какое-нибудь изменение во внешности Эдмунда с тех пор, как видели его в последний раз?

– Вы имеете в виду царапины на лице и руках?

– Вы заметили царапины у него на лице и руках?

– Должен был заметить. Они были заметны.

– Он не пытался их скрыть – как-то загримировать, или сделать менее заметными еще как-то?

– Не думаю, что у нас было что-либо такое. Мы жили вдвоем, он и я. Женщин не было.

Когда галерея заулыбалась, Паркер тоже по-бараньи улыбнулся и впервые посмотрел на племянника. И его улыбка погасла.

– Он сказал вам и шерифу Каллоуэю, как получил эти царапины?

– Он сказал, что работал в сарае и какая-то деревяшка, которую он строгал, повернулась на верстаке, раскололась и порезала его.

– Что сказал или сделал шериф Каллоуэй?

– Он сделал несколько моментальных снимков лица Эдмунда и его рук, а потом попросил разрешения осмотреть дом.

– Вы дали разрешение?

– Да, сказал, что пусть осмотрит.

– Вы сопровождали его?

– Нет.

– Вы видели, как шериф заходил в сарай?

– Да, видел.

– И видели, как он забирался в кабину красного «Шевроле»?

– Да, он и туда забирался.

– Вы ремонтировали тот автомобиль, Паркер?

– Ремонтировал.

– Но давали Эдмунду на нем ездить.

Паркер кивнул.

– Да. У него не было машины, а он любил водить.

– В то время в машине был коврик?

– Нет. Я раздел автомобиль до металла.

– На сиденьях была кожа или ткань?

– Кожа.

– Еще один вопрос, Паркер. Вы держали в той машине какой-нибудь черный пластик – знаете, мусорные мешки или, может быть, что-нибудь, чтобы накрывать грядки на зиму?

– У меня нет огорода.

– Так вы не держали в машине пластика?

– Насколько я знаю, там ничего такого не было.

– А в доме был?

– Вы имеете в виду мусорные мешки?

– Да.

– Нет. Я из мусора делаю компост. А что не годится для компоста, просто выбрасываю в кучу. Когда куча становится слишком большой, я отвожу ее на свалку в Каскейдию. У нас в горах нет службы по вывозу мусора.

Кларк отказался задавать Паркеру какие-либо вопросы, и Дэн закончил день вызовом Маргарет Джезы. Джеза была детективом, проводившим обыск в доме и автомобиле Паркера, это она нашла серьги в виде пистолетов в банке из-под кофе. Теперь Джеза была на пенсии и жила в маленьком городке в Орегоне со своим мужем Эриком, но в остальном не сильно переменилась с тех пор, как Трейси видела ее на первом суде, – так же стильно одета и на четырехдюймовых каблуках.

Дэн расспросил Джезу о ее обыске, чтобы еще раз установить, что ее люди нашли в тот день, и посвятил основное время обсуждению серег, найденных в сарае в банке из-под кофе, и светлых волос, найденных в кабине «Шевроле». Он методично провел ее по цепи найденных предметов. Это было утомительно и отнимало много времени, но это было необходимо, чтобы избежать споров о том, что кто-то сфабриковал улики и подбросил их за те двадцать лет после того, как Джеза и ее люди нашли их и передали в криминальную лабораторию штата Вашингтон, где они хранились с тех пор. Когда Джеза покинула место свидетеля, судья Мейерс закрыл заседание. Обеспокоенный прогнозом погоды, он сообщил, где сидит его секретарь, и сказал, что если дальнейшие слушания придется отложить, суд выпустит письменное заявление для прессы и публики. Когда он стукнул своим молотком, Мария Ванпельт и прочие репортеры бросились к Трейси, которая с такой же скоростью бросилась к выходу, где неожиданно наткнулась на Финлея Армстронга. Армстронг проводил ее в коридор мимо слепящих фонарей над камерами и провел вниз по внутренней лестнице; репортеры сзади забрасывали ее вопросами.

– Можете прокомментировать слушания? – спрашивала Ванпельт.

Трейси пропускала вопросы мимо ушей. Когда Финлей вел ее через стоянку к машине, снег местами достигал толщины в фут.

– Я встречу вас здесь завтра утром, – сказал Армстронг.

– Вас попросил шериф? – спросила Трейси.

Он кивнул и протянул ей визитную карточку.

– Если что-то будет нужно, просто позвоните.

Не успела она выехать со стоянки, как телефон зазвонил. Хотя Дэн и предупреждал, что суды сродни марафону, а пока прошла лишь первая миля, Трейси поняла по его тону, что он доволен тем, как прошел день.

– Я еду в Пайн-Флат проведать Рекса. Встретимся там. Обсудим завтрашний день.

Когда Трейси прибыла, Дэн был у ветеринара, и она, подняв капюшон куртки, вышла за дверь и стала ходить по крыльцу, проверяя электронную почту и отвечая на эсэмэски. Стемнело, небо заволокло низкими тучами, из которых продолжал падать снег и, похоже, не собирался скоро перестать. Градусник у замерзшей фигурки за окном показывал минус четыре.

Трейси связалась с Кинсом. Сообщив ему, как прошел день, она заметила стоящую на краю заснеженной площадки машину. Капот и крышу ее покрывал двухдюймовый слой снега, но дворники недавно очистили ветровое стекло. Было слишком далеко, чтобы разглядеть, тем более в тусклом освещении и при нестихающем снегопаде, но ей показалось, что за рулем кто-то сидит – возможно, репортер. Трейси задумалась, не подъехать ли выяснить, но тут из открывшейся двери высунул голову Дэн. Он улыбался, и это был хороший признак.

– Пытаешься схватить воспаление легких?

– Как у него дела?

– Заходи, и сама увидишь.

Внутри Трейси с удивлением увидела Рекса на ногах, хотя он и двигался осторожно. Пес выглядел как в цирке – с пластиковым воротником вокруг головы, чтобы не лизал раны. Она протянула руку, и Рекс без колебаний подошел и ткнулся холодным мокрым носом.

Дэн стоял рядом с ветеринаром и его женой.

– Пытаемся решить, что делать. Страшно не хочется оставлять его здесь, но, думаю, это будет лучше всего, тем более что меня днем не будет дома.

– Не беспокойтесь, – сказал ветеринар. – Мы о нем позаботимся, оставьте, на сколько будет нужно.

Дэн опустился на колено и взял в руки большую голову Рекса.

– Извини, приятель. Еще одна ночь, и мы заберем тебя домой, обещаю.

Трейси тронул жалобный вид Рекса и печаль Дэна. Еще тяжелее было видеть, как ветеринар уводит большого пса. Когда они подошли к двери, Рекс оглянулся с несчастным видом и неохотно пошел дальше. Это разрывало сердце.

Дэн скорее вышел на крыльцо, пока Трейси брала свою сумку и надевала куртку. Машина на заснеженной стоянке уехала. Трейси огляделась, но нигде ее видно не было. На стоянке стояли только «Тахо» Дэна и ее «Субару». Вдали поднимались дымки над треугольными крышами, и укутанные дети в шапках, шарфах и варежках играли в снежки. Больше никто не высовывал носа на улицу, ожидая еще более сильного снегопада.

– Страшно не хочется оставлять его здесь, – сказал Дэн, явно расстроенный.

– Знаю, но ты принял правильное решение.

– От этого не легче.

– Так и узнаешь, что это было правильное решение. – Она взяла его за руку, что как будто его удивило. – Думаю, Рексу и Шерлоку повезло, что ты нашел их, Дэн. А Рой Каллоуэй, думаю, теперь понял, что ты не маленький толстенький мальчик в очках, которого он раньше пугал.

– Толстенький? Таким я тебе казался? Знай, что это была неразвившаяся мускулатура.

Она улыбнулась, видя в его лице мальчика, который был ее другом, но и мужчину, каким он стал, достаточно опытным и сильным, чтобы одержать верх над Роем Каллоуэем, но и достаточно чувствительным, чтобы проливать слезы по одному из своих псов, – добрый человек, который имел душевную рану и за юмором скрывал свою боль; такой человек, которого она надеялась когда-нибудь встретить в жизни. Она использовала слушания, чтобы сдержать свои чувства, поскольку давно не позволяла себе эмоциональной близости с другим человеком, и это чувство пугало ее.

Снег падал Дэну на волосы.

– Ты был сегодня хорош. Более чем хорош.

– Нам еще предстоит долгий путь. Сегодня было лишь ослабление показаний Каллоуэя. Настоящие удары будут нанесены завтра.

– Ну, все равно, меня это впечатлило.

Он бросил на нее пытливый взгляд.

– Ты хочешь сказать, удивило?

– Вовсе нет. – Она пальцами изобразила узкую щелочку. – Ну, может быть, капельку.

Он рассмеялся и сжал ее руку.

– Открою тебе небольшой секрет. Я сам удивился.

– Да? Как это?

– Уже какое-то время я не бывал в зале суда и не допрашивал свидетелей по важным делам. Наверное, это как ездить на велосипеде.

– Только, я помню, у тебя это не всегда хорошо получалось.

Он выпучил глаза в притворном негодовании.

– Эй, у меня просто спустило колесо!

Она рассмеялась, продолжая думать, как их переплетенные пальцы напоминают кулак, и представляя, каково бы это было, если бы он погладил ее кожу.

– Тебя устраивает жизнь в том мотеле?

– Там нет чьих-то знаменитых чизбургеров с беконом, но я, наверное, поживу там.

– Знаешь, то, что ты переехала, не имеет отношения к случившемуся с Рексом, – сказал он. – Извини. Я был не в себе и сказал что-то…

– Я знаю.

Она приблизилась к нему, ища намек. Когда он наклонился, она поднялась на цыпочки и встретила его на полпути. Несмотря на холод, его губы были теплыми и влажными, и она не чувствовала никакой неловкости, целуя его. Это казалось таким же естественным, как держаться за руки. Когда они оторвались друг от друга, ей на нос упала снежинка. Дэн улыбнулся и смахнул ее.

– Мы здесь оба схватим воспаление легких, – проговорил он.

– Мне дали два ключа от номера, – сказала она.

Она лежала рядом с ним в желтоватом свете от лампы над изголовьем кровати в мотеле. Снег приглушал все звуки, кроме случайного шипения и потрескивания радиатора под окном.

– О чем-то жалеешь? – спросил Дэн.

– Только что ты не можешь остаться.

– Я бы хотел, но Шерлок – это большой ребенок без своего брата, и мне нужно подготовиться к завтрашнему дню.

Она улыбнулась.

– Думаю, ты будешь хорошим отцом, Дэн.

– Ну, этого не предполагается.

Она приподнялась на локте.

– Почему у тебя нет детей?

– Она не хотела. Говорила это еще до женитьбы, но я надеялся, что она передумает. И ошибся.

– Ну, теперь у тебя есть два пацана.

– И один из них наверняка начинает тревожиться.

Он поцеловал ее и повернулся на бок, чтобы встать с кровати, но она взяла его за плечо и повалила обратно.

– Передай Шерлоку мои извинения, что задержала тебя, – сказала Трейси, наваливаясь на него сверху и ощущая его эрекцию.

Потом она лежала под простыней и смотрела, как он одевается.

– Проводишь меня до двери или так и выпихнешь на улицу? – сказал Дэн.

Она встала с кровати и взяла ночную рубашку, удивляясь, что не чувствует стеснения, стоя перед ним голой.

– Я пошутил, – сказал он. – Хотя зрелище мне нравится.

Она надела через голову рубашку и проводила его до двери. Прежде чем открыть ее, он отодвинул занавеску и выглянул в окно.

– Толпа репортеров с камерами? – спросила она.

– Сомневаюсь – в такую-то погоду. – Он открыл дверь, и она ощутила на еще теплой после постели коже холодный воздух. – Снегопад кончился. Это хороший знак.

Трейси посмотрела на улицу. Снег перестал, но недавно, судя по трехдюймовому слою на перилах крыльца и почти сплошь затянутому небу.

– Помнишь снежные дни? – спросила она.

– Как я могу забыть? В школе это были лучшие дни.

– Мы тогда не ходили в школу.

– Именно.

Он наклонился и еще раз ее поцеловал, и у нее по коже пробежали мурашки, отчего она обхватила его руками.

– Это от меня или от холода? – с улыбкой спросил Дэн.

Она подмигнула.

– Я ученый. Пока что нет достаточных эмпирических данных.

– Ну, мы это изменим.

Она частично спряталась за дверь.

– Увидимся утром.

Его ботинки захрустели по свежему снегу. Дойдя до ступеней, он обернулся.

– Закрой дверь, пока не замерзла насмерть. И запри.

Но Трейси подождала, пока он не дошел до своего «Тахо» и не сел за руль. Уже собравшись закрыть дверь, она заметила стоящую на улице машину, и не столько саму машину, сколько ее ветровое стекло. Оно было очищено. Один раз – это случайность. Второй раз – закономерность. Это был журналист или фоторепортер, и сейчас он получит урок на всю жизнь, как опасно следить за копом. Закрыв дверь, она быстро надела брюки, длинную куртку с капюшоном и сапоги, схватила свой «Глок» и снова открыла дверь.

Машина уже уехала.

У Трейси встали дыбом волосы. Она снова закрыла дверь, задвинула засов и позвонила Дэну.

– Уже соскучилась?

Она отодвинула занавеску и посмотрела на то место, где стояла машина. Колеса оставили на снегу след, и это означало, что машина стояла там недолго.

– Трейси?

– Просто хотелось услышать твой голос, – сказала она, решив, что у Дэна и так хватает забот.

– Что-то случилось?

– Нет. Я просто беспокойный человек. Помеха в работе.

– Ну, у меня все хорошо. И половина моей охранной системы по-прежнему дома.

– За тобой не следят? – спросила она.

– Если бы следили, нужно быть идиотом, чтобы не заметить этого. Дороги пустынны. У тебя все в порядке?

– Да, все прекрасно. Спокойной ночи, Дэн.

– В следующий раз я хочу проснуться рядом с тобой.

– Хорошо бы.

Она отключила телефон и переоделась на ночь.

Прежде чем залезть под одеяло, Трейси отодвинула занавеску и посмотрела на пустое место, где раньше стояла машина. Потом закрыла дверь на цепочку, положила на ночной столик «Глок» и выключила свет.

Подушка сохранила запах Дэна. Он был нежным и терпеливым любовником, его руки были крепки, но прикосновения легки, как она и представляла. Он дал ей расслабиться, прогнать все мысли, ни о чем не думать, а только отвечать на движения его тела и касаться его рук. Кончив, она прильнула к нему, не желая, чтобы это чувство и он покидали ее.