Глава 43
Впервые за несколько месяцев она проспала всю ночь и на следующее утро проснулась освеженная, хотя ее и тревожил грядущий день. Будучи сотрудником полиции, она не помнила, чтобы нервничала. Дни, когда пахло жареным, были для нее хорошими, возбуждающими днями, днями, когда смена пролетала незаметно, будто часы становились минутами. Но такое простое действие, как просидеть еще один день на слушаниях, вызывало тревогу, как когда-то, столько лет назад.
В вестибюле мотеля она взяла номер «Каскейд Каунти курьер». На первой странице была статья о слушаниях с фотографией Трейси, входящей в здание суда, но, слава богу, не целующейся с Дэном у ветеринарной клиники или входящей вместе с ним в номер мотеля.
Финлей, как и обещал, встретил ее на стоянке у здания суда и помог пробраться сквозь журналистскую братию в зал. Трейси не могла удержаться от ощущения, что Финлей в некотором роде гордится своей ролью ее опекуна.
Трейси ожидала, что ближе к девяти часам зрителей будет меньше, учитывая, что новизна первого дня для многих исчезнет, а ухудшившаяся погода удержит дома всех, кроме самых рьяных, но когда двери в зал суда распахнулись, все скамьи снова быстро заполнились. Людей стало даже больше – возможно, их заинтриговала статья о первом дне слушаний. Трейси насчитала на четыре значка СМИ больше.
Хауз снова вошел в зал суда в сопровождении множества охранников, но на этот раз, подойдя к месту адвокатов и повернувшись к галерее, чтобы дать снять с себя наручники, он не взглянул на дядю. Он смотрел прямо на Трейси. От его взгляда у нее мурашки побежали по коже, как двадцать лет назад, но, в отличие от того дня, теперь у нее не было желания отвести взгляд, даже когда губы Хауза изогнулись в знакомой усмешке. Теперь она знала достаточно, чтобы понять, что взгляд и усмешка были его фасадом и предназначались, чтобы ей стало не по себе, но что Хауз, хотя физически и окреп в тюрьме, оставался эмоционально неразвитым, неуверенным мальчишкой, который похитил Анджелину Боувайн, поскольку не выносил мысли, что она бросит его.
Он отвернулся, лишь когда вошел секретарь и велел всем встать. Судья Мейерс занял свое место, и начался второй день слушаний.
– Мистер О’Лири, можете продолжать, – сказал Мейерс.
О’Лири вызвал для дачи показаний Боба Фитцсиммонса. Двадцать лет назад Фитцсиммонс был партнером компании, которая имела контракты со штатом Вашингтон на постройку трех плотин для гидроэлектростанций на реке Каскейд, в том числе на Каскейдских водопадах. Хотя Фитцсиммонсу было уже за семьдесят и он был на пенсии, выглядел он так, словно только что вышел с заседания совета директоров одной из пятисот компаний журнала «Форчун». У него была густая серебристая шевелюра, и на нем был пиджак в тонкую полоску и светло-сиреневый галстук.
О’Лири дал Фитцсиммонсу вкратце объяснить процесс получения федеральных документов и документов штата, разрешающих строить плотины, публичный процесс, освещенный в местных газетах.
– Естественно, плотины поднимают уровень реки, – сказал Фитцсиммонс, положив ногу на ногу. – В случае нехватки воды нужно создать ее источник.
– И что было источником воды для Каскейдских водопадов? – спросил О’Лири.
– Озеро Каскейд, – ответил Фитцсиммонс.
О’Лири показал две диаграммы, чтобы сравнить размер озера Каскейд до того, как была построена плотина, и контур, когда данная область была затоплена. Расширившееся озеро покрывало то место, которое Каллоуэй отметил крестиком как место, где в конце концов было найдено тело Сары.
– И когда эта область была затоплена? – спросил О’Лири.
– Двенадцатого октября 1993 года, – ответил Фитцсиммонс.
– Эта дата была известна общественности?
Фитцсиммонс кивнул.
– Мы обеспечили, чтобы это было во всех газетах и передано по всем местным радиостанциям. Таково было поручение штата, и мы сделали больше, чем штат требовал.
– Почему?
– Потому что в этой области люди охотились и ездили на велосипедах. Не хотелось, чтобы кто-то оказался там, когда хлынет вода.
О’Лири сел. Подошел Кларк.
– Мистер Фитцсиммонс, ваша компания сделала что-либо еще, чтобы никто не «оказался там, когда туда хлынет вода», как вы выразились?
– Не понял вопроса.
– Разве вы не наняли охрану и не перекрыли дороги, чтобы не пускать людей в этот район?
– Мы сделали это за несколько дней до запуска электростанции.
– Значит, кому-либо было крайне трудно туда проникнуть, не так ли?
– Таково было наше намерение.
– Кто-нибудь из ваших охранников докладывал, что видел, как кто-то пытался проникнуть туда?
– Такого я не помню.
– Никто не докладывал, что кто-то пронес по тропинке труп?
О’Лири заявил протест, но Кларк обратился к судье:
– Ваша честь, здесь явно содержится инсинуация.
Мейерс поднял руку.
– Я не принимаю протест, мистер Кларк. Протест отклонен.
– Никто не докладывал, что кто-то пронес по тропинке труп? – повторил вопрос Кларк.
– Нет, – ответил Фитцсиммонс.
Кларк сел.
Встал О’Лири.
– Как велика эта площадь? – Он показал на диаграмме затопленную область.
Фитцсиммонс нахмурился.
– Насколько помню, озеро занимало примерно 2500 акров, а когда мы построили плотину, стало занимать 4500.
– И сколько тропинок шло через эту область?
Фитцсиммонс улыбнулся и покачал головой.
– Слишком много, чтобы я мог сказать.
– Вы перекрыли дороги и поставили посты на главных дорогах, но вы не могли перекрыть все точки возможного проникновения туда и оттуда, не так ли?
– Это было невозможно, – сказал Фитцсиммонс.
* * *
После Фитцсиммонса О’Лири вызвал Верна Дауни – человека, которого Джеймс Кроссуайт специально назначил возглавить поиски Сары на холмах над Седар-Гроувом, поскольку никто не знал этих мест лучше Верна. Трейси и ее друзья любили шутить, что Верн со своими редеющими волосами и щетиной на морщинистом лице был бы звездой фильмов ужасов, особенно с таким голосом, который никогда не звучал громче шепота.
Через двадцать лет после исчезновения Сары Верн вообще бросил бриться. Его седая борода, начинавшаяся в нескольких дюймах ниже глаз, закрывала шею и едва не достигала груди. На нем были новые синие джинсы с овальной серебряной пряжкой, сапоги и фланелевая рубашка. Для Верна это был выходной наряд. Его жена, как и на суде, сидела в первом ряду для моральной поддержки. Трейси помнила, что Верн не любил бывать на публике, а тем более говорить.
– Мистер Дауни, вам придется говорить так, чтобы вас слышали, – предупредил его Мейерс, когда Верн прошептал свое имя и адрес.
Возможно, чувствуя беспокойство Верна, Дэн облегчил ему дачу показаний несколькими косвенными вопросами, прежде чем перейти к сути своего допроса.
– Сколько дней вы вели поиски? – спросил О’Лири.
Верн вытянул губы, потом сжал их. Его лицо задумчиво наморщилось.
– Мы выходили каждый день в течение недели, – ответил он. – После этого мы стали выходить пару раз в неделю – обычно после работы. Это продолжалось еще несколько недель. Пока эту область не затопили.
– Сколько человек участвовало в поисках вначале?
Верн посмотрел на галерею.
– Сколько человек в этом зале?
Дэн оставил вопрос без ответа. Это была первая передышка за два дня.
Кларк встал и подошел к кафедре. И снова был краток:
– Верн, сколько акров занимают предгорья?
– Черт возьми, Вэнс, этого я не знаю.
– Большая площадь, не так ли?
– Да, большая.
– Она труднопроходима?
– Полагаю, по-разному. В некоторых местах круто и много деревьев и кустарника. Местами дебри, это точно.
– И там много мест, чтобы спрятать тело так, чтобы никто не нашел?
– Пожалуй, – ответил Верн и посмотрел на Эдмунда Хауза.
– Вы использовали собак?
– Помню, собаки были в Южной Калифорнии, но мы не могли ими воспользоваться. Их не могли доставить по воздуху.
– Насколько систематичны были ваши поиски, Верн? Вы полагаете, что осмотрели каждый квадратный фут в предгорьях?
– Мы старались.
– Вы осмотрели каждый квадратный фут?
– Каждый фут? Нельзя сказать с уверенностью. Площадь слишком велика. Пожалуй, нет.
* * *
После Дауни настал черед Райана Хагена, продавца автомобильных запчастей. Когда он вышел на место свидетеля, казалось, что он набрал фунтов тридцать с того субботнего утра, когда Трейси нагрянула к нему домой. Его щеки свисали над воротником рубашки, волосы поредели, а лицо и нос были красными, как у любителя ежедневных коктейлей.
Хаген усмехнулся, когда Дэн спросил его, нет ли у него заказов на поставку или других документов, подтверждающих его поездку двадцать первого августа 1993 года.
– Какая бы компания ни была, она наверняка прекратила с тех пор свой бизнес. Теперь почти все делается через интернет. Коммивояжеры вымерли, как динозавры.
Глядя на него, Трейси подумала, что этот коммивояжер, может быть, и бросил свое дело, но у него осталась коммивояжерская улыбка и манерность.
Хаген не смог сказать, какую новостную передачу смотрел.
– Двадцать лет назад вы дали показания, что смотрели «Маринеров».
– До сих пор их фанат, – сказал Хаген.
– Значит, вы знаете, что «Маринеры» никогда не выходили в Мировую серию.
– Я оптимист.
Присутствовавшие улыбнулись вместе с Хагеном.
– Но в 1993 году этого не случилось, не правда ли?
Хаген помолчал.
– Нет.
– Фактически они закончили на четвертом месте и в том году не вышли в плей-офф.
– Мне остается лишь поверить вам на слово. У меня не такая хорошая память.
– Это означает, что их игровой сезон закончился третьего октября, в воскресенье, когда они проиграли два – семь команде «Миннесота Твинз».
Улыбка Хагена потускнела.
– Здесь тоже мне остается поверить вам на слово.
– «Маринеры» не играли в конце октября 1993 года, когда, по вашим словам, вы увидели тот выпуск новостей, верно?
Хаген продолжал улыбаться, но теперь явно с трудом.
– Это могла быть другая команда, – сказал он.
Дэн дал ответу повиснуть в воздухе, прежде чем сменил тактику.
– Мистер Хаген, вы получали запросы на обслуживание каких-либо учреждений в Седар-Гроуве?
– Не помню. У меня была большая территория.
– Настоящий коммивояжер, – сказал Дэн.
– Полагаю, так, – сказал свидетель, хотя уже не выглядел таковым.
– Посмотрим, не смогу ли я помочь.
Дэн взял ящичек и поставил на стол, после чего стал доставать оттуда документы. Хаген ошеломленно смотрел на такой оборот событий, и Трейси заметила, что его глаза метнулись к сидевшему на галерее Рою Каллоуэю. Дэн вытащил документ, который Трейси нашла в картотеке в гараже у Харли Холта, и поместил его рядом с кафедрой так, чтобы не дать Хагену обмениваться взглядами с Каллоуэем. Документ подтверждал, что Харли Холт регулярно заказывал запчасти у компании Хагена.
Дэн спросил:
– Разве вы не заезжали к Харли Холту, владельцу седар-гроувского автосервиса?
– Это было много лет назад.
Дэн пролистал документы.
– По сути, вы заезжали к мистеру Холту регулярно, каждую пару месяцев или около того.
Хаген снова улыбнулся, но покраснел, и его лоб заблестел от испарины.
– Если так говорят записи, не буду с вами спорить.
– Значит, вы провели какое-то время в Седар-Гроуве, в том числе летом и осенью 1993 года, не так ли?
– Мне нужно проверить мой календарь.
– Я сделал это за вас, – сказал Дэн. – И у меня есть копии заказов с вашей и Харли подписями, датированных тем же днем, который в вашем календаре указывает, что вы заезжали в седар-гроувский автосервис.
– Ну, стало быть, заезжал. – Голос свидетеля звучал все менее и менее уверенно.
– Поэтому я спрашиваю, мистер Хаген: во время этих визитов Харли Холт ничего не говорил об исчезновении Сары Кроссуайт?
Хаген потянулся к стакану с водой рядом с креслом, выпил и поставил стакан обратно.
– Можете повторить вопрос?
– Во время ваших визитов к Харли Холту не говорили ли вы об исчезновении Сары Кроссуайт?
– Знаете, я не уверен.
– Это была главная новость в Седар-Гроуве, не так ли?
– Я… я не знаю. Наверное.
– На шоссе поместили плакат, предлагающий десять тысяч долларов вознаграждения, не так ли?
– Я не получил никакого вознаграждения.
– Я не говорю, что получили. – Дэн вытащил другой документ и сделал вид, будто читает его, потом задал вопрос: – Я спрашивал: хотя исчезновение Сары Кроссуайт было главной новостью во всем Каскейдском округе, одном из районов вашей торговой деятельности, вы говорите, что не помните, чтобы когда-либо обсуждали ее с мистером Холтом?
Хаген прокашлялся.
– Полагаю, что, наверное, обсуждали, знаете, вообще. Не в деталях. Все равно я больше ничего не могу вспомнить.
– Значит, вы знали об исчезновении Сары еще до того, как увидели новостную программу, так?
– Программа новостей зацепила что-то в моей памяти. Или я мог говорить с Харли об этом после. Наверное, так и было. Я уже не уверен.
Дэн достал еще несколько листов и проговорил:
– Вы не говорили об этом в августе, сентябре и октябре.
– Я говорю, что не помню точно. Наверное, такое могло быть. Я уже сказал, что прошло двадцать лет!
– Во время ваших визитов в Седар-Гроув вы с кем-нибудь говорили об Эдмунде Хаузе?
– Эдмунде Хаузе? Нет, я почти уверен, что его имя не упоминалось.
– Почти уверены?
– Я не помню, чтобы упоминалось его имя.
Дэн взял еще один документ и поднял его.
– Харли Холт когда-нибудь говорил вам, что его автосервис заказывает запчасти для автомобилей Паркера Хауза и что он ремонтировал красный «Шевроле»-пикап?
Кларк встал.
– Ваша честь, О’Лири собирается задавать вопросы по документам. Я бы попросил приобщить их к уликам, чтобы не продолжать это испытание памяти мистера Хагена насчет ничем не примечательных встреч, которые могли иметь место, а могли и не иметь двадцать лет назад.
– Отклоняется, – сказал Мейерс.
Трейси знала, что Дэн блефует. Она безуспешно пыталась найти запись, которая бы подтверждала, что Харли заказал у Хагена запчасть для «Шевроле», который ремонтировал Паркер Хауз. Однако Хаген пока не посмел разоблачить этот блеф. Коммивояжер покраснел и выглядел так, будто под его сиденье кто-то подсунул горячую сковороду.
– Полагаю, мы говорили об этом, – сказал он, попытавшись положить ногу на ногу, но потом опустив ее снова. – Похоже, припоминаю. Кажется, я говорил Харли, что видел в ту ночь красный «Шевроле» на дороге или что-то такое. Наверное, тогда я и вспомнил это.
– Я думал, вы вспомнили это, потому что услышали в новостях, когда смотрели игру «Маринеров», а «Шевроле»-пикап – ваша любимая модель. Разве не так?
– Ну, наверное, понемногу того и другого. Это моя любимая модель, и когда Харли упомянул, что Эдмунд Хауз ездит на ней, тут у меня и щелкнуло.
Дэн помолчал. Судья Мейерс смотрел на Хагена сверху, сдвинув брови.
Адвокат подошел вплотную к креслу свидетеля.
– Значит, вы и Харли Холт говорили об Эдмунде Хаузе и упоминали его имя.
Хаген вытаращил глаза. На этот раз он не смог изобразить улыбку, даже вымученную.
– Я сказал «Эдмунд»? Я имел в виду Паркера. Да, верно. Паркер Хауз. Это же была его машина, верно?
Дэн, ничего не ответив, повернулся к Кларку.
– Это ваш свидетель.
