В холле на комоде Лисбет обнаружила свой карманный компьютер «Палм Тангстен Т3». Там же лежали ключи от ее машины и сумка, которую она потеряла, когда Магге Лундин набросился на нее возле подъезда на Лундагатан. А еще вскрытая и невскрытая почта, изъятая из почтового ящика на Хурнсгатан.

Лисбет медленно обошла меблированную часть квартиры. Он повсюду оставлял следы своего присутствия. Спал в ее постели и работал за ее письменным столом. Пользовался ее принтером, а в корзине для бумаг она нашла черновики текстов о «Секции», забракованные записи и разные каракули.

На кухонном столе Лисбет обнаружила маленький белый конверт со своим именем. Внутри лежала маленькая записка от него – номер его мобильного телефона. И больше ничего.

Лисбет Саландер вдруг поняла, что теперь она осталась наедине с собой. Микаэль не собирался искать с ней встречи. Он закончил свою работу, вернул ей ключи от квартиры и не собирался давать о себе знать. Если ей что-нибудь понадобится, она может позвонить.

Лисбет поставила вариться кофе, сделала четыре бутерброда, уселась у окна и взглянула на остров Юргорден. Потом закурила сигарету и задумалась.

Вроде бы все ее злоключения закончились. И, тем не менее, она чувствовала себя еще более одиноко, чем когда-либо.

Мириам By уехала во Францию.

Лисбет опасалась того мгновения, когда ей придется встретиться с Мириам By, и заранее решила, что после освобождения сразу же заявится к ней.

Саландер вдруг почувствовала, что она в долгу у множества разных людей.

У Хольгера Пальмгрена.

У Драгана Арманского.

У Паоло Роберто.

У Чумы и Троицы. Даже треклятые полицейские Бублански и Мудиг, объективно говоря, сыграли раунд на ее стороне. Она не любила быть у кого-нибудь в долгу и теперь чувствовала себя пешкой в игре, которую не могла контролировать.

В долгу у Калле Чертова Блумквиста и, возможно, даже у Эрики Чертовой Бергер, с ямочками на щеках, элегантной одеждой и уверенной манерой держаться.

Все позади, сказала Анника Джаннини, когда они выходили из здания полиции. Да. Суд позади. Позади для Анники. Позади и для Микаэля, который опубликовал свой материал и теперь попадет на телевидение и наверняка получит какую-нибудь чертову премию.

Но далеко не позади для Лисбет Саландер. Для нее это только первый день предстоящей жизни.

В четыре утра она очнулась. Сбросила панковские одежды и аксессуары на пол в спальне, пошла в ванную и приняла душ. Тщательно смыла макияж, с которым явилась в суд, надела свободные темные льняные брюки, белую майку и тонкую куртку. Потом уложила в дорожную сумку смену одежды, нижнее белье и две майки, и надела простые мокасины.

Затем Лисбет прихватила с собой «Палм» и заказала такси к площади Мусебакке. Она отправилась в Арланду и прибыла туда около шести. Изучив табло с расписанием вылетов, купила себе билет наугад. Лисбет воспользовалась собственным паспортом, и ее удивило, что ни при покупке билета, ни при регистрации ее никто не узнал и не отреагировал на ее имя.

Утренним рейсом она вылетела в Малагу и уже днем оказалась в зоне палящей жары. Нерешительно постояла в зале прилета, потом подошла к карте и задумалась: с какой целью она оказалась в Испании. Примерно через минуту Лисбет приняла решение. У нее не было сил выбирать из автобусных маршрутов или других видов транспорта. Она купила в магазине аэропорта солнечные очки, вышла на стоянку такси и уселась на заднее сиденье первой свободной машины.

– Гибралтар. Оплата кредиткой.

Поездка по новому шоссе вдоль южного побережья заняла три часа. Лисбет вышла из такси возле терминала паспортного контроля, примыкающего к британской территории. Она прогулялась до отеля «Рок-отель», расположенного на Европа-роуд, в верхней части склона скалы высотой 425 метров, и спросила, есть ли у них свободные номера. Нашелся номер на двоих. Лисбет зарезервировала его на две недели и рассчиталась кредитной карточкой.

Приняв душ и завернувшись в купальную простыню, она уселась на террасе и стала смотреть на Гибралтарский пролив. Мимо нее проплыли грузовые пароходы и несколько парусных яхт. Она даже смогла различить в дымке Марокко на другой стороне пролива.

Тишина и покой.

Через некоторое время Лисбет легла спать и сразу заснула.

На следующее утро Саландер проснулась в половине шестого. Она встала, приняла душ и выпила кофе в баре отеля на первом этаже. В семь часов вышла из гостиницы, купила пакет манго и яблок, доехала на такси до вершины скалы и отправилась к обезьянам. Лисбет приехала настолько рано, что туристов еще не было, и она оказалась с животными наедине.

Ей нравился Гибралтар. Она уже в третий раз посещала эту уникальную скалу посреди Средиземного моря, на которой расположился плотно заселенный английский город. Гибралтар – сам по себе, он не похож ни на какое другое место. На протяжении десятилетий этот город-колония находился в изоляции, стойко сопротивляясь воссоединению с Испанией. А испанцы, разумеется, не считали свои претензии оккупацией. Лисбет Саландер считала, однако, что испанцам следовало бы помалкивать, пока они сами владеют анклавом Сеута на территории Марокко, по другую сторону Гибралтарского пролива.

Этот причудливый город расположился на площади чуть больше двух квадратных километров, на скале. Он был отгорожен от всего мира. Аэродром начинался и заканчивался в море.

В крошечной колонии ценился каждый квадратный сантиметр, а любое расширение площадей могло происходить только за счет моря. Чтобы попасть в город, приезжим приходилось пересекать посадочную полосу аэродрома.

Словом, Гибралтар наполнял понятие compact living новым смыслом.

Гигантская обезьяна – берберийский макак – вскарабкалась на стену возле дорожки и уставилась на Лисбет. Та знала, что пытаться гладить животных не следует.

– Привет, дружище, – сказала она. – Вот я и вернулась.

Во время первого посещения Гибралтара Лисбет даже не слышала о здешних обезьянах. Она просто поехала к вершине, чтобы полюбоваться пейзажами, и была совершенно обескуражена, когда, примкнув к группе туристов, вдруг оказалась посреди стаи обезьян, которые карабкались и лазали по обеим сторонам дороги.

Когда просто бредешь по тропинке и вдруг оказываешься посреди обезьян, которых около двух дюжин, тебя охватывает совершенно особое чувство.

Лисбет смотрела на них с подозрением. Они не выглядели опасными или агрессивными. Но в то же время обладали достаточной силой, чтобы укусить, если почувствуют, что их дразнят или что им угрожает опасность.

Лисбет нашла смотрителя, показала ему принесенный пакет и спросила, можно ли угостить обезьян фруктами. Тот ответил, что можно.

Саландер вынула манго и положила на стене, чуть в стороне от макака.

– Завтрак, – сказала она, прислонившись к стене и откусывая от яблока.

Макак взглянул на нее, обнажил зубы и с удовольствием схватил манго.

Через пять дней, около четырех часов, Лисбет Саландер свалилась со стула в «Баре Харри», на одной из боковых улиц в стороне от Мейн-стрит, в двух кварталах от гостиницы. После прогулки на обезьянью гору она пила не просыхая, и в основном у Харри О’Коннелла, владельца бара. Он говорил с форсированным ирландским акцентом, хотя в Ирландии ни разу в жизни не был. Харри наблюдал за Лисбет с грустным выражением лица.

Когда четыре дня назад она впервые заказала выпивку, Харри потребовал от нее удостоверение личности, потому что она выглядела гораздо моложе своих лет. Он знал, что ее зовут Лисбет, и называл ее Лиз. Она обычно появлялась после ланча, усаживалась на высокий табурет в глубине бара и прислонялась к стене. После чего принималась поглощать пиво или виски в весьма неумеренных количествах.

Она пила пиво, не обращая внимания на марку или сорт, – просто брала то, что он ей наливал. Заказывая виски, Лисбет всегда выбирала «Талламор Дью», и только однажды, внимательно изучив бутылки за прилавком, заинтересовалась сортом «Лагавулин». Взяв стакан, она понюхала его, подняла брови и слегка пригубила. Потом отставила стакан и минуту смотрела на него с таким видом, будто отныне считала его содержимое своим смертельным врагом.

Наконец она отодвинула стакан и попросила Харри дать ей что-нибудь такое, чем она не смогла бы смолить лодку. Тот снова налил ей «Талламор Дью», и она продолжила напиваться. За прошедшие четверо суток Лисбет в одиночестве прикончила целую бутылку. А уж количество выпитого ею пива Харри даже не смог бы подсчитать при всем желании. Он, мягко говоря, удивлялся, как девушка столь хрупкого телосложения может поглощать так много спиртного. Но решил, что раз уж она тяготеет к этому делу, то все равно обязательно напьется. Если не в его баре, то в каком-нибудь другом.

Пила Лисбет не спеша, ни с кем не беседовала и не устраивала ссор.

Кроме алкоголя, она увлекалась только играми на карманном компьютере, который время от времени подключала к мобильному телефону. Харри несколько раз пытался с нею заговорить, но Саландер упорно и мрачно молчала. Казалось, она вообще избегала общения. Порой, когда в бар стекалось слишком много публики, Лисбет перемещалась за столик на улице, а иногда – в итальянский ресторан, двумя дверьми дальше, где ужинала, а потом снова возвращалась к Харри и заказывала «Талламор Дью». Около десяти вечера она обычно покидала бар и, покачиваясь, удалялась по направлению к северу.

В тот день она пила особенно много и как-то поспешно, и Харри уже начал за ней следить. Она залила в себя семь стаканов любимого напитка примерно за два часа, и он решил больше не давать ей спиртного. Но еще не успел воплотить свое решение в жизнь, как услышал грохот и увидел, что она свалилась со стула.

Харри поставил стакан, который в этот момент протирал, обошел стойку и поднял девушку. Та посмотрела на него с возмущением.

– Думаю, с тебя уже хватит, – сказал он.

Она посмотрела на него затуманенным взглядом.

– Думаю, ты прав.

При этом голос у нее оставался на редкость трезвым.

Опершись рукой о стойку, она выгребла из нагрудного кармана несколько купюр и нетвердым шагом отправилась к выходу.

Харри мягко придержал ее за плечо:

– Погоди секунду. Может, тебе лучше пойти в туалет, запустить два пальца в рот, а потом еще немного посидеть в баре? Я не хотел бы отпускать тебя в таком состоянии.

Лисбет не стала протестовать, и он повел ее в туалет. Она последовала его совету и сунула два пальца в рот. Когда девчушка вновь появилась в баре, Харри налил ей большой стакан содовой. Она опустошила стакан и рыгнула.

Харри наполнил ей еще один стакан.

– Завтра тебя ждет горькое похмелье, – сказал он.

Она кивнула.

– Прости, что лезу не в свои дела, но на твоем месте я бы на пару дней объявил сухой закон.

Лисбет снова кивнула. Потом пошла обратно в туалет, где ее опять вырвало.

Примерно через час ее взгляд прояснился настолько, что Харри рискнул отпустить ее. Нетвердым шагом она покинула бар, прогулялась вдоль берега, до аэродрома и дошла до лодочной станции.

Так она бродила примерно до половины девятого, пока земля наконец перестала качаться у нее под ногами. Только после этого Лисбет вернулась в гостиницу. У себя в номере она почистила зубы, сполоснула лицо, переоделась и спустилась в бар гостиницы, где заказала чашку черного кофе и бутылку минеральной воды.

Лисбет молча сидела возле колонны и, не привлекая к себе внимания, изучала посетителей бара. Она заметила, например, парочку лет тридцати, поглощенную мирной беседой. Женщина была в светлом летнем платье. Мужчина под столом держал ее за руку. Через два столика от них сидела чернокожая семья: он – с седеющими висками, она – в красивом пестром платье, отливающем золотистыми, черными и красными тонами. У них было двое детей младшего подросткового возраста.

Лисбет обратила внимание на группу бизнесменов в белых рубашках и галстуках, которые пили пиво, повесив пиджаки на спинки стульев. Вот компания пенсионеров. Наверняка они американские туристы: мужчины в бейсболках, теннисках и мешковатых брюках, женщины в фирменных джинсах, красных топах и с солнечными очками на шнурках. Потом Лисбет обратила внимание на мужчину в светлом льняном пиджаке, серой рубашке и темном галстуке, который зашел с улицы, взял в рецепции ключи, а затем направился к бару и заказал пиво. Она сидела в трех метрах от него и пристально его разглядывала, когда он вынул мобильный телефон и заговорил по-немецки.

– Привет, это я. Как дела? В порядке?.. Все хорошо, следующая встреча у нас завтра во второй половине дня… Нет, думаю, все получится… Я пробуду здесь еще минимум пять или шесть дней, а потом поеду в Мадрид… Нет, я вернусь домой не раньше, чем в конце следующей недели… Я тоже… Я тебя люблю… Ну, конечно… Я позвоню ближе к концу недели… целу́ю.

Рост 185 сантиметров, на вид пятьдесят или, может, пятьдесят пять лет, блондин, волосы начинают седеть, коротко стриженный, со вторым подбородком и излишками на талии. Тем не менее в очень приличной форме. Он читал «Файнэншл таймс». Когда мужчина допил пиво и пошел к лифту, Лисбет последовала за ним.

Он нажал кнопку шестого этажа. Саландер встала рядом с ним и прислонилась затылком к стенке лифта.

– Я пьяна, – заявила она.

Он посмотрел на нее.

– Неужели?

– Ну да. Такая выдалась неделя. Давай-ка я отгадаю. Ты – бизнесмен, приехал из Ганновера или откуда-то из Северной Германии. Ты женат. Любишь свою жену. И тебе надо еще на несколько дней задержаться в Гибралтаре. Я поняла это из твоего телефонного разговора в баре.

Он изумленно взглянул на нее.

– Я приехала из Швеции. И испытываю совершенно непреодолимое желание заняться с кем-нибудь сексом. Мне плевать, что ты женат, и меня не интересует твой номер телефона.

Он поднял брови.

– Я живу в номере семьсот одиннадцать, этажом выше тебя. Я собираюсь подняться к себе, раздеться, принять ванну и лечь в постель. Если захочешь составить мне компанию, постучись через полчасика. Иначе я засну.

– Это, что, какая-то шутка? – спросил он, когда лифт остановился.

– Нет. Просто мне лень напрягаться, чтобы пойти в кабак и кого-нибудь цепануть. Либо ты ко мне постучишься, либо я обойдусь.

Через двадцать пять минут в дверь номера Лисбет постучали. Она открыла, обмотавшись купальной простыней.

– Заходи, – пригласила она.

Он вошел и с подозрением огляделся.

– Кроме меня, тут никого нет, – объявила Лисбет.

– А сколько тебе лет?

Она протянула руку, взяла лежавший на комоде паспорт и протянула ему.

– Ты выглядишь моложе.

– Знаю, – ответила она, размотала купальную простыню и бросила ее на пол. Потом подошла к кровати и откинула покрывало.

Он посмотрел на ее татуировки. Она покосилась на него через плечо.

– Не бойся, это не ловушка. Я одинокая девица и нахожусь здесь несколько дней. Я не занималась сексом несколько месяцев.

– Но почему ты выбрала именно меня?

– Потому что в баре только ты показался мне одиноким.

– Но я женат…

– Я даже не хочу знать, кто она, и меня не интересует, кто ты. И у меня нет желания обсуждать социальные проблемы. Я хочу секса. Раздевайся или отправляйся обратно к себе в номер.

– Неужели все так просто?

– А почему бы и нет? Ты уже взрослый и знаешь, чего от тебя ждут.

Мужчина с полминуты размышлял. Сначала показалось, что он собирается уйти. Лисбет сидела на краю кровати и ждала. Гость прикусил нижнюю губу, потом все же снял брюки и рубашку. Снять трусы он пока не рискнул.

– Снимай все, – скомандовала Лисбет Саландер. – Я не намерена трахаться с кем-то, кто не снимает трусов. И обязательно надень презерватив. Я знаю, где была сама, но не знаю, где побывал ты.

Мужчина стянул трусы, подошел к ней и положил руку ей на плечо. Когда он наклонился и поцеловал ее, Лисбет закрыла глаза. Его поцелуй был приятным на вкус. Она позволила ему опустить ее на кровать. Он оказался тяжелым.

Адвокат Джереми Стюарт Макмиллан открыл дверь в свой офис в центре «Бьюкенен хаус» на пристани Куинсвей над лодочной станцией – и застыл от ужаса. Он почувствовал запах табачного дыма и услышал, как скрипнул стул. Было около семи утра, и поначалу он решил, что в офис забрался грабитель.

Потом с мини-кухни до него донесся аромат кофе. Через несколько секунд адвокат нерешительно переступил через порог, прошел через холл и заглянул в просторный и элегантно обставленный кабинет. В его офисном кресле, спиной к нему и положив ноги на подоконник, сидела Лисбет Саландер. Его рабочий компьютер был включен, и ей явно без труда удалось взломать пароль. Так же артистично она открыла его сейф. На коленях у нее лежала папка с его суперсекретной интимной корреспонденцией и бухгалтерскими документами.

– Доброе утро, фрёкен Саландер, – выдохнул он.

– Угу, – ответила она. – Там есть свежезаваренный кофе и круассаны.

– Спасибо, – сказал он и смиренно вздохнул.

Офис Макмиллан, конечно, купил на ее деньги и по ее просьбе, но никак не ожидал, что она материализуется без предупреждения. Кроме того, Лисбет нашла и явно просмотрела порнографический журнал для геев, который он прятал у себя в ящике стола.

Как-то неловко получается.

Хотя, впрочем, может, все и не так страшно.

Он знал, что Лисбет Саландер очень критически настроена по отношению к тем людям, которые ее раздражают, но готова смириться с любыми человеческими слабостями. Она знала, что официально он считается гетеросексуалом, но на самом деле его привлекают мужчины. И это его самая сокровенная тайна после состоявшегося пятнадцать лет назад развода. И теперь он дает волю своим самым интимным фантазиям.

А Лисбет, раз уж она все равно оказалась в Гибралтаре, решила навестить адвоката Джереми Макмиллана, который занимался ее финансовыми делами. В последний раз она общалась с ним накануне Нового года и хотела узнать, не разорил ли он ее, пока она не могла за ним присматривать.

Но ничего безотлагательного в этом деле не было, и она отправилась в Гибралтар сразу после освобождения отнюдь не поэтому. Ей просто очень хотелось от всего отключиться, а Гибралтар словно предназначен для этого. Неделю она пропьянствовала, потом еще несколько дней занималась сексом с немецким бизнесменом, который наконец-то представился – его, вроде бы, звали Дитером. Саландер сомневалась в том, что он назвал свое настоящее имя, но проводить расследование не стала. Целые дни немец проводил на разных встречах и совещаниях, а по вечерам они вместе ужинали и потом отправлялись в номер – к нему или к ней.

А в постели он совсем недурен, констатировала Лисбет. Возможно, он не годился на чересчур длинные дистанции, и порой действовал чрезмерно жестко…

Дитер и на самом деле был потрясен тем, что она просто поддалась импульсу и подцепила обрюзгшего немецкого бизнесмена, который вообще не собирался искать приключений. Он действительно был женат и не имел привычки изменять жене или искать женское общество во время деловых поездок. Но когда такая возможность представилась ему на блюдечке в виде хрупкой девушки с татуировками, он не смог устоять перед искушением. Так он говорил.

Лисбет Саландер вообще нисколько не волновало, что он говорил. Она намеревалась лишь позаниматься курортным сексом, но, к ее удивлению, он действительно старался удовлетворить ее. Только на четвертую, их последнюю совместную ночь его вдруг охватил панический страх, и он начал размышлять над тем, что скажет жена. Лисбет Саландер считала, что ему следует держать язык за зубами и ничего жене не рассказывать. Но она промолчала. Он вполне взрослый и мог бы отказаться от ее предложения. Если его мучает раскаяние или чувство вины, и он собирается признаться жене, ее это не касается. Лисбет лежала к нему спиной и в течение пятнадцати минут терпеливо слушала, а потом раздраженно закатила глаза, перевернулась и уселась на него верхом.

– Ты не мог бы сделать паузу в своих покаянных ритуалах и еще разок меня удовлетворить? – поинтересовалась она.

А вот Джереми Макмиллан – это совершенно другая история. В эротическом плане он представлял для Лисбет Саландер нулевой интерес. Он был подлец, хотя внешне, как ни странно, походил на Дитера. В свои сорок восемь лет адвокат имел привлекательную внешность, хотя и был несколько полноват, седеющие русые локоны зачесывал назад и носил тонкие очки в золоченой оправе.

Когда-то бизнес-юрист, получивший классное образование, он работал инвестиционным менеджером в Лондоне. Ему светило безоблачное будущее – он являлся совладельцем адвокатской конторы, которая обслуживала крупные предприятия и недавно сколотившие себе состояния яппи. В основном его клиенты занимались покупкой недвижимости и оптимизацией налогов. Он беспечно провел 1980-е годы, общался со знаменитостями-нуворишами, предавался пьянству и баловался кокаином в обществе людей, с которыми не хотел бы просыпаться вместе на следующее утро. Ему удалось избежать судебных преследований, но жена его бросила и забрала двоих детей. Его турнули с работы после того, как он завалил все дела и явился вдребезги пьяным на переговоры о мировом соглашении.

Макмиллан протрезвел и сломя голову позорно бежал из Лондона. Почему он выбрал именно Гибралтар, он и сам не знал, но в 1991 году вместе с одним местным юристом открыл скромный офис, который официально занимался описями не слишком гламурного имущества и составлением завещаний. На менее официальном уровне фирма «Макмиллан и Маркс» легализовывала оффшорные компании и играла роль подставного лица для разных сомнительных личностей из Европы. Дела их шли ни шатко ни валко до тех пор, пока Лисбет Саландер не выбрала Джереми Макмиллана на роль управляющего почти двумя с половиной миллиардами долларов, которые она похитила из-под обломков рухнувшей империи финансиста Ханса Эрика Веннерстрёма.

Макмиллан, без сомнения, был аферистом. Но Лисбет относилась к нему как к своему собственному аферисту, и он сам удивлялся тому, что проявлял по отношению к ней безупречную порядочность. Для начала она наняла его для выполнения простого задания: за скромное вознаграждение он создал для нее ряд оффшорных компаний, где Лисбет разместила миллион долларов. Она контактировала с ним по телефону и долгое время казалась ему анонимным голосом издалека. Он никогда не интересовался, откуда взялись деньги, – просто сделал то, о чем она просила, и взял за свои услуги пять процентов от суммы. Затем она перевела ему более солидную сумму и велела открыть компанию «Уосп энтерпрайзис», которая купила квартиру в Стокгольме. Таким образом, контакты с Лисбет Саландер окупались, и он брал с нее небольшие проценты.

Через два месяца она внезапно навестила его в Гибралтаре. Позвонила ему и пригласила на частный ужин у нее в номере в отеле «Рок», который считался если не самым большим, то самым знаменитым отелем на Скале. Макмиллан, конечно, и сам не знал, кого ожидает увидеть, но никак не думал, что его клиентка окажется девушкой, похожей на куклу, подросткового вида. Он подумал, что над ним просто решили подшутить.

Однако вскоре ему пришлось изменить свое мнение. Хрупкая девушка преспокойно вела с ним переговоры, ни разу не улыбнулась и не намекала на какие-либо персональные отношения. За каких-нибудь несколько минут она полностью разоблачила его – от мнимой респектабельности и светскости адвоката не осталось и следа.

Макмиллан сидел, как парализованный.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

– Я похитила крупную сумму денег, – ответила она серьезно. – Мне нужен аферист, который взялся бы ими управлять.

Он задумался, все ли у нее в порядке с головой, но на всякий случай решил ей вежливо подыграть. Ему показалось, что она вполне подходящая потенциальная жертва – он в два счета обведет ее вокруг пальца и положит себе в карман огромный куш. Потом, когда Лисбет объяснила, у кого и каким образом она похитила деньги и о какой сумме идет речь, он долго не мог опомниться. Афера Веннерстрёма стала просто притчей во языцех, самой горячей темой, которую обсуждали финансисты во всем мире.

– Я понимаю.

Он просчитывал в голове разные варианты.

– Ты талантливый бизнес-юрист и инвестиционный менеджер. Если б ты был идиотом, тебе никогда бы не доверили тех заданий, которые ты получал в восьмидесятых годах. Правда, ты повел себя как идиот и тебя вышвырнули.

Он поднял брови.

– Я стану твоим единственным клиентом.

Ее доверчивый и невинный взгляд буквально обезоружил его.

– У меня только два условия. Первое – ты не должен совершать ничего противозаконного или позволить втянуть себя в какие-то сомнительные сделки, которые могут навлечь на нас неприятности и привлечь внимание властей к моим предприятиям и счетам. И второе – ты не должен мне врать. Никогда. Ни единого раза. Ни при каких обстоятельствах. Если ты мне солжешь, наши деловые отношения сразу прекратятся, а если ты меня разозлишь, то я тебя разорю.

Она налила ему бокал вина.

– К тому же тебе просто незачем мне врать. Я уже знаю о твоей жизни все, что нужно. Знаю, сколько ты зарабатываешь в удачный месяц и сколько в неудачный. Знаю, сколько ты тратишь. Знаю, что тебе всегда не хватает денег. Знаю, что ты накопил сто двадцать тысяч фунтов долгов – и долгосрочных, и краткосрочных, – и что тебе постоянно приходится рисковать и пускаться в разные махинации с деньгами, чтобы вовремя выплачивать проценты. Ты элегантно одеваешься и пытаешься выглядеть преуспевающим дельцом, но на самом деле ты по уши в дерьме, и уже несколько месяцев не можешь позволить купить себе новый пиджак. Зато две недели назад тебе латали подкладку на старом пиджаке. Обычно ты коллекционируешь редкие книги, но теперь тебе приходится их продавать. В прошлом месяце ты продал раннее издание «Оливера Твиста» за семьсот шестьдесят фунтов.

Она замолчала, но по-прежнему не отрывала от него взгляда. Макмиллан сглотнул.

– На прошлой неделе тебе повезло – тебе удалось наколоть вдову, интересы которой ты представляешь. Ты присвоил шесть тысяч фунтов, и она вряд ли обнаружит их отсутствие.

– Откуда, черт побери, тебе это известно?

– Я знаю, что ты был женат и у тебя в Англии двое детей, которые не хотят с тобой встречаться. И что ты после развода в основном поддерживаешь гомосексуальные отношения. Вероятно, ты этого стыдишься, поскольку не посещаешь клубы для геев и избегаешь ходить по городу в обществе своих друзей-мужчин. Ты часто пересекаешь границу Испании для встреч с мужчинами.

Джереми Макмиллан буквально потерял дар речи. Его охватил приступ страха. Он понятия не имел, откуда и каким образом девчонка раздобыла всю эту информацию, но она знала достаточно, чтобы его уничтожить.

– Я сказала все это только один раз, и больше не буду повторять. Мне совершенно наплевать, с кем ты занимаешься сексом. Это меня не касается. Мне просто надо знать, что ты за человек, но я никогда не воспользуюсь своими знаниями. Я не собираюсь тебе угрожать или шантажировать тебя.

Макмиллан не был идиотом. Он, разумеется, понимал, что имеющиеся у нее сведения представляют для него угрозу и что он полностью у нее в руках. На секунду он даже задумался, а не сбросить ли ее с террасы, но удержался. Он никогда еще не испытывал такого страха.

– Чего ты хочешь? – спросил адвокат дрожащим голосом.

– Я хочу взять тебя в компаньоны. Ты должен оставить все остальные свои дела и работать исключительно на меня. Будешь получать больше, чем когда-либо мечтал.

Она объяснила, что ей нужно и как, по ее мнению, это должно выглядеть.

– Я хочу оставаться невидимкой. Моими делами будешь заниматься ты. Все должно быть в рамках закона. Если я что-нибудь натворю, это никак не будет затрагивать тебя или иметь отношение к нашему бизнесу.

– Понимаю…

– Значит, я буду твоей единственной клиенткой. Я готова дать тебе неделю на то, чтобы отделаться от других клиентов и покончить с мелкими махинациями.

Макмиллан решил, что такое предложение бывает только раз в жизни. Ему потребовалось не больше шестидесяти секунд, чтобы согласиться.

У него возник только один вопрос:

– А как ты узнаешь, что я тебя не надуваю?

– Даже не вздумай. Тебе придется жалеть об этом весь остаток своей убогой жизни.

Но ради чего ему морочить ее? Лисбет Саландер предлагала работу, которая потенциально сулила ему такую прибыль, что было бы абсурдно рисковать этим ради мелких афер. Если он будет держаться достойно и не выкидывать никаких фокусов, его будущее может считаться безоблачным.

Следовательно, он не собирался надувать Лисбет Саландер.

Соответственно, Макмиллан стал честным или, по крайней мере, настолько честным, насколько может считаться дискредитированный адвокат, управляющий краденым капиталом астрономических пропорций.

Сама Лисбет вообще не интересовалась своими финансами. Макмиллан должен размещать ее деньги и следить за пополнением счетов на кредитных карточках, которыми она пользовалась. Они дискутировали несколько часов. Она объяснила, как именно ей хочется, чтобы ее финансы работали, а ему оставалось следить за тем, чтобы они действительно работали.

Значительная часть краденой суммы размещалась в стабильные фонды, что обеспечивало Лисбет экономическую независимость на всю оставшуюся жизнь, даже если бы она бросала деньги на ветер направо и налево и вела бы себя крайне необдуманно и расточительно. Именно из этих фондов пополнялись ее кредитные карточки.

Остаток денег она великодушно передавала на его попечение – он мог вкладывать их по собственному усмотрению, при условии, что его операции не приведут к каким-либо проблемам с полицией. Лисбет запретила ему заниматься мелкими махинациями, которые в случае неудачи могли бы подвести ее и привлечь к ней внимание.

Оставалось только договориться относительно его вознаграждения.

– Для начала я выплачу тебе пятьсот тысяч фунтов. Ты сможешь рассчитаться со всеми долгами, и у тебя еще кое-что при этом останется. Потом начнешь сам для себя зарабатывать. Открой фирму, где мы оба будем значиться совладельцами. Ты получишь двадцать процентов от прибыли. Я хочу, чтобы ты достаточно разбогател, чтобы не поддавался соблазну и не пускался в какие-нибудь аферы. И в то же время чтобы не стал настолько богат, чтобы перестал ловить мышей.

Макмиллан приступил к новой работе 1 февраля. К концу марта он расплатился с личными долгами и стабилизировал свое материальное положение. Лисбет настояла на том, чтобы он прежде всего разобрался со своими финансовыми делами и стал платежеспособен. Первого мая он разорвал партнерские отношения со спившимся коллегой Джорджем Марксом, фамилия которого составляла вторую половину названия «Макмиллан и Маркс». Он испытывал муки совести по отношению к бывшему партнеру, но решил, что привлекать Маркса к делам Лисбет Саландер нельзя ни при каких обстоятельствах.

Он посвятил в эти проблемы Лисбет Саландер, когда та, неожиданно вернувшись в Гибралтар в начале июля, обнаружила, что Макмиллан работает в своей квартире, а не в офисе, который арендовал раньше.

– Мой партнер – алкоголик, и вести такие дела он не в силах. Зато он может стать фактором риска. Но пятнадцать лет назад, когда я приехал в Гибралтар, он буквально спас мне жизнь, взяв меня в свое дело.

Она две минуты подумала, изучая лицо Макмиллана.

– Я понимаю. Ты подлец, но лояльный. Такое качество достойно уважения. Я предлагаю тебе открыть маленький счет, которым он сможет распоряжаться. Пусть занимается махинациями. Следи за тем, чтобы он зарабатывал по несколько тысяч в месяц, и чтобы ему хватало на жизнь.

– Так ты не возражаешь?

Она кивнула и огляделась.

Он жил в одном из переулков, недалеко от местной больницы, в однокомнатной холостяцкой гарсоньерке, с кухонным уголком. Единственное, что ей здесь понравилось, был вид из окна. С другой стороны, такой вид в Гибралтаре открывался отовсюду.

– Тебе нужен и офис, и квартира посолиднее, – заключила она.

– У меня не было времени переехать, – ответил он.

– О’кей.

Лисбет купила ему офис, выбрав помещение в 130 квадратных метров с маленькой террасой, выходящей на море, расположенное в офисном центре «Бьюкенен хаус» на пристани Куинсвей. Такая недвижимость в Гибралтаре определенно считалась классом люкс. Саландер также наняла дизайнера, чтобы тот отремонтировал и обставил офис.

Макмиллан вспомнил, что, пока он углублялся в бумаги, Лисбет лично следила за установкой сигнализации, компьютерного оборудования и сейфа, так что вскрыть его ей ничего не стоило.

– Я уже впал в немилость? – поинтересовался он.

Она бросила на стол папку с корреспонденцией, которую до этого внимательно изучала.

– Нет, Джереми. Ты не впал в немилость.

– Слава богу! – сказал он и отправился за кофе. – Ты наделена способностью появляться тогда, когда этого меньше всего ждешь.

– Я в последнее время была занята. Мне просто хотелось посмотреть, что у нас нового.

– Если я правильно понял, тебя разыскивали за тройное убийство, тебе прострелили голову и предъявили обвинение в целом ряде преступлений. Я какое-то время не на шутку волновался. Думал, ты еще сидишь в тюрьме… Ты сбежала?

– Нет. Меня оправдали по всем пунктам и выпустили. Интересно, и многое ли тебе известно?

Он немного поколебался.

– О’кей. Врать не буду. Когда я понял, что ты по уши в дерьме, я нанял команду переводчиков, которая прочесывала шведские газеты и снабжала меня самой свежей информацией. Так что я был в курсе дела.

– Если твои сведения почерпнуты из газет, то ты ничего не знал. Но подозреваю, что ты теперь причастен к некоторым моим тайнам.

Адвокат кивнул.

– Что теперь будет?

Лисбет удивленно взглянула на него.

– Ничего. Мы по-прежнему партнеры. Наши отношения никак не зависят от моих проблем в Швеции. Расскажи, как шли дела в мое отсутствие. Ты прилично себя вел?

– Я не пью, – ответил он. – Если ты это имеешь в виду.

– Нет. Твоя частная жизнь меня не касается, пока она не мешает бизнесу. Меня интересует, стала я богаче или беднее, чем год назад?

Он пододвинул кресло для посетителей и сел. В каком-то смысле не имело значения то, что она оккупировала его место – Макмиллан не собирался выяснять, кто из них главнее.

– Ты вручила мне два миллиарда и четыреста миллионов долларов. Двести миллионов мы разместили в фондах для твоего личного пользования. Остальные деньги ты предоставила мне на мое усмотрение.

– Да.

– Твои личные фонды почти не изменились. Я могу увеличить прибыль, если…

– Я не гонюсь за прибылью.

– О’кей. Ты потратила пустяковую сумму. Самых крупных расходов потребовали покупка квартиры и открытие благотворительного фонда для адвоката Пальмгрена. В остальном же ты вполне умеренно тратила деньги и не слишком шиковала. Процентные ставки были вполне приемлемыми. У тебя примерно плюс-минус ноль.

– Неплохо.

– Остаток денег я вложил. В прошлом году мы заработали не слишком много. Я был немного не в форме и бо́льшую часть времени посвятил тому, чтобы заново изучить рынок. У нас были расходы. Доходы стали поступать только в этом году. Пока ты сидела за решеткой, мы заработали около семи миллионов. Разумеется, долларов.

– Из которых двадцать процентов причитается тебе.

– Из которых двадцать процентов причитается мне.

– Тебе достаточно?

– Я за полгода заработал более полумиллиона долларов. Да. Мне достаточно.

– Знаешь… Не разевай рот на слишком большие куски. Когда сочтешь, что тебе уже хватит, можешь закругляться. Но продолжай периодически уделять по несколько часов моим делам.

– Десять миллионов долларов, – сказал Макмиллан.

– То есть?

– Когда я наберу десять миллионов долларов, то сверну свои дела. Хорошо, что ты появилась. Нам надо кое-что обсудить.

– Говори.

Адвокат развел руками.

– Меня иногда пугает такое безграничное количество денег. Я не знаю, как с ними управляться. Моя задача состоит только в том, чтобы заработать еще больше денег. А для чего они будут использоваться?

– Я не знаю.

– Я тоже не знаю. Но деньги могут стать самоцелью. Это полный идиотизм. Поэтому я и решил – как только заработаю десять миллионов, выйду из игры. Я не хочу больше ни за что отвечать.

– О’кей.

– Но прежде чем все это бросить, мне бы хотелось, чтобы ты решила, как управлять состоянием в дальнейшем. Нужно сформулировать цель, основные направления и организацию, которой все это можно передать.

– Ну да.

– Понимаешь, одному человеку не по силам вести такие серьезные дела. Я разделил сумму на долгосрочные постоянные инвестиции – недвижимость, ценные бумаги и все остальное. В компьютере имеется полный перечень.

– Я его прочла.

– Вторую половину я оставил для игры на бирже, но приходится отслеживать такое количество денег, что я не успеваю. Поэтому я основал инвестиционную компанию в Джерси. У тебя в Лондоне в данный момент имеется шесть сотрудников. Два прытких молодых инвестиционных менеджера и офисный персонал.

– «Йеллоу Боллрум Лимитед»? Я как раз заинтригована: что это такое?

– Наша компания. Здесь, в Гибралтаре, я нанял секретаря и молодого многообещающего юриста… Они, кстати, появятся примерно через полчаса.

– Ну да. Молли Флинт, сорок один год, и Брайан Делани, двадцать шесть.

– Хочешь с ними встретиться?

– Нет. Брайан твой любовник?

Макмиллан был явно шокирован.

– Я не смешиваю…

– Отлично.

– Кстати… Меня не интересуют юноши. Я имею в виду, неопытные…

– Да, тебя больше привлекают парни с крутым характером, а не сопливые засранцы. Меня это по-прежнему не касается, но, Джереми…

– Да?

– Будь осторожен.

Вообще-то Лисбет собиралась провести в Гибралтаре лишь пару недель, чтобы обрести утраченное равновесие. Но внезапно обнаружила, что не имеет ни малейшего представления о том, чем бы ей хотелось заняться и куда отправиться.

И в итоге она пробыла там двенадцать недель. Ежедневно проверяла электронную почту и, как и обещала, отвечала на письма Анники Джаннини в тех редких случаях, когда та ей писала. Где она находится, Лисбет не сообщала и не общалась ни с кем другим.

Она по-прежнему посещала «Бар Харри», но теперь только по вечерам, и заходила туда только, чтобы выпить бокал пива. Бо́льшую часть дня Лисбет проводила в гостинице «Рок» – либо на террасе, либо в постели. Она успела вступить еще в одну случайную связь с тридцатилетним офицером британского флота, но из этого получилось one night stand, приключение, от которого не осталось никаких впечатлений и воспоминаний.

Лисбет изнемогала под гнетом скуки.

С Макмилланом они как-то в начале октября поужинали вместе. Лисбет и Джереми встречались лишь несколько раз за этот ее визит. Уже стемнело, они пили какое-то белое вино с фруктовым запахом и обсуждали, как следует использовать миллионы Лисбет.

Он очень удивил ее, когда спросил, что омрачает ее настроение.

Она посмотрела на него, подумала, а потом неожиданно рассказала о своих отношениях с Мириам By и о том, как ту почти до смерти избил Рональд Нидерман. А всему виной была она. За исключением переданного через Аннику Джаннини привета, Лисбет от Мириам By не слышала ни слова, а теперь та уехала во Францию.

Джереми Макмиллан довольно долго сидел молча.

– Ты в нее влюблена? – неожиданно спросил он.

Подумав над ответом, Лисбет Саландер покачала головой:

– Не думаю. Я не из тех, кто влюбляется. Она мой друг. И с ней получался хороший секс.

– Каждый может влюбиться, – сказал он. – Возможно, в это не хочется верить, но дружба, наверное, является самой популярной формой любви.

Она посмотрела на него с изумлением.

– Ты не рассердишься, если я буду откровенен?

– Нет.

– Ради бога, поезжай в Париж, – посоветовал он.

Лисбет приземлилась днем, в половине третьего в аэропорту Шарля де Голля, потом доехала на экспрессе до Триумфальной арки и два часа бродила по ближайшим кварталам в поисках свободного гостиничного номера. Затем прошла на юг, к Сене, и наконец раздобыла номер в маленьком отеле «Виктор Гюго» на рю Коперник.

Саландер приняла душ и позвонила Мириам By. Они встретились около девяти вечера в баре недалеко от Нотр-Дам. Мириам By пришла в белой рубашке и пиджаке. Она выглядела очень привлекательно. Лисбет смутилась. Они расцеловались.

– Прости меня, что я не давала о себе знать и не явилась на суд, – сказала Мириам By.

– Все в порядке. Суд в любом случае проходил за закрытыми дверями.

– Я три недели провалялась в клинике, а потом, когда вернулась на Лундагатан, обнаружила там полный разгром. Я не могла спать, мне мерещились кошмары, я боялась этого чертова Нидермана. Я позвонила маме и сказала, что хочу приехать.

Лисбет кивнула.

– Прости меня.

– Не валяй дурака. Я ведь приехала сюда, чтобы просить прощения у тебя.

– С чего это вдруг?

– Я не знала. Мне даже в голову не пришло, что я подвергала тебя смертельной опасности, когда поселила в квартире, которая по-прежнему числилась за мной. Я виновата в том, что тебя чуть не убили. Если ты меня возненавидишь, я это пойму.

Мириам By смотрела на нее растерянно.

– За что мне тебя ненавидеть? Ведь меня пытался убить Рональд Нидерман, а не ты.

Они немного посидели молча.

– Вот оно что, – наконец произнесла Лисбет.

– Да? – откликнулась Мириам By.

– Я приехала следом за тобой не потому, что влюблена в тебя, – сказала Лисбет.

Мириам кивнула.

– У нас с тобой получался хороший секс, но я в тебя не влюблена, – подчеркнула Саландер.

– Лисбет… Мне кажется…

– Я хотела сказать, что надеюсь… Черт возьми…

– Что?

– У меня не так много друзей…

Мириам By кивнула.

– Я еще ненадолго останусь в Париже. Дома я так и не смогла доучиться, так что записалась в здешний университет. Придется остаться тут минимум на год.

Лисбет кивнула.

– Дальше не знаю. Но я вернусь в Стокгольм. Я продолжаю платить за квартиру на Лундагатан и хотела бы ее сохранить. Если ты, конечно, не против.

– Квартира твоя. Делай с ней, что хочешь.

– Лисбет, ты вообще ни на кого не похожа. Ты просто уникум. Я бы очень хотела остаться твоим другом.

Они проговорили два часа.

У Лисбет не было причин скрывать свое прошлое от Мириам By. О деле Залаченко теперь стало известно всем, кто читал шведские газеты, а Мириам By следила за ним с огромным интересом. Она подробно рассказала о том, что произошло в Нюкварне в ту ночь, когда Паоло Роберто спас ей жизнь.

Потом они поехали к Мириам. Она теперь жила в кампусе, неподалеку от университета.