Глава 20
Суббота, 4 июня
Около Шлюза Микаэль Блумквист выскочил из автобуса, поднялся на лифте Катаринахиссен на холм Мусебакке и дошел до дома номер 9 по Фискаргатан. В ближайшем магазине он купил хлеб, молоко и сыр. Вернувшись домой, сначала положил продукты в холодильник, а затем включил компьютер Лисбет Саландер.
После некоторого размышления Микаэль также включил синий телефон «Эрикссон Т10». На обычный мобильный телефон он решил плюнуть, поскольку все равно не хотел разговаривать ни с кем, кто не имел отношения к истории Залаченко. Оказалось, что за прошедшие сутки ему звонили семь раз – трижды Хенри Кортес, дважды Малин Эрикссон и один раз Эрика Бергер.
Для начала Блумквист позвонил Хенри Кортесу, который сидел в кафе в районе Васастан и хотел обсудить некоторые мелочи. Никаких неотложных дел у него не было.
Малин Эрикссон звонила просто так, узнать, как дела и сообщить, что всё в порядке.
Потом Микаэль позвонил Эрике Бергер, но у нее было занято.
Он открыл страничку «Stolliga_Bordet» и обнаружил окончательную версию биографии Лисбет Саландер. Блумквист улыбнулся, кивнул, распечатал документ и сразу начал его читать.
Лисбет Саландер нажимала на клавиши своего маленького компьютера «Палм Тангстен Т3». Проникнув в компьютерную сеть «СМП», она целый час разбиралась с ее содержимым, при этом пользовалась регистрационным адресом Эрики Бергер – заниматься адресом Петера Флеминга Лисбет не стала. Полные права администратора ей не понадобились бы. Ее интересовал доступ к административному сайту «СМП» с личными файлами, куда у Эрики был неограниченный доступ.
Лисбет очень жалела, что Микаэль Блумквист не смог вместо карманного компьютера протащить в больницу ее ноутбук с полноценной клавиатурой и 17-дюймовым экраном. Она скачала себе перечень всех сотрудников «СМП» и стала его изучать. Он включал двести двадцать три человека, из них восемьдесят две женщины.
Для начала Лисбет вычеркнула всех женщин. Диагноз «сумасшествие» у женщин она не исключала, но по статистике, в подавляющем большинстве случаев женщин преследуют мужчины. Оставался сто сорок один человек.
Опять-таки согласно статистике, большинство «пасквилянтов» пребывает либо в подростковом, либо в среднем возрасте. Поскольку подростки в «СМП» не работали, Лисбет начертила диаграмму и вычеркнула всех старше пятидесяти пяти и моложе двадцати пяти. После этого осталось сто три человека.
Саландер задумалась. Времени оставалось мало – возможно, даже меньше двадцати четырех часов. Лисбет приняла решение и одним махом вычеркнула всех работников отделов маркетинга, рекламы, художественного оформления, охраны и техники, сосредоточив внимание на группе журналистов и редакционного персонала. Получился список из сорока восьми мужчин в возрасте от двадцати шести до пятидесяти четырех лет.
Тут послышался звон связки ключей. Лисбет тотчас выключила компьютер и пристроила его под одеялом между ног. Ей доставили ее последний обед в Сальгренской больнице, и Лисбет с тоской посмотрела на тушеную капусту. К тому же она знала, что после обеда ей некоторое время не дадут спокойно работать, поэтому положила компьютер в дырку за тумбочкой и терпеливо ждала, пока две женщины родом из Эритреи пропылесосят палату и перестелят кровать.
Одну из них звали Сара, и она в последний месяц регулярно приносила Лисбет по несколько сигарет «Мальборо лайт». Она также снабдила пациентку зажигалкой, которую та прятала за прикроватной тумбочкой. Лисбет с благодарностью приняла две сигареты, которые собиралась выкурить ночью возле вентилятора.
Только около двух, когда все опять успокоилось, Саландер достала компьютер и подключилась к Сети. Она хотела сразу вернуться к административному сайту «СМП», но сообразила, что не следует забывать о собственных проблемах. Ежедневную проверку она начала с «Stolliga_Bordet». За последние трое суток Микаэль Блумквист не выложил там ничего нового; интересно, чем же он занимается.
Этот чертов Блумквист опять закрутил интрижку с какой-нибудь грудастой бабищей.
Потом Лисбет проверила, не добавил ли чего-нибудь Чума. Не добавил.
Дальше она занялась проверкой жестких дисков про-курора Рикарда Экстрёма, где нашла скучную корреспонденцию о предстоящем суде, и доктора Петера Телеборьяна.
Каждый раз, когда она заходила на жесткий диск Телеборьяна, у нее возникало чувство, будто температура ее тела на несколько градусов понижается.
Лисбет нашла результаты своей судебно-медицинской экспертизы, которые он уже сформулировал, хотя официально написать их мог только после осмотра. Прогноз, по его версии, несколько улучшился, но в целом ничего нового не появилось. Лисбет скачала экспертизу и отправила на адрес «Stoliiga_Bordet», потом стала проверять электронную почту Телеборьяна, открывая одно письмо за другим, – и чуть не упустила коротенькое сообщение:
Суббота, 15.00, у кольца на Центральном вокзале. Юнас.
Дьявол. Юнас. Он встречается во множестве писем, адресованных Телеборьяну. Использует адрес на Hotmail. Личность неизвестна.
Лисбет Саландер перевела взгляд на электронные часы на тумбочке. 14.28. Она сразу нажала на ICQ Микаэля Блумквиста, но ответа не последовало.
Микаэль распечатал 220 страниц текста, выключил компьютер и уселся за кухонный стол Лисбет Саландер с ручкой в руках, намереваясь заняться правкой.
В целом текст ему нравился, но в материалах зияло огромное белое пятно. Как найти остальных членов «Секции»? Малин Эрикссон права: скорее всего, это невозможно. К тому же у него цейтнот.
Лисбет сердито выругалась и попыталась вызвать в ICQ Чуму. Тот не отвечал. Она покосилась на часы. 14.30.
Саландер села на край кровати и стала вспоминать адреса ICQ. Сперва попробовала адрес Хенри Кортеса, потом Малин Эрикссон. Никто не отвечал.
Суббота.
У всех выходной.
Она покосилась на часы. 14.32.
Лисбет попыталась достучаться до Эрики Бергер. Безуспешно.
Я же велела ей идти домой. Черт возьми. 14.33.
Она могла бы послать SMS Микаэлю Блумквисту на мобильник… Но он прослушивается. Лисбет прикусила нижнюю губу.
В конце концов она в отчаянии повернулась к тумбочке и вызвала медсестру. В 14.35 Лисбет услышала, что в дверь вставляется ключ, и к ней заглянула сестра Агнета, женщина лет пятидесяти.
– Здравствуйте. У вас проблемы?
– Доктор Андерс Юнассон сейчас в отделении?
– Вы себя плохо чувствуете?
– Я хорошо себя чувствую. Но мне надо обменяться с ним парой слов. Если возможно.
– Я его только что видела. А в чем дело?
– Мне необходимо с ним поговорить.
Сестра Агнета нахмурила брови. Пациентка Саландер обычно вызывала сестер, только если у нее болела голова или возникала какая-то другая неотложная проблема. Она никогда не вступала в споры и ни разу не просила о встрече с конкретным врачом. Правда, сестра Агнета отметила, что доктор Юнассон много возился с арестованной пациенткой, которая обычно бывала полностью закрыта для внешнего мира. Возможно, ему удалось установить с ней какой-то контакт.
– Ладно. Я узнаю, есть ли у него время, – любезно сказала сестра Агнета и закрыла дверь.
И заперла ее. Часы показывали 14.36, а потом сразу же перескочили на 14.37.
Лисбет встала с кровати и подошла к окну. Она регулярно косилась на часы. 14.39. 14.40.
В 14.44 она услышала шаги в коридоре и бряцание связки ключей охранника. Андерс Юнассон бросил на нее вопросительный взгляд и остановился, увидев в глазах Лисбет отчаяние.
– Что-нибудь случилось?
– Кое-что случается как раз сейчас. У тебя мобильник с собой?
– Что?
– Мобильный телефон. Мне необходимо позвонить.
Андерс Юнассон с сомнением покосился на дверь.
– Андерс… Мне нужен мобильник. Немедленно!
Услышав в ее голосе отчаяние, он сунул руку во внутренний карман и передал ей телефон, который Лисбет буквально вырвала у него из рук. Позвонить Микаэлю Блумквисту она не могла – предполагалось, что его телефон прослушивается. А номер анонимного синего «Эрикссон Т10» он ей не давал – зачем, если она все равно не сможет ему позвонить? Поколебавшись десятую долю секунды, Лисбет набрала номер Эрики Бергер, и после трех сигналов та ответила.
Эрика Бергер находилась в своей машине «БМВ», в километре от дома, когда раздался неожиданный звонок. Правда, этим утром Лисбет Саландер уже удалось ее шокировать.
– Бергер.
– Это Саландер. На объяснения времени нет. У тебя есть номер анонимного телефона Микаэля? Того, который не прослушивается?
– Да.
– Позвони ему. Немедленно! Телеборьян встречается с Юнасом у кольца на Центральном вокзале в пятнадцать ноль-ноль.
– Что это…
– Торопись. Телеборьян. Юнас. Кольцо на вокзале. Пятнадцать ноль-ноль. У него четверть часа.
Лисбет оборвала связь, чтобы не дать Эрике тратить драгоценные секунды на ненужные вопросы, и покосилась на часы – там как раз появились цифры 14.46.
Эрика затормозила и припарковалась на обочине. Вытащив из сумки записную книжку, она нашла номер, полученный от Микаэля в тот вечер, когда они встречались в «Котелке Самира».
Услышав писк мобильного телефона, Микаэль Блумквист встал из-за кухонного стола и вернулся в кабинет Лисбет Саландер.
– Да?
– Это Эрика.
– Привет.
– Телеборьян встречается с Юнасом у кольца на Центральном вокзале в пятнадцать ноль-ноль. У тебя осталось несколько минут.
– Что-что?
– Телеборьян…
– Я слышал. Откуда тебе об этом известно?
– Кончай дискуссию и вперед!
Микаэль покосился на часы. 14.47.
– Спасибо. Пока.
Он схватил сумку с ноутбуком и, не дожидаясь лифта, бросился вниз по лестнице. На бегу он набрал номер синего Т10 Хенри Кортеса.
– Где ты находишься?
– В Академическом книжном магазине.
– Телеборьян встречается с Юнасом у кольца на Центральном вокзале в пятнадцать ноль-ноль. Я уже в пути, но тебе ближе.
– О, черт! Бегу.
Микаэль добежал по Гётгатан и с максимальной скоростью помчался в сторону Шлюза. Там он, задыхаясь, покосился на наручные часы. Возможно, в словах Моники Фигуэролы о пользе пробежек что-то есть. 14.56.
Ему не успеть.
Он принялся искать такси.
Лисбет вернула телефон Андерсу Юнассону.
– Спасибо, – сказала она.
– Телеборьян? – спросил доктор, который слышал весь разговор.
Саландер кивнула и посмотрела ему в глаза.
– Телеборьян – настоящий подонок. Ты даже не представляешь себе, какой.
– Да. Но я могу представить себе, что в настоящий момент происходит что-то такое, от чего ты разволновалась больше, чем за все это время. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Лисбет улыбнулась Андерсу Юнассону кривой улыбкой.
– Полагаю, ты в ближайшее время получишь ответ на этот вопрос, – сказала она.
Хенри Кортес выскочил из академического книжного магазина как ошпаренный. Он пересек Свеавеген по виадуку у улицы Местер Самуэльсгатан, спустился вниз и завернул на улицу Кларабергсвиадуктен через Васагатан. Потом перескочил через Кларабергсгатан между отчаянно сигналившими ему автобусом и двумя машинами и ровно в 15.00 проскользнул в двери Центрального вокзала.
Перепрыгивая через три ступеньки, он спустился по эскалатору на главный этаж и пробежал мимо книжного киоска; только тут, сбавив скорость, чтобы не привлекать к себе внимания, он стал усиленно всматриваться в людей поблизости от кольца.
Ни Телеборьяна, ни мужчины, которого сфотографировал у кафе Кристер Мальм и которого они считали Юнасом, видно не было. Хенри посмотрел на часы. 15.01. Он дышал так, будто пробежал Стокгольмский марафон.
Кортес наугад пробежал через зал и выскочил из дверей, выходивших на Васагатан. Остановился, огляделся и стал рассматривать всех в поле зрения, одного человека за другим, но не нашел ни Петера Телеборьяна, ни Юнаса.
Хенри развернулся и снова бросился в здание вокзала. 15.03. У кольца было пусто.
Потом он поднял взгляд, и перед ним буквально на секунду мелькнули взъерошенный профиль и бородка Петера Телеборьяна, выходившего из газетного киоска в другом конце зала. В следующую секунду рядом с ним материализовался мужчина с фотографий Кристера Мальма. А вот и Юнас!
Они пересекли центральный зал и вышли на Васагатан через северный выход. Хенри Кортес перевел дух, вытер ладонью пот со лба и направился следом за этой парочкой.
Блумквист прибыл на Стокгольмский центральный вокзал на такси в 15.07. Он поспешил в главный зал, но не увидел там ни одного знакомого лица.
Микаэль достал свой Т10, собираясь вызвать Хенри Кортеса, но телефон у него в руке зазвонил сам.
– Я их вижу. Они сидят в пабе «Три кубка» на Васагатан, возле спуска к поездам, на линию Аккала.
– Спасибо, Хенри. А ты где?
– Стою у барной стойки и пью пиво. Я это заслужил.
– О’кей. Они знают меня в лицо, поэтому я заходить не буду. У тебя, вероятно, нет возможности слышать их разговор…
– Ни малейшей. Я вижу спину Юнаса, а этот чертов Телеборьян бормочет себе под нос так, что даже по губам ничего не разобрать.
– Ясно.
– Но у нас может возникнуть проблема.
– Какая?
– Этот Юнас выложил на стол бумажник и мобильный телефон. А поверх бумажника положил ключи от машины.
– О’кей. Это я беру на себя.
Мобильный телефон Моники Фигуэрола исполнил лейтмотив из фильма «Однажды на Диком Западе», и она отложила книгу о восприятии Бога в античности, которую ей все никак не удавалось дочитать.
– Привет. Это Микаэль. Что делаешь?
– Сижу дома и разбираю фотографии старых поклонников. Меня сегодня в очередной раз предали.
– Прости. Машина у тебя поблизости?
– Когда я в последний раз смотрела, она была на стоянке перед домом.
– Отлично. Ты не хочешь прокатиться по городу?
– Не жажду… Что-то случилось?
– Петер Телеборьян пьет пиво с Юнасом в районе Васастан. А поскольку я завел привычку сообщать обо всем в СЭПО, то подумал, что может быть, ты захочешь подключиться.
Моника тут же соскочила с дивана и протянула руку к ключам от машины.
– Ты не шутишь?
– Нет, не шучу. Кстати, перед Юнасом на столе лежат автомобильные ключи.
– Я мигом.
Малин Эрикссон по телефону не отвечала, но Микаэлю повезло – он поймал Лотту Карим, которая бродила по универмагу «Охлен» и искала мужу подарок на день рождения. Блумквист потребовал, чтобы она взялась за сверхурочную работу, и попросил ее немедленно отправляться в паб, а потом снова позвонил Кортесу.
– План такой. Через пять минут за мной заедут на машине. Мы припаркуемся на Йернвегсгатан, неподалеку от паба.
– О’кей.
– Через несколько минут появится Лотта Карим, она тебе поможет.
– Отлично.
– Когда они станут уходить, садись на хвост Юнасу. Иди за ним пешком и сообщай мне по мобильному, где вы находитесь. Нам надо знать, когда он приблизится к машине. Лотта пусть следит за Телеборьяном. Если мы не успеем, запиши номер его машины.
– О’кей.
Моника Фигуэрола припарковалась возле гостиницы «Нордик Лайт Отель», перед терминалом, откуда поезда отправлялись в аэропорт. Буквально через минуту Микаэль Блумквист открыл дверцу с водительской стороны.
– В каком пабе они сидят? – спросила Моника.
Микаэль объяснил.
– Я должна вызвать подкрепление.
– Не беспокойся. Мы держим их под контролем. У семи нянек дитя без глазу.
Фигуэрола посмотрела на него с подозрением.
– А как ты узнал об этой встрече?
– Сорри. Анонимный источник.
– У вас, что, в «Миллениуме» есть какая-то собственная разведка? – воскликнула она.
Микаэль стоял почти счастливый – всегда приятно обыграть СЭПО на их поле.
На самом же деле он не имел ни малейшего представления о том, как получилось, что Эрика Бергер позвонила ему и сообщила о встрече Телеборьяна с Юнасом. Начиная с десятого апреля, она ничего не знала о редакционной работе «Миллениума». Про Телеборьяна Эрика, разумеется, слышала, но Юнас возник только в мае, и, насколько Микаэлю было известно, она не знала даже о его существовании и уж тем более о том, что им интересуются в «Миллениуме» и СЭПО.
В самое ближайшее время со старой подругой надо серьезно поговорить.
Глядя на экран карманного компьютера, Лисбет напряглась. После беседы по мобильнику доктора Юнассона она отогнала от себя все мучительные размышления о «Секции» и сосредоточилась на проблемах Эрики Бергер. После долгих сомнений Саландер вычеркнула из оставшейся группы подозреваемых всех женатых мужчин в возрасте от 26 до 54 лет. Она знала, что это ее решение не основано ни на рациональных соображениях, ни на надежной статистике или научных наблюдениях. «Пасквилянтом» вполне мог оказаться солидный отец семейства с пятью детьми и собакой, или кто-то из охранников, или даже женщина, хотя в это Лисбет не верила.
Ей лишь захотелось уменьшить количество имен в списке, в результате чего группа подозреваемых сократилась с сорока восьми до восемнадцати человек. Среди оставшихся, как заметила Лисбет, оказались в основном известные репортеры и начальники, или руководители среднего звена в возрасте тридцати пяти лет и старше. Если среди них она ничего и никого интригующего не обнаружит, район поисков можно будет опять расширить.
В четыре часа дня Лисбет зашла на домашнюю страничку Республики хакеров и перекинула список Чуме. Через несколько секунд он вышел на связь.
«18 имен. И что?»
«Небольшой параллельный проект. Можешь отнестись к нему как к тесту».
«О’кей, и что же?»
«Одно из имен принадлежит мерзавцу. Найди его».
«Какие критерии поиска?»
«Работать надо быстро. Завтра меня отрежут от Сети. До этого нам нужно его найти».
Она объяснила ситуацию Эрики Бергер с «Пасквилянтом».
«О’кей. А какая с этого будет выгода мне?»
Лисбет Саландер на секунду задумалась.
«Я не приеду к тебе к Сундбюберг и не устрою там пожар».
«А ты собиралась?»
«Я плачу деньги каждый раз, когда прошу тебя что-нибудь для меня сделать. На сей раз работа не для меня. Считай это налоговым сбором».
«Ты начинаешь разбираться в социальных вопросах».
«Вот именно».
«О’кей».
Она переслала коды доступа к редакции «СМП» и отключила ICQ.
В 16.20 позвонил Хенри Кортес.
– Они, похоже, начинают расходиться.
– Хорошо, мы готовы.
Тишина.
– Они расстаются перед пабом. Юнас идет на север. Лотта движется за Телеборьяном на юг.
Когда по Васагатан прошел Юнас, Микаэль поднял палец и указал на него. Моника кивнула. Через несколько секунд Микаэль увидел и Хенри Кортеса. Фигуэрола завела машину.
– Он пересекает Васагатан и идет в сторону Кунгсгатан, – сказал Хенри Кортес.
– Держись на дистанции, чтобы он тебя не заметил.
– На улице довольно много народу.
Тишина.
– Он идет на север по Кунгсгатан.
– На север по Кунгсгатан, – повторил Микаэль.
Моника нажала на газ и вывернула на Васагатан. На светофоре им пришлось немного подождать.
– Где вы сейчас? – спросил Микаэль, когда они свернули на Кунгсгатан.
– На уровне универмага «ПАБ». Он двигается на большой скорости. А теперь поворачивает на Дроттнинггатан, на север.
– Дроттнинггатан, на север, – повторил Микаэль.
– О’кей, – сказала Моника.
Она нарушила правила на повороте и доехала до улицы Улофа Пальме. Завернув туда, остановилась перед офисным центром. Юнас пересек улицу Улофа Пальме и направился к Свеавеген. Хенри Кортес двигался следом по другой стороне.
– Он повернул на восток…
– Мы видим вас обоих.
– Он заворачивает на Холлендаргатан… Так… Машина. Красная «ауди».
– Машина, – сказал Микаэль, записывая номер, который поспешно тараторил Кортес.
– В какой стороне она припаркована? – спросила Моника Фигуэрола.
– Носом к югу, – доложил Кортес. – Он выезжает перед вами на улицу Улофа Пальме… сейчас.
Фигуэрола уже начала движение и как раз проезжала Дроттнинггатан. Она посигналила, напугав двух пешеходов, пытавшихся перебежать на красный свет.
– Спасибо, Хенри. Отсюда мы берем его на себя.
Красная «ауди» двинулась на юг по Свеавеген. Моника поехала следом, одновременно включая мобильный телефон и набирая левой рукой номер.
– Сообщите, пожалуйста, данные по номеру машины, красная «ауди», – сказала она, повторив номер, полученный от Хенри Кортеса. – Юнас Сандберг, семьдесят первого года рождения… Что вы сказали?.. Хельсингёрсгатан, район Чиста… Спасибо.
Микаэль записывал добытые сведения.
Вслед за красной «ауди» они выехали через Хамнгатан на набережную и потом сразу свернули на Артиллеригатан. Юнас Сандберг припарковался в квартале от Музея армии, потом пересек улицу и скрылся в подъезде какого-то дома постройки рубежа веков.
– Ну и ну, – произнесла Моника Фигуэрола, покосившись на Микаэля.
Тот понимающе кивнул. Всего через квартал отсюда находился дом, в котором премьер-министр арендовал квартиру для личной встречи.
– Просто молодцы, ничего не скажешь, – сказала Моника.
Тут же позвонила Лотта Карим и сообщила, что Петер Телеборьян, поднявшись по эскалатору на вокзале, вышел на Кларабергсгатан, а потом направился в полицейское управление на Кунгсхольмене.
– В полицейское управление. В семнадцать ноль-ноль в субботу? – переспросил Микаэль.
Фигуэрола и Блумквист посмотрели друг на друга. Несколько секунд Моника размышляла, потом взяла мобильный телефон и позвонила инспектору уголовной полиции Яну Бублански.
– Здравствуйте. Это Моника из ГПУ/Без. Мы какое-то время назад встречались на Северной набережной.
– Что вам угодно? – спросил Бублански.
– У вас кто-нибудь дежурит на выходных?
– Соня Мудиг.
– Я хотела попросить об одной услуге. Как вы думаете, она сейчас в здании полиции?
– Сомневаюсь. Субботний вечер, да и погода прекрасная.
– Вы не могли бы найти ее или кого-нибудь другого из вашего отдела, кто потрудился бы дойти до коридора прокурора Рикарда Экстрёма? Меня интересует, не проходит ли у него совещание.
– Совещание?
– У меня нет времени объяснять. Мне нужно знать, не встречается ли он с кем-нибудь, и если да, то с кем.
– Вы хотите, чтобы я шпионил за прокурором, являющимся моим начальником?
Моника нахмурила брови, потом пожала плечами.
– Да, – сказала она.
– О’кей, – произнес Бублански и положил трубку.
На самом деле Соня Мудиг находилась ближе к полицейскому управлению, чем опасался Бублански. Она вместе с мужем пила кофе на балконе, в доме у подруги, жившей в районе Васастан. Они отдыхали от детей, поскольку родители Сони на одну неделю отпуска забрали внуков к себе, и планировали провести время по старинке – где-нибудь перекусить и отправиться в кино.
Бублански сообщил ей, в чем дело.
– А какой у меня будет повод, чтобы зайти к Экстрёму?
– Я вчера обещал прислать ему новые материалы о Нидермане, но, уходя, забыл их ему отправить. Бумаги лежат у меня на письменном столе.
– Хорошо, – сказала Соня Мудиг и посмотрела на мужа и подругу. – Мне надо съездить в управление. Я возьму машину и, если повезет, вернусь через час.
Муж вздохнул, подруга – тоже.
– Вообще-то я на дежурстве, – напомнила Соня на всякий случай.
Она припарковалась на Бергсгатан, поднялась в кабинет Бублански и забрала три листочка формата А4, содержавшие скудные результаты поисков Рональда Нидермана, объявленного в розыск за убийство полицейского.
«Да уж, информации явно не хватает», – подумала Соня.
Потом она вышла на лестницу и поднялась на один этаж. При входе в коридор остановилась. Этим летним вечером в полицейском управлении было почти совсем безлюдно. Мудиг не кралась, просто шла очень тихо. Перед закрытой дверью в кабинет Экстрёма она замерла, услышала голоса и прикусила нижнюю губу.
Внезапно храбрость куда-то улетучилась, и она почувствовала себя неуютно. В обычной ситуации Соня постучала бы в дверь, открыла бы ее с возгласом: «Ой, вы еще на месте!» – и просто вошла бы, но сейчас это казалось неуместным.
Мудиг огляделась.
Почему Бублански ей позвонил? И что это за совещание?
Она покосилась на противоположную сторону коридора. Напротив кабинета Экстрёма располагался маленький конференц-зал, рассчитанный на десять человек. Она и сама выслушала там множество докладов.
Мудиг зашла в темный конференц-зал и тихо прикрыла дверь. Жалюзи были опущены, а отделявшая зал от коридора стеклянная стена занавешена шторами. Соня пододвинула стул, села и отогнула штору так, чтобы образовалась маленькая щелка, сквозь которую был виден коридор.
Ей стало не по себе. Если кто-нибудь откроет дверь и войдет, будет очень сложно объяснить, что она тут делает. Соня вынула мобильный телефон и посмотрела на часы дисплея. Почти шесть. Она отключила звук, откинулась на спинку стула и начала разглядывать закрытую дверь в кабинет Экстрёма.
В семь часов вечера Чума вызвал Лисбет Саландер.
«О’кей, я раздобыл права сисадмина в “СМП”».
«Где?»
Он переслал ей http-адрес.
«За 24 часа мы не успеем. Хоть у нас и есть электронная почта всех 18, но на то, чтобы взломать их домашние компьютеры, понадобятся дни. Большинство, вероятно, субботним вечером даже не сидят в Сети».
«Чума, сосредоточься на домашних компьютерах, а я займусь компьютерами “СМП”».
«Я так и подумал. Возможности твоего КПК слегка ограниченны. Хочешь, чтобы я сконцентрировался на ком-то конкретном?»
«Нет. Любой из них может оказаться…»
«О’кей».
«Чума».
«Да».
«Если мы до завтра никого не найдем, я хочу, чтобы ты продолжал».
«О’кей».
«Я тебе заплачу».
«Да ладно, будем считать это просто развлечением».
Лисбет отключила ICQ и зашла на http-адрес, куда Чума скачал все административные права «СМП». Вначале она посмотрела, подключен ли к системе компьютер Петера Флеминга и находится ли тот в «СМП». Его там не было, и Лисбет использовала его полномочия и зашла на почтовый сервер «СМП». В итоге она смогла читать всё, что пересылалось по электронной почте, даже письма, уже давно удаленные с конкретных адресов.
Саландер начала свои поиски с сорокатрехлетнего Эрнста Теодора Биллинга, одного из ночных редакторов «СМП». Она вошла в его почтовый ящик и начала двигаться от последних сообщений к более ранним. На каждое Лисбет тратила по две секунды – вполне достаточно, чтобы составить представление о содержании письма и о его отправителе. Через несколько минут она усвоила, как выглядят рутинные сообщения типа служебных записок, графиков и тому подобных скучных вещей, и стала их просто прокручивать.
Изучая одно письмо за другим, Лисбет дошла до посланий трехмесячной давности. Потом начала смотреть по месяцам, читая только рубрики и открывая лишь те сообщения, которые чем-то привлекали ее внимание. Она узнала, что Эрнст Биллинг был связан с женщиной по имени София, но обращался к ней в весьма грубых выражениях. Правда, в этом не было ничего особенного, поскольку Биллинг, как оказалось, использовал грубости и вульгарности по отношению к большинству людей, которым писал что-либо личное, – к репортерам, дизайнерам и прочим. Тем не менее Лисбет сочла странным, что мужчина с легкостью адресует своей девушке такие слова, как «чертова жирдяйка», «безмозглая башка» или «проклятая сука».
Изучив архивы его писем за последний год, она махнула на него рукой – правда, еще зашла в его Explorer и проследила за его прогулками по Сети. Выяснилось, что он, как и большинство мужчин его возрастной категории, периодически посещает порносайты, но в основном, похоже, использует Интернет в рабочих целях. Лисбет также выяснила, что он интересуется машинами и часто заглядывает на сайты с новыми моделями.
Примерно через час Саландер вычеркнула Биллинга из списка и перешла к Ларсу Эрьяну Вольбергу, пятидесяти одного года, репортеру-ветерану из юридической редакции.
Торстен Эдклинт приехал в полицейское управление в субботу вечером, около половины восьмого. Его там уже ждали Моника Фигуэрола и Микаэль Блумквист. Втроем они уселись за тот же конференц-стол, за которым Блумквист сидел накануне.
Эдклинт подумал, что, предоставив Блумквисту доступ в этот коридор, он ступил на очень тонкий лед и что многие внутренние правила и инструкции уже нарушены. Моника Фигуэрола, конечно, не имела права приглашать его по собственной инициативе. Обычно в тайные коридоры ГПУ/Без не допускались даже жены и мужья – им приходилось просто дожидаться своих супругов на лестнице. А Блумквист к тому же еще и журналист… В будущем его следует пускать только во временный офис на Фридхемсплан.
Правда, с другой стороны, по коридорам частенько бегают посторонние, получившие особые приглашения, – иностранные гости, научные работники, преподаватели, временные консультанты…
Пожалуй, Блумквиста можно отнести к категории временных консультантов. Вся эта болтовня про классификацию мер безопасности все равно пустые слова. Какой-то человек решает, что некая личность наделяется определенными полномочиями. И Эдклинт решил, что, если подвергнется критике, будет утверждать, что лично наделил Блумквиста подобными полномочиями.
Разумеется, если между ними не возникнет недопонимания.
Эдклинт уселся и посмотрел на Монику.
– Как ты узнала о встрече?
– Мне позвонил Блумквист около четырех, – ответила она с улыбкой.
– А вы как узнали о встрече?
– Мне сообщил о ней источник, – сказал Микаэль Блумквист.
– Я должен сделать вывод, что вы каким-то образом следите за Телеборьяном?
Фигуэрола помотала головой.
– У меня тоже первым делом возникла такая мысль, – сказала она насмешливо, так, будто Микаэль и не присутствовал в комнате. – Однако не сходится. Даже если кто-то по поручению Блумквиста следит за Телеборьяном, этот человек не смог бы заранее просчитать, что тот будет встречаться именно с Юнасом Сандбергом.
Эдклинт медленно кивнул.
– И… что же остается? Незаконное прослушивание или что-то подобное?
– Могу вас заверить, что я никого незаконно не прослушиваю, и даже не слышал о том, чтобы нечто подобное происходило, – сказал Микаэль, желая напомнить о своем присутствии. – Будьте реалистами. Незаконное прослушивание – это прерогатива государственных организаций.
Эдклинт сжал губы.
– Значит, вы не хотите рассказывать, откуда у вас появилась информация о встрече?
– Нет, не хочу. Я уже рассказал. Мне сообщил источник. Источнику гарантирована анонимность. Может, нам стоит лучше сконцентрироваться на том, что нам удалось выведать?
– Я не люблю незавязанных узелков, – сказал Эдклинт. – Ну да ладно. Что нам известно?
– Его зовут Юнас Сандберг, – начала Моника Фигуэрола. – Профессиональный водолаз-подрывник, учился в школе полиции в начале девяностых. Работал сперва в Уппсале, потом в Стокгольме.
– Ты ведь у нас из Уппсалы…
– Да, но мы с ним разминулись примерно на год. Я начала работать как раз когда он перебрался в Сёдертелье.
– О’кей.
– Его наняли в отдел контрразведки ГПУ/Без в девяносто восьмом году. А в двухтысячном перевели на секретную должность за границу. Согласно нашим собственным архивам, официально он находится при посольстве в Мадриде. Я связывалась с посольством – они не имеют представления о том, кто такой Юнас Сандберг.
– Точно так же, как и Мортенссон. Официально переведен куда-то, где его на самом деле нет.
– Чтобы подобные операции проводились систематически, за ними должен стоять начальник канцелярии.
– В обычной ситуации никто бы не стал в этой путанице разбираться. Мы обращаем на нее внимание, поскольку целенаправленно изучаем. Если же кто-нибудь начнет цепляться, ему просто скажут: «Секретно», или что это связано с терроризмом.
– Еще надо кое-что проверить относительно бюджета.
– Финансовый директор?
– Возможно.
– О’кей. Еще?
– Юнас Сандберг живет в Соллентуне. Он не женат, но у него есть ребенок от учительницы из Сёдертелье. Никаких замечаний по службе. Лицензия на два вида огнестрельного оружия. Вредных привычек не имеет, трезвенник. Единственное, что несколько нетипично, – он, похоже, верующий и в девяностых годах принадлежал к церкви «Слово жизни».
– Откуда ты это узнала?
– Я побеседовала со своим бывшим начальником из Уппсалы. Он хорошо помнит Сандберга.
– Отлично. Христианского вероисповедания, водолаз-подрывник, с двумя видами оружия и ребенком в Сёдертелье… Что еще?
– Мы установили его личность около трех часов назад. Информация ведь и так собрана довольно быстро.
– Извини. Что нам известно о доме на Артиллеригатан?
– Пока немногое. Стефану пришлось отловить кого-то из бюро жилищного планирования. У нас есть план дома. Это кооперативный дом, построенный на рубеже веков, шестиэтажный с двадцатью двумя квартирами плюс восемь квартир во флигеле во дворе. Я посмотрела жильцов, но не обнаружила ничего особенно примечательного. Двое осуждались за преступления.
– Кто именно?
– Некий Линдстрём с первого этажа, шестидесяти трех лет. В семидесятых годах был осужден за манипуляции со страховкой. Некий Витфельт с третьего этажа, сорок семь лет, дважды осуждался за избиение бывшей жены.
– Ну и ну…
– В доме живут различные представители среднего класса. Интерес представляет только одна квартира.
– Какая?
– На верхнем этаже. Одиннадцать комнат, что-то вроде представительских апартаментов. Квартирой владеет фирма под названием «Беллона АБ».
– И чем она занимается?
– Одному богу известно. Проводит анализы рынка и имеет ежегодный оборот порядка тридцати миллионов крон. Все владельцы «Беллоны» проживают за границей.
– Ну да.
– И что же?
– Ничего особенного. Просто займитесь «Беллоной» более пристально.
В дверях появился сотрудник, которого Микаэлю представили как просто Стефана.
– Здравствуйте, шеф, – поприветствовал он Торстена Эдклинта. – Получается довольно забавно. Я посмотрел историю квартиры «Беллоны».
– И?.. – спросила Моника.
– Фирма «Беллона» была основана в семидесятые годы и купила квартиру после смерти предыдущего владельца – женщины по имени Кристина Седерхольм, тысяча девятьсот семнадцатого года рождения.
– Вот как?
– Седерхольм была замужем за Хансом Вильгельмом Франке – ковбоем, который поссорился с Пером Гуннаром Винге, когда основали ГПУ/Без.
– Что ж, для начала неплохо, – сказал Торстен Эдклинт. – Очень хорошо. Моника, за квартирой нужно установить круглосуточное наблюдение. Узнайте, какие там имеются телефоны. Мне надо знать, кто там бывает и на каких машинах приезжают гости. Ну, как обычно.
Эдклинт покосился на Блумквиста. Он, казалось, хотел что-то сказать, но удержался. Микаэль поднял брови.
– Вы довольны полученной информацией? – спросил в конце концов Эдклинт.
– Вполне. А вы довольны сотрудничеством с «Миллениумом»?
Эдклинт медленно кивнул.
– Вы понимаете, что я рискую и мне могут грозить неприятности? – спросил он.
– Только не с моей стороны. Я рассматриваю получаемую здесь информацию как сведения от источника, которому гарантирована анонимность. Я буду излагать факты, не упоминая, каким образом их получил. Прежде чем сдавать материал в печать, я возьму у вас формальное интервью. Если не захотите отвечать, вы просто скажете: «Без комментариев». Или сможете высказать свои соображения о «Секции спецанализов». Решать будете сами.
Эдклинт кивнул.
Микаэль был почти счастлив. За каких-то несколько часов «Секция» вдруг обрела физическую форму, и это был настоящий прорыв.
Соня Мудиг с грустью отметила, что совещание в кабинете прокурора Экстрёма затягивается. На столе конференц-зала она нашла забытую бутылку минеральной воды и уже дважды звонила мужу, сообщить, что задерживается. Она пообещала ему компенсацию в виде приятного вечера, как только она вернется домой. Но постепенно ей становилось все более и более не по себе, и в конце концов она почувствовала себя едва ли не преступницей.
Совещание закончилось только в половине восьмого. Совершенно неожиданно для Сони дверь кабинета открылась, и в коридор вышел Ханс Фасте. Следом за ним появился Петер Телеборьян, затем показался пожилой седовласый мужчина, которого Мудиг раньше не видела. Последним вышел прокурор Экстрём и, надевая на ходу пиджак, выключил верхний свет и запер дверь.
Соня Мудиг поднесла мобильный телефон к щели в занавесках и дважды сфотографировала людей перед дверью кабинета. Постояв несколько секунд, они двинулись по коридору.
Пока компания проходила мимо конференц-зала, Соня затаила дыхание. А когда дверь на лестницу наконец захлопнулась, Мудиг почувствовала, что вся покрылась холодным потом. Она с трудом поднялась со стула, словно ее ноги стали ватными.
Вечером в начале девятого Монике Фигуэрола позвонил Бублански.
– Вы хотели знать, было ли у Экстрёма совещание?
– Хотела, – согласилась Моника.
– Оно только что закончилось. Экстрём встречался с доктором Петером Телеборьяном, а также с моим бывшим сотрудником инспектором Хансом Фасте и пожилым человеком, которого мы не знаем.
– Минутку, – сказала Моника Фигуэрола, прикрыла телефон рукой и обратилась к остальным: – Мы не зря старались. Телеборьян поехал прямиком к прокурору Экстрёму.
– Вы слушаете?
– Простите. У нас есть какое-нибудь описание неизвестного третьего мужчины?
– Даже лучше. Я пошлю вам его фотографию.
– Снимок!.. Чудесно. С меня причитается.
– Готов простить вам долг, если вы признаетесь, что происходит.
– Я вам перезвоню.
На минуту за столом воцарилось молчание.
– О’кей, – сказал под конец Эдклинт. – Телеборьян встречается с представителем «Секции» и потом едет прямо к прокурору Экстрёму. Я бы дорого дал, чтобы узнать, что они там обсуждали.
– Можете спросить у меня, – предложил Микаэль Блумквист.
Эдклинт с Фигуэрола посмотрели на него.
– Они встречались, чтобы уточнить детали стратегии, как им через месяц вести себя на суде против Лисбет Саландер.
Моника окинула его пристальным взглядом, потом медленно кивнула.
– Это всего лишь гипотеза, – заметил Эдклинт. – Если вы, конечно, не обладаете паранормальными способностями.
– Никакая это не гипотеза, – возразил Микаэль. – Они встречались, чтобы обсудить детали судебно-психиатрической экспертизы Саландер. Телеборьян как раз закончил писать заключение.
– Нонсенс. Саландер еще не обследовали.
Микаэль Блумквист пожал плечами и открыл сумку с ноутбуком.
– Раньше это Телеборьяну не мешало. Вот последний вариант заключения судебно-психиатрической экспертизы. Как видите, она датирована тем числом, когда начнется суд.
Эдклинт с Моникой внимательно изучили бумаги, потом обменялись многозначительными взглядами и посмотрели на журналиста.
– И где же вы это раздобыли? – поинтересовался Эдклинт.
– Сорри. Анонимный источник.
– Блумквист… Мы должны доверять друг другу. Вы скрываете информацию. У вас есть и другие подобные сюрпризы?
– Да. Разумеется, у меня есть свои секреты. Я также убежден в том, что и вы не сообщаете мне обо всем, что делается в СЭПО. Разве не так?
– Это не одно и то же.
– Нет. Это как раз одно и то же. Вся эта наша акция подразумевает тесное сотрудничество. Мы должны именно доверять друг другу. Я не скрываю ничего, что может помочь вашему расследованию деятельности «Секции» или других преступлений. Я уже передал материал, который доказывает, что Телеборьян вместе с Бьёрком в девяносто первом году совершили преступление. И предупредил о том, что он собирается сделать то же самое сейчас. И вот – подтверждающий это документ.
– Но вы скрытничаете.
– Да, я этого и не отрицаю. Вам придется либо прекратить со мной сотрудничать, либо смириться с этим.
Моника деликатно подняла палец.
– Извините, но означает ли это, что прокурор Экстрём – сообщник «Секции»?
Микаэль нахмурил брови.
– Не уверен. Я скорее склоняюсь к тому, что «Секция» просто использует его в своих целях. А он, идиот, об этом даже не догадывается. Он карьерист, но мне кажется, что по большому счету порядочный, хотя и немного ограниченный тип. В то же время, по сведениям одного источника, он на полном серьезе воспринял все, что ему рассказывал Телеборьян о Лисбет Саландер – в то время, когда ее еще разыскивали.
– То есть вы хотите сказать, что им легко манипулировать?
– Точно. А Ханс Фасте – просто придурок, который поверил в то, что Лисбет Саландер действительно лесбиянка-сатанистка.
На вилле в Сальтшёбадене Эрика Бергер находилась в полном одиночестве и чувствовала себя настолько напуганной и растерянной, что не могла ни на чем сосредоточиться. Ей все время казалось, что кто-нибудь вот-вот позвонит и расскажет, что кадры с ней выложены в Интернете, на одном из сайтов.
Эрика поймала себя на том, что снова и снова мысленно возвращается к Лисбет Саландер. Напрасно связывать с нею надежды, это становится все более ясно. Саландер лежит взаперти в Сальгренской больнице, к ней никого не пускают и даже не разрешают читать газеты. И все же она на редкость предприимчивая и мужественная девушка. Несмотря на изоляцию, сумела связаться с Эрикой в ICQ, а потом и по телефону… А два года назад, безумно рискуя, уничтожила империю Веннерстрёма и спасла «Миллениум»…
В восемь часов вечера в дверь постучала Сусанн Линдер. Эрика вздрогнула, будто кто-то выстрелил в ее комнате из пистолета.
– Привет, Бергер. Сидишь в потемках с мрачными мыслями?
Эрика кивнула и зажгла свет.
– Привет. Я пойду поставлю кофе…
– Нет. Лучше я. Есть что-нибудь новенькое?
Так, ничего особенного. Лисбет Саландер дала о себе знать и взяла мой компьютер под контроль. А еще позвонила и сказала, что Телеборьян встречается днем с каким-то Юнасом на Центральном вокзале.
– Нет. Ничего нового, – сказала Эрика. – Но я бы хотела, чтобы ты помогла мне кое-что проверить.
– О’кей.
– А что если это не маньяк, а кто-то из моего окружения, желающий свести со мной счеты?
– А в чем разница?
– Маньяк – это неизвестная мне личность, тип, который просто зациклился на мне. Во втором случае мы имеем дело со знакомым, который хочет мне отомстить или испортить мне жизнь по каким-то личным мотивам.
– Интересная идея… Как она возникла?
– Я… обсуждала сегодня эту ситуацию с одним человеком. Назвать ее я не могу, но он предполагает, что угрозы от настоящего маньяка выглядели бы иначе. Прежде всего маньяк не стал бы писать письма Эве Карлссон. Этот поступок совершенно не вписывается в типичную картину.
Сусанн Линдер медленно кивнула:
– В этом что-то есть… Знаешь, я ведь так и не читала писем, о которых ты говоришь. Можно мне на них взглянуть?
Эрика принесла лэптоп на кухонный стол и включила его.
Около десяти часов вечера Моника Фигуэрола и Микаэль Блумквист вышли из полицейского управления и остановились на том же месте в парке Крунубергспаркен, что и накануне.
– Опять мы оказались здесь… Ты собираешься исчезнуть, чтобы работать, или хочешь пойти ко мне домой и заняться сексом?
– Ну…
– Микаэль, я не хочу тебя неволить. Если тебе надо работать, ступай.
– Послушай, Фигуэрола, я уже начинаю от тебя зависеть.
– Но ты, конечно же, не желаешь ни от кого зависеть. Ты это имеешь в виду?
– Нет. Не совсем так. Но сегодня ночью я должен кое с кем поговорить, и это займет некоторое время. Ты заснешь раньше, чем я освобожусь.
Она кивнула.
– Пока.
Микаэль поцеловал ее в щеку и направился к автобусной остановке на Фридхемсплан.
– Блумквист, – окликнула она.
– Что?
– Завтра утром я тоже свободна. Если успеешь, приходи, позавтракаем вместе.
