Глава 13
Вторник, 17 мая
Во вторник Моника Фигуэрола проснулась в десять минут седьмого, совершила длинную пробежку вдоль Норр Мэларстранд, приняла душ и в десять минут девятого уже вошла в здание полицейского управления. Раннее утро она посвятила составлению служебной записки, в которой обобщила сделанные накануне выводы.
В девять часов прибыл Торстен Эдклинт. Моника дала ему двадцать минут на то, чтобы прочитать утреннюю почту, а потом подошла к его двери и постучалась. Ее служебную записку начальник читал десять минут; Моника терпеливо ждала. Он дважды прочитал четыре листа формата А4 от начала до конца и только потом поднял на нее взгляд.
– Значит, начальник канцелярии, – задумчиво произнес Эдклинт.
Она кивнула.
– Без его ведома Мортенссона никуда командировать не могли. Следовательно, он должен знать о том, что Мортенссон находится не в контрразведке, как считают его коллеги из личной охраны.
Торстен Эдклинт снял очки, вытащил бумажную салфетку и стал их основательно протирать. Он задумался. Они часто встречались с начальником канцелярии Альбертом Шенке на совещаниях и внутренних конференциях, но утверждать, что он его слишком хорошо знает, Эдклинт не рискнул бы. Шенке был коренастый мужик, с редкими светло-рыжими волосами, и с годами объем его талии все увеличивался. Эдклинт знал, что тому около пятидесяти пяти лет и что он проработал в ГПУ/Без лет двадцать пять или даже больше. Последнее десятилетие он возглавлял канцелярию, а до этого работал заместителем начальника канцелярии и на других административных должностях. Эдклинт воспринимал Шенке как человека сдержанного, неболтливого и способного при необходимости действовать жестко. Он понятия не имел, чем тот занимается в свободное время, но вспомнил, что как-то увидел его в гараже полицейского управления в спортивной одежде и с клюшками для гольфа через плечо. А несколько лет назад они как-то случайно столкнулись с Шенке в оперном театре.
– Мне тут кое-что пришло в голову, – сказала Моника.
– Что именно?
– Эверт Гульберг. В сороковых годах он служил в армии, а в пятидесятых стал юристом-налоговиком и исчез из виду.
– И?..
– Вообще-то мы говорили о нем, как о наемном убийце.
– Я знаю, что это звучит маловероятно, но…
– Мне пришло в голову, что нам слишком мало известно о нем, и потому его биография кажется сфальсифицированной. В пятидесятых и шестидесятых годах и Информационное бюро, и СЭПО создавали фирмы за пределами этого здания.
Торстен Эдклинт кивнул.
– Меня как раз интересовало, когда ты придешь к этому выводу.
– Мне потребуется разрешение, чтобы посмотреть личные дела пятидесятых годов, – сказала Моника Фигуэрола.
– Нет, – ответил Торстен Эдклинт и покачал головой. – Мы не можем воспользоваться архивом без разрешения начальника канцелярии, а нам нельзя привлекать внимания, пока мы не выйдем на след.
– Тогда что же мне делать дальше?
– Мортенссон, – сказал Эдклинт. – Узнай, чем он занимается.
Лисбет Саландер, запертая в своей палате, изучала вентиляционный люк в окне, когда услышала, как ключ в замке повернулся и в комнату вошел доктор Андерс Юнассон. Было начало одиннадцатого вечера. Его появление сбило ее с толку – она начинала строить планы побега из Сальгренской больницы.
Лисбет уже измерила люк со всех сторон и убедилась, что голова ее пройдет беспрепятственно, но с остальными частями тела, пожалуй, могут возникнуть сложности. От земли ее отделяло три этажа, но если разорвать простыни и приспособить трехметровый удлинитель от торшера, то эту проблему удалось бы решить.
Она обдумывала свой план досконально, шаг за шагом.
Но возникала еще одна проблема – одежда. На ней были трусы, казенная ночная рубашка и казенные же пластиковые шлепанцы. Из наличных денег у нее было двести крон, которые ей выдала Анника Джаннини для покупки сладостей в больничном киоске. Этого хватило бы, во-первых, на приобретение в магазине «секонд-хенд» дешевых джинсов с футболкой, при условии, что она сумеет найти в Гётеборге «секонд-хенд», а во-вторых, на телефонный разговор с Чумой. А уж потом все может как-нибудь уладиться. Через несколько суток после побега Лисбет собиралась улететь в Гибралтар, а потом начать новую жизнь под новым именем в какой-нибудь другой части света.
Андерс Юнассон кивнул в знак приветствия и опустился на стул для посетителей. Саландер села на край кровати.
– Привет, Лисбет. Прости, что в последние дни не успевал тебя навещать! У меня в отделении неотложной помощи дел невпроворот, да еще ко мне на практику прислали двух молодых врачей…
Лисбет кивнула. Честно признаться, она и не ждала, что доктор Андерс Юнассон должен специально приходить ее навещать.
Врач взял ее журнал и принялся внимательно изучать температурные кривые и схему приема препаратов. Он отметил, что температура постоянно держится между 37 и 37,2 и что за прошедшую неделю она ни разу не получила болеутоляющих таблеток.
– Вообще-то твой врач – доктор Эндрин. Она тебе нравится?
– Она неплохая, – ответила Лисбет без особого энтузиазма.
– Не возражаешь, если я тебя осмотрю?
Она снова кивнула. Достав из кармана ручку с фонариком, доктор наклонился и посветил ей в глаза, чтобы проверить, как сжимаются и расширяются зрачки, велел открыть рот и осмотрел горло. Потом осторожно взял ее руками за шею и несколько раз повернул в разные стороны голову.
– Затылок не болит? – спросил он.
Лисбет помотала головой.
– А как обстоит дело с головной болью?
– Иногда дает о себе знать, а потом проходит.
– Процесс заживления еще продолжается. Головные боли постепенно перестанут тебя беспокоить.
У нее еще была короткая стрижка, и, чтобы нащупать шрам над ухом, ему требовалось лишь отогнуть в сторону прядь волос. Шрам заживал хорошо, но на ране еще сохранялась корочка.
– Ты снова расчесала рану… Завязывай с этим делом.
Лисбет кивнула еще раз. Юнассон взял ее за левый локоть и поднял руку.
– Можешь поднять руку самостоятельно?
Она вытянула руку вверх.
– Плечо болит или доставляет какие-нибудь неприятные ощущения?
Саландер помотала головой.
– Тянет?
– Чуть-чуть.
– Думаю, тебе надо активнее тренировать мышцы плеча.
– Когда сидишь взаперти, это нелегко.
Доктор улыбнулся:
– Это не навсегда. Ты делаешь упражнения, как велит физиотерапевт?
Она опять ответила кивком.
Юнассон достал стетоскоп и ненадолго прижал его к собственной руке, чтобы согреть. Потом сел на край кровати, расстегнул ее ночную рубашку, послушал сердце и измерил пульс. Затем попросил ее наклониться вперед, приставил стетоскоп к спине и послушал легкие.
– Покашляй.
Лисбет покашляла.
– О’кей. Можешь застегнуть рубашку. С точки зрения медицины, ты идешь на поправку.
Саландер кивнула. Она ожидала, что теперь он встанет и пообещает заглянуть через несколько дней, но Юнассон остался сидеть и довольно долго молчал, казалось, над чем-то размышляя.
Лисбет терпеливо ждала.
– Знаешь, почему я стал врачом? – вдруг спросил он.
Она покачала головой.
– Я вырос в рабочей семье. Мне всегда хотелось стать врачом. В детстве я собирался быть психиатром. Я был очень продвинутым.
Как только он упомянул слово «психиатр», Лисбет вдруг посмотрела на него с пристальным вниманием.
– Но я не был уверен, что смогу осилить занятия. Сразу после окончания гимназии я выучился на сварщика и около года проработал в этом качестве.
Он кивнул, словно в знак подтверждения своих слов.
– Я считал, что было бы неплохо иметь что-то в запасе на случай, если мне не удастся завершить медицинское образование. Между сварщиком и врачом немало общего. И тому, и другому приходится что-то чинить. Вот теперь я работаю в Сальгренской больнице и сшиваю таких, как ты.
Она нахмурила брови – уж не подтрунивает ли он над ней? Но доктор выглядел совершенно серьезно.
– Лисбет… я хотел бы знать…
Он замолчал, и очень надолго.
Саландер уже готова была спросить, что ему надо, но сдержалась и терпеливо ждала.
– Я хотел бы знать, не рассердишься ли ты, если я попрошу разрешения задать тебе личный вопрос. Я хочу задать его как частное лицо. То есть не как врач. Я не стану записывать твой ответ и обещаю ни с кем его не обсуждать. Если не захочешь, можешь не отвечать.
– Но что именно?
– Это бестактный и очень личный вопрос.
Она посмотрела ему в глаза.
– С тех пор как тебя в двенадцать лет заперли в больнице Святого Стефана в Уппсале, ты даже не отвечаешь, когда какой-нибудь психиатр пытается с тобой поговорить. Но почему?
Глаза Лисбет Саландер потемнели. Пару минут она просто смотрела на Андерса Юнассона ничего не выражающим взглядом и молчала.
– Но почему это тебя интересует? – в конце концов спросила она.
– Честно говоря, я и сам толком не знаю. Думаю, что я пытаюсь кое в чем разобраться.
Она сжала губы.
– Я не разговариваю с психиатрами, потому что они никогда не слушают то, что я говорю.
Андерс Юнассон кивнул и внезапно рассмеялся.
– О’кей. Скажи мне, а что ты думаешь о Петере Телеборьяне?
Андерс Юнассон произнес это имя так неожиданно, что Лисбет почти вздрогнула. Ее глаза заметно сузились.
– Какого черта ты без конца задаешь вопросы? Что тебе надо?
Ее голос вдруг напрягся и зазвучал как наждак о железо.
Андерс Юнассон наклонился к ней так близко, что почти вторгся на ее личную территорию.
– Потому что… Психиатр по имени Петер Телеборьян, довольно известный и авторитетный врач, за последние дни дважды настойчиво добивался моего разрешения навестить тебя.
Лисбет вдруг почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки.
– Суд обязал его провести судебно-психиатрическую экспертизу твоего состояния.
– И что же?
– Мне Петер Телеборьян не нравится. Я ему отказал. В последний раз он явился сюда, в отделение, без предупреждения и пытался прорваться к тебе через медсестру.
Лисбет поджала губы.
– Он вел себя нагло и произвел на меня крайне неблагоприятное впечатление. Поэтому я и спрашиваю, что ты о нем думаешь.
На этот раз настала очередь Андерса Юнассона терпеливо дожидаться ответа Лисбет Саландер.
– Телеборьян – подонок, – сказала она под конец.
– Ты испытываешь к нему личную неприязнь?
– Можно сказать и так.
– Я беседовал с одним чиновником; он требовал, чтобы я пропустил к тебе Телеборьяна.
– И что же?
– Я спросил, имеется ли у него медицинское образование, позволяющее оценивать твое состояние, и предложил ему отправиться куда-нибудь подальше. Правда, в более дипломатичных выражениях.
– О’кей.
– Последний вопрос. Почему ты мне все это рассказываешь?
– Но ты же спросил.
– Да. Но ведь я врач и тоже изучал психиатрию. Почему же ты со мной разговариваешь? Значит ли это, что ты доверяешь мне?
Лисбет не ответила.
– Тогда я буду трактовать это именно так. Я хочу, чтобы ты знала: ты – моя пациентка. Следовательно, я действую только в твоих интересах, а не в чьих-то.
Она посмотрела на него с подозрением. Юнассон немного посидел молча, глядя на нее, а потом заговорил в непринужденном тоне:
– С медицинской точки зрения ты более или менее здорова. Тебе требуется еще максимум несколько недель реабилитации. Но, к сожалению, ты уже достаточно поправилась.
– К сожалению?
– Да. – Он улыбнулся. – Ты уже чувствуешь себя хорошо.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что у меня нет никаких законных причин удерживать тебя здесь и, следовательно, прокурор сможет скоро потребовать, чтобы тебя перевезли в следственный изолятор в Стокгольм. Тебе придется дожидаться суда, который состоится через шесть недель. Полагаю, что запрос поступит уже на следующей неделе. А значит, Петеру Телеборьяну представится случай все-таки осмотреть тебя.
Саландер буквально застыла в постели.
Андерс Юнассон рассеянно посмотрел на нее, наклонился и поправил ей подушку. А потом заговорил так, словно просто размышлял вслух:
– У тебя нет ни головной боли, ни повышенной температуры; значит, доктор Эндрин тебя, вероятно, выпишет.
Он внезапно поднялся.
– Спасибо, что поговорила со мной. Я еще зайду к тебе до того, как тебя перевезут.
Он уже дошел до двери, когда Лисбет его окликнула:
– Доктор Юнассон.
Он обернулся к ней.
– Спасибо.
Он еще раз коротко кивнул, а потом вышел и запер дверь.
Лисбет Саландер долго сидела, изучая запертую дверь. Потом улеглась на спину и уставилась в потолок. Вдруг что-то отвлекло ее от мрачных размышлений – она ощутила под затылком что-то твердое. Подняв подушку, Лисбет, к своему изумлению, увидела маленький мешочек, которого там точно не было раньше. Она открыла мешочек и, ничего не понимая, уставилась на карманный компьютер «Палм Тангстен Т3» с зарядным устройством. Потом, присмотревшись, заметила на верхнем крае корпуса маленькую царапину. Ее сердце забилось с удвоенной силой. Это был ее собственный «Палм». Но как он здесь оказался?
Она растерянно перевела взгляд обратно на запертую дверь.
Андерс Юнассон… вот так сюрприз! Она очень разволновалась. Затем быстро включила компьютер и тут же обнаружила, что он защищен паролем.
Лисбет разочарованно уставилась на требовательно мигающий экран. Как же я, черт побери, должна… Потом она заглянула в мешочек и обнаружила на дне свернутую полоску бумаги. Вытряхнув полоску из мешочка, развернула ее и прочла написанную аккуратным почерком строчку.
ТЫ ЖЕ ХАКЕР. ДОГАДАЙСЯ! КАЛЛЕ Б.
Впервые за несколько недель Лисбет рассмеялась. Вот и расплата за старые обиды… Она задумалась на несколько секунд, потом взяла стилус и написала комбинацию цифр 9277, что на клавиатуре соответствовало буквам WASP – ее прозвищу «Оса». Именно этот код Калле Чертову Блумквисту потребовалось разгадать, когда он без приглашения явился в ее квартиру на Фискаргатан и отключал охранную сигнализацию.
Не сработало.
Она попробовала 52553, что соответствовало буквам KALLE.
Тоже не сработало. Поскольку Калле Чертов Блумквист, вероятно, предполагал, что она будет пользоваться компьютером, то явно выбрал какой-то простой пароль. Подписался он «Калле», хотя обычно ненавидел это имя. Лисбет немного поразмыслила над ассоциациями. Это должно быть тоже оскорбление. Потом набрала 63663, что соответствовало слову PIPPI.
Компьютер послушно запустился.
На экране возник смайлик со словесным пузырем:
Ну вот – а ведь оказалось довольно просто. Предлагаю тебе кликнуть на сохраненные документы.
Она немедленно нашла стоявший первым в очереди документ «Привет, Салли», кликнула на него и прочла:
Прежде всего – это только между нами. Твой адвокат, то есть моя сестра Анника, понятия не имеет о том, что у тебя есть доступ к компьютеру. Так что смотри, не проболтайся.
Не знаю, насколько ты понимаешь, что происходит за запертой дверью твоей палаты, но, как ни странно (вопреки твоему характеру), тебе помогают несколько дураков, которые лояльны к тебе. Когда все закончится, я собираюсь основать общественную организацию, которую намерен назвать «Рыцари дурацкого стола». Единственной целью организации будет собираться на ежегодный ужин, чтобы развлекаться и всячески ругать тебя. (Нет, тебя, конечно, никто не собирается приглашать.)
Ну, ладно. Ближе к делу. Анника готовится к судебному процессу. Проблема заключается лишь в том, что она, работая на тебя, соблюдает идиотский принцип неприкосновенности частной жизни, как это ни глупо. А значит, она даже мне не рассказывает, о чем вы с ней беседуете, и в данной ситуации это нам несколько мешает. К счастью, она, разумеется, хотя бы прислушивается к поступающей информации.
Нам с тобой обязательно нужно пообщаться.
Не пользуйся моим электронным адресом. Может, я и ненормальный, но у меня есть веские основания подозревать, что мою почту читаю не только я. Если захочешь что-нибудь передать, заходи на Yahoo «Stolliga_Bordet». Имя: Pippi, пароль: p9i2p7p7i.
Микаэль
Лисбет дважды прочитала письмо и еще раз озадаченно посмотрела на карманный компьютер. После периода полного компьютерного целибата у нее начинался киберабстинентный синдром. Интересно, каким местом думал Калле Чертов Блумквист, когда протаскивал к ней компьютер – он позабыл, что для выхода в Сеть ей потребуется мобильный телефон…
Лисбет лежала и размышляла, что делать дальше, когда вдруг услышала шаги в коридоре. Она немедленно выключила компьютер и запихнула его под подушку. Когда в замке стал поворачиваться ключ, Саландер обнаружила, что мешочек и зарядное устройство остались лежать на прикроватной тумбочке. Она протянула руку, сунула мешочек под одеяло и зажала моток кабеля между ног. Когда вошла ночная сестра, Лисбет лежала спокойно, уставившись в потолок.
Сестра приветливо поздоровалась и спросила, как она себя чувствует и не надо ли ей чего-нибудь. Лисбет ответила, что чувствует себя хорошо и что ей хотелось бы парочку сигарет. Эту просьбу любезно отклонили, зато выдали ей упаковку никотиновой жевательной резинки. Когда сестра закрывала за собой дверь, Лисбет мельком увидела расположившегося на стуле в коридоре охранника. Она дождалась, когда шаги стали удаляться, снова достала компьютер, включила его и попыталась подключиться к Интернету.
Она не поверила своим глазам, когда компьютер вдруг подал сигнал, что соединение найдено и есть выход в сеть.
Не может быть. Просто невероятно.
Лисбет выскочила из постели с такой скоростью, что раненое бедро отозвалось болью, и растерянно оглядела свою палату. Но как? Медленно обойдя комнату, она осмотрела каждый угол и закуток…
Нет, мобильного телефона в комнате не было.
И тем не менее компьютер поймал Сеть. Она усмехнулась. Радиоуправляемая связь поддерживалась через мобильный телефон посредством Bluetooth, имевшего радиус действия 10–12 метров. Лисбет устремила взгляд к вентиляционному отверстию под потолком.
Чертов Калле Блумквист установил телефон прямо рядом с ее палатой. Иначе это чудо объяснить было невозможно.
Но тогда можно было протащить и телефон… Хотя, конечно, аккумуляторы.
Ее «Палм» требовалось заряжать раз в три дня или около того. Мобильный телефон, подключенный к сети, сажал аккумуляторы быстро. Блумквист – или, скорее всего, кто-то, кого он нанял – должен был регулярно менять аккумуляторы.
Зарядное устройство к ее компьютеру он, разумеется, прислал. Обойтись без него она не могла. Конечно, намного легче спрятать и использовать один предмет, чем два. А Блумквист все-таки не дурак…
Для начала Лисбет задумалась над тем, где хранить компьютер. Для этого необходимо было найти потайное место. Кроме одной розетки возле двери, имелись еще розетки за кроватью, на панели, куда включалась лампа на тумбочке и электронные часы. Вообще-то туда же включалось еще и радио, но его унесли, и от него осталось пустое пространство. Лисбет улыбнулась. Места хватило и для карманного компьютера, и для зарядного устройства. А днем она сможет ставить компьютер на зарядку, не вынимая его из тумбочки.
Лисбет Саландер почувствовала себя счастливой. Впервые за два месяца она включила компьютер и вышла в Интернет, и ее сердце колотилось от радости. «Серфить» по Сети через карманный компьютер «Палм» с крошечным экраном и стилусом, конечно, не то же самое, что через ноутбук с семнадцатидюймовым экраном. Но… она в Сети! Находясь в постели в Сальгренской больнице, она может переместиться в любую точку мира.
Для начала Лисбет зашла на частную домашнюю страничку, где размещалась реклама ничем не примечательных фотографий неизвестного фотографа-любителя по имени Джилл Бейтс из Джобсвилла, штат Пенсильвания. Лисбет как-то раз проверила и установила, что города с таким названием – Джобсвилл – не существует. Тем не менее Бейтс отснял там 200 фотографий и выложил целую галерею, в мелком масштабе. Саландер прокрутила до снимка номер 167, кликнула и получила увеличенное изображение. Оно изображало церковь в Джобсвилле. Лисбет подвела курсор к вершине шпиля и кликнула. Тут же всплыло окно с требованием имени и пароля. Она взяла стилус и в качестве логина вывела слово Remarkable, а в качестве пароля – A (89)Cx#magnolia.
Появилась клеточка с текстом «ERROR – You have the wrong password» и клавиша с «ОК – Try again». Лисбет знала, что если кликнет на «ОК – Try again» и попробует ввести новый пароль, то снова получит ту же клеточку – и так месяцы и годы, сколько ни пытайся. Вместо этого она кликнула на букву «О» в слове «ERROR».
Экран потемнел. Потом открылась мультипликационная дверь, и оттуда выплыла девица, напоминающая Лару Крофт, расхитительницу гробниц. Материализовался словесный пузырь с текстом «WHO GOES THERE?».
Лисбет кликнула на пузырь и написала слово Wasp – Оса. Ей сразу ответили «PROVE IT – OR ELSE…», a мультипликационная Лара Крофт начала снимать с предохранителя пистолет. Лисбет знала, что это не пустая угроза. Если она наберет неверный пароль три раза подряд, страничка погаснет, а имя Оса вычеркнут из списка членов. Она аккуратно вывела пароль MonkeyBusiness.
Экран снова изменил параметры, и на синем фоне возник текст:
Welcome to Hacker Republic, citizen Wasp. It is 56 days since your last visit. There are 10 citizens online. Do you want to (a) Browse the Forum (b) Send a Message (c) Search the Archive (d) Talk (e) Get laid?
Лисбет кликнула на клеточку «(г) Поговорить», потом перешла к перечню меню «Who’s online?» и получила список имен: Andy, Bambi, Dakota, Jabba, BuckRogers, Mandrake, Pred, Slip, Sisterjen, SixOfOne, Trinity.
«Hi gang», – написала Oca.
«Wasp. That really U? – сразу же откликнулся SixOfOne. – Look who’s home».
«Куда ты пропала?» – спросил Trinity.
«Чума говорил, что у тебя какие-то проблемы», – написал Dakota.
Лисбет была не уверена, но подозревала, что Dakota – женщина. Остальные граждане онлайн, включая и того, кто именовал себя Sisterjen, были парнями. Республика хакеров (когда Лисбет в последний раз заходила в сеть) насчитывала шестьдесят два гражданина, в том числе всего четыре девушки.
«Привет, Trinity, – написала Лисбет. – Привет, все».
«Почему ты приветствуешь Trinity? Между вами есть что-то сугубо личное? А мы, остальные, чем тебе не угодили?» – написал Dakota.
«У нас забита стрелка, – написал Trinity. – Оса общается только с интеллигентными ребятами».
Его обматерили сразу с пяти сторон.
Из шестидесяти двух сограждан Оса лично встречалась только с двумя. Один из них был Чума – Plague, который сейчас в виде исключения отсутствовал в Сети. Второй – Trinity, иначе Троица, англичанин, жил в Лондоне. Два года назад Лисбет провела в его обществе несколько часов – тогда он помогал им с Микаэлем Блумквистом разыскивать Харриет Вангер. Он организовал незаконное прослушивание домашнего телефона в мирном пригороде Сент-Олбанс. Лисбет возилась со стилусом, ей не хватало клавиатуры.
«Ты еще на месте?» – спросил Mandrake.
Саландер набрала:
«Сорри. У меня только Palm. Получается медленно».
«Что случилось с твоим компьютером?» – поинтересовался Pred.
«С ним все о’кей. Проблемы у меня».
«Расскажи старшему брату», – написал Slip.
«Меня арестовали».
«Что случилось? Поделись!» – сразу донеслось с трех сторон.
Лисбет суммировала все, что с нею произошло, в пяти строчках, и ее приключения восприняли с сочувствием и заботой.
«Как ты себя чувствуешь?» – поинтересовался Trinity.
«У меня дырка в башке».
«Я не замечаю разницы», – констатировал Bambi.
«У Осы всегда в башке ветер», – заявил Sisterjen.
После его реплики компания разразилась серией оскорбительных комментариев в его адрес. Никто не сомневался, что Оса еще даст многим фору по части умственных способностей.
Лисбет улыбнулась.
Потом Dakota подключился снова:
«Погодите. Это же нападение на гражданина Республики хакеров. Чем будем отвечать?»
«Нанесем ядерный удар по Стокгольму?» – предложил SixOfOne.
«Нет, это будет перебор», – сказала Оса.
«Жахнем маленькую бомбочку?»
«SixOfOne, прекрати».
«Мы можем вырубить весь Стокгольм», – предложил Mandrake.
«Как насчет вируса, который парализует правительство?»
Вообще-то граждане Республики хакеров рассылкой вирусов не занимались. Напротив, статус хакеров подразумевал, что они непримиримые противники тех идиотов, которые рассылают компьютерные вирусы с единственной целью – вывести из строя Сеть и навредить компьютерам. Ведь хакеры – информационные наркоманы, и им нужна именно действующая Сеть, которую можно взламывать.
Впрочем, предлагая парализовать шведское правительство, хакеры вовсе не бахвалились. Республика хакеров представляла собой эксклюзивный клуб лучших из лучших, элитное подразделение. И любая армия выложила бы колоссальные суммы, если бы удалось уговорить их сотрудничать с каким-либо государством. Но это было слишком маловероятным.
Все они были Computer Wizards и, безусловно, умели создавать и рассылать компьютерные вирусы. Они также часто проводили специальные кампании, если того требовала ситуация. Несколько лет назад у одного гражданина Республики хакеров, который работал программистом в Калифорнии, один преуспевающий дотком свистнул патент и еще имел наглость подать на него в суд. В итоге все активисты Республики хакеров в течение полугода энергично и последовательно взламывали и выводили из строя каждый компьютер, принадлежавший данной фирме. Все их коммерческие тайны и электронные сообщения – вместе с несколькими сфальсифицированными документами, из которых следовало, что генеральный директор фирмы уклоняется от налогов, – с удовольствием выкладывались в Интернете вместе со сведениями о тайной любовнице генерального директора и фотографиями с вечеринки в Голливуде, где он нюхает кокаин. Через полгода фирма обанкротилась, но еще несколько лет спустя кое-кто из злопамятных представителей «народных мстителей» Республики хакеров занимался тем, что время от времени банкротил бывшего генерального директора.
Если полсотни самых лучших хакеров в мире решили бы совместными усилиями предпринять нападение на какое-нибудь государство, оно, вероятно, выжило бы, но понесло бы ощутимые потери. Если бы Лисбет согласилась, то эти потери, по всей видимости, исчислялись бы миллиардами. Она задумалась.
«Пока не надо. Но если дела пойдут не так, как мне хочется, я попрошу о помощи».
«Только скажи», – написал Dakota.
«Давненько мы не ссорились с каким-нибудь правительством», – прокомментировал Mandrake.
«Я предлагаю создать систему реверса налоговых платежей. Напишем программу, приспособленную к такой маленькой стране, как Норвегия», – написал Bambi.
«Отлично, но Стокгольм находится в Швеции», – написал Trinity.
«Подумаешь, какая разница. Можно сделать так…»
Откинувшись на подушку, Лисбет Саландер усмехнулась. Она следила за беседой и раздумывала над тем, почему ей так трудно говорить о себе с людьми при личной встрече, но так легко вести непринужденные беседы и доверять самые сокровенные тайны клану совершенно незнакомых идиотов в Интернете. Но Лисбет Саландер если и ощущала себя частью какой-то семьи и команды, то только общаясь с этими полными психами. На самом деле никто из них не мог ей помочь в ее проблемах со шведскими властями. Но она знала, что, если потребуется, они устроят какую-нибудь силовую акцию, не жалея ни времени, ни энергии. Через них она также могла организовать себе убежище за границей. Ведь именно благодаря контактам Чумы ей удалось через Интернет раздобыть норвежский паспорт на имя Ирене Нессер.
Лисбет не имела ни малейшего представления о том, как выглядят граждане Республики хакеров. Она даже не знала, чем они занимаются вне Сети – в этом отношении граждане умышленно держались в тени. Например, SixOfOne утверждал, что он – темнокожий американский гражданин из католической среды и проживает в Торонто, в Канаде. Но с таким же успехом это могла оказаться белая женщина, лютеранка, живущая в Шёвде, в Швеции.
Лучше всех Лисбет знала Чуму, который когда-то представил ее «семье» – без солидных рекомендаций никому не удалось бы протиснуться в ряды этой эксклюзивной компании. Для вступления в клуб обязательно требовалось личное знакомство с кем-нибудь из граждан – в ее случае это был Чума.
В Сети Чуму считали продвинутым и социально активным гражданином. На самом же деле он был чрезвычайно упитанным и социально неадаптированным тридцатилетним пенсионером-инвалидом. Он проживал в районе Сундбюберг, мылся очень редко, и в квартире у него пахло, как в обезьяннике. Лисбет навещала его редко – ей вполне хватало общения с ним в Сети.
Пока в Республике хакеров продолжалась беседа, Оса загрузила почту, пришедшую на ее личный почтовый ящик. К одному из сообщений, присланных гражданином Ядом, прилагалась улучшенная версия ее программы «Асфиксия 1.3», которая находилась на открытом доступе для всех граждан Республики в Архиве. Эта программа позволяла Лисбет контролировать в Интернете компьютеры других людей. Яд объяснял, что он успешно пользуется программой и что его дополненная версия включает последние версии программ Unix, Apple и Windows.
Лисбет коротко поблагодарила его за усовершенствования.
А через час, когда в США день начал клониться к вечеру, к чату подключились еще с полдюжины «граждан», которые поздравили Осу с возвращением домой и присоединились к дискуссии. Когда Лисбет наконец решила выйти из Сети, речь шла о том, как можно заставить компьютер шведского премьер-министра посылать любезные, но совершенно идиотские сообщения другим главам правительств, и даже организовалась рабочая группа, которой предстояло внести в этот вопрос ясность. В завершение Лисбет написала короткое сообщение:
«Продолжайте обсуждение, но ничего не предпринимайте без моего одобрения. Вернусь, когда смогу подключиться».
Все передавали ей поцелуи и советовали как следует пролечить дырку в башке.
Покинув Республику хакеров, Лисбет зашла в поисковую систему, на «www.yahoo.com», в частную информационную группу «Stolliga_Bordet». В информационную группу входили только двое – она сама и Микаэль Блумквист. В почтовом ящике оказалось одно-единственное сообщение, посланное два дня назад, под заголовком «Сперва прочти это».
Привет, Салли. Ситуация на данный момент такова.
Полиция пока не обнаружила твою квартиру и не имеет доступа к диску со сценой изнасилования. Диск является очень веским доказательством, но я не хочу отдавать его Аннике без твоего разрешения. У меня также находятся ключи от твоей квартиры и паспорт на имя Ирене Нессер.
Зато полиция завладела рюкзаком, который ты брала с собой в Госсебергу. Не знаю, нет ли в нем чего-нибудь компрометирующего.
Лисбет немного поразмыслила. Подумаешь… Термос с остатками кофе, несколько яблок и смена одежды. Волноваться не о чем.
Тебя, скорее всего, обвинят в причинении тяжкого вреда здоровью либо в попытке убийства Залаченко, а также в нанесении тяжких телесных повреждений Карлу Магнусу Лундину из «Свавельшё МК» в Сталлархольме. А именно в том, что ты прострелила ему стопу и ударом ноги выбила челюсть. Хотя надежный источник из полиции сообщает, что доказательства в обоих случаях не слишком убедительные.
Но имей в виду, что важно следующее.
1. Пока Залаченко был жив, он все отрицал. Он утверждал, что в тебя стрелял и закапывал тебя в лесу Нидерман. Он также подал в полицию заявление, обвинив тебя в покушении на его жизнь. Прокурор начнет доказывать, что ты уже во второй раз пытаешься убить Залаченко.
2. Ни Магге Лундин, ни Сонни Ниеминен ни словом не обмолвились о том, что произошло в Сталлархольме. Лундин арестован за похищение Мириам By. Ниеминена отпустили.
Лисбет приняла все к сведению, лишь пожав плечами: все это она уже обсуждала с Анникой Джаннини. Положение, конечно, аховое, но все это не новость. Она откровенно призналась во всем, что произошло в Госсеберге, но не стала сообщать никаких деталей о Бьюрмане.
В течение пятнадцати лет Зала находился под защитой, и при этом неважно, что он творил. Ему многократно помогали, заметая следы его деяний. Многие сделали карьеры, прикрываясь Залаченко. Получается, что некоторые властные структуры Швеции помогали сокрытию преступлений против отдельных граждан.
Если эта информация выплывет наружу, разразится политический скандал, который затронет и буржуазное, и социал-демократическое правительства. Это означает, что для начала ряд облеченных властью чиновников из СЭПО будут обвинены в преступной и аморальной деятельности. Даже если срок давности по отдельным преступлениям истек, скандала все равно не миновать. Речь идет об очень важных персонах, которые уже стали пенсионерами или приблизились к пенсионному возрасту. Они пойдут на все, только чтобы избежать разоблачений, и ты внезапно вновь окажешься разменной пешкой в их игре. На этот раз им, однако, надо не просто принести в жертву пешку – теперь им придется активно защищать свою репутацию, отмывать свое имя от позора. Так что им придется упечь тебя в дурдом.
Лисбет призадумалась и прикусила нижнюю губу.
Итак, дело обстоит так: они знают, что больше не смогут скрывать тайну Залаченко. История известна мне, а я – журналист. Они понимают, что рано или поздно я ее опубликую. Для них сейчас это не столь важно, поскольку он мертв. Теперь им придется бороться уже за собственное выживание. Поэтому первыми у них на повестке дня стоят следующие задачи.
1. Им необходимо убедить суд (или, иными словами, общественность) в том, что решение запереть тебя в 1991 году в клинику Святого Стефана было обоснованным – что ты действительно была психически больна.
2. Им необходимо отделить «дело Лисбет Саландер» от «дела Залаченко». Они пытаются подвести фундамент под следующую концепцию: «Да, конечно, Залаченко был законченным подонком, но этот факт не имел никакого отношения к решению запереть в клетке его дочь. Ее изолировали от общества, потому что признали душевнобольной, а все остальные версии – просто инсинуации борзописцев. Нет, мы никогда не потворствовали Залаченко и его преступлениям – все это околесица и больные фантазии нездоровой двенадцатилетней девочки».
3. Проблема, разумеется, заключается в следующем: если предстоящий суд тебя оправдает и, следовательно, признает нормальной, то тем самым они не смогут скрыть то, что незаконно поместили тебя в 1991 году в лечебницу. А значит, им надо любой ценой добиться, чтобы тебя определили в закрытое психиатрическое учреждение. Если суд вынесет определение, что ты психически больна, то и СМИ потеряют интерес к «делу Саландер». Так уж они устроены.
Ты здесь?
Лисбет мысленно кивнула. Все это она уже и сама успела просчитать. Проблема заключалась в том, что она просто не знала, что предпринять.
Лисбет, поверь мне, – судьба этого матча будет решаться в СМИ, а не в зале суда. К сожалению, суд будет – «в целях защиты личных интересов» – проходить за закрытыми дверьми.
В день убийства Залаченко ко мне залезли в квартиру. На дверях нет никаких следов взлома, в квартире ничего не тронули, кроме одного. Исчезла папка из летнего дома Бьюрмана с отчетом Гуннара Бьёрка от 1991 года. Одновременно напали на мою сестру и украли ее копию. Эта папка – неопровержимая улика, одна из важнейших в твоем деле.
Я делаю вид, будто мы потеряли бумаги о Залаченко. На самом же деле у меня была третья копия, которую я собирался передать Арманскому. Я снял с нее еще несколько копий и распределил экземпляры по разным местам.
Наши оппоненты, в лице некоторых представителей властей и отдельных психиатров, вместе с прокурором Рикардом Экстрёмом, естественно, готовятся к судебному процессу. У меня есть источник, который снабжает меня кое-какими сведениями о том, что происходит, но я подозреваю, что у тебя гораздо больше возможностей найти необходимую информацию…
В таком случае дело не терпит отлагательств.
Прокурор будет пытаться определить тебя в закрытое психиатрическое учреждение. Ему способствует твой старый знакомый Петер Телеборьян.
У Анники не будет возможности запустить кампанию в СМИ, хотя прокурор будет потихоньку сливать им любую информацию. То есть у Анники связаны руки.
Зато я не связан никакими ограничениями. Я могу писать все, что угодно, и в моем распоряжении к тому же имеется целый журнал.
Не хватает двух важных деталей.
Во-первых, мне нужны доказательства того, что прокурор Экстрём взял в сообщники Телеборьяна – и они снова хотят упечь тебя в психушку. А я хочу выступить по телевидению в самом раскрученном ток-шоу и предъявить документы, полностью опровергающие аргументы со стороны обвинения.
Во-вторых. Чтобы иметь возможность вести медийную войну против СЭПО, мне придется предать огласке то, что ты, скорее всего, считаешь своими личными секретами. О неприкосновенности частной жизни на этот раз, вероятно, придется забыть, учитывая все то, что писалось о тебе, начиная с Пасхи. Я должен создать в СМИ совершенно иное представление о тебе – даже если, на твой взгляд, это будет вторжением в твое сугубо личное пространство. Так что мне понадобится твое согласие. Понимаешь, что я имею в виду?
Лисбет открыла архив в Stolliga_Bordet. Он содержал двадцать шесть файлов разного размера.
