Лисбет Саландер проникла в помещение скотного двора через дверь-заслонку от деревянного сточного желоба. Никакой скотины там не было. Осмотревшись, она не увидела ничего, кроме трех автомобилей: белого «Вольво» из салона «Автоэксперт», старого «Форда» и чуть более нового «Сааба». Потом в глубине она рассмотрела покрытую ржавчиной борону и другие орудия, когда-то использовавшиеся в хозяйстве.

Стоя в темном помещении сарая, Лисбет следила за домом. Снаружи было темно, а во всех комнатах первого этажа горел свет. Она не видела там какого-либо движения, но ей казалось, что она заметила отблески телеэкрана. Взглянув на часы, увидела: 19.30. Значит, идет программа новостей «Раппорт».

Ее озадачил тот факт, что Залаченко решил поселиться в столь безлюдном месте. Это было не похоже на человека, которого она знала много лет назад. Вот уж не думала, что найдет его в сельской местности на крестьянском дворе в маленьком белом домике, а не в какой-нибудь пригородной вилле или на курорте за границей… Видно, за свою жизнь он нажил себе больше врагов, чем Лисбет Саландер. Ей казалось странным, что это место выглядит столь незащищенным. Возможно, в доме есть оружие.

После долгих сомнений она выскользнула со скотного двора наружу, в сумерки, легкими прыжками перебежала через двор и остановилась, прислонясь спиной к фасаду дома. До нее донеслись приглушенные звуки музыки. Стараясь ступать бесшумно, Лисбет обошла вокруг дома, пытаясь заглянуть в окна, но они находились слишком высоко для ее роста.

Вообще-то, эта диспозиция ей интуитивно не нравилась. Все первую половину жизни Лисбет прожила в постоянном страхе перед человеком, находившимся сейчас в доме. Вторая половина ее жизни, после неудачной попытки убить этого человека, прошла в ожидании того, когда она снова пересечется с ним. На этот раз ошибиться было нельзя. Каким бы старым калекой ни выглядел Залаченко, он был профессиональным убийцей, пережившим не один поединок.

Да еще придется принять во внимание Рональда Нидермана.

Лучше всего было бы застигнуть Залаченко снаружи, где-нибудь на дворе, где он был бы беззащитен. Никакого желания разговаривать с ним у Лисбет не было, и вообще она отдала бы предпочтение винтовке с оптическим прицелом. Но винтовки не было, и Лисбет видела его только в течение тех коротких минут, когда Зала выходил к дровяному складу. Не похоже, чтобы он вдруг надумал выйти на вечернюю прогулку. Поэтому, если она хочет дождаться лучшего случая, придется ей ночевать в лесу. Спального мешка у нее с собой не было, а ведь, хотя вечер стоял теплый, ночь наверняка будет холодной. Теперь, когда он находился от нее в двух шагах, Лисбет боялась дать ему возможность снова ускользнуть. Она помнила о Мириам Ву и своей маме.

Лисбет закусила нижнюю губу. Надо как-то проникнуть в дом, хотя это худший из вариантов. Конечно, можно постучать в дверь и выстрелить в тот момент, когда ей откроет один из них, а потом уже войти в дом и отыскать второго. Но значит, тот уже будет предупрежден – и, скорее всего, вооружен. «Анализ последствий. Какие еще есть возможности?» – проносилось у нее в голове.

Вдруг Лисбет увидела силуэт профиля Нидермана, прошедшего мимо окна всего в нескольких метрах от нее. Он смотрел через плечо, разговаривая с кем-то в комнате.

Оба находились в комнате слева от входа.

Лисбет решилась. Вынув пистолет из кармана, сняла его с предохранителя и беззвучно поднялась на крыльцо. Она держала пистолет в левой руке, а правой не спеша нажимала на ручку входной двери. Та оказалась не заперта. Лисбет сдвинула брови и замешкалась. Странно: в двери было два замка – и оба открыты. Залаченко не должен был оставлять дверь незапертой. По ее шее побежали мурашки.

Тут что-то не так.

В прихожей царил полный мрак. Справа угадывалась лестница наверх. Можно было различить две двери: одна находилась прямо по курсу, другая – слева. Сквозь щель над дверью виднелась полоска света. Лисбет прислушивалась, неподвижно застыв. Вдруг из комнаты слева послышался голос и звук отодвигаемого стула.

Она сделала два решительных шага, рванула дверь и направила пистолет на… пустую комнату.

Лисбет различила шорох одежды у себя за спиной и мгновенно, как змея, обернулась. В тот самый момент, когда она попыталась прицелиться, громадная лапища Рональда Нидермана обхватила ее горло железным обручем; другой рукой он вцепился в ее руку, державшую оружие. Сомкнув пальцы на шее девушки, гигант приподнял ее вверх, как куклу.

Секунду Лисбет молотила ногами в воздухе, потом развернулась и нацелилась Нидерману в пах. Промахнувшись, она заехала ему по бедру. У нее было такое чувство, что она ударила ногой в ствол дерева. Он сдавил ей горло, в глазах у нее потемнело, и она выронила оружие.

«Черт возьми!» – пронеслось в ее голове.

Затем Рональд Нидерман отбросил ее в комнату. Лисбет с грохотом приземлилась на диван и скатилась на пол. Она чувствовала, как кровь приливает к голове, и, качаясь, поднялась на ноги. Заметив на столе тяжелую треугольную пепельницу из стекла, тут же схватила ее и размахнулась. Но Нидерману удалось перехватить ее замах. Сунув свободную руку в левый наружный карман брюк, Лисбет вытащила электрошокер, обернулась и направила его Нидерману в пах.

Лисбет почувствовала сильный удар тока, дошедший до нее через руку, которую все еще сжимал Нидерман. Она ожидала, что верзила упадет на пол от боли, а он лишь недоуменно посмотрел на нее сверху вниз. Глаза Лисбет Саландер удивленно округлились. Было ясно, что он испытал что-то неприятное, но полностью игнорировал боль. «Это какая-то патология», – подумала она.

Нидерман нагнулся, забрал у нее электрошокер и посмотрел на него все с тем же недоуменным выражением лица. Затем ударил ее ладонью по щеке. Было такое чувство, что ей врезали дубиной. Лисбет рухнула на пол перед диваном. Подняв голову, она встретилась взглядом с Рональдом Нидерманом. Тот с любопытством смотрел на нее, как будто прикидывал, что она теперь выкинет, – вроде кота, готовящегося поиграть со своей жертвой.

Уловив какое-то движение в проеме двери, ведущей в другую комнату, Лисбет повернула голову.

Он медленно вошел, опираясь на локтевой костыль, из-под штанины виднелся протез. Его левая рука заканчивалась искалеченным обрубком, на котором не хватало нескольких пальцев. Подняв взгляд, Лисбет рассмотрела его лицо. Вся левая половина, усеянная шрамами от ожогов, была словно сшита из лоскутов. От уха остался лишь небольшой огрызок, бровей не было. На голове лысина. Лисбет помнила его мужчиной атлетического сложения с темными вьющимися волосами. Теперь же он словно иссох, рост его был около 165 сантиметров.

– Здравствуй, папа, – еле слышно произнесла она.

Александр Залаченко безразлично взглянул на нее.

Рональд Нидерман зажег верхний свет. Он проверил, нет ли на ней больше оружия, похлопав по ее одежде, поставил на предохранитель ее Р-83 «Ванад» и вынул магазин. Залаченко, еле волоча ноги, прошел мимо, сел в кресло и включил телевизор пультом управления.

Взгляд Лисбет упал на телеэкран. Залаченко нажал на кнопку, и она вдруг увидела мерцающую зеленую картинку той части имения, что была за скотным двором, потом часть подъездной дороги. «Камера ночного наблюдения. Они знали, что я подъехала», – подумала она.

– Я уж думал, ты не решишься сунуть сюда свой нос, – произнес Залаченко. – Мы следили за тобой с четырех часов. Ты привела в действие почти все посты сигнализации в усадьбе.

– Детекторы движения, – сказала Лисбет.

– Два из них на подъездной дороге и четыре – на вырубке за лугом. Свой наблюдательный пункт ты устроила как раз там, где у нас установлена точка сигнализации. Ведь оттуда усадьба видна лучше всего. Чаще всего вблизи от нас оказывается лось, косуля, а иногда любители собирать ягоды. Но кто-то крадущийся с оружием в руках – большая редкость.

Он помолчал секунду.

– Уж не думала же ты, что Залаченко будет сидеть в сельской хибаре полностью беззащитным?

Лисбет потерла шею и сделала попытку встать.

– Сиди, где сидишь, – резко скомандовал Залаченко.

Нидерман покончил с изучением ее пистолета и теперь спокойно смотрел на нее. Затем приподнял одну бровь и осклабился. Лисбет пришло на память расколошмаченное лицо Паоло Роберто, которое она видела по телевизору, и девушка решила, что лучше ей остаться на полу. Она перевела дыхание и прислонилась к дивану.

Залаченко протянул в сторону Нидермана здоровую правую руку, и тот, вынув свое оружие из кармана и передернув затвор, передал его. Лисбет успела заметить, что это был «ЗИГ-Зауэр», штатное оружие полицейских. Залаченко кивнул. Не говоря ни слова, Нидерман повернулся, надел куртку и вышел. Лисбет слышала, как наружная дверь открылась и закрылась.

– Только без глупостей. Попробуешь встать – сразу получишь пулю.

Лисбет расслабила мышцы. Он успеет всадить в нее две, а может, и три пули, прежде чем она доберется до него. Боеприпасы у него, скорее всего, такого типа, что она умрет от потери крови за несколько минут.

– Ну и видок у тебя, – заметил Залаченко, тыча пальцем в колечко у нее в брови. – Как у записной шлюхи.

Лисбет пристально взглянула на него.

– Но глаза у тебя в меня, – сказал он.

– Больно? – спросила она, кивнув на протез.

Залаченко пристально посмотрел на нее.

– Нет. Уже не больно.

Лисбет кивнула.

– Ты ведь спишь и видишь, как бы убить меня.

Она ничего не ответила, а он вдруг засмеялся.

– Я о тебе много думал. Вспоминал почти столько раз, сколько видел себя в зеркале.

– Надо было оставить маму в покое.

Залаченко ухмыльнулся.

– Шлюхой она была, твоя мать.

Глаза Лисбет почернели.

– Никакая она не шлюха. Работала кассиршей в продуктовом магазине и пыталась свести концы с концами.

Залаченко вновь захохотал.

– Можешь думать о ней что хочешь, но я-то знаю, что она шлюха. Она позаботилась о том, чтобы поскорее забеременеть, а потом пыталась уговорить меня жениться на ней. Еще чего – жениться на шлюхе…

Лисбет ничего не сказала. Она следила за дулом пистолета и надеялась, что Зала хоть на секунду ослабит бдительность.

– Пакет с горючим – это ты хитро придумала. Я тебя возненавидел. Но постепенно это перестало иметь значение. Ты не стоила моей энергии. Если бы ты оставила все как есть, плевал бы я на прошлое.

– Глупости. Тебя нанял Бьюрман разделаться со мной.

– Ну, это другое дело. Это просто сделка. Ему нужен был видеофильм, хранящийся у тебя, а я немного подрабатываю подобными сделками.

– И ты думал, что я отдам тебе диск?

– Да, деточка, уверен, что отдала бы. Ты и понятия не имеешь, какими покладистыми становятся люди, когда их о чем-то просит Рональд Нидерман. Тем более если он использует для своих целей бензопилу и отпилит одну из твоих ступней. В моем случае это было бы почти как «око за око», только «ступня за ступню».

Лисбет представила себе Мириам Ву в руках Рональда Нидермана на складе под Нюкварном.

Залаченко ложно истолковал выражение ее лица.

– Можешь не беспокоиться – мы тебя распиливать не собираемся. – Он посмотрел на нее. – Это правда, что Бьюрман тебя изнасиловал?

Она не ответила.

– Фу, ну и вкус же у него… Я читал где-то в газете, что ты вроде паршивая лесбиянка. Меня бы это не удивило. Подозреваю, что на тебя ни один парень не польстится.

Лисбет по-прежнему молчала.

– Надо бы попросить Нидермана трахнуть тебя. Похоже, ты в этом нуждаешься. – Залаченко подумал. – Хотя нет, Нидерман не трахается с бабами. Но не потому, что он гомик. Просто ему не нужен секс.

– Тогда придется тебе – со мной, – дерзко произнесла Лисбет.

«Ну, давай, подойди. Сделай ошибку», – стучало у нее в голове.

– Нет уж, я не извращенец.

Они помолчали.

– Мой напарник скоро вернется. Ему только нужно отвести подальше твою машину да еще кое-что сделать. А где твоя сестра?

Лисбет пожала плечами.

– Отвечай, когда я спрашиваю.

– Не знаю и, честно говоря, знать не хочу.

– Сестринская любовь? Камилла всегда головой думала, а ты – задницей.

Лисбет ничего не сказала.

– Все же, должен сказать, видеть тебя вблизи доставляет мне удовольствие.

– Слушай, Залаченко, ну и зануда же ты. Скажи лучше, это Нидерман застрелил Бьюрмана? – спросила она.

– Ну, ясное дело. Рональд Нидерман – образцовый солдат. Он не только исполняет приказы, но и действует по собственной инициативе, если дело того требует.

– Где ты его откопал?

Залаченко посмотрел на дочь, и лицо его приняло какое-то странное выражение. Он открыл рот, будто собирался что-то сказать, потом передумал, замолчал и, покосившись на дверь, неожиданно улыбнулся.

– Значит, до этого ты не дошла, – сказал он. – А Бьюрман говорил, что у тебя талант к поиску и анализу материала.

Потом Залаченко захохотал.

– Мы начали общаться в Испании в начале девяностых, когда я поправлялся после твоего зажигательного пакета. Ему было тогда двадцать два года, и он стал моими руками и ногами. Он не нанят… он мой партнер. У нас процветающий бизнес.

– Трафикинг.

Залаченко пожал плечами.

– Можно сказать, мы занимаемся всем понемногу. Реклама предприятия не выставлена на обозрение, она на заднем плане. Но неужели ты действительно не поняла, кто такой Рональд Нидерман?

Лисбет продолжала молчать. Она не понимала, к чему он клонит.

– Он твой сводный брат, – прояснил Залаченко.

– Нет, – едва выдохнув, произнесла Лисбет.

Он вновь захохотал. Но ствол пистолета по-прежнему был направлен на нее.

– Он – результат небольшой шалости, которую я себе позволил, выполняя задание в Германии в 1970 году.

– И ты сделал из своего сына убийцу?

– Нет, я просто помог ему воплотить в жизнь свой потенциал. У него были способности убивать задолго до того, как я занялся его образованием. И он продолжит семейный бизнес, когда меня не станет.

– А он знает, что я его сводная сестра?

– Конечно. Но если ты рассчитываешь воззвать к его родственным чувствам, то лучше забудь об этом. Я – его семья, а ты – просто силуэт на горизонте. Могу присовокупить, что он не единственный твой сводный родственник. У тебя есть еще четыре сводных брата и три сестры в разных странах. Один из этих братьев – законченный идиот, но у другого есть способности. Он возглавляет отделение нашего бизнеса в Таллинне. Но Рональд – единственный из моих отпрысков, кто унаследовал залаченковские гены.

– А сводным сестрицам, наверное, не нашлось места в семейном бизнесе?

Он недоуменно взглянул на нее.

– Залаченко… ты просто обыкновенный негодяй, ненавидящий женщин. Почему вы убили Бьюрмана?

– Потому, что он был идиотом. Он ушам своим не поверил, когда узнал, что ты моя дочь. К тому же Бьюрман был одним из немногих, кто знал мою предысторию. Должен сказать, что вначале заволновался, когда он неожиданно связался с нами, но потом все обошлось как нельзя лучше. Он умер, а вина пала на тебя.

– Но зачем вы его убили? – повторила вопрос Лисбет.

– Собственно говоря, это не планировалось. Я считал, что у нас с ним впереди многолетнее сотрудничество. Иметь открытую дверь в Службе безопасности всегда полезно, даже если эту дверь открывает идиот. Но тот журналист в Эншеде как-то узнал о его связи со мной и позвонил ему в тот самый момент, когда Рональд был у него в квартире. Бьюрман ударился в панику и стал совершенно неуправляем. Пришлось Рональду принимать решение прямо на месте. И он все правильно сделал.

Сердце Лисбет сжалось от боли, когда ее отец подтвердил то, что она и сама понимала разумом. «Даг Свенссон нащупал какую-то связь», – стучало у нее в голове. Тогда она говорила с Дагом и Миа больше часа. Бергман ей тут же понравилась, а Свенссон – так себе. Он слишком напоминал ей Микаэля Блумквиста – такой же неисправимый борец за улучшение мира, считавший, что книгами можно чего-то добиться. Но она верила в искренность его намерений.

В общем, визит к Дагу и Миа оказался пустой тратой времени. Они не могли сказать, в каком направлении стоит искать Залаченко. Даг Свенссон только напал на его имя и начал поиски, но не знал, кто это.

Сама Лисбет во время визита допустила роковую ошибку.

Она знала, что между Бьюрманом и Залаченко наверняка существует какая-то связь, поэтому стала задавать вопросы о Бьюрмане, пытаясь узнать, не приходилось ли Дагу Свенссону где-нибудь встречать это имя. Оказалось, что нет, но чутье у него было отменное. Он тут же перенес упор на имя Бьюрмана и забросал ее вопросами.

Хотя Лисбет сообщила Свенссону не слишком много нового, он почувствовал, что она играет какую-то роль в этой драме. В то же время Даг понял, что и у него есть информация, нужная ей. Они условились встретиться снова и продолжить обсуждение после праздников. Затем Лисбет Саландер поехала домой и легла спать, а когда проснулась наутро, то узнала из передачи новостей, что два человека были убиты в квартире в Эншеде.

Она сообщила Дагу лишь одну полезную вещь – довела до его сведения имя Нильса Бьюрмана. Должно быть, Даг Свенссон поднял трубку и позвонил адвокату, едва она вышла из квартиры.

Именно Лисбет была связующим звеном. Если бы она не явилась к Дагу Свенссону, они с Миа были бы до сих пор живы.

Залаченко рассмеялся.

– Ты и представить себе не можешь, как мы поразились, когда полиция начала охоту на тебя в связи с убийством.

Лисбет закусила нижнюю губу. Залаченко пристально взглянул на нее.

– Как ты нашла меня? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Лисбет, Рональд скоро вернется. Я могу попросить его ломать тебе кости, пока ты не начнешь говорить. Избавь нас от этих хлопот.

– Через почтовый ящик. Я выяснила, в каком салоне Нидерман взял машину в аренду, а через это – почтовый ящик. А потом дождалась момента, когда тот прыщавый подонок явился забирать почту.

– А, так просто… Спасибо. Это мне надо запомнить.

Лисбет задумалась. Дуло пистолета было по-прежнему нацелено ей в грудь.

– Ты действительно веришь, что выкрутишься и на этот раз? – спросила Лисбет. – Ты допустил слишком много ошибок, полиция тебя раскроет.

– Я знаю. Вчера звонил Бьёрк и рассказал, что один журналист из «Миллениума» разнюхал всю мою историю, так что теперь это вопрос времени. Возможно, придется принять меры против этого журналиста.

– Список будет длинный, – возразила Лисбет. – Там, в одном только «Миллениуме», Микаэль Блумквист, потом главный редактор Эрика Бергер, секретарь редакции и несколько служащих. А еще Драган Арманский и несколько сотрудников «Милтон секьюрити». Не забудь Бублански и полицейских из следственной группы. Скольких же ты собираешься убить, чтобы выскользнуть? Тебя раскроют.

Залаченко опять рассмеялся.

– Ну и что? Я ни в кого не стрелял, против меня нет ни малейшей улики. Пусть раскрывают, кого хотят. Будь уверена, в этом доме они могут делать сколько угодно обысков, но не найдут ничегошеньки, что могло бы привязать меня к какой-либо преступной деятельности. Это ребята из Службы безопасности, а не я, засадили тебя в психушку, и они вряд ли пошевелятся, чтобы выложить все нужные бумаги.

– А Нидерман? – напомнила Лисбет.

– Уже завтра утром Рональд отправится в отпуск за границу, подождет, пока все не успокоится. – Залаченко злорадно посмотрел на Лисбет. – Ты так и останешься главной подозреваемой в убийстве. Если ты тихо исчезнешь, для всех будет только лучше.

Рональд Нидерман отсутствовал примерно пятьдесят минут. Когда он вернулся, на нем были сапоги.

Лисбет Саландер исподтишка пригляделась к человеку, бывшему, по словам отца, ее сводным братом. Какого-либо намека на сходство она вообще не заметила. Нидерман был ее полной противоположностью. К тому же у нее появилось явное ощущение, что с Рональдом что-то не в порядке. Телосложение, мягкие черты лица и голос, так и оставшийся подростковым до ломки, – все это свидетельствовало о каком-то генетическом недостатке. Он оказался совершенно нечувствителен к удару током от электрошокера, и ладони у него были невероятной величины. Ничто у Рональда Нидермана не казалось нормальным.

«Сколько же генетических сбоев наблюдается в роду Залаченко?» – подумала Лисбет.

– Готово? – спросил Зала.

Нидерман кивнул и протянул руку за своим «ЗИГ-Зауэром».

– Я тоже пойду, – сказал Залаченко.

Нидерман засомневался:

– Туда порядочно идти.

– Нет, я пойду. Принеси мою куртку.

Нидерман пожал плечами и сделал то, что его просили. Затем он проверил свой пистолет, пока Залаченко одевался, для чего ненадолго вышел в смежную комнату. Лисбет присматривалась к тому, как Нидерман навинчивал самодельный глушитель.

– Ну, пошли, – сказал Залаченко, стоя в дверях комнаты.

Нидерман нагнулся и поставил Лисбет на ноги. Она встретилась с ним взглядом и сказала:

– Тебя я тоже убью.

– Самоуверенности у тебя хватает, – заметил ее отец.

Нидерман мило улыбнулся ей и подтолкнул к входной двери, а затем и за порог. Он крепко держал девушку, обхватив ее пальцами за шею, которые без труда сомкнулись вокруг нее, и направлял Лисбет к лесу, к северу от скотного двора.

Шли они медленно, и Нидерман то и дело останавливался, поджидая Залаченко. У них были мощные фонарики. Когда они зашли в лес, Нидерман отпустил шею Лисбет и теперь шел за ней следом, держа дуло пистолета в метре от ее спины.

Они шли едва различимой тропинкой примерно четыреста метров. Лисбет пару раз споткнулась, и оба раза ее ставили на ноги.

– Здесь сверни направо, – сказал Нидерман.

Пройдя еще метров десять, они вышли на поляну. Лисбет увидела свежевыкопанную яму. Луч фонарика Нидермана осветил лопату, воткнутую в холм песка. Теперь до нее дошло, какое поручение выполнял великан. Он пихнул Лисбет к яме, от этого она покачнулась и упала на четвереньки, а пальцы ее ушли глубоко в песок. Она встала и безразлично посмотрела на него. Залаченко еще не подошел, и Нидерман спокойно ждал его, ни на секунду не отводя пистолета от Лисбет.

Залаченко запыхался. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил:

– Что-то надо бы сказать, но не думаю, что для тебя у меня остались какие-то слова.

– Ладно, – согласилась Лисбет. – Мне тоже, в общем-то, нечего сказать тебе.

Она криво ухмыльнулась.

– Тогда покончим с этим побыстрее, – сказал Залаченко.

– Я довольна, что моим последним делом в жизни стало накрыть тебя здесь, – сказала Лисбет. – Полиция постучится к тебе уже этой ночью.

– Чушь. Я так и знал, что ты станешь блефовать. Ты заявилась сюда, чтобы убить меня, вот и все. И ни с кем ты об этом не говорила.

Лисбет Саландер улыбнулась еще шире, и улыбка ее была полна злорадством.

– Я хочу кое-что показать тебе, папа.

Она медленно запустила руку в левый набедренный карман брюк и вынула какой-то четырехугольный предмет. Рональд Нидерман следил за всеми ее движениями.

– Каждое слово, сказанное тобой за последний час, ушло на интернет-радио.

Она держала в ладони свой наладонник «Палм Тангстен Т3».

На лбу Залаченко образовались морщины, особенно на том месте, где должны были быть брови.

– Дай-ка посмотреть, – попросил он и протянул здоровую руку.

Лисбет кинула ему маленький компьютер. Он поймал его в воздухе и сказал:

– Глупости. Это же обычный «Палмтоп».

Когда Рональд Нидерман нагнулся и приблизил лицо к ее компьютеру, Лисбет бросила ему горсть песка прямо в глаза. Песок его тут же ослепил, он машинально нажал на спусковой крючок; глухо прозвучал выстрел. Но Лисбет уже отпрыгнула в сторону на два шага, и пуля просвистела в воздухе, там, где она только что стояла.

Схватив лопату, девушка размахнулась и ударила ее острым краем по ладони, державшей пистолет. Сильный удар пришелся на костяшки пальцев блондина, он разжал их; «ЗИГ-Зауэр» отлетел куда-то далеко в сторону и упал в кустах. Лисбет видела, как из глубокой раны над суставом мизинца брызнула кровь.

«Он ведь должен вопить от боли», – мелькнуло у нее в голове.

Нидерман пытался что-то нащупать перед собой залитой кровью ладонью, а другой рукой обреченно тер глаза. Единственным шансом Лисбет выиграть этот поединок был молниеносный мощный удар. Но в физической силе она ему безнадежно проигрывала. Чтобы убежать в лес, ей требовалось по меньшей мере секунд пять. Тогда она снова сильно размахнулась лопатой, попытавшись повернуть рукоять так, чтобы угодить в него лезвием, но из-за неверной стойки плашмя врезала лопатой по его лицу.

Нидерман пробубнил что-то, когда его переносица треснула второй раз за последние несколько дней. Из-за песка он все еще почти не видел, но, махая правой рукой, сумел отпихнуть от себя Лисбет Саландер. Она опрокинулась назад и, зацепившись за корень, упала. Мгновенно оправившись, вскочила на ноги. Нидерман был пока обезврежен.

«Я выдержу», – решила Лисбет.

Она уже сделала два шага к зарослям, как вдруг краем глаза заметила, что Александр Залаченко поднимает руку.

«Старый хрыч тоже с пистолетом», – мелькнуло в ее голове, точно плетью ударило.

Она отскочила в сторону в тот самый момент, как прозвучал выстрел. Пуля попала во внешнюю сторону бедра, и Лисбет потеряла равновесие.

Боли она не почувствовала.

Вторая пуля вошла в спину, застряв под левой лопаткой. Острая парализующая боль пронзила все ее тело.

Лисбет упала на колени, на несколько секунд потеряв способность двигаться. Она знала, что Залаченко позади, метрах в шести от нее. Собрав все свои силы и упрямство, поднялась с земли и, качаясь, шагнула к спасительному укрытию кустов.

У Залаченко хватило времени прицелиться.

Третья пуля попала в голову, в двух сантиметрах от края левого уха. Она пробила черепную коробку, образовав сетку радиальных трещин в черепе. Свинцовый шарик проник ей в голову, застряв в массе серого вещества сантиметрах в четырех под корой больших полушарий.

Это описание местоположения пули, выраженное в медицинских терминах, было отвлеченной теорией для Лисбет Саландер. В практическом же отношении немедленным последствием стал обширный травматический эффект. Последним ощущением Лисбет стал огненно-красный шок, перешедший в белый свет.

Затем полная тьма.

Щелк.

Залаченко силился сделать еще один выстрел, но руки у него тряслись так сильно, что он не мог прицелиться. «Она чуть было не выкрутилась», – подумал он. Наконец Зала понял, что она уже мертва, и опустил оружие. Его пробирала дрожь от притока адреналина. Он посмотрел на свое оружие – а ведь он хотел оставить его дома, но потом все же сходил, забрал его и сунул в карман куртки, как будто это был его талисман. «Ну она и монстр, – решил он. – Два взрослых мужика, и один из них не кто-нибудь, а Рональд Нидерман со своим «Зауэром». А эта чертова девка чуть не смылась от нас», – размышлял он.

Бросив взгляд на тело дочери, Залаченко увидел в свете карманного фонаря, что она похожа на окровавленную тряпичную куклу. Он поставил пистолет на предохранитель и подошел к Рональду Нидерману, беспомощно стоявшему, пока глаза его заливали слезы, а из ладони и носа хлестала кровь. После матча за чемпионский титул с Паоло Роберто его нос еще не зажил, и теперь удар лопатой вызвал обширное повреждение.

– Наверное, у меня опять сломалась переносица, – заметил он.

– Идиот, – отреагировал Залаченко. – Она же чуть не удрала.

Нидерман без устали тер глаза. Боли не было, но слезы текли обильно, и он почти ничего не видел.

– Встань прямо, черт возьми! – рявкнул Залаченко, презрительно покачав головой. – Что бы ты делал без меня…

Нидерман обреченно моргал. Залаченко, хромая, подошел к телу дочери, схватил за шиворот, приподнял тело и поволок к могиле, которой служила выкопанная яма. Места было мало, чтобы Лисбет поместилась в рост. Зала поднял тело так, что ноги были над ямой, и сбросил его вниз как мешок картошки. Она свалилась вниз, оказавшись в позе зародыша с поджатыми ногами.

– Закапывай; пора уже домой, наконец, – скомандовал Залаченко.

Засыпать землю обратно отняло у полуслепого Рональда Нидермана некоторое время. Излишки оставшейся земли он энергично раскидал вокруг.

Наблюдая за работой Нидермана, Залаченко закурил сигарету. Его все еще била дрожь, но адреналин уже начал падать. Он вдруг почувствовал облегчение от того, что ее нет. Ему еще помнился ее взгляд, брошенный на него, когда она много лет назад метнула в него пакет с горючим.

Было уже девять вечера, когда Залаченко, оглядевшись вокруг, одобрительно кивнул. «ЗИГ-Зауэр» Нидермана им посчастливилось найти в кустах. Они вернулись домой. Залаченко ощущал глубокое удовлетворение. Он занялся ладонью Нидермана. Рана, нанесенная лопатой, оказалась глубокой, и Залаченко был вынужден достать иголку с ниткой, чтобы зашить ее. Этим искусством он овладел еще в военном училище в Новосибирске, когда был пятнадцатилетним мальчишкой. Вот чего не требовалось, так это обезболивания. Но рана могла оказаться столь серьезной, что Нидерману придется обращаться в больницу. Залаченко наложил на его палец шину и забинтовал.

Покончив со всем этим, он открыл бутылку пива, пока Нидерман лил воду, промывая в ванной глаза.