Роза
Вставая, пошатнулась, упала. Поскользнулась, один тапок куда-то отлетел.
Вновь постучали. Выбежала в прихожую в чулках. Кто так поздно? Кому вообще она могла понадобиться?
Не Томас, он вряд ли, она уже перестала надеяться. Прислушалась, за дверью шаги.
Если сидеть тихо, подумают, что сплю.
Но ведь в окнах свет.
Проклятие.
Кто же это? Тип с овчаркой, разузнавший, где она живет, явился отомстить? Или… неужто Титус? Привезли на «скорой»?
Вновь стук, прямо по ушам. Приоткрыла дверь – так, чтобы осталась щелка. И почему только она не поставила цепочку! При жизни Акелы она не ведала страха. А теперь…
На крыльце стоял мужчина, стараясь держаться подальше от мокрого ковра. Клас Шредер.
Пахнуло алкоголем.
– Как у вас тут, черт, сложно… Сложно, да.
– Я знаю, простите. Но иначе ковер не высохнет.
– Вы ведь не спали? Увидел свет и решился…
– Нет-нет… я работаю.
– Я хотел вам кое-что показать. Нашел у себя в библиотеке. Вот, взгляните! – Он торжественно протянул какой-то предмет.
Книга.
В переплете, с разрезанными страницами.
Никакого рисунка на обложке, только текст.
Стихи Мануэля Рамиреса.
– Какое совпадение, верно? – воскликнул Клас Шредер. – Он еще и поэт, вы не знали?
– Э… нет, не знала.
– Извините, можно я зайду к вам ненадолго, на минутку? Знаю-знаю, вы заняты, но на минутку. Мне бы так хотелось хоть мельком взглянуть на ту рукопись.
В голове ни единого повода, чтобы не пустить его.
– У меня так неприбрано, – пробормотала она.
Клас Шредер улыбнулся:
– Ох, не думаю, что мы, мужики, обращаем внимание на такие вещи.
«Заигрывает, – удивилась Роза. – Неужели пытается приударить?»
– Ну, тогда милости прошу.
Прошел, не снимая обуви. Большую часть жизни провел за границей. Там так принято, там люди никогда не разгуливают в носках, когда приходят в гости.
Нашел сразу же, будто чуял. В гостиной, на диване. Единственное место, куда можно сесть. Кресло и стул были завалены бумагами.
– Вы полагаете, что я флиртую?
– Ну, это очевидно.
Оглядел комнату:
– Как у вас тут хорошо. Уютно.
– Спасибо.
– Похоже, вам нравится здесь жить.
Кивнула.
– Ничего не нужно сделать? Починить что-то?
– Нет, не нужно.
– Потому что если нужно, то только скажите. Имейте в виду.
Спровадить его поскорей, но без скандала. Лихорадочно думала, как это сделать.
Гость откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.
– А вы теперь одна живете? У вас сын есть, насколько я помню. Музыкант, правильно?
Сердце скачет в груди. Сказала:
– Да. Томас. Но сейчас он за границей, ну, вы знаете, рюкзак за плечи…
– Отлично, отлично. Замечательно, если в юности можешь попутешествовать вволю.
– Согласна.
– Да и девушкам тоже полезно бывать за границей. А ваш парень… разве у него не было своей музыкальной группы?
– Он мечтал о музыкальной карьере, – тихо ответила она. – Но вы ведь знаете, как бывает. В наше время молодежь нетерпелива.
– Вы как-то говорили, что думаете обустроить подвал. Чтобы они там собирались, устраивали джемы, или как у них это называется… Из этой идеи что-нибудь вышло?
– Начали. Но ничего не завершили. Бросили на полпути. Нет у них терпения.
– А что у вас там?
– Где?
– В подвале.
– Да ничего. Храню всякий хлам. Ну, тот, что под ногами вечно путается.
Бросил на нее непонятный взгляд. Роза торопливо заворошила рукопись, лежавшую на столе. Вытянула несколько страниц, положила перед собой.
– Да, кстати, рукопись… Правда, ошибок хватает. Но вы можете взглянуть, если хотите.
Принял страницы, полистал.
– «Слезы пепла», надо же… – Рассмеялся. – Да, вижу, работенка вам выпала изрядная.
– В издательстве считают, что Рамирес получит Нобелевскую премию.
– Вполне вероятно.
– А что вы думаете по поводу такой вот фразы? – Она вытащила страницу, на которой застряла. – «Метафоры подобны тебе, бежавшему греха». Где здесь смысл?
Он возбужденно посмотрел на нее:
– Неужели не понимаете? Это же…
Забрал у нее лист, принялся читать. Нахмурился.
– Подобны тебе, бежавшему греха… Поколение, что бежит прочь… Это очень в духе Рамиреса. – Отложил листок, взял принесенную книгу. – Вот, послушайте!
Стрела
Прочь убегающей
Точке
Прощения
Падающего с плачем…
Слова испугали ее. Он специально? Прощение… падающего… плач… почему он выбрал именно эти строки? Неужели что-то подозревает? Незаметно накатило головокружение. Пришлось присесть, но место было только на диване, рядом с ним.
– Что с вами? – участливо спросил гость. – Вам нехорошо?
– Не знаю… голова закружилась… пройдет.
Похлопал ее по коленке:
– У вас кругом идет голова от поэзии Рамиреса! Значит, он поистине достоин Нобелевской премии!
Она чувствовала, что сильно побледнела. Подмышки увлажнились. Глаза его были близко. Слишком близко.
– Ну… Теперь я начинаю волноваться за вас, друг мой. Думаю, вам нужно выпить что-нибудь крепкое. Вы просто переутомились. Сейчас папочка сходит и принесет чего-нибудь приятного. Никуда не уходите.
– Нет-нет, что вы, пустяки, не нужно…
– Пожалуй, я не рискну больше вас оставлять одну. Может, у вас что найдется? Виски будет в самый раз. Я и сам с удовольствием выпил бы, если начистоту.
– Нет, – прошептала она, – ничего такого у меня нет, я очень редко пью.
И тут они услышали.
Крик.
Приглушенный, подвывающий плач несся из кухни.
Клас Шредер напрягся:
– Что там такое, черт подери?!
Она уже вскочила:
– Ничего особенного.
– Да нет же! Я слышал. Ребенок… Там кричал ребенок, мальчик.
– Нет-нет! – Роза поспешила на кухню. И замерла. Люк был чуть приоткрыт. Тапок застрял между крышкой и полом. Она наклонилась и выдернула его. Крышка легла в паз.
Она повернулась. В дверном проеме стоял Клас Шредер.
– Что вы делаете? – тихо спросил он.
