Глава двенадцатая. БИТВА ПРИ АРТЕМИСИИ
С наступлением темноты разразился сильнейший ливень. С гор доносились глухие раскаты грома. Эллинский флот только-только успел укрыться за мысом Артемисий, как на море разыгралась непогода.
Ветер гнал волны по Эвбейскому проливу в сторону Афет. Сильное течение прибивало к носам персидских кораблей мертвые тела и обломки судов. Персы еще не пришли в себя после трудной битвы, как на них с неба обрушились бурные потоки воды, а с моря на их корабли накатывались штормовые валы.
С восходом солнца шторм прекратился.
И персы, и эллины занялись починкой своих кораблей.
В конце дня к эллинам подошло подкрепление - пятьдесят три аттических корабля. Командовал ими Клиний, сын Алкивиада, который построил одну триеру на свои личные деньги.
Клиний сообщил эллинам радостную весть. Ночная буря настигла двести персидских кораблей, посланных в обход, у южной оконечности острова Эвбея возле скалистых утесов. Гонимые по воле ветра, суда выбросило на прибрежные скалы.
- Ни один из персидских кораблей не спасся, - сказал Клиний. - Множество обломков плавает в проливе между Аттикой и Эвбеей.
Эллинские военачальники принесли щедрые жертвы Посейдону. Никто из них не сомневался, что повелитель морей желает им победы и прилагает к этому свои усилия.
Теперь, когда исчезла угроза окружения, эллины были полны решимости вновь попытать счастья в битве с варварами.
Но не менее решительно были настроены и персы. Их навархи досадовали на то, что маленький эллинский флот нанес им столь сильный урон. Страшась гнева Ксеркса, персидские флотоводцы, едва наступил новый день, вышли в море. О гибели своих кораблей, отправленных вокруг Эвбеи, они еще не знали.
Персидский флот в боевом порядке двинулся к побережью Эвбеи.
Эллинские триеры выстроились перед Артемисием.
Приблизившись, персы стали растягивать строй своих кораблей в виде полумесяца, чтобы охватить врага с трех сторон и лишить его маневренности.
Эллины разгадали этот маневр и первыми ринулись в битву в надежде прорвать фронт в центре. Персы держались стойко и не отступали, считая позором для себя бежать от немногочисленных вражеских кораблей. Даже когда эллинам удалось расколоть боевой строй, перелома в сражении не наступило. У персов храбрее всех сражались киликийцы и египтяне. Первые на своих легких быстроходных судах повредили и потопили немало триер. Вторые мужественно сдержали натиск афинян, так и не позволив им развить первоначальный успех.
Сражение продолжалось до темноты. Ни эллины, ни персы не смогли добиться безусловной победы. Флоты вернулись каждый на свою стоянку.
Персы потеряли около шестидесяти кораблей.
Эллины недосчитались тридцати триер, и еще восемьдесят были повреждены. У них в этот день особенно отличились афиняне, в том числе Клиний, сын Алкивиада.
Ночь прошла в подготовке к новому сражению.
Фемистокл и Ксантипп настаивали на нападении с первыми лучами солнца на стоянку киликийских кораблей. Еврибиад, видевший киликийцев в битве, был с этим согласен.
Однако на рассвете к Артемисию подошла пентеконтера с печальным известием из Фермопил.
Афинянин Аброник рассказал о том, что благодаря измене персы обошли войско Леонида с тыла. Царь приказал эллинским отрядам отступать, а сам остался в Фермопильском проходе, чтобы задержать варваров, насколько будет возможно.
- С Леонидом остались кроме спартанцев семьсот феспийцев и четыреста фиванцев, - промолвил Аброник и замолк, опустив глаза.
- Неужели никто не спасся? - взволнованно спросил Еврибиад.
- Не знаю, - ответил Аброник, не поднимая глаз. - Когда мой корабль уходил от Фермопил, то все феспийцы к тому времени уже пали в битве. А спартанцы и фиванцы сражались с варварами в полном окружении.
Это известие повергло военачальников в смятение. Зазвучали голоса, мол, теперь эллинскому флоту нет смысла стоять у Артемисия, поскольку персы захватили Фермопилы.
- Нужно уходить к Истму, - сказал Адимант, переглянувшись с Поликритом.
- Причем немедленно!- кивнул Поликрит. - Если персы навяжут нам еще одно сражение, неизвестно, чем оно может для нас закончиться.
- Да, - закивал кудрявой головой военачальник мегарцев Эоситей, - нужно уходить. У нас слишком много поврежденных кораблей.
Ксантипп и Клиний стали возражать, говоря, что у персов потери еще больше.
- Если действовать решительно и быстро, то мы вполне сможем победить! - настаивал Клиний.
Ему, подоспевшему к Артемисию позже других, не терпелось ринуться в битву.
Еврибиад, который еще час назад был заодно с Ксантиппом, вдруг утратил всякую решимость. Ни Ксантипп, ни Фемистокл так и не смогли убедить его напасть на стоянку киликийцев. По флоту был объявлен приказ: готовиться к отступлению в Саронический залив.
Военачальники эвбейцев пришли в шатер к Еврибиаду и стали уговаривать его не уводить флот от Артемисия столь поспешно. Эвбейцы просили дать им время увезти свои семьи в безопасное место. Но Еврибиад был непреклонен.
Тогда эвбейцы поспешили к Фемистоклу, уповая на его изворотливость и ораторский дар.
Фемистокл принял эвбейских военачальников с доброжелательностью и пониманием. Он тут же стал собираться, чтобы идти в шатер к Еврибиаду. Высказав Фемистоклу слова благодарности, эвбеяне гурьбой покинули его шатер. Лишь Клеад, военачальник халкидян, остался.
Он вынул из-под полы плаща небольшой ларец и с таинственным видом поставил его на землю.
- Что это?- спросил Фемистокл.
- Деньги, - негромко ответил Клеад, - тридцать талантов в серебряной монете. Мы хотели вручить это Еврибиаду, но не решились.
- Почему?
- Еврибиад набросился на нас с руганью, - пробормотал Клеад. - Мы оробели. Я подумал: стоит нам заикнуться о деньгах, и Еврибиад, чего доброго, отколотит нас палкой. Ведь все лакедемоняне бессребреники.
- Ошибаешься, друг мой, - усмехнулся Фемистокл. - Мамона владеет душами многих лакедемонян. И Еврибиад, я думаю, не исключение. От столь крупной взятки он вряд ли откажется.
Когда Клеад ушел, Фемистокл позвал Сикинна, который повсюду был с ним, и велел отсчитать от принесенных денег пять талантов.
- Я иду к Еврибиаду, - промолвил Фемистокл, - а ты придешь туда же чуть позже и принесешь с собой пять талантов.
- Стража не пропустит меня, - заметил Сикинн.
- Не беспокойся. - Фемистокл похлопал слугу по плечу. - Я встречу тебя.
Еврибиад поначалу был очень холоден с гостем, сразу дав ему понять, что менять свое решение он не намерен. Фемистокл сделал вид, что желает поговорить по поводу тех афинских триер, которые из-за сильных повреждений не смогут сегодня выйти в море.
- И у мегарцев есть триеры в крайне плачевном состоянии, - сказал Фемистокл как бы между прочим. - Есть такие корабли и у эгинцев, и у сикионян…
- Я дал время до полудня на починку кораблей, - сердито проговорил Еврибиад.
- Боюсь, этого времени будет мало, - печально вздохнул Фемистокл. - У некоторых триер слишком серьезные повреждения.
- Значит, эти триеры придется здесь оставить, - бросил Еврибиад.
Спартанец сидел на стуле и точил бруском короткий меч. Сидевший у стола Фемистокл разжал кулак и высыпал перед собой несколько серебряных монет.
Еврибиад прекратил свое занятие и поднял голову.
- Зачем ты принес эти деньги, Фемистокл? - спросил он.
- Это не деньги, Еврибиад, - с грустью произнес Фемистокл. - Это слезы по царю Леониду, павшему у Фермопил, но исполнившему свой долг до конца.
Еврибиад вложил меч в ножны и шагнул к столу:
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я сейчас уйду, а ты, глядя на эти монеты, помни: вот цена твоему воинскому долгу, проявленному здесь, у Артемисия. - Фемистокл поднялся из-за стола. - Очень низкая цена, согласись. Но еще не все потеряно, друг мой. Эта цена может возрасти до пяти талантов, если…
- Не продолжай, - прервал Еврибиад. - Я понял. Где эти пять талантов?
Фемистокл удалился из шатра, но вскоре вернулся и положил на стол два кожаных мешочка. Чтобы произвести впечатление на Еврибиада, Фемистокл развязал один из мешочков и со звоном высыпал его содержимое на стол.
У спартанца забегали глаза при виде груды серебра.
- Это не взятка, заметь, - промолвил Фемистокл. - Это цена твоей доблести, которую ты должен проявить еще раз в сражении с персами. Ты же спартанец, Еврибиад. Неужели ты не хочешь отомстить варварам за смерть царя Леонида!
- Я отомщу варварам сегодня же! - решительно проговорил Еврибиад, ссыпая серебро обратно в мешок. - Ты прав, Фемистокл. Воинский долг нужно исполнять до конца! Скажи глашатаю, что я собираю военачальников на совет.
Фемистокл поклонился и, не скрывая радости на лице, вышел из шатра.
Перед началом военного совета он встретился с Адимантом, придя к нему в шатер, когда глашатай объехал стан, оповещая военачальников, что их ожидает Еврибиад.
- Не понимаю, что это ему взбрело в голову опять созывать военный совет, - ворчал Адимант. - Кажется, все уже решено. А ты как думаешь?
Фемистокл пожал плечами:
- Еврибиаду виднее. Значит, он полагает, что принятое решение не совсем верное.
- Что за чушь! - поморщился Адимант. - Уж не твои ли это козни, Фемистокл? И зачем ты пришел ко мне?
- Я слышал, ты недавно сильно проигрался в каста, - сказал Фемистокл. - Вот, хочу ссудить тебя деньгами, чтобы долг не висел тяжким бременем.
- И сколько ты хочешь мне дать? - усмехнулся Адимант. - Мину или две? Если честно, мой долг тянет на три мины.
- Я дам тебе три таланта, - ответил Фемистокл. - Причем дам не в долг, а в дар.
У Адиманта округлились глаза от изумления.
- Ты хочешь подкупить меня! - воскликнул он. - Вот в чем дело! Вот зачем ты пришел ко мне! Хочешь, чтобы я на совете плясал под твою флейту. Так?
- К чему эти обидные намеки, Адимант? - вздохнул Фемистокл. - Ты же знаешь, как упрям Еврибиад и как он меня недолюбливает. Все равно он сделает по-своему. Но если бы ты поддержал меня сегодня, тогда, быть может, и Еврибиад проявил уступчивость. Неужели тебе совсем не нужны три таланта серебром?
Адимант недолго колебался. Серебро к нему в шатер принес Сикинн.
На совете Адимант высказался за немедленное нападение на стоянку киликийцев. Он поступил так, дабы показать Фемистоклу, что выполняет тайный уговор. Однако Адимант никак не ожидал, что Еврибиад поддержит его и прикажет не мешкая спускать корабли на воду: на ночь почти половина триер была вытащена на сушу.
Афинские навархи и эвбеяне с бурным восторгом выслушали приказ. Эгинцы и пелопоннесцы пребывали в недоумении, но оспаривать сказанное Еврибиадом не осмелились.
С утра над Эвбейским проливом висела легкая туманная дымка.
Эллинский флот, скрытый этой дымкой, незаметно подобрался к стоянке киликийских кораблей, расположенной между Афетами и мысом Сепиада. Эллины обрушились на вражеские триеры, которые стояли вдоль низкого берега в два ряда носами к морю. Большая часть киликиян находилась на берегу, поэтому эллины безнаказанно принялись топить и захватывать вражеские корабли. Было потоплено семнадцать судов и захвачено двадцать.
С соседних стоянок на помощь киликийцам устремились финикийские и египетские корабли. Сигналы тревоги прокатились по всему фессалийскому берегу к бухтам, где стояли кипрские и карийские суда, к ионийским кораблям у мыса Сепиада.
Однако до большого сражения дело не дошло.
Эллинский флот стремительно растворился в туманной дымке, отступив к побережью Эвбеи.
Флотоводцы персов были уверены, что после столь удачной вылазки эллины непременно отважатся на большое сражение. Поэтому в последующие два дня на всех стоянках полным ходом шла подготовка кораблей к битве. Персы были полны решимости уничтожить греческие триеры либо заблокировать их у мыса Артемисий. Гибель двухсот кораблей, отправленных к Еврипу в обход Эвбеи, стала для них тяжким ударом.
Каково же было изумление персидских навархов, когда посланные разведчики вернулись с сообщением, что весь эллинский флот ушел от Артемисия.
Снявшись с якоря, персидские корабли двинулись к Артемисию и подошли туда ранним утром. В этом месте персидский флот находился до полудня, а затем двинулся вдоль северного берега Эвбеи к мысу Кеней.
Возле Артемисия и дальше по побережью Эвбеи, там, где была пресная вода, персы увидели огромные надписи на камнях.
Текст везде был один и тот же: «Ионяне! Вы поступаете несправедливо, идя войной на своих предков и помогая варварам поработить Элладу. Переходите скорее на нашу сторону! Если это невозможно, то, по крайней мере, хоть сами не сражайтесь против нас и уговорите карийцев поступить так же. А если не сможете сделать ни того ни другого, если вы скованы слишком тяжелой цепью принуждения, то сражайтесь, как трусы, когда дело дойдет до битвы. Не забывайте никогда, что вы произошли от афинян и что из-за вас первоначально пошла у нас вражда с персидским царем».
Надписи были сделаны по предложению Фемистокла.
Он сделал это с двойным умыслом: либо ионяне изменят персам и перейдут к эллинам, либо варвары возьмут ионян под подозрение и не позволят им участвовать в морских битвах.
