Глава 26
Эсккар проснулся от прикосновения волос Треллы к своей щеке. Она коснулась губами его губ. Мгновение он просто лежал в постели, расслабившись, затем повернулся к окну. Небо уже потемнело. Эсккар сел в кровати, и гневные слова были готовы сорваться с его губ.
— Успокойся, муж, времени еще достаточно. Гат велел мне дать тебе отдохнуть до выхода, — после этого Трелла заговорила более тихим голосом: — Если ты все еще настаиваешь, что должен сам участвовать в операции.
Они спорили об этом большую часть утра. Гат и Трелла выступали против участия Эсккара. Никто не хотел, чтобы он умер за стенами Орака и в деревне началась паника. Эсккар настоял на своем и собирался возглавить отряд. На самом деле он не доверял никому другому. Сисутрос и Бантор ранены, Гат не в состоянии передвигаться достаточно быстро из-за возраста. Оставался только Джален. Но парень был слишком горячим для такого задания. Эсккар говорил на языке варваров, что тоже имело огромное значение. В конце концов все сдались.
После решения этого вопроса все командиры весь день занимались разработкой деталей. Они выбрали людей для разгона лошадей. Это были восемь опытных содержателей конюшен, которые умели обращаться с лошадьми и, что еще более важно, знали, как их испугать и обратить в паническое бегство. Их поведет Джален. Это был простой налет, как раз для человека с таким характером, как у него. Эсккар все продумал, потом предоставил дорабатывать детали Джалену.
Найти добровольцев для сожжения телег оказалось еще проще. Когда солдаты узнали, что сам Эсккар возглавит отряд, многие захотели идти с ним, несмотря на риск. Но для выполнения этой задачи ему нужны были только трезвомыслящие люди, а не сорвиголовы. Ему нужны были люди, способные выполнять приказы и достаточно сильные, чтобы нести на себе все, что требовалось. Они с Гатом выбрали шесть человек, поговорили с каждым отдельно, проверяя, подходит ли он и сможет ли в точности исполнять приказы.
Перед самым закатом капитан наконец прилег по настоянию Треллы и Гата. К тому времени даже Эсккар устал и согласился поспать часок.
Вместо этого Трелла позволила ему проспать более трех часов. Пока он оделся и поел, до полуночи оставалось всего два часа. Выход обеих групп был назначен на полночь. На самом деле будет три группы. Третья состояла из лучников, хороших охотников и следопытов, которые умели неслышно двигаться в темноте. Они выскользнут первыми и уничтожат всех вражеских часовых на пути.
Перед тем как Эсккар вышел из дома, Трелла прижалась к нему с такой силой, что он чуть не потерял равновесия. Он почувствовал ее дыхание у себя на щеке.
— Не рискуй понапрасну. И возвращайся ко мне, Эсккар, — тихо произнесла она.
Эсккар собрал людей у ворот, выходящих на реку, гадая, что принесут следующие несколько часов. Стражники сняли большую часть подпорок, отодвинули засовы и теперь открывали тяжелую створку. Петли предусмотрительно смазали маслом и водой, чтобы приглушить возможный скрип.
Из ворот друг за другом выскользнули двадцать шесть человек и стали неслышно перебираться через ров. Как только вышел последний солдат, часовые закрыли ворота.
На другой стороне рва два отряда остановились и присели в темноте, ожидая, когда лучники уберут вражеских часовых. Луки они замотали тканью, чтобы уменьшить звук. Все охотники ходили в горы за дичью и умели двигаться неслышно. Их вел охотник по имени Мьяндро. Лучники исчезли в темноте.
Прошел почти час. Наконец Мьяндро вернулся и так тихо подобрался к Эсккару, что командир аж подпрыгнул от неожиданности.
— Командир, часовые мертвы, — прошептал Мьяндро. — До первой линии возвышенностей стояло всего трое. У вас несколько часов до того, как придет их смена. Но идите быстрее.
Эсккар сжал плечо охотника.
— Отличная работа, Мьяндро.
Джалену с его людьми придется преодолевать гораздо меньшее расстояние, и они смогут передвигаться быстрее, потому что им не нужно нести с собой ничего тяжелого. Эсккар повернулся к Гронду, своему помощнику на время этой операции, и заговорил тихим голосом:
— Путь свободен. Пошли.
Эсккар подождал, пока Гронд передаст приказ следующему, он дойдет до последнего солдата в строю и все поймут, что требуется. Затем Эсккар медленно встал и потянулся. За час сидении мышцы затекли, и их требовалось размять. Потом он осторожно поднял два глиняных горшка, обернутых толстой тканью и связанных веревкой, которую он повесил на шею. Таким образом, он мог нести горшки под мышками. Меч уже висел за спиной. Ничто не ударялось о горшки, не бренчало и, самое главное, не могло их разбить.
Груз был тяжелым, и Эсккар слышал тяжелое дыхание солдат, поднимающих горшки с земли. Казалось, только Гронду все нипочем. Этот вес для него ничего не значил.
Первым в путь тронулся Мьяндро. За ним следовал Эсккар, потом все остальные, выстроившись в затылок. Они прошли вдоль северной стороны деревни, ступая очень осторожно, чтобы не натолкнуться ни на какое препятствие, не свалиться в ров и не оказаться в болоте. Всплеск может долететь до врагов, Осторожность вынуждала идти медленно, и потребовалось время, чтобы добраться до поворота стены, где она заворачивала на восток.
Они шли все так же осторожно, чтобы не попасть в ров и на затопленные земли. Теперь они двигались по открытому участку и могли попасться на глаза противнику, если кто-то вдруг окажется рядом. Группа постепенно отклонялась на юг. Им предстоял долгий пусть, который с каждым шагом уводил их все дальше от Орака. Вначале Мьяндро оставался с ними и вел их ровным шагом. Затем он исчез в темноте впереди, чтобы проверить, свободен ли путь.
Наконец они добрались до первых низких гор, стоящих почти напротив главных ворот, более чем в миле от них.
Мьяндро снова оказался рядом с Эсккаром и положил руку на грудь командира, чтобы остановить группу. Эсккар опустился на колени, радуясь возможности снять груз с шеи, хотя бы на минуту. Из-за веса горшков и грубой веревки он уже натер шею.
Люди радовались отдыху. Мышцы были в напряжении, все устали. Солдаты ждали возвращения Мьяндро и двух его охотников, ушедших вперед, во тьму.
Эсккар поднял голову и посмотрел на звезды. По его расчетам, после ухода из Орака прошло менее двух часов. Путь был бы короче, если бы они выходили из главных ворот, но тогда они столкнулись бы с большим количеством часовых. Ведь алур мерики очень внимательно следили за главными воротами.
Мьяндро снова появился, словно призрак, и поднес губы к уху Эсккара.
— Войско варваров находится прямо за этой горой, примерно в ста шагах. Большинство спит, но они выставили нескольких часовых. Один дозорный стоит вон там. Предположительно, он должен следить за деревней, хотя на самом деле почти все время смотрит на костры. Они ничего не подозревают. Но они находятся между нами и телегами, поэтому мы должны ждать здесь.
Эсккар повторил сообщение Гронду, который шепотом передаст его дальше. Эсккар опять повернулся к Мьяндро:
— Джалену уже следовало атаковать. А то будет поздно.
Мьяндро посмотрел на луну и только после этого ответил:
— Мы бы что-то услышали, если бы его заметили или схватили. Я пойду назад следить за происходящим. С вершины горы можно увидеть и услышать гораздо больше. Держитесь рядом с горой и не издавайте никаких звуков.
И он снова исчез. Эсккар завидовал его способности двигаться бесшумно. Он нервничал при мысли о часовом и пошел вдоль ряда подчиненных, шепотом обращаясь к каждому и проверяя, чтобы они как можно ближе стояли к склону.
Прошло еще какое-то время. Казалось, будто луна бегом бежит по небу. Когда, наконец, началось, они вначале услышали содрогание земли под ногами, и только потом до них донесся шум по воздуху. Это был стук сотен копыт. Лошади с другой стороны горы тоже его услышали, некоторые начали нервно ржать. Это были первые звуки, которые они издали.
Эсккар представил, что там происходит. Джален распределил людей по местам и развел небольшой костер. От него все зажгли тряпки, смоченные в горючей маслянистой жидкости. Эти толстые связки тряпок заранее привязали к концам веревок. Размахивая веревками над головой, каждый солдат создаст большой круг огня, который испугает любую лошадь. Табун внезапно проснется и увидит восемь кругов огня, приближающихся к нему. Лошади понесутся прочь от этого зрелища. Если повезет, и если Джален правильно расставил людей, то прямо в реку.
До Эсккара донеслись другие звуки. Лошади испуганно ржали, вдали тревожно кричали люди, надо всем в ночи разносился стук копыт. За горой люди орали и ругались, воины внезапно проснулись, стали искать мечи, шатаясь, бежали к лошадям, ругали ночь, темноту и какое-то неизвестное несчастье, которое случилось с табуном. Вероятно, у каждого воина в том табуне имелось по одной или две лошади, и все хотели знать, что произошло.
Внезапно из темноты над ними показался Мьяндро.
— Ложись! — приказал он. — И не поднимать головы!
Эсккар с воинами припали к земле и застыли на своих местах, почти не дыша. Все прижимались к склону горы. Командир слышал, как с другой стороны по склону поднимаются лошади. Вначале Эсккар подумал, что их обнаружили, но понял, что кто-то, вероятно вождь и несколько других воинов, решили подняться на гору и посмотреть, что делается в Ораке.
Когда лошади остановились, Эсккар заметил трех или четырех всадников примерно в сорока шагах у них над головой. Еще больше всадников собралось слева. Они смотрели на пустую равнину и стены деревни. Если кто-то из них опустит взгляд вниз, к подножию горы…
Но всадников интересовала деревня, а там не было ни малейшего движения. Густые тени прикрывали неподвижных солдат у подножия горы. Эсккар слышал, как лошади фыркают, одна из них заржала. Вероятно, животные уловили запах людей внизу. Однако воины не обратили внимания на эти знаки, считая, что лошадей испугало бегство табуна.
Наконец вождь Алур Мерики выкрикнул приказ, лошадей развернули, и всадники поскакали назад вниз по склону. Они пустили лошадей галопом и направились на север.
Эсккар так и оставался на месте, словно вросший корень, пока Мьяндро снова поднимался наверх, чтобы проверить, не оставили ли часовых. Если кого-то оставили, их придется убить. Время опять тянулось непомерно долго. Наконец они услышали голос Мьяндро сверху.
Эсккар и его люди мгновенно подхватили горшки и стали взбираться на гору, молча проклиная неудобный груз на шее. Из-за него было сложно сохранять равновесие, у них соскальзывали ноги, люди качались и чуть не падали. На вершине они обнаружили Мьяндро и одного из его лучников. Отряд прижался к земле, чтобы враги не заметили ни одного силуэта в тусклом лунном свете. Эсккар видел главный лагерь примерно в полумиле. В темноте горело всего несколько костров в разных местах, но с каждой минутой зажигалось все больше. Лагерь просыпался, чтобы посмотреть, что случилось с лошадьми.
— Вон там, капитан, — Мьяндро луком показал на восток. — Видишь небольшой костер? Вот там и стоят телеги, — он показывал на совсем маленький костер примерно в шестистах шагах от того места, где они находились. — Нам пойти с вами?
Эсккар колебался мгновение, но понял, что еще несколько человек не помогут.
— Нет, действуйте, как договорились. Оставайтесь здесь и прикрывайте нас, если сможете. Если нет, спасайтесь сами.
Охотник кивнул, не сообщив, что Гат приказал ему не возвращаться без командира.
— Тогда поспешите до того, как они вернутся и перекроют чуть. И там могут быть еще часовые.
Конечно, охрана будет, причем проснувшаяся и напряженная. Воины станут прислушиваться к звукам с севера. Эсккар с подчиненными пошли так тихо, как только могли. Они спускались с другой стороны горы, все еще двигаясь на юг, чтобы приблизиться к нужному месту с тыла. Они надеялись, что внимание стражников приковано к происходящему на севере. Теперь идти было недалеко, они ускорили шаг, чему помог короткий отдых.
Добравшись до нужного места, Эсккар отдал приказ остановиться. Сам он опустился на одно колено, осторожно поставил груз на землю, затем снял с шеи веревку. Следующим движением он перебросил меч вперед и пристегнул к поясу. Никакого другого оружия при нем не было.
Эсккар выбрал двух человек, которые пойдут с ним. У одного был короткий лук и шесть стрел, обычное оружие варваров, которого теперь было в достатке. Его забирали у мертвых воинов. Второй взял с собой два ножа.
Трое в открытую направились к костру. У них на пути появилась первая телега, и Эсккар задел ногой за оглоблю. Она лежала на земле, и Эсккар не заметил ее в темноте. Впереди, сразу же за маленьким костерком, он разглядел двух воинов, которые смотрели на север, в противоположном от него направлении. Эсккар повернулся к лучнику.
— Оставайся здесь на тот случай, если есть еще стражники, — прошептал он. — А мы справимся с этими двумя. Пошли, Теллар, — приказал он второму. — И дай мне один нож.
Теллар умел лучше других работать ножом, и это была одна из причин, почему Эсккар выбрал его. Теллар вручил командиру оружие, и Эсккар его спрятал.
Он прямо пошел к стражникам, не пытаясь двигаться неслышно. Тем не менее даже когда они оказались в тридцати шагах, их не заметили, поэтому Эсккар притворился, будто подвернул ногу, и громко выругался. Стражники повернулись на звук, держа руки на мечах, и увидели, как к ним приближаются двое мужчин.
— Вы кто? — резко спросил стражник, который был ниже ростом.
— Расслабься, друг, — ответил Эсккар на языке варваров, причем растягивал слова, словно был пьян. Он медленно шел вперед и мысленно благодарил ур намму за недавнюю практику в языке. — Мы пили на равнине и вдруг услышали шум. Что происходит?
Он слегка покачнулся, показывая, будто его повело в сторону. Он делал все возможное, чтобы показать, как ему трудно идти по прямой.
Заговорил высокий стражник, которому явно хотелось поболтать.
— Что-то испугало лошадей, и они в панике сорвались с места. Может, деревенские ничтожества.
— Нет, не может быть! Как бы им удалось это сделать? — Эсккар остановился в нескольких шагах от стражников и повернулся к товарищу. — Ты слышал? Кто-то пришел за нашими лошадьми.
Когда Эсккар повернулся назад, у него в руке блеснул меч, он прыгнул на невысокого стражника, более внимательного охранника из двух, и всадил меч ему в живот до того, как воин успел выхватить оружие. В то же самое мгновение Теллар бросился на второго и повалил на землю. Они мгновение боролись, потом Теллар встал с окровавленным ножом в одной руке и мечом варвара в другой.
Эсккар не стал терять времени на трупы, взобрался на ближайшую телегу, огляделся по сторонам, но ничего не увидел. Никаких стражников больше не было, как и лошадей, только в главном лагере загорелось больше факелов и костров.
— Теллар, зови Гронда и остальных. У нас мало времени.
Гронд мгновенно появился из темноты вместе с грузом Эсккара в дополнение к своему собственному. Очевидно, для него это не составило труда. Эсккар нашел время улыбнуться, восхищаясь силой мужчины.
— Подталкивайте как можно больше телег друг к другу. Теллар, раскрывай горшки.
В горшках находилась густая черная маслянистая жидкость, которая горит несколько часов. Содержимого одного горшка должно быть достаточно, чтобы превратить две телеги в погребальный костер за несколько секунд. Теллар острыми ножами легко разрезал веревки и кожу, закрывавшую горшки.
Эсккар оставил солдат выполнять задания, а сам отправился к другим грудам дерева. Длинные доски были прикреплены одна к другой, возможно, чтобы служить щитами для пяти или десяти человек одновременно. Варвары хорошо подготовились к огненной атаке. Они смогли бы использовать эти огромные щиты, чтобы защищаться от стрел и камней, пока сваливали дрова и ставили телеги у ворот Орака.
Эсккар не знал, сможет ли что-то сделать с этими щитами, поскольку требовалось по крайней мере четыре человека, чтобы поднять один. К тому же у них с собой не было инструментов, чтобы их сломать. Может, удастся подтащить их к горящим телегам.
Две телеги громко заскрипели, когда солдаты толкали их друг к другу. Через несколько минут шесть телег уже касались друг друга. Двое солдат забрались на них и стали выливать горючую маслянистую жидкость.
Люди действовали быстро, подносили горшки, выливали содержимое, затем перебирались на следующую телегу. За несколько минут все горшки опустели. Костер стражников теперь оказался очень кстати, поскольку солдаты бросали горящие головешки на телеги. Политое маслянистой жидкостью дерево мгновенно загоралось, языки пламени становились все выше.
— Гронд! Помоги мне с этими щитами.
Солдаты бросились к Эсккару, четверо взяли первый щит и прислонили к ближайшей телеге, потом побежали за следующим. К этому времени горело по крайней мере в двадцати восьми местах. Они вылили содержимое четырнадцати горшков, которые принесли с такими предосторожностями. Темная ночь превратилась в стену огня.
Эсккар и Гронд не обращали внимания на жар, исходивший от языков пламени. Они носили огромные щиты к кострам, чтобы их уничтожить. Щиты ставили рядом с ближайшей горящей телегой. Десять… двадцать. Эсккар потерял счет и не мог сказать, сколько щитов они дотащили до костров. Руки болели от усилий.
— Командир! Они увидели пожар! Они идут сюда! — закричал Теллар, чтобы его услышали в треске пламени. — Нам пора уходить!
Теперь огонь бушевал, треск становился все сильнее. Сухое дерево охватывали языки пламени и поднимались вверх к ночному небу. Эсккар бросил взгляд на Гронда, тот кивнул.
— Помоги мне с этим последним щитом, Гронд.
Гигант присоединился к солдатам и помог подвинуть к огню один из самых массивных щитов.
— Пошли, — приказал Эсккар, хватая ртом воздух и чувствуя жар огня. Его люди уже исчезали в ночи, возвращаясь в безопасное место.
Воины из главного лагеря заметили пожар. Они бежали к этому участку, но пока не появился никто на лошади. Любой воин на коне поскакал бы прямо к реке, желая спасти других животных. Эсккар уже повернул к деревне, но тут в свете огня появились трое воинов и кинулись на него. Он бросился бежать, но понял, что они его быстро догонят, развернулся, достал меч из ножен и приготовился к схватке. Они прыгнули на него.
* * *
Тутмос-син резко проснулся, чувствуя, как земля под ним дрожит. Мгновение он думал, что это землетрясение, но потом узнал стук множества копыт. Так бывает, когда несется табун. Две жены, которых он выбрал на эту ночь, закричали в страхе, но он не обратил на них внимания. Перед шатром орали мужчины, и к тому времени, как первый стражник откинул кусок материи, закрывающий вход в шатер, Тутмос-син уже встал и пристегнул меч к поясу.
— Саррум, — выдохнул запыхавшийся воин. — Лошади в панике сорвались с места. Они все…
— Из-за чего? Ты знаешь?
Что угодно могло заставить лошадей в панике сорваться с места — незнакомый запах, сильный ветер, даже неловкий всадник, подъехавший в ночи.
— Нет, саррум. Пока нет…
— Выясни, — приказал он.
Выйдя из шатра, Тутмос-син поднял голову и посмотрел на звезды. До восхода оставалось еще несколько часов. Все костры догорели, за исключением нескольких костров дозорных, которые все еще тлели вокруг лагеря.
Воины вокруг него топтались на месте, не понимая, что происходит. У всех в табуне были лошади. Те, кто держал лошадей поблизости, понеслись галопом к реке. Подошел молодой воин с конем Тутмос-сина. Вождь сел на него и поехал к ближайшей возвышенности. Телохранители поспешили за ним пешком. Добравшись до небольшой горки, Тутмос-син вначале посмотрел на деревню. Казалось, что там все спокойно, поэтому он перевел взгляд на реку. Лошадей он не видел, но там метались факелы, и все они двигались к реке.
Галопом прискакал всадник, выкрикивая имя Тутмос-сина. Мгновение спустя он уже поднимался на вершину горы к вождю.
— Саррум, это деревенские ничтожества. Они испугали лошадей. — Всаднику пришлось замолчать, чтобы отдышаться. — Они размахивали чем-то горящим и загнали многих лошадей в Тигр.
— Вы их поймали?
— Нет, пока нет, саррум. Лошади преградили путь, но мы их отрезали, так что они попали в ловушку у берега реки.
Тутмос-син снова посмотрел на деревню. Там по-прежнему не было никакого движения. Он перевел взгляд на юг, но опять ничего не увидел, только костры дозорных. Это его успокоило, и он решил поехать к месту, где было больше всего суеты. Но тут он заметил огонь в некотором отдалении, где стояли телеги и дрова, собранные для атаки. Там костры горели очень ярко… слишком ярко для лагерных костров, понял он. И там должен быть только один костер, а не… Тутмос-син увидел, как разгорается еще несколько костров, а языки пламени поднимаются все выше и выше.
— Зовите людей с реки! Отправляйте их к месту, где у нас стоят телеги. Деревенские ничтожества совершили набег на телеги. Приведите людей! Отрежьте их!
Он огляделся вокруг. Осталось только около дюжины телохранителей, остальные направились к реке, чтобы посмотреть, что случилось с их лошадьми.
— Следуйте за мной! Быстро, пока они не успели все сжечь!
Они побежали со склона горы. Тутмос-син ехал медленнее, позволяя коню осторожно выбирать дорогу. К тому времени, как он добрался вниз, телохранители убежали вперед, вытянулись в неровную линию и кричали, призывая других воинов к ним присоединиться. Тутмос-син пустил коня кентером, не в силах заставить животное бежать быстрее в темноте. Вскоре он уже обгонял своих людей. Теперь огонь, поднимавшийся от горящих телег, освещал ночь. Тутмос-син увидел, что горит более дюжины телег.
Он заставил коня ускорить шаг. Сперва животное слушалось, но потом отпрянуло от приближающегося огня, встало и отказалось идти дальше. Тутмос-син выругался на испуганного коня, спрыгнул на землю и побежал за телохранителями. Вокруг языков пламени метались темные тени. Тутмос-син увидел, как люди подбрасывают дрова к горящим телегам.
— Остановите их! — закричал он, доставая меч.
Лязг мечей сказал ему, что впереди уже идет схватка, К этому времени огонь разгорелся так ярко, что он видел, как мечутся деревенские ничтожества, пытаясь сжечь телеги и дрова, которые с таким трудом собрали его воины.
Один из его людей вскрикнул, пошатнулся и упал, держась за стрелу в руке. Будь прокляты эти деревенские лучники! Прямо перед ним упал еще один телохранитель, на этот раз перерубленный мечом. Это орудовал высокий воин с очень длинным клинком. Не обращая внимания на стрелу, которая просвистела у его головы, Тутмос-син поднял меч и бросился на противника.
* * *
Эсккар встретил первого воина широким взмахом руки, отвел меч противника в сторону сильнейшим ударом и воткнул свой ему в грудь до того, как тот пришел в себя. Второй оказался очень молод, почти мальчишка. Он собирался ударить Эсккара в голову, пока вождь Орака не высвободил меч из тела первого противника. Но Эсккар уклонился, пригнулся и ударил юношу плечом. В это мгновение он как раз высвободил меч. И прежде чем воин успел снова ударить, Эсккар со всей силы замахнулся мечом. Противник попытался отбить удар, но слабо. Его действия только чуть-чуть замедлили движение меча Эсккара, который врезался в основание шеи молодого человека.
Третий воин яростно ударил сверху вниз с выносом руки вперед, и Эсккар по этому первому удару понял, что против него выступает не нескладный юноша, а воин в самом расцвете сил, обладающий мощью и опытной рукой. Эсккар отразил второй удар, потом третий, четвертый, но был вынужден отступать. Воин продолжал наступать, а Эсккару все никак не удавалось атаковать самому. Яростные удары противника сыпались на него, звенел металл, а он все отступал к пожарищу, к жарко горящим языкам пламени.
И тут Эсккар увидел, что противник раскрылся, и бросился на него. Удар остановил врага и позволил Эсккару занять более удобную позицию. Размахивая огромным мечом, он пошел в наступление, нанес полдюжины ударов, и, наконец, один из них увенчался успехом. Меч Эсккара глубоко вошел в руку противника, державшую меч. Раненный зашатался, отступил назад и выругался, меч выпал у него из руки. Эсккар замахнулся мечом для смертельного удара. Но тут появились еще воины алур мерики. Все они выкрикивали воинские кличи, и он повернулся, чтобы встретить их. Но они не успели совладать с Эсккаром: рядом с командиром оказались Теллар, Гронд и еще два воина. Слева от Эсккара выстроилась неровная линия.
Эсккару едва хватило времени, чтобы перевести дух, а первый из вновь прибывших уже бросился в атаку, пользуясь моментом, чтобы нанести мощный удар по голове Эсккара. Командиру удалось отразить удар, но руку пронзила острая боль. Это замедлило его реакцию, воин не смог остановиться, налетел на Эсккара, и они вдвоем повалились на землю. Эсккару удалось отбросить противника и подняться на ноги. Вокруг бушевала битва, но пока не появился больше никто из алур мерики. Воин, которого Эсккар сбросил с себя, два раза перевернулся, но каким-то образом оказался на ногах, причем гораздо быстрее, чем ожидал Эсккар. И снова меч был направлен в голову Эсккара, в последний момент ему удалось отклонить удар, тогда меч пошел к его плечу. Эсккар отбил этот удар и сам выбросил меч вперед, отчего противнику пришлось отпрыгнуть в сторону.
От этого движения взлетела цепочка на шее у мужчины. От полированного медного медальона отразился свет пожарища. Этот медальон означал, что его обладатель — саррум алур мерики.
— Тутмос-син! — Эсккар как будто выплюнул это слово в правителя племени.
Потом у него не осталось времени ни на что другое, кроме боя, да и дыхание приходилось беречь. Два вождя стояли друг против друга, ни один не желал отступать. Они находились слишком близко друг от друга, чтобы использовать возможности длинных мечей, но каждый пытался наносить режущие и колющие удары. Эсккар пришел в ярость. Отец этого человека убил его семью. Его охватила жажда крови, и меч яростно пошел к шее Тутмос-сина.
Но вождь алур мерики оттачивал мастерство с юности. Его мышцы окрепли после многих часов в седле. Он останавливал каждый удар с мастерством, которое свидетельствовало о многих годах практики. Удар следовал за ударом, а противник Эсккара двигался без усилий. Ярость Эсккара начала спадать, по мере того как он чувствовал, что рука слабеет. Он заставил себя не обращать внимания на усталость и снова бросился на противника.
Саррум алур мерики развернулся, отводя от себя острие меча, и нанес такой сильный ответный удар, что Эсккар отступил на два шага назад. Удары продолжали сыпаться на него, не давая времени ответить на них. Эсккар чувствовал, как рука слабеет все больше и больше, и знал, что это ощущает и его противник. Тот же, наоборот, увеличил напор, все быстрее и быстрее нанося то колющие, то рубящие удары, и не давал времени Эсккару прийти в себя и передохнуть.
Эсккар почувствовал, как внутри него нарастает страх. Теперь в любой момент мог быть нанесен удар, который застигнет его врасплох. За спиной усиливался жар, пламя яростно бушевало. Эсккар отступил еще на шаг, но колесо одной телеги горело теперь рядом с его плечом. Он понял, что свободного места за спиной больше нет. Эсккару теперь приходилось использовать обе руки для отражения бесконечных ударов. Тутмос-син орудовал, словно дровосек топором.
Его уверенность все увеличивалась, он занес меч, направляя удар в голову Эсккара, но в последний момент нацелился на его плечо. Эсккар отразил удар в последнюю секунду. Еще чуть-чуть — и было бы поздно. Ему едва удалось поставить меч перед собственной грудью. Два клинка встретились со звоном и дождем искр, а затем произошло немыслимое.
Меч Тутмос-сина разбился о новый клинок Эсккара. Это застало воина врасплох, но только на секунду. Эсккар бросился вперед, ударил рукояткой по голове Тутмос-сина, и тот стал падать на спину. Падая, он зацепился за какой-то кусок дерева и, оглушенный, рухнул плашмя на спину, а то, что осталось от меча, выпало у него из руки. Тяжело дыша, хватая ртом воздух, Эсккар собрал последние силы, опустил острие меча вниз и бросился на кровного врага, готовый вонзить клинок в грудь упавшего противника.
Но он не успел отомстить за свою семью: произошел взрыв. Эсккара отбросило на землю, он почувствовал дикий жар, который словно окутал его. Повозка за спиной, которую Эсккар при помощи Гронда совсем недавно толкнул в огонь, оказалась заполнена не только дровами. Солдаты не заметили, что под деревом стоят горшки с горючей маслянистой жидкостью. Наконец пожар, устроенный Эсккаром и его людьми, добрался до этих горшков. Глина треснула от жары, и новая порция горючей жидкости вылилась в бушующий ад. Пожар стал ужасающим.
Огонь поднимался вверх в ночи, горящие куски телег летели во все стороны. Вся борьба мгновенно прекратилась, люди упали на колени или плашмя на землю. Они забыли о противнике и с ужасом смотрели на извивающиеся языки пламени, которые поднимались к темному ночному небу. Никто никогда не видел и не слышал ничего подобного.
Эсккара оглушило взрывом. Он почувствовал, как Гронд помогает ему подняться на ноги. У Эсккара был открыт рот, и он все еще сжимал меч. В нескольких шагах Тутмос-сина тащили в безопасное место, в противоположную сторону.
Пламя, взметнувшееся вверх от телеги с горючей жидкостью, опало. Но в других местах тоже бушевали пожары, сливались, становились жарче. Что-то все время трещало, взлетало вверх, и Эсккару казалось, что от этого шума он оглохнет. Теллар лишился меча, кровь капала у него с руки. Здоровой рукой он обнял Эсккара за талию. В основном, Эсккар опирался на Гронда, и они втроем, шатаясь, пошли прочь от бушующего огня.
Из темноты появился еще один воин алур мерики и бросился на них, держа меч над головой. Эсккар все еще не пришел в себя и не смог отреагировать. Он увидел, как Гронд поднимает меч, но внезапно противник будто подвернул ногу и упал прямо под ноги Эсккару. Из груди у него торчала стрела. Эсккар увидел, как Мьяндро готовит еще одну стрелу с дальней стороны пожарища. Не осознавая происходящего полностью, Эсккар слышал лязг мечей на краю площадки. Судя по всему, ему обожгло спину. Гронд что-то прокричал, от его клинка отражался свет пожара. Телохранитель подтолкнул Эсккара, и они побежали.
В то же самое мгновение появились еще два лучника Мьяндро и выпустили стрелы, а потом отступили вместе с остальными воинами Орака. Все они побежали во тьму, оставив позади себя яростно орущих воинов.
У Эсккара начало проясняться в голове. Он бежал вместе с остальными, и прохладный воздух вдали от пожарища помог восстановить силы. Поняв, что больше не чувствует слабости в ногах, Эсккар оттолкнул Теллара, но Гронд все равно поддерживал его за левую руку. Командира немного пошатывало, но он пытался делать длинные шаги.
Они бежали, спасая свою жизнь. Гронд тащил Эсккара за собой, пока командир не вошел в ритм. Они двигались так быстро, как только могли по неровной почве. Никто не разговаривал: берегли дыхание. Добравшись до верха возвышенности, Эсккар высвободился от Гронда и остановился, потом быстро огляделся.
Огонь освещал небо. Гневные крики воинов смешивались с ревом пламени, которое высвечивало тех, кто добрался до горящих телег. Некоторые пытались оттащить телеги и дрова от пламени, другие искали отряд налетчиков.
Гронд сильно дернул капитана за руку, и Эсккар снова посмотрел во тьму. До Орака оставалось больше мили. Они преодолели почти половину этого расстояния, когда услышали ужасающий стук копыт. Этот звук придал им сил, будто новый поток энергии влился в ноги. У Эсккара в сознании промелькнуло кошмарное видение того, что случается с пешими людьми, которых догоняют всадники.
Они неслись дальше, Гронд с Эсккаром все больше отставали от других. Сердце судорожно билось в груди у Эсккара, ноги дрожали. Дышал он тяжело и неровно. Сказывалось то, что он очень мало спал две ночи подряд, да еще и тяжелая схватка. Гронд теперь пристроился за ним, подталкивая командира в спину, заставляя продолжать бег.
Стены Орака выделялись в лунном свете, росли с каждым шагом. До рва оставалось не более двухсот шагов. И тут Эсккар увидел, как в темноте перед ним поднимается ряд воинов. Он замедлил бег, думая, что варварам удалось их обойти. Затем он услышал голос Гата, который что-то кричал им. Эсккар опустил голову и продолжал бежать, не обращая внимания на боль в груди, которой отдавался каждый вдох.
Они добрались до ряда солдат, проскочили между двух людей, которые стояли с уже натянутыми луками. Как только они оказались за линией огня, Гат выкрикнул приказ:
— Огонь!
Двадцать стрел со свистом отправились в ночь.
Эсккар пошатнулся и чуть не упал, но Гронд, который по-прежнему оставался рядом, подхватил его. Гигант оставался с ним все время, защищая его, хотя вполне мог убежать далеко вперед. Теперь он снова схватил Эсккара за руку и потащил за собой. За их спинами лучники еще дважды выстрелили по приближающимся всадникам, потом тоже развернулись и побежали под прикрытие стен Орака. Спасители вскоре догнали усталую группу Эсккара. Они все вместе добрались до рва и прыгнули в грязь. Громкий всплеск оповестил окрестности об их местонахождении.
Голос с башни напомнил лучникам, что стрелять нужно только по всадникам. Ров ночью казался кошмаром, Эсккар слышал, как над головой свистят стрелы. Люди падали лицом в грязь, ругались, поднимались и снова падали, опасный грунт и темнота замедляли их продвижение вперед. Они почти ползли.
Наконец Эсккар добрался до основания стены и на мгновение прижался к ней, не видя ничего, потому что строение заслоняло даже тусклый лунный свет.
Рядом с ним Гронд ощупывал неровную поверхность, нашел веревку и дважды обвязал вокруг командира. Затянув узел, Гронд крикнул людям на стене, чтобы начинали тянуть.
Эсккар взлетел вверх, словно по волшебству. Он крепко держал меч под мышкой. Наконец чьи-то руки схватили его за плечи и втянули в безопасный Орак. Через несколько секунд появился Гронд, который полез наверх, как только увидел, что командир оказался на стене. Эсккар лежал на платформе и пытался отдышаться.
Стрелы свистели над головой или ударялись о стену. По крайней мере часть варваров преследовала их до рва. Лучники Орака скоро прогнали их прочь. Языки пламени от горящих телег поднимались над возвышенностью и освещали равнину даже на таком расстоянии. Благодаря им, высвечивались все всадники. К тому времени, как Эсккар смог встать и посмотреть со стены, последний всадник уже скакал прочь, к погребальному костру из горящих телег.
Вид огня, поднимающегося над горой, поразил Эсккара. За всю жизнь ему не доводилось видеть такого пожарища. Пламя поднималось высоко в небо, словно пытаясь поджечь небеса. Огромные запасы дров, высушенных горячим солнцем, и горючая жидкость, добавленная к дереву, создали такой пожар, который не затушить и к которому даже не приблизиться. Варварам, вероятно, удастся спасти какие-то телеги и щиты, но половина, а то и больше, их ценных запасов дерева погибли в огне.
Эсккар решил, что налет того стоил, и вдруг замер. Вначале надо было подсчитать погибших и только после этого злорадствовать.
— Великолепное зрелище, не правда ли, командир? — голос Гата звучал довольно спокойно.
Гат стоял рядом с ним, покрытый грязью с головы до ног. Вид у него был до того комический, что Эсккар улыбнулся, но тут подумал, что стоит посмотреть и на себя самого. Гата последним подняли на стену. Гронд стоял рядом, такой же грязный, как и все остальные, в лунном свете блестели его белые зубы. Все участники налета собрались вокруг Эсккара.
— Этим зрелищем я обязан Гронду. Он практически дотащил меня до Орака.
— Командир устал, после того как в одиночку справился с тремя воинами, — Гронд заговорил громко, чтобы его могли слышать все. — Он развернулся и встретил их атаку, чтобы остальные могли уйти. И убил их всех.
Эсккар с ужасом вспомнил ту схватку. Кошмарное видение промелькнуло в сознании. Он не мог не содрогнуться при воспоминании о Тутмос-сине, который отогнал его к колесу телеги. За свою жизнь Эсккар часто сталкивался с опасностями, но никогда раньше смерть не подступала так близко. Он был почти уверен, что погибнет.
Он тряхнул головой, чтобы отогнать леденящие кровь мысли, и слушал, как солдаты рассказывают о его подвигах, хвастаясь силой своего командира. Если бы они только знали, как его охватывал страх!
— Сколько человек мы потеряли, Гат? И что с теми, кто гонял лошадей?
На лице Гата промелькнула растерянность.
— Клянусь богами, я о них забыл.
Он крикнул кого-то из солдат, кто должен был подсчитать вернувшихся в деревню, но никто ничего не знал.
Я сейчас схожу и узнаю, командир.
— Нет, оставайся здесь и неси дозор до утра. Я сам схожу и узнаю, что произошло с Джаленом.
Эсккару пришлось расталкивать солдат, чтобы спуститься по ступеням. Его ждала Трелла. Она на мгновение с силой прижалась к нему, но он взял ее за руку, и они побежали в западную часть деревни. За ними последовали Гронд и остальные. Все хотели знать, что случилось с людьми, которые отвлекали варваров.
Взволнованные жители деревни заполнили улицы, ходили взад и вперед, пытаясь выяснить, что произошло. Гронд с помощью пары солдат прокладывал путь, просто расталкивая толпу перед Эсккаром. Казалось, до выходящих на реку ворот они добирались целую вечность.
Ворота стояли открытыми. Лучники дежурили там с луками наготове и смотрели на проем, теперь ярко освещенный факелами, ряд которых тянулся до берега реки и даже уходил в темные воды. Люди стояли на стенах по обеим сторонам ворот. Эсккар услышал крики, даже несколько приветствии, которые долетали через открытые ворота.
Эсккар со своими людьми протолкался сквозь толпу и перебрался через ров. По пути Гронд схватил факел, чтобы освещать им путь. Когда они добрались до берега реки, навстречу им выбрался промокший насквозь человек и рухнул на колени. Он был измотан сражением с рекой. Появился второй, этот плашмя рухнул на землю, хватая ртом воздух.
Эсккар прошел мимо обоих и остановился у причала. В мигающем свете факелов он увидел ряд людей, стоящих в воде. Каждый держался за толстую веревку от парома.
Эсккар увидел, как они вытащили из реки еще несколько человек. Все хватали ртом воздух и плевались. В целом из воды появилось семь человек. Но он не видел Джалена. Эсккар подождал еще несколько минут. Солдаты стояли в воде против течения и очень напряженно и внимательно всматривались во все, что приближалось по реке.
Отвлекающий маневр сработал именно так, как задумал Эсккар. Люди Джалена погнали лошадей в реку, потом ждали до последнего и только тогда прыгнули сами, позволяя течению быстро отнести себя вниз к Ораку. Их всех должно было принести к этому месту. Но они должны были уже давно сюда добраться, задолго до того, как Эсккар вернулся в деревню. Вероятно, что-то пошло не так.
Он резко повернулся к первым двум мужчинам, которые добрались до берега:
— Где Джален? Почему вы так долго не возвращались?
Один мужчина только тупо посмотрел на него, второй покачал головой, сделал глубокий вдох и только после этого начал отвечать:
— Командир, лошади преградили нам путь к реке. Они просто носились взад и вперед вдоль берега. Мы не могли проскочить мимо них… Нам пришлось прятаться, пока путь не освободился.
Солдат с трудом поднялся на ноги, и Эсккар протянул руку, чтобы помочь ему выпрямиться.
— Когда путь, наконец, расчистился, нас заметили варвары. Они бросились на нас, и Джалена ранили во время схватки. Он убил одного, но, когда он прыгал в реку, я видел, что у него сильное кровотечение.
Стоявшие в реке люди закричали. Над водой эхом разнеслось: “Джален мертв!” Солдаты возвращались на берег и несли тело.
Эсккар выругался себе под нос, побежал к берегу и оказался там, как раз когда тело опускали на землю. Эсккар какое-то время всматривался в мелькающем свете факела и только тогда узнал Джалена. Он крепко держал в руке сломанный корень. В боку зияла рана.
— Вероятно, ранение оказалось серьезным, и он не смог бороться с течением. А может, просто запутался в каких-то кустах.
Эсккар догадывался, что произошло. К тому времени, как Джален выпутался из водорослей или еще каких-то растений, у него не осталось сил, чтобы держать голову над водой. Он погиб из-за этого или из-за большой кровопотери. Эсккар раздраженно покачал головой. Они не могли позволить себе терять такого смелого человека.
К этому времени помощник Джалена уже достаточно пришел в себя, чтобы рассказать о случившемся. Следуя полученному приказу, он удостоверился, что все прыгнули в воду, включая Джалена, который сделал это последним. Солдат заверил Эсккара, что он сосчитал людей, когда они прыгали. Тем не менее один человек не вернулся. Вероятно, его отнесло вниз по течению, а стоявшие в реке люди его не заметили. Он мог утонуть, и его труп проплыл вместе с мертвыми лошадьми, которых тоже несло мимо деревни.
К тому времени, как солдат закончил отчет, все уже выбрались из реки. Люди стали перебираться через ров. Последними шли солдаты с телом Джалена.
Эсккар взял Треллу за руку. Они вместе вернулись в безопасное место, окруженное стенами. Сисутрос стоял сразу же за воротами. Его лицо было искажено болью.
Эсккар положил руку на плечо Сисутросу.
— Выясни все детали, потом передай Гату.
Эсккар почувствовал, как Трелла дергает руку, и понял, что так сильно сжал ее ладонь, что ей стало больно. Он немного разжал пальцы, и они молча направились домой.
У колодца Трелла помогла ему раздеться и сама смыла грязь с его тела. Слуги доставали воду из колодца, принесли полотенца и чистую одежду. При свете факелов Трелла перевязала порез на левой руке Эсккара, проверив, чтобы его для начала хорошо промыли. На правой руке у Эсккара обгорели волоски, когда взорвалась повозка. На спине Трелла обнаружила два ожога и тоже их промыла, но не перевязывала.
Слуги ушли, оставив в саду гореть единственный факел. Трелла с Эсккаром уселись на скамью за домом. Он напился чистой воды, затем подогретого вина, которое проглотил, не замечая вкуса.
Трелла осмотрела его руку, проверила повязку. Больше кровь не сочилась. Она ждала, когда он будет готов к разговору.
— Джалену не повезло, — заговорил он. — Не повезло, что его ранили, не повезло в реке. Он должен был остаться в живых, а я умереть. — Эсккар показал на большой меч, который стоял у дерева. Слуги уже вымыли его и смазали маслом. — Твой меч спас мне жизнь, Трелла. Я сражался против Тутмос-сина. Он настоящий мастер по владению мечом, и он меня победил. Я знал, что умру. Я чувствовал себя беспомощным перед ним, пока его меч не раскололся от удара по твоему, и я свалил его, собрав остатки сил. Еще один удар — и я бы точно остался лежать там. Да и в любом случае меня бы убили или взяли в плен, если бы Гронд не дотащил меня до деревни. А он практически тащил меня на себе весь путь назад.
Эсккар посмотрел на нее.
— Я никогда не был так уверен в смерти, ни в одной из схваток, за все годы. Я чувствовал страх, тот самый страх, который видел в глазах других… других людей, с которыми я сражался… и убивал.
Он покачал головой, словно не веря в собственные слова. Ему было стыдно признаться в своем страхе и слабости, даже ей.
Когда Трелла заговорила, ее голос звучал спокойно и по-деловому:
— В таком случае, этот меч отлично послужил нам обоим. Поскольку я не могу сражаться рядом с тобой, меч должен занять мое место и защищать тебя. Знаешь, муж, боги на самом деле защищают тебя, помогают и покровительствуют тебе. Они защитили тебя даже от вождя алур мерики. Ни один человек не способен сражаться с таким количеством противников, не уставая, особенно после долгого пешего перехода с большим грузом. И даже хорошо, что ты признаешься в своем страхе.
Ее слова поставили Эсккара в тупик. Он никогда в жизни не признавался женщине в страхе и никогда не слышал, чтобы это делал какой-то воин. Он и теперь не сделал бы этого, если бы не полное измождение, да еще и теплое вино развязало ему язык.
— Боги сердятся, когда люди становятся слишком самоуверенными и самонадеянными, когда они не сомневаются в своей силе и власти, — продолжала Трелла, поглаживая его руку. — Помни об этом случае и этих чувствах, когда у тебя возникнет искушение посчитать себя всемогущим. И еще вспомни Джалена и его жертву.
Он долго сидел молча. Эсккар знал, чего она не сказала. Она не напомнила ему, кто вложил меч в его руку, кто направлял его все эти месяцы и чья сила поддерживала его, когда он беспокоился по ночам.
— Завтра мы воздадим почести Джалену. На его похороны придут все. Мы обязаны ему успехом этого налета.
Эсккар обнял Треллу и прижал к себе, чувствуя ее силу, когда она в ответ крепко сжала его.
— А ты… ты напомнишь мне, если я слишком возгоржусь или когда-нибудь забуду урок, полученный сегодня ночью.
— Тебе не потребуется о нем напоминать. Ты слишком мудр, чтобы забывать то, что выучил.
Он никогда не считал себя мудрым и усомнился, не говорит ли она это, просто чтобы успокоить его.
Трелла подняла голову и посмотрела на него, словно прочитав его мысли.
— Ты мудрый человек, Эсккар. Ты достаточно мудрый, чтобы знать свои сильные стороны. И ты достаточно мудрый, чтобы учиться на своих ошибках, и еще мудрее, потому что ты также учишься на ошибках других. — Она высвободилась из его объятий и встала. — А теперь пошли в постель, муж. Тебе нужно отдохнуть, утром придется многое обсудить.
Эсккар посмотрел на небо. Утро наступит очень скоро.
— Интересно, что случилось с Тутмос-сином, — сказал он. — Я ударил его рукояткой меча, и он упал. — Эсккар рассказал жене, как взорвалась одна из повозок, как взметнулось пламя и полыхнуло жаром, и о странном звуке, который сбил всех с ног. — Его воины утащили его прочь, от огня и от нас. Он мог умереть. Я хотел убить его, чтобы отомстить за свою семью. За это стоило умереть. Но он так сражался… Он был слишком силен.
— Больше никаких разговоров о смерти, муж. И мы скоро узнаем про Тутмос-сина, — ответила Трелла. — Но жив он или мертв — это не изменит того, что ждет нас в ближайшие несколько дней.
— Наверное, нет.
Он посмотрел на нее, вспоминая, что чувствовал в первые несколько дней после знакомства с ней, когда только узнавал, какая она особенная. Теперь она говорила мало, всего по несколько слов, отбрасывая все неважное. Она была права. Сражение продолжится, с Тутмос-сином или без него.
Эсккар обнял Треллу, прижал к себе и не отпускал какое-то время. Он забыл о боли в руке и спине и позволил ее силе омывать его. Они вместе пошли в дом, не обращая внимания на слуг и солдат, которые смотрели на них с уважением и восхищением. Эсккар рухнул на постель, и в голове у него успела мелькнуть только одна мысль, перед тем как он заснул. Мудрость, решил он, это совсем не то, что ты знаешь, а признание и понимание того, как много ты не знаешь.
* * *
Тутмос-син пришел в себя в своем шатре, в окружении женщин. В проем, с которого откинули кусок материи, закрывающий вход, пробивались первые лучи солнца. Он понял, что ночь закончилась. Вначале он не мог четко видеть, но жены помогли ему сесть. Он дотронулся до головы и поморщился от боли. Пальцы, которые все еще не очень слушались его, коснулись шишки прямо над виском. Было больно пошевелить головой. Он какое-то время сидел неподвижно, и боль стала стихать.
Он вспомнил сражение. Вспомнил, как у него сломался меч. Во время сражения может произойти все, что угодно, и в прошлом он видел много ломающихся мечей, но его мечи никогда не ломались, да еще тогда, когда он готовился нанести смертельный удар. Еще один удар… Из-за того, что меч подвел его, он потерял равновесие, и высокому воину удалось ударить его рукояткой меча. Тутмос-син повернул голову, пытаясь уклониться от удара, и бронзовая головка рукоятки скользнула по черепу вместо того, чтобы ударить прямо.
“Если бы удар пришелся сверху, я мог погибнуть”.
Его первая жена, Чиоти, поднесла бурдюк с водой к его губам. Тутмос-син пил и пил, и вода капала ему на грудь, но он не обращал на это внимания. Когда он наконец оттолкнул бурдюк от себя, то посмотрел на нее.
— Что случилось?
— Твои телохранители принесли тебя сюда несколько часов назад. Ты был без сознания. Они сказали, что деревенские ничтожества сожгли телеги. Мы видели большой пожар.
Он покачал головой и тут же пожалел об этом движении.
— Помоги мне встать, Чиоти.
Несколько жен сказали, что ему надо отдохнуть, но Чиоти знала его характер. Она опустила его руку себе на плечо и помогла подняться на ноги.
— Позовите Урго, — приказала она, поддерживая мужа за талию. — Урго просил его позвать, как только ты проснешься. — Чиоти встала перед ним и посмотрела ему в глаза. — Оставайся в шатре, пока не придешь в себя полностью. Ты же не хочешь шататься и падать.
“Или выглядеть слабым перед своими воинами”, — добавил Тутмос-син про себя и улыбнулся ей.
— Я буду осторожен, Чиоти.
К тому времени, как появился Урго, Тутмос-син чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы выйти из шатра. Телохранители внимательно посмотрели на него. Облегчение на их лицах смешивалось со страхом. Они не выполнили своих обязанностей и не находились рядом с ним, чтобы защитить его прошлой ночью.
Тутмос-син холодно посмотрел на них, когда они собрались вокруг. Он позднее разберется с этим нарушением долга. Утреннее солнце достаточно высоко поднялось над горизонтом. Сила вождя нарастала с каждым вдохом свежего воздуха, хотя, вероятно, голова будет болеть еще несколько дней.
Первым появился Урго с луком в руке. Ретнар, Алтанар и еще два вождя кланов следовали за ним. Они уселись на земле полукругом, глядя на Тутмос-сина.
— Деревенские ничтожества сожгли телеги и фургоны, саррум, — заявил Урго без каких-либо вступлений. — Мы потеряли примерно половину дров и одну телегу с горючей смесью. К счастью, две других повозки с горючей жидкостью не пострадали.
Тутмос-син сдержался и не стал качать головой.
— А лошади? Деревенские ничтожества обратили их в паническое бегство? Где эти куски дерьма?
— Они сбежали, прыгнув в воду, — Урго пожал плечами. — Они могли утонуть. Мы потеряли примерно тридцать лошадей. Остальные разбежались по равнине. Воины до сих пор их собирают.
— А те, кто поджег телеги?
— Мы нашли два трупа, саррум. — Он увидел вопрос на лице вождя. — Мы потеряли десять человек, включая двух стражников. Остальные погибли во время схватки. — Урго вручил лук Тутмос-сину. — Это лук одного из мертвых. Деревенские ничтожества отправили против нас своих лучников.
— Я сражался не против лучника, — заявил Тутмос-син, с интересом осматривая оружие. Раньше им не доводилось захватывать луки. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это хорошо сделанный, мощный лук. — Он меня узнал и назвал по имени. Не исключено, что он из нашего клана.
Урго пожал плечами.
— Изменник, перебежчик… Какое это имеет значение? Ты мог его ранить. Его людям пришлось ему помогать. Сам он уйти не смог бы.
— А дрова? Осталось достаточно?
— Я уже отправил людей собирать новые. Горючей жидкости у нас достаточно, а примерно через день и дров наберем столько, сколько нужно.
— Он прекрасно владеет мечом, Урго.
— Боги вполне могли его сберечь, чтобы мы потом взяли его в плен, Тутмос-син.
— Или боги отправили нам еще одно послание, саррум, — впервые подал голос Алтанар. Он был одним из самых старых вождей кланов и до этого времени почти не высказывал своего мнения. — Может, боги говорят, что нам пора двигаться дальше и что здесь мало того, что стоило бы жизни такого количества воинов.
— Ты готов бежать от деревенских ничтожеств! — Ретнар сплюнул в круг. — Ты боишься сражаться против трусов, которые прячутся за стеной?
— Нет, Ретнар, я боюсь их не больше, чем тебя, — Алтанар опустил руку на рукоятку меча. — Но еще много воинов погибнет, прежде чем мы возьмем эту деревню. Заменят ли рабы погибших воинов? У деревенских жителей нет лошадей. Где мы найдем новых лошадей взамен потерянных прошлой ночью? — Он пожал плечами. — Если Ретнар хочет остаться и захватывать деревню, пусть остается. Но я считаю, что ничего интересного для нас здесь нет.
— Ты — трус, — заявил Ретнар, вскочил на ноги и выхватил меч.
Алтанар встал вместе с ним и тоже достал меч из ножен.
— Сядьте! — заорал Тутмос-син, но даже если два вождя кланов и слышали его приказ, они зашли уже слишком далеко, чтобы остановиться.
В лагере началось что-то невообразимое. Прибежали люди из кланов Ретнара и Алтанара. Телохранители Тутмос-сина, очень внимательно следящие за всем происходящим после вчерашнего провала, подхватили вождя и оттащили из круга. Они встали стеной между ним и потасовкой, которая внезапно началась у них перед глазами. Мгновение спустя уже дралась дюжина мужчин, и еще большее количество собиралось к ним присоединиться. Тутмос-син понимал, что драку нужно прекратить немедленно.
— Стража! — заорал он достаточно громко, чтобы его услышали, несмотря на шум схватки. — Убейте всех, кто не прекратит драку немедленно! Немедленно!
Его подчиненные ринулись вперед. Их было больше, чем участников драки, которые тут же увидели угрозу. Два вождя кланов прекратили бой, и представители их кланов с неохотой последовали их примеру.
— Встаньте между ними, — приказал Тутмос-син. Его голос теперь слышали все, тем более что лязг оружия больше не мешал. — Убейте всех, кто не опустит меч! Я не позволю вам убивать друг друга из-за деревенских ничтожеств.
Ретнар выругался, но меч опустил. Алтанар сделал то же самое. Двое мужчин гневно смотрели друг на друга. Тутмос-син сделал шаг вперед и оказался в центре круга.
— Или вы хотите сразиться со мной? — Он обвел взглядом круг. — Чиоти, принеси мой меч.
Тутмос-син ждал, окруженный разгневанными мужчинами, которые все еще сжимали в руках бронзовые мечи. Наконец Чиоти растолкала телохранителей и вручила ему меч. Тутмос-син взял клинок, взвесил его в руке, потом с силой взмахнул им, со свистом рассекая воздух. Меч оказался у него над головой.
— Ты хочешь бросить мне вызов, Алтанар? — когда глава клана не ответил, Тутмос-син повернулся к Ретнару. — А ты, Ретнар?
Ретнар не торопился с ответом. Тутмос-син знал, что глава клана раздумывает, насколько вождь ослаб после вчерашней схватки. Тутмос-син подошел к Ретнару, меч смотрел в землю.
— Ты бросаешь мне вызов? — Тутмос-син говорил тихим голосом, но все услышали угрозу в его словах.
— Нет, саррум. Просто…
— В таком случае уберите мечи в ножны, оба, отправьте своих людей прочь и сядьте. Мне есть что сказать вам.
Он подождал, пока Ретнар и Алтанар устроились на земле.
— Алтанар прав, — заговорил Тутмос-син. — Мы потеряем многих воинов при захвате этой деревни. И правда то, что в Ораке окажется мало ценного. — Тутмос-син повернулся к Ретнару. — Но Ретнар тоже прав. Если мы не одержим победу над этими деревенскими ничтожествами, то все подобные им типы на земле станут перемещаться в ближайшие деревни. Они соберутся вместе и будут нам противостоять. Если они узнают, что нас можно победить и прогнать, нам придется сражаться с каждой фермой и каждой глинобитной хижиной, которые встретятся на нашем пути.
Он встал перед Алтанаром.
— Ты хочешь изменить путь нашего переселения, Алтанар? Если мы не захватим эту деревню, то мы не сможем вернуться на эти земли. Когда мы вернемся, Орак будет уже в два раза сильнее и в нем окажется в два раза больше воинов. Ты хочешь, чтобы твой клан столкнулся с этим?
Тутмос-син прошел по кругу, взглядом бросая вызов каждому главе клана и своим помощникам.
— Нет, братья, мы здесь больше не сражаемся за лошадей, трофеи или даже за честь. Орак нужно уничтожить, или эти земли станут для нас закрытыми. Мы сражаемся за то, чтобы жить так, как жили наши отцы до нас.
Он вернулся на свое место и сел, меч лежал у него на коленях. Когда он снова заговорил, то произносил слова тихим голосом, чтобы его могли слышать только те, кто находился в круге.
— Эта деревня должна узнать цену войны. Мы должны убить гораздо больше ее жителей, точно так же, как мы уничтожали их посевы и сжигали их дома. Мы должны вести это сражение не ради того, что можем получить в этой деревне, а из-за того, что мы потеряем, если просто уедем прочь.
Никто ничего не сказал.
— Значит, решено, — объявил Тутмос-син. — Мы атакуем, как только снова подготовим телеги и дрова. В следующую атаку будут брошены все силы. Каждый мужчина и мальчик, способный сражаться, пойдет на эту деревню. — Он снова обвел взглядом сидевших вокруг. — А когда мы возьмем деревню, то убьем всех выживших, снесем каждую стену и каждый дом, пока на том месте не останется ничего, кроме речной грязи.
* * *
Эсккар спал меньше двух часов и проснулся от боли в спине. За окном лишь чуть-чуть посветлело. Приближался рассвет. Несмотря на то что он спал так мало, Эсккар чувствовал себя в состоянии полной боевой готовности, словно провел в постели всю ночь. Но как только он пошевелился, все мышцы запротестовали против движений. Повязка на руке немного соскользнула. Он провел по ней пальцами, но не почувствовал никаких следов свежей крови.
Он тихо встал, чтобы не разбудить Треллу, и быстро оделся. Потом взял меч, вышел и отпер входную дверь как раз перед тем, как зевающая Аннок-сур собиралась постучать и разбудить Треллу.
Эсккар прижал палец к губам.
— Доброе утро, Аннок-сур, — прошептал он. — Я ее разбужу. Ты можешь принести завтрак сюда и прислать ко мне Гата и Бантора, как только они появятся?
— Капитан, Гат только что прислал сообщение. Он просит тебя подойти к воротам.
Он уставился на нее, но она больше ничего не добавила.
— Тогда принеси завтрак Трелле. И проверь, чтобы она его съела, перед тем как выходить из дома.
Эсккар вернулся в комнату и сел на кровать. От этого движения Трелла повернулась, но не проснулась. За окном еще больше посветлело, и этого света было достаточно, чтобы он мог видеть ее всю. Девушка закинула руку за голову, а темные пряди разметались по подушке.
Когда Трелла спала, то казалась очень юной, слишком молодой для ноши, которую несла. Ее жизнь и будущее висели на той же нити, что и его. Эту нить создал он сам, когда гордо заявил Никару, что варваров можно победить. Эсккар решил, что ничто не должно причинить ей боль. Ни варвары, ни высшее сословие — никто и ничто больше не должно причинять ей зло. Вначале он одержит победу над варварами, а затем усилит свою власть над высшим сословием. Он поклялся в этом всем богам, в которых не верил. Эсккар хотел поцеловать жену, но побоялся, что его прикосновение может ее разбудить. Пусть лучше поспит еще несколько минут.
К тому времени, как Эсккар спустился вниз, он уже не думал о Трелле. Он остановился в кухне, выпил воды и взял круглую буханку хлеба, которую стал есть на ходу, на улице, под лучами утреннего солнца. Эсккар кивнул стражникам, ненадолго подошел к командному столу, затем сел на коня и медленно выехал со двора. Телохранители трусили за ним. Он продолжая сжимать в руке буханку хлеба.
Лишь немногие жители деревни встали рано этим утром. Вчера они легли очень поздно, празднуя победу над алур мерики. Еще одну победу. Как воры в ночи, Эсккар с солдатами проползли на животах во вражеский лагерь, испугали лошадей и сожгли несколько телег. Затем они спасались бегством. Сегодня всей деревне, возможно, придется заплатить цену за эту “победу”. Эсккар не делился ни с кем этими мрачными мыслями. Добравшись до ворот, он спрыгнул с коня и бросил поводья полусонному мальчику.
В башне он нашел Гата сидящим на таком высоком сиденье, что мог видеть с него больше, чем если бы стоял. Помощник был весь испачкан грязью, и Эсккар понял, что Гат всю ночь оставался на стене.
Поднимающееся над горизонтом солнце светило Эсккару в глаза, когда он пытался смотреть на восток.
— Я вижу, Гат, что ты не спал еще одну ночь. Что теперь?
Он разорвал остатки буханки на две части и вручил половину Гату. Его помощник с благодарностью принял еще теплый хлеб.
— Мы видели кое-что прошлой ночью, через несколько часов после того, как ты ушел, — Гат откусил хлеб, пожевал его в задумчивости, прежде чем продолжить рассказ. — У них в лагере начался еще один пожар. Не там, где вы жгли телеги, а ближе к центру равнины. Мы наблюдали за ним какое-то время и как раз перед тем, как он потух, мы слышали шум битвы. Схватка продолжалась несколько минут, затем прекратилась. Перед рассветом нам показалось, что до нас снова доносятся звуки битвы.
Эсккар отправил последний кусок хлеба в рот и прикрыл глаза ладонью, осматривая горизонт. Из-за невысокой горы, за которой они сожгли телеги, все еще поднимались тонкие столбы дыма, но никаких других свидетельств пожара он не увидел. По низким возвышенностям перемещалось много всадников, и он видел облака пыли, поднимающиеся от них. Пока он смотрел в направлении вражеского лагеря, на вершине горы, под которой Эсккар прятался прошлой ночью, появились всадники и растянулись в ряд. Их набралось около двадцати человек. Вожди кланов решили осмотреть разрушения при дневном свете и обсуждали следующий шаг.
— Я думаю, что мы очень сильно их разозлили, — Эсккар смотрел на всадников, которые медленно перемещались по возвышенности. — Прошлой ночью они потеряли лошадей, телеги и много дров, которые собрали за последние недели. А самое главное, они испытали унижение. Ведь налет на них провели деревенские ничтожества. Воины и вожди очень злятся на верховного вождя, или на того, кого решили обвинить во всем. Не исключено, что они попытались убить Тутмос-сина. Если им это удалось, то против нас теперь будет выступать новый вождь, у которого могут оказаться совершенно другие планы. Или Тутмос-син мог обвинить кого-то из глав кланов и расправиться с ним.
Гат доел хлеб.
— Чем больше они сражаются друг с другом, тем больше мне это нравится. А может, им уже хватило, и они поедут дальше? Не думаю, что что-то случится сегодня. А ты как считаешь?
Эсккар не хотел рисковать.
— Не сегодня. Но я какое-то время побуду здесь. Пришли ко мне Сисутроса и отправляйся спать.
Гат открыл рот, чтобы спорить, но решил этого не делать.
— Хорошо. Спать я пойду в твой дом. Бантор уже достаточно поправился, чтобы несколько часов посидеть за командным столом.
Гат подождал какое-то время, но Эсккар ничего не ответил, продолжая смотреть на равнину. Гат пожал плечами и покинул стену. Уходя, он предупредил солдат, где будет и когда его надо звать.
Эсккар едва ли обратил внимание на его уход. Казалось, в лагере варваров что-то происходит. Не думая, Эсккар уселся на место Гата. Небольшие облака пыли висели повсюду в той стороне — значит, всадники перемещаются с места на место. Но большинство из них оставались вне поля зрения. Эсккар попытался поставить себя на место Тутмос-сина:
“Если бы я пережил вызов, брошенный моей власти, мне пришлось бы атаковать деревню”.
Если Тутмос-син сейчас снимет осаду, то этим признает свой провал. Слишком много людей из слишком многих кланов погибли, и они этого не простят. Прошлой ночью воины явно были в ярости, схлестнулись характеры и ненависть, и нужно пролить кровь, чтобы отомстить. Поэтому если во главе племени остается Тутмос-син, то сегодня можно ожидать широкомасштабной атаки, решил Эсккар. В этой атаке будут участвовать все. Хотя, вероятно, она произойдет не сегодня, а завтра. Вначале алур мерики попробуют заменить утраченные дрова, и им нужно время, чтобы собрать разбежавшихся лошадей.
Эсккар был уверен в одном. Если… когда начнется атака, она будет безудержной. У варваров более чем достаточно людей для одного, последнего наступления. На стены бросят всех, и это будет победа или поражение для алур мерики. Если они проиграют, то их количество настолько уменьшится, что другие большие деревни или кланы воспользуются возможностью, чтобы выступить против них.
Но если Тутмос-сина убрали, то, может быть… Есть шанс, что новый вождь решит сняться с места и идти дальше. Новый вождь, кем бы он ни был, обвинит во всех провалах предшественника. Он сможет сказать, что сейчас не время для сражений, он может заявить, что они вернутся через несколько лет, чтобы отомстить, да что угодно может сказать. У алур мерики достаточно причин для удовлетворения тех, кто хочет прекратить борьбу. Племя отправится дальше, несколько следующих лет новый вождь будет занят укреплением власти. И у него будет достаточно жен, наложниц и лошадей для распределения между теми, кто его поддержал. Ведь у него в распоряжении окажется бывшая собственность убитых.
Поэтому надежда Орака — смерть Тутмос-сина. Эсккар думал об этом, желая найти способ прикончить вождя алур мерики. Он хотел верить, что кто-то из воинов уже решил эту проблему, воткнув нож в спину Тутмос-сина.
Эсккар провел на стене оставшуюся часть дня. Никакой атаки не произошло. Он объяснял это исключительно налетом. По крайней мере, пока деревню не атаковали. Во второй половине дня, ближе к ночи, часть людей, наблюдавших за равниной, по их словам, какое-то время слышала звуки борьбы во вражеском лагере. Это продолжалось несколько минут. Но рассмотреть что-либо было невозможно, а сам Эсккар ничего не слышал.
Но, даже если там и не произошло настоящей схватки, главы кланов определенно не радовались действиям Тутмос-сина. Во вражеском лагере явно звучали резкие слова и обвинения. А воины не могут сражаться хорошо, когда ссорятся вожди, — это Эсккар знал из личного опыта, с тех пор, когда служил под началом Ариама.
Наконец солнце село. Солдаты несли дозор на протяжении всей ночи, не желая рисковать. Гат снова большую часть ночи ходил по стенам, проверяя, все ли в порядке. Передышка позволила Эсккару поспать, хотя на рассвете он снова оказался на стене и с беспокойством наблюдал за вершинами гор. Но утреннее солнце не осветило ничего нового, и этот день тоже прошел спокойно.
Однако с наступлением темноты люди на стенах заметили, что костры алур мерики вроде бы горят ярче, чем обычно, и не затухают дольше, чем в другие ночи. Люди наблюдали и ждали развития событий.
Наконец Эсккар повернулся к Сисутросу и Гату:
— Я думаю, что ожидание закончилось. Завтра… Я считаю, что это случится завтра. Они придут на рассвете.
— Мы будем готовы, — с мрачным видом ответил Сисутрос.
