Глава 2
Сердце Дагонора
Жизнь в Дагоноре бьет ключом.
Солнце ползет к западу. Скоро на долину опустится ночь. Повсюду копошатся рабы. В кузнице правят и ремонтируют инструменты. Служанки вывешивают на просушку выстиранные вещи, метут дворы. Повара, покончив с ужином, скребут котлы. Воины и надсмотрщики — нифилимы равнодушно, но внимательно следят за рабами. Их не нужно подгонять, они и без понуждения торопятся. В конце рабочего дня их ждет отдых. А сон для них слаще еды.
Кадим тяжело вздохнул. После ужина предстоит очередной поход к скале. Четырнадцать часов они таскали тяжеленные корзины, но начальник работ решил, что этого мало. Если повезет, в забой придется сходить только один раз. Уже трижды за эту неделю они трудятся после ужина. Выспаться бы!
Кадим швырнул пустую миску в кучу возле кухонного сарая. Хоть посуду мыть не надо… Направился к складу, выбрал корзину. Подошел с нею к цепочке рабов. Самое время, он последний. Впрочем, в шахте не разберешь, первый ты, последний или средний… или вообще один-одинешенек — ничего не видно.
Надсмотрщик — рабы прозвали его Тонк — стоит впереди. Рядом с ним начальник. Оба высокие, светловолосые, мускулистые, как и все нифилимы. Их бледная кожа порозовела от солнца. Главный старше, чем Тонк, хотя и не намного.
Кадим успел занять свое место, прежде чем Тонк двинулся вдоль цепочки рабов, пересчитывая их.
— Все на месте, — доложил он. — Уводить?
— А там кто валяется? — Начальник указал на человека, прилегшего в тени кухонного навеса.
Тонк снова заверил, что все его рабы на месте.
Главный подскочил к спящему. Свистнула плеть, раб под навесом взвизгнул. Кадим вздрогнул.
— Ты что тут делаешь? — гаркнул главный.
— Работаю! — выкрикнул наказанный раб, мгновенно вскочив. «Андер», — догадался Кадим.
Снова свистнула плеть.
— Корзину — и в строй, живо!
Подгоняемый плетью, Андер понесся к куче корзин и скоро оказался рядом с Кадимом. Но тот не повернул головы. Андера не любили даже другие рабы. Он бледнокожий, как все нифилимы, его черные волосы свешиваются до плеч длинными спутанными прядями. Он ленив и почти все время молчит. Охранники считали, что он дурак, а Кадим не знал, что и думать. Времени на размышления у него все равно не было.
Начальник огляделся, отлынивающих более не обнаружил и махнул плетью надзирателю.
Тонк двинул свое стадо сквозь Дагонор. Храм и кузница, дома и хижины, открытое поле. Перед храмом на кольях торчат отрубленные головы пойманных беглецов. Среди них одна женская, но теперь уже и не разберешь которая.
Насыпная дорога проходит через поле и поднимается к распахнутой пасти пещеры. Когда-то Кадим с тоской заглядывался на Иссохшие Холмы, обычно серые, поросшие чахлыми кустами. На закате, в последних лучах солнца, холмы вспыхивали розовым светом. Кадим родился в маленьком городке у их подножия, далеко на востоке. Акшур, так назывался его город.
— Не так уж и далеко, — прошептал сзади Андер.
Кадим промолчал. Тонк уже находился у входа в пещеру, там же ожидал рабов еще один страж. Лучше помалкивать, не привлекать внимания. Скорее освободиться — и спать.
Но Андер не унимался.
— Главное — не терять надежды. Однажды…
— Бежавшему — смерть, — прошипел Кадим. Это были первые слова языка племени Нифилим, которые узнавал каждый новый невольник.
— А это разве жизнь? — возразил Андер.
Тонк ввел рабов в каменоломни.
Через узкий тоннель они прошли в обширную пещеру. Здесь первый пост. Трое нифилимов, двое мужчин и женщина. Идти легко, через каждые десять-двенадцать шагов горят факелы на длинных шестах. Ориентируясь на их свет, невозможно заблудиться. Лишь одно препятствие на пути: обширный холм, чуть не на всю пещеру. Так его и называли: «холм». Его склоны были усеяны обломками породы, тропа змеилась между ними, и каждый ее изгиб освещался факелом. Четверть часа — и процессия достигла вершины.
Спуск прямой, без единого поворота. С приближением цели идти стало легче. Уже показались фигуры охранников, развалившихся на валунах. Над их головами три факела. Вверх ведет новая лестница. Рядом еще одна дверь.
Тонк приказал остановиться. Он обменялся несколькими словами со стражей, а Кадим покосился на дверь. Прочная деревянная дверь, укрепленная полосами железа. Здесь запирали новых рабов. Невольников избивали, подвергали унижениям, ломали их волю, уничтожали способность к сопротивлению. Прошли годы, но Кадим помнил время, проведенное в проклятом застенке, лучше, чем дни детства и лица родителей.
— Пошел, — приказал Тонк первому. Строй рабов пришел в движение. Подняться несложно. Всего одна корзина. А потом спать.
Наверху очередной охранник подтолкнул Кадима к тесной каменной норе. Здесь уже поджидали рабы-забойщики с тяжелыми молотами. Кадим опустился на четвереньки, приблизился к одному из них. Это был сильный мужчина по имени Енок, Кадим давно знал его.
— Живей! — раздался окрик надзирателя.
Рабы-корзинщики подползли к молотобойцам, те взмахнули своими орудиями, и вниз посыпались куски породы. Кадим спешно подбирал темные камни, не оставляя даже самых мелких, и бросал в корзину. Дно быстро скрылось под слоем руды. Если так пойдет дальше, через полчаса корзина наполнится.
Внезапно камнепад прекратился. Кадим поднял глаза. Молот Енока изо всех сил долбил стену, но безрезультатно.
Снизу Кадим заметил трещину в стене и хотел показать ее Еноку, но тут плечо его обжег удар плети.
— Сгинь! — орал надсмотрщик. — Ты не даешь ему размахнуться! Куда смотришь, скотина?
Кадим отполз от стены, сжался, ожидая новых ударов. Но надсмотрщик уже удалился. Енок все так же тщетно лупил по стене молотом.
Андер тронул Енока за плечо и указал на трещину в породе. «Несдобровать им, если заметят», — мелькнуло в голове у Кадима. Но Енок уже ударил молотом в новом месте, вызвав обвал камней величиною с кулак. Андер тут же кинулся их сгребать. Кадим, видя, что руды хватит на двоих, присоединился к напарнику.
— Быстрей, быстрей! — шепотом торопил Андер. Но Кадим и без понуканий работал изо всех сил.
Заполнив корзину, Андер вскочил и заорал:
— Готово!
Надсмотрщик удивленно уставился на него.
— Мы готовы, — повторил Андер.
— М-мы? — промычал тугодум-нифилим.
— Я и Кадим! Вот, — он указал на полные корзины. — Нести в дробильню?
Кадим осторожно поднялся на ноги. Сердце его бешено колотилось. Рабы на ближайших рабочих местах прекратили работу и наблюдали за развитием событий.
— Какие прыткие, — протянул надзиратель, недоверчиво переводя взгляд с одной корзины на другую.
— Можно идти? — напирал Андер.
Нифилим уставился на Андера. «Убьет», — решил Кадим. Но страж лишь пожал плечами.
— Проваливайте. Оба.
Вниз по лестнице с тяжелой корзиной… Привычный труд. Навык отработан годами. Движения рук и коленей согласованы. Нужно только правильно использовать вес руды…
Внизу Тонк смерил Андера равнодушным взглядом.
— У нас полные корзины, — доложил раб, и Тонк слегка пожал плечами, отпуская их.
Кадим торопливо шагал первым. В детстве отец водил всю семью к Тигру. Кадим любил плавать. Он нырял так глубоко, что, казалось, уши и легкие не выдержат давления воды и лопнут. Обращая взгляд к поверхности, мальчик видел высоко над собой солнце. Его охватывала паника: воздух казался таким далеким! Нечто похожее он чувствовал здесь, в пещере. Хотелось поскорее выбраться наружу. Ноги привычно несли его по знакомой дороге.
Они уже перевалили через вершину холма и начали спуск, когда раздался голос Андера:
— У следующего факела мне надо сменить плечо.
Кадим не хотел останавливаться. Извилистая тропинка, потом ровный тоннель — и они окажутся на воздухе. Но он понимал Андера. Слишком долгая нагрузка на одно плечо — и не миновать спазмов и прострела. Неспособность невольника работать приводит к неминуемой смерти.
На ближайшем освещенном участке Кадим опустил корзину на землю. Андер нагнал его и сделал то же самое. Они немного постояли, растирая затекшие поясницы. Кадим тяжело перевел дух. Андер почему-то дышал спокойно.
— Посмотри, что у меня есть. У кузнецов добыл. — Андер вытащил из-под рубахи какой-то предмет.
Молоток. На длинной рукоятке, крохотный, толщиной пальца в два, не более.
— Что это?
— Кузнецы обрабатывают ими острия мечей. Ремонтируют обломавшиеся края. — Андер ухмыльнулся.
— Тебя убьют.
— Пока что не убили.
Андер спрятал молоток в рукав.
Кадим нагнулся к корзине, но Андер остановил его.
— Здесь за нами никто не следит. А ты и не знаешь.
— За нами всегда следят.
Кадим опасливо огляделся, ожидая увидеть поблизости бледное лицо под копной светлых волос.
— А вот полюбуйся, — усмехнулся Андер. Он вырвал из земли шест с факелом и принялся размахивать им в разные стороны. Факел затрещал, чуть не погас, затем вспыхнул ярче. Испуганный Кадим отступил на шаг. Но ничего страшного не произошло. Никто не прибежал, не заорал, не замахнулся на них плетью.
— Теперь видишь?
Андер швырнул факел на булыжники. Сноп искр — и свет погас.
Следующий факел Андер вытащил и погасил, а третьим запустил во тьму, словно копьем. Вокруг по-прежнему стояла тишина.
— Никто не догадается, — утешил Андер Кадима.
— Ладно, понял, — пробормотал Кадим, вовсе не убежденный, что это хулиганство останется безнаказанным. — Но больше не надо. Остальным будет трудно выбраться отсюда. И Тонк…
— Чтоб этого Тонка крысы живьем сожрали, — фыркнул Андер.
Они молча пошли дальше.
Выход охраняли те же трое нифилимов. Андер еще издали дал знак, что корзины их полны, но женщина все же приказала остановиться. Как и у большинства местных женщин, ее голова из-за короткой стрижки напоминала колючего ежа.
— Посмотрим, — буркнула она и толкнула ногой бок корзины Кадима. Многие нифилимы брезговали прикасаться к невольникам и их инструментам. — Полная. А у тебя? — повернулась она к Андеру. Тот усиленно закивал головой.
Ретивая стражница отпустила рабов, и они зашагали по тоннелю.
Кадим мог пройти этот путь с закрытыми глазами. Везде в подземелье царила тьма, лишь кое-где светились огоньки факелов. Здесь был совсем иной мир. Кадим часто-часто заморгал. Чистая тьма резала глаза так же, как и яркий свет. Это ощущение быстро исчезло, но на мгновение Кадим лишился не только зрения, но даже слуха и обоняния.
Проход был так узок, что два человека едва могли разойтись, не коснувшись друг друга. Когда-то Кадим то и дело натыкался на стены. Но это в прошлом. Двадцать два шага от оставленной позади пещеры до первого поворота. Поворот с левой ноги. При каждом шаге ступни опускаются на привычное место. Он уже забыл, когда ему случалось задеть стену.
Последний поворот — и впереди показалось небо. Обычно оно ослепляло, но только не сегодня. Солнце уже село, наступила ночь. Небо быстро покрывалось звездами.
Навстречу выступил страж. Кадим опустил свою ношу. Почему-то здесь всегда проверяли корзины. Кадим отступил назад, чтобы не мешать охраннику и держаться от него подальше. Но его место тут же занял Андер.
Нифилим удивленно вскинул голову и потянулся к плети.
— Почему вы вместе?
— Вместе? — удивленно переспросил Андер.
Мужчина нахмурился и вернулся к корзине Кадима. Обычно проверка здесь сводилась к мельком брошенному взгляду и кивку в сторону дробильни. Но сейчас контролер запустил в корзину обе руки. Куски руды посыпались через край. Кадим вздохнул. Все, вплоть до мелких осколков, придется подбирать.
Обе руки стража были погружены в россыпь породы. И тут Андер уронил свою корзину. Охранник резко обернулся и успел лишь заметить, как взметнулся крохотный молот. Еще и еще удар; жуткий, глухой стук. Стражник с разбитой головой падает на землю. На руках Андера липкая густая кровь.
Андер наклонился и ударил еще раз. На этот раз рукоять не выдержала, сломалась. Умирающий враг мелко задергал ногами и захрипел.
Андер что-то пробормотал, но Кадим не разобрал слов. Он не сразу понял, что Андер говорит на запрещенном здесь общем языке Шинара, которого Кадим не слышал уже много лет.
— Мы свободны, — повторил Андер.
— Все беглецы погибнут, — произнес Кадим заученную фразу.
— Домой.
— В Акшур?
Андер кивнул.
— Домой, — это слово Кадим произнес на родном наречии. Когда он пользовался им в последний раз? Он облизал сухие губы. — Бежим.
Они покинули шахту. Вдали, над строениями Дагонора, поднимались к небу струйки дыма. Все спокойно. Рабы уже заперты в своих бараках. Одинокий страж скучает во дворе. Нифилимы тоже спят.
Андер схватил Кадима за руку и потащил прочь с насыпи. Они спрятались за валун около выхода из шахты. Пока все шло гладко.
— Ты беги на восток, до берега Тигра, — торопливо объяснял Андер. — По берегу на юг. Там сориентируешься.
— А ты?
— Прямо на юг. На равнине сверну к востоку. Может, у реки встретимся. Или в Акшуре.
Андер сжал ладонь Кадима и, не говоря более ни слова, направился вниз по склону горы, торопливо петляя между камнями и кустами.
Кадим проводил его взглядом. Медлить нельзя. Он развернулся и побежал прочь от лагеря, храма, кузницы, домов и бараков. Взошла луна, полная и необычайно яркая. Тьма отступила.
Симха выбрала меч среди нескольких, лежащих перед очагом. Еще не заточен, но кромки уже наведены, кончик заострен. Тяжелый! Намного тяжелее, чем ее собственное оружие. Кузнецы постарались, но до совершенства еще далеко. Она ударила клинком по полу и поднесла к глазам, выискивая изъяны. Не нашла, улыбнулась. Вернула меч на место, села и задумалась. Должно быть, ошибка связана с процессом литья. Нифилимы разбили кенанитов, но не смогли завладеть всеми секретами кузнецов побежденного племени. Она недовольно прищелкнула языком. Их рабы делают хорошие мечи, но до кенанитских им далеко. Сама она предпочитала трофейное оружие.
Симха склонилась над столом и углубилась в изучение карты, нарисованной на выделанной козьей шкуре. Надо обратить внимание на ночные учения, подумала она. Бел — хороший помощник, но она объясняет воинам только самое необходимое, а надо подготовить их к неожиданностям.
Рядом с картой окрестностей лагеря лежала карта диких земель. На нее даже смотреть не хотелось.
Раздался стук в дверь. В проеме возник худощавый седеющий заместитель Симхи, Кишар.
— Капитан! — приветствовал он ее.
Симха жестом приказала ему подойти. Он заметно приволакивал ногу. «Наверное, натер», — подумала Симха. Глаза Кишара сразу устремились к картам. Он привык размышлять на ходу, взвешивать возможные преимущества и последствия тех или иных маневров.
— Что нового?
— Езидха докладывает, что захватила последнюю большую стаю дикарей возле меловых низин. Собирается послезавтра пригнать сюда.
— Хорошо.
— Потеряла пятерых.
— Что поделаешь…
— Капитан, привлечение дикарей в ходе сражения может внести путаницу в наши действия. Это ведь всего лишь тупое, плохо управляемое стадо, которое можно применять только для устрашения противника.
В общем, Симха разделяла сомнения своего заместителя. Но в данном случае это не имело значения.
— Анта-Кане приказал использовать их. У тебя есть возражения?
Кишар побледнел. Любой побледнеет, услышав это имя. Тем, кто не боится верховного жреца — Симха себя к последним не относила, — доверять нельзя.
— Если хочешь разъяснить свои соображения Его Святейшеству… — она кивнула в сторону двери в покои Анта-Кане. — Прошу, он готов выслушать.
— Спасибо, не стоит, — пробормотал Кишар. — Анта-Кане всегда прав.
— Он сказал, что дикари вызовут ужас в сердцах врагов.
Кишар кивнул. Чувствовалось, что ему не терпится сменить тему.
— Бел докладывает, что войска готовы к битве, — продолжил он. — Сейчас проходит обучение ночному бою. В связи со сменой тактики проверяется боевой порядок.
— Отлично. Выступим через пять дней, когда вернется Езидха.
Снова стук в дверь. Вошла Лагассар, еще одна помощница Симхи, очень похожая на нее сложением и чертами лица. Один из лучших бойцов. Из нее получится отличный капитан… когда-нибудь. Вот бы еще ума добавить, да воображения, как у Кишара.
— Два раба сбежали, — сразу заговорила Лагассар.
— Каким образом?
— Убили стража у выхода из шахты.
Лагассар запустила пальцы в ежик волос. «Нервничает», — подумала Симха. Никому не хочется сообщать капитану дурные новости.
— Давно?
— Около часа назад.
— Куда смотрела остальная охрана?
— Большинство невольников уже были в бараках. Эти рабы погасили факелы внутри шахты.
Симха кивнула. В глубине души она даже похвалила беглецов за храбрость и сообразительность. Увидели возможность и воспользовались ею. Большинство рабов боялись вздохнуть без разрешения. Разумеется, преступников следует изловить и уничтожить, но это не мешало ей испытывать к ним подобие уважения.
Симха медленно пересекла помещение, взяла свой меч и закрепила его за спиной.
— Куда направились?
— Следы ведут на восток….
— К Тигру, стало быть. — Она обратилась к Лагассар: — Сообщите Бел, что через десять дней выступаем. — Затем, повернув голову к Кишару: — Как твоя нога?
— Нормально.
— Отлично. Тогда пойдем загоним этих скотов.
Кадим чувствовал погоню. Вот уже полчаса сзади раздавались голоса. Слов было не разобрать, но ветер доносил звуки переклички преследователей.
Он бежал уже пять часов. Все тело горело. Мышцы болели, кололо под ребрами. Пятки вздулись от непрестанных ударов о твердую почву. Он перепрыгнул через заросли крапивы, стараясь приземлиться помягче, и продолжил путь.
Много раз он подумывал спрятаться в густом кустарнике, затаиться и переждать, пока нифилимы пробегут мимо. Но луна… Слишком светло. Догонят и убьют, и ничего тут не поделаешь. Он голоден и слаб, оружия у него нет. Просить о милости бесполезно. Преследователям нужна лишь его голова, а мертвое тело бросят прямо на месте.
Будь проклят день, когда он подался в торговцы. Сидел бы дома, крестьянствовал, как все его предки. Так нет же, в Кан-Пурам потянуло! Какая глупость. Родители так и не узнали, что на караван напали, а его самого взяли в плен.
Перед Кадимом возник большой холм. Обойти его не удастся. Он побежал по склону и почти сразу услышал за спиной:
— Вон он, на холм ползет!
Сердце Кадима сжалось. Женский голос.
У самой вершины беглец пошатнулся. Ужасная боль пронзила бок. Как будто в спину воткнулось копье. Дыхание стало жарким, влажным и едким.
Тот же голос:
— Быстрей! Он уже у нас в руках.
Кадим старался не обращать внимания на крики и боль в боку.
— Все, не уйдешь! — доносилось сзади.
Теперь Кадим и сам понял, что пропал. Сил больше не было. Ночной воздух охлаждал, но не освежал. Единственная надежда — добраться до гребня холма и скатиться вниз. Выиграть минуту-другую.
За холмом блеснула река, длинная серебристая змея, лениво ползущая с северных гор. Что-то встрепенулось в груди раба.
Еще два-три шага… Но тут большой палец правой ноги зацепился за спутанный клубок засохшей травы. Падая, Кадим заметил лунную рябь на поверхности воды. Река исчезла, он уткнулся лицом в землю, из носа хлынула кровь.
Перед глазами возник коричневый кожаный сапог, зашнурованный почти до колена. Женская нога. Шорох железа, извлекаемого из деревянных ножен. Острый кончик меча медленно коснулся земли и еще медленнее поднялся и исчез.
Из травы взлетела ночная бабочка. Серые крылья, как будто заржавевшие по краям, увлекли ее в направлении реки, к свободе. Кадим проводил ее взглядом.
На затылок обрушилась неимоверная тяжесть. Кадим успел удивиться. Он ожидал горячего, как укус осы, прикосновения. Но ощутил только холод.
