Книга: Троя. Повелитель Серебряного лука
Назад: XXVI Прыжок Афродиты
Дальше: XXVIII Воля древних богов

XXVII Смерть наследника

После их первой встречи с микенским воином Аргуриосом Лаодика все больше и больше думала о нем. Это было так странно. Он не был хорош собой, как Геликаон или Агатон, с суровыми и неправильными чертами лица. Очевидно, что Аргуриос не умел ухаживать за женщинами, к тому же был косноязычен, что, впрочем, не помешало микенцу занимать мысли царской дочери. Когда Аргуриос был рядом с ней на берегу, ее охватило почти материнское чувство, желание помочь ему выздороветь, наблюдать за ним, пока он снова не станет мужчиной. По крайней мере, все так начиналось. Теперь ее стали терзать другие думы, и она поняла, что скучает по нему.
Ксандер рассказал царевне о человеке, который проводил Аргуриоса на берег, заметил, что он относился к микенцу с большим уважением. Лаодика знала Полидоруса и позвала к себе однажды вечером, когда светловолосый воин был свободен от своих обязанностей и гулял по дворцовому саду.
— Прекрасный день, — начала она. — Для этого времени года, я имею в виду.
— Да, — ответил он. — Вам что-нибудь нужно?
— Нет, не нужно. Я бы хотела… поблагодарить тебя за любезность, оказанную раненому микенцу. Мальчик Ксандер рассказал мне об этом.
Теперь он выглядел озадаченным, и Лаодика почувствовала смущение.
— Прости. Я, очевидно, задерживаю тебя. Ты собираешься в нижний город?
— Да, я собираюсь встретиться с родителями моей невесты. Но сначала я должен найти для них подарок.
— Там есть торговец, — сказала она, — на улице Фетиса. Он работает с серебром и славится маленькими прекрасными статуями богини Деметры и маленькой Персефоны. Говорят, они приносят счастье.
— Я слышал о нем, но боюсь, не смогу себе позволить этого.
Теперь Лаодика почувствовала себя глупой. Конечно, он не мог. Он был простым воином, а не придворным вельможей с поместьями, табунами лошадей или торговыми кораблями. Полидорус ждал, и ситуация становилась неловкой. Наконец, она глубоко вздохнула.
— Что ты знаешь о микенце? — спросила Лаодика.
— Он — великий воин, — ответил Полидорус, успокоившись. — Я слышал о нем, когда был еще ребенком. Он участвовал во многих битвах, при старом царе дважды становился чемпионом Микен. Вы слышали историю о мосте Партха?
— Нет.
— Микенцы отступали. Небывалый случай! Они перебрались через мост, но враг преследовал их. Аргуриос остановился на мосту и задержал их. Они нападали на него по одному, но он победил каждого посланного ими воина.
— Почему они не бросились на него все одновременно? Один человек не смог бы их всех остановить?
— Думаю, да. Возможно, они уважали его храбрость. Возможно, хотели испытать себя. Я не знаю.
— Спасибо тебе, Полидорус, — сказала девушка. — Теперь ты должен идти и найти этот подарок.
Он поклонился и повернулся, чтобы идти. Поддавшись импульсу, Лаодика потянулась и дотронулась до его руки. Молодой воин удивился.
— Иди к серебряных дел мастеру, — улыбнулась она. — Скажи ему, что тебя послала я. Выбери прекрасную статую и вели ему прийти за платой ко мне.
— Спасибо. Я… не знаю, что сказать.
— Тогда ничего не говори, Полидорус, — велела она ему.
Этим вечером Лаодика прошлась до дома Змеи под предлогом, что ей нужно взять еще лекарств для Гекубы. На самом деле, она гуляла, пока не заметила Аргуриоса. Он колол дрова. Она стояла в тени деревьев и наблюдала за ним. Микенец набрал вес, его движения были плавными и грациозными, топор поднимался и опускался, четко разрубая дерево.
Девушка постояла немного, пытаясь придумать, что ему сказать. Лаодика пожалела, что не надела более яркое платье и подвеску с большим сапфиром. Это украшение нравилось всем. Но девушка вернулась из мира фантазии в мрачную действительность, и у нее упало сердце. «Ты — простушка», — сказала она себе. Золото и прекрасные украшения не смогут это исправить. И ты хочешь выставить себя в глупом свете.
Повернувшись, Лаодика решила вернуться во дворец, но она не успела сделать несколько шагов, как ее увидел Махаон. Он низко поклонился.
— Я не знал, что вы здесь, Лаодика, — сказал он. — Состояние вашей матери ухудшилось?
— Нет. Я просто… гуляю, — ответила она, покраснев.
Он бросил взгляд туда, где все еще работал Аргуриос.
— Его выздоровление удивляет меня, — сказал он. — Дыхание микенца восстанавливается, а сила возвращается невероятно быстро. Хоть бы все мои пациенты демонстрировали такую решительность. Как дела, Аргуриос? — закричал Махаон.
Микенец воткнул топор в поленницу, повернулся и пошел по траве к ним. Лаодика постаралась дышать нормально, но ее чувство страха росло.
— Приветствую, госпожа, — сказал Аргуриос.
— И я тебя, воин, — сказала она. — Я вижу, что ты почти выздоровел.
— Да, я снова чувствую свою силу.
Воцарилось молчание.
— О, — понимающе улыбнулся Махаон, — мне нужно проведать моих пациентов. Поклонившись еще раз, лекарь ушел.
Лаодика стояла, не зная, что сказать. Она посмотрела на Аргуриоса. Его щеки были гладко выбриты, а борода приведена в порядок.
— Прекрасный день, — заметила девушка. — Для этого времени года, я имею в виду.
Голубое небо было затянуто облаками, но в эту секунду показалось солнце.
— Я рад, что вы пришли, — внезапно сказал микенец. — Я думал о вас постоянно, — добавил он смущенно с пылким взглядом.
В этот момент смущение Лаодики исчезло, и она успокоилась. Девушка заметила, что неловкость Аргуриоса нарастает.
— Я никогда не умел разговаривать с женщинами, — признался он.
— Возможно, тебе захочется немного прогуляться на солнышке. Но сначала я бы посоветовала тебе надеть рубашку.
Они прошли по саду и спустились в нижний город. Аргуриос говорил немного, но его молчание не беспокоило девушку. Наконец, они сели на каменную скамейку у стены. Оглянувшись назад, Лаодика увидела, что за ними идут два человека, которые теперь сидели на стене немного вдалеке.
— Ты знаешь этих людей? — спросила она, показав на этих людей Аргуриосу.
Выражение его лица стало мрачным.
— Их нанял Геликаон, чтобы защищать меня. Еще есть и другие, которые приходят ночью и стоят под деревьями.
— Это был хороший поступок с его стороны.
— Хороший!
— Почему это тебя так злит?
— Геликаон не друг мне. Я не хочу быть обязанным этому человеку. — Он посмотрел на своих охранников. — Любой мало-мало обученный микенский боец мог бы разбросать их за секунду.
— Ты гордишься своим народом.
— Мы сильные и бесстрашные. Да, я горжусь своим народом.
Группа женщин с пустыми ведрами подошли к колодцу. Лаодика и Аргуриос ушли, поднявшись вверх по склону к Шеанским воротам. Пройдя через город, они поднялись на укрепления большой стены и прогулялись вдоль крепостного вала.
— Почему тебя отправили в изгнание? — спросила Лаодика.
Он пожал плечами.
— Меня оболгали, и этой лжи поверили. Я сам не очень это понимаю. При дворе есть люди с медовыми языками. Они наполнили уши царя лестью. Со старым царем я мог бы поговорить. Атрей был воином, борцом. С ним можно было сидеть у костра, как с простым воином.
Опять повисло молчание, но оно не беспокоило Лаодику, которая наслаждалась компании воина. Аргуриос начал все больше нервничать.
— Я никогда не знал, как разговаривать с женщинами, — неловко признался он. — Я не знаю, что их интересует. Сейчас мне хотелось бы это знать.
Девушка засмеялась.
— Жизнь, — улыбнулась она ему. — Рождение и рост. Растения, которые цветут и увядают, время года, которое приносит дождь или солнце. Одежда, которая, как зеркало, отражает красоту окружающего мира — голубизну неба, зелень травы, золото солнца. Но больше всего нас интересуют люди. Их жизнь и мечты. У тебя есть семья в Микенах?
— Нет. Мои родители умерли много лет назад.
— А дома тебя не ждет жена?
— Нет.
Лаодика снова замолчала. Она посмотрела на бухту. Кроме рыбачьих лодок, появились еще несколько кораблей.
— Ты вел себя очень опрометчиво с Диосом, — сказала она.
— Мне не понравилось, как он разговаривал с тобой, — ответил микенец, Лаодика увидела гнев в его глазах.
Солнце низко стояло в небе, и девушка повернулась к Аргуриосу
— Я должна возвращаться во дворец, — сказала она.
— Ты придешь ко мне снова? — его волнение было очевидно, и это придало ей уверенности, которую она редко чувствовала в присутствии мужчин.
— Возможно, я, приду завтра.
Аргуриос улыбнулся.
— Надеюсь, ты придешь, — сказал он ей.
Следующие десять дней Лаодика приходила к микенскому воину, и они гуляли вместе по укреплениям. Они мало разговаривали, но ей нравились эти прогулки больше, чем что-либо другое. Особенно, когда она поскользнулась на крепостном валу, и его руки подхватили ее, не дав упасть. Лаодика наклонилась и положила голову ему на плечо. Это было невероятно, и девушке хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно.
Но на одиннадцатый день приехал император, и мир Лаодики рухнул.
Андромаха подумала, что она никогда не видела такого высокого человека, как хеттский император. Хаттусилис был даже выше Приама и большинства людей того же возраста, но он ссутулился. Андромаха была уверена, что у него больные ноги, потому что император немного шаркал, словно боясь их слишком сильно оторвать от земли.
Он был худым почти до измождения, его маслянистые черные волосы были спрятаны под тесной шапкой. Император оглядел огромный наполненный золотом мегарон Приама, в своей верховой кожаной одежде он выглядел странно в этом месте. Хаттусилис въехал в город верхом, но Андромаха знала, что хеттские силы расположились на равнинах Симоейса прошлой ночью. Император успел отдохнуть, хотя большую часть пути он проехал в богатой и удобной повозке.
У Хаттусилиса было два кривых меча — один висел на поясе, другой находился в ножнах в его руках, и Андромаха представила, какие напряженные переговоры шли между сторонами, чтобы Приам позволил ему это. Императора сопровождала свита из евнухов и советников — все они были одеты в разноцветные зомы, которые были застегнуты на поясе золотыми витыми цепочками. На некоторых из них были яркие шали, другие стояли с голой грудью. Все они, конечно, были без оружия.
Один из обнаженных охранников, стоящий рядом с императором, был таким мускулистым, что Андромаха решила, что он скорее служит украшением, чем выполняет прямые свои обязанности.
Хаттусилис III, император хеттов, прошел половину мегарона, затем остановился. Приам, стоя напротив своего резного и сверкающего трона, пошел ему навстречу в сопровождении Полита и Агатона. Повисла пауза, двое мужчин встретились взглядом, затем Приам слегка поклонился. Кланялся ли троянский царь перед кем-либо другим раньше? Андромаха сомневалась в этом. «Только беспокойство о Гекторе побудило его на это, — предположила девушка, — даже если дело шло об императоре».
— Приветствую, — громко сказал Приам, но без особого энтузиазма. — Вы оказали нам большую честь своим приездом в Трою. — Было заметно, что каждое вежливое слово давалось ему с трудом. Он добавил скучающе. — Наш народ безгранично рад этому.
Маленький лысый человек в полосатом одеянии желтого и зеленого цвета тихо заговорил с императором. Андромаха поняла, что это был переводчик. Император слегка улыбнулся и заговорил. Коротышка сказал:
— Троя очень много значит как вассальное государство для хеттской империи. Император проявляет живейший интерес к его делам.
Лицо Приама покраснело от злости.
— Это вассальное государство с честью сражается за императора. Нам рассказывали, что троянская конница одержала великую победу для императора у Кадеша.
— Великая хеттская армия разбила надежды целых поколений фараонов. Мы благодарны Трое за ее храбрую конницу, — ответил Хаттусилис.
Приам больше не мог сдерживать свое негодование.
— Мой сын не вернулся из Кадеша. Вы привезли новости о нем?
Хаттусилис протянул меч в ножнах мускулистому охраннику, затем коснулся обеими руками своего сердца. Мегарон погрузился в молчание.
— Мы сожалеем о смерти Гектора. Он погиб доблестной смертью за хеттскую империю. — Император заговорил снова. — Гектор был нам хорошим другом. Он выиграл много сражений за империю. — Его взгляд остановился на лице Приама, Андромаха прочла на нем искреннее беспокойство. — Мы оплакиваем его, словно он был нашим сыном.
Андромаха услышала тихий стон рядом с собой и подхватила Лаодику, которая обмякла у нее на руках. Она подумала, что Гектор погиб. Гектор, в самом деле, умер. Ее голова загудела от разных возможностей, но она безжалостно отбросила их прочь, чтобы услышать Приама.
Царь постарался держаться прямо перед императором.
— Мой сын не может умереть, — возразил он, но его голос дрожал.
Хаттусилис подал знак, и два невооруженных хеттских воина с трудом выставили вперед тяжелый деревянный ящик. По знаку императора они открыли его и откинули назад крышку, которая с глухим звуком ударилась о каменный пол.
— Эти люди обнаружили его тело. Гектора заманили в ловушку, окружили и убили египтяне. Когда его нашли, тело Гектора уже разлагалось, поэтому я привез вам доспехи в качестве доказательства его смерти, — сказал император.
Приам подошел к ящику. Он вытащил большие бронзовые доспехи, украшенные золотом и серебром. Со своего места Андромаха увидела, что на них изображена золотая лошадь, скачущая по серебряным волнам. Лаодика произнесла, задыхаясь:
— Гектор. Это Гектора.
Хаттусилис подошел и вынул из ящика тяжелую золотую урну и протянул ее Приаму.
— По обычаям нашего народа мы сожгли тело и поместили кости Гектора в этот сосуд.
Приам не двинулся с места, Полит бросился вперед и взял золотую урну из рук императора.
Никогда в своей жизни Андромаху не охватывали такие разные чувства. Она разделяла боль Лаодики по поводу смерти ее брата, скорбь на лицах людей, собравшихся в мегароне — воинов, советников и дворцовых слуг. Ей было даже жаль Приама, царь стоял, держа доспехи, и с болью в глазах смотрел на похоронную урну. Но ее сердце пело от радости. Андромаха коснулась руками горла, чтобы не закричать от счастья. Она была свободна!
Приам отвернулся от императора и поднялся по шатким ступенькам на трон. Прижав доспехи к груди, он сел. Свита хеттов застыла в удивлении. Никто не мог сидеть в присутствии императора. Андромаха посмотрела на Агатона, ожидая, что тот подойдет и исправит ситуацию, но он стоял в оцепенении, глядя на отца, на его лице отобразилась печаль и удивление. Андромаха сочувствовала ему. Вперед вышел темноволосый Диос, который низко поклонился Хаттусилису.
— Приношу свои извинения, мой господин. Моего отца переполняет печаль. Он не намеренно проявляет неуважение к вам. Приам и его другие сыновья — ваши самые верные сторонники.
Император заговорил, слова переводчика эхом разнеслись по мегарону, в котором воцарилось молчание.
— Мы не считаем это проявлением неуважения. Когда погибает великий герой, люди проявляют свои истинные чувства. Именно благодаря храбрости Гектора битва окончилась в нашу пользу. Я не ждал от него меньшего. Вот почему я посчитал нужным самому приехать в этот далекий город, чтобы все знали, что люди, которым он служил, чтят Гектора как героя, — с этими словами император покинул мегарон.

 

Незадолго до наступления темноты через Дарданские ворота вышел человек в плаще с капюшоном и направился в нижний город. Один из стражников у ворот мельком видел лицо этого человека и повернулся к своему товарищу, чтобы об этом рассказать. Однако другой стражник рассказывал ему хорошую шутку о хетте, лошади и осле, поэтому первый засмеялся и ничего не сказал. Оснований допрашивать тех, кто покидал крепость, не было.
Человек в плаще направился в восточную часть города, где инженеры копали широкий ров, чтобы помешать лошадям и колесницам врага проникнуть в крепость. Дома, расположенные вдоль этого рва, освободили на время проведения работ. Но в земле обнаружилось множество урн с прахом, захороненных много лет назад, которые теперь осторожно доставали и перемещали в юго-восточную часть города. В сумерках человек разглядел белый дом с желтой отметиной — знак на двери. Оглянувшись, он быстро вошел в заброшенный дом и остановился в тени перед дверью. Вскоре появилось еще два человека.
— Ты здесь? — тихо спросил рыжеволосый мужчина.
Человек в капюшоне вышел из тени.
— Я здесь, Эрекос, — ответил он.
Голос микенского посла выдал его беспокойство.
— Никаких имен, если позволишь царевич.
Человек в плаще фыркнул.
— Место встречи хорошо выбрано. На расстоянии сотни шагов здесь никого нет. Люди боятся теней мертвых, которые задержались на месте захоронения.
— Возможно, они правы, — нервно заметил посол.
— Давайте не будем тратить время на споры о религии, — прервал их третий человек — высокий воин со светлыми волосами. — Смерть Гектора — это подарок богов. Мы должны воспользоваться этой возможностью.
На секунду воцарилось молчание.
— А что с хеттами, Коланос? — холодно спросил человек в плаще. — Ты думаешь, нам следует устраивать революцию, пока император находится в Трое? Ты хоть представляешь, какую армию может привести его сын? Они будут кричать от радости, получив такую возможность. Независимость Трои держится на трех простых вещах. Мы платим огромные налоги, чтобы оплачивать хеттские войны, мы находимся достаточно далеко от центра их империи, и мы посылаем самых лучших воинов им на помощь. Но они смотрят на Трою с большой завистью и жадностью. Мы не должны оскорбить их, дав возможность расправиться с нами.
— Все это — правда, царевич, — прервал его Эрекос, — но даже если мы подождем отъезда императора, разве он не пошлет людей на помощь Приаму?
— Нет, если Приам умрет, — ответил царевич. — Хорошо известно, что он не нравится Хаттусилису. Но кто ему нравится? У императора есть более важные дела, чем проблемы Трои. Хеттская армия уходит на рассвете. Когда Хаттусилис узнает, что Приам мертв, я пошлю к нему всадника, предлагая ему продолжать наше союзничество. Я уверен, он согласится. Мы должны подождать еще девять дней.
— Вам легко быть терпеливым, сидя на своем месте, — усмехнулся Коланос. — Но непросто прятать четыре галеры вдали от побережья так долго.
— Легко? — возмутился человек в плаще. — Это предприятие нельзя назвать легким. Есть верные мне войска, но я не знаю, как они поведут себя, когда начнутся убийства. Легко? Вы думаете, будет легко одолеть Орлов? Каждый из них — ветеран многих битв. Их выбирают за храбрость и способности к военному делу. Орлов тренировал сам Гектор.
— И, как Гектор, они все умрут. Орлы никогда раньше не встречались с микенскими воинами, — ответил Коланос. — Со мной лучшие из них. Они непобедимы. Орлы проиграют.
— Надеюсь, ты прав, — сказал царевич. — У нас есть преимущество, благодаря фактору неожиданности. В любом случае, мы не будем отклоняться от плана. Погибнут только люди в мегароне, на которых мы нападем. Приам и те из его сыновей и советников, которые будут там. Их смерть будет быстрой, и дворец будет в наших руках до рассвета.
— Зачем нам ждать девять дней? — спросил Эрекос. — Зачем так долго?
— Царь сменяет отряды, патрулирующие Верхний город, — ответил царевич. — Мне нужно время, чтобы склонить оба полка на мою сторону.
— С двумя тысячами воинов против сотни или около того орлов зачем мы вам вообще нужны? — спросил Коланос.
— У меня нет двух тысяч воинов. Вам нужно войти в наше положение, Коланос. Другие троянские отряды будут мне верны, когда я стану царем. Во главе полка, патрулирующего стены, стоит один из моих людей. Он будет следить за тем, чтобы ворота были заперты, а люди оставались на своих местах. Но даже он не сможет приказать воинам напасть на дворец и убить царя. Зачем мне нужны вы и ваши люди? Потому что троянские войска нельзя использовать для убийства Приама и его сыновей. Мой полк займет дворцовые ворота, стены и сразится с орлами. Когда царь и его соратники будут заперты во дворце, вы и ваши микенцы нападете на мегарон и убьете людей, находящихся внутри.
— А что будет с царскими дочерьми и другими женщинами? — спросил Коланос.
— Ваши люди могут позабавиться со служанками. Но царским дочерям ни в коем случае нельзя причинять вреда. Развлекайтесь с другими, если хотите. Но есть одна женщина по имени Андромаха. Она высокая с длинными рыжими волосами и слишком гордая. Я уверен, ваши люди найдут способ усмирить ее. Мне бы хотелось услышать ее мольбы о пощаде.
— Вы услышите. Я обещаю, — сказал Коланос. — После битвы нет ничего приятнее, чем визги пленных женщин.
— Давайте оставим мысли о насилии до окончания битвы, Коланос. Скажи мне, царевич, какие еще войска находятся поблизости от города? В бараках в Нижнем городе стоит целый полк, на равнинах Симоейса находится кавалерийская часть, — сказал Эрекос.
— Как я уже говорил, — царевич улыбнулся, — ворота будут закрыты до рассвета. Я хорошо знаю полководцев, командующих другими полками. Они присягнут мне на верность, если Приам умрет.
— Могу я попросить об одной услуге? — спросил Коланос.
— Конечно.
— Пригласите в мегарон этого предателя Аргуриоса.
— Вы с ума сошли? — возмутился Эрекос. — Вы хотите, чтобы величайший микенский воин выступил против нас?
— Он будет без оружия. Не так ли, царевич? — засмеялся Коланос.
— Да. Гости оставят все оружие у ворот. Царь не разрешает носить мечи и кинжалы в своем присутствии.
Но Эрекоса это не убедило.
— Он был без оружия, когда одолел пятерых вооруженных убийц. Мне кажется, это ненужный риск. Многие воины, находящиеся в вашем подчинении, все еще высоко его ценят. Я очень прошу вас отказаться от этой затеи, Коланос.
— Царь Агамемнон хочет его смерти, — возразил Коланос. — Он хочет, чтобы его прирезали бывшие товарищи. Это будет превосходное наказание Аргуриосу за его предательство. Я не откажусь от своей затеи. Что вы скажете, господин?
— Я согласен с Эрекосом. Но если хотите, я позабочусь, чтобы он был там.
— Хочу.
— Тогда я позабочусь об этом.
Назад: XXVI Прыжок Афродиты
Дальше: XXVIII Воля древних богов