Книга вторая
Глава 9
В стране оборотней
Северный ветер с силой раздувал парус галеры и неустанно гнал судно вперед, разрезая волны. Оно оставляло в море огромные борозды. Сильно качало, хотя это не мешало скорости, которой боги благословили их после позднего старта. Эперит стоял у носа галеры и хватал ртом воздух, обдуваемый сильным ветром. Пелопоннес находился слева, силуэты гор казались голубыми в окружавшей их дымке. Под ногами молодой воин слышал плеск волн, ударявшихся о тонкие доски корпуса.
Он почувствовал, что кто-то находится рядом, повернулся и увидел Одиссея, стоявшего за его плечом. Царевич держал руки за спиной и уверенно смотрел вперед. Так он смотрел, стоя у руля и наблюдая за гребнями волн, когда выбирал лучший путь. Теперь Одиссей следил за далекими облаками, чтобы заранее предугадать перемену погоды. Одновременно он не упускал из виду и береговую линию, выглядывая безопасные якорные стоянки на пути. Командир казался сильным, словно бык. Казалось, этому коренастому человеку не досаждал ревущий ветер, из-за которого Эпериту было трудно дышать. Глядя на Одиссея, можно было подумать, что и ветра-то нет, если бы не его прищуренные глаза, развевающиеся рыжеватые волосы и надувшийся большой черный плащ.
— Знаешь, Эперит, я предпочел бы, чтобы меня здесь не было, — сказал он спокойным голосом, который прекрасно слышался, несмотря на ветер. — Не очень героически себя веду, не правда ли? Не так, как должен царевич…
— Что ты имеешь в виду? — спросил Эперит.
— Чтобы стать великим, мужчина должен оставить дом и семью и отправиться в большой мир, чтобы сделать себе имя, которое будут помнить его враги.
— Предполагаю, что сложно прославиться, оставаясь дома.
— Но я бы предпочел как раз это, — вздохнул Одиссей. — Какая-то часть меня мечтает об уничтожении чудовищ, разграблении городов, похищении красивых девушек и возвращении домой с грузом золота. Какой мужчина о том не мечтает? Но в душе я больше всего хочу делить мясо и вино с друзьями в большом зале родного дворца, разговаривать о местных девушках, урожае и рыбной ловле. Хочется только слушать о приключениях, сидя у горящего очага.
Эперит мог позавидовать Одиссею из-за того, что другу могут нравиться такие вещи, но поскольку сам никогда не испытывал истинного счастья дома, не мог этого понять. Он хотел посмотреть мир и вписать свое имя в один из тех рассказов, которые их командир любил слушать у очага.
— Тогда почему ты уехал с Итаки? — спросил он.
— По той же причине, по которой ты уехал из Алибаса, как я предполагаю, — ответил Одиссей. — Показать себя! Добиться чего-то, что позволит мне вернуться домой к моему народу, высоко держа голову.
— Я покинул Алибас не поэтому, — пробормотал Эперит. Казалось, Одиссей его не слышал.
— Конечно, маловероятно, что Елена выберет меня среди более богатых и обладающих большей властью претендентов. Вероятно, Тиндарей уже выбрал ей мужа. Это заставляет меня задуматься, какова истинная цель этого собрания царей и царевичей. Ведь приходится прилагать немало усилий вроде бы не из-за чего. Но в любом случае я смогу с кем-то подружиться и заключить союз, что будет иметь вес дома. Это истинная причина отправки меня в это путешествие. Но скажи мне, Эперит: как ты думаешь, может ли самая красивая женщина Греции выбрать меня своим мужем?
Эперит задумался об этой возможности, пытаясь соотнести все то, что слышал о легендарной красоте Елены, и то немногое, что уже узнал об Одиссее.
— Ты имеешь такой же шанс, как и любой другой претендент. Ты царевич, который вскоре должен стать царем. У тебя есть богатство и власть, и ты — великий воин. Любая разумная женщина должна быть не в себе, если отвергнет тебя.
Со скамей послышался громкий крик, за которым последовал смех. Часть группы сопровождения играла помеченными костями из слоновой кости. Их постоянный перестук и болтовня игроков слышались на протяжении всего пути. Однако вскоре игру придется прервать, поскольку солнце уже скрывалось за островом Закинф. Рулевой начнет искать удобное место для ночной стоянки.
— Проблема в том, что такая желанная женщина, как Елена, может позволить себе выбирать среди претендентов, — задумчиво сказал Одиссей. — Ты когда-нибудь бывал в каких-то других дворцах за пределами Алибаса?
— Конечно, — кивнул Эперит. — В твоем.
Одиссей рассмеялся:
— Я вижу, что ты много путешествовал. И как тебе дворец в Итаке в сравнении с дворцом в твоем городе?
— Они примерно одинаковы. Хотя твой выглядит более старым, зато у тебя больше слуг и стражников.
Одиссей кивнул с серьезным видом.
— Ну, друг мой, знатные господа, которых мы встретим в Спарте, прибудут из более роскошных мест, чем мы с тобой. Они богаты так, что ты этого даже не можешь представить в своих самых смелых мечтах. Моя любимая Итака — это чуть больше, чем лачуга, если сравнивать с городами, которыми они правят. Подожди, пока не увидишь дворец Тиндарея. Это даст тебе представление о власти и богатстве людей, с которыми я соревнуюсь. Тогда и поймешь, отчего Елена выберет другого. На самом-то деле, у меня очень мало шансов.
— Но ты должен верить, что у тебя есть шанс. Иначе зачем ехать? — настаивал Эперит.
— В надежде заключить союзы, как я и говорил. Возможно, я привезу что-то назад, и это сделает путешествие стоящим. А заодно — ради отца. Это его приказ, а отцу надо подчиняться. Как ты считаешь?
Эперит переступил с ноги на ногу под пронзительным взглядом Одиссея. Ему было не по себе.
— Это зависит от того, что от тебя хочет отец. От того, каких действий он от тебя ожидает.
— Значит, сын может быть мудрее отца? — спросил Одиссей твердым голосом, словно бросая вызов. — Имеет ли право сын оспаривать авторитет отца и ожидать, что его собственные дети станут ему подчиняться?
— Мой отец дошел до крайности, проверяя мою преданность, — резко сказал Эперит. — И я ответил так, как посчитал правильным. Да, я не подчинился его воле, но снова сделал то же самое. Он предлагал мне неограниченные возможности, а я сделал тот выбор, который только мог сделать человек чести. И доказал, что я лучше, чем он.
Одиссей очень серьезно посмотрел на него.
— Человек не становится великим, свергая отца, Эперит. Это неестественно и противоречит воле богов.
Эперит яростно посмотрел на командира.
— Ответь мне на один вопрос: у Эвпейта есть сын?
— Да, младенец по имени Антиной.
— А когда Антиной станет мужчиной, ты ожидаешь, что он будет поддерживать отца против царя? Если бы ты был Антиноем, что бы ты сделал?
Одиссей покачал головой и вздохнул.
— Наконец-то я все понял, — сказал он Эпериту и успокаивающе похлопал его по плечу. — Со времени нашей первой встречи я все думал, почему ты не называешь имени своего отца. Он предал своего царя, так? А у тебя не было выбора, кроме как не подчиниться ему?
— Все гораздо хуже, — ответил Эперит.
Лицо его горело от стыда, пока он рассказывал об ужасающих событиях той ночи, когда его отец убил царя Пандиона и захватил трон. Эперит не желал ни с кем делиться этой историей.
После изгнания из Алибаса он хотел, чтобы позорное прошлое оставалось неизвестным. Однако в Одиссее было что-то, что вызывало к нему доверие, и юноша почувствовал себя лучше после того, как все ему открыл.
— Поэтому ты понимаешь, что я не позволю Эвпейту отобрать твое законное место царя, — горячо сказал он. — Я буду бороться до последнего вздоха. Я ненавижу узурпаторов больше всего на свете. Мой отец запятнал и обесчестил нашу семью, и только я один смогу смыть это пятно. Если я помогу тебе нанести поражение Эвпейту, то почувствую, что сделал что-то для восстановления чести моей семьи.
Какое-то время они сидели молча, наблюдая за чайками, летящими по ветру. Затем послышался голос рулевого, требующего сменить парус. Он заметил бухту, в которой можно провести ночь, и предпочел завернуть туда незамедлительно. Солнце уже почти дошло до линии горизонта, вскоре совсем стемнеет. На галере началась бурная активность, все бросились помогать. Активная деятельность не оставила Эпериту времени на размышления о том, что он открыл Одиссею.
* * *
Одиссей разбудил Эперита задолго до рассвета, схватив его ногу за большой палец и подняв вверх.
— Я отправляю галеру назад на Итаку, — сообщил ему Одиссей. — Мы пойдем по суше. А сейчас мне требуется твоя помощь в разгрузке галеры. Галитерс ушел покупать мулов в деревню над заливом.
От этой новости остальные участники экспедиции пришли в смятение, поскольку ожидали легкого морского путешествия вокруг Пелопоннеса. Одиссей объяснил, что они с Галитерсом решили отправить команду, необходимую для управления судном, домой. Все они — молодые, физически крепкие парни, им нужно усилить дружину. Но от этого новость было не легче принять. Теперь оставшимся участникам отряда придется несколько дней идти пешком по неизвестной местности к дворцу Тиндарея.
С одной стороны Эперит почувствовал разочарование от того, что не провел больше времени на галере, с другой же радовался перспективе возможных приключений в пути.
— Кроме этого, я хочу посетить храм Афины в Мессении, — добавил Одиссей, когда подчиненные уселись перед ним на песке. — Нам нужна ее поддержка в этом деле, следует оказать богине почести. Ты согласен, Эперит?
Юноша вспомнил их встречу с богиней недалеко от места жительства Пифии, ее слова о долге Одиссея. Теперь он понял, что царевич с самого начала планировал в первый же день высадиться на берег, а далее следовать по суше. Даже срочность их миссии отступала перед приказом Афины.
Жалобы участников отряда смолкли, когда они услышали рев мулов. Галитерс вел их по дороге, идущей с полей. Одиссей с сопровождающими его воинами быстро понял, что это на самом-то деле жалкие животные. У всех троих были огромные мозоли на спинах, и в целом они не казались достаточно крепкими и сильными не только для того, чтобы нести подарки и припасы — им было трудно даже просто идти. Однако Галитерс объяснил, что это — лучшие мулы, которых он смог найти.
После размещения всех припасов на спинах мулов и проводов корабля, отплывшего назад на Итаку, отряд начал путешествие по Пелопоннесу. Они находились в самой южной части страны под названием Элида, и передвигались очень медленно из-за каменистой почвы и плохих условий для животных.
Воины следовали вдоль линии побережья на юг, в направлении Мессении, срезав часть пути по морю. Но к концу дня отряд оказался на берегу широкой быстрой реки, в которой, похоже, не было бродов. Итакийцы пошли вверх по течению, но так и не нашли места, где переправиться на другую сторону.
Раздраженный Одиссей приказал подчиненным разбивать лагерь, а сам с Галитерсом отправился искать брод или мост. Вскоре они вернулись с сообщением о пароме недалеко от места выбранной стоянки, он располагался ниже по течению. Паромщик отсутствовал, а плоту требовался ремонт, но он держался на плаву. На нем через широкую реку могло переправиться по несколько человек за раз. Однако уже спустились сумерки, поэтому было решено подождать следующего дня и уже тогда переправляться.
Эперит нашел уютное местечко рядом со стволом старого дерева. Вскоре к нему присоединились Дамастор и Галитерс. Какое-то время они обсуждали реку и переправу, затем перешли к впечатлениям от местности. Казалось, что она очень слабо заселена, несмотря на красивую природу, множество ручьев, рек и лугов, пригодных, чтобы содержать скот. Имелась здесь и хорошая почва для земледелия. Тут стоило бы поселиться, если бы не странные истории, которые все слышали про Элиду и еще более крупный район под названием Аркадия (Элида была северо-западной частью Аркадии). Даже в далеком Алибасе ходили рассказы об оборотнях отсюда, которые рыщут по горам и пастбищам в ночное время в поисках жертв. При свете солнца и луны их не отличишь от других волков, только они охотятся в одиночестве, никого и ничего не боясь. Но в сумерках ранним вечером, или в период перед рассветом они принимают человеческий облик. В такое время эти твари ищут человеческого общества, чтобы избавиться от одиночества. Но хозяин, принявший зверя, станет его жертвой, как только солнце или луна снова поднимутся на небе.
Говорили, что это потомки древнего царя, который приносил человеческие жертвы. Когда он попытался предложить Зевсу одного из своих сыновей, отец богов в ярости и отвращении превратил царя в волка. Проклятие перешло и на сыновей царя. Единственный способ вернуться к изначальному облику для них — полное воздержание от человеческого мяса. Это невозможно для волка, поэтому оборотни обречены на странствия по земле в образе, представляющем нечто среднее между человеком и животным.
Закончив с рассказом историй, которые знали Эперит, Дамастор и Галитерс, все трое решили, что ночью мулов следует держать рядом с лагерем, а не привязывать к какому-то дереву вдали от безопасного костра. Они заодно обсудили необходимость выставления дозорных в этой странной незаселенной местности. К облегчению Эперита, Галитерс распределил несение дозора между двумя своими подчиненными.
Затем они укрылись плащами и улеглись спать. На небе над головами не было ни облаков, ни луны, звезды напоминали песчинки на берегу, но их тусклого света все-таки хватало, чтобы рассмотреть окружающую воинов местность. В холодном воздухе хорошо разносились все звуки. Вода ударяла о камни, разбросанные вдоль берегов, мулы фыркали и переступали с ноги на ногу, кричали совы, охотившиеся в ночи. Эперит заснул, прислушиваясь к ночным звукам и думая об оборотнях Аркадии. Ему снилось, что он находится в большом зале дворца в Алибасе, а гигантский волк склоняется над мертвым царем Пандионом. Кровь царя капает у него из пасти. Когда зверь взглянул на юношу, молодому воину показалось, что он улыбнулся.
* * *
Они стояли кругом вокруг плота. Эперит не представлял, как плыть на нем через бурную реку, где пенилась вода. Но эта река отделяла их от следующего этапа путешествия. Дерево прогнило, в некоторых местах оказалось проломлено. Бревна связывались кожаными веревками, которые потрескались во многих местах и готовы были разорваться. Хотя на прямоугольном плоту помещалось шесть человек и мул, Эперит сомневался, что «судно» выдержит такой вес. Еще одну проблему представляло сильное течение. Вероятно, паром обычно перетягивали с одной стороны реки на другую при помощи веревки. Но, хотя места ее крепления все еще оставались, сама веревка отсутствовала. Из-за этого двум или трем мужчинам потребуется взять в руки шесты, чтобы переправиться через реку.
Несмотря на эти проблемы, Одиссей не терял времени и отправил Антифия на охоту за каким-нибудь диким животным. Его следовало поймать в капкан для дальнейшего жертвоприношения. Другим участникам отряда командир приказал заняться ремонтом веревок, которые связывали части плота. Жители острова были опытными моряками. Используя топоры и какие-то ржавые инструменты из покинутой хижины паромщика, они вскоре занялись заменой худших деревянных частей. До того, как присоединиться к ним, царевич отправил Эперита с отдельным заданием — найти деревья нужной высоты и толщины, чтобы сделать шесты, которые помогут переправить плот через реку.
Работа на плоту была закончена ко времени его возвращения с четырьмя длинными шестами. Дерево для замены поврежденных бревен илота брали из стен и содержимого хижины. Худшие поломки починили, веревки оставили прежние, только укрепили их кусками материи, кожи, а также ветками и стволами растений. Материей обвязали и части плота.
Наконец появился Антифий с перекинутым через плечо блеющим козлом, который все время пытался вырваться. Он передал сопротивляющееся животное Одиссею, который понес его под мышкой к большому камню у реки. Рядом развели костер из кусков дерева, оставшихся после ремонта плота. Одиссей достал кинжал из-за пояса, отрезал кусочек шерсти с головы козла и бросил в огонь. Затем он помолился об удачной переправе речному богу, поднял камень и быстро ударил животное по лбу, мгновенно его убив. Потом он сразу же положил его на плоский камень, перерезал горло и позволил крови стечь на землю. К нему подошли еще двое итакийцев, чтобы помочь освежевать тушу. Они действовали ловко и быстро, в их движениях чувствовался большой опыт. Окорока, любимые богами, вырезали. Жертвенное мясо, покрытое слоем блестящего жира, бросили в огонь, предлагая его божествам. Оставшиеся части туши быстро разрубили на куски, которые вскоре уже жарились на вертелах над огнем.
Одиссей оставил подчиненных заканчивать кровавую работу, а сам отправился вымыть руки в прохладной и чистой речной воде. Его отряд вскоре принялся за мясо, запивая его водой из бурдюков, которые принесли с собой, и заедая взятым из дома хлебом. К этому времени уже стояло позднее утро. Поэтому, не откладывая, итакийцы столкнули плот в быструю реку. Одиссей ступил на него вместе с первой группой. Самой тяжелой задачей оказалось удержать дергающегося мула, непривычного к водным переправам. Но царевич накинул плащ на голову животному и приказал двум стражникам крепко его держать, и тогда они смогут переправиться без проблем.
Двое мужчин, которые не работали шестами, отправились в обратное путешествие, а Одиссей с переправившимися на другой берег, стоял на месте, внимательно оглядываясь вокруг. Воины приготовили копья и щиты. Пока отряд был разделен на две группы, каждая оставалась очень уязвимой. Вскоре к Одиссею присоединились еще четыре товарища, которые прибыли со вторым мулом. Быстро закончилась третья переправа, и появилось еще четыре человека, а заодно — провизия, взятая с собой в путешествие, и подарки для Тиндарея и Елены.
Эперит оставался на берегу с Галитерсом и еще несколькими воинами. Они должны были переправляться последними с остатками груза. Когда плот шел к ним по реке, сухопутный житель из Алибаса внезапно занервничал при мысли о необходимости пересекать водный поток. Хотя юноша умел плавать в горных озерах и ручьях в своей стране, он не чувствовал уверенности в воде и быстро прошептал молитву богу реки.
Плот ударился о берег с глухим звуком, двое мужчин спрыгнули с него и вытянули паром на усыпанную галькой землю. Пока Эперит думал, как завести на бревна последнего из мулов, который казался спокойным животным и, как надеялся молодой воин, не создающим проблем, он заметил: состояние «суденышка» быстро ухудшается. Некоторые отремонтированные части были готовы отломиться, а в центре уже образовалась дыра — там мул пробил копытом старое дерево. Но ничего не оставалось делать, кроме как загрузиться и отправиться в путь.
Эперит помог снова столкнуть плот в воду, затем завел мула на полуразвалившиеся доски. Молодой воин набросил плащ на голову животного и стал шептать что-то успокаивающее в большое волосатое ухо. Тем временем Дамастор встал сбоку от мула и жестом показал Эпериту, чтобы тот занял место напротив него.
Они на пару крепко взяли животное, Галитерс и последние два участника отряда забрались на борт и начали работать шестами, выталкивая плот в быстро текущую воду. Река сразу же с силой ударила по ним и вынесла плот в водоворот. Хрупкое сооружение немедленно закрутило, люди утратили над ним контроль. Воины с шестами сражались изо всех сил, их мускулы напрягались, когда они пытались выровнять жалкую платформу. Мгновение казалось, что все потеряно. Но спутники Одиссея все же справились с течением, плот выровнялся и встал на прежний курс, направляясь к противоположному берегу.
Шум воды звенел в ушах у тех, кто находился на плоту, и они едва ли слышали крики поддержки с берега. Плот попал в сильное течение, с трудом оставаясь на поверхности. Мужчины с шестами отчаянно боролись с затягивающей их рекой. Эперит наблюдал за обычно сдержанным Галитерсом. Сейчас лицо итакийца исказилось от напряжения, когда он сражался с течением. Юноша задумался, не оставить ли ему спокойного мула и не помочь ли вместо этого свободным шестом. Но затем все внезапно и ужасающе пошло не так, как хотелось.
Мул все еще стоял спокойно, прикрытый плащом. Казалось, что берег уже близко. Дамастор выпустил животное и попытался размять затекшие руки. Но до того как он успел снова взять мула, внезапный порыв ветра соврал плащ с глаз животного.
Увидев бурный поток воды с обеих сторон, мул запаниковал и сильно лягнул кого-то задними ногами. За спиной Эперита послышался всплеск и крик. В то же самое мгновение одна из досок треснула и проломилась под бьющими копытами животного. Оно рухнуло в воду головой вперед, и тут люди уже не могли ничем помочь.
— Галитерс в воде! — закричал Дамастор.
Начальника стражи уже уносило сильным течением. Эперит замешкался лишь на мгновение, чтобы сбросить дедовский щит с плеча, а меч с пояса, после чего нырнул в воду за Галитерсом.
Эперит уже устал от работы, которую выполнил в этот день, от борьбы с рекой. Но холодная вода заставила его мгновенно очнуться. Поток бурлил и ревел, угрожая затянуть пловца на дно, но он сражался с рекой, и голова воина постоянно оставалась на поверхности.
Пловца быстро относило прочь от плота. Эперит повернулся и увидел, что оставшиеся на нем люди с силой налегают на шесты, все еще пытаясь дотянуть поврежденный паром до противоположного берега.
Течение крутило и вертело Эперита, но он заметил Галитерса впереди. Казалось, что пожилого воина скорее просто несет течением, что он с ним не сражается. Юноша понял: мул, вероятно лягнул именно его, и тогда же Галитерс потерял сознание.
Молодой воин почувствовал, что действовать следует как можно быстрее, собрал все силы и поплыл по течению бурной реки. Вначале ему было трудно контролировать направление. Но, пытаясь вырваться вперед, опережая скорость течения, Эперит смог повернуть к старому вояке, которого уже отнесло к центру реки. Юношу оглушил рев несущейся воды, она постоянно била и швыряла его. Он едва ли мог оставаться на плаву, да еще и удерживать в поле зрения Галитерса. Затем пловец увидел впереди среди пены торчащие из воды какие-то темные предметы.
Скалы! Они поднимались из реки, словно сломанные зубы. И каждую окружала пенящаяся вода. Эперит попытался кричать другу, перекрывая рев реки, но знал, что это бессмысленно. Он плыл вперед изо всех сил, отчаянно пытаясь опередить течение. Тут было важно каждое мгновение, ведь течение несло Галитерса к верной смерти. Все это время Эперит посылал мысленные приказы начальнику стражи, призывая его прийти в сознание, хотя бы на мгновение. Этого будет достаточно, чтобы понять, какая опасность угрожает.
Удача сопутствовала Галитерсу у первых двух скал — его пронесло мимо них так, что он даже не поцарапался. Мгновение спустя Эперит тоже проплыл их. Впереди возвышались еще три, на равном удалении друг от друга, словно зубцы рыболовной остроги. Затем Галитерс пришел в себя, повернулся и увидел, что его несет к верной смерти.
Начальник стражи собрал остатки сил и энергии и принялся сражаться с течением. Это позволило Эпериту догнать его и ухватить. Молодой воин протащил друга мимо скал и стал продвигаться к берегу. Дышал он с трудом, тело немело от холода, но пловец уверенно направлялся к гладкому валуну, выходящему в реку, словно причал. Эта скала оказалась их единственной надеждой перед тем, как течение унесет их к верной гибели. Старый стражник был оглушен и ослаб, но ему хватило ума понять, куда нацелился Эперит, и он всячески помогал ему добраться до цели.
Когда их проносило мимо нужной скалы, Эперит вытянул руку и ухватился за нее. У него с ладоней сорвало кожу, но он смог удержаться, а потом подтянулся, несмотря на сильное течение. Юноша был в полубессознательном состоянии от усталости, но все же вытянул себя и старого воина в относительно безопасное место за гладким камнем. В то же самое мгновение что-то коснулось его плеча.
— Держись за мою руку, — прокричал голос. — Быстро хватай ее!
Эперит поднял голову и увидел силуэт Одиссея на фоне ясного неба. Юноша потряс головой и кивнул на Галитерса:
— Вытаскивай его первым. Я еще немного продержусь, а он ослаб.
Собрав оставшиеся силы, которые были уже на исходе, Эперит приподнял Галитерса в бурлящей воде, чтобы до него мог дотянуться Одиссей. Тот мгновенно схватил начальника стражи под мышки и поднял его так, словно воин был младенцем. Несколько мгновений спустя юноша почувствовал, как сильная рука ухватила его за запястье, и Одиссей вытащил и его из реки.
Эперит рухнул на широкий плоский камень, и его вырвало водой, которой он наглотался.
* * *
— Нет, я ее не использовал, — ответил Одиссей, когда Эперит спросил его про глиняную сову, которую ему вручила Афина. Царевич тут же огляделся по сторонам, чтобы проверить, не услышал ли их кто-нибудь. — Она лежит у меня в кошеле в целости и сохранности. Я обращусь к ней, только если что-то будет угрожать Итаке.
Они сушились у костра, разведенного на берегу. Галитерс был лишь оглушен ударом задних ног мула, но больше он никак не пострадал, что можно считать чудом. Теперь он сидел напротив них и ел ячменный бульон из деревянной миски. Казалось, что испытания не произвели на воина никакого впечатления. Мул погиб на речных порогах. Хотя груз, который он нес, теперь придется разделить между людьми, итакийцы радовались, что они переправились на другой берег реки и все остались живы. Уже перевалило на вторую половину дня, и воины не могли себе позволить тратить время на восстановление сил после испытаний. Их миссия была срочной, поэтому они быстро снялись со стоянки и отправились на юг, в сторону Мессении. Местность становилась все более гористой. К востоку, рядом с путешественниками, возвышались горы. Встречалось очень мало следов человеческой жизни в этой странной незаселенной земле. Ко времени наступления темноты они не встретили ни одного человека и решили остановиться на ночлег в небольшой роще у подножия горы конической формы. Там и развели костер. Спустился вечер, люди так устали, что не могли разговаривать. Галитерс поблагодарил Эперита за спасение жизни и пообещал вернуть долг.
— Но пока мне не представится такой шанс, ты все еще подчиняешься моим приказам, и никаких особых льгот не получишь, — продолжал Галитерс твердым голосом, но с улыбкой на устах. — Поэтому я должен тебе напомнить, что сегодня твой черед первым идти в дозор.
— Следи, не появятся ли оборотни, — добавил Одиссей, свернулся под плащом и закрыл глаза.
Эпериту не понравилась такая шутка, но он взял щит и копье и в одиночестве направился к краю рощи, окружавшей их, словно взяв в кольцо. Юноша уселся на вершине заваленного камнями склона и смотрел на простиравшуюся перед ним землю. К югу возвышались горы, отделявшие их от Мессении. Неподалеку, на западе находилось побережье, а за ним — море. Солнце уже давно исчезло за горизонтом, и земля между горами и океаном была окутана сумерками. Молодому воину казалось, что она застыла. Хотя они никого не встретили на пути к этому месту, теперь Эперит видел, как тут и там в этой местности бесшумно появляются огоньки. Их насчитывалось немного, и молодой человек не мог определить, что там находится — отдельные хозяйства, крестьянские дворы или целые деревни. По крайней мере, он понял, что итакийцы — не одни в этой чужой земле.
Внезапно тишину вечера нарушил вой. Испуганный Эперит подскочил и огляделся. Тут же послышался другой вой, словно в ответ первому, и юноша понял, что издающие эти звуки существа находятся далеко от того места, где он несет дозор. Но ему страшно захотелось, чтобы кто-нибудь из отряда составлял компанию, присоединившись к нему.
Люди не проснулись, и он так и остался в одиночестве в сгущающейся тьме. Волки, если это на самом деле были они, больше не выли. Снова возвратилась ничем не нарушаемая тишина и спокойствие. Звезды над головой светили ярко, словно только что созданные. Ухнула сова, явно охотясь в долине внизу.
Затем тишину нарушил внезапный шум.
Эперит схватил копье и встал, прищурился и принялся вглядываться во тьму. Перед ним появился человек. Юноша не мог его рассмотреть во тьме, только слышал, как тот стонет от боли. Внезапно человек пошатнулся и двинулся вперед.
Эперит поднял копье, чтобы защищаться, но в последнее мгновение узнал красивые черты лица. Молодой воин отбросил оружие в сторону, вытянул руки и подхватил человека.
Это был Ментор.