Глава 8
Прощание с Итакой
Эперит спрыгнул с постели и оделся так быстро, как только мог. Снаружи темные улицы Алибаса заполнились шумом борьбы. Люди кричали, звенела бронза, ударяясь о бронзу. Он чувствовал запах дыма, сквозь высокое окно его комнаты виднелось мигающее оранжевое пламя, свет которого отражался на потолке.
Несколько мгновений спустя он уже несся вниз по лестнице, отталкивая в сторону рабов, не обращая внимания на их тревожные вопросы. Следовало вооружиться. Не было времени надевать нагрудник кирасы или наголенники, поэтому он быстро нахлобучил бронзовый шлем и схватил щит со стены. Один из новых рабов, имени которого Эперит не помнил, следовал за ним и вручил ему меч.
— Что там происходит? — спросил Эперит.
— Похоже на мятеж, господин. Группа солдат подожгла несколько домов, чтобы привлечь стражников из дворца. Теперь там идет рукопашная, улицы усыпаны трупами.
— Вижу, что ты не потерял голову, — заметил Эперит. — Найди оружие, какое есть, и вооружай рабов-мужчин. Затем уводите женщин в горы, пока не закончится борьба.
— А что с домом?
— Не беспокойся о доме. Ты видел моего отца?
— Нет, господин. Он, как обычно, задержался во дворце допоздна, но мог и уйти, как только начались беспорядки.
Эперит похлопал раба по плечу и выбежал на улицу. Дальше вверх по возвышенности горел дом, наполняя ночной воздух искрами, которые по спирали летели вверх к черным тучам. Ужасно воняло обгорелой плотью. Юноша увидел несколько неподвижных тел, лежавших в грязи на улице. Звуки битвы продолжались, но слышались в стороне, в направлении дворца царя Пандиона.
Эперит понесся туда же, опасаясь за жизнь царя. По пути он увидел еще несколько трупов и остановился, только приблизившись к воротам. Их охраняли четверо стражников, которые опустили копья, узнав его.
— Что происходит? — спросил юноша, с облегчением увидев, что ворота удерживают люди царя. Но его беспокоило то, что изнутри все еще доносились звуки битвы. — Это мятеж?
— Твой отец держит все под контролем, — ответил один из стражников. — Они сейчас приканчивают последних выживших. Ты найдешь его в большом зале.
Воин пересек маленький дворик за воротами, где землю устилало еще большее количество тел. Даже в тусклом свете, отражавшемся от туч, он смог узнать многие лица. Жизнь из их глаз ушла, а черты исказила агония. Зная, что копье еще только помешает в узких коридорах, юноша отбросил его в сторону и достал меч, потом быстро переступил порог дворца.
Факелы дымили и потрескивали на стенах в специальных подпорках, отбрасывая тусклый трепещущий свет в коридор, который вел к тронному залу Пандиона. Звуки борьбы почти прекратились, остался только звон мечей, доносившийся из-за дверей в конце коридора. Эперит внезапно почувствовал, что царь в опасности, только он мог его спасти. Но когда молодой воин уже приготовился вступить в схватку, его остановило зрелище, при виде которого вся сила ушла из его рук. На ступенях, ведущих в женские покои, лежали его старшие братья. Один упал лицом вверх, его горло было перерезано, а все вокруг потемнело от крови. Второй лежал поперек первого, сломанное копье торчало из спины.
Пока Эперит смотрел на трупы, чувствуя внутри пустоту и отсутствие каких-либо эмоций, лязг оружия в тронном зале прекратился. Юноша ощутил ярость, он понесся по коридору, усыпанному трупами, намереваясь отомстить за братьев, плечом открыл двери и встал, широко расставив ноги, держа меч и щит наготове.
Но он опоздал. Царь лежал на полу, одна его рука все еще сжимала меч, а другая тянулась к трону. Мертвые глаза обвиняющее смотрели на Эперита.
Над поверженным царем стоял высокий мужчина, стирая царскую кровь с клинка. Эперит пошатнулся и опустил меч.
— Папа?
Какая-то часть его разума понимала, что случилось, но он все еще отказывался полностью это принять.
— Это требовалось сделать, парень, — спокойно ответил отец. — Я бы сказал тебе раньше, но боялся, что ты выдашь мои планы. В тебе слишком много от дедушки. Я знал, что ты будешь верен трону. Ну, а теперь на трон сяду я.
Словно для того, чтобы подчеркнуть сказанное, отец переступил через тело Пандиона и уселся на каменную скамью.
— Что ты наделал?! — спросил Эперит и только тогда заметил, что несколько человек из дворцовой стражи стоят по обеим сторонам от него.
— Пандион был дураком и слабаком, Эперит. Под его правлением Алибас становился слабым и незначительным городом. Посему некоторые из нас решили, что пришло время перемен. — Он поднял меч и острием указал на оставшихся в живых стражников.
— Ни один царь, которому верны все его подданные, не может быть слабым, — ответил Эперит, сжал рукоятку меча и сделал шаг вперед.
Стража мгновенно окружила его отца кольцом, а тот рассмеялся, словно пьяный.
— Боги! Ты так похож на моего отца — те же самые строгие представления о чести и преданности долгу. Но я этого хочу, Эперит. Теперь я — царь, и мне нужен кто-то, заслуживающий доверия, кто сможет унаследовать трон после меня. Твои братья погибли, сражаясь бок о бок со мной. Это были настоящие верные сыновья. Теперь ты должен решить, с кем ты. Если поклянешься мне верности, мы сделаем Алибас городом, которым можно гордиться. А когда я умру, ты станешь царем вместо меня. Что скажешь, сын?
Отец перегнулся через подлокотник трона и протянул руку. Эперит этот жест проигнорировал.
— Когда-то я любил и уважал тебя. Я с готовностью и желанием подчинялся любой твоей воле. Но теперь ты обесчестил нашу семью. Я не могу простить этого.
Неверие в случившееся не уменьшило его ярости. С проклятием на устах юноша бросился на отца, выставив меч перед собой. Два стражника закрыли нового царя щитами, а третий выбил оружие из руки Эперита быстрым ударом собственного клинка. Еще двое бросились на него и заломили руки за спину. Они подтащили его к отцу, улыбку на лице которого сменила злобная гримаса.
— Ты разочаровываешь меня, парень. Мне следовало бы тебя убить. Но я и так уже потерял достаточно сыновей. У тебя есть оружие и этот старый щит, которым ты так гордишься. С этой минуты у тебя больше нет дома, нет никаких владений и семьи. Ты отправляешься в ссылку. А если когда-нибудь еще появишься в Алибасе, я самолично тебя убью…
* * *
Эперит сел, хватая ртом воздух и сжимая одеяло, потом вытер пот со лба и огляделся в непривычной обстановке. В лишенное окон помещение сквозь дверной проем просачивался серый свет, в котором можно было рассмотреть ряды больших глиняных сосудов вдоль стен. С чувством облегчения юноша понял, что находился в одном из складских помещений дворца на Итаке, где его разместили три дня назад, после заседания герусии.
Эмоции, которые он испытал во сне, постепенно уходили, глаза приспособились к предрассветной мгле. Молодой человек стал различать звуки, разносящиеся по дворцу. Кухонные рабы в это время разводили огонь и занимались завтраком, а другие совершали приготовления к путешествию Одиссея в Спарту.
После того, как Корон публично бросил вызов храбрости царевича, у которого не оставалось выбора, среди старейшин опять начались долгие споры. Один геронт хотел, чтобы Одиссей отправился в путь только с двумя или тремя сопровождающими. Но это предложение быстро отвергли все остальные. Некоторые очень высоко ценили его жизнь и не желали, чтобы он отправлялся в Спарту без полного отряда. Третьи указывали на необходимость произвести впечатление на царя Тиндарея, для чего требовалось взять с собой побольше стражников, а не просто группу сопровождения.
Наконец удалось достигнуть компромисса. Половина из тридцати стражников, несших службу во дворце, будет сопровождать Одиссея. Отряд возглавит сам Галитерс, а остальные останутся под командованием Ментора. Этот отряд усилит поспешно собранная дружина, которой должно оказаться достаточно для обороны дворца до возвращения царевича весной.
После того, как этот вопрос с трудом решили, начались споры о том, какой подарок взять. Хорошие манеры требовали от гостя прибытия с дарами. По обычаю дарили что-то, отражающее положение гостя, а также степень его уважения к хозяину. Поэтому, несмотря на относительную бедность Итаки, герусия согласилась отправить подарок не по средствам. Решили пожертвовать вторым из лучших мечей Лаэрта, с рукояткой из слоновой кости, с инкрустацией из золота на лезвии, а также украшенными золотом кожаными ножнами. Антиклея предложила три своих лучших платья для Елены (не было времени шить новую одежду) — вместе с лучшими драгоценностями, которые найдутся в дворцовых запасах.
Поразительно, но Одиссей почти не участвовал в обсуждении, позволяя старшим решать свою судьбу. Казалось, он думает о чем-то другом — возможно, о Елене. Царевич говорил только об обеспечении должной защиты отца в свое отсутствие. Но именно по его предложению старейшины согласились не терять времени и отправить экспедицию в Спарту на третий день после герусии до рассвета. Быстрый отъезд без объявления привлечет минимум внимания и выведет Эвпейта из равновесия. После этого за несколько дней организуют дружину — до того, как мятежники смогут собрать силы и начать угрожать уменьшившейся дворцовой страже.
Судя по освещенности мрачного склада, Эперит решил, что уже рассвело. Он взял плащ и накинул его на плечи, а когда закончил с доспехами, появился сонный и растрепанный Эвмай, чтобы сообщить о завтраке. Его собирались подавать в большом зале. Юноша последовал за Эвмаем и присоединился к Одиссею и группе других воинов, которые уже закончили есть и обсуждали организацию путешествия.
— Нам нужно пятнадцать стражников, Антифий, а не пять, — сказал царевич. — Меня не волнует, что они делают, где они. Обыщи каждый дом в городе, если требуется.
Лучник развернулся и быстро кивнул Эпериту, после чего выбежал из дворца. Одиссей приказал Эвмаю проследить, чтобы старший управляющий подготовил провизию для путешествия, затем повернулся к гостю и устало ему улыбнулся.
— Вот так и отправились в путь до рассвета. Ни съестных припасов, ни золота, подарки положили не в то место, стражники еще не появились… Но надобно считать, что мне повезло — для организации поездки к Пифии потребовалась неделя. А ты как? Хорошо спал?
— Да, господин, — соврал Эперит, не желая рассказывать другим про свой кошмарный сон. — Я могу как-нибудь помочь?
Царевич опустил огромную руку ему на плечо.
— Сомневаюсь. Ты только потеряешься во всем этом хаосе. Лучше всего будет, если ты сейчас плотно позавтракаешь. Ведь если повезет, в следующий раз станем есть только после того, как снова ступим на твердую землю.
К середине утра платья упаковали в сундук вместе с выбранными Антиклеей драгоценностями. Меч Лаэрта наконец-то нашли под грудой покрытых плесенью щитов, его разместили вместе с другими подарками. Всех других стражников отыскали, они собрались на покрытой травой площадке перед дворцовыми стенами, потея в полных доспехах. Часть из них входила в группу, сопровождавшую Одиссея к Пифии, с другими Эперит познакомился за три дня, прошедших после герусии, но некоторых видел впервые.
Вокруг стояли маленькие группы рабов, готовых нести подарки и припасы на галеру. Толпа увеличилась благодаря дворцовой челяди, которая временно оставила выполнение своих обязанностей, чтобы проводить отряд в путь. Также происходящее во дворце привлекло и часть горожан, которые пришли посмотреть на проводы отряда.
— Да, наш план уйти незамеченными провалился, — заметил Галитерс, который стоял рядом с Эперитом и Дамастором. — Вполне могли бы пригласить самого Эвпейта, чтобы лично пожелал нам счастливого пути.
— Возможно, мы сыграли ему на руку, — цинично ответил Эперит. — Не исключено, что это как раз та возможность, которую он ждал.
— Что бы ни случилось, парень, все будет по воле Зевса. Он — тот невидимый руководитель, который управляет делами людей.
— Где Одиссей? — с беспокойством спросил Дамастор. — Нам пора в путь.
— С отцом и матерью, — ответил Галитерс. — Они совершают жертвоприношения, чтобы путешествие в Спарту оказалось удачным. А Корон где? Я не видел его после герусии.
— Он вернулся домой после совета, — сообщил Дамастор. — Его жена должна вот-вот родить.
— А он — повитуха? — фыркнул Галитерс, даже не пытаясь скрыть своей неприязни к Корону. — Это явно человек со многими талантами.
В это мгновение появилась Ктимена. Эперит впервые видел ее после прибытия на Итаку и с облегчением понял, что на этот раз ее тело полностью прикрыто. Девушка оделась в чистое белое платье, схваченное фибулой на одном плече. В одной руке девушка несла корзину цветов. Когда она шла по траве босыми ногами, то казалась воплощением детской невинности.
— Доброе утро, Дамастор. Добро утро, дядя Галитерс, — поздоровалась Ктимена, и ее голос казался лучиком солнечного света в мрачное утро, когда небо было покрыто тучами и собирался дождь. — Доброе утро, Эперит. Ты много людей убил сегодня?
— Нет, Ктимена. А ты?
Она рассмеялась и хитро посмотрела на него, затем взяла его под руку.
— У меня есть для тебя подарок, — объявила она.
Эперит смотрел, как она доставала один розовый цветок из массы других в корзине. Запах духов, который окружал девушку, казался очень нежным в сравнении с острым запахом пота от Галитерса, Дамастора и самого Эперита.
— Вот, — сказала Ктимена, протягивая ему цветок. Его высушили на солнце для сохранения красоты. — Мы называем его розовой орхидеей. Корень похож на черепаху. Видишь? Носи его, чтобы он напоминал тебе про твой новый дом, когда ты находишься вдали от него. Я молилась Афродите, чтобы эта розовая орхидея защищала тебя от бед и помогла тебе в целости и сохранности вернуться на Итаку.
Эперит продел стебель в петлю на кожаном ремне, затем молча поклонился. Ктимена сжала ему руку, потом отпустила его и вручила цветы Галитерсу и Дамастору. Они приняли напоминания о доме с веселыми словами и поцелуями. Затем девушка отошла от них и отправилась вручать оставшиеся цветы другим членам группы сопровождения.
Пока Эперит наблюдал за ней, Одиссей вышел из дворцовых ворот и присоединился к страже. Мужчины обменялись шутками и несколькими словами, затем царевич повернулся к сестре и обнял ее. Она крепко прижалась к нему, обхватив сто мускулистый торс, насколько позволяли руки, но никто из них не произнес ни слова. Когда брат и сестра наконец оторвались друг от друга, в глазах Ктимены блестели слезы. Она поцеловала Одиссея в щеку, затем убежала во дворец.
— Я попрощался с царем и царицей, — объявил Одиссей, подходя к другим. — Они не станут смотреть, как мы уходим. Люди говорят, что готовы, Галитерс.
— Готовы, господин. На галере на веслах ждут гребцы, и нас провожает большая толпа, которая проследит, чтобы о нашем отплытии узнал весь остров.
— Я тоже об этом беспокоюсь, старый друг, — сказал Одиссей, глядя на группу горожан, которые пришли их проводить. — Но якоря уже подняты, и мы должны довести это дело до конца. Я только надеюсь, что у меня будет царство, к которому я смогу вернуться после того, как все закончится.
— Сильная дружина займет места уезжающих стражников, пока новость дойдет до Эвпейта, — заверил его Дамастор. — Дворец останется в безопасности.
— Но я молюсь, чтобы боги наблюдали за дворцом в наше отсутствие, — признался Одиссей. — И пусть у Ментора и остальных окажется достаточно здравого смысла, чтобы правильно оценить противников.
По его сигналу группа сопровождения подхватила щиты и копья, рабы взвалили ноши на плечи. Участники отряда выстроились в два ряда, в затылок друг другу, после чего отправились в путь. Горожане расступились, позволяя им пройти.
Одиссей шел рядом с Эперитом, и они на пару оглядывали приветственно кричащие толпы. Люди снова и снова выкрикивали имя Одиссея, выражая восторг своему царевичу, который направлялся на выполнение нового задания, данного ему отцом. Эперит уловил запах розовой орхидеи, который шел от его собственной туники, и подумал, как мало у него оказалось времени, чтобы узнать новый дом. Итакийские лица были ему незнакомы, слова звучали непривычно в сравнении с Алибасом. Он мало знал об итакийцах и их острове, где возвышенности называли горами, а незнакомое море окружало всю землю. Но он находился здесь и отправлялся в неизвестность ради чужой страны и чужого народа, надеясь, что когда-нибудь они станут ему родными.
Юноша провел на острове только три дня. Одиссей служил его проводником, они прошлись по поросшим лесом склонам, проехали по пыльным дорогам на повозке, запряженной мулами. Царевич показал ему много пещер и заливов вдоль скалистой береговой линии, где на высоких утесах сидело множество чаек. Одиссей знал названия всех гор, рощ и ручьев на обеих половинах острова, он показывал многочисленные маленькие хозяйства, мимо которых они проходили. Часто, когда они хотели есть, сын правителя заходил в одно из них, где его тепло приветствовали и хорошо кормили. Качалось, он знает всех по именам, включая многих детей. Его встречали с любовью, куда бы он ни пошел. Люди относились к Эпериту по-доброму и с уважением, поскольку он сопровождал Одиссея. К тому же, они были довольны жизнью и любили гостей.
Эперит быстро понял, почему Одиссей обожает свой дом. Юноша оценил то время, которое новый друг потратил на то, чтобы показать ему остров. Но молодой воин понял, что царевич не просто выражает этим свою гордость. Одиссей Лаэртид прощался с местом, которое любил. Никто не знал, чем закончится путешествие в Спарту, как долго они будут отсутствовать. Поэтому Одиссей проводил последние дни перед отплытием с людьми, которых любил больше всего.
Эперит жалел, что приходится так быстро покидать Итаку, а Судьба не столь достаточно милостива, чтобы подарить ему еще несколько дней для наслаждения гостеприимством. Но у богов имелись другие планы, и юноша предполагал, что, как и Одиссей, он должен завоевать свое место в сердцах и умах жителей Итаки, если хочет среди них утвердиться.
Когда отряд вышел за пределы города, а толпы людей остались позади, за исключением нескольких детей, воины прошли мимо группы молодых людей, стоявших у ручья. Именно здесь, в окружении высоких черных тополей, горожане брали воду. К удивлению Эперита, эти юноши поприветствовали их насмешками и ухмылками. Один из них, симпатичный человек с коротко подстриженными черными волосами и в красивой одежде, правда, без правого уха, оскорблял их больше, чем все прочие его сотоварищи.
Эперит вышел из строя, намереваясь выбить зубы у этого типа на траву около его ног, но Одиссей остановил его, опустив руку на плечо.
— Я удивлен, что у тебя хватило смелости отойти от твоего хозяина, Полиб! — сказал царевич. — А где же Политерс? Твое ухмыляющееся лицо кажется неполным, рядом должен быть твой брат.
— Оставь свою вежливость для Елены Прекрасной, неотесанный царевич, — ответил Полиб. — Чем раньше ты со своими тупицами уедешь с острова, тем лучше мы все будем чувствовать себя здесь.
— О какой Елене ты говоришь, Полиб?
На мгновение противник замешкался, но быстро взял себя в руки.
— Вся Итака знает, что ты отправляешься в Спарту, надеясь привезти назад дочь Тиндарея. Новости быстро распространяются по маленькому острову, Одиссей, о них знала вся команда корабля Корона. Возможно, твоим тупым стражникам о том еще неизвестно, но не требуется быть оракулом, чтобы догадаться о том, что ты задумал.
Эперит догадался, что хвастун — один из братьев-близнецов, сторонников Эвпейта, упоминавшихся в герусии. Когда он слушал споры об этих потенциальных узурпаторах, его ненависть росла при каждом упоминании их имен. Мужчина должен быть верен своему царю, учил его дед. Иначе порядок превращается в хаос. Только принимая власть, человек может получить в награду порядок и мир. Именно поэтому дед велел ему неизменно подчиняться трем вещам: богам, клятвам и царю. Без этих принципов человеческий мир рухнет в пропасть.
Эперит прищурился от ярости, сбросил с плеча сдерживающую руку Одиссея и направился к Полибу. Ухмыляющийся хвастун презрительно посмотрел на него, словно чувствовал себя оскорбленным только из-за того, что кто-то осмелился приблизиться к нему. Но вскоре любитель бахвальства отступил, догадавшись о его намерениях. Мгновение спустя юноша врезал кулаком в лицо Полибу и с удовлетворением наблюдал, как тот рухнул спиной вперед в воду. Кровь лила у него из разбитого носа и губ.
— Вот что я думаю о предателях, — сплюнул Эперит. — Передай Эвпейту, что Лаэрт останется царем Итаки. А если кто-то и сменит его, то это будет Одиссей — единственный человек, имеет на это право.
Полиб выбрался из ручья при помощи дружков. Его трясло от ярости. Быстрым движением наемник выхватил кинжал из-под туники.
Он бросился на Эперита с оружием, но тот мгновенно прикрылся щитом и оттолкнул противника в сторону. Затем юноша отступил назад, выхватил меч из-за пояса и оказался напротив шести сотоварищей Полиба, которые тоже держали в руках кинжалы. В ту же секунду к Эпериту присоединился Одиссей и остальные стражники, приготовившие копья и щиты.
Теперь против семи человек, считая Полиба, выступало семнадцать хорошо вооруженных воинов. У наемников имелись только кинжалы. Им не потребовалось много времени, чтобы понять — в такой ситуации у нет шансов.
— Здесь не будет кровопролития, Полиб, — сказал Одиссей спокойным и уверенным как никогда голосом, — если я могу это предотвратить. Поэтому убирайте свои игрушки и отправляйтесь по собственным делам.
У них не было выбора, кроме как сделать то, что им приказали. Но когда они уже отступали, Полиб повернулся, желая оставить за собой последнее слово.
— Мы решим этот вопрос как-нибудь в другой раз, медноволосый трепач, когда шансы будут равными. А что касается тебя, — он плюнул на землю под ноги Эпериту, — то молюсь богам, чтобы мы с тобой встретились снова. Я научу тебя уважать тех, кто лучше тебя, а потом отправлю бегом к Гадесу.
— Я долго ждал, когда эту наглую самодовольную свинью выставят дураком, — заявил Антифий, хлопая Эперита по спине и смеясь, пока они наблюдали, как группа молодых людей отступает по дороге к городу. — Из-за него я лишился пальцев еще мальчишкой, когда они с отцом поймали меня во время охоты на их земле. Я в долгу перед тобой, Эперит, за это представление.
— Мы все в долгу, — согласился Галитерс. — Но он захочет отомстить. Мы еще его увидим.
— Меня больше беспокоит то, что он знает о нашем путешествии в Спарту, — нахмурился Одиссей. — Полиб говорил, что сам об этом догадался, но я думаю, что кто-то из дворца сообщил Эвпейту. Предатель! Не исключено, что кто-то из герусии.
— Сейчас мы ничего не можем с этим поделать, Одиссей, — заметил Дамастор, появляясь рядом с ним. — Совет решил, что это — единственный способ спасти Итаку от мятежа, поэтому нам лучше отправляться в путь и молиться богам о защите наших домов и семей до нашего возвращения.
Вскоре после этого они миновали лесистый склон и стали спускаться к маленькой гавани, где их галера мягко покачивалась на волнах. Там их встречал Ментор, Одиссей тут же отвел его в сторону. Эперит не слышал разговора, но предполагал, что царевич предупреждает Ментора о возможном предателе. Ментор кивнул и направился вверх по песку. Но, проходя мимо Эперита, он остановился.
— Меня бросают здесь прислуживать царю, а ты сопровождаешь Одиссея в Спарту. Ну, по крайней мере, ты не будешь болтаться во дворце, — Ментор подошел поближе и заговорил тише, — потому что я тебе не доверяю. Мы не знаем ни тебя, ни твою семью. Поэтому, если кто-то и шпионит для Эвпейта, то это должен быть чужестранец вроде тебя. Я об этом сказал Одиссею, поэтому тебе не удастся застать его врасплох.
— Я не предатель, — сплюнул Эперит, но Ментор уже широкими шагами шел вниз по склону к заливу.