Царь с царицей прошествовали из храмового комплекса обратно на Солнечный двор, где жрецы опустились перед ними на тщательно выметенную землю, и через колоннаду вышли к ожидавшей их колеснице, которая быстро унесла их прочь в коротком взблеске золота.

Прежде чем последовать за ними и отбыть вместе с Симутом на его колеснице, я оглянулся на заполненный толпой двор перед Колонным залом и увидел Эйе: он стоял в центре толпы, наблюдая за тем, как мы уезжаем, неподвижный словно камень. Казалось, волны спешных догадок и всеобщего волнения разбивались о него, расходясь кругами по сторонам. Очень скоро новости распространятся по всему городу, по канцеляриям и общественным местам, зернохранилищам и сокровищницам, и официальное заявление появится сперва в Фивах, а затем с гонцами будет переслано во все крупные города — Мемфис, Абидос, Гелиополь и Бубастис, а также к югу от Элефантины и в гарнизонные городки в Нубии.

Вслед за царской колесницей мы возвратились к реке, где собравшаяся толпа выкрикивала молитвы и приветствия, и быстро погрузились на царскую барку, чтобы переправиться через реку. Царь с царицей оставались в отгороженном для них отделении, за опущенными занавесями. Когда барка отплыла от берега и крики с причала стихли, я услышал, как они тихо разговаривают друг с другом; слов было не разобрать, но слух мой уловил интонации ее голоса, успокаивающие и подбадривающие, в ответ на его более недовольный голос.

Корабль пристал возле дворца, и сошедшую на берег царскую чету быстро окружила защитная фаланга дворцовой стражи. Они поспешили внутрь дворца, словно сам солнечный свет таил в себе угрозу.

Хаи шел вместе со мной и Симутом, оживленно разговаривая. В кои-то веки он казался взволнованным.

— Эйе будет просто в ярости! — восторженно шептал он. — Он не ожидал ничего подобного!

— А вы ожидали, — уточнил я.

— Ну, мне лестно осознавать, что я был удостоен доверия царицы. Она не стала бы делать этого хода в великой игре, не заручившись предварительно поддержкой среди тех, кто к ней близок.

И поддержка ей понадобится, подумал я. Эйе крепко держал Обе Земли за горло; он до сих пор правил жречеством, чиновниками и казначейством. А Хоремхеб контролировал армию.

— Но чуть не случилась еще одна катастрофа! Еще чуть-чуть, и… Как такое могло произойти? К счастью, это не заставило царя передумать, — сказал Хаи.

Симут ощетинился:

— Главного архитектора вскоре доставят сюда для допроса!

— А вы, Рахотеп, так и не приблизились к раскрытию преступления, а злоумышленник, кажется, свободно действует не только в царских покоях, но еще и в Колонном зале, на территории самого священного храма! — проговорил Хаи, словно решил, что настало время поровну распределить между нами обвинения.

— Мы боремся с тенью, — ответил я.

— Что не означает ровным счетом ничего, — фыркнул он, к моему раздражению.

— Важно понять, как этот человек думает. Все, что он делает, — ключ к его разуму. Поэтому нам следует внимательно рассмотреть каждую ситуацию и попытаться расшифровать и выяснить ее значение. Проблема в том, что все наши усилия контролировать ситуацию сводятся на нет благодаря разногласиям, которые он тщательно создает среди нас. Для него это нечто вроде изящной игры. Он бросает нам вызов, предлагая понять его, разобраться в его мотивах и затем поймать. До сих пор мы ни в чем не имели успеха. Мы едва-едва начали принимать его всерьез. Или, возможно, мы приняли его слишком серьезно, потому что если бы мы не обращали внимания на то, что он делает, разве приобрел бы он какую-либо реальную власть?

— Вы говорите словно воин, который восхищается своим врагом, — саркастически отозвался Хаи.

— Я могу уважать его ум и ловкость, но это не значит, что я уважаю или восхищаюсь тем, как он их использует.

Анхесенамон и Тутанхамон ожидали нас в приемной, восседая на двух великолепных тронах. Все вокруг было пронизано опьяняюще-приподнятым духом, хотя витала в воздухе также и ощутимая нотка беспокойства, поскольку не все прошло вполне безупречно.

Хаи, Симут и я принесли формальные поздравления.

Тутанхамон окинул нас пристальным взглядом.

— Склоните передо мной головы! — внезапно вскричал он, вставая. — Как оказалось возможным, что я — снова! — был так унижен? Как оказалось, что для меня по-прежнему нет безопасного места, даже в моем собственном дворце?

Мы ждали, опустив головы.

— Муж мой, — быстро промолвила Анхесенамон. — Лучше подумать о том, что у нас есть. Нам стоит принять добрый совет от этих людей, которым мы доверяем.

Он снова уселся на свой маленький трон.

— Поднимите головы.

Мы повиновались.

— Ни один из вас не сумел защитить меня от всех этих опасностей. Но у меня есть идея. Думаю, это очень хорошая идея. Пожалуй, она может разом разрешить все наши проблемы.

Мы ждали, обратив к царю лица, на которых, должно быть, отражалась вся смесь наших эмоций.

— Есть ли иной, столь же освященный временем обычай, с помощью которого новый царь может выказать свою власть и храбрость, кроме львиной охоты? — продолжал Тутанхамон. — Мы объявили себя царем. А следовательно, что может послужить лучшим доказательством нашей пригодности для народа, чем охота? Я отправлюсь охотиться в Красную землю и вернусь с добычей!

Первым заговорил Хаи.

— Идея, несомненно, великолепная, — очень осторожно начал он. — Это создаст в народе самое благоприятное впечатление. Но, господин мой, подумали ли вы о величайшей опасности, какой вы себя тем самым подвергнете?

— А что в этом нового? Здесь, в собственных покоях — якобы охраняемых, якобы безопасных — опасность еще больше! — вспыльчиво возразил царь.

Анхесенамон мягко положила ладонь на его руку.

— Могу я сказать?

Он кивнул.

— Как мне кажется, успех царствования в значительной мере зависит от тщательно выверенной демонстрации возможностей и достоинств царствования — выраженных в личности самого царя. Парады в честь побед, триумфальные церемонии и тому подобное — вот средства, которыми мы представляем народу славу нашего царствования. А значит, если речь идет о безопасности царской особы, самым разумным выходом в настоящее время была бы символическая охота, проведенная в одном из наших больших огороженных охотничьих угодий.

— Замечательный компромисс! — тут же вставил Хаи. — Подобное мероприятие можно быстро устроить в охотничьем парке, там, где вполне безопасно. Лев и, возможно, еще несколько диких оленей… — с воодушевлением продолжал он.

Однако лицо царя омрачилось.

— Нет! Просто ритуала недостаточно. Должна быть проявлена доблесть. Много ли достоинства в том, чтобы убить льва, который уже пойман и не может сбежать? Люди должны видеть, что я убил льва! И все должно произойти на его территории, в пустыне. Нужно, чтобы все видели, как я доказываю свое царственное превосходство над землями хаоса! И в этом не должно быть ничего символического, — добавил он.

Слова царя повергли всех нас в молчание.

Теперь настала очередь Симута высказаться. Он был не столь дипломатичен.

— В пределах ограды мы в состоянии контролировать участок охоты. Мы сумеем обеспечить вашу безопасность. В пустыне опасностей гораздо больше.

— Он прав, — присоединилась Анхесенамон. — Ведь, конечно же, самое главное — это произвести впечатление?

Однако Тутанхамон вновь качнул головой.

— Все будут знать, что я всего лишь убил животное, которое поймали в западню. Это совсем не то деяние, с которого мне следует начинать свое царствование. Я хороший охотник. Я покажу, на что способен. Мы должны отправиться в пустыню!

Хаи предпринял еще одну попытку:

— Не знаю, подумало ли ваше величество о том, что для того, чтобы добраться до охотничьих угодий, хоть на северо-западе, хоть на северо-востоке, нам придется проследовать через Мемфис? Возможно, это… не совсем то, что нам нужно. В конце концов, это город Хоремхеба, и там квартирует его армия, — неуверенно пробормотал он, не зная, как высказаться получше.

Тутанхамон снова встал, осторожно опершись на свою золотую трость.

— Царский визит в Мемфис — это как раз то, что сейчас нужно! Мы желаем приблизить Хоремхеба к своему сердцу! Он наш старый союзник, и если кто-то из вас забыл, именно он был моим учителем в Мемфисе. Слишком много времени он провел в войнах с хеттами. Мы отправимся со всей приличествующей пышностью. Сейчас, как никогда, необходимо, чтобы я появился там — именно потому, что это город Хоремхеба! Я должен ясно заявить о себе и своей новообретенной власти. А когда все будет завершено, я с триумфом вернусь в Фивы и пройду с победным шествием по улицам города, и тогда все узнают — и признают, — что Тутанхамон царь не только по имени, но и по делам!

В наших умах тут же начали множиться разнообразные последствия подобных действий. Анхесенамон заговорила вновь:

— Царь прав. Он должен предстать перед людьми как царь и совершить то, что подобает царю. Это совершенно необходимо, и это должно быть сделано. Единственное, о чем мы должны попросить, — об одной очень важной вещи. Это моя личная просьба.

Она поглядела прямо на меня.

— Будешь ли ты, Рахотеп, сопровождать царя? Вы с Симутом вместе будете отвечать за его безопасность.

Как так получилось, что в моих руках в конце концов оказалась самая короткая соломинка? Как я зашел в этом деле столь далеко, что у меня не оказалось иного выбора, кроме как идти вперед? Мне вспомнилась первая просьба Анхесенамон, ее призыв, продиктованный необходимостью и страхом. Я решил пока не думать обо всех обвинениях, обо всех последствиях этого решения, что встретят меня дома.

Я склонил голову, и Симут, взглянув на меня, согласно кивнул.

— Нам понадобится хорошо обученная и абсолютно надежная команда, — сказал я. — Но она должна быть небольшой, без излишеств и ненужной пышности: повар, охотники, слуги и несколько тщательно отобранных стражников. Все они должны быть проверены на благонадежность как дворцовыми канцеляриями, так и казначейством. При этом я имею в виду самого Эйе.

— Разумное предложение, — поддержала Анхесенамон, — поскольку в таком случае мы привлечем регента к приготовлениям вместо того, чтобы отвергать его — а он более опасен, когда его отвергают.

Хаи понял, что у него нет другого выбора, кроме как согласиться.

— Мы с Симутом позаботимся обо всем, что необходимо для организации этой поездки в Мемфис, — сказал он.

— Превосходно! — сказал Тутанхамон. Царь хлопнул в ладоши, и тут я понял, что впервые за все это время он действительно выглядел счастливым.