ДЕСЯТЫЙ ДЕНЬ
ВЕТРА

Хоть братец и назвал Рукастого моим другом, но, судя по тому приему, какой тот оказал нам на рассвете следующего дня, на наши отношения он смотрел совсем по-иному.

— Вот кого я меньше всех хотел бы видеть, так это тебя, — заявил он, не дав мне даже рта раскрыть. — Проваливай отсюда и дружка своего не забудь прихватить!

Я удивленно попятился, с трудом сдерживая желание оглянуться на брата, — мне было интересно, как он отнесся к такому приему. Сам я был одет как всегда — в короткий плащ и набедренную повязку. Лев же внешне еще больше опустился со вчерашнего дня — теперь он носил только старую набедренную повязку, выглядевшую так, словно ее драла свора бешеных собак.

— Да ты хоть послушай сначала! — возмутился я. — Дай все объяснить!

— Нечего объяснять! — Он повернулся, собираясь уйти в дом. Свисавшие с притолоки человеческие волосы задели его по макушке, и он сердито отвел их в сторону. Этот скальп был боевым трофеем и, по-видимому, принадлежал тому же врагу, чьи кости красовались во дворе. — Чего объяснять-то? Как меня отправят на казнь, когда застукают за разговором с тобой? Так этого я знать не хочу!

— Да мы просто хотели побеседовать с тем мальчиком, — сказал я, не сходя с порога.

На наши голоса со двора прибежала Звезда, отчаянно подавая нам знаки вести себя тише.

— Что вы орете, дурни? Хотите, чтобы весь город пронюхал?

Рукастый обернулся и беспомощно развел руками:

— Ну вот, видишь? Я бы не вляпался в эту историю, если бы не послушался тебя. А теперь я кормлю лишний рот да при каждом подозрительном шорохе прячу мальца в маисовый закром, а то не ровен час нагрянет этот злющий прихвостень твоего хозяина. — Он вздохнул, не скрывая раздражения. — Слышь? Ты бы уж лучше зашел, что ли? Эй, Змей! Где ты там? Беги скорее, передай им, что я припозднюсь!

— Ну спасибо, зайду. А что ты там упоминал про слугу моего хозяина? С какой стати ему сюда являться?

— Да вот является, приказы мне отдает. Я же теперь работаю у господина Черные Перья.

— Что-о?! — хором вскричали мы со Львом, потом переглянулись, и я изумленно спросил: — И кем же ты у него работаешь?

— Кем-кем… В подручных я у него, в основном на посылках. Господину Черные Перья нужен надежный человек, особенно с тех пор, как пропал его незаменимый раб. Я ведь уже доставлял от него послания тому торговцу, Сияющему Свету, ну вот, видать, и приглянулся ему своей исполнительностью. — Рукастый перехватил мой беспокойный взгляд, брошенный на дверь. — Да ладно тебе, не волнуйся, не заложу я тебя! Но теперь видишь, в каком я неловком положении? Что я скажу, если меня застанут за разговором с беглым рабом?

Неловкость его положения я, конечно, видел, но я также понимал, в какой опасности нахожусь сам.

— Ну да, согласен, — сказал я, напустив на себя непринужденный вид. — Вот, Лев, значит, про мальчишку лучше забыть.

— Лев?!

Змей бежал к выходу, но при упоминании имени моего брата буквально замер на месте.

В комнате надолго повисла неловкая тишина — Рукастый с сыном таращились на моего брата, тот на меня, а я вообще старался не встречаться ни с кем взглядом.

А ведь следовало ожидать, что сын Рукастого, мальчишка, не занятый пока учебой в школе, знает каждого прославленного воина в Мехико по имени и даже в лицо. Меня бы даже не удивило, если бы оказалось, что ему известны имена и звания всех плененных моим братом врагов.

Наконец Змей обрел дар речи:

— Но… ты же…

Тут я почувствовал, что моему брату уже в тягость эта комедия с переодеванием, и поспешил уточнить:

— Да, он самый и есть — городской страж, главный хранитель порядка.

— Ух ты! Ну надо же!.. Невероятно! Папа!..

К моему удивлению, Рукастый мгновенно пал ниц перед моим братом и заставил сына сделать то же самое. Зато Звезда даже не шелохнулась, только смотрела на мужа и сына так, будто те сошли с ума.

— О господин, мой дом в твоем распоряжении! — с благоговейным почтением проговорил Рукастый. — Я бы никогда не дерзнул предложить тебе эту жалкую лачугу, но я знаю, ты проделал немалый путь, ты устал…

Мой брат, привыкший к такого рода вниманию к своей персоне, постарался изобразить смиренное великодушие:

— Уж больно ты добр, хозяин, я не заслуживаю столь щедрого приема, я всего лишь скромный слуга императора и никогда не стал бы…

— Постой-ка, Лев! — встрял в разговор я. — Ты забыл, что мы здесь по делу? Забыл, о чем мы хотели попросить?

— Да, кстати, что именно привело вас сюда? — сухо вставила Звезда.

В этот момент, привлеченный всеобщей шумихой, в комнату вбежал койоаканский мальчик и, не глядя ни на кого, бросился прямиком к Звезде.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, Эхекатль, — успокоила его она. — Эти люди просто хотели…

И тут он наконец заметил моего брата и в испуге закричал.

Звезда хотела увести мальчика, но мой брат возражал, и Рукастому пришлось принять его сторону. Женщина неохотно повиновалась, села насупившись у двери, заботливо обняв ребенка за плечи. Я думаю, после нашего ухода Рукастый, наверное, пожалел, что родился на свет.

— Разумеется, он говорит, — ответила Звезда. — Нужно просто было проявить к нему хоть чуточку доброты.

— Ты уже расспрашивала его об отце? — поинтересовался я, беспокойно глянув на брата.

— Нет, не расспрашивала и не собираюсь. Он сам расскажет потом, если захочет, а не захочет, так и не расскажет. А вы что собираетесь делать — вышибать из него эти признания тумаками?

Я как раз уже начал помышлять о чем-то подобном, но ответил ей мой брат.

— Мы пришли сюда не затем, чтобы причинить кому-то боль, — обратился он к ней с удивившей меня мягкостью, хотя позже я вспомнил о детях и даже внуках, имевшихся у него самого. — Просто нам надо знать, что этот мальчик видел или слышал. Мы хотим выяснить это ради его же блага и ради своего.

— А если он не станет отвечать на ваши вопросы?

— Тогда нам придется уйти ни с чем. — Мой брат взглядом остановил меня, когда я вознамерился возразить. — Он и так уже достаточно пережил. Поверь мне, уж я-то знаю.

Звезда, по-видимому, собиралась что-то произнести, но, к всеобщему удивлению, мальчик заговорил первым. Бесстрашно глядя на Льва в упор, он сказал:

— Ты приходил в нашу деревню с воинами.

Мой брат долго колебался, потом ответил:

— Да, приходил.

Звезда смотрела на мальчика с тревогой.

— Ты уверен, что хочешь говорить об этом?

Но тот, словно не заметив ее реплики, продолжал:

— Это все тот старик, так ведь?

— Какой старик? — удивился брат.

— Ну тот старик, — упрямо твердил свое мальчонка. Любые наши слова его, похоже, ничуть не трогали. — Ведь он заставил тебя сделать это?

Мой брат оказался более благоразумным, нежели я предполагал. Другой бы на его месте ухватился бы сейчас за слова мальчишки, стараясь доказать, что сам не виноват, так как исполнял чужой приказ. Но Лев только еще раз осторожно переспросил, о каком старике идет речь.

— Он пришел к нам в деревню пешком, — продолжал Эхекатль, — но я понял, что это очень важная особа, так как старосту оставили за дверью, пока они разговаривали. А я знаю, как легко подслушать все через заднюю стену, если встать в правильном месте.

— Старик Черные Перья! — воскликнул я. — Ну теперь картина начинает проясняться.

— И о чем же они говорили? — осторожно поинтересовалась Звезда, которая, несмотря на все беспокойство за ребенка, как и я, не могла сдержать любопытства.

— Я понял не все. Старик все время задавал вопросы. Он хотел что-то понять или выяснить. Вроде какие-то бледнокожие бородатые люди появились где-то далеко на востоке. Он упоминал о селении Шикаланко. Он хотел узнать… — Голос мальчика дрогнул.

Я порывисто подался вперед:

— И что же он хотел узнать?

— Старик хотел узнать, кто такие эти бледнолицые люди… Люди ли они вообще или боги. И если люди, то обретут ли славу и богатство те, кто станет с ними торговать?

— И какой ответ он получил?

— Я не расслышал. Я разобрал только, как старик сказал: «У тебя мало времени». А еще он предупредил, что сюда могут явиться другие люди с такими же вопросами и им ничего говорить не нужно.

Мы со Львом и Рукастым переглянулись, но еще не успели и слова вымолвить, как настроение у мальчика вдруг резко переменилось и он залился слезами, уткнувшись лицом в подол Звезды. Она бросилась его утешать и успокаивать, а он сдавленно прокричал:

— И они пришли! Ведь пришли же! Они пришли, чтобы убить всех нас! Сначала увели отца, а потом вернулись за нами… за матерью! Но почему?! Почему?..

Последние слова утонули в складках юбки Звезды. Она обнимала мальчика, гладила его по голове.

Бросив на меня короткий взгляд, мой брат тихо обратился к мальчику:

— Потому что твой отец сдержал слово, данное старику, и не рассказал другим людям то, что они хотели услышать.

— Ну что, Яот? Ты посчитал, что все начинает проясняться, — заговорил со мной брат, когда Звезда увела ребенка на женскую половину. — А мне вот до сих пор ничего не понятно. Может, объяснишь?

Мы со Львом и Рукастым уселись на корточках во дворе, согреваясь еще теплыми лепешками. Я не сомневался, что это настоящее лакомство Звезда выставила перед нами только из уважения к высокому положению моего брата. Рукастый со своей стороны одолжил ему старый боевой плащ, какой я видел на нем в день нашей с ним первой встречи. Правда, эта изношенная одежка смотрелась на моем братце так же нелепо, как и простая набедренная повязка.

Пока мы жевали лепешки, я повторил ради Рукастого всю историю, которую за день до этого поведал матери, сестре и брату.

— Старик, упомянутый мальчиком, — мой хозяин, — заключил я. — Это точно он, больше некому.

— Но зачем?! — недоумевал Рукастый. — Зачем главный министр таскается к колдунам, словно юная девица, мечтающая о любви и желающая узнать свою судьбу?

— Его интересовало, как могли бы пойти торговые дела с неизвестными людьми, — заметил мой брат. — Но ведь он не торговец. С какой стати ему вникать в подобные вещи? В деньгах он, похоже, не нуждается.

— Верно, — согласился я. — Тут дело не в деньгах. — Размышляя над словами брата, я вдруг понял, что главный министр сам дал мне ответ на этот вопрос вечером того дня, когда встретил свою смерть отец Эхекатля. — Тут дело в славе. Он стремится прославиться, как его отец, и произвести впечатление на императора. Ты помнишь, Лев, что говорил нам Монтесума о далеких восточных землях, о бледнолицых бородатых людях и о пирамидах, которые плавают по морю? Ты же сам показывал мне тот сундук, набитый одеждами из какой-то превосходной ткани. Император хотел узнать у колдунов, кем считать этих чужеземцев — людьми или богами. А главный министр, очевидно, решил выяснить это, опередив императора. Император упоминал селение Шикаланко. О нем же говорил старик Черные Перья, когда явился к колдуну. Да и Лилия признавалась, что ее сын частенько указывал это место, и я не вижу, с какой стати ей врать.

— Но какое дело твоему хозяину до какого-то там торгового селения на далеком востоке? — озадаченно проговорил мой брат.

— Его интересует не само место, — пояснил я, — а вести, которые приходят оттуда. Вести о бледнолицых людях. Мой хозяин решил, что смог бы продлить свою славу благодаря этим чужестранцам, кем бы они ни оказались. И славы этой он желает себе одному, а император должен находиться в неведении. Отправиться в те края сам он не мог. Ему нужен был надежный человек, умеющий держать язык за зубами, — человек, чье появление в таком месте, как Шикаланко, не вызвало бы подозрений. А кто подошел бы для этой роли лучше, чем представитель сословия почтека? Ведь торговцы скитаются по дальним краям. Как раз с таким человеком и познакомил его Туманный, имевший тайные делишки с обоими. Туманный был связующим звеном между стариком Черные Перья и Сияющим Светом.

— Выходит, главный министр и этот молодой торговец заключили тайную сделку? — предположил Рукастый.

— Думаю, да, — ответил я. — Сдается мне, главный министр оплатил долги Сияющего Света, и тот согласился выполнить его просьбу и отправился в Шикаланко. Возможно, Черные Перья вложил в дело и свои средства — например, товары для обмена на ту прекрасную одежду. Но прежде он решил тайком посоветоваться с колдуном. Только потом его план нарушился.

— Монтесума велел бросить колдунов в темницу, — вставил мой брат.

— Да, это во-первых. Император решил сам побеседовать с этими колдунами! Мой хозяин, наверное, очень испугался, когда их схватили. Он вынужден был похитить их из тюрьмы, дабы убедиться, что они его не выдали. Думаю, он договорился с тюремным смотрителем, и тот освободил их на его попечение. Разве тюремный смотритель мог отказать главному судье в стране? Теперь становится ясно, почему смотритель так удивился, когда я явился туда потом и, назвавшись рабом главного министра, пытался выяснить, как они исчезли. Когда смотритель понял, что его вынудили действовать против воли императора, он не на шутку перепугался и заявил, будто все дело в волшебстве. Император так или иначе поверил ему, только колдунов-то главный министр уже прибрал к рукам. Но что ему было с ними делать? Он еще надеялся получить от них ответы на свои вопросы, поэтому убивать не собирался, но и отпустить не мог. Ему следовало где-то спрятать их. Где угодно, только не в своем доме, ибо это было опасно. Вот я и думаю, что он обратился с этим к своему сообщнику Сияющему Свету, который обещал поместить их у себя на складе. Только вот все имущество Сияющего Света…

— Тельпочтли! — воскликнул Лев. — Вот как он добрался до колдунов! И все их семьи они вырезали, не оставив никаких свидетелей! Так ведь?

— Конечно. Главному министру требовалась уверенность, что ни одна душа не опознает в нем человека, посещавшего колдунов, особенно тогда, когда те уже исчезли из тюрьмы. Поэтому он устроил так, что император сам поручил ему разыскать колдунов, — ведь теперь у него появилась возможность объяснить убийства их семей.

Рукастый озадаченно кусал губы.

— А зачем понадобилась эта затея с жертвоприношением?

— Да, — согласился с ним мой брат. — И что означал тот мертвец в канале перед домом твоего хозяина? Ты думал, что это было послание тебе от Тельпочтли. Тогда какое отношение оно имеет к чужестранцам с востока?

— А это еще одно место, где план министра претерпел сбой, — объяснил я. — Что бы там ни связывало Сияющего Света с Тельпочтли, но их отношения изменились во время праздника Поднятых Знамен. Сияющий Свет тогда окончательно впал в зависимость. К тому времени Тельпочтли уже прибрал к рукам и колдунов, и все его имущество и даже успел приступить к пыткам. Я думаю, он и сам хотел получить от колдунов ответы на вопросы старика Черные Перья. А потом он начал шантажировать моего хозяина. Старику Черные Перья колдуны нужны были живыми, вот Тельпочтли и начал посылать их ему мертвыми. Что же касается жертвоприношения… — Мне сейчас припомнились слова дедушки Сияющего Света, предположившего, будто Тельпочтли, вернее, Туманный, вместе с Сияющим Светом затеяли все это ради злой шутки. — В этой наглости и дерзости все и заключалось. Они заявили моему хозяину, что пойдут на любые проделки. — И действительно, смерть простого земледельца на вершине Большой Пирамиды, ставшая результатом хитрых козней, не могла не задеть моего хозяина за живое. Ведь он никак не мог вмешаться, не рискуя при этом выдать себя. — Они даже послали к нему Проворного — хотели убедиться, что он знает о случившемся!

— Уж больно хорошо подыграл им отец Эхекатля, — заметил Рукастый. — Интересно, как им удалось заставить его?

— Ну, способов-то много. Я в свое время на такое насмотрелся. Опаивают, ублажают, опять опаивают — до тех пор, пока человек не забудет, как его зовут, и не согласится сделать все, что его попросят. И не забывайте, ведь перед этим его вызволили из темницы, а потом подвергали пыткам. И все равно в конце он проявил строптивость. У него хватило мужества броситься наутек. Он даже произнес в последний момент пророчество, предназначенное для старика Черные Перья. Хотел, чтобы я передал ему слова про большую лодку.

— Но я все равно не понимаю, зачем Тельпочтли убил этих колдунов и почему ему понадобилось донимать угрозами твоего хозяина в попытках добраться до тебя, — сказал Лев. — Неужели он затеял все это только из-за того, что произошло много лет назад в Доме Жрецов?

— А из-за чего же еще? Похоже, у него есть причина винить меня в случившемся с ним и с той девушкой.

— А я не вижу в этом никакого смысла, — возразил Рукастый. — Разве ты виноват, что им пришлось тогда удрать?

— Нет, не виноват. Я этого тоже, признаться, не понимаю. Наверное, Тельпочтли уже тогда испытывал ревность ко мне, а с годами она переросла в одержимость.

Тут Рукастого, видно, осенила новая мысль, и он прибавил:

— Я вообще-то думал, вы, жрецы, ни на что не годитесь как мужчины. Вы же без конца протыкаете свое хозяйство кактусовыми шипами. Разве после такого встанет хоть что-нибудь?

Эти слова рассмешили моего брата.

— Ничего подобного, — обиженно возразил я. — Мы только иногда пускаем кровь, а на то, о чем ты сейчас говорил, не пойдет даже самый ревностный фанатик. Уж я-то точно такого с собой не делал. Вот Тельпочтли я всегда подозревал в подобном, только скорее всего безосновательно.

— Да какая разница, из-за чего все это началось! — проговорил мой брат раздражительно. — Нам необходимо решить, что делать теперь. За кого из них приняться — за Тельпочтли или за главного министра.

Мой брат частенько становился до невозможного прямолинеен, особенно когда дело близилось к концу, или, как сейчас, когда его самолюбие было уязвлено и ему не терпелось посчитаться с врагом.

— Приниматься надо за обоих, — сказал я. — Мы должны доставить императору колдунов для того, чтобы разоблачить моего хозяина. И Тельпочтли нужен нам — он приведет нас к колдунам. — Я ненадолго задумался, потом продолжал: — Я считаю, Лев, нам с тобой надо сейчас же отправиться к Лилии. Может, она рассказала Проворному что требовалось и ее сына отпустили. А если нет, то Тельпочтли не устоит перед соблазном напасть на меня снова. Вот тут-то ты и явишься, братец. Ты защитишь меня, если он попытается выкинуть очередную шутку вроде вчерашней… Ну что тут смешного?!

Неприветливая улыбка заиграла на устах моего брата.

— Просто я вспомнил, как предупреждал тебя, — сухо заметил он. — Что не стану больше спасать твою никчемную шкуру!

Я смерил его серьезным внимательным взглядом.

— Предупреждал, а все равно будешь, если понадобится. Ты передо мной в долгу. Я из-за тебя таскался в Койоакан и нашел мальчика.

Лицо брата помрачнело, он уже собирался что-то ответить, но ему помешал внезапный шум, донесшийся со двора.

Рукастый насторожился и прислушался, потом пояснил:

— Это Змей. А с кем это он там ссорится? — Он встал и подошел к двери. — С кем это он там… Вот черт!..

Мой брат тоже вскочил и бросился на женскую половину.

— Звезда, скорее в маисовый закром!

Я остался в комнате один и начал отчаянно озираться по сторонам, ища место, где бы спрятаться. У меня промелькнула мысль о бане, но добраться до нее я уже не успевал, к тому же искать там стали бы в первую очередь.

— Рукастый! — крикнул до омерзения знакомый голос. — Я тебя поздравляю! Ты поймал нашего беглеца!

Руки у меня беспомощно опустились, пока я наблюдал, как мой заклятый враг шагает по двору в мою сторону, а за ним по пятам с безутешным видом плетется Змей.

Все-таки слуга главного министра явился сюда.