Книга: Возвышение империи
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

Кортхак не привел с собой на пир ни одного из своих обычных телохранителей. Вместо этого он привел Хатхора, единственного из своих младших командиров, сопровождавшего его в Аккад, единственного, обладавшего умом и дисциплиной, необходимыми, чтобы сыграть нужную роль.
Если не считать прогулок Хатхора вниз по реке, его главной обязанностью было следить за людьми, не подпуская их к вину, держа подальше от местных жителей. Каждый день выполнение этой задачи становилось все труднее, а люди все хуже подчинялись дисциплине. Они заслужили свое серебро, они выжили в пустыне и теперь хотели воспользоваться роскошью странного нового города, удовольствия которого манили их.
К счастью, люди уважали Хатхора, который убеждал их, что терпеть осталось совсем немного. Кортхак знал, что нужно держать своих людей в узде: их было в Аккаде слишком мало, а потерять он мог слишком много, если какой-нибудь пьяный воин попал бы в беду. Когда один из его людей на прошлой неделе напился, Кортхак приказал высечь его. Только вчера Хатхор сбил второго такого с ног. И Кортхак, и Хатхор снова и снова напоминали воинам, что через несколько недель у них будет груда золота и сколько угодно возможностей насладиться женщинами Аккада.
Два других командира Кортхака, Такани и Небиби, оставались на другом берегу реки с Ариамом, внимательно приглядывая за ним и помогая обучать и тренировать головорезов, которых они набрали. Кортхак не сомневался, что может положиться на Ариама, по крайней мере до тех пор, пока к тому будет поступать золото.
Прошло больше шести недель с тех пор, как Кортхак появился в Аккаде, и каждую неделю он получал донесения о том, как идут дела у Ариама.
Торговые дела Кортхака давали ему законный предлог проводить время на берегу в сопровождении нескольких его людей, встречая прибывающие суда, которые торговали в разных местах.
Время от времени одна из лодок привозила человека от Ариама, и тот отчитывался перед Кортхаком. Кортхак устраивал все так, что сразу после этого гонец поднимался на борт лодки, уходящей на юг. Осведомители Треллы были повсюду, и никакие хвастливые слова и самодовольные взгляды не должны были выдать его план.
Из последнего донесения Хатхора следовало, что бывший начальник стражи Аккада уже собрал больше девяноста человек, почти всех снабдил лошадьми, и большинство из этих людей заявляли, что имеют опыт сражений. Ариам раздал много золота и серебра Кортхака вместе с обещаниями будущей добычи, чтобы набрать столько народу. Кортхак сомневался, что новобранцы могут хоть немного сравниться в его египтянами, но сейчас ему нужен был отряд, в котором оказалось бы достаточно людей, способных хотя бы размахивать мечом. С таким отрядом он захватит власть в Аккаде.
Больше половины воинов города отсутствовали, уйдя или с Эсккаром, или с Бантором. Значит, каждый день меньше сотни людей поддерживали здесь порядок, вели наблюдение со стен и охраняли ворота. Кортхак не сомневался, что его семьдесят египтян смогли бы взять город изнутри, если только не ввязались бы в перестрелку лучников. Он наблюдая, как практикуются аккадские воины, и видел, на что они способны с луком в руках. Но в ближнем бою у его людей будут все преимущества.
Удержать Аккад — дело другое, для этого Кортхаку и требовались Ариам и его люди и, что не менее важно, их лошади.
Весь город знал, что через несколько недель отряд Бантора вернется с юга. Кортхак хотел начать действовать до его появления. Эсккар оказался непредсказуемым, как все о нем и говорили, и все еще оставался в Биситуне. И все-таки варвар мог вернуться в Аккад в любой момент, и, скорее всего, привести с собой по меньшей мере половину своего отряда. Если он не появится здесь еще несколько недель, это намного облегчит Кортхаку дело.
Кортхак пробыл в Аккаде достаточно долго, чтобы понимать местную политику. Люди высшего сословия, из которых состоял правящий совет, были простыми торговцами, людьми, имевшими дело с закупками и продажами, а не с битвами, и все они боялись воинов Эсккара. Некоторые злились, что Эсккар и Трелла ограничили их власть. Вокруг этих людей горожане не сплотятся. Несколько публичных казней, за которыми последует раздача золотых монет, заставит замолчать и торговцев, и знать, заставит всех подчиниться правлению Кортхака.
Трелла могла бы сплотить людей, но Кортхак собирался позаботиться о ней, когда настанет время. А без Эсккара, который мог бы вдохновить здешних жителей на сопротивление, город упадет в руки Кортхака, как перезрелое яблоко с дерева.
Само собой, Эсккар должен был умереть, но это легко могло произойти не только здесь, в Аккаде, но и на севере. Как только Ариам соберет еще двадцать-тридцать человек, Кортхак нанесет удар. Он возьмет город, а потом по частям уничтожит остатки воинских сил Эсккара. Только дурак мог разделить свои силы. В многочисленных битвах Кортхак научился одному — собирать бойцов в кулак и сминать врага численным превосходством. Это срабатывало в Египте и сработает здесь. Он предвкушал, как преподаст Эсккару этот урок.
Отбросив пока эти мысли, Кортхак стал думать о сегодняшнем празднике. Он улыбался: народ этих земель тщетно полагается на Иштар, женское божество, надеясь на ее защиту, точно так же как глупые люди Аккада полагаются на Треллу.
Жена Эсккара собиралась устроить в своем доме особенное пиршество в честь непостижимой мощи Иштар. Этот пир давал также возможность вознести благодарность за избавление города от варварского нашествия и за недавний успех Эсккара в Биситуне.
Каковы бы ни были причины пиршества, Кортхак углядел в нем желание Треллы произвести впечатление на своих приверженцев, продемонстрировав свое могущество и власть. Все влиятельные люди города получили приглашения — глиняные таблички, выкрашенные черной краской, со знаком Эсккара на одной стороне и изображением богини на другой. Только немногие счастливчики, обладатели приглашения, и их слуги будут допущены в дом Эсккара. Остальные жители Аккада будут праздновать на улицах, и праздник этот, вероятно, продлится далеко за полночь. Кортхак уже смирился с тем, что проведет ночь без сна, раз город будет полон шума и веселья.
Он получил приглашение три дня назад, и, учитывая положение, которое он занял в Аккаде, оно наверняка было доставлено одним из первых. Тем утром Кортхак подготовил Хатхора к его новой роли, убедившись, что мрачный воин знает, как себя вести, и снова напомнил, что тот не должен никого оскорблять. Кортхак даже купил своему младшему командиру новую одежду, подчеркивающую высокое положение хозяина Хатхора.
Солнце медленно опускалось к горизонту, когда Кортхак, пройдя по улицам в новенькой с иголочки одежде и новых кожаных сандалиях, приблизился к воротам дома Эсккара. Рядом шагал Хатхор. Во двор дома не разрешалось проносить оружие — обычная предосторожность, чтобы помешать перебравшим с выпивкой гостям в конце концов поубивать друг друга из-за какой-нибудь ерунды.
Само собой, запрет на ношение оружие также защищал Треллу, и Кортхак должен был признать, что ее телохранители знают свое дело: они всегда оставались настороже и внимательно наблюдали за толпой всякий раз, когда Трелла ходила по городу.
Когда Кортхак и Хатхор оказались у ворот дома Эсккара, им пришлось подождать в очереди, пока стража проверяла приглашения и убеждалась, что ни у одного из гостей нет оружия.
— Мои приветствия, достопочтенный Кортхак, — стражник слегка поклонился, взяв из рук Кортхак глиняную табличку. — С вами есть еще кто-нибудь?
— Нет, только мы двое, — Кортхак дружелюбно улыбнулся воину.
Хатхор уже снял с себя пояс с мечом и протянул стражникам Треллы. Он даже выдавил натянутую улыбку, расставаясь с оружием.
— Пожалуйста, войдите в дом Эсккара, достопочтенные гости, — стражник снова поклонился, уже поворачиваясь, чтобы поприветствовать следующего в очереди.
Во дворе на столах стояли черпаки с вином, хлеб с медом, блюда с фруктами и сладостями. В глиняной чаше в центре каждого стола красовался большой букет цветов, на всех столах — разные. Из задней части двора поднимался дым, дым шел и из кухонь, и запах жарящегося мяса висел в воздухе.
На крыше напротив комнат Эсккара музыканты играли на флейтах, жонглер подбрасывал высоко в воздух ярко раскрашенные шары.
Двор, хоть и большой, не мог вместить всех, и гости толпились также в главном доме, разговаривая и жестикулируя. Слуги наливали вино, смешивая его в равных частях с водой, и несколько гостей, похоже, уже находились под чарами бога вина.
Кортхак заметил несколько представителей высшего сословия, которые заседали в совете, на всех была одежда с темно-синей каймой — цвет, на который имели право только правящие Семьи. Он принял полную до краев чашу у одного из слуг и придвинулся как можно ближе к дальней стене, только что не очутившись там, где готовили еду.
Некоторые из гостей казались обычными торговцами и все еще носили потрепанную, запятнанную грязью одежду. С гостями смешались как равные по меньшей мере дюжина воинов с эмблемой клана Ястреба на плече. В отличие от приглашенных гостей, воины клана Ястреба носили оружие — короткие мечи или кинжалы. Кортхак заметил, что эти люди не держат в руках чаши с вином.
Женщины, из которых состояла почти половина толпы, надевшие свои лучшие наряды, или стояли рядом со своими мужчинами, или сплетничали друг с другом. Большинство даже не прикрыли головы шарфами — обычай, к которому Кортхак до сих пор не мог привыкнуть.
— Почтенный Кортхак, могу я предложить тебе попробовать вина госпожи Треллы?
Кортхак повернулся и увидел рядом с собой Аннок-сур с маленьким черпаком в руке и чашей в другой. Кортхак улыбнулся ей и обменял пустую чашу на полную.
— Благодарю за подарок, Аннок-сур.
Он сделал глоток. Сладкое вино имело приятный аромат, куда лучше, чем та смесь, что он взял со стола.
— Очень хорошее вино. Мои благодарности госпоже Трелле.
Кортхак огляделся по сторонам, но не увидел хозяйки дома.
— Госпоже Трелле нездоровится?
— Нет, она просто отдыхает наверху, — сказала Аннок-сур, тоже улыбнувшись. — Она будет довольна, если вы навестите ее. Она наслаждается вашими историями о Египте.
И всегда перебивает историю дюжиной вопросов, пытаясь выведать все, что касается его прошлой жизни, припомнил Кортхак.
— Конечно. Кто смог бы отказать такой щедрой хозяйке?
Он повернулся к Хатхору:
— Жди здесь.
Кортхаку не хотелось оставлять своего воина одного, но если бы он привел его с собой в дом, это выглядело бы странно.
Аннок-сур ловко двигалась сквозь толпу, Кортхак шел за ней, раздраженный тем, что ему приходится следовать позади женщины.
Раньше он никогда не бывал внутри дома Эсккара. Оглядываясь по сторонам, Кортхак увидел большую комнату — здесь было так же многолюдно, как во дворе. Большинство гостей держались рядом со столами, ломящимися от еды и вина, пытаясь поглотить как можно больше бесплатного угощения.
Стражник не пускал никого на лестницу, ведущую в верхние комнаты, но шагнул в сторону и кивнул Аннок-сур, когда она и Кортхак проходили мимо. Еще один охранник стоял на верхней площадке.
Войдя, Кортхак внимательно осмотрел личные комнаты Треллы — комнаты, которые вскоре будут принадлежать ему. Вдоль стен выстроились скамьи и табуреты, на маленьком столике стояли черпаки с вином и водой, но еды не было.
Кортхак узнал начальника стражи Гата — тот сидел рядом с Треллой у окна. Неподалеку стоял Корио с женой и двумя сыновьями, беседуя с одним из знатных людей, имевшим несколько судов и усердно занимавшимся речной торговлей. Никар, его жена, их сын и невестка держались вместе, о чем-то оживленно разговаривая друг с другом.
Трелла поднялась, когда Кортхак пересек комнату. Удивившись при виде ее живота — он стал гораздо больше с тех пор, как они виделись в последний раз, — Кортхак понял, что ее беременность успешно развивается. Даже платье свободного покроя не могло скрыть ее положение. Кортхак всегда считал беременных женщин отвратительными, даже некоторым образом нечистыми. Следовало бы прятать их раздувшиеся тела с глаз других людей, пока они не произведут на свет свое детище, предпочтительно не докучая при этом старшим членам семьи.
У Кортхака было столько детей, что он не мог всех их запомнить, но его никогда не заботил ни один из них, как не заботили и их матери. Дети делают женщин слабыми, такими, которыми легко управлять, и он предвкушал то время, когда Трелла, наконец, родит.
— Приветствую, госпожа Трелла, — он низко поклонился, выказывая свое уважение.
— Добро пожаловать в наш дом, почтенный Кортхак.
Она вежливо поклонилась ему — так любая респектабельная жена встречает гостей своего мужа.
— Да будет благословенна богиня Иштар за твою будущую семью и за твое приглашение разделить ее благословение, — нараспев произнес Кортхак, следуя ритуалу, которого требовало торжество.
— Ты хорошо изучил наши обычаи, почтенный Кортхак.
Трелла повернулась к Гату:
— Может наш гость на минутку занять твое место, Гат?
— Да, конечно, — ответил Гат, встав и потянувшись. — Мне все равно нужно основательно перекусить. Я покидаю тебя, Трелла.
Он поклонился ей, потом Кортхаку, и вышел.
— Сядь рядом со мной, — сказала Трелла, снова заняв свое место. — Я легко устаю, а из-за подготовки к пиру трудилась с раннего утра.
— Весь город превозносит твое имя, госпожа Трелла, и благодарит тебя за еду и вино.
Для города, как известно, испытывающего нехватку золота, Трелла сумела купить столько провизии, что почти все в Аккаде сегодня хорошо поедят и будут иметь достаточно эля, чтобы запить еду.
— А ты, Кортхак, решил все же остаться в нашем городе?
Кортхак пустил слух о том, что подумывает поселиться в сельской местности, может быть, ниже по реке. Эти новости привели к его дверям торговцев, умоляющих его остаться и торговать драгоценными камнями в Аккаде. Простой слух помог ему завести новых друзей.
— Думаю, я останусь в Аккаде, госпожа Трелла.
Он вполне мог сказать ей правду. Она знала, что ни один торговец не оставит по доброй воле город, дающий такие возможности.
— Я все еще подыскиваю себе новый дом, может быть, такой, как этот. Я слышал, раньше он принадлежал какому-то торговцу?
— Да, но Никар предоставил его Эсккару во время осады. А после снятия осады мой муж заплатил Никару за этот дом.
— А когда возвращается твой муж, госпожа Трелла? Я с нетерпением ожидаю встречи с ним, если хотя бы половина историй, которые я о нем слышал, — правда.
Трелла засмеялась.
— Так и есть, почтенный Кортхак, все они полуправда. Но он сильный правитель, который заботится о своем народе. Думаю, он тебе понравится.
— Я уверен, что понравится, госпожа Трелла.
«Он мне понравится еще больше, когда будет мертв, что случится довольно скоро», — подумал Кортхак. Потом прогнал улыбку с лица. Он терпеть не мог, когда ему приходилось сдерживаться перед кем-то, не говоря уж о том, чтобы сдерживаться перед девчонкой.
— А теперь скажи мне, почтенный Кортхак, когда ты позволишь своим людям ходить по городу? Я слышала, они все время сидят взаперти на ужасном постоялом дворе.
— Мои слуги — неотесанные люди. Многие из них даже не привыкли жить в деревне, не говоря уж о таком городе, как Аккад. Но только таких я смог найти для своего путешествия.
Кортхак говорил спокойно. Его время скоро придет.
— Я бы предпочел, чтобы они не ввязывались в неприятности, по крайней мере, до тех пор, пока не выучат ваш язык и не поймут обычаи Аккада. Через неделю или две, после того как я обустроюсь в своем новом доме, они будут готовы к тому, чтобы ходить по улицам в одиночку.
— Наши торговцы будут рады их видеть.
— Так же, как и мои люди будут рады видеть здешних торговцев, я могу это пообещать.
Кортхак увидел проблеск недоверия в ее глазах, и подумал, не прозвучали ли его слова слишком снисходительно.
— Тебе удалось продать драгоценные камни по хорошей цене?
— Трудно сказать, госпожа Трелла. Некоторые из моих образцов ушли довольно быстро, но другие… — он пожал плечами. — Я не уверен. До тех пор пока не поживешь достаточно долго в каком-либо месте, трудно сказать, какая именно сделка удачна. Я еще не уяснил, что здесь считается справедливой ценой. Вот почему я продолжаю внимательно присматривать за своими людьми, чтобы убедиться, что их не одурачат.
И сбывая тем временем большую часть своих камней за куда меньшую сумму, чем они в действительности стоят.
— Ты хорошо выучил наш язык, достопочтенный Кортхак. Ты говоришь всего лишь с легким акцентом. Трудно поверить, что ты сумел выучить его так быстро.
— Торговец должен владеть многими языками, ты наверняка и сама это знаешь. И помимо того, что я занимаюсь торговлей, я провожу большую часть дня, изучая ваш язык и ваши обычаи.
Кортхак сунул руку под рубаху.
— Но я чуть не забыл, — он вынул маленький хлопковый кошелек, затянутый тонкой полоской темной кожи. — Это тебе, госпожа Трелла. Подарок из египетской земли.
Он протянул кошелек, наблюдая, как ее проворные руки развязывают узел и вытряхивают содержимое на ладонь. В неярком свете блеснул изумруд размером с большой палец мужчины, ограненный в форме куба, прикрепленный к толстой золотой цепочке.
— Почтенный Кортхак, это… Я никогда раньше не видела такого камня.
Кортхак расслабился, когда хозяйка дома уставилась на драгоценность, завороженная его глубоким зеленым цветом.
«Так и должно было случиться», — подумал Кортхак. Эти земли давали очень мало изумрудов, да и те были в основном маленькие и плохого качества. Он не забыл снять эту драгоценность с шеи жены богатого торговца в Египте. Стоя на коленях, та умоляла не забирать ее любимое украшение, поэтому он протянул его обратно, наблюдая, как глаза ее наполнились благодарностью.
Он позволил ей подержать ожерелье минутку, прежде чем вонзил меч ей в живот. Потом отобрал камень снова и помахал им перед ее лицом, а она смотрела, как кровь ее пятнает землю — пока не умерла.
— Это красивый камень, госпожа Трелла. Кто еще в Аккаде должен иметь его, если не ты?
— Я польщена, но не могу его принять. Он слишком дорогой.
— Госпожа Трелла, я настаиваю. У меня есть и другие драгоценности, такие же прекрасные. Если ты будешь носить этот камень, это поощрит других женщин Аккада покупать мои драгоценности. И, может быть, если мне понадобится помощь в том или ином деле, я смогу обратиться к тебе.
Кортхак наблюдал, как глаза ее задержались на камне. Он знал: не существует женщины, которая смогла бы отвергнуть такой подарок. Женщинами всегда было легко манипулировать.
Трелла мгновение пристально смотрела на камень, потом вернула его в кошелек.
— Это слишком, но я благодарю тебя за подарок. Это самое красивое ожерелье, какое я когда-либо видела.
Она повернулась к нему и подарила ему улыбку, полную тепла, которого он никогда не видел прежде.
— Но, благородный Кортхак, я не буду его носить, пока не родится ребенок. Иначе боги могут возревновать.
Кортхак скрыл свое разочарование. Он бы предпочел, чтобы она хвасталась украшением на сегодняшнем пиршестве, оповещала всех о его подарке и о том, что Кортхак занимает особое положение. Но вообще-то это было не так уж важно. Он все равно скоро заберет камень обратно, и, когда это случится, Кортхака будет не так легко уговорить.
— Да принесет тебе ребенок великое счастье, госпожа Трелла.
«Пока он жив», — подумал Кортхак.

 

На другом конце Аккада ни одна лампа не горела в питейном доме Таммуза.
Солнце село несколько минут назад, но в кои-то веки в заведении было пусто. Обычные посетители ушли, чтобы урвать часть еды и выпить эля, который сегодня рекой тек в честь Иштар благодаря госпоже Трелле. Некоторые попытаются поживиться добром, оставшимся без присмотра, когда хозяева добра размякли от чрезмерной выпивки.
Эн-хеду слышала на улице смех и громкие голоса, то затихающие, то становящиеся громче: люди сновали туда-сюда.
Так как посетителей не было, Эн-хеду спросила Таммуза, не закроет ли он заведение на несколько часов. Таммуз предложил прогуляться по улицам и повеселиться вместе с толпой, но Эн-хеду попросила его подождать. Она покинула их комнату, ушла в общую, закрыла там наружную дверь и заложила на засов.
Когда она вернулась в спальню, Таммуз начал вставать из-за стола.
— Нет, не вставай. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня, — начала Эн-хеду, выговаривая слова чуть быстрей, чем хотела.
Здесь было достаточно света, чтобы она увидела озадаченное лицо своего хозяина.
— А что тебе нужно?
Она встала прямо перед ним.
— Я хочу, чтобы ты взял меня в постель.
Эн-хеду выдавила эти слова через силу, и теперь их уже нельзя было взять обратно. Она стащила через голову платье и встала перед ним — их не разделял даже один шаг.
Таммуз видел ее без одежды много раз, но она никогда не выставляла себя вот так напоказ, никогда не стояла перед ним просто для того, чтобы он на нее смотрел. И наслаждался.
Она глубоко вздохнула и слегка раздвинула ноги.
Глаза юноши ласкали ее тело, задерживаясь на грудях и на холмике волос под животом.
— Эн-хеду, — начал он. — Ты уверена…
— Да, я уверена. Мне нужно быть твоей женщиной, чтобы доставить тебе удовольствие богов и чтобы дать тебе детей. Но еще больше мне хочется сделать тебе приятное. Ты хороший человек, и я хочу остаться с тобой навсегда.
Таммуз встал и обнял ее здоровой рукой.
— Ты никогда не оставишь меня, Эн-хеду. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. И ты не обязана…
Она подалась ближе и поцеловала его, долгим поцелуем, который заставил его замолчать. Он сжал в ладони ее грудь, заставив ее задохнуться от удовольствия.
— Твоя одежда, хозяин, — сипло сказала она, чувствуя, как волна наслаждения пробегает по ее телу.
У нее слегка кружилась голова, и она подумала: вдруг она упадет, когда Таммуз отпустит ее? Она повела его к кровати, потом помогла ему раздеться, и ее пальцы двигались неуклюже, не с обычным проворством. Потом они упали на постель, голова ее плыла от новых ощущений. На этот раз он поцеловал ее, и что-то пронзило ее, как язык пламени. Она почувствовала, как между ног становится все влажней, и незнакомая вспышка тепла последовала за этим, возбудив ее еще больше.
Теперь его руки блуждали по ее телу, сжимали, прикасались. Он двигался рядом с ней, и она чувствовала жар его кожи, когда он к ней прижимался. Эн-хеду застонала, когда он погладил ее лобок, и он остановился.
— Не останавливайся, — выдохнула она, удивившись как своим словам, так и тому, как быстро она их выпалила. — Не останавливайся.
Она прижала к себе его руку и держала до тех пор, пока его пальцы не скользнули внутрь нее. Никогда она не ощущала такого. Боли не было, не было грубости, которая заставляла ее вздрагивать или кричать — вместо этого было блаженное чувство тепла, которое омывало ее волнами. Эн-хеду услышала собственный смех, чуть слышный звук, испугавший ее точно так же, как Таммуза. Она никогда не смеялась в постели раньше.
Не успел он подать голос, как она схватила его за плечи и втащила на себя, широко расставив ноги, рукой направляя его внутрь себя.
На этот раз она услышала свой стон удовольствия, а он что-то прошептал. Эн-хеду не разобрала слов, но они были не важны. Она обхватила его ногами и прижала к себе.
Она почувствовала, как Таммуз заколебался, но потом начал двигаться внутри нее, толкая и все быстрее двигая бедрами. Она застонала от наслаждения, когда он вошел еще глубже. Потом он выкрикнул ее имя — снова и снова, его тело двигалось само собой, когда он погружался в нее. Эн-хеду закричала — и от того удовольствия, что получала сама, и от того удовольствия, которое давала, — а ее тайное место неудержимо дрожало и становилось все влажней.
Наконец Таммуз привалился к ней, тяжело дыша, все еще повторяя ее имя, говоря, что любит ее и что она никогда не должна его покидать.
— Никогда, хозяин, — пообещала Эн-хеду. — Я никогда тебя не оставлю.
Когда он шевельнулся, чтобы слезть с нее, она засмеялась и крепко в него вцепилась.
— Нет, останься здесь. Я хочу чувствовать тебя рядом.
— О да, — прошептал он ей на ухо. — Держи меня крепко. Это было так хорошо… так хорошо.
Она обнимала его сильными руками, гордясь тем, что смогла так легко доставить ему удовольствие. Гладя одной рукой его лицо, она радовалась, что темнота скрывает ее улыбку. Она снова поцеловала его, и внезапно Таммуз ответил, его язык проник в ее рот, возбуждая ее. Эн-хеду почувствовала, как он снова напрягается, поэтому скользнула руками вниз по его спине и крепко притянула его к себе. Это вырвало у него вздох удовольствия, и он зарылся лицом в ее шею и волосы.
Но только на мгновение. Таммуз начал двигаться снова, его член твердел, каждый толчок посылал по ее телу волну наслаждения, и она услышала собственный стон. Еще одна волна удовольствия омыла ее. На сей раз это длилось долго, очень долго.
* * *
В спальне Треллы горела единственная лампа. Праздник наконец-то закончился, по крайней мере, для Треллы и ее домочадцев. Она сидела на кровати рядом с Аннок-сур; та держала в руке ожерелье, подаренное Кортхаком.
— И он ничего не попросил, Трелла? Никакого ответного дара?
— Ничего. Только мое благоволение. Он не упоминал Эсккара, даже не намекнул, чтобы я рассказала ему о таком огромном подарке. Как будто Эсккар для него вообще не важен.
— Что ты будешь с этим делать? — Аннок-сур положила драгоценный камень на кровать между ними.
— Сейчас — ничего. После того как родится ребенок, я продам камень как можно скорей. Я уверена, что вырученного хватит, чтобы некоторое время платить строителям Корио.
— Если ты сможешь найти того, у кого достанет золота, чтобы дать за камень хотя бы примерно столько, сколько он стоит, — вздохнула Аннок-сур. — Может, ты должна оставить камень себе.
— Нет. Если люди увидят, что я ношу такое украшение, они перестанут мне доверять. Как я смогу просить сделать пожертвование на строительство стен, если буду показываться на публике с таком дорогим украшением?
Трелла покачала головой.
— Но этот Кортхак… В нем есть нечто такое, что сейчас тревожит меня даже больше, чем при первом его появлении. Ты ничего о нем не узнала?
Аннок-сур вздохнула.
— Очень мало. Хатхор никогда не выпускает его людей из виду. Кортхак купил двух женщин на рынке рабов, чтобы те готовили еду и ублажали его людей, но женщины эти редко выходят на улицу. Когда же выходят, всегда в сопровождении одного или двух мужчин. Мы пытались с ними поговорить, но их предупредили, что ни с кем нельзя разговаривать, и они слишком запуганы, чтобы ослушаться. Эти женщины покупают товары, стирают в реке одежду и возвращаются на постоялый двор к Кортхаку. Если не считать этих вылазок, они редко покидают дом. Я видела их. У них несчастный вид.
— Кортхак что-то скрывает, Аннок-сур.
— Может, он совершил преступление в Египте, нечто столь ужасное, что даже здесь он боится.
— Каков бы ни был его секрет, нам надо его раскрыть.
— Я не знаю, что еще можно предпринять, Трелла. Мы наблюдаем за его людьми, мы наблюдаем за ним, но все, что он делает — это проводит время у тележек, с которых торгуют на берегу реки. И все-таки так не может продолжаться вечно. Даже слугам нужно свободное время.
Трелла взяла изумруд и вернула его в кошелек.
— Думаю, я отдала бы этот камень, только бы выяснить, что скрывает Кортхак.
Она надежно завязала шнурок. Встав, подошла к кровати и опустилась на колени. Сильно толкнув, Трелла сдвинула часть ножки кровати — открылось крошечное углубление, едва достаточное, чтобы спрятать туда кошелек. Когда она вернула кусок дерева на место, украшение исчезло. Только очень зоркий глаз при пристальном изучении мог бы обнаружить крошечный тайник. В спальне имелись и другие такие же тайники. Трелла нередко обследовала комнату и обнаружила три других, но их могло быть и больше. Прежний хозяин дома хранил много секретов.
— Может, тебе следует послать весточку Эсккару и попросить его вернуться, — сказала Аннок-сур. — Он и так отсутствует слишком долго.
— И что я ему скажу? Что какой-то богатый торговец внушает мне тревогу? Что я не могу выяснить, скрывает ли он что-нибудь? Эсккар узнает не больше, чем знаем мы, — Трелла покачала головой. — Кроме того, он посылает из Биситуна золото и товары, и совет счастлив, что там наступил мир.
— А эта новая женщина, с которой спит Эсккар? Что если он начинает забывать о тебе?
— Ребенок приведет его обратно, — ответила Трелла, хотя ее посещали такие же сомнения. — Пусть Эсккар пока наслаждается жизнью. Он рисковал этой жизнью, чтобы взять деревню.
— По крайней мере, Бантор скоро вернется.
— Тогда мы обе будем чувствовать себя спокойнее, Аннок-сур.
— Может, нам стоит избавиться от Кортхака, если ты никак не можешь перестать тревожиться из-за него.
— Нет, не сейчас. Сперва надо узнать о нем побольше. У нас еще много времени, и рано или поздно мы выясним, что он скрывает.
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15