Каллиадес сидел, глядя на окутавший море туман. Было что-то зловещее в этой мерцающей белой стене. Туман, словно щупальца, схватил темные, наполовину скрытые камни. Каллиадес задрожал и плотнее закутался в свой плащ. Легко поверить в легенды о морских чудовищах и демонах, живущих под водой, когда смотришь на такой туман. Там могло быть скрыто все, что угодно, и оно могло наблюдать за людьми, спящими на берегу. Такие мысли заставили его вспомнить детство, когда он сидел у костра и слушал ужасные рассказы о ночных созданиях, которые пробирались в дома и ели сердца молодых. Он одновременно любил и ненавидел эти истории: любил их, пока сидел с другими детьми, и ненавидел, когда позже оставался один и прислушивался к тихим шагам ночных животных. Во многих историях был волшебный туман, который скрывал передвижение демонов.

Каллиадес внезапно улыбнулся. «Ты больше не испуганный ребенок», — сказал он себе. Затем его улыбка исчезла.

Ему было шесть лет, когда разбойники напали на их деревню, подожгли дома, убили мужчин и утащили молодых женщин. Его четырнадцатилетняя сестра, Агаста, схватила его, и они попытались убежать. Она спрятала его на поле льна. Затем сильные мужчины схватили ее. Он помнил выражение лица Агасты — отчаяние, страх и боль. Она сражалась с ними, царапаясь и кусаясь, когда они насиловали ее. Придя в ярость от ее сопротивления, они перерезали ей горло. Каллиадес лежал, наблюдая за тем, как льется ее кровь.

Стараясь отогнать эти воспоминания, Каллиадес посмотрел туда, где возле маленького костра сидела Пирия. Ребенок, он не мог спасти свою сестру. Став мужчиной, он, по крайней мере, предотвратил подобную трагедию. Было ли в этом хоть небольшое утешение?

Какой-то звук прервал его размышления. Повернувшись к туману, он услышал его снова — странный скрипучий звук. Затем он расслышал приглушенные крики людей.

Туман немного рассеялся, и на секунду он увидел мачту, наклоненную под странным углом, и неясные очертания корпуса. Вряд ли моряки решили провести ночь в море. Путешествия по Зеленому морю были достаточно опасными, чтобы рисковать и плыть наугад в темноте без возможности видеть рифы и подводные камни.

Каллиадес закричал морякам, спящим вокруг костра.

Одиссей, Биас и остальные члены команды побежали к морю. Неловко передвигающийся корабль снова поглотил туман.

— Он потерял много весел, — заметил первый моряк. — Похоже, он тонет.

Никто не двинулся с места. Они стояли неровной линией, глядя на стену тумана. Затем поврежденное судно показалось вновь, на этот раз боком. В лунном свете можно было разглядеть нарисованную на носу голову буйвола.

Одиссей красноречиво выругался.

— Это корабль Мерионеса, — сказал он. — Во имя богов, не стойте так, сыны коров! У меня друг попал в беду!

Тотчас моряки побежали к вытащенной на берег «Пенелопе», толкая ее в воду и вскакивая на борт. Каллиадес и Банокл пошли с ними, но Одиссей, последним взобравшись на палубу, приказал им оставаться на берегу.

— Разожгите сигнальные огни, — велел он. — Похоже, нам понадобится немного света, чтобы добраться обратно.

Одиссей побежал на переднюю палубу и взобрался на стойку на носу. Туман был таким густым, что он даже не мог видеть кормы и фигуры Биаса у руля. А звук весел, опускающихся в воду, был приглушенным и отдаленным. Он слышал, как его друг выкрикивает медленный ритм негромким и искаженным туманом голосом.

Повернувшись налево, Одиссей внимательно вгляделся в мерцающий туман. Где-то поблизости находилась отвесная стена скал, которая поднималась из моря и сейчас была невидимой. Светловолосый великан, Леукон, был главным гребцом с левого борта. Царь Итаки закричал ему:

— Будь внимателен! Помни о скале!

Они двигались недостаточно быстро для столкновения, из-за которого могла пострадать «Пенелопа». Но была опасность сломать весла.

Корпус «Пенелопы» заскрипел и застонал, когда корабль медленно царапнул о гряду подводных камней.

— Ровней, парни! — закричал Одиссей. — Теперь легче! Одиссей устал, его глаза были словно засыпаны песком, мышцы болели, и тело было покрыто синяками после спасения Генни. Глубоко вздохнув, царь Итаки прищурился и вгляделся в туман.

— Ты слышишь меня, Мерионес! — заревел он.

Ответа не последовало, и он прокричал имя друга еще несколько раз. Рядом с ним появился моряк, тяжелый канат был обернут вокруг его плеч. Затем «Пенелопа» начала содрогаться. Одиссей громко выругался, когда еще одно землетрясение обрушилось на море. Поднялись волны. «Пенелопу» резко развернуло, словно при отливе, а затем внезапно бросило к берегу. Царь Итаки потерял равновесие и начал падать. Моряк с канатом подхватил его, вернув обратно на палубу. Огромная волна подняла корабль, и «Пенелопа» резко накренилась на правый борт.

Одиссей вскарабкался обратно на нос. Биас выкрикивал быстрые команды гребцам, и корабль вновь обрел равновесие. Но их отнесло назад к скале. Она неясно вырисовывалась в тумане, огромная и темная. В море начали падать камни, поднимая фонтаны брызг. Царь Итаки посмотрел вверх. Высоко над «Пенелопой» был огромный выступ, почти такой же длинный, как киль корабля. На нем показалась большая трещина.

Поднялся ветер, который обрушил на корабль море и понес его обратно к черной стене.

— Налегайте на весла, сыны коров! — закричал Одиссей. Весла глубоко опустились в бурлящую воду, но, борясь с силой наступающих волн, гребцы просто пытались помешать кораблю разбиться о скалы.

Со стороны скалы раздался ужасный стон. Пыль и камни градом полетели из увеличивающейся трещины в выступе на палубу «Пенелопы».

— Скорость тарана! — заревел Одиссей. На палубе не было тарана, но все моряки знали, что он имел в виду. Они изо всех сил налегли на весла. Биас отсчитывал быстрый ритм.

— Тащи! Тащи! Тащи!

«Пенелопа» начала медленно двигаться вперед. Одиссей облизал сухие губы языком, его сердце бешено стучало.

— Давай, моя девочка! — тихо сказал он, нежно гладя по носу корабля. — Вытащи нас.

Наверху раздался ужасный треск — и выступ оторвался от скалы. Бег времени замедлился для царя Итаки. Он видел, как оторвался огромный кусок скалы, и знал, что корабль погиб. К своему удивлению, он не почувствовал отчаяния. Перед его глазами появилось лицо жены, в руках она держала маленького Лаэрта. Одиссей услышал смех ребенка, который наполнил его сердце радостью.

В эту секунду волна подхватила «Пенелопу», оттащив ее от скалы как раз в тот момент, когда выступ упал в море всего на расстоянии копья у них за спиной. Сокрушительная волна подняла корабль и закружила. Но он выправился.

Одиссей разразился смехом, усталость покинула его.

— Боги любят нас, парни! — закричал он. — Мы придумаем историю об этом происшествии!

— Черт побери твои истории! — раздался чей-то голос. — Как насчет небольшой помощи?

Одиссей посмотрел на правый борт. Наклонившаяся военная галера теперь была рядом, ее окутывал туман. На ее носу стоял человек с тяжелой бородой, весь одетый в черное.

— Мне нужно было догадаться, что это ты, Мерионес, — радостно ответил царь Итаки. — Ты не смог бы проплыть на ветке по луже, чтобы не потопить ее.

— Я тоже рад тебя видеть, толстый хвастун!

Моряк, стоящий рядом с Одиссеем, обернул канат вокруг носа корабля, а затем бросил его Мерионесу. У военной галеры была пробоина, и на левом борту треснула обшивка. Одиссей приказал команде дать задний ход, и они медленно потащили поврежденное судно к берегу.

Туман теперь стал еще гуще, и царь Итаки перешел с центральной палубы на заднюю. Он не мог видеть сигнальные огни, но слышал слабые крики с берега. Они пытались криками направить их, снова и снова выкрикивая имя «Пенелопы». Следуя за своим именем, корабль медленно возвращался, пока не стали видны первые проблески сигнальных огней. Микенский воин, Каллиадес, расположил ряд маленьких костров на горном склоне в форме наконечника стрелы. Биас усмехнулся.

— Хорошо придумано, — похвалил он его работу. Одиссей кивнул.

— Как только мы причалим, пусть все тянут за канат. Мы поставим их галеру рядом с нами.

— Выглядит так, словно после битвы, — заметил Биас.

Одиссей ничего не ответил. Битва могла быть только с пиратским флотом. Но ни одно пиратское судно не осмелилось бы атаковать Мерионеса. Его репутация морского бойца была хорошо известна, с ним мог поспорить разве что Геликаон. Но зачем нападать на критскую галеру? На ней нет денег.

Корма «Пенелопы» коснулась песка. Биас приказал команде взяться за канат, и военную галеру втащили на берег рядом. Когда оба корабля были в безопасности, Одиссей спрыгнул на землю. Люди спустились с обоих кораблей. Высокий человек в боевых доспехах и шлеме подошел к царю Итаки.

Идоменей, царь Крита, остановился перед ним.

— Благодарю тебя, Итака, — сказал он резким голосом. Прежде чем Одиссей смог ответить, к ним присоединился чернобородый Мерионес.

Одиссей засмеялся.

— Так что случилось, Мерионес? Ты налетел на камень?

— Ты прекрасно знаешь, что произошло, — ответил ему друг. — Нас протаранили.

— Проклятые пираты, — воскликнул Идоменей. — Подумать только, царь не может плавать по своим водам спокойно. Клянусь Посейдоном, когда-нибудь я вернусь из Трои с военным флотом в эти воды и уничтожу всех ублюдков, которых найду.

— Сколько их было? — спросил Одиссей.

— Шесть галер. Мы потопили две, но сами потеряли один корабль, — рассказал Мерионес. — Там было весело: горящие стрелы, пираты, берущие нас на абордаж, лязгающие мечи. Тебе бы это понравилось.

— Мне бы понравилось наблюдать за этим, — усмехнулся царь Итаки. — «Пенелопа» не военный корабль. На ее киле нет тарана. Думаете, они еще будут охотиться за вами завтра?

— Не сомневаюсь в этом, — вмешался в разговор царь Идоменей. — Они знают, кто я. Они также знают, что все цари по Зеленому морю направляются сейчас в Трою. Это было бы прибыльное дело. Они хотели захватить меня и продать моим сыновьям. — Он посмотрел на берег и увидел идущего к ним Нестора. — О, это прекрасный оборот событий! Три царя на берегу, и у них нет ни одного военного корабля.

Одиссей направил их к главному костру и подождал, пока раненым помогли спуститься с поврежденного судна.

Желание получить прибыль было хорошим объяснением нападения. Одиссей рассмеялся: вряд ли кто-нибудь заплатил хоть медную монету, чтобы вернуть Идоменея.

Узнав одного из моряков, Одиссей подошел к тому месту, где он сидел, и опустился на песок рядом с ним.

— Думал, что ты погибнешь сегодня, — сказал он. У седого моряка был глубокий порез на плече и вторая небольшая рана на бедре. Рана на плече сильно кровоточила. Биас тоже подошел к нему с иголкой и мотком тонкой нитки.

Раненный мужчина вздохнул.

— Черт, я боюсь швов, Одиссей. Мои раны и сами по себе болят.

— Тогда что ты до сих пор делаешь на море, старый дурак? Я слышал, что у тебя есть маленькая ферма.

— Все еще есть. Я взял новую молодую жену, у меня двое сыновей, — моряк покачал головой. — Я слишком стар, чтобы терпеть шум и постоянные приказы.

Одиссей усмехнулся.

— Так сражение с пиратами предпочтительней?

— Кто бы мог подумать, что пираты окажутся настолько глупыми, чтобы выступить против Мерионеса? Во имя богов, нам пришлось убить семьдесят человек сегодня. Представляешь, мы потеряли тридцать человек во время боя!

— Что произошло? — спросил царь Итаки, пока Биас вдевал нитку в иголку.

— Мы плыли на Киос. Пиратский флот настиг нас сзади, со стороны мыса. Шесть галер. Я думал, что с нами покончено. — Он посмотрел на царей у костра. — Но с нами был Мерионес. Лучший боец на Зеленом море. Мы были на грани. Нас взяли на абордаж. Дошло до рукопашной. — Мужчина криво усмехнулся. — Тогда старый Острозуб налег на них. Тебе нужно было видеть удивление на их лицах.

— Острозуб? — поинтересовался царь Итаки, стягивая края кожи вместе, чтобы Биас мог пронзить их иголкой. Старый моряк поморщился.

— Царь Идоменей. Мы называем его Острозубом. Он не возражает. По правде говоря, думаю, ему нравится это прозвище. Он прекрасный боец. Хочу сказать, энергичный, как тощая шлюха, хладнокровный, как змея, но когда дело доходит до боя… Послушай, он двигался среди них так быстро, выкрикивая проклятия и боевые кличи! Это нужно было видеть. Сердце радуется при виде такого храброго царя.

— Боги всегда благословляют человека с храбростью в сердце.

— Я надеюсь, ты прав, царь. Нас спасла топнувшая нога богов. Когда море начало дрожать, они прекратили атаку. Но эти пираты вернутся завтра.