Книга: Серебряный орел
Назад: Глава XX БАРБАРИКУМ
Дальше: Глава XXII НОВОСТИ

Глава XXI
ВОССОЕДИНЕНИЕ

Центральная Галлия, лето 52 г. до н. э.
Наконец Фабиола сумела взять себя в руки. Секунд, бормоча какие-то утешения, увел ее от тела друида. Оптион вместе со своими людьми направился к палаткам, стоявшим на перешейке, возвышавшемся над заваленным трупами полем. Молодая женщина больше не обращала внимания на запекшуюся кровь. Ужас предыдущих недель был нестерпим, а смерть друида — мучительна. Фабиола вздрогнула. И все же до сих пор она с помощью богов как-то справлялась. Терпела. Фабиола сделала глубокий вдох. Интересно, какой прием ее ждет? Постепенно мрачное настроение Фабиолы сменилось трепетным ожиданием. Ей предстояло снова увидеть Брута! В данный момент она ничего не могла узнать о Ромуле, а ее глубоко скрываемый страх перед Цезарем отошел на второй план. Опасное путешествие почти закончилось, наконец-то можно немного расслабиться. Эта мысль принесла ей облегчение.
Они поднялись по склону и добрались до постов, занятых измученными легионерами. У многих руки, ноги и головы были забинтованы, на помятых доспехах и щитах виднелись пятна крови. Все держались настороже и наблюдали за пришельцами с тревогой. Когда Фабиола назвала себя и объяснила цель своего приезда, ее приветствовали с удивлением и уважением. Взгляды смотревших ей вслед воинов выражали смесь похоти с преклонением перед такой красотой. Но никто не посмел вымолвить ни слова. Кому охота навлечь на себя неудовольствие Децима Брута, правой руки самого Цезаря?
Командный пункт находился неподалеку от шатров высших офицеров. У Фабиолы участился пульс. Как обычно, здесь толпились стражи, гонцы и трубачи. У самого большого шатра стояли люди в позолоченных доспехах, окружившие гибкого, оживленно жестикулировавшего человека. Это мог быть только Цезарь. А если так — значит, и Брут где-то недалеко. Она улыбнулась, представив изумление своего возлюбленного.
— Цезарь — лучший полководец, которого когда-либо видел Рим, — заявил Секунд. — Он одержал несравненную победу!
Доцилоза, много слышавшая о Цезаре от Фабиолы и Брута, напыжилась от гордости. После пережитых ими смертельных опасностей это было настоящей наградой.
— Глянь-ка сюда, госпожа…
Слова Секунда заставили Фабиолу очнуться и посмотреть туда, куда он указывал. Ничего удивительного, что Цезарь выбрал именно это место, подумала она. Поле битвы было видно отсюда как на ладони, позволяя оценить величие совершенного подвига и силы врага, противостоявшие его десяти легионам. Северо-западное направление прикрывал выступ скалы, но укрепления, тянувшиеся на юго-восток до самого горизонта и обращенные лицом в обе стороны, казались неприступными. Там были деревянные колоды с железными крючьями, цеплявшими ноги и одежду каждого, кто проходил мимо, рвы с заостренными кольями на дне и ямы с осколками дробленого камня. Между ними тянулись две глубокие траншеи, одна из которых была залита водой из протекавшей неподалеку реки. Наконец, тут имелся частокол, укрепленный ветками с торчавшими наружу колючками. Башни, поставленные через правильные промежутки, обеспечивали прекрасный сектор обстрела. В проходах еще торчали воткнувшиеся в землю пилумы — часть тех тысяч копий, которые летели в галлов, медленно пробиравшихся между смертельными ловушками. Фабиола видела, что сил у оборонявшихся почти не оставалось. Пространство между валами и Алезией завалено трупами; впрочем мертвецов по другую сторону не меньше. Среди них было много римлян — они погибли в контратаках, стремясь подобрать неповрежденные пилумы, но подавляющее большинство составляли галлы — воины в цвете лет, юноши и даже старики. Тут лежали целые племена.
Фабиола ощутила боязливое восхищение Цезарем. Она мало знала о войне, но масштабы битвы говорили сами за себя. Победить столь превосходящие силы были немыслимо. Фабиола радовалась, что не осталась с Марком Петреем. Даже Помпею не под силу одолеть полководца, который одержал столь громкую победу. Найдется ли равный ему? Внезапно она ощутила страх, почувствовав себя очень маленькой и беззащитной. Казалось, Брут доверил свою судьбу метеору. И ее судьбу тоже. Только время покажет, сумеют ли они не сгореть в его пламени.
— Фабиола! Это ты?
От звука знакомого голоса у нее похолодело внутри. Фабиола повернула голову, увидела шедшего к ним возлюбленного, подняла руку и помахала ему.
— Брут!
Он радостно вскрикнул и перешел на бег. На нем были доспехи старшего офицера: позолоченная кираса, красный плащ и шлем с поперечным гребнем. Он держался за резную рукоять меча, но кожаные полосы с металлическими заклепками, защищавшие пах и верхнюю часть бедер, позвякивали в такт движениям.
Фабиоле хотелось побежать навстречу, но она заставила себя остаться на месте, пригладила простое платье и пожалела, что не нашла времени запастись духами и нарядами. Успокойся, приказала она себе. Это не Рим и не Помпеи. На войне не до роскоши. Ты здесь. Этого достаточно.
— О боги, это действительно ты! — на бегу воскликнул Брут.
Фабиола одарила его сияющей улыбкой. Той самой, которую он так любил.
Легионеры Петрея отсалютовали Бруту, быстро разошлись в стороны и образовали коридор.
Брут перешел на шаг, упиваясь красотой Фабиолы так же, как умирающий от жажды выпивает до капли чашку воды.
— Клянусь Гадесом, как ты очутилась в этом забытом богами месте? — спросил он, попеременно улыбаясь и хмурясь.
Она надула губы.
— Ты не рад мне?
Брут взял ее за руки и крепко стиснул их.
— Рад! Похоже, сам Марс откликнулся на мои молитвы!
Фабиола сделала шаг вперед и крепко поцеловала его в губы. Брут ответил ей не менее страстно и заключил в объятия. Потом они слегка отодвинулись и молча посмотрели друг другу в глаза. Вновь ощутить близость любимого — это ли не роскошь?
— О боги, — наконец пробормотала Фабиола, — как я по тебе стосковалась…
Он по-мальчишески широко улыбнулся.
— А я по тебе, милая. Сколько месяцев мы не виделись?
— Почти девять, — грустно ответила она.
— Извини, — сказал Брут и сжал пальцы Фабиолы так, словно боялся, что она исчезнет. — Эта кампания была не чета другим. С тех пор как началось проклятое восстание, мы только и делали, что маршировали и дрались. Я не мог бросить Цезаря.
— Конечно, — кивнула Фабиола. — Я понимаю.
— Как дела в латифундии? — Увидев, что выражение ее лица изменилось, Брут нахмурился. — Что-то случилось?
На глаза Фабиолы навернулись слезы. Бедный Корбуло, виновато подумала она. Он умер из-за моего безрассудства. Как и гладиаторы, которых я наняла. Моих рабов продали тому, кто дороже заплатил. А бедного юношу-беглеца кастрировали в отместку за обиду, нанесенную Сцеволе.
Брут посмотрел на нее с сочувствием и мягко промолвил:
— Рассказывай.
Слова полились из Фабиолы рекой. Беглец. Сцевола и его фугитиварии. Ее унижение. Рабы, быстро пришедшие на выручку.
— Наверно, тебе не следовало перечить фугитивариям, — сказал Брут. — Но я знаю, какими мерзавцами бывают эти люди.
Фабиола кивнула и рассказала о двух рабах, убитых в поле, что заставило ее ускорить отъезд в Рим. Там она встретила Секунда. Она представила ветерана Бруту. А потом коротко рассказала о смерти Клодия Пульхра, поднявшемся после этого мятеже и драматическом пожаре Сената.
— Мы слышали об этом даже здесь. Куда исчезло уважение к порядку? — мрачно пробормотал Брут. — Плебейское отродье! Их нужно как следует ткнуть острием меча!
— Наверно, это уже сделано, — сказала Фабиола, кивком показав на стоявших вокруг солдат. — Сейчас в Рим вошел один из легионов Помпея.
Оптион гордо улыбнулся.
Брут только молча кивнул в ответ.
Не упомянув о всесильном покровителе Сцеволы, Фабиола рассказала об уличной засаде и о том, что фугитиварии сделали с Корбуло и латифундией. Глаза Брута зажглись гневом, но он не стал ее прерывать. И взорвался лишь тогда, когда Фабиола рассказала о попытке изнасилования.
— Повтори, как его зовут!
— Сцевола. — Но самую оглушительную новость Фабиола прошептала ему на ухо: — Похоже, он служит Помпею. Во всяком случае, мы не первыми из сторонников Цезаря оказались его мишенью.
Голос Брута стал ледяным.
— Понимаю, — сказал он. — Что ж, этот человек станет примером. Найти негодяя не составит труда. Сцевола заплатит за все, что сделал. И смерть его будет медленной.
Фабиола ощутила облегчение. Злобный фугитиварии уже казался ей не таким страшным. Особенно теперь, когда Брут был рядом.
— Вы закончили?.. — начала она.
— Здесь? — Брут посмотрел на трупы, лежавшие внизу. — Наверное. Верцингеторикс взят в плен. Десятки тысяч его людей стали рабами. — Он нахмурился. — Правда, многие племена могут продолжить борьбу. Но мы не остановимся до тех пор, пока Галлия не станет частью Республики. Пока Цезарь не одержит окончательную победу. Да здравствует победоносный Цезарь! — воскликнул он.
Стоявшие поблизости легионеры Цезаря поддержали его восторженными криками, но воины, сопровождавшие Фабиолу на север, почувствовали себя неуютно.
Затем Брут повернулся к Доцилозе и широко улыбнулся ей.
— Ты хорошо присматривала за своей госпожой?
— Она — настоящий дар богов, — прервала его Фабиола. — Я без нее пропала бы.
Доцилоза покраснела от гордости.
— Твоя верность будет вознаграждена, — пообещал Брут. — А кто этот человек?
— Секст, хозяин, — низко поклонившись, ответил раб. — Последний из телохранителей госпожи.
— У него львиное сердце, — заявила Фабиола. — И дерется он тоже как лев.
— Прими мою благодарность. — Брут похлопал Секста по плечу.
— Спасибо, хозяин.
— А это Секунд?
— Да, командир. — Секунд стиснул кулак и в знак приветствия прижал его к груди. — Ветеран, прослуживший тринадцать лет.
— Он и его товарищи спасли нас от Сцеволы, — сказала Фабиола. — Дали нам кров, а потом сопровождали в поездке.
Секст энергично кивнул.
Брут посмотрел на него с благодарностью, а потом недоуменно спросил, кивнув в сторону легионеров Помпея:
— Значит, это твои люди?
Лицо Секунда стало грустным.
— Нет, командир. Всех моих товарищей убили фугитиварии. Примерно в двух неделях езды от Рима на север они снова устроили засаду. Застали нас врасплох, как зеленых новичков.
— Нет! — крикнула Фабиола. — С помощью Митры ты привел нас сюда. Никто другой этого не смог бы!
Секунд молча кивнул.
— Ты сказала «с помощью Митры»? — живо переспросил Брут.
— Да, — ответила Фабиола. — Секунд с друзьями следуют его путем. — О себе она не сказала.
Брут тут же поклонился. Секунд засмеялся, сделал то же самое, и они крепко пожали друг другу руки.
— Значит, ты тоже почитаешь Митру? — удивилась Фабиола.
— Последние несколько месяцев. Меня представил старший центурион, служивший в Малой Азии, — весело объяснил Брут. — А теперь с помощью Секунда бог прислал тебя мне. Это стоит щедрой жертвы!
Фабиола обрадовалась.
— Но эти легионеры… — начал Брут. — Чьи они?
— Командир, мы получили их тоже благодаря Митре, — вполголоса сказал Секунд. — Фугитиварии бежали, когда мы встретили легион Помпея, направлявшийся в Рим. Его командир Марк Петрей тоже оказался последователем Митры.
Фабиола широко улыбнулась ему, довольная правдоподобным объяснением. После ухода из лагеря она ломала себе голову, не зная, как обойти этот деликатный вопрос.
Брут поднял брови.
— Любимая, похоже, Митра благословил тебя. И Фортуна тоже.
«Ты сам не знаешь, до какой степени прав, — подумала Фабиола, вспоминая свое видение. — Но обо всем этом, кроме того, что случилось в палатке Петрея, я расскажу тебе наедине».
— Фабиола доставлена в целости и сохранности, — сказал Брут оптиону. — Вы хорошо сделали свое дело. Полагаю, теперь вам нужно вернуться в свою часть. Но до того вы должны как следует отдохнуть. — Он свистнул ближайшему из своих людей. — Проводи этих воинов в лагерь. Позаботься, чтобы их накормили горячей пищей и разместили на ночлег. Живее!
Оптион и его полуцентурия ушли, радостно улыбаясь. Секунд отправился с ними, но Секст остался.
— Пойдем ко мне, — сказал Брут, взяв Фабиолу за руку. — Там ты сможешь отдохнуть. Вечером состоится пир в честь нашей победы. Я уверен, Цезарь захочет, чтобы ты на нем присутствовала. Он много слышал о тебе.
Момент, которого Фабиола ждала всю свою жизнь, наконец настал. При мысли об этом у нее захватило дух. Она многое вытерпела, но о таком даже не мечтала. И все же это случилось. Благодаря Митре. На поле битвы в Галлии. Невероятно…
— Чудесно, — ответила она, пытаясь успокоиться. — Я буду счастлива наконец познакомиться с твоим командиром.
* * *
Фабиола наряжалась к вечеру с помощью Доцилозы. Из Алезии доставили туалетный столик, зеркала, немного драгоценностей, духов и платьев. Спрашивать, откуда все это взялось, Фабиола не стала. Наряд пришелся ей впору, словно был сшит для ее сестры-близнеца. Думать об этом было горько. Фабиола молча попросила Митру защитить хозяйку наряда, кем бы та ни была.
— Ты потрясающе смотришься, — сказал Брут, с восхищением глядя на Фабиолу. Он подошел ближе и кончиками пальцев погладил ее плечи. — Хочешь произвести впечатления на Цезаря, верно?
Доцилоза неодобрительно поджала губы.
— Если и да, то только для твоего блага, — возразила Фабиола. — Сам знаешь.
— Конечно, — смущенно ответил Брут. — Извини.
«Если бы ты знал, чего я хочу на самом деле…» — подумала Фабиола.
— Может быть, мне надеть что-нибудь другое?
Брут заглянул в низкий вырез ее шелковой столы, обнажавший белоснежную кожу.
— Нет, — с жаждущей улыбкой ответил он. — Все отлично.
Фабиола смягчилась и посмотрела в маленькое бронзовое зеркало, стоявшее на столике. Пока Доцилоза суетилась сзади, заправляя за уши несколько выбившихся локонов, Фабиола наносила последние мазки. Немного охры на щеки, чуточку сурьмы — и готово. Она старалась избегать солнца, поэтому до сих пор не нуждалась в отбеливании кожи с помощью свинца. Она была рада тому, что познакомится с Цезарем во время пира. Конечно, полководца будут постоянно отвлекать офицеры; это позволит ей как следует изучить его. Люди, которых она узнает, тоже будут потенциальными источниками информации о гениальном полководце. Фабиола еще раз решила использовать все уловки, чтобы узнать правду о своем отце.
Она смерила взглядом Брута. Ее возлюбленный надел форменную тунику, мягкие кожаные калиги и ослепительно белую тогу из тонкой шерсти. Вокруг него суетился, укладывая сложные складки тоги, несчастный вестипликус. Наконец Брут остался доволен и жестом отпустил уставшего раба.
Доцилоза извинилась и тоже выскользнула из шатра.
— Тебе нравится?
— Ты очень красив, милый, — пробормотала Фабиола и положила руку на его пах.
Всю вторую половину дня они совокуплялись как кролики, но реакция Брута оказалась неожиданно пылкой.
— Может быть, сошлешься на плохой желудок? — хрипловато предложила она.
— Прекрати! — засмеялся он. — Мы не можем пропустить пир.
— А я спокойно без него обошлась бы, — ответила Фабиола, целуя его в губы.
Брут, не догадывавшийся об ее истинных намерениях, самодовольно улыбнулся.
«Великий Митра, — взмолилась она, — подай мне знак. Цезарь это или нет…»
В огромный шатер полководца их проводил маленький эскорт из четырех легионеров во главе с оптионом.
Секст с тревогой смотрел им вслед. Ему хотелось не спускать с Фабиолы глаз. Никогда.
У входа в шатер Цезаря их ждал плешивый мажордом.
— Добро пожаловать, — сказал он, кланяясь в пояс. — Следуйте за мной.
Внезапно Фабиола ощутила плохое предчувствие и окаменела. Она что, с ума сошла? Даже если ее подозрения верны, не стоит и мечтать причинить вред одному из самых знаменитых сыновей Рима. Это было бы равносильно самоубийству. Хотя — какая разница? Она сама пережила множество опасностей, но ее брату-близнецу пришлось куда хуже. Без Ромула моя жизнь не имеет никакого значения, подумала Фабиола. Так что смерти я могу не бояться.
Брут не заметил ее волнения и охотно пошел за рабом. Фабиола взяла себя в руки и двинулась следом.
Просторное, но по-спартански обставленное помещение, в котором Цезарь днем встречался со своими офицерами, вечером преобразилось. Как обычно, каждый стол с трех сторон окружали ложа, оставляя четвертую сторону свободной. Среди двадцати с лишним гостей, приглашенных на обед, их пара была единственной. Легаты, трибуны и высшие штабные офицеры разместились на ложах по трое и отдыхали, а между ними взад и вперед сновали прислуживавшие рабы. Самого Цезаря еще не было, и присутствовавшие непринужденно переговаривались между собой; их голоса сливались в неясный гул.
Когда Брут вел Фабиолу вдоль столов, люди поворачивали головы им вслед и бормотали что-то одобрительное. Он кивал и кланялся многим офицерам, а Фабиола скромно улыбалась. Добравшись до главного стола, Брут приветствовал четверых мужчин, уже находившихся за ним. Фабиола обрадовалась. Именно здесь будет сидеть Цезарь; то, что ее пригласили за главный стол, — большая честь.
— Добрый вечер, Марк Антоний, Тит Лабиен, Кай Требоний и Гай Фабий.
Все четверо любезно ответили, но их взгляды были устремлены только на спутницу Брута.
— Позвольте представить вам Фабиолу, мою возлюбленную. Удивительно, но она решила рискнуть жизнью и пробраться через галльские пустоши, чтобы увидеть меня.
Антоний смерил Фабиолу долгим неприятным взглядом, на который она не обратила внимания.
— Меня это не удивляет, — одобрительно сказал Лабиен — худой седовласый мужчина лет под пятьдесят. — Ты — один из лучших офицеров Цезаря. Замечательный улов.
— Не слушай его, милая, — сказал Брут. — Этот человек вместе с Цезарем и Фабием выиграл последний бой. А эти двое, — он показал на Антония и Требония, — вчера спасли наши шкуры, приведя кавалерию.
Реплика Брута заставила Антония рассмеяться.
— Ты и сам не оплошал. — Он пригладил свои кудрявые русые волосы. — Именно поэтому ты здесь.
Брут вспыхнул, проводил Фабиолу на ее место в конце правого ложа, а сам сел в середине. Их разделял только валик; это означало, что они будут находиться лицом к ложу Цезаря — пока что пустовавшему. Фабиола, знавшая, какие места считаются почетными, поняла, что выше ее возлюбленного по положению только Лабиен и Марк Антоний. Она ощутила гордость, но встревожилась, заметив явную враждебность, существовавшую между Брутом и Антонием, ближайшим другом Цезаря, у которого была репутация человека несдержанного и опасного.
Немедленно подали бокалы с мулсумом, но едва Фабиола успела пригубить напиток, как раздались приветственные крики. Когда офицеры начали недружно вставать, она поняла, что в помещение вошел Цезарь.
Брут тоже поднялся на ноги и с улыбкой сказал Фабиоле:
— Видишь, как они его любят? — (Она кивнула.) — И легионеры тоже, — продолжил он. — Они пойдут за ним в Гадес и даже дальше.
— Почему? — Ей было необходимо это понять.
— Цезарь всегда награждает солдат за храбрость. Например, каждый, кто сражался здесь, в Алезии, в награду получит раба, — прошептал Брут. — Но дело не только в этом. Цезарь и сам храбрец, поэтому его очень уважают. При необходимости он лично ведет воинов в атаку. Вчера галлы Верцингеторикса были очень близки к победе, но Цезарь вывел из-за частокола наш кавалерийский резерв и зашел к ним в тыл. — Он ударил кулаком по кулаку. — Наши люди запаниковали, но когда увидели Цезаря в алом плаще, галопом скакавшего к ним, то перешли в контратаку. Галлы испугались, побежали, и мы выиграли битву.
Вскоре крики и аплодисменты стали оглушительными. Ближайшие офицеры расступались, освобождая Цезарю проход. У этого жилистого и тощего человека были короткие редкие волосы и узкое лицо с высокими скулами и орлиным носом. Никто бы не назвал его красивым, но в нем было нечто, невольно привлекавшее внимание. Фабиола не могла понять, что именно. Она заметила, что тогу Цезаря украшала узкая красная кайма — отличительный знак цензоров, магистратов и диктаторов. Мало кто сомневается в том, к какой категории относится Цезарь, с восхищением подумала она. Не он ли изнасиловал ее мать? Ее подозрения усилило поразительное сходство Цезаря с Ромулом.
— Добро пожаловать, Цезарь! — пылко воскликнул Антоний. — Осчастливь нас своим присутствием!
Цезарь кивнул каждому по очереди, а потом начал разглядывать Фабиолу. Она покраснела и уставилась в пол. Во встрече с одним из самых могущественных людей Республики было что-то пугающее.
Брут щелкнул пальцами, и в руке полководца тут же оказался изящный кубок.
— Должно быть, это и есть прекрасная Фабиола, — промолвил Цезарь. Его взгляд был пронзительным и в то же время притягательным. — Наконец-то мы встретились.
— Цезарь… — Она низко поклонилась в ответ. — Присутствие на твоем праздничном пиру для меня большая честь.
Он улыбнулся, и Фабиоле сразу стало легче.
— Прошу садиться.
Все повиновались. Фабиола хранила вежливое молчание и прислушивалась к оживленной беседе. Естественно, первым делом они заговорили о только что выигранном сражении. Интерес Фабиолы возрастал с каждой услышанной фразой.
Во время беседы, которую умело направлял Цезарь, были проанализированы все подробности закончившейся кампании. Да, у стен Алезии его схватка с Верцингеториксом, пожалуй, закончилась, но сама война длилась много месяцев. Она началась с осады нескольких городов, хранивших верность мятежному вождю: среди них были Сенабум и Аварикум.
— Сенабум? Я уже где-то слышала это название, — сказала Фабиола.
— Возможно, потому, что его жители перебили всех живших там римских купцов, — объяснил Цезарь. — Конечно, мы хотели отомстить, поэтому осада была недолгой.
— Как это случилось? — спросила Фабиола.
— Мои воины подожгли ворота, ворвались в город и разграбили его. — Ужас Фабиолы заставил Цезаря слегка улыбнуться. — Солдаты — это волки. Чтобы не киснуть, им нужно ощущать азарт погони.
Фабиола кивнула, вспомнив, как по ее венам бежал адреналин, когда она сражалась рядом с Секстом. Можно было представить, какой ужас ощутили жители Сенабума, когда в город ворвались легионеры.
— Осада Аварикума была потяжелее. Стояла зима, и нам не хватало еды, — продолжил Брут. — Мы посылали отряды фуражиров, но на них наводила панику галльская кавалерия.
— Да, время было мрачное, — подтвердил Антоний.
— Я предложил легионам самим решить, стоит ли продолжать осаду… — добавил Цезарь.
— И они решили ее снять? — с любопытством спросила Фабиола.
— Отказались. Единогласно, — с гордостью ответил он. — Сказали, что не закончить начатое — это бесчестье. Несколько дней мои легионеры жили без хлеба, на одном мясе.
— И одновременно строили огромный вал, чтобы засыпать овраг, преграждавший единственный путь в город! — Лицо Брута засияло. — А в это время галлы кидали в нас заостренные колья, огромные камни и лили кипящую смолу.
— Люди не потеряли присутствия духа даже тогда, когда загорелось деревянное основание вала, — продолжил Цезарь. — На следующий день пошел сильный дождь, но они сначала заняли стены, а потом взяли город.
Фабиола восхищенно ахнула. Мулсум действовал безотказно; она все активнее участвовала в беседе. Желание убедиться в том, что Цезарь — ее отец, уступило место стремлению узнать леденящие душу подробности кампании. Перестав стесняться, Фабиола начала задавать вопросы самому Цезарю. Встревоженный Брут бросил на нее предостерегающий взгляд, но полководец, которого это забавляло, до поры до времени лишь улыбался.
Молодая женщина раскраснелась, не замечая, что Цезарь начал проявлять первые признаки нетерпения. Брут нагнулся к ее уху, но тут Фабиола совершила несвойственную ей ошибку.
— Если ваши воины такие храбрые, то что случилось с ними в Герговии? — с жаром спросила она.
За столом воцарилось неловкое молчание. Лицо Цезаря окаменело.
— Ну же! — поторопила Фабиола.
Никто ей не ответил.
— Фабиола! — прошипел Брут. — Ты забываешься! — Она еще никогда не видела его в таком гневе.
Хмель моментально выдуло из ее головы.
— Простите, — прошептала она. — Это не мое дело. Я всего лишь женщина.
О боги, что она наговорила? У нее ум зашел за разум. Девизом Фабиолы были скрытность и притворство. Спрашивать Цезаря о поражении — пусть редком — верх глупости. Митра, взмолилась Фабиола, помоги мне. Не допусти, чтобы это повлияло на дружбу Брута с полководцем.
Послышался короткий смешок.
Этот звук был таким неожиданным, что Фабиола не сразу его узнала. Подняв глаза, она увидела, что Цезарь следит за ней и смеется. Ей стало страшновато. Фабиола чувствовала себя маленькой мышкой в лапах у кошки.
— Случилось то, что внезапная атака застала легионеров врасплох и они не ответили на мой призыв, — спокойно произнес Цезарь. — Пока одни поднимались на стены Герговии, другие пробивались к воротам, стараясь выбраться из города. Воспользовавшись тем, что часть легионеров была отрезана от главных сил, галлы в городе и за его стенами перегруппировались и полностью окружили их.
— И тут Цезарь самолично пришел к ним на выручку с Десятым легионом, — быстро сказал Брут.
— Но до того мы потеряли семьсот человек, — ответил Цезарь. В его голосе слышалась скорбь. — И сорок шесть центурионов.
Фабиола опустила голову, мечтая провалиться сквозь землю. Но этого не случилось.
Брут пытался завязать легкую необязательную беседу, но его попытка с треском провалилась. Три офицера, сидевшие рядом, разговаривали друг с другом, поэтому Бруту и Фабиоле пришлось смотреть на Цезаря. От этого зрелища душа уходила в пятки.
— У твоей юной возлюбленной пытливый ум, — спустя минуту громко сказал Цезарь. — Она слишком умна для бывшей рабыни. И проститутки.
Это разоблачение изрядно удивило находившихся за столом.
Брут стиснул зубы и промолчал.
Фабиола сгорала от стыда. Следовало ожидать, что Цезарь узнает о ней все. Она ждала, всей душой желая повернуть время вспять.
— Иногда такие способности бывают во благо, — продолжил Цезарь. — Но чаще нет. Умная и красивая женщина может добиться многого. Приобрести влияние на мужчин, обладающих властью.
— Я понимаю, Цезарь, — не смея смотреть ему в глаза, пробормотал Брут.
— Держи свою женщину на коротком поводке, — кисло сказал Цезарь и бросил на Фабиолу пронизывающий взгляд.
Она сжалась, но не отвела глаз.
— Иначе это придется сделать мне. — Затем Цезарь умолк. Выражение его словно высеченного из гранита лица было красноречивее всяких слов.
Риму следует опасаться Цезаря, предупреждал друид. А ей самой — тем более.
Назад: Глава XX БАРБАРИКУМ
Дальше: Глава XXII НОВОСТИ