1862 год, Сан-Франциско

Дзиро и Сёдзи стояли на палубе «Вифлеемской звезды» и смотрели через водную гладь на Сан-Франциско.

Даже издалека он выглядит по-варварски, – заметил Дзиро.

А как еще он может выглядеть? – поинтересовался Сёдзи. По правде говоря, это место довольно сильно напомнило ему родной город его матери, Кобэ, на западе Японии, где волны того жа самого океана тоже плескались у самой границы города, и тоже поблизости виднелись зеленые долины. Но, конечно же, он никогда не признался бы в этом другу. Кроме того, было и серьезные различия. Здесь дома строились не только у подножия холмов, но и на их склонах, и на вершинах. Этого никогда бы не могло произойти в цивилизованной стране, такой, как Япония, где вершины гор почитались как обиталище богов. – Земля варваров и должна выглядеть как земля варваров.

Тут у них за спиной раздался негромкий, мелодичный голос.

Возможно, настало время подправить ваши взгляды.

Невзирая на приятный голос, выговор прозвучал вполне недвусмысленно.

Узнав этот голос, оба самурая откликнулись: «Да, госпожа Хэйко», – еще прежде, чем увидели ее.

Прибилжение Хэйко застало их врасплох. Всего лишь несколько мгновений назад они видели ее на другом конце корабля, где она беседовала с мистером Старком и капитаном. Хотя ее движения всегда были спокойными и неспешными, очевидно было, что при желании она способна двигаться очень быстро и очень тихо. История о ее скачке через горы с мистером Старком, о ее ночном налете на засаду, устроенную самураями предателя Сохаку, о яростной неустрашимости, проявленной ею в битве под монастырем Мусиндо, уже вошли в легенды, хотя все это случилось всего лишь год назад.

И мистер Старк, и госпожа Эмилия жили в этом городе, прежде чем приехать в Японию, – сказала Хэйко. – Оскорблять это место означает оскорблять их.

Да, госпожа Хэйко, – отозвались оба самурая, согнувшись в низком поклоне и не отрывая взгляда от досок палубы.

«Защищайте госпожу Хэйко, если потребуется – даже ценой жизни, – приказал князь Гэндзи, – и почитайте ее, как меня».

Разговор этот происходил во дворце «Тихий журавль».

Дзиро и Сёдзи пали ниц, прижавшись лицом к циновкам, и откликнулись: «Да, господин Гэндзи».

«Относитесь к Мэттью Старку, как относились бы к любому знатному самураю, состоящему у меня на службе, и помните, что он останется мне другом до самой смерти».

«Да, господин».

«В Америке мистер Старк и госпожа Хэйко буду исполнять планы, нацеленные на усиление нашего клана. Не забывайте: вы должны повиноваться им обоим без колебаний».

«Да, господин».

Разве вас отправили сюда не за тем, чтобы вы охраняли нас? – спросила Хэйко.

Да, госпожа Хэйко.

И как же вы смоежете справиться с этой задачей, если постоянно будете смотреть в землю?

Самураи подняли головы и увидели, что Хэйко улыбается им. Несмотря на то, что она только что выразила им свое порицание, улыбка ее была настолько прекрасной и теплой, что оба самурая тут же приободрились.

С этого момента вы оба можете считать, что постоянно находитесь на поле боя, и не кланяться так низко. Мы не знаем обычаев этой страны. Мы должны постоянно быть начеку.

Да, госпожа Хэйко.

Тут к ним присоединился Старк.

Ну, вот мы и приплыли. Дзиро, Сёдзи, как вам ваш первый американский город?

Очень красиво, сэр, – сказал Дзиро.

Похоже, город значительно вырос за время моего отсутствия. Всего лишь за год – причем вырос намного.

Он напомнил мне Кобэ, – сказал Сёдзи. – Те же холмы, тот же город у океана.

Старк был поражен. Ни Дзиро, ни Сёдзи не отличались особой способностью к языкам, но оба в течение прошедшего года упорно изучали английский. Старк знал, что сколько бы времени он ни провел в Японии, он никогда не смог бы так освоить их язык, как эти люди освоили его. Они были самураями и, как самураи, подошли к изучению английского так же, как изучали в свое время фехтование, стрельбу из лука и рукопашный бой – как к вопросу жизни и смерти.

Да, – согласился с Сёдзи Старк, – теперь, когда вы упомянули об этом, я тоже заметил это сходство. Только в Кобэ не строять дома на вершинах холмов.

Совершенно верно, мистер Старк, – сказал Сёдзи. – Очень верно подмечено.

Пока вы не освоите язык получше, используйте слова попроще, – сказала Хэйко по-японски, – или вы будете выглядеть слишком претенциозно и опозорите нас.

Да, госпожа Хэйко.

Через час их корабль встал у причала. Дзиро и Сёдзи наблюдали с палубы, как группа китайских кули разгружает товары. Рядом с ними трудилась группа грузчиков-американцев.

Похоже, китайцы и американцы не любят друг друга, – заметил Дзиро.

Мы не любим ни тех, ни других, – сказал Сёдзи, – а они не любят нас. Конечно же, они также будут не любить друг друга.

В его словах было что-то нелогичное, но прежде, чем Дзиро успел обдумать их и возразить, к ним присоединилась служанка госпожи Хэйко, Сатико. Прежде она возилась внизу, собирая вещи, и лишь теперь впервые взглянула на Сан-Франциско.

Это больше похоже на какую-то глушь, чем на город, – сказала Сатико. – А я-то думала, что Сан-Франциско – важный порт.

Так оно и есть, – отозвался Сёдзи. Он и прежде замечал, что Сатико очень красива. Теперь же, когда она оказалась единственной, за исключением госпожи Хэйко, японкой в радиусе семи тысяч миль, она показалась ему еще красивее.

Дзиро вполне разделял его мнение.

Но он совсем не похож ни на Нагасаки, ни на Йокогаму, – сказала Сатико. – Я думала, что увижу здесь больше домов, больше людей, больше всего. Ведь Америка – очень могущественная страна, верно?

Очень могущественная, – подтвердил Дзиро, – и очень большая. В двадцать раз больше Японии. И большинство населенияживет далеко на востоке.

Она такая же большая, как Китай?

Сатико была ровесницей госпожи Хэйко, то есть, ей исполнилось двадцать лет. Вскоре ей нужно будет выйти замуж, пока она еще молода. Дзиро задумался: а что было на уме у князя Гэндзи, когда он отправил их сюда втроем? Сатико, он сам и Сёдзи. Кто-то из ни окажется ни с чем. Разве что князь Гэндзи не намеревался долго держать их вдали от Японии…

Еще больше, – сказал Сёдзи.

В самом деле? Больше Китая? Поразительно!

Дзиро изо всех сил старался вспомнить еще что-нибудь про Америку. Нужно ему было больше времени уделять занятиям! Хоть и похоже было, что они помогут мистеру Старку основать фирму для князя Гэндзи, а затем вернутся в Японию, не исключено, что им придется задержаться на более длительный срок. А в таком случае ему бы стоило как-то произвести на Сатико лучшее впечатление, чем Сёдзи. Что ж тут еще есть такого интересного?

Сатико взглянула в сторону трапа. Мистер Старк и госпожа Хэйко уже готовились сойти на берег.

Ох, мне нужно идти. Потом вы мне расскажете еще что-нибудь!

И она поспешила на помощь к госпоже Хэйко.

Смотри, как госпожа Хэйко опирается на руку мистера Старка, – сказал Сёдзи.

Да. Она выглядит нездоровой с тех самых пор, как корабль отплыл из Японии.

И не похоже, чтобы ей становилось лучше.

Теперь, когда мы прибыли к месту назначения, возможно, ей поможет уход врачей. Ведь здешние жители разбираются в медицине, верно?

Да, – сказал Сёдзи. – Насколько я понимаю, они научились этоу искусству от голландцев, как и мы.

Некоторое время они молча наблюдали, как Старк, Хэйко и Сатико покидают корабль. Они медленно двинулись через порт к ожидающему их экипажу.

Сатико очень мила, – сказал Дзиро.

Будь осторожен, – сказал Сёдзи.

А что такое?

Я слыхал, будто она ниндзя.

Я слыхал это о госпоже Хэйко, но не о Сатико.

Не будь дураком, – сказал Сёдзи. – Если госпожа Хэйко – ниндзя, то как может Сатико не быть ниндзя?

По-моему, это вовсе не обязательно, – возразил Дзиро.

Посмотри на нас, – сказал Сёдзи.

А при чем тут мы? Мы уж точно не ниндзя.

Нет-нет, конечно же. Я имел в виду совсем другое. Князь Гэндзи – самурай, и потому его самые доверенные слуги – тоже самураи. Разве с госпожой Хэйко не тот же самый случай?

Они посмотрели, как Старк, Хэйко и Сатико уселись в экипаж, и тот покатил в сторону города.

Она не похожа на человека, склонного к насилию, – сказал Дзиро с надеждой, чуть большей, чем испытывал на самом деле.

А госпожа Хэйко? – поинтересовался Сёдзи.

И она не похожа, потому-то мне и не верится в слухи, которые о ней ходят, – сказал Дзиро. – Помнишь, господин Хидё как-то услышал, как об этом говорили. Он строго отчитал тех, кто так говорил, и на месяц отправил дежурить на конюшню, чтобы они не болтали чепуху.

Если эти слухи были лживы, – сказал Сёдзи, – почему он просто не высмеял их?

Дзиро хотелось бы знать, действительно ли Сёдзи в это верит, или возражает лишь затем, чтобы подорвать все его романтические намерения в отношении Сатико и расчистить дорогу себе. Это трудно было понять. Пожалуй, лучшим исходом для всех заинтересованных сторон стало бы своевременное возвращение на родину.

Вот, приляг, – сказал Старк, подводя Хэйко к ближайшему дивану. Еще до того, как они покинули Японию, он договорился о постройке этого дома на лесистом холме за городом. За тот год, что его здесь не было, город успел дойти до этого холма, но пока что на нем почти не было других построек.

Я не инвалид, – сказала Хэйко.

Конечно, нет. Но пока что нет никаких чрезвычайных обстоятельств, которые тебе нужно было бы улаживать, и никаких битв, в которых нужно было бы сражаться. Так что отдыхай, пока есть возможность.

Во время плавания я только и делала, что отдыхала.

Если я правильно помню, ты еще носилась так, будто хотела скинуть плод.

Хэйко рассмеялась.

В самом деле?

Похоже, время уже прошло.

Три месяца, – сказала Хэйко. – Сверх обычного срока.

Когда князь Гэндзи узнает об этом…

Он не узнает, – сказала Хэйко. – Во всяком случае, пока.

Но зачем откладывать? Чем раньше он узнает, тем лучше.

Не стоит привлекать его внимание, пока мы не будем уверены.

Уверены в чем? Насчет твоего состояния никаких сомнений нет.

Хэйко улыбнулась.

Мы не можем быть уверены, что ребенок выживет. Зачем беспокоить его по делу, которое может оказаться совершенно пустячным?

Я думаю, Хэйко, он хотел бы об этом знать, и я думаю, что он предпочел бы узнать об этом прямо сейчас.

Подождем, пока ребенок родится. Если мы сообщим ему сейчас, возможно, он будет недоволен. Он может приказать покончить с этим делом.

Старк был ошеломлен.

Покончить с ребенком? Но почему?

Он – князь, – сказала Хэйко. – Кто знает, что он сделает? Обстоятельства необычны, и потому трудно предсказать, какие чувства это у него вызовет. Но точно можно сказать, что шансы ребенка будут выше, когда он уже родится. Приказ о его казни менее вероятен, чем распоряжение прервать беременность.

Не стану утверждать, будто за год я стал намного лучше понимать Японию, – сказал Старк, – но я все-таки не могу поверить, чтобы Гэндзи пошел на такое варварство, да еще и без причин. – Ему пришлось сделать над собою усилие, чтобы успокоиться и взять себя в руки. – В любом случае, мы теперь в Америке. Даже если он и отдаст такой приказ, никто здесь не совершит такого ужасного дела.

Дзиро и Сёдзи, – сказала Хэйко.

Прежде я их убъю.

Хэйко улыбнулась Старку. И, как всегда, лицо ее при этом сделалось таким нежным и ласковым, что у Старка перехватило дыхание.

А меня ты тоже убъешь, Мэттью?

Старк уставился на нее и долгое время не мог произнести ни слова. Когда же он наконец заговорил, то голос его был хриплым. Он спросил, хотя и так знал ответ:

Неужели ты убъешь собственного ребенка?

Я выполню приказ моего князя.

Я не верю, чтобы он отдал подобный приказ, – повторил Старк. – Я не вижу для этого никаких причин.

Я не утверждала, что он это сделает, – сказала Хэйко. – Возможно, он будет счастлив. Но он – князь. У князей есть свои соображения, каких нет у обычных людей. Лучше избегать ненужного риска, не так ли?

Взгляд Старка был устремлен куда-то вдаль, и вид у него сделался совершенно несчастный.

Хэйко было жаль его. Она объяснила бы ему все, если бы могла, но ее и саму терзала неуверенность.

Продолжая делать вид, что любит ее, Гэндзи отправил ее в изгнание. Конечно же, он это так не называл. Он вручил ей значительную сумму золотом и поручил основать прочную опору для клана здесь, в Америке. Он попросил Мэттью Старка, его верного американского друга, защищать и опекать ее у него на родине. Но оставался один простой, неопровержимый факт: теперь между ними пролег океан, и произошло это по распоряжению Гэндзи.

Хэйко верила, что он любит ее. То, как он смотрел на нее, как он к ней прикасался, его интонации, выражение его лица – даже то, как он дышал, когда спал рядом с нею, – все это говорило Хэйко, что он любит ее не меньше, чем она его – а она никого в жизни не любила так сильно.

И все же она очутилась здесь, в этой чуждой стране, а он остался там, на другом краю света. Почему он отослал ее? Узнает ли она об этом хоть когда-нибудь? А когда он узнает о рождении ребенка, что он станет делать? Велит ей вернуться? Прикажет убить и ребенка, и ее?

Хэйко положила ладонь на слегка раздавшийся живот. Если ребенок выживет… Если это будет мальчик… Но какой смысл строить догадки? Пока что оставалось только ждать. Ждать и хорошо заботиться о себе. Время ответит на все вопросы. Время и Гэндзи.

Хэйко закрыла глаза и, улыбаясь, начала понемногу засыпать.

Старк сидел, не смея пошевелиться. Хэйко уснула, прислонившись к нему. Она была такой маленькой и хрупкой, а путешествие – таким тяжелым.

Она ждала ребенка.

Старку даже не верилось. Хэйко сама казалась ребенком, слишком юным для того, чтобы столкнуться со смертельной опасностью, сопряженной с родами. Почти половина новорожденных умирала, и многие из них забирали матерей с собою. Мало было природных опасностей – так тут еще и эта неожиданная угроза, которая, по словам Хэйко, может исходить от Гэндзи.

Старк ощутил укол стыда. Он спросил у Хэйко – почему, но он и сам знал, почему. Во всяком случае, одно из возможных объяснений. Он не думал, что может влюбиться в Хэйко, и потому не остерегался этого. В этом отношении он беспокоился насчет Эмилии Гибсон, его спутницы-миссионерки. Эмилия была потрясающей златокудрой красавицей восемнадцати лет от роду, в первом расцвете женственности. Ее обаяние бросалось в глаза, и потому Старку легко было защищаться от него. Он приплыл в Японию за смертью, и не мог позволить себе отвлекаться на любовь. Он не остерегался Хэйко, поскольку эта возможность даже не приходила ему в голову. Она была японкой. Она была гейшей. Она была возлюбленной князя Гэндзи. По иронии судьбы, толчком к пробуждению его чувств стала не ее красота, а ее мужество. Несмотря на небольшой рост и видимую хрупкость, она собственными нежными ручками в двух стычках прикончила в сумме около двух десятков вооруженных самураев – и не из револьвера, а в рукопашной схватке, при помощью ножа, меча и специальных метательных звездочек, сюрикенов. К тому моменту, как Старк понял, что его восхищение переросло в нечто куда более сильное, было уже поздно.

Он полюбил ее.

Может, Хэйко боялась гнева Гэнзи потому, что знала о чувствах Старка к ней? Может, Гэндзи заподозрил, что Старк перешел от чувств к действиям? Но если так, почему же он отослал ее со Старком и попросил его заботиться о ней?

Размышлять об этом смысла не было. Старк не понимал японцев вообще, а Гэндзи – так в особенности. Хэйко была совершенно права по крайней мере в одном: князьями двигали сложные и запутанные мотивы, и разгдать их не было никакой возможности. Ему оставалось только ждать и смотреть.

Мог ли Гэндзи приказать убить новорожденного ребенка? Старк знал его как человека доброго и мягкого, совершенно не похожего по манерам на тех свирепых воинов, которыми он командовал. Ему бы и в голову не пришло, что Гэндзи вообще способен на жестокость, если бы не некоторые происшествия. Старк видел, как по приказу Гэндзи была устроена настоящая бойня, и до него доходили еще более ужасные слухи. Не так уж давно Гэндзи со своими людьми вырезал целую деревню. Больше ста человек – включая женщин, детей и даже грудных младенцев – были преданы смерти, а деревня сожжена дотла. Во всяком случае, так гласили слухи, и их никто не опровергал. Зачем он это сделал? Этого не знал никто. Князь приказал, и приказ был выполнен. Для самураев этого было достаточно.

Старк знал, что если Гэндзи отдаст приказ, Дзиро и Сёдзи выполнят его без колебаний. Так же, как и Хэйко.

Нет, этого не произойдет. Он этого не допустит. Да, он сражался бок о бок с этими двумя самураями, но он застрелит их, словно ядовитых змей, но не позволит, чтобы они причинили вред ребенку Хэйко. А Хэйко? Как быть с ней? Если он просто заберет ребенка, чтобы помешать ей исполнить приказ Гэндзи, она покончит с собой потому, что не смогла выполнить его приказ. Надо придумать способ спасти и Хэйко, и ребенка, если такой приказ вдруг все-таки поступит. Но как? Этого Старк пока не знал.

Хэйко уютно прильнула к его груди. Его дыхание тоже замедлилось, подстраиваясь под ее ритм.

До появления ребенка на свет остается полгода. Пока что еще рано беспокоиться. А может, все его беспокойство вообще выеденного яйца не стоит. Все в конце концов может закончиться благополучно.

Надеяться на это было легче, чем верить, но и надеяться было нелегко.

После первого часа схваток у Хэйко открылось кровотечение.

Врач сказал:

Некоторое количество крови вполне естественно. Причин для беспокойства нет.

На пятом часу кровотечение сделалось обильным, а ребенок все еще даже не показался.

Я ничего не могу поделать с кровотечением, пока ребенок не покинет ее чрево, – сказал врач Старку.

На пятнадцатом часу Хэйко пришлось прилагать все усилия, чтобы оставаться в сознании. Простыни и полотенца под ней мгновенно делались темно-алыми – их едва успевали менять.

Если она сейчас уснет, мы потеряем их обоих, – сказал доктор.

На двадцатом часу Хэйко напряглась в последний раз, выпустила ребенка на свет и потеряла сознание. Ребенок, крепкий и здоровый, тут же заорал во всю глотку.

Я попытаюсь ее спасти, мистер Старк, – сказал врач, – но вы же сами понимаете: она – хрупкая женщина, и она потеряла очень много крови.

Ее мужества хватит на десятерых мужчин, – сказал Старк.

Несомненно, сэр, – согласился врач. – Но все это мужество, как ни крути, заключено в маленьком, уязвимом теле.

Я назову его Макото, – сказала Хэйко. Она лежала в постели и держала на руках малыша, завернутого в пеленку. Она подарила князю Гэндзи сына и наследника. Как только он узнает об этом, он тут же призовет ее обратно в Японию. – Макото означает «истина».

Хэйко представила себе деревья в Японии; сейчас их листва покраснела, возвещая приближение зимы. Она всегда любила осень; увядание летних цветов и опадание листьев никогда не нагоняли на нее печаль. После зимы всегда настает весна.

Макото – хорошее имя, – сказал Старк. Он сдерживал слезы, чтобы не беспокоить Хэйко.

«Мне удалось остановить кровотечение, – сказал врач, – но лишь потому, что у нее почти не осталось крови. Но оно начнется снова. Мне очень жаль, мистер Старк».

Он очень похож на князя Гэндзи, ведь правда? – спросила Хэйко.

Он прекрасен, как его мать, – сказал Старк.

Хэйко улыбнулась. Несмотря на всю ее слабость и бледность, ее улыбка была сияющей, словно заря.

Льстец, – сказала она. Затем она обеспокоенно нахмурилась и отодвинула пеленку от лица Макото. – Это неправда, верно? Он ведь не очень похож на меня?

Почему ты хмуришься? – спросил Старк. – Ему повезло, если он будет похож на тебя. Он будет красивее всех этих героев театра Кабуки, которых так любят женщины.

Он – не персонаж из пьесы Кабуки, – возразила Хэйко. – Он – следующий князь Акаоки. И для него куда лучше было бы, если бы он был похож на своего отца. Тогда его официальной матери легче будет полюбить его.

Мать – это мать, – сказал Старк. – Что значит – «официальная мать»?

Я не из знатного рода, – пояснила Хэйко. Она погладила сына по пухлой щечке. Он блаженно посапывал. – Князь Гэндзи должен жениться на знатной даме. Она и будет матерью Макото. – Она заметила, как изменилось лицо Старка, и сказала: – Не печалься. Я буду часто видеться с ним. Князь Гэндзи построит для меня отдельный дом. Возможно, он даже возвысит меня до статуса наложницы. А если и нет, это особого значения не имеет. Все равно мой сын – его наследник.

Час спустя кровотечение возобновилось.

Я умираю, – сказала Хэйко.

Нет! – не выдержал Старк. – Нет!

Принеси Макото.

Сатико принесла спящего младенца и протянула его Хэйко. Но та покачала головой.

Держи его ты, Сатико. Пусть он не почувствует тень смерти. Держи его и заботься о нем, пока князь Гэндзи не велит вернуть его домой.

Сатико попыталась что-то сказать в ответ, но не смогла. Прижав ребенка к груди, она упала на колени и разрыдалась, не в силах сдержаться.

Хэйко обратилась к Старку.

Мы не боимся смерти. Мы с тобой слишком часто были ее посланцами, чтобы бояться ее.

Да, – сказал Старк.

Хэйко протянула ему руку.

Помоги мне, – сказала она. – Я хочу видеть Японию.

Хэйко сидела в экипаже, привалившись к Старку. Они остановились на гребне холма, высящегося над заливом и глядящего на запад, на Тихий океан.

Утро было ясным, но Хэйко сказала:

Туман. Я всегда любила туман. Когда я смотрю на него, то почти верю, что самые невероятные мечты сбудутся.

Хэйко! – позвал Старк.

Но она уже ушла.

Когда Старк вернулся домой, ему казалось, что он и сам умер.

Но потом он прошел в комнату Хэйко и увидел там Сатико. Она по-прежнему сидела на полу, всхлипывая, и прижимала к себе ребенка.

Старк обнял их обоих.

Младенец проснулся, и вскоре они плакали уже втроем.