IHS
S.C.C.M
Его Священному Императорскому Католическому Величеству императору дону Карлосу, нашему королю и повелителю Наивысочайшему и превосходнейшему из государей из города Мехико, столицы Новой Испании, накануне праздника Тела Христова, в лето Господне одна тысяча пятьсот тридцать первое, шлем мы наш нижайший поклон.
С превеликой печалью и сожалением, равно как с раскаянием и гневом пишем мы сии строки. В прошлом своем послании мы выразили восхищение мудрыми замечаниями нашего Государя относительно возможного — нет, неопровержимого — сходства между языческим божеством Кецалькоатлем и нашим христианским апостолом св. Фомой. Увы, ныне мы с превеликим смущением должны сообщить Его Величеству безрадостную новость.
Прежде всего следует отметить, что даже малейшая тень сомнения не коснулась блестящей теории Вашего Наиобразованнейшего Величества per se, тогда как Ваш преданный капеллан проявил излишнюю поспешность, приводя доказательства в ее поддержку.
То, что представлялось нам непреложным практическим подтверждением догадки Вашего Благословенного Величества, а именно присутствие гостий в изготовленной местными жителями шкатулке-дарохранительнице, найденной в древнем городе Туле, оказалось, как уяснит Ваше Величество из прилагаемых хроник (мы сами лишь недавно уразумели сие из рассказа нашего ацтека), не более чем актом суеверия индейцев, совершенным всего только несколько лет тому назад. Хуже того, актом, совершенным с попустительства и по подстрекательству несостоявшегося испанского священника, презренного отступника, впавшего в святотатственный грех воровства. О чем мы с прискорбием и отписали в Конгрегацию пропаганды веры, признавшись в нашем легковерии и попросив исключить данный пункт из числа заслуживающих внимания доказательств. Поскольку же все прочие свидетельства связи между св. Фомой и мифическим Пернатым Змеем исключительно умозрительны и базируются на предположениях и допущениях, следует ожидать, что Конгрегация, по крайней мере до поступления более весомых доводов, сочтет не имеющим твердого обоснования допущение Вашего Величества о том, что индейское божество может быть в действительности св. Фомой, каковой в ходе своего апостольского служения побывал с проповедью Евангелия в Новом Свете.
Сколь ни прискорбен для нас столь обескураживающий вывод, но мы, однако, придерживаемся того мнения, что виной сему отнюдь не наше стремление сделать более очевидной проницательность Вашего, Достойного Наивысшего Восхищения Величества.
Нет, вся вина полностью лежит на этой обезьяне — ацтеке!
Ему ведь было прекрасно известно, что к нам попала дарохранительница, содержащая Святые Дары, сохранявшиеся, как нам показалось, в целости и сохранности на протяжении пятнадцати столетий. Он знал, в сколь трепетное благоговение повергла сия находка нас, равно как и всех прочих христиан в здешних землях, и вполне мог бы заранее объяснить, как этот предмет оказался там, где он был найден. Индеец вполне мог предотвратить наши преждевременные высказывания по поводу этой находки, равно как и множество церковных служб, состоявшихся в ее честь; он был в силах помешать нам воздать тому, что мы сочли священной реликвией, столь высокие почести. И главное, он мог воспрепятствовать тому, чтобы мы выставили себя на посмешище, столь поспешно и ошибочно доложив о своих скоропалительных выводах в Рим.
Но нет! Сей презренный ацтек, несомненно, наблюдал за всей этой суматохой с ликованием и тайным злорадством, он не вымолвил ни слова, чтобы отвратить нас от беспричинной радости и открыть нам истину. Мы узнали ее лишь из очередной порции его россказней, увы, слишком поздно для того, чтобы исправить ошибку, тем паче что и там он лишь походя упоминает о действительном происхождении поминавшихся облаток из Тулы. Разумеется, мы испытываем скорбь и боль при мысли о том, как высшие иерархи нашей Святой Церкви в Риме воспримут тот факт, что нас сделали жертвой нечестивой мистификации. Но еще более мы сокрушаемся из-за того, что в своем продиктованном нам лучшими побуждениями стремлении уведомить Конгрегацию о находке мы, по-видимому, дали повод заподозрить в подобной же недальновидности и нашего безмерно почитаемого государя, императора и короля.
Мы молим и надеемся, что Ваше Величество сочтет уместным возложить вину за произошедшее на истинного его виновника, а именно на злокозненного и коварного индейца, чье молчание, как теперь стало очевидно, может быть столь же возмутительным, как и некоторые из его высказываний. (На следующих страницах, если Ваше Величество снизойдет до их чтения, Вы. увидите, что сей нечестивец использует благородный кастильский язык как предлог для произнесения слов, каковые никогда прежде не оскверняли слух ни одного другого епископа!)
Может быть, наш суверен заметит, что, бесстыдно выставив на осмеяние викария Вашего Величества, это существо тем самым также подвергает насмешкам и самого всемогущего государя, причем делает это умышленно. Очень надеюсь, что хотя бы после этого Ваше Величество соблаговолит отказаться от услуг сего никчемного старого дикаря, чье нежелательное присутствие и нездоровые откровения мы терпим уже более полутора лет.
Мы приносим глубочайшие извинения по поводу краткости, равно как, возможно, и некоторой резкости и сумбурности этого послания, однако надеемся, что наше искреннее и глубокое огорчение послужит тому в глазах Вашего Величества достаточным извинением. Пусть же сияние благодати и добродетели, исходящей от Вашего Лучезарного Величества, продолжит и впредь освещать наш грешный мир, о чем неустанно молит Всевышнего верный (хотя и оступившийся) капеллан Вашего Священного Императорского Католического Величества
Хуан де Сумаррага (в чем и подписывается собственноручно).
