Глава 18
Город Руан находился приблизительно в ста милях к юго-западу от Кале. В обычные времена Уильям рассматривал бы его в качестве крепости. Столица Английской Нормандии, этот город был свидетелем побед англичан, в том числе и казни Жанны д’Арк. Уильям шел со своей армией на юг, по полям, напоминавшим нивы Кента или Сассекса. Три дня назад он переправился через Сену и достиг Руана. Утро было холодным. Под копытами его лошади хрустела схваченная морозом трава.
Ворота погруженного в тишину города были заперты. Уильям как завороженный смотрел на десятки тел, висевших на стенах и раскачивавшихся на ветру. Многие из них несли на себе следы насилия – синяки и пятна запекшейся крови. Уильям перекрестился и быстро прочитал молитву о душах добрых людей, виновных лишь в том, что они родились в этом городе.
Жители Руана знали, что на них идет французский король со своей армией, и это придало им отваги. Охваченный негодованием Уильям попытался представить масштабы разразившейся в этих стенах катастрофы. В Руане жили сотни английских семей. Ему доводилось видеть прежде павшие города, и эти впечатления были ужасны. Он подумал, что повешенные были еще счастливчиками.
Оставшийся без ресурсов захваченного французами города, на которые он рассчитывал, Уильям был вынужден налаживать линии сообщения с Кале, отряжая так нужных ему людей для транспортировки грузов и обеспечения безопасности маршрутов снабжения. По крайней мере, его люди не испытывали недостатка в воде. Сена делала здесь крутой изгиб, и город практически со всех сторон был окружен ее водами. Англичане пересекли реку по каменным мостам и разбили лагерь в поле, к югу от города. Они повернулись к Руану спиной и принялись вколачивать в землю заостренные деревянные столбы, в качестве средства защиты от кавалерийской атаки. Под защитой тяжелых деревянных мантелетов солдаты приблизились к городским воротам и прибили к ним массивные балки железными гвоздями длиной с предплечье, застраховав себя тем самым от нападения с тыла. Уильям надеялся, что у него еще будет возможность воздать сполна тем, кто засел за стенами города, за их злодеяния.
Сообщения лазутчиков звучали все менее и менее обнадеживающе. Уильям был уверен, что французский король не смог бы скрыть присутствие такого количества профессиональных солдат. Армия, с которой ему предстояло столкнуться, должна была наполовину состоять из мобилизованных крестьян, а в прошлом крестьянам, мобилизованным на войну с англичанами, никогда хорошо не платили. Слабая надежда, но это было единственное, что могло поднять его боевой дух, в условиях, когда у него за спиной находился Руан.
Из-за того, что две армии разделяло огромное расстояние, прошел почти месяц после его прибытия, прежде чем Саффолк увидел в отдалении французов. Во главе дюжины старших баронов он выехал в поле, чтобы рассмотреть врага поближе. То, что они увидели, им не понравилось.
Судя по всему, лазутчики не преувеличивали. Многие тысячи солдат двигались на север, к Руану. Уильям видел кавалерийские отряды, облаченных в доспехи рыцарей и колонны копейщиков, пользовавшихся особым расположением французского короля. С вершины небольшого холма он наблюдал за тем, как они маршировали по широкому полю, пытаясь определить их численность. В скором времени он увидел вторую волну раскрашенных щитов и реющих на ветру знамен. На переднем плане появилась свита короля. С расстояния около мили Уильям видел, как какой-то молодой идиот заставляет свою лошадь пятиться назад, и та взбрыкивает задними ногами. Он оценил позиции своих войск и пришел к неутешительному выводу, что мосты через Сену придется держать открытыми, иначе его люди могут попасть в западню и оказаться прижатыми к городу, ставшему вражеским.
Уильям повернулся в седле и увидел барона Олтона, напряженно всматривавшегося в даль.
– Что вы думаете обо всем этом, Дэвид? – спросил он его.
Его старший военачальник весьма красноречиво пожал плечами.
– Я думаю, что их слишком много, – ответил он. – У нас могут кончиться стрелы, прежде чем они все погибнут.
Уильям рассмеялся, хотя эта шутка его отнюдь не развеселила. Он не видел столько французских солдат со дня битвы при Патэ двадцатью годами ранее. Осознав, сколько времени прошло с тех пор, он почувствовал себя старым. Та битва завершилась поражением англичан, за которой последовала страшная резня лучников. Он сказал себе, что не повторит былых ошибок, и не смог удержаться, чтобы не обернуться и не бросить взгляд на своих лучников, готовившихся к сражению. Никто не мог приблизиться к ним, пока его воины, вооруженные мечами, удерживали центр. Как хотелось бы ему больше верить в свои силы! Он будет держать прочную оборону – это у него всегда получалось хорошо. Спасибо французскому королю за то, что он, не останавливаясь, двинулся в наступление. Карл был уверен в своих силах и имел на это полное право.
– Ну, хватит. Думаю, мы на них достаточно насмотрелись, – произнес решительным тоном Уильям. – За мной, джентльмены.
Они развернули лошадей и поехали рысью обратно. Уильям заставил себя не оборачиваться, хотя чувствовал, как быстро надвигается враг.
Оказавшись за линией заостренных столбов, он махнул двум графам и полудюжине баронов, чтобы те отправлялись на свои позиции. Каждый из них командовал сотнями закаленных в боях солдат, носивших под туниками тяжелые кольчуги. Они оставили своих лошадей за рекой, хотя Уильяму такой путь к отступлению это очень не нравился. Ему опять вспомнилось, как при Патэ конные рыцари бежали с поля битвы, бросив беззащитных лучников, и тем самым обрекли их на гибель. Он дал себе клятву, что подобное больше не повторится.
Французская армия приближалась. Уильям разъезжал вдоль боевых порядков, отдавая последние распоряжения командирам. Их задача заключалась в том, чтобы не пропустить врага в долину реки, и им оставалось лишь ждать. В нетерпении Уильям то и дело прикладывался к фляге с водой. В конце концов, он занял свое место в центре – один из немногих всадников среди массы пехотинцев, вооруженных мечами и щитами. Его кавалеристы располагались на правом фланге, но они должны были вступить в бой только в том случае, если на поле битвы появится французский король или если французы будут обращены в бегство. Глядя на врага, Уильям нервно сглотнул. Видя, какие силы на него наступают, он сильно сомневался в том, что такое возможно, по крайней мере, сегодня.
Дистанция неуклонно сокращалась, и Уильям уже различал мантелеты, которые везли на колесах впереди колонн французские арбалетчики – каждый по три человека. Он нахмурился при виде этих массивных деревянных щитов, способных надежно защищать от града стрел. Французские лорды носились верхом вдоль колонн, отдавая приказы. Английские лучники тоже имели тяжелые деревянные щиты, с помощью которых могли защищаться от копий и камней. Уильям вознес хвалу богу за то, что не увидел у врага ни осадных орудий, ни пушек. Это его удивило, но он испытал огромное облегчение. Французы продвигались быстро, стремясь захватить Нормандию до конца лета. Тяжелые машины, по всей вероятности, находились сзади, готовые вступить в дело в случае осады крепости. До тех пор самым мощным оружием на поле боя оставались английские луки.
В центре боевых порядков французской армии сосредоточилась кавалерия. Когда Уильям увидел это, на его лице мелькнула улыбка человека, участвовавшего в бесчисленном количестве сражений. Было нетрудно представить, как они с шутками и преувеличенно громким, нервным смехом приближаются к английским позициям. Он прочитал короткую молитву, обращенную к его святому покровителю и Богородице, после чего опустил забрало, сузив свой обзор до ширины щели.
– Лучники, приготовиться! – крикнул он.
Шеренги французов подошли совсем близко. Арбалетчики выкатили вперед свои мантелеты, создав защитный вал. Однако для того, чтобы вступить в бой с англичанами, французским рыцарям пришлось бы выйти из-под их защиты. Уильям открыл рот, прислушиваясь к собственному дыханию внутри шлема. Он остановит французского короля у Руана. Он должен сделать это.
Ветер доносил до него отдаваемые вдали приказы. Шеренги вражеских копейщиков остановились, а расположенная в центре кавалерия двинулась вперед. Французская армия, представлявшая собой настоящее море железа и щитов, почти пятикратно превосходила по численности силы англичан. Уильям перекрестился, увидев, что арбалетчики подходят все ближе и ближе. Слава богу, по дальности стрельбы они уступали его лучникам. Еще не приблизившись на расстояние выстрела арбалета, они оказывались в зоне поражения. Его лучники, одетые в свободные туники и гетры, ухмылялись, ожидая, когда они достигнут этой зоны.
Последние двести ярдов французские солдаты называли «рукой дьявола». Уильям впервые услышал это выражение много лет назад и вспомнил его сейчас, когда арбалетчики с оружием на плечах находились все еще недостаточно близко, чтобы их стрелы могли достигать английских позиций. Бежать они не могли из-за тяжелых мантелетов, которые им приходилось катить перед собой. Раньше те, кто слишком спешил, платили за это жизнью. Преодолевая последнюю восьмую долю мили, они знали, что находятся в зоне поражения.
Уильям поднял руку и резко опустил ее вниз. Тысячи стрел взмыли в воздух, как одна. Последовал еще один залп, затем еще и еще. Он не переставал восхищаться меткостью лучников, совершенствовавших свое мастерство в течение двадцати лет. Ему было известно, что к ним с презрением относятся его облаченные в доспехи рыцари, считавшие, будто они убивают, как трусы. Но лучники жертвовали своими жизнями точно так же, как и все другие солдаты. Преимущественно валлийцы и англичане, среди которых было несколько шотландцев и ирландцев, они могли поразить человека на расстоянии четырехсот ярдов. Им не было равных в мире. Уильям испытывал радость, глядя, как падают арбалетчики.
Под защитой мантелетов колонны французов подбирались все ближе к боевым порядкам англичан. Лучники стреляли залпами в сотню стрел поверх деревянных щитов, поражая скрывавшихся за ними солдат. Уильям слышал предсмертные крики и видел, как редеют ряды французской кавалерии. Гордые рыцари и благородные лорды не желали безучастно смотреть, как английские лучники безнаказанно убивают их.
– Хоть бы они пошли в атаку, – прошептал Уильям.
Ему не раз случалось видеть прежде, как рыцари, словно безумные, бросаются под лавину стрел. Они боялись свистящих в воздухе стрел, но были из тех, в ком страх будит ярость.
– Пожалуйста, – снова прошептал Уильям, – Иисус и Святой Себастьян, пусть они пойдут в атаку.
Тем временем, миновав «руку дьявола», арбалетчики сдвинули мантелеты, создав защитный вал, и начали стрелять. Воздух заполнили черные арбалетные стрелы, длиной с человеческий палец, но столь же смертоносные, как и стрелы английских луков. На всем протяжении боевых порядков англичан поднялись и сомкнулись щиты. Стрелы железным градом застучали по щитам, поражая тех, кто находился в незащищенных промежутках.
Уильям тоже поднял свой щит, хотя знал, что арбалетная стрела не способна пробить его доспехи, если только он не попадет под невероятно удачный выстрел. Ему доводилось участвовать в битвах, когда обмен стрелами продолжался в течение нескольких дней, прежде чем армии вступали в непосредственный контакт. Но сейчас он рассчитывал на то, что французы сделают ставку на свое подавляющее численное превосходство. Он был уверен, что рыцари уже просят короля позволить им предпринять неожиданную атаку, чтобы застигнуть лучников врасплох, и рассчитывал на это.
Из французских мантелетов, словно стебли неких причудливых растений, торчали белые, снабженные гусиными перьями стрелы. Арбалетчикам явно недоставало меткости, а также пробивной силы их стрел. Сотни из них были повержены или ковыляли в тыл, получив страшные раны. Уильям увидел, как ряды французских рыцарей заколыхались. Их лошади храпели и били копытами.
Он выкрикнул приказ, о котором они условились с лордом Олтоном. Приказ был передан лучникам, которые, как и следовало ожидать, встретили его с негодованием. Некоторые из них даже плевали в его сторону, но Уильяма не волновало, что они в данный момент думают о нем, лишь бы подчинялись.
Когда прилетела следующая туча арбалетных стрел, сотни лучников упали, словно сраженные молнией. Шеренги арбалетчиков взорвались радостными криками, и тут же получили отклик из центра боевых порядков французов. Сердце едва не выпрыгнуло из груди Уильяма, когда рыцари пришпорили лошадей и, не обращая внимания на приказ остановиться, двинулись вперед, увидев, что лучники в беспорядке отступают. Они многократно превосходили противника числом, и им очень хотелось произвести впечатление на присутствовавшего на поле битвы короля своей доблестью, завоевав его расположение.
С гулко бьющимся сердцем Уильям ждал, когда они полностью втянутся в зону поражения. Несмотря на первоначальное негодование, лучники уже успели оценить эту уловку и выпустили несколько разрозненных стрел, демонстрируя замешательство в своих рядах.
– Ждать! – проревел Уильям.
Лежавшие на земле лучники заулыбались. Барон Олтон смотрел на него во все глаза со свирепым выражением лица, в ожидании приказа.
– Поднялись! – крикнул Уильям.
«Мертвые» лучники вскочили на ноги и наложили стрелы на тетивы. К этому моменту остановить наступление французов уже было невозможно. Рыцари выехали из-за мантелетов в неудержимом стремлении броситься на врага. Они смяли позиции своих же арбалетчиков, как это было при Азенкуре. Уильям сжал в кулак ладонь в перчатке с такой силой, что раздался скрежет металла и хруст кожи.
Рыцари увидели перед собой воинов, которые подняли вверх мечи и принялись насмехаться над ними, приглашая жестами приблизиться к ним. Сотни стрел вспороли воздух со зловещим свистом и обрушились на французов.
Первые шеренги наступающих рухнули на землю как подкошенные. Многим рыцарям стрелы попали в шею. Это выглядело так, будто они споткнулись о протянутую на их пути проволоку. Они гибли десятками, и очень скоро горы мертвых тел превратились в непреодолимое препятствие для дальнейшего продвижения.
Уильям отдал приказ, и центр боевых порядков англичан двинулся вперед. Он ехал верхом, подняв меч, и рядом бежали его люди, размахивая топорами. Спустя минуту они достигли линии трупов, перемахнули через все еще подергивающих ногами лошадей и врезались в толпу конных рыцарей. Над их головами продолжали лететь стрелы, поражая французов, которые даже не успевали понять, что с ними произошло.
Уильям видел, как группа коренастых английских воинов прокладывает себе путь, выбивая рыцарей из седел. Преимущество кавалерии заключалось в скорости и маневре, но в возникшей сутолоке французские рыцари, зажатые со всех сторон, едва могли двинуться с места.
Он наблюдал за тем, как изрыгающие проклятья английские мясники все глубже вгрызаются в боевые порядки французов. Его радовало, что они наносят врагу страшный урон, но с высоты своего седла он видел дальше, нежели его люди, бившиеся в пешем строю. Бросив взгляд поверх схватки, он почувствовал, как у него защемило сердце. Жестокое побоище не затронуло основную массу французской армии. Получив приказ, солдаты перемещались вдоль линии фронта, чтобы обойти его войска с флангов и ударить в тыл. Им не было числа! Его уловка и неожиданная атака были для противника не опаснее комариного укуса.
Он повернулся к ехавшим рядом с ним курьерам.
– Разыщите барона Олтона и передайте, что я был бы благодарен ему, если бы наши конные рыцари отразили атаки вражеской кавалерии, пытающейся обойти наши фланги.
Один из курьеров тут же сорвался с места, и время для Уильяма остановилось, тогда как его люди продолжали вести ожесточенное сражение. Он ждал действий Олтона. В центре французская кавалерия отступала, спасаясь от полного уничтожения. Уильям видел, что к месту сражения направляются свежие отряды копейщиков. Это был впечатляющий маневр под нажимом со стороны противника, и он подумал, что приказ на его осуществление наверняка исходил от самого короля – единственного человека на этом поле, который мог приказать рыцарям отойти назад.
Английские воины, вооруженные мечами, шли вперед, круша все на своем пути. Они продвинулись слишком далеко, и лучники уже не могли оказывать им поддержку, что вызвало тревогу в душе Уильяма. Его воины образовали длинную колонну, преследовавшую противника, и возникла реальная опасность того, что фланговыми ударами их могут отрезать от основных сил. Он снова посмотрел вдаль и в отчаянии покачал головой, увидев все те же несметные вражеские полчища, еще не вступавшие в дело. Перед началом сражения он надеялся смять передние шеренги французов и обратить их в бегство. Теперь, когда этого сделать не удалось, нужно было отступать. Однако на флангах пришла в движение тяжелая кавалерия Олтона, и, обернувшись назад, он увидел, как сотни лучников двигаются вперед, догоняя наступавших товарищей.
Тело Уильяма покрылось испариной. Его войска, как и прежде, сильно уступали по численности противнику, но теперь они наступали в хорошем темпе на отряды копейщиков. Против этого смертоносного оружия кавалерия почти бессильна, но он со своим мечом и его люди с топорами могли бы в буквальном смысле пройти через них и посеять панику среди располагавшихся сзади необученных солдат, вооруженных длинными копьями. Он знал, что отходить следует организованно, но не сейчас.
Копейщики взяли на изготовку свои копья с тяжелыми железными наконечниками и двинулись вперед, громко топая ногами. Вид у них был устрашающий. Англичане приготовили щиты. Они знали, что каждому из них нужно лезвием меча отвести ближайшее направленное на него копье в сторону и затем заколоть его обладателя. Когда сердце выпрыгивает из груди, а руки скользкие от пота и крови, это довольно трудная задача. Многие из них промахнулись и погибли, пронзенные копьями. Сотни других смогли отвести копье в сторону и нанести удар мечом, но напор французов был столь силен, что они оказались сбитыми с ног. Уильям громко выругался и приказал своим людям отойти назад и перестроиться. Он развернул лошадь и проскакал рысью сто шагов, прежде чем вновь повернуться лицом к врагу. Французы продолжали двигаться вперед, возбужденно гомоня, несмотря на тяжелые потери.
– Лучники! – крикнул Уильям, надеясь, что они услышат его в грохоте сражения. Сзади до него донеслись звуки спускаемой тетивы, и в передней шеренге французов возникли бреши. Этим крестьянам приходилось обеими руками держать копья, и они не могли пользоваться щитами. Легкие кожаные куртки совершенно не защищали их от стрел. За залпом следовал залп, производя опустошение в рядах французов. Их наступление несколько застопорилось.
Тем не менее один вид ненавистных лучников толкал копейщиков вперед. Стоявшие редкими рядами, одетые в простые коричневые одежды, подобно фермерам, лучники были для них чудовищами из легенд. Французы рвались вперед, чтобы как можно быстрее добраться до хладнокровно расстреливавших их англичан. Они знали, что главное преимущество лучника – расстояние, и стоит преодолеть его, как он оказывается беззащитным и его легко убить.
Огромное численное превосходство противника вынудило Уильяма опять отвести своих людей. Шеренги воинов с мечами двинулись за ним назад, в то время как копейщики перестроились, оставив сзади своих погибших товарищей. Шаг за шагом англичане оставляли территорию, завоеванную в ходе первого наступления, пока не достигли исходных позиций. Там они остановились, тяжело дыша, подняли мечи и щиты и принялись ждать.
Некоторые лучники промедлили с отступлением и исчезли, погребенные под неумолимо надвигавшейся яростной лавиной. И все же около восьми сотен вернулись к своим мантелетам и заостренным столбам. Налитыми кровью глазами они смотрели на копейщиков.
Когда отряды копейщиков приблизились, в них вновь полетели стрелы, обрывая боевые кличи и кося людей. В шеренгах атакующих появились зияющие бреши. В скором времени земля была усеяна копьями. Передняя шеренга французов замедлила продвижение, и задние стали напирать на них. Копья торчали над головами, подобно иглам ежа – лес дерева и железа.
Атака копейщиков захлебнулась в крови, а лучники, пополнив колчаны, продолжали обстреливать их, пока на пальцах не выступила кровь, а плечи и спины не покрылись синяками. Это была настоящая бойня, и они находили в ней удовольствие.
В конце концов, так и не сумев приблизиться к английским позициям, французы отступили. Они беспорядочно бежали, охваченные ужасом. Вслед им неслись насмешки и улюлюканье.
Уильяма захлестнула волна радости, которая длилась до тех пор, пока он не приступил к смотру своих войск. Уже в первом сражении он потерял много людей – более шестисот. Настроение у него сразу испортилось. Он закрыл глаза и почувствовал, как к горлу подступает комок. Французские рыцари вновь собирались в отряды, а король даже послал вперед небольшую группу солдат с заданием установить мантелеты в более удобное положение. Английские лучники, в свою очередь, отправили на поле недавнего сражения дюжину мальчишек подбирать с земли стрелы и складывать их в мешки. На глазах Уильяма одиночный арбалетчик тщательно прицелился и подстрелил одного из ребят, когда тот уже возвращался обратно. Он упал, собранные им стрелы высыпались на землю, и лучники разразились гневными криками.
Французы готовились к новой атаке, в этом Уильям не сомневался. По его оценке, свыше восьми тысяч солдат противника еще не участвовали сегодня в сражении. Его люди причинили врагу немалый ущерб, но слишком высокой ценой, а французская армия располагала большими резервами.
– Сейчас будет вторая атака, Олтон! – крикнул Уильям что было сил через все поле.
В этот момент его лошадь всхрапнула, и у нее подогнулись ноги. Лорд едва не перелетел через ее голову, с трудом удержавшись в седле. Гремя доспехами, Уильям неуклюже спешился. Осмотрев лошадь, он обнаружил в ее груди две арбалетных стрелы. Из ее рта сочилась кровь. Он с грустью похлопал ее по могучей шее.
– Лошадь сюда! – крикнул он и стал терпеливо ждать, когда посыльные приведут ему одну из запасных лошадей. Впервые за это утро он увидел поле битвы с той же высоты, что и его пехотинцы, и вид длинных шеренг противника привел его в уныние. Французы потеряли огромное количество солдат – по всей вероятности, около двух тысяч, против нескольких сотен его людей. При любых других обстоятельствах это была бы его победа. Однако французский король был пока жив и к тому же еще больше разозлен.
– Еще одна атака, – пробормотал Уильям, садясь с помощью посыльных на лошадь.
В глубине души он сознавал, что после этой атаки ему наверняка придется отступить. Он прикажет лучникам бежать к мостам, в то время как его рыцари и солдаты будут вести арьергардный бой. В таком положении сделать большее невозможно, сказал он себе. И, сделав это, он не уронит своей чести. Но прежде придется выдержать атаку врага, который, похоже, знает о его слабости.
– Лучники, приготовиться! – крикнул он.
Несколько арбалетчиков выжили в недавней мясорубке под защитой мантелетов. Если французы хотели одержать сегодня победу, им было необходимо покончить с ненавистными лучниками. Уильям с усилием снял с головы шлем, чтобы вдохнуть свежего воздуха и лучше оценить обстановку. Он окинул взглядом своих лучников, уже натягивавших тетивы, чтобы достойно встретить французов, и в его душе блеснул лучик надежды – на этих людей и больше ни на кого.