Глава XXV
ВЕРОЛОМСТВО

Фабиола постучала ноготком по зубам. Она немного сожалела, что пришлось попросить Доцилозу обыскать чужие комнаты. Это было неправильно: еще одно нарушение правил. Проститутки мало что могли назвать своим, и к этому «малому» относились крохотные комнатки, дарованные им Йовиной. Но эту неприятную мысль она тут же отбросила. Слишком уж много злобных слов высказывалось в ее адрес за последнее время. А недавние разговоры в бане чрезвычайно встревожили ее. Вместо того чтобы, как обычно, обсуждать прихоти гостей, сделанные или несделанные ими подарки и то, чьи молитвы услышали на сей раз боги, женщины собирались по двое, по трое и перешептывались. Все почувствовали, что обстановка в публичном доме сделалась напряженной, как никогда.

Фабиола давно уже привыкла к вспышкам зависти, которые возникали всякий раз, когда новый богатый посетитель просил у хозяйки именно ее услуг, называя ее по имени, а на остальных проституток Йовины даже не глядел. Такое случалось довольно часто, и, чтобы не портить отношения с другими женщинами, Фабиола всегда выделяла им какую-то часть из достававшихся ей подарков. Жизнь научила ее, что ничего так не улучшает настроение, как кошелек с сестерциями. Но два дня назад она подслушала через полуоткрытую дверь негромкий разговор и решила, что пора прибегнуть к помощи Доцилозы. В том, что говорилось, звучала настоящая злоба. Впервые за время, прошедшее с тех пор, как ее силой уволокли из дома Гемелла, в сердце Фабиолы проник страх. Совсем незадолго до этого ей удалось узнать, что Ромул, возможно, еще жив, и ее собственная жизнь вновь обрела для нее ценность.

Той же ночью, когда все проститутки были заняты, пожилая прислужница отправилась по их комнатам. Ее появление в личных спальнях ни у кого не могло бы вызвать вопросов. Доцилоза наводила чистоту во всех помещениях Лупанария.

Вскоре выяснилось, что решение Фабиолы обратиться к ней за помощью было вполне оправданным.

— Ты уверена? — спросила девушка.

Доцилоза поморщилась.

— А чем еще это может быть? Крошечный флакон, спрятанный в полу под свободно вынимающейся плиткой. Но я не рискнула взять его, чтобы показать тебе.

— А что, если это просто духи? — Фабиоле ужасно не хотелось признавать то, что уже было очевидным для них обеих.

Собеседница насмешливо фыркнула.

— Я тонкой палочкой добыла несколько капель жидкости, — сообщила она. — И смочила кусок хлеба, который лежал на столе.

Уважение, которое Фабиола всегда питала к Доцилозе, стало еще больше.

— Этот кусок я сунула в трещинку садовой стены около самой земли. Ты ведь знаешь это место?

— Там всегда лазают мыши, — негромко сказала Фабиола.

Она окончательно поняла, что сейчас поведает ей Доцилоза. Фабиола частенько развлекалась, наблюдая за крохотдыми зверьками, которые суетились возле дыры в стене и деловито добывали пищу. Кошки, которых содержали в борделе, никак не могли истребить всех грызунов, и это служило Йовине постоянной причиной для раздражения.

Обе ненадолго замолчали.

— Потом я отошла и стала наблюдать. Вскоре одна вылезла. Сразу слопала часть куска. — Доцилоза мрачно взглянула на Фабиолу. — А потом отбежала на пару шагов и упала брюхом кверху.

Черноволосая девушка почувствовала, как у нее больно стиснуло желудок. Быстро подойдя к двери, она приоткрыла ее и выглянула, чтобы удостовериться, что их не подслушивают из коридора. Никого не увидев, она беззвучно притворила дверь и вновь повернулась к Доцилозе.

— Яд.

Слово, казалось, повисло посреди комнаты, как черное облако.

— Ей нельзя доверять, — резко бросила Доцилоза. — Я тебя с самого начала предупреждала.

На это нечего было возразить. Подтверждение правоты пожилой уборщицы лежало в саду возле стены.

Фабиола вздохнула. Ее отношения с Помпеей испортились уже довольно давно, однако она не ожидала, что дело может зайти так далеко. Несмотря на все ее усилия, рыжая сделалась опасным врагом. Зависть заставила женщину, которая так тепло и сердечно встретила Фабиолу, когда та попала в Лупанарий, всерьез возжелать ее смерти.

Все начиналось довольно хорошо. Ясно понимая, что в новой жизни ей необходимы союзники, Фабиола безотлагательно вернула Помпее одолженную той косметику, и они крепко сдружились. Клавдия, белокурая готка, тоже оказалась неплохой подругой. Они часто проводили вместе свободное время. Помпея и Клавдия щедро давали советы, которые новая девушка жадно впитывала. Решительно настроенная заполучить наилучших клиентов, обрести через них влияние и спасти Ромула и мать, Фабиола быстро научилась приводить своих гостей в полнейший восторг. Когда популярность новенькой стала расти, Клавдия лишь фаталистически пожимала плечами. У блондинки было несколько преданных клиентов, любивших, когда женщины их связывали и диктовали им свою волю. Как ни странно, Клавдии это тоже нравилось.

А вот нервная и энергичная Помпея оказалась вовсе не склонной к философии. Она прожила в публичном доме уже около пяти лет и все же завела себе меньше постоянных посетителей, нежели Фабиола за двенадцать месяцев. Больше того, один из самых щедрых ее клиентов отказался от нее и перешел к Фабиоле. Этого она уже не смогла перенести. Их дружба дала трещину, а потом и вовсе сменилась враждебной отчужденностью. Находясь в одной комнате, они подчеркнуто не замечали друг дружку. Клавдия, старавшаяся сохранить добрые отношения с обеими, строго придерживалась нейтралитета. Конечно, Йовина быстро поняла, что происходит, и вызвала к себе по отдельности Фабиолу и Помпею. Лупанарий принадлежал ей, и она неусыпно охраняла его.

— Я не хочу неприятностей, — скрипела старая карга. — Мужики всегда чувствуют, когда девушки начинают грызться между собой. Такое им не нравится, а это вредит делу. Прекратите немедленно эти глупости.

Фабиола была готова беспрекословно подчиниться.

А вот Помпея, похоже, не пожелала.

Фабиола протянула Доцилозе кошелек, в котором звякнули денарии.

Та взвесила его на ладони и запротестовала:

— Тут слишком много.

— За спасение моей жизни? — рассмеялась Фабиола. — Да я никогда не смогу тебя отблагодарить как следует. — Она подалась вперед и поцеловала Доцилозу в щеку.

Ответом послужила несвойственная той улыбка.

— Придется мне больше торчать на кухне, только и всего, — с почти натуральной бодростью сказала Фабиола. — Присматривать за тем, что мне будут готовить.

Она была уверена, что ни Катий, ни кто-то еще из кухонных рабов не согласятся добавлять яд в ее пищу. Значит, Помпее придется самой под каким-нибудь предлогом подойти к плитам. И сделать грязное дело. Йовина позволяла проституткам заказывать повару еду по своему вкусу, и на кухне всегда было многолюдно. Поэтому будет совсем нетрудно, проходя по коридору, плеснуть яду в одно из готовых блюд, выставленных на стол возле двери. Остальные девушки, дожидающиеся, когда приготовят их любимые лакомства, вряд ли обратят на это внимание.

Фабиолу внезапно охватило беспокойство. Знать, что Помпея желает ее смерти, было просто ужасно. Хотя Фабиола не испытывала привязанности к другим женщинам, жившим в Лупанарии, ей вовсе не хотелось причинить кому-нибудь из них хоть какой-то вред. И ей было трудно понять, как может зависть стать настолько сильной, чтобы подвигнуть одного человека на убийство другого. Да еще по такой пустой причине. Даже после недавнего ужасающего открытия Фабиоле вовсе не хотелось в отместку убивать Помпею. Не то чтобы она боялась это сделать. В конце концов, она всей душой желала смерти одному человеку.

Гемеллу.

Отвратительный жирный купец много лет терзал ее мать. Он заслужил медленную, мучительную смерть. И ее родной отец тоже должен был отправиться в Гадес: аристократ, изнасиловавший рабыню только потому, что ему этого захотелось. В сравнении с теми, кого Фабиола ненавидела жгучей, глубоко укоренившейся ненавистью, Помпея казалась жалкой. Смешной. Она одернула себя. Нет, дело стало по-настоящему опасным. Если злость рыжей дошла до того, что она в открытую угрожала ей и даже купила яд, Фабиоле следовало признать, что та всерьез настроилась на то, чтобы пустить смертельную отраву в дело.

Жизнь в публичном доме становилась очень неуютной. Если она станет следить за тем, как ей готовят пищу, надолго сохранить тайну ей не удастся. Отравление в Риме было излюбленным способом избавления от врагов, и повара скоро поймут, с какой целью Фабиола надзирает за их работой. Пойдут разговоры, и Помпея поймет, что ей все известно. Ну, а отказаться от пищи, которую готовят в кухне Лупанария, она не может. Йовина сразу же об этом узнает. По спине Фабиолы пробежали мурашки.

Что-то нужно делать. Чем скорее, тем лучше.

Фабиола прикусила губу. Она не могла так сразу решить, как же ей поступить. Нужно было как следует подумать. Больше молиться Юпитеру и надеяться, что он пошлет ей озарение. Сама не зная почему, она была уверена, что самый могущественный из римских богов пошлет ей какой-то знак.

Доцилоза широко, весело улыбалась. Такое можно было увидеть нечасто. Фабиола вопросительно взглянула на свою старшую подругу, пытаясь угадать, что же ее так развеселило.

— Я вылила все, до последней капли, в сток, — торжествующе объявила Доцилоза. — Как следует вымыла флакон и наполнила его свежей водой из колодца.

У Фабиолы потеплело на сердце от неожиданного облегчения.

— Тебя мне сами боги послали!

— Эта сука решит, что ее обманул тот подонок, у которого она покупала отраву.

— Или что я бессмертна. — Обе громко захихикали.

Но Доцилоза тут же вновь стала серьезной.

— Но ты-то, Фабиола, что будешь делать? Помпея очень мстительная. Сама ведь знаешь, что на этом она не остановится.

Фабиола кивнула. Мудрый поступок Доцилозы даст ей лишь отсрочку, и ничего больше.

— Предоставь мне решать, — сказала она с уверенностью, какой на самом деле вовсе не испытывала. — Я что-нибудь придумаю.

Но дела вскоре стали еще хуже.

Через два дня Фабиола, изнуренная напряженной ночной работой, вошла в свою спальню на рассвете. Нынче у нее было больше посетителей, чем она привыкла принимать, но результат стоил усилий. К ее сбережениям прибавилось три аурея, а последний из ее гостей оказался вновь избранным квестором. Он мог пригодиться в будущем. Честолюбивые политики всегда были полезной добычей, и Фабиола довела мужчину чуть ли не до безумия, прежде чем позволила ему испытать заключительное наслаждение.

Он обязательно вернется. Скоро.

Она улыбнулась. Как же легко манипулировать большинством мужчин!

Как следует вымывшись, Фабиола, по обыкновению, голышом направилась к кровати, чтобы вкусить несколько часов вполне заслуженного сна. Потом черноволосая девушка так и не смогла объяснить себе, почему она стала внимательно разглядывать шерстяное покрывало, а не сразу отбросила его в сторону.

Оно выглядело странно — вздулось пузырем.

У Фабиолы часто-часто забилось сердце, и она застыла на месте, не в силах оторвать взгляда от вздутия под покрывалом, которое, как она обнаружила, присмотревшись, походило на спираль. Вдруг то, что там находилось, слегка пошевелилось, и девушка с трудом сдержала крик.

Помпея не пожелала успокоиться.

Выбравшись на цыпочках в коридор, Фабиола бесшумно притворила дверь и отправилась к привратникам. Они должны знать, как поступить.

Узнав о случившемся, оба богатыря пришли в такую ярость, что Фабиоле пришлось попросить одного из них остаться у входной двери. Близился рассвет, посетители разошлись, и девушки удалились в свои спальни. Если оба привратника кинутся в коридоры, это не останется незамеченным. Приказав Веттию тихонько следовать за нею, Фабиола направилась обратно к своей комнате. Ей пришлось глубоко вдохнуть, чтобы подавить вернувшийся страх, тот самый, который охватил ее при первом взгляде на то, что находилось на ее ложе.

«Ничего, — сказала она себе, — все будет в порядке».

Возле двери бритоголовый великан деликатно отодвинул ее в сторону.

— Позволь-ка мне, — сказал он, перехватив поудобнее свою окованную металлом дубинку. — Там, откуда я родом, было полным-полно змей.

Фабиола не стала спорить. Остановившись, она смотрела, как Веттий заглянул внутрь. Прежде всего он убедился, что на полу нет ничего живого.

— Она не шевелится, — сказал он, не поворачивая головы. — Стой здесь, пока я не скажу, что можно войти.

Фабиола погладила его могучую ручищу; внезапно ей стало больно оттого, что приходится подвергать опасности человека, которого она считала своим искренним другом.

— Будь осторожен.

Он оглянулся и подмигнул:

— Юпитер меня не оставит.

Держа дубинку наготове, Веттий бесшумно вошел в комнатушку. Подкравшись к ложу, он ловко схватил соломенный тюфяк за край, сдернул его на каменный пол и принялся колотить своей дубинкой то, что там находилось. Он стоял так, чтобы ноги были подальше от тюфяка, на случай если тварь попытается ускользнуть. Фабиола не на шутку обрадовалась тому, что звуки ударов приглушались ее постелью. Было важно, чтобы о происходящем знало как можно меньше народу.

А потом Веттий удовлетворенно хмыкнул, глядя, как на покрывале постели Фабиолы проступило красное пятно.

— Входи.

Еще раз оглянувшись по сторонам, Фабиола быстро вошла в комнату и закрыла дверь.

— Готова? — взволнованно спросила она.

Веттий откинул покрывало. Под ним лежала толстая бурая змея длиной в мужскую руку. Тело еще конвульсивно подергивалось, но голова была разбита вдребезги.

Фабиолу передернуло, когда она представила себе, что случилось бы, если бы она, как обычно, не глядя скользнула в постель.

«Слава тебе, Юпитер», — подумала она.

Привратник всматривался в змею, разукрашенную клетчатым узором.

— Никогда прежде не видел таких.

— Значит, они не водятся в Италии.

Веттий покачал головой.

— Наверно, она ядовитая, — проговорила Фабиола. — Иначе зачем подкладывать ее мне в постель?

Веттий не сразу понял услышанное.

— Кто же мог такое сделать? — пробормотал он, потемнев лицом. — Тебя же все тут любят.

— Говори потише, — резко бросила Фабиола. Она и без того боялась, что звуки ударов дубинки могли услышать в других комнатах.

Веттий ошарашенно закивал.

— Кое-кто из женщин мне завидует.

— Но устроить такое?.. — Веттий гневно указал на убитую змею.

Фабиола задумалась, стоит ли рассказывать привратнику об открытии, сделанном Доцилозой. А потом представила себе, как укусила бы ее змея, если бы она беззаботно улеглась в постель. Как она умерла бы, не успев узнать, что сталось с Ромулом.

— Это Помпея.

Он даже ахнул, не сразу поверив.

— Вы же с нею подруги!

— Уже давно нет.

Его неосведомленность нимало не удивила Фабиолу. Веттий и Бенигн вообще были мало осведомлены о сложностях отношений между женщинами. Кратко, в нескольких словах она рассказала ему о бутылочке, которую Доцилоза обнаружила под каменной плиткой пола в комнате Помпеи.

— Ты только слово скажи, — пробормотал Веттий, стиснув огромные кулаки. — Мы с этой сукой быстро разделаемся. Ночью вытащим ее и спустим в Тибр.

— Нет, — отрезала Фабиола. — Это было бы слишком просто. И слишком очевидно. Йовина не должна ничего заподозрить, а не то мы оба умрем на крестах.

— Но получается, что это уже второй раз, — прорычал Веттий и для убедительности подбросил ногой змеиную голову. — Девушки в Лупанарии должны заботиться друг о друге.

Фабиола промолчала. Змея была не вторым, а третьим разом. Еще один случай произошел несколько месяцев назад. Она в сопровождении Бенигна шла на Форум, чтобы отдать деньги на хранение ростовщику, и на них напали три головореза. Она еще тогда заподозрила — по тому, как было осуществлено нападение, — что оно было подготовлено. Обычно, если грабители нападали при свете дня, это случалось быстро и неожиданно. А эти совсем по-дурацки шли за ними от самых дверей публичного дома. Кто-то снабдил их подробными сведениями. Больше того, они даже не попытались вырвать у нее мешок с деньгами — существенная подробность, ускользнувшая от внимания не слишком хитроумного привратника. Вместо этого грабители сразу кинулись на Фабиолу с кинжалами. Бенигн проворно оттолкнул ее себе за спину и так хорошо разделался с нападавшими, что у нее не осталось возможности выяснить, кто же их нанял. То, что кто-то осмелился поднять руку на его обожаемую Фабиолу, привело Бенигна в бешенство. Один повалился со сломанной шеей, второй сделал несколько шагов, волоча кишки по мостовой, и тоже упал замертво. Третий попытался было спрятаться в толпе, но Бенигн метнулся за ним и почти сразу же вернулся с довольным видом. И с окровавленным ножом.

Теперь у нее вовсе не осталось сомнений. Попытка убийства средь бела дня. Яд, тщательно спрятанный в комнате. Разговоры, недавно начавшиеся среди девушек. Ядовитая змея в постели. О случайных совпадениях речи уже быть не могло.

Фабиола задумалась о том, кто мог все это сотворить. Имелось несколько возможных кандидатур. Как ей было известно, ни один из побывавших у нее клиентов не уходил неудовлетворенным. Это не могла быть Йовина. Для престарелой хозяйки публичного дома деньги были важнее всего на свете, а Фабиола приносила ей больше дохода, чем любая другая девушка. Привратники обожали ее. У Катия и кухонных рабов попросту не было причин желать ее смерти. Оставались другие проститутки, а их сердца Фабиола могла читать, как записи в свитке. Угнетенные необходимостью постоянно отдаваться разным мужчинам, они даже считали за радость жить в тени Фабиолы.

Помпея. Это могла быть только Помпея.

Рыжая начисто лишилась рассудка от зависти. И когда нападение за пределами Лупанария сорвалось, она стала выдумывать более хитроумные способы уничтожить своего врага.

— Ваша обязанность — защищать нас, а вовсе не убивать, — сказала Фабиола и погладила тонкими пальцами могучую ручищу Веттия.

Дружба с привратниками, наверно, была самым главным из ее достижений. Она твердо знала, что любой из них скорее сам пойдет на смерть, нежели допустит, чтобы ей причинили вред.

Веттий понимающе хмыкнул, но на его лице сохранилась прежняя озабоченность.

— Я же сам сопровождал Помпею, когда она выходила в город, — ответил он, чуть помолчав. — Прежде я на это не обращал внимания, но эта сука и впрямь болтала с парнями из коллегий. И головорезами Милона. А недавно она даже побывала в храме Орка. — Привратник сделал знак, оберегающий от зла. — Туда ходят только с одной целью.

Слова Веттия еще сильнее обеспокоили Фабиолу. Действительно, люди обращались к владыке царства мертвых лишь в тех случаях, когда очень сильно желали кому-нибудь зла. Толпившиеся возле храма торговцы снабжали молившихся кусочками тонкого листового свинца, на которые храмовые писцы записывали любые, самые дурные пожелания, какие могли прийти на ум пришедшим поклониться владыке загробного мира. Фабиоле доводилось слышать, что большой бассейн, скрытый за стенами святилища, чуть не доверху заполнен этими мелкими согнутыми пластинками с проклятиями. От этой мысли ее передернуло, и она поспешно пробормотала молитву, в которой просила Юпитера не оставлять ее без покровительства.

— Позволь, я убью ее.

И тут она наконец-то почувствовала, как в ней закипел гнев. Нет, дело и впрямь зашло слишком далеко.

— Я сама это сделаю, — сказала Фабиола, твердо взглянув в глаза Веттию.

Он открыл было рот, собираясь возразить, но Фабиола указала на убитую змею:

— Отрежь ей голову и дай мне.

Веттий вытащил большой, зловещего вида нож, висевший у него на поясе, поспешно исполнил просьбу и выпрямился.

— И нож тоже оставь мне.

Веттий улыбнулся и протянул ей оружие.

Фабиола крепко стиснула костяную ручку, чтобы набраться решимости, и представила себе Ромула — как он убивает, чтобы выжить, сначала как гладиатор, а потом как солдат. Эти мысли, от которых пробирал холод, прибавили ей сил. Похоже, что тут, в Лупанарии, все обстояло точно так же, как и там. Несмотря на предательство Помпеи, Фабиола не собиралась отрекаться от главной цели, которой подчинила свою жизнь, — спасти брата. В том положении, в котором она находилась, ее можно было достичь только одним путем: добывать сведения у обладателей богатства и власти.

И пусть никто не становится на ее пути.