Дальше: После написанного-4 Сегодня. Сломанная Игрушка

После написанного-3
Турбо-Берсерк

Пол ненавидел русских. Ненавидел с такой силой, с которой русских ненавидит только русский. Это слова наставника Пола и его учителя, мистера Хардмана. Мистера Хардмана, которого Пол нашёл сегодня повешенного на флагштоке его собственного дома. Повешенного на верёвке спущенного флага США. А в кармане — извещение-приговор. На русском языке. Текст этот гласит, что мистер Хардман признан виновным в организации убийства товарища Сталина и выражается просьба встретить «команду зачистки с Честью».

Впервые эту бумажку Пол увидел ещё неделю назад. Во время вечеринки, когда они отмечали 40-летие безупречной службы м-ра Хардмана. М-р Хардман был руководителем их подразделения. Именно он заманил Пола Турбина на службу в разведуправление. И был его бессменным руководителем и наставником все эти годы. До сегодняшнего дня. М-ру Хардману нужен был русский. Американец по воспитанию, но русский по крови, русский по реакциям, русский по образу мышления. И тогда он вышел на Пола, награждённого Конгрессом ветерана Войны.

На войну Пол попал по-глупости. Он как раз закончил школу, когда началась война в Европе. Но, Пола она — мало интересовала. Его больше занимал футбол. Его — вообще мало что интересовало, кроме девушек и футбола. Он был капитаном сборной их колледжа по футболу и потому — был любимцев всех девчёнок. Пока яппи не утопили флот США в бухте Пёрл-Харбора. Тогда война — пришла в каждый дом.

Пол не жил в доме родителей. И редко там бывал. Ему не нравился установленный дедом порядок — в доме разговоры — только на русском. Полу не нравилась вся эта русская тематика, не нравился этот мозгодробильный язык, вся их депрессивная русская культура. Поэтому он не знал, что в дом бывшего полковника Генштаба Русской Императорской Армии, война пришла уже несколько лет назад. Что дед, да и отец — следили за событиями войны в Европе. В дом деда Пол пришёл после просмотра фильма «Крепость Брест», на который он, с друзьями, ходили, пока не закончились деньги — десятки раз. Поражаясь — каждый раз. Пришёл к деду с вопросом — это правда? И получил утвердительный ответ.

Пол был зачислен в Корпус Морской Пехоты, где проходил подготовку. А потом появился этот Чёкнутый Стальной Медведь. И призвал русских американцев помочь Родине. Дед и отец очень долго «прорабатывали» Пола. А Полу — в тот момент было всё равно, где убивать швабов. Пол ухватился за одно — Американо-Русский Добровольческая дивизия окажется в бою раньше, чем Корпус Морской Пехоты. И он — согласился.

Была долгая дорога в Россию. Сначала их везли, под угрозой вездесущих подводных лодок немцев, в Англию. Потом — в Мурманск. Вот тут и начались первые потери. Немецкими подводными лодками чёрная вода этого Ледяного Моря была нафарширована, как суп — клёцками. Немецких самолётов в небе было больше, чем чаек.

Тогда Пол впервые увидел советских русских. Они не были похожи на забитых диктатурой коммунистов рабов. Наоборот — это были весёлые ребята, смеющиеся по любому поводу и без повода. Они смеялись над всем — над выговором американских русских, многие из которых говорили с трудом, а многие русского языка — вообще не знали, над их поведением, над их реакциями. Именно тогда Пол понял, что русские все поголовно — сумасшедшие. Они смеялись над немецкими самолётами, стреляя в них из обычных винтовок, смеялись, когда их судно горело и тонуло, смеялись, когда их спасали из воды, в которой не таял лёд. Смеялись, умирая.

Над одним они не смеялись — над естественными реакциями американцев, впервые заглянувших в глаза Смерти, впервые оказавшиеся в такой опасности. Это советских — злило. Сумасшедшие.

А потом — Мурманск. Карельский фронт. И вечная зима. Очень долго их дивизию собирали, сколачивали. Потом везли в ужасных вагонах для перевозки скота в какие-то леса. А после первого же наступления — чуть не отправили оставшихся в живых обратно в Америку. Оказалось вдруг, что их дивизия — не представляет из себя никакой реальной боевой силы.

Пол помнил те бой за Санкт-Петербург, который советские называли — Ленинград. Помнил, как не понимал ничего, что происходило. Кругом взрывы, летят пули, горят бензиновыми факелами танки, люди кругом — умирают. Куда стрелять — не понятно. Что делать — не понятно. У кого спросить — не понятно. Куда делись офицеры — не понятно. Пол так и не увидел ни одного немца, ни одного финна.

Потом их отвели в тыл и целый месяц решали, что с ними делать. А потом — всё изменилось. Так как русские американцы находились на службе у Сталина, им положено было получать жалование. Коммунизм в этом, от их Америки — не отличался. Хвала Господу! А так как все американцы являлись гражданами США, то рублями им платить было — глупо. Долларами — ещё глупее. И им заплатили золотом. Золотыми червонцами. За всё время службы разом. Со всеми надбавками за боевые, суточные, маршевые или как там советские клерки всё это обзывают? Пол отправил всё это золото домой. Тут оно было совсем не нужно — они были на полном пансионе. А вот дома — нужно. Бизнес отца, как лёг во времена Великой Депрессии, так и не восстановился.

Ничего удивительного, что Добровольческая дивизия — была развёрнута в Добровольческий корпус, а затем — в Добровольческую армию. В её рядах появились пожилые усачи с Георгиевскими крестами на груди, а также множество авантюристов, падких на золото, и даже — негры. Тоже — русские! Ха-ха!

Сталин тоже сделал выводы из боевого применения «американцев». И воспользовавшись, что армия называлась американо-русской, ввел в состав армии своих инструкторов. Не много — одного на каждое подразделение, начиная со взвода и батареи. Но, в целом по армии — тысячи. В их роте было пять советских. Все — офицеры. Ротный говорил, что они все — шпионы ЧК. Но, тогда — молодые американцы смеялись над пожилым казачьим есаулом. Тысячи шпионов? Никакой ЧК не хватит. Это сейчас Пол думает, что так и было. Все эти советские были — НКВД.

Советские инструктора пытались обучить их, молодых, амбициозных, глупых. Но, они — смеялись. Лень было.

Следующие бои их армии были только летом. И вот только тогда Пол понял, что к словам советских стоит как минимум — прислушаться. Потому что, в первом же бою, есаул схватил пулю в живот одним из первых. Он повёл роту в атаку лично, с шашкой наголо, при наградах, в парадных аксельбантах.

Как матерились тогда советские! Пол — всё понимал. Бизнес отца — строительство и лавка скобяных товаров. На стройке — только так отец и разговаривал. Английскую речь — густо фаршируя именно этими словами, именуемыми «мат». Словами, ставшими понятными всей американо-русской добровольческой армии. Даже русским неграм. Словами, которых не найти в словарях.

А есаул улыбался, умирая.

— Под родным небом! — были его последние слова.

Сумасшедший. И несколько непереводимых на язык янки предложений.

С этого момента боем управляли — советские. Пол прислушивался к их словам и командам. И стал понимать, как выжить и победить. Да, все американские танки, с таким трудом перевезённые через океан и бескрайнюю вымороженную пустыню России — опять сгорели. В самый ответственный момент, когда надо было пробивать бронёй оборону бошей, ни одного Гранта не осталось в строю. И тогда Сталин им дал бригаду своих танков. Американцы на своей шкуре увидели разительное отличие их танковой бригады, от бригады Т-34. Их было всего 40. Но, казалось, что Т-34 — тысячи! Они были — везде. Поддержку танками — ощутил каждый солдат армии. Тогда командование армии обратилось в Конгресс, требуя закупить для их соединения танки у Сталина. Но, Конгресс прислал Шерманов и Стюартов. Видимо зная боевые качества этих танков, Сталин не забрал у них уцелевшие Т-34. Танкисты уехали, оставив лишь по 1 человеку на танк — инструктором. Как тогда удивились парни — советские уехали получать новые танки, так как Т-34 называли — устаревшим и не эффективным. Это чудо-оружие — устаревшее? А новые танки, тогда — какие? Летающие?

С горьким сожалением Пол осознал, что технологического разрыва с Союзом не удалось преодолеть до сих пор. И всё из-за этого Стального Медведя. Который, как оказалось, не только снял «Брестскую Крепость» (фильм шёл в прокате с некорректным переводом, это стало понятно, когда Пол «освоил» русский и посмотрел фильм в оригинале), но и сам воевал, лично, командовал особыми войсками Сталина — Егерями, писал музыку и песни, конструировал танки, боевые машины и другое оружие. Слепой инвалид Сталинградской битвы, передвигающийся, как и Президент, Рузвельт, с помощью хитроумного изобретения.

Летом 44-го Пол лично познакомился с Медведем и его егерями. Они тогда опять воевали в Карелии. И не знали, что по их душу прибыла целая панцергренадерская дивизия СС. Гитлер решил одним ударом расправиться с этой пиар-акцией Сталина — русско-американской армией. С этим олицетворением русско-американского воинского единства. Да, в 44-м она называлась именно так. Потому что, советских в её рядах — уже было до четверти. Просто, советские военнослужащие — дольше выживали. Меньше несли потерь. Граждане США выбывали из строя быстрее, чем успевало приплывать пополнение рекрутов. К тому моменту Пол уже был ветераном роты, имел звание первого сержанта. Ротой командовал советский капитан Попов. Как стал временно исполнять обязанности после гибели есаула, так и шло. По-советски — «врио». Как говорил Попов:

— Нет ничего временней постоянного и постояннее — временного.

Чудная философия. Русская. С врождённым вывихом.

Удар танков свежей дивизии бошей был страшен. Боевые порядки армии были пробиты сразу и на всю оперативную глубину. Как бы это не выглядело для кабинетных теоретиков невероятным, но одна танковая дивизия СС в клочья порвала всю экспедиционную армию американцев. Солдаты бежали с поля боя целыми ротами. Не бежали — только советские. Умирали там, где были. Стиснув зубы. Многие — с улыбкой и с мокрыми дорожками слёз на лице, прыгали под танки с рюкзаками, полными взрывчатки.

В тот момент Пол уже не думал, что они сумасшедшие. Он сам — стал сумасшедшим. Он смеялся в лицо бегущим американским парням, он смеялся, стреляя в немцев, он не бежал от накатывающих танков с крестами. Он — обезумел. В этот день он трижды бился в рукопашную с панцергренадёрами СС, был дважды ранен, но, как и светские — не покинул позиций после перевязки.

Наступил момент, когда из американцев в живых остался только Пол. Остальные — были убиты или бежали. И были советские. В изорванном, грязном, окровавленном обмундировании, они, горящими адским пламенем глазами, смотрели на проходящие над ними танки, тяжело переваливающиеся через траншеи, чтобы потом встретить пехоту СС — панцергренадёров в коротких, яростных бульдожьих схватках не на жизнь, а на смерть. И Пол — бился вместе с ними. На него нашло какое-то безумие — они атаковали панцергренадёров, выбили их из траншей. Вчетвером атаковали две дюжины немцев.

Как это было — Пол не может вспомнить до сих пор. Из их четвёрки выжил только Пол. Он вышел к Попову практически голый, в крови — с ног до головы. В одной руке — сломанный штык-нож, в другой — малая саперная лопатка с намотанными на ней кишками. Попов отпаивал его спиртом, тщетно вызывал хоть кого-нибудь по рации.

Их было только двое в этом блиндаже, с просевшем перекрытием — «накатом», по которому проехал тяжёлый танк с крестом. Васильев вызывал по рации молчащую «Аризону», Пол смотрел со злостью на проходящие мимо танки с крестами, на пятнистые силуэты эсэсовцев. И вот рация ответила:

— Омаха, назовись!

— Капитан Попов! Кто вышел на связь?

— Капитан, это Медведь. Обозначь себя, а то — зашибём!

Попов кричал координаты, затем — радостно прыгал. Пол не понимал, чему он радуется.

— Егеря! Понимаешь, Паша! Егеря! Наши!

Появление Егерей не было эффектным, но было эффективным. Танки с крестами загорались и взрывались один за другим. Немцы бежали от редкой цепочки таких же пятнистых солдат, что двигались по полю боя перебежками, то и дело — залегая, прикрывая друг друга огнём. И они все — поголовно были вооружены скорострельным оружием. Автоматические и самозарядные карабины. Ручные пулемёты — у каждого пятого. И откуда-то из-за их спин били орудия безбашенных танков, «самоходов» — по-русски, расчищая путь Егерям.

Эти егеря — тоже были сумасшедшие. Тоже — постоянно улыбались, как безумцы.

А потом Пол чуть ещё раз не свихнулся — появилось ЭТО. Чёрный монстр, похожий на человекообразного чёрного омара, вставшего на дыбы, так же, покрытый панцирем, весь в наростах, шипах, вместо рук — острые клешни, шипы или рога на лбу, локтях, коленях, плечах. Пол вышел из ступора при виде ЭТОГО. И впервые за этот безумный день — испугался. Но, закусил губу, побежал в атаку на монстра с криком атаки безумных русских:

— Ура!

Попов бросился наперерез, Пол увернулся от него приёмом из футбола. Егеря тоже побежал его ловить, но ЭТО остановило их, просто отмахнувшись. При этом, у него — полностью исчезли шипы и клешни. Остался человек в черной броне. Пол ударил лопаткой в основании шеи монстра, не причинив никакого вреда, а лопатка — сломалась. Пол ударил осколком штык-ножа в корпус — сломанное лезвие соскочило.

Чёрный панцирь сполз с головы монстра, обнажив лицо и белые глаза:

— Безумству храбрых поём мы песню! Остановись, глупец! Я — Медведь. Как твоё имя?

— Пол Турбин.

— А как бабушка назвала?

— Павел Турбин.

— А где Попов?

— Я! Товарищ генерал-майор!

— Молодцы, ребята! Яйца у вас — стальные. Это — достойно.

И монстр вручил ему красную коробочку, обшитую бархатом. Там — невзрачная серая медалька. Только — советские — её уважали больше остальных наград. Кроме такой же медальки у Попова, Пол больше не видел таких медалек. Зато Попов говорил, что это — самая высокая из всех возможных наград. И остальные советские, видя медальку на груди Пола, неизменно округляли глаза, неизменно вскидывали руку к козырьку, к срезу пилотки или каски.

Потом было возвращение в Америку, награждение Конгрессом. И больше Пол в Россию — не вернулся. Окончание Войны застало его в тренировочном лагере учебного центра Корпуса Морской Пехоты. После войны, Пол демобилизовался, сытый войной по уши, как говорили советские. Доучился в колледже, долго не мог найти работу. Помогал отцу в его бизнесе. Потом он получил, как награждённый Конгрессом герой, именную стипендию Конгресса и учёную степень университета по его окончании. Опять — поиск работы.

Его приняли военкором в одно из центральных изданий. Оказалось, что работа эта — только витрина. Только красивая обёртка нелицеприятной работы сотрудником ЦРУ. Аналитиком. И — советником м-ра Хардмана.

Теперь м-р Хардман — мёртв. Убит русскими, сломавшими всю жизнь Пола. После Войны Пол так и не смог стать прежним. Он стал типичным русским — мрачным циником, презирающим людей и весь мир.

Пол взял приговор из рук м-ра Хардмана. Впервые он его увидел неделю назад. Вечеринку м-р Хардман проводил в этом новом русском ресторанчике с незамысловатым названием «Пит-стоп». В отличие от других русских ресторанов, Нью-Йорка, например, где культивировался образ царской России, тут всё было современно. Тоже — ресторан быстрого питания. По-русски — «забегаловка». И кухня была не чисто русской, а русско-американской. Ты мог заказать не только пирог, но и итальянскую пиццу, не только блинчики, но хот-дог или гамбургер. Не только квас, но и колу. Персонал был также смешанным. Единственное отличие — музыка. Современные ритмы, и даже — ультрамодные, но слова — только на русском.

А м-р Хардман всю свою 40-летнюю службу занимался антирусской деятельностью, все 40 лет работал на русском направлении, вместе с ростом Русской Угрозы, вырастая в своём положении и влиянии. М-р Хардман был ярым борцом с русскими, но любил русскую музыку, русскую кухню, русскую литературу, живопись, русское кино. «Я самый русский янки!» — говорил он. Что не мешало ему люто ненавидеть русских. Особенно — коммунистов. И исключительной ненавистью — Сталина и Кузьмина.

Считается, что именно м-р Хардман руководил операцией по устранению Сталина и Кузьмина. И даже был награждён за это. В результате — Сталин — мёртв, Кузьмин — простой эксцентричный бизнесмен, миллиардер. Бежавший из своей собственной страны. Хотя, на прямой вопрос Пола, м-р Хардман ответил так: «Убийство умирающего старика, отошедшего от дел — не приносит чести. И не имеет пользы. А так подставить Медведя — я даже мечтать не мог!»

Вот, в разгар вечеринки, когда все уже основательно накачались пивом и водкой — пить виски в русском ресторане — глупо, м-р Хардман и достал эту бумажку, стал трясти ею перед носом официанта, чисто советского человека, которого весь вечер расспрашивал. Из ответов официанта, они знали, что он — студент из советской глубинки, учиться на преподавателя английского языка, проходит сейчас тут языковую практику. Заодно и подрабатывающий.

— На машину? Автомобиль себе тут решил купить? Зря, отберут у тебя его НКВД, — сказал Джек, сидящий у них за столом и изрядно уже пьяный. Водка — коварнее виски. Пол поморщился. Как можно работать в «русском» отделе и не знать, что НКВД — уже давно переименован.

— Не отберут, — покачал головой официант, — только я уже все деньги потратил. На книги.

М-р Хардман уважительно кивает, спрашивает:

— Учебники?

— Книги Медведя.

Когда официант сказал по-русски слово «Медведь» не вздрогнул только Джек, русским почти не владеющий.

— У нас его книг — не достать. Слишком быстро разбирают. Покупаю сотнями каждого наименования. Всем знакомым.

— На таможне изымут, — покачал головой Пол.

— Не изымают же. Уже 3 посылки отправил.

— А ты не хочешь тут остаться? — спросил Джек, — на постоянной основе?

— Нет, — уверенно ответил официант.

— Почему? — м-р Хардман заинтересовался.

— Скучно у вас. Нельзя же всю жизнь только и делать деньги, — в голосе официанта проскользнуло презрение. Он собрался уходить, но м-р Хардман поймал его, сунув под нос этот приговор.

— Знаешь, что это?

— Вы — м-р Хардман? Тогда мне вас — жаль.

— Ты из «команды зачистки»? — м-р Хардман схватил официанта за грудки.

— Я вызову полицию, сэр! — спокойно ответил официант, — Успокойтесь! Подышите свежим воздухом — вы слишком много выпили. Если бы вы спокойно подумали, то поняли бы, что я не могу быть в «команде зачистки». Слишком много чести для меня. Я об этом могу только мечтать. Ничего личного, сэр.

Пол вставший между м-ром Хардманом и официантом, обернулся:

— Что ты сказал? — от волнения, Пол перешёл на английский.

— Я говорю, что быть в «команде зачистки» — большая честь. И я её ещё не заслужил, — на том же языке ответил официант, манерно склонив голову, он продолжил: — Но ваш друг зря переживает об этом — ему ничего не угрожает.

Пол ничего не понял. Просто подумал, в очередной раз, что все русские — безумцы. Честь быть убийцей! Нет, м-р Хардман и м-р Даллес правы:

— Эта раса — вредна для человечества. Без русских — мир будет лучше. Спокойнее и уравновешеннее. Как и без таких же безумных джапов и, определённо, чище — без негров, этих говорящих обезьян.

М-р Хардман кричал это, когда Пол усаживал его в салон такси. И Пол — был с ним согласен. Пол привёз м-ра Хардман домой.

М-р Хардман жил один. Жена от него ушла к молодому наркоману-музыканту, отсудив половину состояния м-ра Хардмана, дети — выросли и разъехались. М-р Хардман достал стаканы, бутылку «Кедровой» — водки с лапой медведя на винтовой крышке. М-р Грей щелкнул по этому оттиску медвежьей лапы:

— Смотри! Это — тоже он! Меня считают параноиком. Я их убеждаю, что теперь главная угроза Соединенным Государствам не Красная Армия, не Красная зараза Коминтерна, а этот, один-единственный человек.

М-р Хардман был так пьян, что говорил по-английски. В общении с Полом, м-р Хардман предпочитал русский, хотя русский и для Пола был — чужим. Так они занимались языком, чтобы не терять форму.

М-р Хардман рухнул в кресло, плеснув себе на рубаху капли водки. Водка — ничего, не виски, высохнет, следа не останется. М-р Хардман махал руками и стаканом с водкой, забывая главное правило водки, которому Пола научили ещё советские на Войне — не согревай в руке! Это — не рупор!

Вообще, у советских сослуживцев Пола выпивка была возведена в ранг ритуала, обставлена богатой традицией, обычаями и табу. Целая культура потребления особо крепких горячительных напитков. Советские пили и неразведённый спирт! Как Пола и учили на Войне, он проглотил водку залпом, занюхал рукавом.

— Они думают, что раз Медведя выперли из Союза, то он стал — не опасен! Они думают, что раз он стал капиталистом, банкиром, медиа-магнатом и миллиардером, то он — переродился. Он больше — не коммунист. Нет! Нет-нет-нет! Я тебе открою секрет!

М-р Хардман наклонился к Полу, который тоже приблизил лицо к м-ру Хардману.

— Он — нищий! Ха-ха-ха! У Медведя нет ни гроша!

Пол убрал голову. Когда говорят секрет, говорят тихо, а м-р Хардман этот секрет проорал на весь дом, что больно ударило по ушам. А м-р Хардман кричал:

— У него нет ничего! Он — плохой капиталист! Он — не капиталист! Как они не понимают?

И Пол не понял. Медведь — хозяин корпорации «Империум». Пару лет назад, из ниоткуда, появилась эта корпорация и стала, как пандемия оспы, разрастаться, проглатывая целые отрасли бизнеса. Теперь у него — целый флот кораблей, базирующийся на архипелаге в самом центре Тихого океана, большая часть островов которого — рукотворные. Искусственно созданные острова. У Медведя — целый флот самолётов, сотни заводов и фабрик по всему миру, тысячи владений по всей планете, почти в каждой стране мира есть его собственность, миллионы человек работают на его фермах и фирмах, складах, офисах, фабриках, заводах. Он — нищий? Тогда, Пол и м-р Хардман — кто?

— А-а, я вижу, ты тоже подумал про «Империум»? Про Медвежью империю? Но, ты забываешь главное — всё это ему — не принадлежит! Ему лично! У всех, даже самых мелких и незначительных подразделений этой бизнес-империи — есть хозяин. И это — не Кузьмин! Да, большая часть из владельцев — люди Медведя. Но, не он сам! Не он сам! А теперь — главная тайна уставных документов «Империума»! Корпорацией управляет Совет Директоров. Как и у нас. Но, Медведь — среди них — не числиться! Он — никто! Он — этикетка! Торговая марка! Не более того!

— Тогда не понимаю — чем он опасен? Если он — никто? — спросил Пол, откинувшись вглубь кресла.

Если м-р Хардман прав, то над этим надо серьёзно подумать. Это же переворачивает всё с ног на голову! Надо полностью выбросить все наработки, менять инструментарий и начинать анализ с нуля.

— Этим и опасен! Как ты не понимаешь? Он создал что-то непонятное, что-то, с чем мы не можем бороться, просто потому что не понимаем, как это — работает! «Империумом» — никто не управляет! Каждый кусочек этой мега-корпорации живёт сам по себе. Как и жили до появления Медведя. Пока не были поглощены «Империумом». Но, при этом — они — единое целое! Поэтому выглядит всё это — монолитом. На первый взгляд. При внимательном рассмотрении — куча самостоятельных организаций! Самостоятельных! Да, любое слово Медведя, любое его решение — воплощаются мгновенно, но он же — никто! Ему — не обязаны никто подчиняться!

— А финансы?

— Он и ими не управляет. Финансами занимаются банки. Да, банки — часть «Империума», но не Медведя! У него только неограниченный доступ в этот карман. Он может неограниченно тратить, но он не управляет потоками!

— А кто управляет?

— Никто. И — все. Каждый — в пределах своего бизнеса.

— Как такое возможно? Должен же быть кто-то, кто первым начнёт перетягивать одеяло на себя?

— Вот — главный вопрос! «Империум» — монолит, который невозможно разрушить! При ближайшем рассмотрении монолит оказывается, как косяк рыбы — большой объект, состоящий из множества не связанных между собой самостоятельных частиц. Потери любой части этих частиц монолит даже не заметит. А единого центра, куда можно было бы ударить — нет!

— Этого не может быть! — Пол вскочил и стал ходить по комнате, — действующая модель устройства нашего общества — пирамида! То же — в армии. Есть ещё модель устройства улья. Людьми не применяется. Но, и у Улья есть Матка-Царица.

— Ты это сказал по-русски — почему? — удивился м-р Хардман.

Пол пожал плечами, продолжил:

— Если это даже не улей, то, что это? Это же — абсурд.

— Если что-то выглядит глупостью, но не глупость… Слышал? — задумчиво спросил м-р Хардман.

— Нет, — отмахнулся Пол, вышагивая вдоль стены. Пол считался хорошим аналитиком. И новая информация нуждалась в тщательном осмыслении. И первый вывод из поверхностного осмысления — достоверность источника.

— Откуда вам это известно, сэр? — спросил Пол, останавливаясь.

— От моего агента, довольно близкого к Медведю. Вилли фон Грейштейн — тебе ничего не говорит?

Пол пожал плечами:

— Насколько близкого?

— Они знакомы с 1941-го года.

— Хм-м. Сказанное вами — невероятно, но многое объясняет. Это объясняет, почему мы не можем предотвратить ни одной силовой акции «Империума», почему наши агенты под прикрытием настолько не эффективны.

— Силовые подразделения «Империума», суть — банды анархистов. У них нет постоянных главарей, нет постоянного состава, — м-р Хардман закурил своих тошнотных «Кэмел», — и нет никаких функциональных связей. Только личные. Перед ними никто не ставит задачу, не обозначает цель, никто не контролирует результат. Никто не оплачивает их «работу».

— Это невозможно. Даже у мелких уличных банд есть главари. Вокруг главарей — банда и складывается. Главарь — центр кристаллизации.

— Но, это так и есть. Более того, самих банд — не существует. Не существует ни до операции, ни — после. Она существует только во время акции. На время акции есть и главарь. Как Нурим.

— Был такой. Нурим. А в следующей акции — он погиб, потому что был оставлен прикрывать отход группы. Оставлен, как наименее ценный. Это и не позволило объединить два тех дела.

— А они — едины. И там, и там — целью было силовое воздействие. И никакого грабежа. Вот что их объединяет — равнодушие к трофеям.

— Нурим, по данным источника, был организатором аварии на объекте «Марк», погиб при уходе группы после другой акции. Источник — врёт? Или руководитель группы остался прикрывать отход?

— Сам в это веришь?

— Русские — такие.

— Нурим — араб. Курд, если не ошибаюсь. Я думаю, что руководитель ставиться исходя из выполняемой задачи. И состав группы подбирается по необходимости. Отсюда — разные составы.

— Должна быть структура. Целеполагание, контроль, финансирование.

— Всё это есть. На время акции. Собирается группа из несвязанных ранее объектов, группа не имеющая лидера. Лидером становиться один из членов группы. Неизвестно по какому признаку. Может, случайному, но не вериться. Эффективность очень высока. После акции группа перестаёт быть единым целым. Распадается.

— А мы только затем можем восстанавливать картину по фрагментам, — кивнул Пол, — и никаких шансов выйти на заказчика. Ни один взятый нами исполнитель не знает не только заказчика, но даже других членов группы. Только в лицо и только по оперативным псевдонимам.

— Единственное, что мы можем — предположить выгодоприобретателя.

— Множество акций против подразделений и персонала самого «Империума», — покачал головой Пол, — слишком много для отвода подозрений. Внутренняя грызня?

— Не существующая в реальности?

— Ничего не понимаю, — Пол сел обратно в кресло, налил себе ещё водки, — ну а почему Медведь — самая большая угроза? Если он — никто?

— Он — основа всего. Как только он появился под светом софит, так всё и пошло в разнос! Эти его фильмы и книги, которым мы начисто проиграли битву за умы молодёжи, этот твой Добровольческий корпус, этот невероятный технологический рывок Советов! И это — только то, что мы понимаем! А эти новые, неведомые формы организации людей? Как бороться со структурой, которая не имеет структуры? Как блокировать финансы, если финансы — наши же, наших же банков? Как вести информационное противодействие, если нам не известны ни объект воздействия, ни его характеристики, ни его возможности? Наши попытки выглядят нелепо и смешно. Ты же сам участвовал в построении психо-типа советского человека. Что получилось?

— Шизофрения. Расслоение. Нет единого образа. Нет способа воздействия. Взаимоисключающие личности в одном человеке.

— Точно. Можно, конечно, полностью запретить всю деятельность Медведя в нашей стране…

— Нам не дадут, — покачал головой Пол.

— Если надо — дадут. Да, он подвязал деньгами — всех. От проката его фильмов жируют сети кинопрокатчиков, от книг — издательства. От статей — журналы. Но, наша элита, пока, способна ставить национальные интересы выше собственного кармана. Только это — ничего не даст. Это — только защита. Так же поступил Союз. Блокировал всю деятельность Медведя на своей территории. Помогло им? Ты же слышал — студент покупает у нас книги Медведя и отправляет своим друзьям. Их даже не изымают. Устали бороться? И что это дало Союзу? Они не смогли защититься от воздействия Медведя, только потеряли большие деньги. Теперь от медвежьих услуг жируют наши корпорации, пополняя наш бюджет, кормя нашу армию, а не Красную Армию.

— Про себя — он не забывает, — Пол опрокинул ещё бокал водки. Водка стала противной, тёплой. Салями не перебивала водочный вкус.

— Забывает. Никто не знает, куда идут баснословные барыши Медведя. Деньги его с такими скоростями ходят по миру, что быстро теряется любая возможность отследить хозяина. И мы не знаем, на что они тратятся. Одно понятно, что его личные счета — почти всегда пусты. Он — нищий.

— Не верю!

— Он создаёт бизнес, накачивает его людьми, средствами, финансами, налаживает связи, взаимодействия, отлаживает функционирование бизнеса и его эффективность. И — продаёт.

— Управляющим. За червонец. Пиар-акция.

— Да, пиар-акция. Но, управляющий или совет директоров — полномочные владельцы бизнеса. А Медведь — никто. Он больше никак не может влиять на этот бизнес. Даже долю прибыли не имеет.

— Что он этим хочет сказать?

— Вот в чём вопрос! — м-р Хардман вознёс палец к потолочным светильникам, — вот — главная загадка. Зачем так демонстративно сорить деньгами, скупать самые новые авто, самолёты, катера, технологии, целые предприятия, самые эксклюзивные драгоценности, антиквариат, брендовые — мебель и одежду, виллы, плантации, острова? Показать — что у него Тихий океан денег? И при этом — не менее демонстративно отказываться от источника дохода? Официально — он — банкрот!

— А на что он строит космодром? А кино снимает? — удивился Пол.

— Космодром строит недавно созданная компания «Спейсждамп», до этого именуемая «Скайждамп» и строившая аэродромы в Мюнхене и Дубаях, а как фирма «Трамплин» — в Москве и Ленинграде. Кино снимаются на деньги наших кинокорпораций. И с каждым годом — бюджеты фильмов растут пропорционально зрелищности. Сравни «Брестскую крепость» и «Звездные войны». Или «Точку» и «Терминатор». Если сначала мы хотя бы теоретически понимали, как это снято, то теперь просто смотрим и плачем! Потому что ничего не понимаем! Как это сделано? Как? Они на таком техническом уровне, что мы даже не понимаем теоретических основ? А мой источник говорит, что видел эти фильмы ещё в сороковые! Понимаешь? Они — давно уже сняты! А на что уходят бюджеты кинокорпораций? Следов — не найти. Всех это устраивает — выручка кинопрокатчиков всё окупает, но куда делись деньги? Где построенные декорации? Где актёры? Куда делись деньги, дерьмо?! Одно ясно — они растворились где-то в межбанковских переводах. А Медведь — нищий.

— То есть, он — не при делах?

— Именно!

— Но, ведь все знают, что это — дела Медведя. Он представляет книги, фильмы, открывает аэропорты, кроме его начинаний в Союзе, где он не показывается.

— Кто знает? Нет такого — «все знают». Ты знаешь? Теперь ты знаешь, что это всё — фикция.

— Медведь — фикция?

— А я тебе — о чём весь вечер говорю? — м-р Хардман разозлился.

— А кто тогда всё это делает, если Медведь — только товарный знак?

— Вот — главный вопрос! Кто за всем этим стоит?

— Теперь, я вообще — перестал что либо понимать. Наверное, много водки. Если Медведь — фикция, то почему он — главная угроза?

— Мои личные ощущения.

— Ничего не понял. Вы ощущаете, что главная угроза — Медведь, но мы теперь знаем, что он — никто? В чём смысл? Я — совсем запутался.

М-р Хардман достал из морозильной камеры ещё одну бутылку водки. Пол вздохнул тяжко — завтра он будет умирать с похмелья. М-р Хардман разлил ледяную водку, наполнив бокалы для виски до краёв.

— Как говорят советские — крайнюю. Давай выпьем за нашу главную ошибку, совершённую в далёком 1943-м году.

Пол выпил, крякнул — хорошо пошла. Ледяная водка заходит хорошо. Она убивает позже. Утром. Убивает гарантированно, как команда неведомых и неуловимых исполнителей Медведя.

— И какая это была ошибка? — спросил Пол.

— Что мы поверили, что Медведь — фикция. Мы прошли тем же путём логических размышлений, что и сегодня вечером с тобой, и пришли к такому же недоумению. Медведь никак не мог быть тем, за кого его приняли наши источники. Путешествий во времени — не бывает. Это удел праздно фантазирующих писак! Мы решили, что Медведь — фикция. Броская и яркая ширма, скрывающая что-то более значимое. Как фокусник отвлекает тебя магниевой вспышкой, пока меняет голубя на кролика в шляпе. Что это — очень-очень тонкая и хитрая игра спецслужб Сталина. Не понятны были ни цели игры, ни её правила. Мы искали чёрную кошку в тёмной комнате, в которой не было ничего! Мы решили действовать осторожно, не спешить. И это — была главная ошибка. Нас — поимели. Нас всех поимел один единственный человек, тот, которого мир знает, как Медведя Сталина. Стального Медведя. Один — с тысячей лиц, с тысячей личностей, с тысячей взаимоисключающих друг друга психологических портретов. Невероятный, парадоксальный, непредсказуемый, непостижимый. И — неуязвимый, как алмаз, опущенный в стакан воды. Он был в тот момент — никто. Если бы мы поверили донесениям информаторов — Мир был бы наш.

— А сейчас?

— А сейчас — Мир — его. Вся планета — его подворье. Все страны, все люди. Он владеет всеми деньгами всего мира, он владеет умами всего мира. И его — не остановить. Ты это знаешь.

Пол кивнул. Покушения на жизнь Медведя уже превратились в непрекращающееся состязание секретных служб всего мира. Всем Медведь успел оттоптать ноги, очень многих «оттёр» от «кормушек». Люди уже ставят ставки — кто сможет «реализовать» покушение, насколько далеко исполнители смогут продвинуться. Пальма первенства и жёлтая майка лидерства пока у них, у ЦРУ. Они смогли выстрелить в Медведя. И даже — попали. Прямо в грудь крупнокалиберной пулей снайперской винтовки. Выжить после попадания такой пули — невозможно. Никакой защитный противопульный жилет не остановит такую пулю. На следующий день Медведь давал презентацию нового музыкального проигрывателя. На вопрос о покушении — удивился. Ничего не было. Ничего. Как будто убит был не он, а его двойник. И это — игра в двойников — ещё один слой дезинформации. Очень долго они блуждали меж двух фонарных столбов, уверенные, что Медведь — собирательный образ и под этим именем действует множество людей. А он оказался — один. Многоликий. Мастер обмана.

— Он из Будущего? — спросил Пол, вспомнив, что именно об этом сказано было. Это многое бы объяснило.

М-р Хардман пожал плечами, чуть не упав с кресла:

— Что есть правда? Никто не знает. Обман в обмане. Тысячи слоёв миража. Какой из них — правда? Есть ли она — правда?

Всё же — он упал. На руки Пола. И они оба — на пол. Пол поднялся и потащил м-ра Хардмана в постель. А м-р Хардман уже бредил:

— Есть ли Медведь? Или он — плод моего воображения? И кто стоит за ним? Стоит ли кто за ним? Он — мираж. Он есть, и его нет. Он весь перед тобой, весь на виду миллиардов глаз, каждый его шаг — в газетах — и никто ничего о нём не знает. Он хотел нас выставить дураками — у него получилось. Мы — тупицы. Мы запутались и ничего не понимаем. Как бороться с тем, кого нет? Как уничтожить Мираж? Как уничтожить радугу? Она ведь — тоже есть. Все её видят. И — никто её не видит. Радуги — нет. Есть преломление света в парах воды. Медведь — преломление чего в чём?

Бормотание м-ра Хардмана сменилось храпом.

Пол в тот раз захлопнул дверь. Сейчас он стоял перед этой же постелью, на которой был расстелен парадный мундир м-ра Хартман. Награды на груди. И его потёртая записная книжка, в которую был вложен листок большего размера, чем страницы блокнота. Поэтому листок — торчал. Пол взял записную книжку, открыл на странице, заложенной листком. На листке только два слова: «Твоя очередь». Написано ручкой м-ра Хардмана и его же рукой.

Что это значит? Что его очередь мотаться на флагштоке? Или его очередь разбираться с темой их последнего разговора? Для этого же м-р Хардман завёл этот разговор.

Пол набрал на телефоне номер, сообщил о смерти м-ра Хардмана, потом — вызвал полицию.

Остаток дня был потерян в полицейском участке.

Чтобы развеяться, Пол купил билет в кино и забился в тёмный зал кинотеатра. Актёры на экране махали разноцветными фонариками и стреляли друг в друга светящимися полосками. Это было не интересно Полу. Он вспомнил другое кино Медведя. До тошноты реалистичный фильм «Точка». Фильм был автобиографичным. Так он преподносился во время рекламной компании фильма. Ещё один слой обмана.

Пока шёл фильм, Пол без закуски выпил бутылку виски.

Как снят этот фильм? Как? Какими техническими решениями? Какими технологиями обладают создатели этой пропагандистской агитки? Насколько высок этот технический уровень, если эксперты киноиндустрии — в растерянности? Они не понимают, как возможно это сделать. Магия? Магии — не существует! Как и не существует перемещений во времени. Эйнштейн бы знал! Но, и он — отрицает такую вероятность.

Для чего запущен этот фильм? Начать «Звёздную гонку»? Заставить Конгресс пустить долбанную кучу миллиардов американских налогоплатильщиков на Пустоту? Что это? Уничтожение планеты искусственным планетоидом? Это такой намёк, тонкий, как удар лопатой по лицу?

Конгресс и так уже погнался за русскими, шокированный известием о наличии рукотворного объекта в пустоте над головой. И донесениями о подготовке СССР к запуску космического объекта с живыми обитателями внутри. И так, Конгресс нанял «Механик» для проектирования космодрома и ракет. «Механик»! Людей Медведя! Афера! Потому что они предложили самую низкую цену! Эта минимальная цена обойдётся стократными потерями! Сколько бы не стоил этот фильм — он многократно окупит себя. Не только прокатом. А и баснословными контрактами на проектирование ракет. Как можно было отдать всё! Всё! Этому человеку. Прав м-р Хардман — весь мир принадлежит ему. И тем, кто создал Медведя. Они схватили истеблишмент США не только за горло, но и за яйца! И — давят. Выкручивают.

От отчаяния Пол приложился к горлышку бутылки, булькая, пил виски прямо из горла.

Когда фильм кончился и зажёгся свет, разбудив Пола, он вспомнил про официанта русского ресторана.

Поймав такси, Пол доехал до места, оказалось, тот официант уехал в Россию. Облом.

Пол заказал горячего. Подали борщ. Пол вспомнил бабушку, что замечательно готовила этот вид супа.

Какой странный этот язык! Мозголомающие окончания и приставки, полностью меняющие значения одних и тех же слов. Окончание «-ушка». Бабушка, дедушка, девушка. Баба, дед, дева. Бабка, дедка, девка. «Девка» — в странах Восточной Европы — «проститутка». «Девушка» — подружка. Пол махнул рукой и спросил официанта:

— Почему херово — хуже, чем охерительно?

Официант позвал другого своего коллегу. Пол повторил вопрос. И получил ответ:

— Потому что звездато — лучше, чем звездец.

Пол кивнул. И показал ему приговор.

— Вы — м-р Хардман?

— Нет. Он умер сегодня. Повесился.

— Это был жестокий розыгрыш, — покачал головой официант.

Пол мгновенно протрезвел. Протёр глаза, спросил:

— Что ты сказал?

— Слишком жестоко разыграли вашего знакомого.

— Поясни, я не понял.

— Зачистка. Зачищают — только своих. В чистке нуждается только то, что твоё. Судя по реакции м-ра Хардмана — своим он не был. Его не могли «зачистить».

— Почему?

— Он — чужой. Всем насрать, как живут — не свои. Вы будите сейчас мыть тут пол? Нет, потому что этот пол — не ваш. А у себя дома?

Пол — понял.

— А как называются те, кто «зачищает» чужих?

— Никак, — пожал плечами официант, протерев стол, — всем насрать, как вы тут загниваете. Что-нибудь ещё?

— Да, неси картошечку жаренную с лучком и чесночком, и солённых огурчиков и колбаски охотничьи. И «Кедровую».

— Прекрасный русский! — кивнул официант, — придётся подождать. Зато картошка будет с пылу-жару. Водку сразу?

— Сразу. И, это, откуда ты знаешь про «зачистку»?

— Все это знают, — пожал плечами официант.

— Все — значит — никто. Кто именно? Я — не знал, — ответил Пол.

— А вы — чужой, сэр. Вам это и не надо. Вас это — не касается. Вы же — не русский.

— Что за расизм?

— Я вас — чем обидел? Тем, что вы — американец? А я — мордвин. Мы друг другу — не братья и не родственники. Чужие. Если обидел ваши чувства, прошу прощения.

— Теперь понял. Нет, я не обиделся. На обиженных воду возят, — ответил Пол.

Мордвин — это кто? При чём тут «русские»? Мордвины — русские или не русские? Надо узнать.

Официант кивнул и пошёл.

— Вот урод! — услышал Пол его бормотание. Пол не понял, кто «урод» — Пол или парень ругал себя, что выдал информацию.

А ведь и тот официант говорил, что м-ру Хардману ничего не угрожает. Кто так «подшутил» над м-ром Хардманом?

Холодный озноб пробежал по спине Пола. «Все знают». Все знают, что команда зачистки «работает» только по своим, видимо, неблагонадёжным, а руководитель «русского» отдела и его ведущий аналитик — не знают! Мы — ничего не знаем про этих чёртовых русских! Ничего! Для них — честь устранять своих же, а мы — не знаем об этом! Зачем потрачены годы работы? На что? На то, что Пол знает об этих русских не больше, если не меньше, чем когда пришёл в ЦРУ?

Пол так напился, что ему вызвали такси. Когда спросили адрес, Пол, почему-то, назвал адрес родителей отца.

* * *

Утром его разбудила бабушка. И предложила рассола. Пол глупо улыбался. Как будто и не прошли годы. Как будто не было Войны, он снова в коллеже, а после попойки с друзьями бабушка его отпаивает рассолом.

— Как Элла? — спросила бабушка.

— Понятия не имею, — честно ответил Пол.

Элла — его бывшая жена, что сбежала от него, лишив его половины накоплений, дома, машины и родительских прав на Кэйт, их дочку. Катю, как её называла бабушка. Элла, сама же подложила ему, пьяному, в постель свою подругу, а потом — подала в суд! За аморальный образ Пола, созданный Эллой в глазах суда, Пол лишился всего. Судья легко поверил Элле — достаточно было сказать, что Пол — русский. Мрачный, депрессивный, агрессивный, неуравновешенный русский, не ценящий Американский Образ Жизни, не почитающий Бога, родителей, семью, ребёнка. Естественно, никаких отношений они не поддерживали. Пол даже не скучал по дочери. Просто — не вспоминал про них. Бабушка стала «промывать мозг» Полу. И Пол — сбежал вниз.

А там — дед. С расспросами про Медведя. Знает, что Пол занимается этой «проблемой», что обладает самыми свежими оперативными сводками. Дед — фанат Медведя. Ярый. Кабинет деда — музей Кузьмина. Чтобы дед отстал, Пол и брякнул:

— Медведь — это миф. Фикция.

— Это ты — фикция. По людям судят по делам их. На что потратил ты крайние 10 лет своей никчёмной жизни, а, внучек?

И Пол — задумался.

* * *

Пол ненавидел джунгли. Ненавидел эту жару и духоту. Ненавидел этих ленивых и заносчивых латинос. Ненавидел этот проклятый внедорожник, что отбил ему все почки на этой долбанной дороге! Ненавидел Пол и своего начальника — придурка Джека. За то, что — придурок. За то, что занял место м-ра Хардмана. За свои подозрения, что именно этот столичный мажор, золотой мальчик, и есть причина смерти м-ра Хардмана. Ненавидел его пафосную морду, его легкомысленный наряд, его отношение к службе. Ненавидел его телохранителя — лысого брутального типа, что именовал себя Раптором. Бывшего наёмника, гордящегося, что провёл несколько акций в составе команд Сумрака. Оказалось — так называют сами себя бойцы команд. Ни Пол, ни м-р Хардман не знали. А этот выскочка Джек-Потрошитель (этот тупица себе и псевдоним придумал тупой), молчал, что имеет связь с одним из Сумраков.

Пол ненавидел себя. Он опять умирал, мучимый похмельем. Пол пьёт почти каждый день. Да, что скромничать — каждый день. Пьёт так, что не засыпает, а отрубается в стельку пьяный! Скоро его выгонят со службы. Он в последнее время стал халатно относиться к работе, проводя своё собственное расследование деятельности людей Медведя в США. И чем глубже он закапывался в болото коррупционных связей «Империума» и госаппарата Штатов, тем больше пил. На прямые указания начальников — забивал болт. К прямым обязанностям относился поверхностно, анализ делал «на глазок», обычно — накачавшись спиртным по уши. И минусы в личном деле Пола — накапливаются. Но, Полу — безразлично. Жизнь его идёт по накатанной колее, как колёсная пара поезда по рельсам. Пока Пол совсем не пропил свои мозги — его ценят, как хорошего аналитика. Парадоксального, но эффективного. Парадоксального, потому что Пол анализ информации всё чаще делает в алкогольных парах. С соответствующим качеством «анализа». Вместо анализа — интуитивные ощущения.

Всё ему было безразлично. Жизнь его не имела больше смысла. Борьба его — не имела смысла. Потому что никому не была нужна. Начальник его отдела — работой занимался от силы часа два в день. И то — видимостью работы — составлением отчётов-отписок. С Русской Угрозой больше не боролись. Джек-Потрошитель делал деньги. Нет, не сам. Сам он слишком туп для этого. Через него делали деньги.

А Русская Угроза? Она — как данность. И борьба с ней — как данность. Вот и сейчас. Что они делают в этих ненавистных, душных землях латинос? Убивают Медведя. Убийство Медведя — как ритуал. Лэнгли раз за разом устраивает покушения на того, кого невозможно убить. Они думают, если пришлют руководителя «русского» направления, то покушение — удастся? Этот тупой индюк организует удачное покушение? Нет. Джек приехал делать деньги. И таскает теперь с собой везде Пола. Зачем — не понятно. А с Медведем он решил просто и тупо — заплатил местным бандитам, с которыми у него плотный «бизнес». Самолётами ЦРУ, без какого-либо досмотра, в США осуществляются прямые поставки наркотиков. Бизнес. Ничего личного. Им — мало нецелевого растранжиривания бюджета, они наркоторговлей занимаются!

— Куда прёшь, обезьяна! — закричал Раптор, замахиваясь на мучачос, что чуть не влетел под колёса их машины.

Латинос не остался безответным, кинул что-то в них, что смачно ударило по машине, видимо фруктом, что он нёс в руке, и стал осыпать их уезжающую машину потоками грязной брани, стоя в пыли, поднятой колёсами.

Что-то кольнуло Пола. Какое-то несоответствие. Но, голова так раскалывалась от выпитого и от жары, что Пол только через час понял, что именно. И поделился этим вслух:

— Этот латинос, который влез под колёса — не латинос.

Джек повернулся к нему, смеясь:

— А кто — негр?

— Нет. У него славянские черты лица. И лицо знакомое. Попробую вспомнить.

Джек опять засмеялся. Жизнь Джека была простой и понятной, как и у любого ребёнка, который и в 30 лет остаётся ребёнком. А Пол для него — источник нескончаемого веселья. И только Раптор — насторожился. Как заметил Пол — этот брутальный мачо, до дрожи — боялся русских. Даже — Пола. Хотя, какой Пол — русский? Вон, даже «мордвин» отказался признать Пола русским. Пол — американец. Как есть — янки!

Пол закрыл глаза, стал «медитировать». Именно в такой полудрёме всплывает в памяти, то, что казалось — безнадёжно забыто. Пол в полудрёме перенёсся на несколько лет назад.

Тогда, впервые, «Боинг» пригласил группу инженеров фирмы «Механик». Боинг столкнулся со сложностью, нанял громко прогремевших специалистов-волшебников из таинственной фирмы «Механик». А так как «Механик» явно ассоциировался с такой одиозной личностью, как Стальной Медведь, то переводчиком у «Механиков» стал Пол. Хотя, все нанятые инженеры «Механика» английским — владели. И Пол был нужен — «как кобыле — пятая нога». Так сказали сами русские.

Пол не занимался предотвращением шпионажа и контрразведкой — работали инженеры над гражданской моделью самолёта и не могли никоим образом увидеть ничего секретного, кроме корпоративных секретов Боинга, которые — головная боль самого Боинга. Пола очень интересовали сами советские. А это были — именно они. Такие же улыбчивые и жизнерадостные. Пол бы подумал, как все, что это — от жизнерадостности русских, но Пол знал, что на смерть они идут с ещё большей радостью. Что пугало до судорог. Эти русские перережут тебе глотку, так же жизнерадостно улыбаясь.

Явным лидером у них был некто, к кому остальные обращались «Дядя Фёдор». Хотя они не могли быть племянниками этому молодому, энергичному парню. Этих русских веселило всё — сам «Боинг», рабочие и инженеры «Боинга», машины и дома американцев, особенно, почему-то толщина стен, называли дома «курятниками», их телевидение — «детский сад», их машины — «сараи на колёсах». Если бы Пол не знал русского, то ему, казалось бы, что эти инженеры — в восторге. Но, русский он знал. И знал хорошо. И видел нескрываемую издёвку.

Русские легко решили проектный тупик инженеров Боинга, управившись за 6 дней, на 7 день — сходили в экскурсию по городу и улетели. Как говорили инженеры Боинга — никакого чуда тут нет. Русские прибыли с уже готовым решением, просто «вписав» это инженерное решение в рамки данного проекта за 6 дней.

И они улетели. Подарив Полу болезненную зависимость от новой русской музыки, которая сначала вызывает отторжение, неприятие. Но, потом, с удивлением понимаешь, что хочешь её ещё услышать. Находишь, что в этих, непривычных ритмах и мотивах — что-то есть. Привыкаешь, слушаешь, как и эти русские — постоянно, везде таская проигрыватель на поясном ремне, втыкнув в уши пуговки головных громкоговорителей. А потом, с не меньшим удивлением, находишь современную тебе, ещё вчера любимую музыку — примитивной и скучной.

Увлечение русским проигрывателем продлилось не долго — привлечённые ЦРУ эксперты разобрали коробочку проигрывателя, но когда собрали — проигрыватель не работал. А другой такой же Пол так и не нашёл. Надо было в Европу лететь за ними — правительство США запретило ввоз многих товаров «Империума», обосновывая это тем, что они произведены и Корее. Где американцам сделали пардону.

Пол бы забыл об этих парнях, но позже узнал, что все пятеро — миллионеры и ведущие специалисты «Империума». Одного из них Пол потом встретил на выставке товаров для экстремального туризма, где он представлял новую экипировку. И был — владельцем компании по производству экипировки для туризма. А именно — экстремального туризма. Где наколенники, верёвки и шлема — и где — самолёт? Что общего? Почему именно этот парень был в группе «Механика»?

И почему он полез на носорога? Чем он разозлил этот тупой живой танк? Парень погиб нелепой смертью во время своего африканского сафари. Не спасла его пластиковая броня его же производства.

А в одном из номеров журнала «Экстрим», издаваемого тем же «Империумом» — было как раз лицо этого «мучачос», что влез под колёса машины, управляемой Раптором. «Мучачос» прыгнул на эластичном канате в пропасть под мостом. И имя — Василий Петровский.

— Его имя — Василий Петровский, — сказал Пол.

Раптор — дёрнул рулём, джип — вильнул. Эти двое — переглянулись.

— Ты, Пол, совсем допился, — сказал Джек, — тебе русские мерещатся на каждом углу. Петровский — это парфюмерная компания «Нева». Где этот русский химкамбинат, знаешь? Как Петровский тут окажется?

А если бы не твой парфюм «Валор» и одноимённый лосьон, которыми от тебя несло — знал бы ты Петровского? Среди таких вот как ты, мажоров, очень популярны стали товары русских парфюмерных компаний. Знаешь ли ты, Джек, фамилию человека, что построил ракету, что вывела в Космос Спутник? А человека, что построил реактор электростанции на основе расщепления ядра? А кто у них делает атомные бомбы? А кто строит эти танки, что раз за разом обнуляют все капиталовложения США в танкостроение? Нет? Тебе не надо? Правильно. Ведь не ты же руководишь русским направлением. Не ты. И никто теперь не руководит.

— Так же, как он в пропасть прыгал, — вяло буркнул Пол. У него не было желания переубеждать Джека, но и смолчать не мог.

— Да пошёл ты, больной ублюдок! Топ-менеджер Советов будет нам под колёса прыгать? Ты совсем сошёл с ума!

Конечно, сошёл. Как и новое поколение управленцев Советов. Что поголовно — спортсмены-экстремалы. Смертность среди них — зашкаливает. То дикий хищник порвёт, то разобьются, то замёрзнут насмерть, то утонут. Бьются на гонках, бьются в полётах, пропадают целыми партиями в диких, неизведанных землях. И никто не остановит эту массовую гибель высококвалифицированного персонала, топ-менеджеров. Неужели Советам не жалко средств потраченных на подготовку этих специалистов высшего эшелона экономики?

Как Полу рассказал агент м-ра Хардмана — немец фон Грейнштейн — это у людей Медведя — обычная практика. С риском для жизни. И жизнь с риском. А после рождения второго ребёнка — смертность вообще зашкаливает за все разумные пределы. Горные лыжи, альпинизм, сплав по горным рекам, сафари с фотоаппаратом на самых опасных хищников, рисковые погружения на океанские глубины, полёты на неиспытанных моделях летательных аппаратов, участие в драках, поножовщинах, бандитских разборках. Вот тут возник большой вопрос, Но, м-р Грейнштайн хорошо знал русских — воевал против них, провёл 10 лет в плену. И он говорил, что эти русские — просто нравственные неформаты, моральные уроды, психически неуравновешенные личности, и с этим Пол не мог не согласиться. Русские просто не могли пройти мимо драки, даже если их это не касалось и никак не угрожало — обязательно влезут «разнимать». И как это чаще всего случается — противостоять приходиться обеим сторонам конфликта. Сотни громких смертей. Только тех, чьё имя было на слуху всего мира. А сколько гибнет менеджеров среднего звена, что не успели прославиться? Там пропорции должны быть, как при потерях на войне среди топ-командования и офицеров линейных частей. 1 к 10. А потери среди солдат? Там, какая смертность?

Русские — живут в аду. И этот ад они — создают себе сами.

Крейзи-рашен! Вся нация — сумасшедшие? Пол усмехнулся. Ещё один слой обмана. Тогда почему весь мир учит русский? Почему численность населения СССР растёт в геометрической прогрессии? И очень быстрыми темпами. Союз уже преодолел потерю населения от нацистского вторжения. Да, пока, это — дети. А ещё через 10 лет — солдаты. И рабочие. Что будет, когда эти миллионы молодых инженеров встанут к станкам?

При их экономической системе — парадоксальной, неправильной, деспотично-административной, но эффективной — весь мир будет у их ног. Завален их дешёвыми товарами и покорён. Не силой оружия, а повязан нитями денег. Русские назначают за свой товар ту цену, какую хочет не производитель, а коммунист в торгпредставительстве при русском посольстве. Русские демпингуют. Выдавливают с рынка других игроков. Продают себе в убыток, но получают баснословные прибыли. Как? Как? Ещё один слой обмана.

Опять захотелось напиться. Чтобы — отупеть. Чтобы не думать. Чтобы упасть и забыться.

Они приехали. Полевой лагерь.

— Ты куда меня привёз? — разозлился Пол. Он, наконец, понял. Со щелчком, последний пазл встал на своё место.

— Ты — опять? — повернулся к нему Джек.

— Сегодня вы — умрёте, — палец Пола обвёл весь лагерь. Все палатки бандитов, все их лаборатории по очистке наркотиков, — ты, тупица, привел Сумраков! Я — пропил мозги? Да, я — пропил. А у тебя их — и не было.

Пол плюнул на землю, пошёл по дороге, по которой они приехали. Джип догнал его через минуту. Пол запрыгнул на ходу. Под вой мин.

Миномёты? Нет, не мы их привели. Мы были лишь спусковым механизмом. Запустившим — акцию по уничтожению базы бандитов. Заранее подготовленную. Миномёты, особенно их боезапас — быстро не принесёшь ногами. Это не пистолет. Тщательно спланированная, хорошо организованная акция. Сумраки. Больше некому. Больше никто не сможет обложить логово наркоторговцев на их же земле тяжелыми средствами усиления так, что никто ничего не увидит. Всё Сумраки знали.

И ты, тупица, этих латинос нанял убить Медведя? А ты не слышал, что перед появлением Медведя, где бы то ни было — проводиться «зачистка местности»? Неизвестные подразделения наводят такой «мир и порядок» в округе, который доступен только на кладбище. Всех буйных закатывают под асфальт. А ты не слышал о патологической ненависти Сумраков к наркоторговцам?

Далеко уехать им не дали. Огонь, удар, взрыв, полёт, удар — тьма.

* * *

— Этот — проснулся, — услышал Пол, когда пришёл в себя. Он — связан. На голове — мешок чёрной материи. Сказали на английском. На корявом английском с ужасным акцентом. Ничего не значит.

— Хорошо, пусть сам идёт, — ответил голос на немецком, — время!

Его пихнули, он побежал, ведомый верёвкой. Мыслей — никаких. Кроме ощущения, что он близко к разгадке.

Бежали они долго. Пол не следил ни за временем, не считал шаги. Пусть будет так, как будет.

Через несколько часов — привал. Его усадили, прислонив к дереву. Пол набрался наглости — всё к одному концу, извернулся, лёг на спину, ноги закинув на ствол дерева.

— Эксперт, — услышал он реплику.

Пол слушал, как обустраивается лагерь. Разводится огонь. Шесть, нет, семь человек. Не считая воющего Потрошителя и стенающего Рапотра. Надоело слушать этих ублюдков. Пол запел песню, которую пели советские офицеры, когда танки СС давили их армию — про чёрного ворона, что кружиться над головой.

— Черный ворон — я не твой!

— Развяжите, — услышал Пол.

Его перевернули, сдёрнули мешок. Пол проморгался.

Сумраки занимались своими делами, но с любопытством и улыбочками поглядывали на него, бросая короткие взгляды на самого старшего по возрасту среди них — колоритному человеку, с усами и чубом на лысой голове. Как у Тараса Бульбы Николая Гоголя.

По привычке, Пол стал «прокачивать» обстановку. Сумраки были упакованы в камуфляжную форму, покроя разведчиков Егерей, но имеющую иную расцветку, более подходящую этой местности. На каждом — комплект тактической брони — жёсткий нагрудник, каска, наколенники, налокотники, наплечники, накладки на голени, бёдра, руки, комплект экипировки, что по-русски называется «разгрузка», обуты в высокие шнурованные ботинки на толстой рефренной подошве. Ничего не значит — каждый может себе купить такой же набор в любом магазине для экстремального спорта и охоты. Стоит — дорого. Но — свободно продаётся.

Теперь понятно, почему инженер-кудесник «Механика» отработал контракт «Боинга», оказавшись создателем фирмы по производству спортивно-туристической экипировки. Где самолёты и где спортинвентарь? Да вот и связь! Судя по виду брони на этих бойцах — это самые передовые технологии в области материаловедения, сопромата, промышленной химии и многих других отраслей промышленности. С этой точки зрения — нет разницы между лонжероном самолёта и наколенником футболиста. Вот тебе и средства защиты! Будучи изготовленными из других материалов, из пластика, например, продаются как экипировка для жёстких, контактных видов спорта — футбол, хоккей. Сделанные из броневой стали и неведомых неметаллических материалов — тактическая индивидуальная броня пехотинца. Понятно, что стоит это столько, что ни одна армия мира не примет подобные комплексы на вооружение. Но, люди, стоящие перед Полом — не испытывали никаких затруднений со средствами.

Оружие. Есть немецкие образцы, но в основном — оружие советского стандарта. Тоже ничего не значит. Все спецслужбы давно привыкли запутывать следы. Американцы и немцы на акциях бегают с таким же набором. А вот исполнение оружия — многое сказало. Серийными — стволы могут выглядеть только для Джека и его тупого охранника. Все стволы — индивидуального исполнения. Даже отсюда Пол увидел, что материалы оружия — не заводские. Это — личное оружие каждого бойца, выполненное по стандартным лекалам, но индивидуально. Не прессованный тяжёлый пиломатериал или хрупкий, особенно на морозе, пластик, а выдержанные и тщательно обработанные легкие и прочные, дорогие, породы дерева. Пол был уверен, что и сталь под воронением — другого химсостава, чем для массового, читай, дешёвого производства.

Эти бойцы бы и из золота себе оружие сделали — не разорились бы. Пол узнал пятерых из семи Сумраков. Если личность Тараса Бульбы была загадкой, как и личность азиата, явно — корейца, то остальные пятеро были легко узнаны, несмотря на толстый слой тактической краски на лице. И четверо из них — были давно похоронены.

Джек опять завыл, что он — богат, что за него папенька заплатит богатый выкуп. Пол не выдержал:

— Заткнись, тупица! Ты кому свои жалкие баксы предлагаешь? Ты так и не понял?

Пол увидел улыбки на лицах Сумраков. Боец, что наливал в котёл воду из контейнера — тончайшего и невесомого прозрачного, с голубым отливом, пластика, подмигнул Полу. Пол кивнул:

— Рад, что слухи о вашей скоропостижной гибели оказались ошибочными, мистер Маугли, — сказал Пол, поёрзав, устраиваясь поудобнее, растирая затёкшие руки.

Тогда сообщали, что Михаил Кузьмин с супругой вылетели на своём вертолёте в свой охотничий домик в глубокой тайге, где их ждали друзья, но в условленное время на место не прибыли. Поисковая команда нашла пожарище в тайге и обломки вертолёта. Вывод комиссии — конструктивный дефект вертолёта. Вертолёт был самодельный, сборки самого Кузьмина, сам он и виноват в гибели супруги и собственной смерти.

Пол тогда опять напился. Не от горя утраты, а от несносной мысли, что в Штатах — в гаражах собирают автомобили, а в Союзе — вертолёты. А это само по себе — унизительно — другой технологический уровень!

Парень ещё шире улыбнулся. От таких улыбок на лицах русских у Пола неизменно пробивался пот меж лопаток, но Пол продолжил:

— Ещё более рад, что ваша очаровательная супруга, миссис Валькирия не разделила вашей участи, но, по-прежнему с вами. И в горе и в радости.

Пол кивнул стройному бойцу, что с улыбкой снял, наконец, шлем и подшлемник, рассыпав по плечам русые волны прядей:

— Миш, а он — молодец!

— Угум, — кивнул Маугли, ставя котёл на огонь, — дальше, Паша!

Почему советские его всегда называют «Паша»? Как турка какого?

— Рад познакомиться и с отцом русской вычислительной электроники, Дядя Фёдор!

Звезда гения этого парня закатилась внезапно — на испытаниях очередной модификации противовоздушной ракеты произошла нештатная ситуация — подрыв ракеты через 9 секунд после отрыва от стартового стола. И вопрос не в том, что ракеты ПВО не стартуют со стартовых столов, и что они не обладают настолько большим запасом топлива. И топливо в них — другое. Ясно, что испытывали межконтинентальную баллистическую ракету. После взрыва всего топлива во всех ступенях ракеты разом испытательный ракетодром превратился в погребальный костёр. Погибли все — все конструкторы, боевой расчёт, и приёмочная комиссия во главе с самим министром обороны мистером Устиновым и его заместителем, командующим военно-космическими силами мистером Черняховским.

Этот парень за эти годы — совсем не изменился. Он отсалютовал Полу штурмовым пулемётом немецкой фирмы Кехлер и Кох:

— Хай!

— А с вашего лица, Василий Петровский, и началась разгадка. Как продвигается сочетание новых запахов?

Василий Петровский погиб при устранении аварии в одном из цехов своего комбината, получив смертельную дозу ядовитого компонента, аварийная утечка которого и произошла. Потому что свой защитный противогаз надел на юную лаборантку, которую и выносил из облака ядовитых испарений.

— Никак! — ответил Василий, потроша один из рюкзаков, — это — прошлое. Завершённый этап. Как приятные воспоминания детства. Теперь я играю в более сложные игры. Миш, можно?

Маугли кивнул, этим испугав Пола. Если раскрывают такие тайны — какая дальнейшая судьба Пола?

— Теперь я опресняю морскую воду в промышленных масштабах.

Ничего секретного в этом нет. Если не спрашивать — где стоит этот химический завод по опреснению воды и зачем именно понадобилась технология именно промышленного, т. е. массового опреснения? Если не думать, какие деньги на этом можно заработать. Если не размышлять, почему сугубо континентальным русским нужно опреснение воды «в промышленных масштабах», а островным японцам и англичанам — нет. Если не думать, не сравнивать стартовые позиции, привлечённые средства и достигнутые результаты этой кучки неправильных молодых людей и всей, так называемой, Западной Цивилизации. Если не строить предположения о судьбе и целях этой самой Западной Цивилизации. Если не задаваться вопросом — почему эти, ключевые, по сути, фигуры мировой экономики, бегают с винтовками наперевес по лесам в качестве рядовых бойцов. Их настолько не ценят? Тогда, какого размера и состава резерв такого же качества персонала у «Империума», что он такой квалификации персонал использует в качестве пушечного мяса? Как хочется «ужраться», как говорят русские!

А последним был молодой парень, что скромно смотрел в рот остальных. Но, это был гений физики, что работает над физикой плазмы. И он — засекречен. Была только одна статья в научном журнале с фотографией — потом никаких известий. Вопрос у Пола был — что он тут делает? Что делают в этих зарослях ТАКИЕ люди?

А у Маугли вопрос — откуда Пол их всех знает. Но, вопрос задал он не Полу, а своей супруге, а та, только отмахнулась:

— Вилли исправно сливает инфу. Сначала сливал Жестокому Человеку, теперь стучит Турбо-Берсерку.

Пол вскинул бровь. У него, оказывается, тоже есть псевдоним. И как принято у Сумраков, отражающий какую-то исключительность характера или способностей человека. Как в комиксах Марвелл. Берсерк. Воин, впадающий в экстаз боевого безумия. Ещё и Турбо. Да, это — про него.

— Уважаемый Маугли, давайте не будем ломать комедию. Ясно же, что вы тут командир…

— А тут ты не прав, Паша. — Перебил его Маугли, — Командир тут — Манок. Это вот этот вот атаман.

— Да? — удивился Пол.

— Да, болтливая морда, — ответил басом Манок, разгладил усы, скомандовал, — Маугли, чтобы остальных не отвлекать — на тебе этот болтливый пендос. Ей, Тупой Суслик, ты — что это удумал?

Раптор уже несколько минут тянул из потайного кармана нож. По миллиметру. Заметили.

Молодой физик оказался над Раптором, выбил нож лёгким движением носка ботинка, неуловимым движением пистолет, спокойно лежащий в открытой кобуре, вдруг оказался в руках и смотрел в правый глаз Раптора.

— Как был ты тупицей, Суслик, так тупицей и сдох, — вынес вердикт Манок.

Тихий хлопок — ноги Раптора заплясали последний танец агонии.

— Впечатлён, — сказал Пол, — но — зачем? Я о вас думал, как о крайне взвешенных людях. Зачем убивать его? Не, не так — зачем убивать его сейчас и здесь? Почему не убили на месте? Зачем тащили сюда? Произвести на меня впечатление? Вам это не удалось. Напугать этого придурка? Он и так не успевает мочу в себе набрать, как боится. Зачем?

— Ну, же, ты же — аналитик. Подумай, — ответил усатый Манок, усаживаясь на своё место.

— А я вам — зачем? Ладно, этот, мокрый, через него можно много ниток дёрнуть. Через его отца. А я? Почему меня не положили на месте? Сотрудничать с вами я всё одно — не буду. Пытать будите? Не будите. Не знаю я ничего, чего бы вы — не знали. И, отпустить меня — не сможете. Зачем тащили меня? Показать свои морды? И только этим сорвав покров тайны с этих массовых смертей топ-менеджмента?

— Молодец, — покачал головой Манок, — но ты забыл одно — тебя не должно было быть в машине. Ты — рандомный фактор. Форс-мажор. Убить тебя? Даже если бы хотели — у нас нет кворума.

«Даже если бы хотели». Не хотят? Уже — обнадёживающе. А — почему? А что за…

— Кворум? — удивился Пол.

— Мышонок, а он и не вспоминает, что он в Ордене Достоинства, — усмехнулась Валькирия.

Пол вспомнил невзрачную медальку.

— Ты — неподсуден никому, кроме трибунала трех Избранных Ордена Достоинства. У нас здесь — только один. Ты для нас — неприкосновенен, — сказал в усы Манок.

— Тогда — зачем?

— Малыш, займись, у меня от этого неугомонного пендоса уже голова лопается. Вы, двое, взяли этот смердящий кусок. Туда. Ты — метнулся туда, понюхал. Вопросы?

Секунда — поляна пуста. Девушка с укоризной посмотрела на Пола:

— Не дал мужчинам поесть. Правда — пендос! Ни такта, ни воспитания. А бабушка — из дворян, а ничему не научила.

— Колледж его воспитывал. И Корпус Морской пехоты. Паша, не сиди бедным родственником, иди к огню. Отобедай, чем Бог послал.

Еда была сублимированная. Заливали в концентраты кипяток и через пару минут — можно употреблять.

— И что ты замолчал, Паша? Или тебе сухпай так приглянулся? Только не говори, что впервые пробуешь — не поверю.

— Не впервые. Но, молчу, потому что не знаю, что спросить. Так жаждал возможности — всё узнать, а как появилась возможность — и не знаю, что спросить!

— Тогда спрошу я, — Маугли бросил освобождённую посуду в огонь. Поднос-контейнер и ложка скукожились, занялись чадящим пламенем.

— Миша! — вскрикнула его жена, когда копоть полетела на неё.

Но, Маугли — не обратил на неё внимания, смотрел в упор в глаза Пола, спросил:

— Как видишь свою дальнейшую жизнь?

Пол почувствовал, что улыбается. Той же безумной улыбкой смерти, что так прочно у него в голове ассоциировалась с русскими:

— Никак. Сейчас я подбираю нож того придурка и нападаю на твою жену.

— Почему на неё? — спросил Маугли. Без удивления, без агрессии и злобы. Равнодушно.

— На тебя у меня — нет шансов. А если я её хотя бы поцарапаю — ты меня убьёшь.

— Неверный расчёт. Неверные условия задачи, — сказала Валькирия, так же бросая пластиковые изделия в огонь, — ты не смог бы меня даже поцарапать. И Миша бы не вмешался, чтобы не лишать меня возможности размяться. Ну, словесная разминка признана зачётной и завершена. Задавай свои вопросы.

— Зачем тебе это? Он — понятно — сын Войны, бой — его жизнь. Зачем тебе это? — спросил её Пол, восхищаясь этой красотой, так оттененной строгой экипировкой диверсанта.

— А ты так и не понял? — удивилась девушка, — я тебе приведу несколько доводов, а ты выбери из них наиболее правдоподобный.

Маугли обернулся к супруге, с интересом глядя на неё.

— И так — мне это нужно, чтобы не забыть, что я живая. Что я не клушка с цыплятами, что я не кухонно-уборочный комбайн. Чтобы вкусить молока волчицы. Чтобы размяться на сафари, охотясь на самого опасного хищника — человека. А то — совсем обабилась.

Пол не понял последнего слова, но — промолчал.

— Чтобы вспомнить, что, на самом деле, ценно в этой жизни. И для чего вообще стоит жить. Чтобы вспомнить, как это — жить. А это вспоминаешь только тогда, когда жизнь твоя повисла на волоске. И ещё много-много — чтобы. Для этого мы лезем в горы, в небо, в пропасть, для этого идём в Пламя Боя. Чтобы треснул нарост жира на Душе.

— Вы — сумасшедшие, — вздохнул Пол.

— А ты?

— И я — тоже, — кивнул он, бросая недоеденный распаренный концентрат в огонь.

Валькирия покачала головой, сказала:

— А вот нам кажется — что все остальные простые обыватели мира — сумасшедшие. Как можно потратить свою жизнь на… на что? На что они тратят свою жизнь? Заколачивание денег? Секс, наркотики, рок-н-ролл? И не жаль так бездарно прожжённых лет? И нас, как ты говоришь, сумасшедших — уже сотни тысяч. А будут — миллионы. Два дебила — это сила. А нас — миллионы. Перед нами — не устоит Вселенная.

Маугли два раза ударил ладонь о ладонь:

— В точку. Надо записать, молодым показать. Ох, о чём я? Я же и так — всё записал!

— Опять всё опошлил, — вздохнула девушка, — это всё — Медвежье влияние.

— Тут один мой знакомый утверждал, что Медведя — не существует, — осторожно сказал Пол.

— Ну, да. Ложки — не существует, — с серьёзным лицом ответил Маугли, — Ты приходи, под легендой репортёра, на презентацию. Своими глазами посмотришь. Надо Бате рассказать. Медведя — не существует.

Тут их внимание привлёк Манок, что выбежал на поляну с уоки-токи у уха, крича туда:

— Ури! Ури! Давай вертушку срочно! Срочно, говорю! Мы — лопухи — клюнули на приманку!

Маугли и Валькирия — вскочили.

— Что? — не понял Пол.

— Засада! — девушка улыбнулась той самой зловещей улыбкой крези-рашен, — а ты — приманка. А то я уже отчаялась, что размяться не удастся. Жирок растрясу.

Пол с сомнением оглядел фигуру Валькирии, спросил:

— А что это значит — «обабилась»?

Маугли рассмеялся, девушка проверила свою винтовку с оптическим прицелом, довольно странную винтовку — магазин с патронами вставлялся в приклад, туда же была «утоплена» механика винтовки, это сильно снизило общие габариты оружия:

— После родов оплыла, жиром заросла. Обабилась.

Пол — все одно не понял. Но, всем уже было не до него. Пол подобрал нож Раптора, спрятал в одежде. Думал — не увидят. Увидели. Подошёл Манок, протянул пистолет и обойму, махнул рукой на заросли:

— Там — ваши «зелёные чепчики». Иди в ту сторону. Когда их увидишь, бросай оружие и ори во всю глотку, что ты — американец и агент ЦРУ. А то, ваши — сначала стреляют, а потом спрашивают: «Кто идёт?» Вопросы?

— Вы меня вот так отпускаете?

Манок закатил глаза под веки:

— Ну, тупы-ые! Иди уже! Не до тебя. Ваши — ядрён-батон заложили в кинотеатре посреди города. Надо успеть. Не мешайся под ногами!

Через секунду — Пол остался один. Только чадил костёр недогоревшим подносом Пола, да Раптор разглядывал небо дырой во лбу. Пол сел на землю, отбросил оружие, бросил диктофон с записью разговора в костёр и предался отчаянию.

Для Сумраков он был странным, тупым, смешным чужаком. Но, в их компании Пол впервые с Войны — вздохнул свободно. Полной грудью. Без оглядки. Не думая, как он будет выглядеть со стороны. Он — не чувствовал себя ущербным. Но, он был для них — чужим. А там, в Америке, они все — были ему чужими. Он не понимал людей, ему было удушливо тесно жить среди них. Но, это было нормально. Привычно. Привычно-нормально. Там — он был своим.

Свой среди чужих, чужой среди своих.

Да. Именно эти сумасшедшие Сумраки — были своими. С ними он говорил то, что думал. Не взвешивая слова. Не боясь выглядеть свихнувшимся психопатом. И его понимали. Понимали лучше, чем он сам понимает себя.

Сумасшествие — это заразно. «НАС — уже миллионы!»

На поляну выбегали вооруженные люди. Они повалили Пола, стали бить, выкрутили ему руки. Стали обыскивать. Нашли его документы.

— В консульство, — сказал Пол командиру отряда Зеленых Беретов. «Зелёные чепчики». М-да.

* * *

Тяжёлая беседа с представителем ЦРУ, что числился советником консула, осталась позади. Пол отмокал под душем в своём номере отвратного отеля. Ничего он не сказал своим коллегам. «Сотрудничать с вами я всё одно — не буду» — говорил Пол Сумракам. А теперь — не сотрудничает с собственным ведомством. Сказал, что был без сознания. Очнулся — никого. Только труп придурка. Суслик-Раптор. Смешно.

Полу было безразлично — поверили или нет. Он чувствовал — опустошённость.

После душа, даже не вытираясь и не одеваясь, упал на заправленную постель и впервые за 2 года — уснул трезвый.

* * *

— Жара. Жара. Жареное солнце больших городов… — пел репродуктор на кинотеатре. По-русски. Кому? Кому пел репродуктор в этом испаноговорящем городе? Это ещё один крючок русских. Нравиться мелодия? Учи русский, чтобы понимать. Так проводится культурная экспансия.

Да, жара. Пол был в лёгких туфлях, лёгких светлых брюках и светлой рубашке, но ему было невыносимо жарко. На шее болталась аккредитация, которая, казалось, весила как чугунная гиря. Пол стоял недалеко от входа, раскачиваясь с пятки на носок, руки в карманах, от скуки пытаясь угадать — шпионом какой страны является тот или иной журналист. Пол ждал приезда Медведя. Но — не дождался. Их пригласили в зал. Журналисты, как стая ворон, каркая, толкаясь, протиснулись в здание кинотеатра. Пол не спешил. Места у них отпечатаны в аккредитации — зачем давиться?

Он прошёл на своё место, сел, рассматривая интерьер.

— Разрешите? — по-немецки обратились к нему. Пол обернулся… И отпрянул. Маугли.

— Тихо-тихо-тихо! — улыбнулся Маугли, — ты же — шпион. Ты что такой нервный?

Маугли был также в лёгких штанах свободного покроя эластичного материала, без клапана ширинки и спортивной майке с улыбающейся жёлтой мордочкой и надписью на английском: «Будь счастлив!»

Жёлтая мордочка — русский Колобок. Бабушка читала эту сказку маленькому Полу. Тогда вся семья жила под одной крышей. Отец только начинал свой бизнес — денег не было совсем — всё было в обороте. Маленький Пол слушал эти русские сказки. И воспринимал их, как — должное. Это потом, будучи уже аналитиком, Пол анализировал это «русское народное творчество». И волосы у него на голове — шевелились. Колобок. «Он от бабушки ушёл, он — от дедушки ушёл». Художественные образы. «Дед и Бабка» — Творец — единый в мужской и женской ипостасях, «Колобок» — Земля — на боку вокруг Коло — Солнца, и остальные звери — грехи. Сила — Медведь, жестокость — Волк. Но, погубит Землю — хитрость — Лиса. Детская сказочка!

Или другая сказка — про изгнание зайца лисой из дому. Заяц применял силу, закон, агрессию — как и в предыдущей сказке — медведь, собака, волк. Но, изгнал лису — Красный Петух. Символ огня. Детская сказка? Этому детей с младенчества учат! Они сжигают собственные дома вместе с врагами! Они сожгли Москву вместе с Наполеоном! Этому их в детстве учат! Целая нация психических маньяков!

— Не ожидал вас увидеть, — буркнул Пол, вставая, чтобы товарищ Сумрак мог пройти. Но, Маугли сел прямо рядом с Полом.

— Я был более высокого мнения о твоих аналитических способностях, — сказал Маугли, наклонился, сунул руку под сидение, вытаскивая оттуда какой-то ранец.

Маугли открыл его, показав Полу:

— Ей, не надо так бледнеть! Я и так понял, что ты знаешь, что это такое. И ты не имеешь к этому никакого отношения?

— Зачем ты притащил это сюда? — прошипел Пол.

— Притащил? Это тут и было. Только в подвале. Представляешь, что было бы, если бы это — сработало.

— Это эту вещь вы назвали «ядрён-батон»?

— Ага.

— И это — ваше изделие. Наши — такого ещё не умеют. У нас — не в каждый самолёт влезет. А у вас есть и ядерные заряды для обычных пушек.

Маугли наклонился к Полу:

— Никому не говори, но этих зарядов было несколько штук. Для вашего устрашения. Как у вас говорят — пиар-акция. Никто не собирался их применять. Какая дальность орудия? А? Бить ими, чтобы самих радиацией накрыло? Ищи дураков! Один из зарядов — вот он.

— Это значит, что можно найти, откуда наши его взяли.

— Или это были наши. Но, это — не важно. Номера они сбили, но забыли, что каждый компонент имеет свой номер. Побоялись разбирать. А то будет, как с твоим проигрывателем.

— И это вы знаете!

— А то! Нас, в Ордене Достоинства — не настолько много, чтобы кого-то потерять. А ты ещё — постоянно привлекаешь к себе наше внимание своей деятельностью, постоянно наступаешь на хвост.

— Всматриваясь в бездну, однажды ощутишь её взгляд, — усмехнулся Пол, — А вы — не боитесь ЭТО разбирать?

— У нас есть Дядя Фёдор! Разберёт и соберёт — будет лучше, чем было.

— А дальше?

— Они все умрут, — пожал плечами Маугли, — применять бомбу в центре города — терроризм. С террористами у нас разговор — короткий. Применять ТАКУЮ бомбу — это античеловечно. Они все умрут. Не взирая — на лица и статус. О, вот и Батя!

На сцену вышел высокий человек довольно плотного телосложения, одетый со свойственной Медведю — экстравагантностью. Пол опять ощутил тот самый мандраж.

— Так вы — знакомы! — усмехнулся Маугли, зажимая ядерный ранец коленями.

— Было дело.

— Я вспомнил! Описание обстоятельств твоего награждения — вспомнил. Пожалуй, Маша — погорячилась. «Даже не оцарапает». Турбо-Берсерк! Ха-ха! Вечером подколю её. Ты и меня бы сломал, если тебя — разозлить.

— А где она? — Пол осмотрел зал. Ему были неприятны указания на то безумие, что овладело им на поле боя.

— Не ищи. Как, по-вашему? А, шопинг!

— Неужели она сможет найти здесь что-то, чего нет в Гвардейске?

— Нет, не сможет. Но, и Гвардейск для нас — закрыт. Нас же нет — забыл? Мы — в сумраке бытия. Или небытия. Ничего она не найдёт. Придёт — довольная, как сытый бегемот. И гордая, что ничего стоящего не нашла. Гордая, что самое лучшее в мире — только русскими руками может быть изготовлено, и уже у неё есть. Но, все деньги — всё одно потратит.

— Ты сказал взаимоисключающие вещи.

— Женщины, — пожал плечами Маугли, — постигая женщину — постигаешь Вселенную.

— Здравствуйте, — прогремело на весь зал. Голос Медведя.

Пол и Маугли притихли, слушая. Виктор Иванович Кузьмин проводил презентацию нескольких новых фильмов, выпущенных его творческими объединениями, а так же целой серии книг его издательств. Одна из серий называлась — «Сталкер» и была посвящена фантазиям на тему Аномальной Зоны, что «украла» у СССР довольно большой кусок плодоносных Украинских земель. Ни одна из них не была его авторства, но и так ясно, что тиражи разойдутся по поступлению их в книжные магазины. Цены на книги с лапой медведя на корешке были на 10–20 % выше стоимости книг подобного качества печати, но содержимым своим держали читателей за глаза от корки до корки.

А потом посыпались вопросы. Опять те же, опять, по сотому кругу. Про вероисповедание, про идеологию, опять спрашивают, почему Медведь — не коммунист. За что убил Сталина? Медведь опять отвечает — с сарказмом и иронией. Иногда — на грани приличия.

Пол тоже протянул руку, но Маугли тихо ему сказал:

— Готов ли ты своим вопросом разорить миллионы человек?

И Пол опустил руку.

— Приглашаю тебя сегодня посидеть где-нибудь. Заведение — на твой выбор. Там и задашь свои вопросы.

— Медведю?

— Во-во! Я тебе ещё губозакаточный станок подарю! Мне задашь свои вопросы. Тебе этого — будет достато… Ща чё-то будет! Батя — не упустит момент приколоться!

А было вот что. Вопрошающий представился музыкальным критиком и задал вполне закономерный вопрос, о том, что все песни за авторством Кузьмина имеют разную стилистику и так сильно отличаются друг от друга, что даже не критику ясно, что это плод труда не одного человека, а как минимум — нескольких. То же относилось и к книгам Медведя. Хотя, все уже давно решили, что имя Кузьмина — просто торговый бренд, а его творчество — плод компиляции труда множества людей. Последнее время Кузьмин и не выпускает книг за своим авторством. Только медвежья лапа стоит — чем не ответ на вопрос? Но — вопрос был задан. И Кузьмин ответил на него так:

— Я — люблю музыку. Она — всегда со мной. Всегда в моей голове звучит. Музыка. Или песня. Вам не говорили, что я страдаю шизофренией? Просто одни шизики слышат «голоса», а я — песни. И сейчас — тоже в моей голове — песня. Хм! Эта песня заодно ответит и на вопросы некоторых, сидящих в зале. Сейчас вы станете тоже немного шизиками — я поделюсь с вами моей бедой. Моей болезнью.

В зале зазвучала довольно энергичная музыка. Мужские голоса, ни один из которых не был похож на голос Кузьмина, пели:

А что нам надо?
Да просто свет в оконце.
А что нам сниться?
Что кончилась война.
Куда идём мы?
Туда где светит Солнце.
Вот только, братцы,
Добраться б дотемна!

Маугли улыбался. Ему — понравилось. И песня ему была знакома — губы его чуть шевелились, как подпевал. Только пели — на русском. А в зале русским владели — немногие.

— Это правда? — спросил его Пол, наклонившись к самой голове — музыка звучала громко.

— Ты про музыку?

— Я про шизофрению.

Маугли пожал плечами:

— Я думаю, что Батя уже сам не знает, где правда, а где — выдумка. Его как летом 41-го — бомбой шандарахнуло — так и чудит. То песняки давит, то пророчества сыпет, то с призраками разговаривает. То просто — заговаривается.

— Обман в обмане, — кивнул Пол, — А на самом деле? Он — из будущего?

— Что из всего этого, накрученного — правда? — опять пожал плечами Маугли, — А что — ещё один, сильно затянувшийся, розыгрыш? Мне, вот, тоже интересно — сам-то он помнит правду?

— А этот его фантастический скафандр? Я — видел его в действии. Такого уровня технологий и вам не достичь!

— Его он стырил у Ананербэ. И вам — лучше знать. Ваши же протеже.

Пол споткнулся на слове «стырил» и только потом до него дошло про полумистическую структуру нацистов:

— Наши? Почему — наши?

— Ну, вы же — их создали и содержали. Хотелось американцам проводить исследования, негуманные исследования, но и изгваздаться не хотелось. А Гитлер — и так — Плохиш. Ты бы у Вилли спросил — откуда костюм? Этот твой информатор до тебя не довёл, что он — офицер Аненербэ? Что он — организовал, руководил и проводил операцию с Медведем. Пусть расскажет, как они из обычного солдата сделали монстра. Чё?

Произошло что-то непредвиденное. Музыка резко оборвалась. Маугли вскочил. С глухим стуком, в резко оглохшем зале, рюкзак с ядерной бомбой — упал. Пол тоже вскочил, тоже забыв про такую страшную бомбу в рюкзаке, наклонившись вперёд, рискуя упасть на впередистоящий ряд сидений.

На сцене — ажиотаж. Медведь — вскочил, молодые люди в гражданской одежде с повадками секьюрити — мгновенно окружили его. Дипломаты их мгновенно перестали быть дипломатами. Некоторые из них разложились, образуя складные противопульные щиты, другие чемоданчики — рассыпались, обнажив штурмовые короткоствольные автоматы.

Пол во все глаза смотрел, как кожа стекает с головы Кузьмина, обнажая его настоящее лицо. Усталое, бледное лицо с белыми слепыми глазами. Лысая голова, на которой не растут волосы — вся голова — сплошной шрам от ожога. И если Пол это — уже видел, то зал — ахнул. Одежда на груди Медведя — «треснула», стала расползаться, обнажая голый торс, покрытый густой сеткой шрамов. И шрамами полос — следов когтей какого-то зверя. В подставленную ладонь Кузьмина что-то скользнуло.

Маугли матюкнулся. Пол не смог сдержаться — коротко оглянулся на парня. И увидел, на мгновение, на лице Маугли — выражение невыносимой боли. Увидев, что Пол смотрит, Маугли тут же убрал лишние эмоции. Только капля — сбежала по щеке.

Маугли повернулся к выходным дверям и вскинул руку. Тут же в его раскрытую ладонь, птицей, что-то прилетело. Как футболист, Пол отметил бросок — превосходная подача! Превосходный приём подачи! Маугли разложил коробочку связного устройства. Пол увидел светящееся зелёным табло с чёрными символами. Маугли, как пианист, простучал по кнопкам клавиатуры, поднёс аппарат к уху, сказал туда:

— Дмитрий Фёдорович, нам надо срочно Батю вывезти! Вчера! Слушай, соображай: крест, тесёмка порвалась, сутки. Понял? Только сутки! Да, давай стратега. В барабан ему загружай ДТБ, долетит. Вчера, Фёдорыч! Ты понимаешь?!

Маугли кричал в трубку. Пол глянул на сцену. Секьюрити уже расступились, Медведь опять стал прежним, смотрел на Пола. Нет, показалось — он смотрел на Маугли.

— Ну, вот и пришла пора подвести итог моего Пути, — вдруг прогремел зал голосом Медведя. Тяжёлым, усталым голосом. После прослушивания музыки громкость — не была понижена. Следующие слова были произнесены уже тише — громкость акустики подрегулировали:

— Вам сегодня повезло. Вы присутствуете на последнем интервью Медведя. И сейчас я у вас на глазах буду сам под собой подводить черту.

Медведь замолчал, опустив голову, потом сказал:

— Итак! Стал ли Мир лучше? Нет. Мир — каким был, таким и остался. Как было в нём прекрасное и ужасное — так и осталось. Вместе и не разделимо. И одно — неизменно истекает из другого. Прекрасное рождается через боль, ужасное — в доведённых до предела благих начинаниях. Как всегда. Стало ли меньше войн? Нет. Планета — пылает. Войнами и конфликтами. И все ведущие страны планеты — старательно подливают масла в огонь локальных противостояний. Даже перестал пытаться предотвратить это. Войны — для человечества — парадоксальное явление. Война — мощнейший источник жизни Человечества, она же — его погибель.

Медведь помолчал. Как обдумывая свои слова. И вот его голос снова звучит в зале:

— Удалось ли мне переломить ход Великой Отечественной Войны? Нет. Удалось ли снизить накал Войны? Нет. Война получилась ещё ожесточённее и обширнее. Удалось снизить потери? Тоже — нет. Пришлось воевать по всем фронтам. Тридцать миллионов погибших соотечественников навсегда подорвали становый хребет моего народа. На-все-гда! Удалось обеспечить технологический прорыв? Нет. Меня изгнали с моей Родины, как бешенную собаку.

Человек на сцене опять замолчал. Видно было, что тяжело ему говорить о таком отношении Родины к нему. Потом Кузьмин, чуть взмахнул рукой, как отмахиваясь от мухи и продолжил:

— Путь пройден. Путь — завершён. Ни одна Цель — не достигнута. Но, Путь — завершён. И я, по-прежнему — ничего не понимаю.

В зале — тишина. От недоумения. От интуитивного понимания значимости момента. Пол услышал, как хрустнуло рядом сломавшееся дерево — пальцы Маугли крушили спинку кресла перед ним. Сам Маугли этого не замечал. Голос Медведя дрожал на стенах зала:

— Но, я не жалею ни одной секунды, что я прожил в этом Мире. Ни одной. И пусть у меня не получилось того, о чём мечталось — представ перед Творцом, я ему с Честью отвечу — я сделал всё, что в силах Человека. И даже то, что Человеку — не по силам. Осталось исполнить последнюю мечту идиота.

Медведь встал, подлетел над полом, полетел над креслами и головами людей в зале, прямо к Полу. Но Пол быстро понял, что — не к нему. Парящий человек завис перед вытянувшемся, как на параде, Маугли. Медведь открыл свой истинный облик. Белые глаза впились в Маугли, тихий голос сорвался с белых губ:

— Я вас усыновил не для того, чтобы потешить своё эго. Я из вас растил себе смену. А теперь я скажу словами Учителя, величайшего из известных мне Людей, товарища Сталина: «Мой Путь — пройден. Теперь ваше время, Дети мои!»

Медведь — исчез, как исчезает изображение в обесточенном телевизоре. Миша рухнул на кресло, закрыв глаза ладонью.

Пол как окаменел. Он смотрел в то место, где был Медведь, не в силах не то, что сдвинуть тело, не в силах сдвинуть мысль. Одно горело в голове — закончилась Эпоха.

* * *

Когда Пол, среди подавленно-возбуждённых людей вышел из здания, Маугли сидел на крыле автомобиля, явно ожидая его. Автомобиль был русский. Того самого проекта кузова, что перевернул страницу автомобилестроения.

— Тебе не надо что-то организовывать? — спросил Пол у парня.

— Я — боевик, Паша. Моё дело — в догонялки с противником играть. Организаторы у нас есть и получше, — ответил Маугли, открывая дверь машины перед Полом.

— А проститься?

— Он — простился. Ты — видел, — ответил русский боевик, садясь на водительское сидение.

— Как он исчез? Как он летал?

— Голограмма то была. Заменил себя голограммой ещё в момент шухера. Пока все рты разевали над летающим Медведем, он спокойно, пешком, вышел через чёрный ход.

— А что теперь будет? — спросил Пол.

Маугли пожал плечами, запуская двигатель:

— Не знаю. Будем учиться жить без Него.

— А что случилось?

— Во время Войны одна Ведьма подарила Медведю крестик…

— Ведьма и крестик?

— А что ты так удивлён? Ведьма — Ведающая Мать. Учи русский, Паша. Иначе так и помрёшь глухим и слепым. А крестик был на веревочке, которую невозможно было ни разорвать, ни разрезать. Ровно за сутки до смерти тесёмочка сама лопнет. И вот — она лопнула. У него теперь — сутки на завершение земных дел.

— А почему ты так спокоен? Надо — предотвратить!

— Дурак? От Смерти — не уйти. Как и не найти Смерть, если твой срок — не настал. Ты бы видел, каким я его в Сталинграде нашёл! Более целые — умирали. А он — мучился, но жил. Ты кино «Точка» — видел? Вот и я об этом. Его — не отпускали. Не давали ему Смерти. Ты не видел торжества на Его лице?

— Нет.

— Ты просто его не знаешь. А вот и Маша!

— Миша, что случилось? Что все, как наскипидаренные?

— Тесёмка лопнула, Маша.

— Какая тесёмка? И чё? ТА ТЕСЁМКА?!

И Маша горько завыла.

— Отставить слёзы! — приказал Маугли, сам же смахивая влагу со своих щёк, — он не заслужил жалости. Он заслужил — уважения. Так давай и — уважим. Кроме того, ещё — сутки. И готов правую руку положить — без финального прикола Медведь этот мир не оставит. Это он — умеет. Поржём! Один хрен — сделать ничего не сможем! А поехали текилы выжрем?!

— Миша!

— Маша! Тебе мой инфаркт — нужен? И я думаю — нет. Текилы! Какой текилы, нах! Водяры! Поехали в торгпредство! Только там, не палёную, можно достать! У этих дикарей красномордых — сплошь сурогат.

— Ты — расист? — спросил Пол, чувствуя себя лишним в этой машине.

— Ещё какой! Никого, кроме русских — за людей не считаю. Только я их истреблять, как Гитлер — не намерен. Бог нас всех создал разными. Все разные и все — нужные. И Ему — виднее. Но, тем не менее — они для меня — как обезьяны. Чудные зверьки. Мне не нужны — Богу — нужны. Это моё личное мнение. Не навязываю.

— У нас — не принято.

— Расскажи мне сказку про белого бычка! Это у нас, в России — суды Линча? Это у нас, наших, не титульных, в бары не пускают? Это мы — в белые балахоны обряжаемся и убиваем иначе выглядящих, более загорелых, а? У нас есть свои «чёрные» — кавказцы, азиаты. Ни в чём они притеснений не знают. У нас — равноправие.

— Ты — не логичен. Сам сказал — только русские — люди.

— Паш, а ты не думал, почему «русские» — прилагательное? Плохой, хороший, русский. Хромой, косой, красивый, русский. Почему — немец, американец, бразилец — существительные, а — русский — прилагательное?

— Нет. Не думал. А почему?

— Потому что немец — это кровь. Турок — кровь. А русский — состояние души и разума. Барклай де Толли — шотландец, если не ошибаюсь. Князь Багратиони — царь Грузинский. Оба — русские генералы, герои войны с Наполеоном. И Сталин — грузин.

— А мордвин?

— Что — мордвин?

— Мордвин — русский? Это что такое? Я тут разговаривал с одним, он сказал, что он — мордвин.

— Есть у нас такой народ финно-угорской языковой группы. Они с такой охотой ассимилировались с русскими, что меж собой мы — рязанские, москвичи, туляки, татары, мордва, а извне — все — русские.

— Ничего я не понял, — искренне признался Пол.

— Потому что — насухую, — буркнула Маша.

— Вот! — торжественно вознёс палец Миша, — женщина — знает! Устами женщин и младенцев глаголет Бог! Это — не понимать надо. Это — надо почувствовать. Этим можно — проникнуться.

— Это — как грипп?

— Да. Русский — это заразно. Если ещё побудешь с нами — заразишься. Не сможешь жить среди нерусских. Выть будешь от тоски.

— Тогда — я уже — болен. Уже — вою от тоски, — буркнул Пол.

— Миша, самогона ихнего — не бери. Виски ещё его называют. А мне — кальвадос возьми. И этот, вкусный, на косточках вишнёвых, — сказал девушка.

— Я — понял, Малыш. Гуднём! Пока Батя долетит, пока они там провернуться — у нас уйма времени!

— А сравнение ты выбрал — не верное. Не как грипп, а как влюблённость. Пока не полюбил — не поймёшь. Кто не любил — всех влюблённых больными считает. Но, если полюбил — не понимаешь, как дальше жить без этого, — сказала Мария.

— Хм-м! Верно! Вот за что тебя люблю, что слова находишь такие, какие и не подобрать! Паш, в том магазине есть и игрушки. Пойдём, посмотрим.

— Я уже не играю в игрушки, — удивился Пол, он ещё размышлял над словами Валькирии, её ёмким и многозначным сравнением, а тут — игрушки! Вы о чём вообще?

— А зря! Зря ты забываешь про свою дочь, про её братика, про своих племянников от своих же братьев и сестёр. Дети — не виноваты в твоих ошибках.

— Моих ошибках? — вскрикнул Пол.

— А в чьих? Не ту женщину сделал женой, сделал ребёнка не той бабе, не смог сделать её счастливой, не смог удержать. А дочь — чем виновата? Она — ребёнок. И из-за тебя, валенка — безотцовщиной растёт!

— А ты что это мне высказываешь? Кто дал тебе такое право — лезть в чужую жизнь? — разозлился Пол.

— Жизнь. Жизнь мне дала такое право. И гордое звание Отца.

— Это — не твоё дело! Воспитывай своих детей!

— Я так и делаю. Слышь, Маш, говорит — не лезь! А это — идея! — повернулся Маугли к жене. Та от него лишь отмахнулась.

— Чё докопался до человека? Со своим уставом в их пендосстанский монастырь лезешь, — проворчала она, — у них всё, не как у людей. Всё — наизнанку. Всё — зеркально. Не зря Виктор Иванович называет их Обратной Стороной и Теневой Стороной Земли.

Полу стало обидно. И он пошёл с этой парочкой в отдел игрушек магазина при торговом представительстве консульства СССР. Видя улыбочки на их лицах, Пол понял, что этого они и добивались. Спровоцировали его. Не договариваясь. Не зря русские говорят: «Муж и жена — одна сатана!» Но, уйти он уже не смог. Разинул рот, как мальчик-дошкольник.

Какая выставка военных технологий? Зачем? Если есть игрушечный вертолёт на соосной схеме винтов, на радиоуправлении. Неужели не ясно, что он перелицован с реального вертолёта? Что, у русских дела с радиоуправляемыми снарядами и ракетами настолько массово обстоит, что радиотехнических комплектующих для бесполезных игрушек не жаль? А источник питания, что в игрушке? Он очень мал, но достаточно ёмок, чтобы продолжительное время питать электродвигатели игрушки. И если есть такие маленькие, но настолько оборотистые эл/двигатели, то вопрос по рулям управления ПЗРК — можно не задавать. А материал винтов — лёгкий, прочный! Игрушка?!

А игрушечная машинка под названием Умка, что натыкаясь на препятствие, сама искала путь объезда?

А пластмассовая модель Терминатора, танка, что «следил» за тобой стволом, голосом оповещая, что «Цель захвачена!», «Орудие — заряжено!», «Пли!», стреляло пулей из плотной резины, выталкивая её сжатым воздухом. «Цель — поражена!». Потом «танк» жужжал, накачивая воздух для следующего выстрела. Игрушка? А если из броневой стали и боевые снаряды? Какая начинка у них в боевых машинах, если игрушки способны различать такую малоконтрастную цель, как силуэт человека в полутьме магазина? А силуэт самолёта в чистом небе — намного более контрастная цель. И если такой блок наведения уместился в такую маленькую игрушку, то в зенитную ракету — встанет и подавно. А это — непроницаемый купол над любым объектом русских. А ракеты строить они — умеют. Все средства, пушенные на производство флота стратегических бомбардировщиков — оказались слиты в унитаз. Игрушка?

А эта супружеская пара русских — посмеивались, видя лицо Пола.

— Мальчишка! — заявила ему Валькирия, в лёгком летнем платьице выглядящая так, что Пол стеснялся опустить глаза с её лица, чтобы не оконфузиться. Это она — жиром заросла? Если да, то только в нужных местах. А у Пола — давным-давно не было женщины. Поэтому присутствие этой женщины было для него — экзаменом на самообладание!

— Что ты вцепился в эти машинки? Пошли, куклу будем выбирать дочери твоей.

Кукла была — восхитительная, красивая, говорящая. Но, воображение Пола было убито «игрушками» для «мальчиков». Будто услышав мысли Пола, Михаил ему говорит:

— Ты своим коллегам — не показывай. Опять — сломают.

— Как к нам это ещё не попало? — сокрушался Пол, — в свободной ведь продаже!

— Очень просто — сюда вход есть каждому. А выход — не каждому. Кроме того — ну что забыл такой важный и умный агент такого грандиозного ЦРУ в магазине игрушек? Не твои ли слова — «в игрушки давно не играю». А мы вот — играем. Вся наша жизнь — Игра. Большая Игра. Да и — цены. Не каждому по карману.

Пол не обратил внимания на стоимость игрушек. Стоимость была в рублях — поэтому и не обратил внимания. В доллары перевести было не возможно — не было курса обмена долларов на рубли. Как невозможно было купить рубли за доллары. Рубль — не продавался. Неправильная советская экономика.

— Как мне приобрести рубли? — спросил Пол.

— Никак, — пожал плечами Маугли.

— Тогда мы зря приехали сюда, — махнул рукой Пол. Он не будет занимать деньги у этих диверсантов. В долгу быть перед ними? И не будет на них работать, не будет ничего им продавать. Он — не предатель.

— Тебе не надо приобретать рубли, — сказал Маугли и обратился к девушке за прилавком, — Позовите управляющего.

Когда явился парень лет 20-23-х, Маугли показал ему на Пола и сказал:

— Мой друг испытывает временные трудности с рублями. Но, ему очень понравились эти игрушки. Он хочет порадовать подарками дочь и племянников. Его зовут Павел Алексеевич Турбин. Орден Достоинства.

Парень кивнул, ушёл, через пару минут вышел и кивнул девушке — продавщице, что заодно исполняла обязанности кассира. Потом управляющий сказал Полу на хорошем английском:

— Я получил подтверждение о наличии у вас личного кредитного счёта.

— Что это значит? — повернулся Пол к своим спутникам.

— Что у тебя есть кредит. Беспроцентный. И безлимитный. Кредит на твоё имя.

— А если я его — не верну?

— Вернёшь. Не вернуть — ниже твоего достоинства. Так? Каждый кавалер Ордена Достоинства имеет личный кредит.

— Как я смогу вернуть долг? — спросил Пол уже у управляющего.

— Вот буклет. Тут указаны банки-операторы, расположенные на территории США, вы же — американец? Эти банки имеют лицензию и осуществляют переводы в «Империум-бэнк». Возвращать можно в долларах по курсу обмена через золото. Прямого курса обмена — нет. Надеюсь — не будет.

Управляющий немного манерно склонил голову и ушёл. А девушка стала упаковывать выбранные Полом подарки, записав адреса, куда их надо доставить.

— Прямо вот так? Сразу и до места?

— У нас имеется собственная курьерская служба, — гордо ответила продавщица, — вот открытки, вы подпишите их? Или всё же пожелаете лично вручить подарки?

— Отправляйте! — махнул рукой Пол, потом повернулся к Маугли, — курьерская служба? Не из Сумраков, случайно?

Маугли улыбнулся и пожал плечами.

Потом был вечер в компании молодых русских людей. Они приехали в какую-то виллу, с огромной огороженной территорией, где был сад, беседки, бассейн, спортивные площадки. Там уже было много русских. Они присоединялись к компании Пола, Маугли и Валькирии, уходили, возвращались. Смех, шутки, весёлые истории из жизни. Полу было легко и безмятежно. И хотя Маугли обещал ответить на все вопросы Пола, вопросы так и не были заданы.

Пол уронил вазу, что разлетелась осколками. Расстроился — китайская ваза была красивая и явно — дорогая. А Михаил махнул рукой:

— Хоть всю хату спали — мы сюда больше не возвращаться!

— Почему?

— Надоели эти экзотические страны. Надоели вот как, — пальцы Маугли вилкой упёрлись в горло, — Вместе со всеми этими туземцами. Домой хочу! Тайги, кедр и берёзы! Мороза хочу! Чтоб ресницы слипались!

Пол вспомнил, как от мороза слипаются ресницы. Это было в ледяном аду Войны. Вспомнил — вздрогнул, под смех русских. Они много смеялись. Шли последние сутки Медведя, которого многие чтили, как отца родного, но они — смеялись.

И вот — заговорило радио, выкрученное на полную громкость. Оно сообщило, что работают все радиостанции планеты. Потому что случилось эпохальное — впервые человек — в Космосе. И человек этот — Медведь. Голос диктора прервался, ворвался голос Кузьмина:

— Моё вам с кисточкой, Земляне! ЦУП, всё нормально у меня, обрабатывай данные с Баси. Люди! Если бы вы видели, какая красивая наша планета! Если бы видели! Вы бы не стали так её загаживать! Да, сегодня — знаковый день. Совершён успешный запуск ракеты с космическим кораблём и человеком на борту. И человек этот — я! Сбылась мечта идиота — я — первый космонавт! Более того, сегодня будет совершён первый выход человека в открытый космос. Я — покину пределы корабля. Потом направлю корабль на наш спутник. На Луну.

Голос на секунду пропал. Тишину на вилле ничего не могло прервать. И вот радио ожило:

— Люди! Поднимите головы! Посмотрите на звезды!

Опять — пауза. Потом усталый голос стал говорить:

— Всю свою жизнь я боролся с Войной. Но, понял, что борьба эта — бесполезна. Война — сама природа человека. Более того — война — источник жизни, источник развития человека. Но, война — и могильщик человечества. Человечество погибнет без боя, но погибнет — от войн. Такой вот парадокс. Выхода из него я не смог найти. Я попытался изменить Путь. И последние 10–15 лет я потратил на то, чтобы показать вам, земляне, звёзды. Поднимите головы, поднимите харю из кормушки, оторвите седалище от диванов и кресел, на секунду посмотрите на бесконечные просторы у вас над головой! Они — ничьи. Они — могут стать ваши. Миллионы человек гибнут в войнах за тысячу километров поверхности Земли. Посмотрите — вот Луна. А вот — Марс. А вон — Венера. Люди, не надоело копошиться в песочнице? Не пора ли сделать шаг к звездам? Более того, говорю вам — это единственный путь для человечества. Не оторвавшись от Земли — человечество погибнет. Сожрёт Землю, сожрёт само себя!

Пауза, сопение и шипение, потом вздох:

— Я — делаю шаг из корабля. Ну, вот! Люди! Между мной и Землёй — ничего и пустота. Открытый космос. Я — один перед Богом. Всегда мечтал сказать это: «Какой маленький шаг для человека, какой скачёк для человечества»! Помните, люди, когда ругаетесь с соседями, когда ругаете своих супругов, какое это всё ничтожное. Отсюда — всё это — такая ерунда!

Пауза, сопение и шипение. В этот раз — намного дольше. Когда голос заговорил, звучал он — приглушенно, как-то сдавленно, будто человек с трудом находил силы говорить:

— Я вернулся в корабль. Атмосфера корабля — утеряна. ЦУП — надо дорабатывать шлюзование. Начинаю разгон. Цель — Луна. Посадка — будет. И возвращаться я — не планирую. Чтобы подстегнуть космическую гонку, сообщаю — я провожу сброс настроек своего боевого скафандра. Первый, кто найдёт его, волен распоряжаться им, как пожелает. Бася — признает нового владельца. И всё же — как прекрасна наша Земля! Прощай, Земля! Меня ждёт — Бесконечность!

В радиоэфир ворвалась музыка, голос певца, а голос Медведя — только подпевал:

Спит Земля.
Укрыты дымкой облаков поля и города.
За бортом балластом прошлого
Вся жизнь и дом,
Объятый сном!
Безмолвие уносит за собой
В пространство нереальности чужой
Сквозь туман,
Прочь от смятения души
Спешим к другим мирам.
Больше нет любви,
Что многих держит на Земле.
Надежды нет!
Есть точка невозврата из мечты —
Лететь на свет таинственной звезды…

Плыть в серебре Лунных морей.
Солнце нам вслед пошлёт свой ветер
Плыть по волнам в тот океан,
Что называется «Бессмертие»!

Может быть, наивны мы и нет нигде
Орбит другой Судьбы.
Может быть, нам не найти во Тьме маршрут
Туда, где Время — спит.

Есть точка невозврата из мечты
И мы с тобой смогли её пройти!

Плыть в серебре Лунных морей
Солнце нам вслед пошлёт свой ветер
Плыть по волнам в тот океан,
Что называется «Бессмертие»!

Музыка из репродукторов резко оборвалась. Никто не шевелился, смотря невидящими глазами прямо перед собой. Маугли криво усмехнулся сквозь слёзы:

— И всё же он сделал финт ушами! Его прощальная шутка — самая убойная! Ба-атя-а-а!

* * *

В самолёте Пол читал книгу, подаренную ему Маугли при прощании. Книга была изрядно потрёпана, видно, что уже много раз читалась. Называлась — «Сегодня-позавчера».

Пол читал её и криво усмехался. Обман в обмане. Что из этого — обман, что — ещё более глубокий обман? Что из этих крупиц — правда, а что — правда, существующая только в голове Медведя? И как отделить одно от другого? Что — обман, в который все верят, а что — правда, в которую не верит никто?

Пол обладал быстрочтением. Но, читать по-русски, спотыкаясь на непереводимой игре слов — было не просто. Но, под конец книги — дело пошло. Мозг Пола подстроился, стал мыслить на русском языке. Книга стала просто читаться. Без синхронного перевода. Слова и смыслы стали легки и понятны. Когда пилот объявил посадку, книга была прочитана, убрана в сумку. Остались только тяжёлые и ленивые мысли. И сонливость.

Мысли — на русском. Мысли простые и оттого — неподъёмные. В чем — Правда? В чем — Сила? В чем — Смысл Бытия? Как прожил ты, Пол, свою жизнь? Как жить дальше? Для чего жить? Да, русским быть не просто. Имея в голове такую достоевщину — будешь выглядеть депрессивно, какими и выглядят все русские в США. И только сам став таким мрачным русским, понимаешь всю фальшивость и карикатурность американского оптимизма и широких улыбок. Фальшивых, как новогодние ёлочные игрушки — красивые, яркие, красочные, но — пустые и холодные.

В аэропорту Пол выпил невкусного кофе. И пожалел потраченных денег. Впустую потраченных денег на пустой кофе. Который не смог ни разогнать сонливости, ни доставить удовольствия в эту пустую безвкусную жизнь.

Такси привёз Пола в дом деда — в свою, пустую холостятскую нору, возвращаться желания было не больше, чем возвращаться в номер мотеля. А дом деда — полон голосов и людей. Как будто дед объявил общий сбор. Не как будто, а объявил. И Полу пришлось объяснять источник волшебных подарков, а потом десятки раз рассказывать про Медведя и Медвежат.

Его дочь, Кейт, Катя, обнимала куклу, смотрела огромными глазами на Пола.

— Здравствуй, Катюша, — сказал ей Пол, вставая перед ней на колено, — тебе понравилась кукла?

— А это правда, что ты видел Медведя?

— Правда.

— Он — страшный?

— Нет. Не страшный. Он — больной, усталый человек. Который смог перевернуть мир. Дочка, пойдём, я покажу тебе ещё кое-что.

Проходя мимо деда, что-то шепчущего бабушке на ухо, Пол сунул ему в руку книгу Медведя. И прошептал по-русски этим двум старым заговорщикам:

— Спасибо!

В тот раз Пол видел деда и бабушку в последний раз. Через несколько дней бабушку ударил ножом мелкий уличный бандит за 27 долларов, что были у неё в кармане. Пол, в гневе, начал крушить притоны городской банды, членом которой являлся этот голодранец. И угодил в полицейский участок.

И не знал, что в дом деда пришли вежливые молодые люди и на прекрасном английском оповестили убитого горем деда, что Пол — кавалер Ордена Достоинства, и как члены семьи кавалера Ордена, бабушка имеет право на последние почести. Тело бабушки было этими людьми отобрано у местной ритуальной конторы, и дед с телом бабушки улетели в Россию. Бабушка будет похоронена на их семейном кладбище в фамильном поместье. Поместье восстанавливалось. Там все эти годы был приют для сирот, но сиротам был выстроен новый комплекс зданий, а поместье восстанавливалось, как музей. Не знал Пол, что деду не суждено вернуться в США. Что он несколько лет проживёт в этом музее на внештатной должности внештатного смотрителя на те деньги, что ему, якобы, переводил каждый месяц Павел Турбин. Старый офицер умрёт в своей постели с покоем и миром на душе. И будет похоронен рядом с супругой.

* * *

Мир изменился. В мире бушевал экономический кризис. Компании объявляли о своём банкротстве десятками. Банки лопались, как мыльные пузыри. Тысячи людей сводили счёты с жизнью, выброшенные кризисом на обочину. Тысячи — пропадали бесследно. Возможно — сводили счёты с жизнью по-тихому, возможно, став жертвой разгула преступности.

Всё началось с обычного журналистского расследования, опубликованного одним из ведущих изданий. Журналист (Пол сделает вид, что не знает автора расследования, что это не его статьи обрушили мировую экономику) раскопал, что Легендарный Медведь — нищий. Что улетел он в Космос, спасаясь от своего банкротства. Что все его грандиозные проекты — фикция и мошенничество мыльных пузырей финансовых пирамид. Грандиозная афера.

Нет никаких кинокомпаний Медведя. Деньги кинопрокатчиков — просто разворовывались. Не строились декорации, не нанимались съемочные группы, не заключались контракты с актёрами. Деньги — просто исчезли. Огромные заводы, построенные на американском континенте на кредиты американских банков — оказались пустыми корпусами на пустой огороженной территории. Куда делось приобретённое в лизинг оборудование? Не понятно. Понятно, что растворилось на бескрайних просторах Сибири, но как его вывезли? И как его вернуть? Все фирмы Медведя в США и Европе — оказались лишь обманками. Только конторками, заставленными шкафами с липовыми документами, вдруг — обезлюдевшими. С закрытыми навсегда дверями, с не отвечающими телефонами. Рядовой персонал этих офисов в таком же недоумении топтался у закрытых дверей. Они — задним числом получили расчёт и не знали — как жить дальше?

Такое резкое исчезновение целого кластера экономики вызвало обвал бирж. Назвали это — «Чёрной Пятницей».

Кредиторы кинулись на архипелаг островов Медведя, но там их встретили боевые корабли Военно-Морских Сил СССР. Архипелаг принадлежал не Медведю, а Министерству Обороны СССР. Вся территория, акватория, судостроительный и судоремонтные заводы, причалы, доки, склады, все отели, санатории и пляжи, круизные лайнеры и прогулочные яхты. А строящийся космодром принадлежал не «Империуму», а Военно-Космическим Силам (!) СССР. Вместе с цепью островов, отсыпаемых из сжигаемого мусора. Вместе с мусороперерабатывающими заводами и флотом этих мусоровозов. Где Военно-Космические силы, а где мусор? А советские офицеры, генералы и адмиралы о Кузьмине и деньгах — слышать ничего не желали. Где Красная Армия и Красный Флот — и где какой-то спекулянт — Кузьмин? Вы, вообще, о чём думали?

Кредиторы кинулись в суд. И тут их ждала ещё одна «шутка» Медведя. Он улетел в космос, но документального подтверждения его смерти советские юридические инстанции давать отказывались. Потому что Кузьмин числился погибшим с 1942-го года. Официальный документ о гибели человека — есть, а документа о его воскрешении — нет. Обращайтесь в архив МГБ. А у МГБ — один ответ: «Такого человека — не существует». Как вы могли совершать сделки с человеком, числящимся — погибшим? А человек, что полетел на Луну, находиться там — в служебной командировке. И это — не Медведь. Вот и командировочное удостоверение. И договор на испытание ракетоносителя с добровольцем Дартом Вейдером. Пока не будет представлен факт смерти, Вейдер — числиться живым. И русские, с серьёзными лицами, предлагали свои претензии направить непосредственно к истцу — на Луну.

Сначала газеты и журналы дружно потешались над незадачливыми кредиторами, что спонсировали Кузьмина без каких либо гарантий. Под «честное» слово, имя, и обещание баснословных процентов. Пока не осознали всю глубину постигшей их беды. Пока не поняли, сколько денег американских налогоплательщиков было украдено Кузьминым. Сколько сбережений американцев банкиры вложили в Кузьмина, сколько пенсионных отчислений ушли в вакуум космоса. Пока не начали лопаться кредитно-финансовые институты, пока не начали задыхаться без оборотных средств предприятия и заводы.

Пока не опустели капитанские мостики флагманов бизнеса США. Никто не мог понять — куда делись люди. Тысячи сотрудников самых разных компаний — просто пропали. Чьи-то тела находили, но тысячи и тысячи — так и остались пропавшими без вести. И пропадали не только клерки банков и менеджеры среднего звена, пропадали владельцы и наследники целых промышленно-финансовых империй. Исчезновение таких людей на разгул преступности — не спишешь. У них была — серьёзная охрана.

А потом появилась статья в одной газете, тут же перепечатанная множеством изданий. Статья не давала ответов. Она лишь задала вопрос: «Сколько среди пропавших людей — сообщников афериста Медведя?» Вопрос этот — потряс мир. Биржи — обновили минимумы.

Никто даже не знал, что так много Медвежат работает в США. И что они так быстро оккупируют рычаги управления американской экономикой. Оккупируют заслуженно. Благодаря своей высокой квалификации и работоспособности, выдавливая прочих служащих. Конечно, в Советы Директоров, в которых люди заседали кланово, их никто не пустит, эти аферисты оккупировали именно реальные рычаги управления. Нанятые высокоэффективные менеджеры завязали на себя многие финансово-производственные цепочки. И вот, после феерического завершения карьеры Медведя — эти, работающие под чужими личинами, русские мошенники стали массово исчезать, бросая американскую экономику в неуправляемый штопор. С исчезновением этих управляющих, ведущих специалистов, инженеров, конструкторов, финансистов, разрушались межкорпоративные связи, с громкими банкротствами лопались финансовые цепочки, останавливались цеха и шахты.

Бесследно исчезли огромные финансовые средства. Медвежата исчезали вместе со всеми потоками финансов и ресурсов. Понятно стало, почему исчезли родные финансовых воротил. Когда опустели счета финансовых магнатов. Русские ударили по самому дорогому, что было у американо-иудейских теневых владык Штатов — по кошельку.

Чудовищных масштабов афёра была проведена блестяще!

Началась охота на ведьм. Что не добавило стабильности в экономику, наоборот, разгоняя лихорадку. Потому что русские — не негры. Их по внешнему виду — не отличишь. Под лозунгами борьбы с русской угрозой начался беспредел передела сфер влияния. И — очередной всплеск преступности. Выходящей на иной уровень. Поднимаясь с трущоб и переулков в высотные офисы.

В Мире — тоже начинался хаос. Палестина напала на Индию, Китай высадил войска на остров Тайвань, начались бунты во французских колониях — французском Индокитае, так же называемом Вьетнамом, в Алжире. Пылали войнами бывшие колонии, в Африке вообще непонятно было — кто с кем и зачем воюет? Толпы беженцев побежали из ада войны «все против всех» туда, где не стреляли — в Северную Америку, Европу, Россию, Австралию.

Латинская Америка также — затлела перманентными переворотами и вооружёнными мятежами. Правительства вставали во главе стран, а потом слетали, как осенние листья. По всей Латинской Америке стали массово блуждать банды под красными, и не очень красными, иногда — совсем не красными флагами, грабя всех подряд.

США посылало войска по всему миру на охрану и защиту своих интересов. Но, войск требовалось всё больше и больше, они требовали всё больших и больших бюджетов на своё содержание и свои безнадёжные войны, а экономика продолжала погружаться в воронку кризиса.

Появились пираты. Первые сообщения о пиратстве в СМИ воспринимались шуткой — в 20-м веке — пираты? Но, когда были парализованы морские транспортные артерии — стало не до шуток. Военные корабли всех «цивилизованных» стран встали на патрулирование каналов морского транспортного сообщения, но, это помогало лишь отчасти. Показательная жестокость расправы над пиратами не дала ожидаемого эффекта. Оказалось, что для пиратов — что погибнуть при абордаже торговой лоханки — что подохнуть с голоду — равнозначно.

Проблемы морского транспортного сообщения обновили минимумы фондовых бирж.

Надо ещё больше кораблей! Надо больше транспортных конвоев! Но, на это нужны — деньги.

Цены — взлетели. На всё. Резкий рост цен и массовые сокращения персонала, неоплачиваемые отпуска — выгнали людей на улицы. Начались стычки с полицией. Потом — с национальной гвардией. Демонстранты стали строить баррикады и разливать бензин по бутылкам. Национальная гвардия ввела в города танки. Это — не помогло. И тогда в города США вошла армия США, на тот момент уже довольно сильно разбавленная уроженцами не США. Армия вела себя как на захваченной территории. Ужас залил Америку. Войска вывели, но дело было сделано — Хаос охватил штаты. Техас объявил о своём суверинетете. Аляска попросила протекции у СССР. Правительство Союза проигнорировало это взывание, но сотни добровольцев в частном порядке прибыли на эту крайнюю оконечность Североамериканского континента. Аляска закрыла все границы, резко оборвав всякое сообщение со всем миром. Добровольцы и полицейские силы штата смогли навести порядок в городах, благо, что население было мало и большей частью состояло из белых и совершенно равнодушных эскимосов. Аляска — первая из всех штатов преодолела Хаос. Но, заявила о своей автономности. А Конгрессу было не до этих вымороженных земель — проводилась операция по установлению конституционного порядка в Техасе и Калифорнии.

Коллапс мировой экономики навис над планетой. А потом — рухнул. Погребя под обломками финансовую систему, разрушив международную торговлю.

На фоне массовых убийств от всплеска преступности, массовости самоубийств, сообщения о кровавом бытовом безумии в СССР прошли совсем незамеченными. Кому интересна Россия? Кроме самой России.

Россия сама себе — не очень интересна. Поэтому — баррикад на улицах — не случилось. Но, Россия не избежала общемировой тенденции — массовая бытовая преступность, не додавленная с Войны, переделы сфер влияния среди чиновников и партфункционеров, массовый суицид. Спад торговли вызвал спад производства, который вызвал падение доходов населения. Но, советские граждане — не повалили на улицы. Седели по домам, копались на грядках своих приусадебных участков, надеясь на три волшебных русских явления: «Авось!», «Небось!» и «Как-нибудь!» Падение доходов восприняли стоически: «В Войну не сдохли — щас — вообще пох!». К вестям о массовом падеже управленческой надстройки и партфункционеров отнеслись, неожиданно, положительно: «Развелось, как тараканов — плюнуть некуда!»

А падение внешнеторгового сальдо у народа ничего кроме зевоты не вызвало — всем начхать. Люди продолжали работать. Заводы — не встали. Сказалась изолированность экономики Союза. Те самые железные занавесы, что понаставили капиталисты вокруг Страны Советов — сберегли Союз от мирового экономического коллапса. Союз, с самого своего создания, развивался очень замкнуто, зациклено сам на себя. На нефтяную иглу СССР ещё не сел. А то, что закупаемое продовольствие подорожало — так целинные земли Казахстана и Оренбуржья как раз дали урожай такой богатый, что не то, что переработать — вывести с полей стало проблемой. Загоняли вагоны в степные полустанки и грузили насыпью. Так и отправляли в Китай.

Поэтому первым и оправился от Кризиса. А если смотреть глазами самого трудового народа — то и не заметил этого Кризиса. В Союзе и так жили не богато — не зачем и начинать! А в чём-то народ даже и выиграл. Те товары, что производились с ориентацией на внешний рынок — пошли в продажу в Союзе и странах-прилипалах — Восточной Европе, Средней Азии и Востока.

А «прилипалам» платить было — нечем. И — работать — негде. Правительства этих стран сформировало трудовые армии и отправило их отрабатывать «барщину», как назвали это русские мужики. И вот — тысячи иностранцев стали кормить злющих сибирских комаров, протягивая ветку железной дороги через бескрайнюю страну до берегов Тихого Океана. И, если европейцы дождаться не могли окончания командировки, то корейцы, вьетнамцы и прочие азиаты — с охотой оседали вдоль этой дороги на постоянное жительство. В Сибири им жилось холоднее, но — сытнее. А дети их — шли в русские школы и уже паспорта получали как «буряты». На шаг, но к русским — ближе.

А железнодорожная магистраль, что связала Европу и Дальний Восток — изменила лицо мира. Образовав новый Шёлковый Путь. Навсегда сдвинув центры тяжести.

* * *

Пола арестовали. После истории с уличными бандитами его принял отдел собственной безопасности. И две недели допрашивали, держа в одиночной камере.

Но, что он мог знать? Что он мог им ещё ответить? Что уже писал множество докладов, что «Империум» — мираж? Что это — мыльный пузырь? Разве об этом не докладывал м-р Хардман? Но, все были загипнотизированы дивидендами с ценных бумаг «Империума», не желая видеть, что дивиденды эти оплачиваются из долей новых вкладчиков. А средства — исчезали. Разве м-р Хардман не предупреждал, что Медведь — коммунист-сталинец? Разве это не понятно по его отношению к деньгам и собственности? И что его бегство из России — какая-то непонятная русская игра спецслужб Сталина? Что и подтвердилось хозяйским расположением Тихоокеанского Флота СССР на архипелаге Медведя. Разве м-р Харлман не указывал на то, что Кузьмина — не лишили гражданства, не лишили наград, с Кузьмина никто так и не снял звание генерала Егерей? А Егеря — спецвойска МГБ. Получается, что Медведь как был, так и остался четырёхзвездочным генералом МГБ. Банкиры собственноручно отдали свои кошельки МГБ, теперь ищут виноватых?

И вот Пол стоит на улице перед зданием своего бывшего офиса, перед урной, куда он высыпал содержимое своего рабочего стола. Его не смогли «закрыть», но и простить его — не смогли. Пол улыбался. Он оказался один, без работы и средств к существованию в самый разгар кризиса, но он — улыбался.

Он — русский. И теперь он этого не стеснялся. Чем хуже дела у русского, чем безнадёжнее ситуация, чем больше вероятность смерти — тем шире улыбка. Тем громче смех.

Пол выбил из пачки последнюю сигарету, прикурил, бросил смятую пачку в урну и пошёл прогулочной походкой в ту сторону города, где стоял дом деда. Теперь — его дом. Опустевший. И осиротевший. Пол насвистывал русскую песенку про зайцев: «А нам — всё равно!» Денег на такси не было.

Денег — вообще не было. Об этом Пол и сообщил группе бандитов, что окружили его. Сказал широко улыбаясь, закипая от ярости.

— А ты что такой счастливый? — спросили его.

— Жизнь прекрасна, парни! — ответил им Пол и рассмеялся.

— Гони часы и ботинки!

Смех Пола резко оборвался. Он не верил своим глазам.

— Прекрасный день, чтобы умереть, вы не находите? — раздался вдруг голос.

Все обернулись. Стоящий напротив человек — ослепительно улыбался во все 32 зуба. Франт, одетый в модный светлый прогулочный костюм и туфли, в шляпе, как с витрины магазина одежды. И как манекен — стройный, оттого костюм сидел, как влитой.

— Ты кто такой? Вали подальше? — взвизгнул один из ганкстеров, махая перед лицом улыбчивого парня раскладным ножом-бабочкой.

Парень, проигнорировав это высказывание, обратился к Полу:

— Паша, помочь?

— С чем? Тут одному — на ползуба.

И Пол стал бить бандитов с неожиданной даже для себя жестокостью. Почему так разозлился? Не только потому, что повторилась история с его бабушкой, так же ставшей жертвой уличных ганкстеров. Потому что понял, что ганкстеры эти — не случайно оказались у него на пути. Этот район города — не их территория. Тут хозяйничает другая банда. Пол понял, что руками этих уличных преступников, бывшие коллеги «загоняют» Пола «под асфальт». Подбили уличную банду. Предположительный маршрут Пола высчитать ничего не стоит — из квартиры его выгнали за неуплату, идти ему некуда, кроме как в дом деда. Так и этот русский его нашёл.

Всё кончилось очень быстро. Достаточно было вырубить главаря и двоих его подручных, как остальные — побежали, бросая бейсбольные биты, ножи и водопроводную фурнитуру. Огнестрельное оружие было только у главаря. Короткоствольный револьвер.

— Согласись, Паша, нет ничего лучше хорошей драки, — сказал Маугли, сжимая руку Пола.

— Согласен, — усмехнулся Пол, — теперь я такой же больной ублюдок, как и вы.

— Есть такое. Местами, — кивнул Маугли, — а чего злой-то такой?

— На «своих» злюсь. Мерзко. Низко, подло и глупо! Глупо! Неужели не знали, как я умею драться? Что этой шпаной меня — не взять.

— Там, на крыше — тело лежит с винтовкой. Не повезло парню — споткнулся, шею сломал. Бывает.

Маугли ослепительно улыбался:

— Поехали. Что пёхом ноги стирать?

— И он — один был? — удивился Пол.

— Почему — один? Двое их было. Один спотыкается, шею ломает. А второй не вынес несправедливости бытия и нелепой смерти напарника, в шоке от стресса сиганул с крыши головой вниз. Малохольные — оба они. Были, — улыбается Маугли.

— Ты их?

— Чёкнулся? Такой костюмчик марать! И лишить девушку развлечения? Она и так — на стены кидается. Злая, как собака! Развлекается, пока есть возможность. А потом — опять — пелёнки-распашонки, кашки-какашки.

— Что вы тут делаете? Вас же все ищут!

— А что нас искать? Вот они мы. Мы и не прячемся, — Маугли усмехнулся, подмигнул: — Нас трудно найти, легко потерять, но — невозможно забыть.

— А Маша? — Спросил Пол, — будем ждать?

— По пути подберём. Она сейчас в салочки играет с группой прикрытия этих малохольных.

Его женщина сейчас бегает от профессионалов ЦРУ из группы силового прикрытия — а он улыбается беззаботно. Пол решил, что чужая семья — потёмки. А семья этих русских — потёмки клиники душевнобольных. Спросил то, что волновало его, Пола:

— Миша, ты мне можешь сказать — что происходит?

— А ты не знаешь? Ты же заварил эту кашу!

— Я про массовое исчезновение ваших людей. Не всех, про толстосумов можешь не говорить — самому всё понятно. Именно — ваших людей.

— А, это! Так — ничего особенного. Просто — Исход. Мы, Паша, домой возвращаемся. В Россию. Хватит чужеземцам экономику поднимать. Дома дел — невпроворот. В России — как в сказке. Люди до сих пор на печах спят и воду коромыслами носят.

— Возвращаетесь в Россию? Как ты и мечтал?

— Как я и мечтал. Это Батя — был очарован вашей Америкой. И от этого — ненавидел её.

— Или делал вид, что ненавидит — любя, чтобы вы, его дети, со свойственной всем детям тягой к отторжению идеалов родителей, не стали любить и ненавидеть Америку. Как я — не принимал Россию деда.

Маугли резко встал, глядя на Пола удивлённо:

— Ё! И — правда! Вот ты — молодец! Смотри, как зорко глянул! Надо Игорю рассказать. Ещё раз повторю: ты — молодец! Достойно! Остросмысл! Ещё раз подтвердил, что Батя не ошибся, беря тебя в наш Орден. Наловчился ты следы Медвежьи распутывать.

Пол склонил голову, принимая похвалу, но, не страдая самолюбованием, мысль его на этом не задержалась, он спросил своего собеседника:

— А в Россию вас — пустят?

— А кто нас остановит? Мы сметём любые преграды, Паша. У нас есть цель. Для её достижения надо решить несколько задач. И ни одна из них не требует нашего участия в жизни других стран мира, других народов. Зачем нам тратить на них силы и время? Пусть чешут своей дорогой. Нам России — достаточно.

Автомобиль был обычный, американский, взятый в аренду. Когда сели и тронулись, Пол спросил:

— Что за цель?

— Звезды.

— А задачи?

— Задача № 1 — Лунная база для постройки межпланетных кораблей. Для этого нужны технологии существования человека вне Земли — замкнутые циклы воды и воздуха, а значит — орбитальная станция для отработки этих технологий. Дальше — автономный источник энергии для Лунного поселения. Атомный, или ещё какой, с сопоставимой мощью. Но, такого размера, чтобы от Земли оторвать. Потом надо создавать двигатели для кораблей. Какими они будут — даже Дядя Фёдор не знает. Ещё не придумали. Придумаем! Задач много, но — ни в одной из них — не значится участие Западной Цивилизации. Нет в заданных необходимых условиях этих задач. Нет нужды. Зачем нам США? Вот и я о том же! Пусть хоть под землю проваляться, буржуи! Лишь бы — не мешали. Домой, Паша, домой! Хватит!

— А я?

— А разве ты не с нами? — удивился Маугли.

— А что я буду делать?

— Был бы Человек, а талант и Дело — найдётся. Познакомлю тебя с Игорем. Он тебе откроет твой талант. Или ещё один, к тем, что уже есть. А Дело — само тебя найдёт.

— Кто это — Игорь?

— Игорь? Да, почти никто. Наследник. Игорь Викторович Кузьмин. Он — наш Император. Только и всего.

Назад: После написанного-2 Валькирия

Дальше: После написанного-4 Сегодня. Сломанная Игрушка

После написанного-3 Турбо-Берсерк

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

После написанного-3
Турбо-Берсерк