Глава 5. Последний парад
Петр Лопатин не ожидал, что ему так повезет. В сыскной конторе Арчи старались придерживаться «обычных» норм трудового права, поэтому ему, ставшему ее сотрудником несколько месяцев назад, оставалось мечтать об отпуске лишь тогда, когда пляжи в городе занесены снегом, а купаются одни моржи. Ему бы всю осень, как и жаркий август, безвылазно торчать в обрыдлом Питере, в постоянных потных бегах и трудах, но тут подвернулась удача. Начальник приказал быть готовым в течение получаса: надо отвезти одну молодую особу за город и там охранять ее покой столько, сколько будет нужно.
Неожиданности всегда раздражают. Однако дурное настроение Петра развеялось уже в дороге, когда он увидел «объект». Когда они вышли на бензоколонке, Толька толкнул друга в бок и шепнул: «Такую куколку я готов охранять как пионер, на общественных началах. Даже без зарплаты «. Петр согласно кивнул. Девушка по имени Нина была и вправду хороша. Петру всегда нравились девчонки, которые не лезут из кожи вон, чтобы заставить парней глазеть на них при каждом удобном случае. Эта была одна из них.
Место куда они прибыли, напомнило Лопатину забытую сказку про затерянный домик в лесной чаще, где живет принцесса, сбежавшая от тирана-отца. Сосняк подступал к домику со всех сторон — величественные стволы, без всяких лесных сорняков среди них. Между деревьями и стенами дома раскинулся небольшой, но ухоженный садик, а, лучше сказать, мощный цветник. Правда, сейчас все клумбы были заботливо укрыты еловыми лапами. Даже невысокий железный забор, увитый увядшим хмелем, напоминал особое садовое украшение. Почти рядом с домом, на стволах сосен, сидела пара дятлов, о чем-то информируя друг друга отрывистым перестуком, на вершине еще одной сосны копошилась белка, тоже не обращая внимания на людей.
Внутри дом напоминал приличный отель: роскошная ванна, финская мебель, телевизоры почти в каждой комнате, принимавшие, как объяснила Нина, двадцать программ. Девушка сразу заявила охранникам, мол, вы мои гости, поэтому чувствуйте себя как дома. В холодильных камерах нашелся богатый запас продуктов и хозяйка за полчаса приготовила ужин, который казался особо восхитительным, после гамбургеров, поглощаемых охранниками на скорую руку весь день.
Девушка предложила гостям и коньячку из буфета, но Анатолий отказался и не дал угоститься Петру. Ужин запили брусничной водой. Нина все время горестно вздыхала: какой дурак Алешка, какого удовольствия лишился! Ребята жевали и поддакивали.
Согласно инструкции, оставленной Алексеем, спали поочередно. Правда, это выразилось в то, что один спал в кровати, а другой — развалившись в кресле перед телевизором с круглосуточной немецкой музыкальной программой «Viva», благо третьего охранника, чтобы проверить караульного, не было. Раз в час надо было осматривать территорию. Но Петр ограничивался тем, что обходил первый этаж и выглядывал из окон. Несколько фонарей, возвышавшихся над розовыми кустами, освещали окрестности. К тому же, перед крыльцом дремал Джек — старый, но по-прежнему свирепый немецкий овчар. Нина и сторож-смотритель дядя Коля долго объяснили псу, что двое новых людей, появившихся на вверенном ему объекте, свои. Но все равно, каждый раз при виде них он скалил зубы и тихо заводил свою рычальную машину. С таким охранником никто бы незаметно к дому не подошел.
Часам к десяти утра все были на ногах. Нина заварила кофе в аппарате, о котором офис Иванова только мечтал. Как раз за кофе ей и пришла в голову идея: никто ведь не приказывал сидеть заперевшись в доме. Надо съездить на Оленье озеро, посмотреть, не соскучилось ли оно без нее. Ребята же, раз они получили приказ не отходить, пусть его исполнят. Поедут тоже и, если хотят, порыбачат.
Идея понравилась всем. Но телефон не должен был остаться без присмотра. Роль оператора мог бы исполнить дядя Коля. Обычно, в это время он уже приходил в дом (сторож ночевал в домишке, шагов за триста от дачи). На этот раз он не проявлялся. Нина вспомнила, какой вчера привезла ему презент: литровую бутыль «Абсолюта «. «Чудный дядька», — сказала она, — но надо было дарить по стакану в день». Анатолий приказал напарнику сбегать за дядей Колей, разбудить и привести в дом.
Петр вышел на крыльцо. Джек тихо рыкнул и снова опустил веки. Надо было свернуть за угол и, лавируя среди клумб, укрытых лапником, выйти на дорожку, покрытую плиткой. «Кто мог бы сказать, что рядом c этим цветником глухое комариное болото»? — Думал Петр. Действительно, несмотря на то, что кроны сосен возвышались почти над розами, цветник имел свой микроклимат. Казалось, что вот-вот над уснувшими кустиками закружатся пчелы. От самой земли, поднимался медвяный запах. Петр вышел из сада. Теперь вокруг была благодать сосен. Уже сейчас было не холодно и нетрудно представить, как прогреется к полудню. Тогда — хоть куртку на гвоздь. Домик сторожа стоял в конце огороженного участка, в маленькой низинке, поэтому со второго этажа дачи была видна лишь крыша, да и то, еле просвечивавшаяся среди деревьев. «Все еще спит старый хрен», — незлобно подумал Лопатин. Он был рад, что совершил эту небольшую утреннюю прогулку. Жилище дяди Коли напоминало домик из благополучного садоводства. Чтобы издали привлечь внимание спящего сторожа, Петр издали запустил в окошко сосновой шишкой. Видимо белки часто швыряли шишки, потому что дядю Колю это не разбудило.
Дверь в домик была открыта. Петр вошел внутрь с обычной застенчивой брезгливостью, когда, заходя в чужое жилье, обычно сразу готовятся столкнуться с неприглядной картиной. Но никаких следов пьянки не увидел. Кухню-прихожую, сторож то ли прибрал еще с вечера, то ли пил не в кухне. Петр вошел в комнату, служившую хозяину спальней. Он и сейчас использовал ее по назначению, ибо лежал на кровати.
— Вставай-поднимайся рабочий народ! — Крикнул с порога Петр, приближаясь к кровати.
Сторож не шелохнулся, и Лопатин тотчас понял почему. Его клетчатая пижама была залита кровью. Лужа крови была и под кроватью. Над лицом сторожа, превращенного в подобие плохо прокрученного в мясорубке фарша, роились мухи.
С этого момента время, прежде тянувшееся для Петра как мед из горшка, помчалось со скоростью поезда-экспресса. Несколько секунд он судорожно ловил ртом воздух, чуть ли не физически пытаясь вернуть то, что было еще три минуты назад: насекомых над цветами, прощальный щебет перелетных птиц и клочки синего неба между сосновыми вершинами. Но все это осталось в другом, брошенном мире. А здесь перед ним лежал человек, лицо которого превратили в кровавое месиво, а потом несколько раз воткнули в грудь нож. Боясь повернуться и продолжая глотать ртом воздух, Петр пятился к двери. Вот он вступил на порог, вот он уже в кухне. И здесь произошло то, что было сейчас наиболее естественным, как самое последовательное и правильное продолжение только что увиденной картины.
В шею уперся тупой металлический предмет («Дуло» — сразу понял Петр) и раздался негромкий, шипящий голос: «Не оборачивайся, сука».
Петр не обернулся, поэтому так и не узнал, чем его ударили сзади по голове…
Лопатин не понял, сколько пролежал без сознания. Но, видимо, очень долго. За это время ему успели связать руки. Наконец, до его ушей стали долетать фрагменты разговора неизвестных.
— Водки у нас все равно уже нет, так поссы ему на морду.
— Меньше надо пить на работе, Дуремар. Сперва ты замочил хрыча, ничего не узнав, а теперь хочешь, чтобы и этот коньки откинул?
— Надо было самому бить, а не нудить сейчас. Эй, Ушат, он оживает.
Парень, которого товарищ назвал Ушатом, схватил Петра за шиворот и посадил в кресло.
— Проснулся? Или тебе в рот поссать?
Петр открыл глаза. Его чуть не вытошнило. Напротив, на кровати сидел дядя Коля. Пока Лопатин был без сознания, кто-то из бандитов соорудил подставку из окровавленных подушек и облокотил на них труп.
— Смотри парень внимательней. Я хочу, чтобы у нас было меньше проблем. Ты знаешь, какую надпись надо заказать на могилу старого козла? — «Я по жизни был неразговорчивым дураком». Или ты хочешь повторить ошибку?
В этот момент Дуремар притащил из кухни бутылку уксуса, налил себе на ладонь и поднес к лицу Лопатина. Тот скривился, но окончательно пришел в себя и открыл глаза. Над ним стояли двое парней в дешевых куртках. Их глаза слиплись от недосыпания, а изо рта валил водочный перегар. Видимо, несчастному дядя Коле не досталось ни капли из подаренной бутылки.
— Я слушаю, парень, — процедил бандит с большими розовыми ушами, — сколько ваших в доме?
— Отъедь, говнюк. — Медленно произнес Петр.
— Так я и думал. — Грустно вымолвил Ушат. — Это люди без чувства самосохранения. Придется объяснять. Смотри за ним, Дуремар.
Через минуту Ушат вернулся. Лишь только он появился на пороге, Петр увидел предмет в его руках. Это были садовые ножницы.
— Готовься к утреннему сеансу маникюра. Человека всегда можно немного подсократить.
Лезвия щелкнули возле лица Петра. Он зажмурился и тут же заорал от боли, будто ему на правое ухо плеснули серную кислоту. Точнее, он попытался заорать, ибо Дуремар тут же заткнул ему рот полотенцем. Боль, которую нельзя было вышвырнуть наружу с криком, стало сильней вдвойне, и Петр еле различил те же ножницы, но уже окровавленные. Ушат нагнулся и поднял маленький кровавый ошметок.
— В следующий раз отрежу его до конца. Потом перейду к левому уху и носу. А потом… Помнишь детский стишок: «У Тима-Тимофея, на ручках десять пальцев»? Кстати, на ногах еще столько же. И кое-что болтается между. Если тебе не нравится такая программа, можешь кивнуть головой. Ну!
Лезвия щелкнули еще раз. Петр кивнул.
— Я снимаю полотенце. И не вздумай орать. Тебя все равно не услышат, а за каждый крик — штраф в один палец. Договорились?
Петр кивнул еще раз. Его рот освободили от кляпа, и он тотчас застонал, боязливо взглянув на Ушата.
— Это можно. Но не громко. Отплакал? Колись.
— Нас двое. — И, немного помолчав, добавил. — Скоро должна приехать смена.
— Ну, это ты уже придумал. Ладно, не обижаюсь. Вообще-то, что вас здесь двое я знал и без тебя. Мне надо было понять, готов ли ты к сотрудничеству?
— К какому?
— Ты должен сыграть роль в небольшом спектакле. У дяди Коли — инфаркт. Ты хотел перенести полуживое тело на дачу, но по пути надорвался и решил позвать напарника на помощь. Ты понимаешь, что результат нужен один: напарник должен выскочить из дома на крик и прибежать к тебе. Мы будем рядом, и если спектакль обломится, мне плевать по чьей вине, ты назовешь маникюрный сеанс мелкой тренировкой. Теперь скажи: «Да, я сделаю все, что вы хотите».
Петр повторил.
— Ну, тогда пошли.
Сразу выйти не удалось. Дуремар оттащил Ушата в сторону и яростно начал чего-то шептать. До Лопатина долетали обрывки фраз: «Просили только наблюдать, может мочить было не надо, а если — облом»? Ушат отвечал столь же яростно: «Трахайся тут весь день, загребет другой, возьмем девчонку — трахаться будут на нас». Он взял верх в споре и, приказав Дуремару поднять Петра, пошел следом. В кухне он хотел было оставить ножницы, но перед этим полоснул Петра выше лодыжки и сразу же заткнул рот пленнику.
— Это, чтобы ты не вздумал заняться бегом. Вперед, ковылять ты можешь. И кричать будешь громче.
Бандит был прав, нога болела, но идти было можно. Петр прохромал на крыльцо. Судя по солнцу, прошло не меньше полутора часов с момента, как он покинул дачу. От сосен плыло смолянистое благовоние. Ветер донес аромат хвои. Дом с начавшимся разлагаться трупом остался за спиной. «Я тоже труп». — Понял Петр. Когда Толик окажется в пределах досягаемости выстрела, его уложат. А меня перебинтуют и отвезут в больницу? Дурачок, еще одна пуля. И потом они войдут в дом. К Нине Климовой. И он понял, что полностью в его власти сохранить эти сосны и небо для напарника Тольки, и той девочки, охранять которую одно удовольствие. И, боясь, что передумает, Петр осуществил задуманное.
Ушат усмехнулся, увидев, как пленник, нечаянно наступив на искалеченную ногу, ругаясь, садится на ступеньки. Он на секунду выпустил его воротник, затем нагнулся, чтобы поднять и получил мощный удар в пах. Ушат сел на крыльцо рядом с Петром, казалось, руки были подрезаны у него самого, а нижнюю часть живота пропустили через мясорубку. Он понял, что делает парень, но ничем помешать не мог. А парень обшаривал его, наконец, нащупал кобуру и уже вытягивал оттуда пистолет. Рядом стоял Дуремар, прицеливаясь из своего «Макарова».
— Не надо, лучше бей! — Крикнул или хотел крикнуть Ушат. Но было поздно. Дуремар как всегда поступил согласно своей кликухе. Грянул выстрел и на белую рубашку корчившегося от боли Ушата, брызнули мозги Петра Лопатина.
* * *
Сергей Иванович вернулся из леса сразу после полудня. Трофейные финские настенные часы тикали исправно, кукушка честно выскакивала каждый час, но он и без них, даже не взглянув на солнце мог сказать, сколько сейчас времени, ошибившись не больше, чем на тридцать минут.
Прошлым вечером Нина, как всегда сделала ему подарок: бутылку очень хорошей водки и коробку шоколадного печенья для жены. Сергей Иванович знал от дяди Коли, что Даутов умер, а у его дочери должно быть много забот. Но она не забыла, подобно своему отцу, захватить городские гостинцы для соседа. Теперь он собирался отблагодарить ее корзиной опят. Девушка нравилась старику: приехала на дачу с двумя молодыми людьми, по всему видно, очень вежливыми и не позволяющими никаких жеребячьих шуток. Как всегда, Сергей Иванович собрал грибы быстро и качественно: все экземпляры, лишь чуть-чуть подгнившие, остались в лесу. Но пока его руки срезали с колоды очередную крепкую семейку, голова была занята другим. Тем же вчерашним вечером произошло еще одно непонятное происшествие.
Дорога, ведущая от проселка к даче, была извилистая, поэтому, возвращаясь к себе кратким путем, Савельев ее пересекал. Когда он делал это вчера, перед носом пронеслась легковушка. Сергей Иванович успел взглянуть на нее и понял: опять наступил прошлогодний дождливый осенний вечер. Ибо мимо него проехала точно такая же немецкая машина. Машина с врагами. Сергей Иванович был в недоумении. Если Они приезжают с миром, то почему ведут себя как оккупанты? Если же Они и вправду ведут себя как победители, то почему новая война оказалась такой быстрой и незаметной? И кто тогда они? Немцы, освоившие русский язык? Или полицаи, которым дали немецкую технику? Может дядя Коля, каждый день смотрящий телевизор, от него чего-то скрывает?
Вот в какие мысли был погружен Савельев, бредущий по лесной тропинке с корзиной опят. Он даже уже начинал думать: не спросить ли об этом Нину, как девушку, живущую в городе? Нет, неудобно.
На дачу Сергей Иванович привык заходить не главным входом, а через калитку, что была возле домика дяди Коли. Савельев поднялся на пригорок, откуда хорошо видно жилище сторожа. Перед крыльцом возились трое людей. Один из них встал в такую позу с вытянутой рукой, что Савельев, даже не видя предмет, зажатый в руке, сразу догадался о последствиях и не удивился, услышав выстрел.
Мох скрывал любые шаги. Главное было не наступить на сучок, а Сергей Иванович умел ходить по лесу: как никак, полгода партизанского стажа. Через пять минут он приблизился настолько, что мог разглядеть двоих незнакомцев, продолжавших стоять на крыльце и ругавшиеся то ли на русском, то ли на другом языке. Если и на русском, то ясны были не все слова. Приглядевшись, Сергей Иванович по одежде узнал убитого. Это был один из молодых людей, сопровождавших дочку покойного Анатолия Семеновича.
Савельев пятился так же быстро, как крался по кустам. Когда он отошел достаточно далеко, корзине с грибами нашлось укромное место под кустом. Потом можно вернуться, но Сергей Викторович уже догадался, что Нине в ближайшее время будет не до грибов. Потом он пошел обратной дорогой, быстрым шагом. Бегать Савельев не любил, не умел и знал — от бега он устанет через пять минут. И тогда придется ползти. Если бы не то происшествие прошлым сентябрем, он был бы встревожен. Теперь же его душу наполняла уверенность. Он уже понял: это те же люди, приехавшие вчера в немецкой машине. Они вынуждены стрелять, поэтому, им сопротивляются. А значит, новая война не кончилось. Тот, кто должен был призвать на эту войну Сергея Ивановича, счел его слишком старым. Ладно, тогда он придет добровольцем.
Дома он был через полчаса. Жена возилась где-то в курятнике. Не окликая ее, Сергей Викторович вошел в сарай. Сарай делился на две части. В одной лежали разнообразные сельскохозяйственные инструменты. Во второй хранились то, чем Савельев занимался, иногда, целыми вечерами. Он занимался оружием.
Сергей Викторович все-таки скучал без телевизора. Поэтому, забираясь в грибную глухомань, иногда приносил не только съедобные трофеи. В этих краях, уже за линией Маннергейма, летом 1944 года финны в очередной раз попытались остановить катящийся огненный вал советских войск. Савельев находил и противотанковые рвы, и блиндажи, заросшие кустарником. Кости истлели, но железо пережило половину века.
Сергей Викторович пережил войну не только по своему везению. Он оказался неплохим оружейником, поэтому немало времени проводил не на передовой, а в близком тылу, в блиндаже. Первые навыки он получил в партизанском отряде, где оружия было так мало, что нельзя было побрезговать винтовкой, даже если по ней прошлась немецкая танкетка.
Лучше всех сохранились наши и финские автоматы. Из трех ППШ, Сергей Иванович собрал годное оружие. Финский же пистолет-пулемет «Суоми» достался ему будто со склада, прекрасно смазанный, в кожаном чехле с чухонскими лосями и чухонскими словами. Каждый раз, разглядывая его, Савельев удовлетворенно хмыкал: этот народ понимал, в каких условиях предстоит воевать. Хуже было с патронами. Финны обычно сражались до последнего, а нашим не было особого смысла разбрасывать их наступая. Однако, в двух проутюженных танками финских землянках, Савельев нашел сотни полторы патронов от парабеллума 9, используемые для «Суоми». Патроны, одинаково пригодные и к ППШ-41, и к ТТ, приходилось собирать россыпью. Сергей Иванович нашел их десятка три. Однажды, когда осенью слишком грубый кабан не захотел уходить с его огорода, Савельев дал короткую очередь в воздух (все-таки, охотничье хозяйство). Выяснилось, патроны прекрасно сохранились.
Сперва Сергей Иванович повесил на плечи «Суоми». Дисковый магазин был наполнен под завязку — 71 патрон. Подумав, он прихватил и ППШ, как более привычный к руке. Правда, тут патронов было меньше. Жены во дворе не оказалось — меньше вопросов. Савельев вышел во двор и прислушался. Со стороны дачи раздался один выстрел, второй. А потом пошла такая музыка, которую он не слышал с 1945 года.
* * *
Команда, собранная Борисом, уже часа три тосковала в одном из окраинных кафешек Зеленогорска, наливаясь пивом и ожидая прибытия бригадира. Памятуя о прошлом печальном опыте, тот не хотел позволить людям работать, без своего личного присмотра. Когда в руки не очень умных людей попадается девушка, знающая, где хранится несколько миллионов баксов, многие становятся очень жадными и торопливыми.
Конечно, надо было спешить. К тому же ребятам могло надоесть просиживать штаны в забегаловке. И они могли повстречаться с местной милицией, а ведь большинство подпадало под ношение-без-разрешения. Но из Питера Бориса не выпускал Заказчик. Они должны были договориться о встрече. Беда была в том, что Заказчик должен был получить дополнительную информацию и лишь тогда указать время. До этого же он требовал, чтобы Борис оставался в городе. Бригадир, разумеется, не мог сказать своему шефу, почему он так стремится за город. Он так же не смог бы объяснить ему, почему почти все его люди оказались с утра вне Питера. Главное, Заказчик не нашел бы ему сегодня работу в городе. Но Заказчик не торопился. Ему был нужен только Борис. И когда — неизвестно.
Наконец раздался долгожданный звонок. Голос Заказчика был прерывист и Борис удивился этому, ведь волноваться должен был именно он. Он допустил, чтобы проблема вернулась в Питер с Лазурного побережья, и он же намеревался обернуть эту неприятность к своей выгоде.
— Боб, надо перетереть.
— Когда?
— В десять вечера, в кафе «Анка».
«Конечно, можно перенести. Но он будет спрашивать, в чем дело? А я не придумал подходящее вранье. Может, он догадался? Нет, тогда бы терка была назначена сейчас».
— Хорошо. До встречи.
Оставив Заказчика недоумевать: почему он так поспешен, Борис прыгнул в машину и помчался к Выборгскому шоссе, по дороге объясняя братве, в какую точку они должны выдвигаться. Своих он догнал на семидесятом километре. Еще издали Борис увидел два «Форда» и «Мерс», остановившиеся у обочины. При виде бригадира братва дружно изобразила возмущение, мол, уже и пиво выпили, и поссали, а команды все нет. Борис буркнул что-то вроде: «шеф появляется в последний момент» и начал осмотр своего воинства.
В трех машинах сидели десять человек. Здесь были и братишки, с которыми он встречался каждый день, и малознакомые ребята, которых видел пару лет назад. У шестерых на вооружении были обычные стволы, двое захватили помповые ружья, а один парень — «Калашников». Еще один мудрец имел лишь газовик: ему Борис сразу сказал — пойдешь живым щитом. Ребята, конечно, немного нервничали: неприятно кататься по городу и за городом в таком составе и с таким арсеналом. Но бригадир обещал три тысячи баксов каждому и большие премиальные. Поэтому никто не жалел, что ввязался в историю.
Через полчаса колонна была на развилке, где их ждали Ушат с Дуремаром. Взглянув на братков, Борис сразу понял: напортачили.
— Колись, корешок, — ласково обратился бригадир к Ушату, — рассказывай, как следовал моим инструкциям.
— Ну, мы… в общем… осуществили разведку.
Как далее следовало из путанного рассказа Ушата, разведка состояла в том, что они ночью забрались в дом сторожа, запинали его в процессе допроса. О найденной и распитой водке бандит умолчал. Потом они допросили и одного охранника. Но парень оказался супер-десантником и его, ради спасения операции, пришлось пристрелить.
— Шеф, не бойся, — заторопился Ушат, — мы через пять минут уже телефонный провод оборвали. Где он проходит, нам сторож сказал. Оборвали и поехали вам навстречу.
— Ушастик, — еще ласковее прошипел Борис, — твое счастье, что ты оборвал телефон. Иначе я оборвал бы твои, и вовсе не уши. Но если я узнаю, что они успели позвонить после выстрела, все равно, берегись. Ладно. Еще происшествия были?
— Пятнадцать минут назад из города на объект прошел «Жигуль», тот в котором ее вчера привезли.
— Сколько народа?
— Один. Который и вчера сидел. Он, видно, вчера в город мотался, а сейчас вернулся.
— Братва, на собрание! — Крикнул Борис.
Братва повылезала из машин.
— План прост. Подъезжаем к дому на полном ходу, заходим внутрь и валим всех мужиков, которые там. Больше двух их не будет. Девку — беречь. Кто ее первый возьмет и притащит мне — премиальных пять тысяч. Если кто ее пулей хоть заденет, даже если она из двустволки целилась: пусть застрелится сам. Чтобы потом хуже не было. Вопросов нет? — Вперед.
* * *
Алексей никогда раньше не представлял, что можно ездить с такой скоростью. Он обгонял всех подряд, включая машину ДПС. То ли милиционеры пришли в шок от такой наглости, то ли решили, что начальство решило повыпендриваться и провести эксперимент: сколько можно выжать из «Жигуля», но ни один пост его не остановил.
Нертову с каждой минутой становилось все тревожней и тревожней. Он, не убавляя газ, дважды набирал на трубе номер дачного телефона. Тот не отвечал. Не будь того тревожного звонка, Алексей понял бы: пошли побродить в ближайший лес, причем, по инструкции, Нину сопровождают двое. Теперь же, обитателям дачи не до лесных даров. Что-то случилось. Но что — выяснить невозможно. Алексей поймал себя на мысли, если бы ему сейчас предложили пересесть в вертолет, за все его состояние, он бы пошел на такую сделку.
Приближаясь к зоне, где труба стала бы бесполезной, Алексей позвонил в контору Главбуха. Оказалось, что Арчи с хозяином все еще сидят в кабинете, изучая банк данных. Арчи сказал, что Главбух забил на вечер интересную стрелку, которая много прояснит. Нертов не дослушав его до конца, попросил выехать следом.
— Понимаю, — ответил Николай, — я тоже звонил на дачу и не получил ответа. Главбух считает, что раз появилась законная наследница, он обязан ей помочь. Он сам сможет выехать через пятнадцать минут. Просто, он поднял материал по тому менту, которому мерещатся бомбы и наши номера. Возможно, уже к вечеру станет ясно, кто заказал такую шутку.
— Коля, — ожесточенно перебил Алексей, — с ментами разберемся потом. Надо скорее быть на даче.
Арчи ничего не успел ответить, ибо связь прервалась.
Минут двадцать спустя, чуть было пару раз не врезавшись в сосны на обочине, Нертов очутился перед дачей. Ворота были закрыты, но не забаррикадированы. Он непрерывно сигналил полминуты. Наконец, дверь дачи открылась. К воротам подбежал Анатолий. В руках у него было ружье и руки слегка дрожали.
— Жуть. — Коротко констатировал он. — В такую жопу я попал впервые.
— Где Нина?!
— На втором этаже. В истерике.
— Почему не брали трубку?
— Связь оборвана. Это все фигня. Сторожа и Петра убили.
Ворота были уже раскрыты. Алексей подъехал к дому.
— Петр пошел за сторожем. Его не было чуть ли не час, а потом оттуда — выстрел. И минут через десять слышно, как машина уехала.
— Ты бросил Нину и пошел смотреть?
Анатолий отвел глаза.
— Я оставил ей пистолет, а сам взял ружье. И перед крыльцом — собака. Никто бы не подкрался.
Петр лежит перед домиком сторожа. Его порезали и разнесли башку. Сторожа я разглядел через окно. Не знаю, что с ним делали…
— Ты пил? — Перебил охранника Алексей.
— После того, как увидел — вернулся и отхлебнул. Увидишь сам — отхлебнешь тоже.
Алексей еще раз пристально взглянул на Анатолия, а потом похлопал его по плечу.
— Ладно. Разбор полетов отменяется. Задача момента — продержаться до прибытия подмоги. Сиди в холле, контролируй ворота. А я наведу порядок наверху.
Поднимаясь по лестнице, Алексей вспомнил, что забыл поставить перед воротами машину. Но главное было увидеть девушку живой.
Нина взвизгнула, когда открылась дверь. Нертову стало одновременно радостно и неуютно: девчонка была живой и здоровой, но и при этом целилась в него из пистолета, облокотившись на кровать. Рука ее дрожала побольше, чем у Анатолия.
— Я думаю, ты сама уже пришла к выводу: во Франции было бы безопасней, — непринужденно улыбнулся Алексей.
Девушка удивленно взглянула на него, опустила пистолет и зарыдала.
— Прости, я сама во всем этом виновата…
— Не к чему. Ну, не к чему.
Алексей подошел к Нине, обхватил за голову и прижал к груди. Она тряслась и бормотала.
— Ты не видел лицо Толи. Он прибежал и кричал, что какие-то отморозки растерзали сторожа и Петра. Он сказал: связи нет, и они нападут ночью.
— Ты же видишь, я приехал. А скоро прибудет подкрепление. Ты будешь в безопасности.
— Это они едут? — С надеждой спросила Нина.
Алексей последние две минуты думал только об одном: с девушкой все в порядке и они вместе. Окружающий мир ненадолго исчез для него. Но вотдалении послышался шум моторов. Шум нарастал. Нертов подскочил к окну, открыл его. Он тотчас понял, что машин, как минимум три. А то и больше. И они будут здесь через полминуты.
— Ты хоть раз стреляла? — Алексей повернулся к Нине.
— Да. А что, они возвращаются?
— Возьми дверь под прицел. Бей без колебаний. Я пошел.
Нертов промчался маленьким коридором и начал спускаться по лестнице. Пройдя ее до половины он понял, что опоздал.
Первый «Форд», не останавливаясь, снес ворота и остановился перед крыльцом. Рядом затормозили остальные четыре машины. Каждый из бандитов, перед тем как выскочить из салона, выстрелил по окнам. Практически все стекла фасада здания вылетели разом. Первого бандита на секунду задержал Джек. Собаку прикончили тремя выстрелами.
У Анатолия, сидевшего в холле, было одно ружье. Первым выстрелом он развалил стекло «Мерседеса», но бандитов пуля не задела. Охранник пятился к лестнице, складывая ружье и стараясь успеть заложить в него патрон. Он сделал это как раз в тот момент, когда бандиты, выбив ногами двери, ворвались в холл. На этот раз выстрел Анатолия был удачней. Бритоголовый парень с пистолетом отскочил к стене, матерясь и хватаясь за плечо. Анатолий не успел подумать, сумеет ли он вставить еще один патрон? Четыре бандита, уже вошедшие в холл и стоявшие одной линией, открыли огонь одновременно.
Сверху Алексей понял: Анатолию помочь уже нечем. Парень выронил ружье, ухватился за перила, будто надеясь удержаться, но две пули из помповых ружей буквально оторвали тело от них. Пока то, что еще недавно было Анатолием, приближалось к полу, в туловище вошли еще три-четыре пули. Никто из погибших в этот день не умирал так быстро.
Потом бандиты увидели Алексея. Несколько пуль пущенных в него только испортили стену, Нертов взлетел по ступенькам и вернулся в коридорчик. По дороге он успел два раза выстрелить, но попал лишь раз, и то, пуля угодила в приклад помпового ружья. Одним прыжком Алексей долетел до Нининой комнаты, прыгнул на пол и направил пистолет на лестничную площадку.
Лестница была узка, поэтому бандиты бежали по одному. Первый одним прыжком влетел в коридор и не успел коснуться ногами пола, как получил две пули в туловище. Его туша пролетела несколько метров, а потом заскользила по линолеуму, как скользит по льду упавший хоккеист. Другой бандит вскочил вслед за ним. Пуля пробила ему лицо и отбросила на порог между коридором и лестничной площадкой. Это видели остальные нападавшие, поэтому бандит, бежавший по лестнице третьим, не выскочил, а высунулся в коридор. Нертов промахнулся: пуля всего лишь снесла ухо нападавшему. Здание огласил истошный вопль. Бандит юркнул на лестницу. Оттуда слышалась ругань: никто не хотел идти следующим.
Не сводя глаз с противоположного конца коридорчика, Алексей встал и открыл ногой дверь комнаты. Нина, как и прежде, сидела у кровати с пистолетом в руке. Время от времени она переводила взгляд на окна, украшенные ажурными чугунными решетками.
— Молодец, — ободрил Нертов, — не смотри в коридор, там разное дерьмо валяется. Я буду контролировать проход из твоей комнаты, чтобы они с лестницы не кинули гранату.
Однако никто кидать гранаты пока не собирался. У бандитов произошел спонтанный митинг. Они что-то обсуждали, столпившись в холле. Издали доносились голоса: «он уже двоих завалил», «сам иди», «какие пять тысяч, засунь их себе»… Наконец, всех перекрыл голос главаря.
— Пацаны, я вас не понял, в натуре. Вы думали, будет дешевый наезд? У кого-то претензии? Я слушаю. Ну?
Потом главарь поднялся по лестнице и обратился к Алексею с того места, которое счел для себя наиболее близким и безопасным.
— Эй, парень. Твоя функция охранника кончится через десять минут в любом случае. Один вариант ты представляешь. Второй должен тебе понравиться больше. Пятнадцать тысяч баксов. Твоя машина цела, ключ — у меня. Выводи девку за руку, садись и считай, что сегодня ты уволился, получив расчет с премиальными.
— Граждане бандиты, — Алексей попытался спародировать героя известного фильма, — вы на большую статью пошли. Свяжите вашего пахана, отдайте мне — будет смягчающее обстоятельство.
Предложение Нертова произвело сильное впечатление на бандитов. Ругань стояла около минуты. Прислушавшись внимательней можно было понять, о чем дискуссировала братва. «Говоришь, бензином? Да я тебе в ж… налью бензин. Она живая нужна». Дискуссия велась долго. Потом голоса стали тише. Если бы Алексей и Нина слышали разговор внизу, они б поняли: главарь дает персональное задание одному из людей, приговаривая: «раз ты такой пустозвон, значит тебе и лезть». Минут через пять под окном послышался шорох. Внезапно, снизу, над подоконником, через разбитое стекло просунулся ствол пистолета. Раздались два выстрела, но было видно, что пуля никуда не попала. За то у Нертова и девушки сразу защипало глаза.
— Газом палит, гад, — сказал Алексей. — Забейся в угол и закройся.
Пистолет елозил над подоконником. Еще два выстрела. Глаза Нертова наполнились слезами, но он смог прицелиться и угодить пулей прямо в ствол. Тотчас же он повернулся к коридору. Веки закрывались сами собой, слезы стекали к подбородку. Если бы кто-нибудь сейчас выскочил на лестничную площадку, Алексей не был бы уверен, что попадет.
Внезапно, во дворе раздалась автоматная очередь. И сейчас же, в ответ на нее, крики и звон разбитого автомобильного стекла.
* * *
Еще не дойдя до дачи, Сергей Иванович понял, что произошло. Враг получил подкрепление и пошел в атаку, а ухажер Нины, откуда-то доставший оружие — отбивается. Савельев был спокоен. Он знал, что если крепко засесть в здании, одной стрельбой, без гранат и фугасов, человека оттуда не выбить.
Почти рядом с дачей был пригорок. Взойдя на него, Савельев оценил произошедшее. Перед домом стояли пять вражеских машин. На одну из них облокотился легко раненый противник. Он продолжал тихо материться и осматривал задетую руку. На него-то и обрушилась первая очередь. Бандит так и не узнал, что же с ним случилось. Одни и те же пули пробили и его тело, и машину. Тело сползло на землю, а с капота еще несколько секунд скатывались красные капли.
Сергей Иванович был удовлетворен первым опытом. Правда, финский автомат был тяжелей нашего и поэтому немного подрагивал в ослабевшей руке, которая помнила, как держать ППШ. Значит надо давать более короткие очереди, только и всего, учитывая рассеивание пуль.
Еще один бандит стоял на лестнице и размахивал рукой, из которой Нертов только что выбил газовый пистолет. Бандит уже раздумывал: не пора ли спрыгнуть, когда кореша внизу изрешетили автоматной очередью. Браток пару секунд выбирал место, куда бы приземлиться, чтобы сразу оказаться в укрытии. Тотчас рядом послышался свист, и от стены здания полетела пыль. Укрывшийся неподалеку автоматчик возобновил работу. С детских книжек бандит помнил, что пуля, которую ты слышишь, не опасна. Но здесь были и другие пули. Бедняга почувствовал удар в грудь и еще два удара, уже не такие чувствительные. «Урод, куда я с газовиком ввязался»? — Успел подумать он, падая с лестницы. Еще он подумал, как будет больно удариться лицом о плитку двора, но боли не почувствовал. Две пули догнали его в полете, прошив голову.
Сергей Иванович сумел вовремя остановиться. В такой ситуации, деревенский новобранец, освоивший на недолгих занятиях лишь трехлинейку, жал бы на спусковой крючок этой чертовой машины, пока более опытный солдат не дал бы ему подзатыльник. Или, в магазине не кончился боезаряд. «Суоми», как, кстати, и ППШ, мог выпустить в минуту 900 пуль. Но у Савельева было всего тридцать наших патронов и раза в два больше к финскому пистолету-пулемету. По своему короткому партизанскому опыту, Сергей Иванович знал: врага, заехавшего в незнакомый лес, особенно пугает возможность лишиться того, на чем он приехал. Поэтому старик начал короткими очередями обстреливать стоявшие перед домом машины.
Когда с бугорка, в полукилометре от дачи, кто-то открыл прицельный огонь по тылам борисовой бригады, Ушат чуть не погиб, причем от руки своего же шефа. Борис целился в него из пистолета, а Ушат, присев за кресло, стоявшее в холле, орал: местность они зачистили и это неизвестно кто в пальто, притащившийся после них.
Ушата спас рационализм бригадира. Борис решил, что учитывая уже понесенные потери, можно обойтись без такого наказания. Еще неизвестно, сколько осталось жить и кретину Ушату, и ему, Борису. Секунд через десять бригадир успокоился. Новый противник был явно один, да к тому же не из ментов. Он не орал: «сдавайтесь суки», а просто поливал двор автоматным огнем. Судьбой урода с газовым пистолетом и раненого братка можно было уже не интересоваться.
Борис не успел даже отдать команду, как ребята стали выскакивать во двор. Они боялись остаться без своих тачек, как печенеги без лошадей. Со звоном рушились автомобильные стекла. Пули прошивали машины насквозь или застревали в моторах. Один из «фордов» все еще работал на холостых. Он-то и загорелся.
— Откатить его! — Заорал Борис.
Братва, несмотря на щелкающие вокруг пули, начала толкать машину и, отогнав ее шагов на пятнадцать, бросилась назад, под укрытие за прочими машинами. Тотчас же «Форд» взорвался. Перед дачей встало облако черного дыма, временно скрывшее братков от стрелка на холме. Борис схватил за шиворот Ушата.
— Садись в свою «бомбу» с Дуремаром и возьми этого.
Ушат спорить не стал. Он затолкал в салон Дуремара (которому сунули в руки «Калашников»), сел за руль, и машина помчалась к воротам. Борис приказал парню с помповым ружьем обойти бугорок слева. Парень, видно служивший в армии, двигался четко, учитывая каждый куст, способный укрыть его от противника с автоматом. Но про другого врага, наверху, он забыл. Поэтому Алексей, пару раз бросавший взгляды из окна, рискнул высунуться и вогнал пулю с полусотни шагов в бритый затылок. Ружье упало на розовую клумбу, и никто из братков не рискнул приблизиться к телу. Они укрывались перед входом за разбитыми машинами, зная, что здесь им не грозят выстрелы сверху, а неизвестному автоматчику мешает горящий «форд».
Вокруг Савельева начали посвистывать пули, портя стволы молодых сосенок. Сергей Иванович еще раз оценил выбранную им позицию. На вершине бугорка была заросшая Иван-чаем ямка — след минувшей войны. Перед этим же импровизированным окопом, раскинулась малиновая поросль. Пока что вражеские выстрелы ему особенно не угрожали, ибо хотя противник определил место, откуда летят пули, еще никто ни разу не видел стрелка.
Потом из черных дымовых клубов вырвалась машина и помчалась в его сторону. Он опять нажал на спусковой крючок, но тяжелый «Суоми» уже утомил его. К тому же, мишень неслась со скоростью 80 км/час. Он расстрелял до конца весь магазин, лишь развалив переднее стекло одной удачной пулей. Савельев схватил ППШ. Первый патрон заклинило. Устранить такую незадачу хватило бы несколько секунд. Но их не было.
Сергей Иванович скатился с бугорка, не думая, выдержат ли его старческие кости такой кульбит. Он оказался среди густых кустов. Рев мотора приближался. Раздалась длинная очередь. Это Дуремар, сидя сзади и положив ствол на спинку кресла, стрелял через разбитое окно. Оружие дрожало и Ушат, вращая руль, непрерывно матерился, ожидая, что после очередного ухаба приятель уложит его самого. Выпустив десяток пуль по бугорку, который они объезжали по дороге, Дуремар сделал передышку. Ушат свернул в редкий лес. И в эту секунду из-за кустов, разросшихся над небольшой бочажиной, поднялся тот самый неизвестный противник: старик в старой, выгоревшей военной форме. В руках Сергей Иванович держал последнюю надежду: «лимонку».
Дуремар взвизгнул и снова положил палец на спусковой крючок. Ушат поднял пистолет. Выстрелы прозвучали одновременно, но из машины, прыгавшей по брусничным кочкам, было так же трудно стрелять, как и по движущемуся предмету. Оба промахнулись. А Сергей Иванович неразмашистым движением положил с пятнадцати шагом «лимонку» прямо на пустующее переднее сидение автомобиля, после чего бросился на землю.
Ушат вспомнил, что дверца захлопнута. Он даже не попытался ее открыть, а просто смотрел на гранату, как на влетевшую в окно сосновую шишку. Впрочем, его тело полностью осознало, что же должно сейчас произойти. И за секунду до того, как «лимонка» сработала, Ушат успел наложить себе в штаны.
Дуремар оказался умнее. Задняя дверца была распахнута, и он выкатился на траву. Он ударился головой о корень, да вдобавок его оглушило взрывом. Когда же он медленно поднялся, рядом уже стоял старик. В голове у бандита, получившего двойное сотрясение мозга, совсем помутилось. Перед ним был бомжеватого вида старикашка. Дуремар презирал это пенсионное дерьмо и не раз, на глазах такого ублюдка разбивал об асфальт опустошенную пивную бутылку, приговаривая: «склей и сдай». Однако, в руке этого старика была не бутылка, а старый автомат. Подробные Дуремар видел только в фильмах. Старик перехватил автомат за ствол, поднял его. «Не прикрыться ли руками»? — Успел подумать Дуремар…
Сергей Иванович около минуты елозил прикладом по тощим папоротникам, очищая его. На фронте ему приходилось пару раз делать то же самое, и брезгливости он не ощутил.
* * *
Алексей ошибся, считая себя самым быстрым ездоком на Выборгском шоссе в этот день. Микроавтобус Главбуха мчался быстрее. У Главбуха были хорошие друзья в милицейских верхах, в том числе и в ГИБДД. Поэтому, постам на шоссе поступил оперативный приказ: на такой-то номер внимания не обращать. За Сертолово «Вольво», спешившее в Выборг по каким-то коммерческим делам, минуты три не хотело уступать дорогу. Его водитель счел скорость в 110 км/час сегодняшним пределом на этой трассе и не хотел позволить кому-либо гнать быстрее. Ему показали через стекло сразу три автомата. Увиденное впечатлило, и коммерсант немедленно сделал остановку на обочине: понадобилось отлить.
Главбух однажды был на дальней даутовской даче, поэтому микроавтобус свернул где надо. В направлении объекта послышался взрыв, и шофер умудрился еще прибавить скорость. Впрочем, за километр до места назначения Главбух велел снизить ее до 40 километров. Двери микроавтобуса были приоткрыты, а стволы наведены на кустарник.
Сашка, парень, два года сражавшийся в Боснии, первым увидел в тридцати шагах от машины старика в вылинявшей гимнастерке, с автоматом в руках. Никогда еще перед Сашкой не было такого противника и непонятно: крикнуть ли ему «хватит шутить дед» или стрелять сразу.
Сергей Иванович был в еще большем недоумении. Он еще издали услышал рев машины и успел привести ППШ в порядок. И когда среди деревьев мелькнул красный микроавтобус, Савельев был уже готов к бою. Но тут он подумал: почему же в этой машине обязательно должен быть враг? Неужели, в той войне, в которой он принял участие, у него нет союзников, кроме девушки и ее ухажера, засевших в доме? И он стоял, вглядываясь в дорогу и стараясь определить, кто же движется на него? Враг или наш?
Сашка был профессионалом. Взглянув на палец старика, лежавший на спусковом крючке, он понял, что выстрел может раздаться в любую секунду. И успел опередить деда.
Сергей Иванович, сраженный очередь из АКС-74, рухнул в папоротники. Он так и не успел понять, враг убил его или наш, по ошибке. И еще он не успел понять: что же была за война, в которую он ввязался.
* * *
Борис всегда славился умением выбрать в изменившейся ситуации самый рациональный поступок. То, что девку не взять он уже понял, услышав взрыв гранаты, погубивший двух его людей. И когда из-за деревьев вылетел микроавтобус, сомнений у бригадира не было. Он одним прыжком очутился в салоне своей чудом уцелевшей «Тойоты», пронесся по прекрасному цветнику, выломал забор и начал сафари по редкольесью, прикидывая, как бы скорее выйти на дорогу, оставив за спиной дачу.
Возможно, Главбух поехал бы за ним. Но люди Бориса, разгоряченные сражением, не сразу поняли, что бригадир их бросил. В микроавтобусе появились две пулевые отметины.
Командиру подошедшего подкрепления не надо было отдавать приказы своим людям. Для них задача нейтрализовать пятерых отморозков с пистолетами и одним помповым ружьем напоминала облегченную учебную операцию. Алексей услышал, как в окрестностях дачи раздался согласованный перестук спецназовских автоматов. Люди Главбуха работали быстро и сдаться разрешили лишь двоим.
Алексей и Нина встретили Главбуха в холле. К удивлению Нертова, девушка вела себя прекрасно и, не ойкнув, перешагнула через тела двух бандитов, лежащие в коридоре. Лишь внизу, увидев Анатолия в кровавой луже, она вздрогнула и ткнулась лицом в грудь Алексея.
— Вы в порядке? — Спросил Главбух.
— Кроме него. — Ответил Нертов, указав на Анатолия. — А у вас?
— Ни царапины. Это — гопники со стволами. Ушел только один. Но, если этот тот парень, о котором говорил Николай, сегодня мы еще встретимся.
Главбух, Нина и Алексей вошли в столовую. Нина охотно выпила, даже не вздрогнув, налитые ей Алексеем треть стакана водки. Подумав, он налил еще и выпил сам. А Главбух всего лишь затянулся сигаретой.
— Извините, что опоздал, — сказал он Нине. — Но все это кончится уже сегодня вечером. А утром мы подведем итог.
Нина ничего не ответила и только крепче держала Алексея за руку, будто опасаясь упасть. Главбух продолжал.
— Насчет ночной истории справки наведены. Твой Арчи получил от меня по морде зря, а вот я — поделом. Нечего было торопиться. Мент-охранник уже раскололся. Когда я был в пути, мне позвонили и сообщили, за сколько он согласился пошутить с бомбами. И кто попросил. Но сейчас главное — другое. Перед выездом я получил одно важное задание. Точнее, согласился его исполнить. Его мне дал наш общий знакомый.
— Кто? — Заинтересовалась Нина.
— Пока уточнять не буду. Задание я выполню. Но холостыми патронами. Алексей, потребуется твоя помощь. За работу хотел взяться Арчи, но у него вывих правой ноги. Это, к слову, когда он пинал меня, но я не в обиде.
Нертов вздохнул, налил водки еще на полпальца и выпил.
— Во сколько встреча?
— В 22.00, у кафе «Анка».
— Ладно. Нина, надеюсь, ты потеряла вкус к дачному отдыху? (Она кивнула). Мы возвращаемся в город. Интересно, ванна уцелела?
— Ванна — это хорошо, — Главбух выпустил колечно дыма. А как быть со жмуриками?
— Это проблема. — Задумался Алексей. — Конечно, районные Аниськины разберутся кто тут прав, но, боюсь, уйдет у них на это больше дня. А мне надо быть в городе.
— Постараемся обойтись без Аниськиных. Я сейчас позвоню в РУБОП — есть кому — и объясню в двух словах, что случилось. А когда оттуда подъедут, сам встречу, проведу экскурсию, объясню, в чем дело. Нина, здесь полиэтилен для теплиц найдется? Хорошо. Им экспонаты и укроем. Ты же отправляйся в город. Я дам и ребят, и инструкции, так что пьеску доиграть они помогут.
Управившись с трупами в доме, люди Главбуха занялись тем же во дворе, а потом и прочесали ближайший лес. Возле одного из тел Сашка-босниец остановился с удивлением. Это был тот самый, уложенный им старик. Сашка, рассмотрел оружие в окоченевших руках. Это был чуть заржавелый, но вполне приличный пистолет-пулемет Шпагина. На ногах у старика были стертые, почти побелевшие кеды, а одет он был в столь же белую гимнастерку, правда, видимо, недавно выстиранную.
— Это что такое? — Сашка удивленно, сам себе задал вопрос.
— Анекдот что ли забыл? — Усмехнулся подошедший товарищ, занятый той же санитарной работой. — Это тот самый, который с 1941 года все еще партизанил.
* * *
Весь вечер Борис был в трудах и сомнениях. Труды заключались в том, что он, лишь только сменил разбитую тачку, как сразу начал колесить по городу, добывая деньги. Двое владельцев мелких кабачков ежемесячно отстегивали ему полтонны баксов. На этот раз Борис забрал у них всю наличку, пообещав ничего не требовать до конца года. Еще он получил старый долг и снял с банковского счета три тысячи. Надо было рвать когти из этого города, причем как можно скорей. Он кинул Заказчика и заварил на Карельском маленькую войну, которой там не бывало с Великой Отечественной.
Сомнения же заключались в том, что Борис еще не решил: идти ли на стрелку с Заказчиком. Заказчик волновался и говорил: надо решить важные проблемы. Возможно, он собирался объявить Борису о своей неплатежеспособности: ведь за операцию на Лазурном берегу он так и не рассчитался. Еще утром ничто такой встрече бы не помешало. «Ну, дружбан, — сказал бы Борис, — у нас сегодня вечер взаимных обломов. Ты меня кинул, а я тебя. Вот и квиты». Однако, за этот день появилась масса новых проблем.
И все-таки, Борису было любопытно, что же хочет сказать Заказчик? И кстати, а вдруг удастся стрясти с него тысяч пять? Они бы не помешали. Он чувствовал себя в праве кинуть друга. Ведь тот не объяснил, какие мощные крыши с автоматами, стоят за «Транскроссом».
Рассуждая так, Борис подъехал к кафе «Анка». Как всегда в этой части Лиговки припарковаться было негде. Место для машины нашлось шагов за тридцать. Борис вышел на тротуар и пошел по почти безлюдной улице, к ярко светящейся вывеске, на которой была изображена шальная девка с пулеметом и кружкой пива. До двери оставалось шагов десять, когда послышался звук тормозов. Борис удивленно обернулся, не понимая, зачем шофер начал резко замедлять движение посередине улицы, хотя ему никто не мешал. «Жигуль» шел со скоростью километров двадцать. Задняя дверь, обращенная к Борису, была открыта. Он сразу же догадался, что пассажир вряд ли собирается пописать на ходу. Задача у него была другая.
Прямо на Бориса был направлен автомат. Бригадир разгромленной бригады одновременно видел ствол, высунувшийся из двери, и слышал сзади шорох. Борис мгновенно сообразил, что выстрелов он не услышит. Он считал себя уже мертвецом, когда упал на землю и очень удивился, почти не почувствовав боли. Сам, уложивший в жизни человек пять, Борис не разу не получал огнестрельных ранений и не знал, насколько они болезненны. Сейчас боли не было никакой. Несколько секунд спустя он понял причину этого. Хотя автомат выпустил длинную очередь, ни одна из пуль не задела бандита. Причина была проста: он упал за миг до того, как нажали на спуск. Но упал он не сам. На землю его сбил какой-то парень и накрыл своим телом.
Автоматчик, сидевший в машине, не смог выстрелить в спасителя, ибо автомобиль проехал дальше по улице, и теперь между ним и Борисом находилась припаркованная «Лада». Для того чтобы поразить намеченную цель, стрелку надо было или приказать дать задний ход, или выйти на тротуар. Это в его планы не входило и «Жигуль», дав газ, умчался в сторону Невского.
— Спасибо, — прохрипел Борис, — ты кто?
Ответа не последовало. Борис решил, что сейчас спаситель поможет ему подняться и тогда он его увидит, но тот, напротив, еще сильнее прижал его лицом к асфальту. Ошарашенный бригадир не сопротивлялся, а когда на его руках, сведенных за спину, что-то щелкнуло, сопротивляться было уже бесполезно.
Потом неизвестный действительно помог Борису подняться. Тут же рядом остановился микроавтобус и бандит, несмотря на ночное освещение, узнал его — именно на нем прибыл неизвестный отряд, решивший сражение на лесной даче. Из микроавтобуса выскочил парень в камуфляже и помог запихнуть Бориса внутрь.
Машина остановилась через пятнадцать минут. Задержанного вытащили в темный двор и потащили в здание. Лишь там, в кабинете, он наконец-то смог разглядеть своего спасителя.
Это был телохранитель Нины, Алексей Нертов.
— Боб, — обратился к нему Алексей, — здороваться с тобой я не буду, потому что утром мы уже говорили. У тебя были какие-то предложения: про баксы, про Нину. Сейчас, думаю, у тебя предложений уже нет. За то появились вопросы. Как минимум два: «кто» и «зачем»?
— Зачем ты меня спас? — Спросил Борис.
— Это и есть, вопрос номер два. Спас, чтобы ответить тебе на вопрос: «кто тебя заказал»?
— И кто?
— Если скажу — не поверишь. Лучше послушай.
Нертов включил диктофон.
«Говорите, что согласны, если мои условия будут удвоены? Хорошо. Тогда к делу. Он будет в десять у кафе «Анка». Пришлите сотрудника ко мне, я дам фотографию. Проведите переговоры тщательно, вы обязательно должны уговорить его. Впрочем, не мне вас учить».
— Разговор шел по телефону, поэтому присутствовала некоторая иносказательность. Владелец этой конторы согласился. Он действительно стрелял в тебя. Только холостыми. Но твой приятель не знал про этот нюанс. Ты понял? Да?
Борис молча сидел и смотрел то ли на Алексея, то ли на стену, за его спиной. Потом он медленно начал:
— Если бы он позвал меня на эту стрелку вечером, все был бы по понятиям. Но почему он сделал это утром? Почему?! — Внезапно заорал Борис. В комнату заглянул боец Главбуха, но, смекнув — все в порядке, вышел.
— Боря, ты же умный человек. И знаешь, что вокруг «Транскросса» вертелись не питерские, а московские деньги. Завтра утром законный наследник фирмы должен вступить в свои права. А грязную работу ты уже совершил. Что делают с использованным презервативом?
— Он был моим школьным другом. — Медленно отозвался Борис.
— Это так. Этим он отличается от тебя, пославшим отравленного наркомана в подъезд к сыщику. По кругу ходят не только стрелки, Боб. Все вернулось, и тебя использовали как презерватив для убийства. Точнее, для многих убийств. Ты думаешь, как сможешь с ним разобраться? На свободе ты его уже не встретишь. А увидишь ли в камере — зависит только от тебя. Согласен?
— Пиши. — Согласился Борис и Нертов включил диктофон…
На половине второй кассеты, Борис закончил свой рассказ.
— Это все, что я от тебя хотел. — Подвел итог Нертов.
— А что ты сделаешь со мной?
— Судить тебя я не собираюсь, мое дело охранять. Правда, поблизости есть деятель, который любит это делать, а приговор приводит в исполнение ногами. Но сейчас он устал и не в настроении. Кому тебя судить — найдутся.
— Отпусти меня. — Попросил Борис. — Я все равно как прежде работать не смогу. Завалю суку и сдамся. Или пойду бомжевать. Тебе же лучше. Он никого не убивал и отвертится.
— Не отвертится. — Возразил Алексей. — А тебя я отпустить не могу. Из-за тебя же сегодня четырнадцать человек пошло на тот свет. Правда, больше половины из них лезли под стволы сами. Но без тебя они были бы живы. Кто-нибудь мог потом поумнеть.
— Жаль, что тебя тогда не грохнули в Дивномайске, когда ты начал копать против Шварца. А я еще у твоей прежней подопечной девчонки твой пистолет отобрал. Доброе дело сделал. Помнишь? Зря, выходит. Вот и сегодня ты в людей сам стрелял.
— Я — телохранитель. — Устало повторил Алексей. — И стрелял я в бандитов. А если бы сегодня было по-твоему? Что бы ты сделал с девчонкой? То же, что ты сделал и со своей Катей?
— Не я, сука, слышишь, не я! — Заревел Борис и, откинув стул, качнулся к Алексею, пытаясь то ли боднуть головой, то ли укусить. Нертов схватил его за плечо и несильно толкнул на пол. Потом поставил стул, помог подняться и посадил.
— Это сделал ты. Ты это отлично знаешь, поэтому и сердишься. Ты замучил свою девчонку. Я не знаю, спрашивал ли ты ребят о нюансах, но здесь есть запись показаний Слона. Хочешь послушать?
— Пошел ты на… — Опустошенно сказал Борис.
— И правильно. Я это тоже не хочу слушать лиший раз. Даже если человек не верит, Бог иногда дает ему понять: у меня все под контролем. То, что случилось с Катей было последним Божьим предупреждением — остановись. Ты не остановился. Неужели ты до сих пор не понял, что и сам, и «братки» твои — просто презервативы? И это не оскорбление, а констатация факта. Вас использовали и выкинули. А спустить сливной бачок будет минутным делом. Пошли…
С помощью того же камуфляжника, Алексей довел Бориса до микроавтобуса. Тот не сопротивлялся.
Обратное путешествие заняло тоже около четверти часа. Наконец, микроавтобус остановился. В полутьме Алексей снял с Бориса наручники, открыл дверь и ногой вытолкнул его на улицу. Машина тотчас умчалась.
Борис оглянулся. Прямо перед ним было огромное, многоэтажное здание и он подумал сперва: завезли на окраину. Но секунду спустя он понял, что это единственная новостройка в старом Петербурге, которую называют «Большим домом». Из темноты вышли несколько человек в штатском, скороговоркой сообщая Борису обычные протокольные банальности.
Нертов же покинул микроавтобус за два квартала от этого места. Ему надо было еще идти давать показания об обстоятельствах применения служебного оружия и о других событиях дня. Встреча с Ниной опять откладывалась.
