Казалось, версия Нертова о воскрешении Марины Войцеховской и о ее причастности к охоте на Нину достаточно перспективна. Поэтому после того, как одному из охранников удалось засечь на Захарьевской рыжеволосую девицу, сыщики Арчи оперативно занялись установлением ее личности.

Вроде бы, ничего примечательного в ней не было, имя и фамилия, конечно, оказались незнакомыми, но Алексея, еще не успевшего лично увидеть подозреваемую, насторожило, что она, судя по документам, только недавно приехала с Украины, якобы получив по обмену на свою Львовскую квартиру комнату в питерской коммуналке. А это значило, что, во-первых, девица была, как минимум, землячкой Войцеховской, а во-вторых, что никакой интересной информации в Петербурге на новую жительницу собрать практически невозможно. Правда, в первый же вечер сыщикам удалось выяснить, что подозреваемая вечером на метро отправилась на Старо-Невский проспект. Там она, недолго поговорив с каким-то парнем, вылезшим из подъехавшей машины, укатила с ним, очевидно, зарабатывать деньги. К такому выводу сыщики пришли, когда, проследили маршрут поездки. Машина, свернув на разрытую Тележную улицу, остановилась у уже закрытого рынка стройматериалов. Близко подходить наблюдатели не стали, но послушали разговор с помощью микрофона направленного действия. Раздававшееся из машины сопение и постанывание не оставляли сомнений — девица подрабатывала проституцией. И действительно, минут через десять стоны прекратились, объект наблюдения вышел из машины и направился пешком обратно на проспект, снова заняв там место у троллейбусной остановки. Часов до двенадцати ночи сыщики еще три раза доезжали до Тележной, а потом «довели» подозреваемую к ее дому.

Все это никак не вписывалось в версию о девушке-киллерше. Конечно, можно было бы попытаться ее проверить еще, направив, например, кого-нибудь из сыщиков во Львов, но Нертов посчитал, что времени на это слишком мало, а потому решил лично познакомиться с подозреваемой. Посчитав, что отрицательный результат — тоже результат, он сел в машину и следующим вечером отправился к Старо-Невскому.

По трубке сыщики Иванова сообщили, что «ведут» объект и выходят сейчас на проспект. Нертов, попросил одного из наблюдателей обогнать девушку и пройти впереди нее. Из машины, припаркованной на одной из примыкающих к проспекту улиц, Алексей хорошо видел рослого парня, работавшего на Арчи, который прошел по немноголюдному вечернему Старо-Невскому. В нескольких шагах сзади следовала рыжеволосая девушка в серой куртке.

«Это она». — Понял Алексей и, включив зажигание, дал газ, выезжая на проспект. Почему-то учащенно заколотилось сердце. Юрист никогда не думал, что встретится с Мариной таким образом. «Девушка, здравствуйте, поедем, развлечемся»?..

Когда машина притормозила неподалеку от подозреваемой, Алексей, приоткрыв дверь, окликнул рыжеволосую, она повернулась на голос и неторопливо заглянула в салон.

— Что, развлечься хочешь? Пятнадцать баксов в машине, двадцать на хате, только с обратной доставкой.

Нертов, к своему облегчению поняв, что перед ним не Марина, а вовсе незнакомая девушка, живо согласился.

— Конечно с доставкой, поехали, здесь недалеко, у Чернышевской.

Девица заскочила в «девятку» и юрист, развернувшись через двойную осевую линию дорожной разметки, поехал в сторону Захарьевской. Честно говоря, он не вполне представлял, как поведет разговор с этой проституткой, но уже сейчас готов был признать: вариант с киллершей очевидно рассыпался как карточный домик. Впрочем, версию все равно следовало отработать до конца.

По дороге девица, как водится, попыталась предварительно разузнать, что за покои ее ожидают и каких услуг от нее захотят. Нертов про себя хмыкнул, подумав, насколько она наивна, надеясь на искренний ответ. Если уж кому-то из проституток суждено попасть на ночь к маньяку или в «групповуху», так вероятность вычислить это ничтожно мала. Конечно, если, скажем, подкатит к ночной бабочке «мерс» с парой бритозатылочных, она постарается куда-нибудь упорхнуть, если, конечно, получится. А к более простым машинам и стрижкам отношение попроще, всегда теплится надежда, что просто беспутный мужик решил оторваться на последние деньги. Но разве можно быть гарантированной от всяких накладок?..

Алексей специально остановился прямо у подворотни, где некогда Арчи упустил рыжеволосую, и сказал, что им пора выходить, квартира, мол, находится во дворе. Вдруг девица заартачилась, начала лепетать, а не стоит ли поехать в другое место, попыталась быстро выскочить из машины, буквально упав на дверку. Может, ей бы это удалось, но тогда следовало сначала нажать ручку, а потом открывать дверь. С какого-то перепуга проститутка сделала все наоборот и ее попытка окончилась неудачей. Нертов увидел в глазах девушки неподдельный страх и постарался как можно миролюбивее успокоить ее.

— Ты дверь открываешь неправильно, впрочем, если тебе не нравится здешний климат — поедем в куда еще, а сначала где-нибудь поужинаем. Да не боись, сам знаю: время — деньги, добавлю. Только уж ты мне машину не доламывай, а то и без того настроение паршивое…

И не ожидая, пока девушка придет окончательно в себя, он потихоньку тронул «девятку» с места, продолжая говорить спутнице ни к чему не обязывающую, но не оставляющую сомнений в мирных намерениях чушь. Понемногу девушка успокоилась и даже закурила, поудобнее пристроившись на сидении, но Алексей еще долго не мог понять, почему она так испугалась там, у дома на Захарьевской.

«Интересно, что бы сказала Нина, узнав, что я катаюсь с проституткой по городу, — подумал вдруг Нертов, — сумела бы она принять мои невразумительные оправдания и вообще, что бы я смог ей объяснить? Лепетал бы как Никулин в «Бриллиантовой руке», мол, встреча с агентурой?»… Додумать эту мысль он не успел, так как окончательно пришедшая в себя девица потребовала более определенно сказать, куда они направляются или немедленно высадить ее из машины. К счастью, они уже подкатили к небольшому полуподвальному ресторанчику неподалеку от особняка Штиглица и это избавило Алексея от необходимости длинных объяснений. Он лишь махнул рукой в сторону светящейся вывески: «Сюда» и припарковал машину у входа в поблескивающий светящейся вывеской погребок.

Во время ужина Нертов постарался разговорить девушку и, хотя она то и дело привирала, но главное, как посчитал юрист, было ясно: никакого отношения к пропавшей Марине Войцеховской проститутка не имела. Судя по всему, она просто сбежала от личных невзгод из своего Львова, чтобы начать или, вернее, продолжить самостоятельную жизнь в большом городе. Городу же молодые и в меру симпатичные, но не имеющие образования и связей девушки оказались нужны были больше лишь в одном качестве, чем и вынуждена была воспользоваться Олеся (так звали девушку). Она, как и большинство ее коллег, в порыве откровения говорила о несчастной любви, о невероятно высоких ценах, «субботниках», из-за которых и пришлось сбежать из дома и, конечно, о том, что нынешнее положение временно, а человек, понявший ее душу, будет самым счастливым. Множество подобных рассказов Нертову приходилось слышать еще в бытность стажером в уголовном розыске у Раскова, и он не мог порой точно определять ту грань, где проститутки говорят правду, а где выдумки, услышанные некогда от таких же неприкаянных подружек.

«В обмен» Алексею пришлось поведать примерно такую же достоверную историю о своих проблемах с бывшей женой, которая не дает ему общаться с ребенком, хотя они живут в одной квартире и о подобных превратностях мужской жизни. Незаметно он старался подтолкнуть собеседницу к интересовавшему вопросу о доме на Захарьевской.

— Вот, у тебя, говоришь, хоть комната своя есть, а я даже домой никого привести не могу — сразу скандал. Думал хоть сегодня отдохнуть, друг у меня в командировку укатил, ключи мне оставил, а тебе дом не понравился. Ну да ладно, не судьба значит.

Олеся, которая к тому времени выпила чуть ли не бутылку «мартини», была настроена уже благожелательно.

— Да ладно, чего там, ты извини. Если хочешь, вернемся?.. Но у меня воспоминания об этом доме плохие. Я вдруг подумала, что ты тоже такой же, как и он, ну мужик, который там живет… Я про него, падлу, еще ребятам не сказала, а то бы он поплясал.

— Да бог с ним, пусть живет. — Стараясь не выдать интереса, юрист подзадорил девушку.

Но Олесю, как говорится, уже «понесло» и она выложила Алексею историю неприятного знакомства с домом на Захарьевской. По словам девушки выходило, что однажды на улице ее «снял» какой-то седой мужик, которому на вид было никак не меньше шестидесяти. Он сумел уговорить Олесю зайти к нему в гости. Обычно днем она с клиентами не работала и знакомства пресекала, но тут, как говорится, бес попутал, решила, что у «Седого» можно будет неплохо заработать без особых проблем, тем более, что он сам назвал приличную цену.

В тот день, когда Арчи видел девушку, выходящую из двора, она в первый раз пришла к «Седому». Он был достаточно галантен, но оказался «со сдвигом», предложив ей заняться любовью на чердаке. При этом он попросил Олесю сначала постоять спокойно у чердачного окна, делая вид, что она разглядывает что-то в бинокль.

— А сам-то, старый козел, — продолжала она рассказ, — штаны расстегнул, да ходит сзади туда-сюда, то рукой мне по ноге проведет, то по заднице. И напевает «Девушку из маленькой таверны полюбил угрюмый капитан». Я стою, как велено, будто ничего не замечаю… Он уж совсем заколебал ходивши, думаю, когда ему это надоест. Ну, я повернулась, смотрю, он уже сам кончает… И все. Он сразу будто пришел в себя, велел мне уходить, да еще сунул пятьдесят баксов премиальных и визитку с телефоном, попросив позвонить через пару дней. Я, дура, обрадовалась, думала, что на халяву денег срубила и, пока он не передумал, свалила домой.

Через несколько дней (Алексей отметил, что это, вероятно было, когда девицу «засек» охранник на улице) Олеся решила позвонить «Седому». Он, казалось, ждал ее звонка, сразу же пригласил в гости. Но, когда девушка пришла, он на чердак ее не повел, а отправил в ванную. Олеся, вспомнив, что забыла в сумочке, которую оставила в прихожей, лекарство, уменьшающее риск что-нибудь подцепить («знаешь, на презик надейся, а сам не плошай») и, даже не успев раздеться, тихо вышла из ванной. Но, заглянув по пути через приоткрытую дверь в комнату, где она раньше не была, передумала подмываться. Помещение напоминало средневековую камеру пыток. Посередине, на крюке, где некогда висела люстра, был приспособлен веревочный блок, с привязанным внизу поленом. Олеся видела такие в исторических фильмах («ну, натуральная дыба»). На стене были развешены разные приспособления вроде плеток, цепей, ремней с металлическими застежками, скорее похожих на наручники, Но больше всего гостью шокировало, что пол комнаты был тщательно застелен полиэтиленовой пленкой. Обладая достаточно ярким воображением и, к тому же умудренная горьким опытом некоторых подружек по профессии, девушка живо представила себе, что может произойти с ней после ванной. «Подвесит к потолку, а потом измываться будет, пока я не сдохну». — С этой мыслью она, схватив в охапку куртку, проскользнула к массивной входной двери и даже успела открыть замок, когда из соседней комнаты вышел полураздетый «Седой», держа в руках огромный тесак с широким клинком. «Стой, куда»? — Как показалось Олесе, угрожающе выкрикнул он и шагнул к дверям. Ужас придал девушке сил, и она опрометью выскочила из квартиры.

Визитку «Седого» Олеся, конечно же, выкинула, но Алексея это не столь волновало, так как по рассказу он уже сообразил, о какой именно квартире шла речь — не зря же сыщики Арчи сидели в паспортной службе, выискивая возможных подозреваемых…

Они просидели в ресторанчике до закрытия, а потом Нертов предложил девушке довезти ее поближе у дому.

— Ты что, импотент? — Удивилась она.

— Да нет, просто здорово устал. К тому же койка — не всегда лучший способ снять стресс… Поэтому спасибо тебе за вечер, ты мне здорово помогла.

Девушка расценила благодарность по-своему, сказав, что если ее спутник еще когда-нибудь поссорится с женой — пусть приходит на Старо-Невский, только не очень поздно, а то можно опоздать. Нертов, конечно же, согласился.

В тот же вечер время Арчи с Александрычем начали отрабатывать связи Васи-рекламщика из «Транскросса». Машина, номер которой запомнил ветеран МГБ, оказалась закрепленной именно за ним. Сгоряча Нертов чуть было не дал команду сразу же взять Васю в оборот, но Арчи его охладил, заметив, что тот может от всего отпереться.

— Ты что, хочешь, чтобы мы с ним поговорили просто, как «братки» какие-нибудь? — Взгляд у Николая стал злым, а губы сжались в тонкую полоску. — Может специнвентарь в виде утюга или паяльника еще выдашь? А если он вдруг окажется непричастен или чекист твой старый ошибся номером? Что тогда делать прикажешь, в Озерках где-нибудь утопить, чтобы заяву на нас не дал?.. В общем так, Леша, — Арчи постарался смягчить интонации, чувствуя состояние друга, — я прекрасно понимаю тебя и обеспокоен не меньше. Но, согласись, нельзя этого Васю брать сейчас. Давай, лучше приставим надежный «хвост», быстро соберем информацию. Я этим займусь сам, Александрыч поможет. А охрану у Нины советую усилить.

Как ни трудно было Нертову, он вынужденно согласился с другом — бывший оперативник говорил дело.

Правда, разработка Васи ничего не дала. Сыщики выявили, правда, несколько его мелких грешков. Например, что Вася, давая в газеты рекламу фирмы, «расслабился» в период безвластия и договаривался на меньшие суммы оплаты, чем получал из «Транскросса». Но это, как говорится, не смертельно. Различные источники сообщали, что о генеральном директоре Вася отзывался только положительно и даже по очень большой пьянке заявил в узком кругу знакомых, что готов был бы жениться на ней, только жаль, не чета он Нине Анатольевне, она, дескать, умная, красивая и богатая, а он…

Но для сыщиков, естественно, эта информация была второстепенна. Главное — проверка Васиного алиби во время убийства. И тут-то вышла загвоздка. Никто не видел «транскроссовского» рекламщика в тот день. Было известно только, что с утра он взял в гараже свою машину и куда-то на ней укатил, сославшись на неотложные дела. В фирму же он вернулся только во второй половине дня, причем, слегка выпивший и, как сказала «по дружбе» одна из секретарш, «какой-то взъерошенный».

Арчи недолго посовещался со своим заместителем, а потом решил, что неплохо бы Васю показать «живьем» старому чекисту, благо его адрес Нертов предусмотрительно оставил коллегам. Но планы сыщиков оказались нарушенными звонком Ивана Гущина, которому было поручено в этот вечер сидеть в засаде на чердаке дома на Захарьевской.

Иван, позвонив начальству по телефону, сообщил, что только что задержал человека, который вел наблюдение за квартирой Климовой.

Когда Арчи с Александрычем примчались на знакомый чердак, они увидели, что на полу у слухового окна лежит мужчина достаточно крепкого телосложения, руки которого были скованы сзади наручниками. Он скрючился на боку и тихонько подвывал. Рядом валялась небольшая спортивная сумка, а над лежащим грозно темнела фигура Гущина, которого незадолго до этого Николай буквально выпросил у Нертова, убедив Алексея, что негоже толковому оперу прозябать в охране.

Подойдя ближе, Арчи заметил, что у лежащего удлиненные седые волосы, но он еще не так стар, как это могло показаться при первом взгляде. Мужчине было не более сорока пяти, хотя сейчас лицо у него было довольно грязное от соприкосновения с засиженным голубями полом и, к тому же, искажено страдальческой гримасой.

При виде очередных гостей мужчина заскулил погромче, но ничего не сказал, так как рот у него был плотно забит кляпом. Вошедшие вопросительно уставились на Гущина, который вкратце рассказал, что как ему и было приказано, сидел весь день, укрывшись на чердаке и ожидая возможного визитера. Потом послышался скрип двери и Иван увидел, что на чердак прошел «этот». Тут говоривший презрительно кивнул головой в сторону лежащего.

— Смотрю, а он прямиком к окну, достает бинокль и затаился. Я жду, а он вдруг бинокль откладывает и начинает доставать из сумки какую-то конструкцию. Я грешным делом подумал — разборный ствол, ну и… — Иван беспомощно развел руками. — Я же не знал, что там был фотоаппарат. Да вы сами посмотрите, какой у него объектив, да еще штативы всякие… Что, я в темноте мог разглядеть, вдруг бы он стрелять начал?

Арчи с Александрычем переглянулись, представив, как бывший опер вдруг напрочь ослеп и бросился задерживать «снайпера». Только полный недоумок мог спутать фотоаппарат, пусть даже с телескопическим объективом, и винтовку. А Иван Гущин недоумком не был. Просто, скорее, решил проявить инициативу и, наплевав на строжайший запрет не рисковать и не лезть никуда в одиночку, «прихватил» подозреваемого. Но, как говорится, победителей не судят, к тому же все равно надо что-то делать с лежащим. Поэтому сыщикам волей-неволей пришлось идти к нему общаться.

Задержанный, кажется, от страха наложил в штаны, так как вокруг него витал довольно характерный запах. Когда же Арчи нагнулся, чтобы вытащить кляп, мужчина в ужасе дернулся назад, начал извиваться и Николаю пришлось его слегка встряхнуть и предупредить, чтобы он вел себя смирно. При ближайшем рассмотрении кляп оказался скомканным беретом, очевидно принадлежащим задержанному. Самого бедолагу для удобства посадили, прислонив к проходящей по чердаку трубе и предупредив, чтобы он не орал, «а то — сам понимаешь…«.

Из сбивчивого рассказа мужчины, направляемого в нужное русло наводящими вопросами сыщиков и грозным видом Гущина, удалось выяснить следующее: задержанный одиноко живет в этом доме. У него определенный сдвиг в сексуальной сфере. Во всяком случае, ему нравится подсматривать из чердачного окна за женщинами, живущими напротив и разгуливающими по своим квартирам в неглиже, легкомысленно не задернув перед тем занавески. Выяснилось также, что одним из объектов наблюдения с недавних пор была и квартира Нины Климовой. Сначала там крутились две малярши, а потом, наверное, хозяйка. Именно за ней и старался подсматривать мужчина.

Что касается фотоаппарата, то тут задержанный попытался было уклониться от прямого ответа, промямлив, что, дескать, просто является фотолюбителем, но под грозным взглядом Гущина, которого задержанный боялся больше других, мужчина признал, что кроме простого подглядывания фиксировал свои впечатления и на снимках. Последнее заинтересовало Арчи, и он решил, что разговор продолжить будет лучше в квартире нового знакомого, а пока неплохо бы дозвониться до Нертова. Как-никак именно ему принадлежала идея о снайпере. «Сам придумал — пусть сам и расхлебывается» — рассудил руководитель сыскного агентства.

— Вы ведь не против продолжить разговор у вас в квартире. — С легкой угрозой в голосе спросил сыщик и задержанному, все время ожидавшему расправы, пришлось согласиться. Он и правда не мог понять, что за люди его схватили. На милиционеров они не очень-то походили, а потому ожидать от них можно было чего угодно. Обладая яркой фантазией, мужчина то и дело представлял, что его начинают мучить, причем не так, как это часто бывало раньше, в его мыслях и не так, как он просил сделать время от времени случайных проституток, а по-настоящему больно и необратимо для собственного «Я».

Нет, он не стоял на учете в психдиспансере, хотя повод поближе познакомиться с психиатром у него был. Он не измывался и над беззащитными жертвами, подобно Чикатило, находя наслаждение в другом. Разыгрывая в воспаленном воображении какую-нибудь историю, он как бы улетал из этого мира, становясь участником захватывающих любовных драм.

Так же было и с одной из последних проституток, которую удалось пригласить домой. Она очень достоверно сыграла тогда на чердаке роль Мэри — девушки из экзотической таверны, высматривающей в необъятных морских просторах любимого. Он же чувствовал себя опытным, но легко ранимым капитаном, впервые заметившим прелести юного тела соблазнительницы. Только у той истории не оказалось настоящего продолжения: когда «Мэри» в следующий раз пришла в гости, а хозяин вышел к ней, чтобы дать нож — она почему-то не захотела играть, а убежала. А ведь ей было бы так хорошо, не то, что ему, познавшему измену, горящему от любви и вместо этого постигшего унижения и муки. Нет, получить сладостное наслаждение не удалось. «Мэри» оказалась обычной проституткой, не захотела грозить ему ножом, а потом, привязав к дыбе, бить кнутом. Она не смогла и сжалиться, увидав, как он терпит все адовы муки во имя любви, не бросила кнут и не припала к его телу. А эти трое, особенно первый, сразу же пообещавший оторвать капитанское достоинство и засунуть его в рот жертвы, того и гляди, начнут терзать. И можно было сказать с гарантией: во имя любви или из сострадания они не сжалятся…

Неизвестно, о чем еще успел передумать задержанный, но в этот момент он был резко приподнят за ворот и решительно направлен к двери, ведущей на лестницу…

Алексей приехал поздно вечером, когда сыщики уже устали спрашивать-переспрашивать, проверяя достоверность рассказа хозяина квартиры. Но, судя по всему, выходило, что он говорил правду. Определенным подтверждением этому служили многочисленные фотопленки и снимки, которые хозяин (конечно же, добровольно!) предъявил гостям. Судя по пленкам, наблюдение велось постоянно, причем не только за Нининым домом, а еще за несколькими, находившимися поблизости от обители «маньяка». Правда, снимков Климовой на пленках не оказалось.

Нертов, странно быстро войдя в курс дела, умудрился ввергнуть хозяина в еще больший ужас, задав тому вопросы о «девушке из маленькой таверны» и потребовав показать некий тесак. После последнего предложения хозяин, надумав что-то страшное, грохнулся на колени и заверещал, что «отдаст все до последнего». Конечно, такая возможность не была упущена и вот уже из потайного ящика, вмонтированного в письменный стол, были извлечены очевидно самые заветные сокровища — тетрадь-дневник хозяина, а также еще одна пачка фотографий и несколько пленок, запечатлевших особые утехи «маньяка». Оказывается, он тайком снимал и оргии в квартире, когда сюда приходили проститутки. Среди этих пленок оказались и те, на которых была запечатлена Нина.

Сыщики предусмотрительно сделали вид, что заняты совершенно другими вещами, пока Нертов рассматривал снимки, благо дело действительно появилось: следовало найти скрытую фототехнику и изъять оттуда пленки, которые могли запечатлеть нынешний визит. А Алексей перебирал фотографии. Вот Нина только что вышедшая из душа, стоит у окна и, вскинув руки, вытирает длинные волосы, вот она одевает колготки, грациозно поставив ногу на стул…

Как бы не казалось мерзким само подглядывание, но Нертов про себя вынужден был признать, что Нина выглядела здорово. «Может, я обращаю на нее меньше внимания, чем она достойна», — подумал он. В пачке было еще несколько чужих фотографий, но одна из них насторожила.

— Когда она сделана? — Спросил он фотографа и, услышав, что в тогда же, когда и снимки «той потрясающей женщины» (Нины), Алексей окликнул друга. — Коля, посмотри-ка, сюда, ты ничего не замечаешь?

Фотография размером 18 на 24 отличалась от других — она была сделана более общим планом, чем другие и фоном к ней являлась не очередная комната, а крыша Нининого дома. На крыше самозабвенно целовались двое каких-то сумасшедших, не дотерпевших до своей квартиры, а может просто не имевшие свободной «хаты». Ах, юность, юность! Кто не вспоминает нынче темных лестниц со специально выключенным светом или обжигающих на морозе губы поцелуев в таких же темных подворотнях!.. Почему-то тогда казалось, что никто никогда не узнает о тайнах, связывающих двоих. Вот и эти, сбежавшие от глаз людских аж на крышу, не догадывались, что чужая грязная рука уже нажимает затвор фотоаппарата…

Арчи, взяв снимок, сначала долго вглядывался в него, а потом, обалдело взглянув на Алексея, выдохнул:

— Нужно сначала посмотреть саму пленку. Если что — у меня есть приличный фотограф.

Заинтересованный Александрыч грузно двинул животом в бок начальника, стараясь разобрать, почему тот вдруг разволновался. Но взгляд у старого оперативника оказался более цепким. Поэтому он почти сразу же заметил: в слуховом окне маячило чье-то лицо. Его черты разобрать было сложно из-за недостаточного увеличения. Кроме того, человек находился не у самого окна, а чуть в глубине чердака.

Нертов поманил Николая из комнаты, а когда они оказались в прихожей, начал интересоваться результатами по проверке Васи-рекламщика. Арчи вынужден был сообщить, что практически ничего интересного пока раскопать не удалось из-за происшествия на чердаке.

— Но, — сыщик постарался ободрить друга, — есть один интересный вариант. Помнишь, ты сказал, что маньяка в парке видел какой-то старый чекист? Вот мы с Александрычем подумали и решили, что завтра попробуем вывести его поближе к «Транскроссу» и там показать Васю «живьем». Одобряешь?..

Нертов только махнул рукой, мол, делайте как знаете и попросил, чтобы Арчи поскорее связался со своим фотографом, чтобы тот увеличил снимок незнакомца на чердаке.

«А с этим сексуалом что делать»? — Спросил Арчи, имея в виду хозяина квартиры.

— Да что хотите. У тебя же остался кто-то в местном РУВД, вот и отдай, пусть проверит на причастность к «глухарям». Но я сильно подозреваю, что после знакомства с твоим Гущиным он с удовольствием сам доберется до «конторы», с повинной…

Через некоторое время в ближайшее РУВД, действительно явился человек, сообщивший, что хочет покаяться в своих грехах и в доказательство положивший на стол дежурного пачку фотографий. Снимков Нины там естественно не было. Криминальных «грехов» в действиях гражданина дежурный по РУВД тоже не усмотрел, ведь пользование услугами проституток у нас не наказуемо более чем лечением какой-нибудь гонореи, запрещенной аппаратуры явившийся «с повинной» не использовал, а если кому-то из граждан не нравится, что за ним наблюдают — пожалуйте в суд с гражданским иском. Но, на всякий случай, дежурный вызвал оперативника, не заметив, что у входа в управление стоит высокий широкоплечий Иван Гущин, ожидая, не передумает ли прибывший гражданин давать показания.

Еще минут через двадцать «сексуал» был передан оперативникам, которые недолго переговорив с посетителем, отправили его спать, велев завтра с утра сходить за справкой в районный психдиспансер, на что гражданин торопливо согласился. Оперативники же остались рассматривать фотографии, рассудив, что сумасшедших в городе много, а раз «заяв» с похожим фигурантом не имеется, то и нечего время у людей отнимать. А за снимки спасибо — будет развлекуха для отдела.

Арчи заставил себя еще раз посмотреть на труп. Старческая фигура в некогда добротном пальто, из-под которого выглядывал стоячий воротничок синего кителя, неловко застыла в углу лестничной площадки. Можно было подумать, что человек просто перепраздновал и присел отдохнуть, положив рядом с собой шляпу, трость и авоську с продуктами. Только слишком неестественно была повернута у него голова, а помутневшие глаза смотрели куда-то назад и вверх, будто человек неудачно пытался выполнить команду «равняйсь!».

Николай подумал, что несчастный находится в такой позе уже несколько часов, а жильцы, изредка проходившие по одной из темных лестниц дома-колодца, наверняка только брезгливо старались не задеть сидящего на площадке, по привычке ругая пьяниц, правительство, депутатов и всех иных, безусловно виновных в неухоженности подъездов.

Ветеран МГБ Савинский был мертв. Арчи готов был побиться об заклад, что у старика свернута шея, причем не при случайном падении на лестнице, а профессиональным захватом. И смерть наступила, судя по всему, вскоре после того, как Арчи сегодня расстался с бывшим капитаном. А это могло значить только одно: в гибели старика виноват он, бывший оперуполномоченный, а ныне руководитель частного сыскного агентства Николай Иванов, что-то недосчитавший во время работы с ветераном.

А как хорошо начиналось утро… Один из людей Арчи, дежурящий у «Транскросса», отзвонился, сообщив, что веселый менеджер Вася только что прибыл в фирму и прошел к себе в кабинет. Арчи в это время уже допивал третью чашку чая, сидя дома у отставного капитана МГБ и слушая его рассказы о прежней работе. Получив сообщение о прибытии Васи Арчи быстро закончил чаепитие и вместе с Савинским поехал в «Транскросс». Расчет у сыщика был предельно прост: он надеялся издали показать Васю ветерану, который бы более-менее определенно сказал, тот ли это человек, который был у детской коляски в Таврическом саду. Но, когда они приехали на место, оказалось, что Вася куда-то исчез. Некоторое время Арчи с Савинским безуспешно прождали его неподалеку от фирмы, а потом решили сделать перерыв на обед и вернуться назад ближе к вечеру. Сыщик подвез ветерана поближе к дому и высадил у продуктового магазина, ссудив на прощание небольшой суммой денег. «Это, чтобы мы могли чаю с чем-нибудь попить». — Сказал тогда Николай, стараясь, чтобы старик не обиделся на «матпомощь». Впрочем, отставник воспринял деньги как должное и степенно положил их в карман.

За время обеда Арчи надеялся с помощью Нертова или на худой конец Нины уточнить, кто и куда мог отправить менеджера. Правда, позднее выяснилось, что Васю никто не озадачивал, а его исчезновение, по-видимому — собственная инициатива. Когда же Вася снова вернулся на работу, Арчи поехал к дому Савинского, где в парадной его ждал только труп старика.

…Когда Арчи и Нертов, которому сыщик успел рассказать о своей страшной находке, ввалились в кабинет Васи, то никого там не обнаружили. Менеджера и след простыл. На столе стояла пепельница, в которой валялось лишь несколько остывших окурков. Алексей молча ткнул пальцем в ее сторону, стараясь привлечь внимание друга. Фильтры двух сигарет были изжеваны чуть ли не до табака…

Арчи виновато смотрел на друга и даже не пытался оправдаться. Он считал, что именно его люди виноваты в том, что Вася бесследно исчез. Точнее, были виноваты даже не сами сотрудники, а он, руководитель агентства. Единственный сыщик, который должен был сообщать о передвижениях Васи, находился у парадного входа в «Транскросс». Но, выставляя этот пост, Николай не предполагал, что менеджер будет пользоваться одним из других выходов — то ли через гараж, то ли — через подсобные помещения фирмы. Такой вариант мог произойти лишь, если бы объект заметил наблюдение, что исключалось, либо…

— Да-да, — как бы угадав мысли сыщика, зло произнес Нертов, — если у него рыло в пуху. Ему надо было обеспечить алиби — он и свалил тихонько через какой-нибудь сортир. Я больше ждать не намерен. Не хочешь — не помогай, но и не мешай. Я сам возьму этого подонка и «расколю» его по самые уши. Привет…

— Подожди, Леша, я с тобой, — Николай решительно шагнул вперед, — старик-то из-за меня…

Нертов молча кивнул, подумав, что с ветераном вышел самый элементарный, но страшный по последствиям прокол «наружки»: убийца первый увидел опознающего и, видимо, каким-то образом запомнив его еще по Таврическому саду, сообразил, что старик неспроста сидит в машине с сыщиком, которого многие в фирме знали в лицо. Старый оперативник недооценил негодяя: тот, может голливудские боевики и смотрел, но в том злосчастный день смог и заметить, и запомнить настырного дедка. Но убийца не мог допустить, чтобы его опознали. А значит, судьба старика была решена. Убийца сумел проследить за машиной Арчи, а затем догнал Савинского на лестнице, когда тот поднимался к себе домой…

Алексей, пытаясь понять, почему погиб старик, не представлял, насколько близок к истине. Утром, подъезжая к «Транскроссу», «Посланник Высшего разума» сразу же заприметил неподалеку от парадного входа машину сыщика. Эта «девятка» была ему хорошо знакома, как впрочем, и остальные машины, имевшие отношение к фирме. Еще не поняв, что же его насторожило, «Посланник» проехал мимо и успел заметить, что в легковушке сидят двое. Одного из них он знал — начальник сыскного агентства, обслуживавшего фирму, а последний год, очевидно, персонально ее руководительницу. Лицо другого, старика, показалось знакомым, только трудно было сразу понять, почему.

Отъехав подальше, «Посланник» стал старательно вспоминать, где и при каких обстоятельствах он мог встречаться со спутником сыщика. И вдруг, как на фотографии вспомнил тот день в Таврическом саду, пенсионера в допотопном пальто и кителе, слишком уж внимательно взглянувшего на проходившего мимо мужчину. Самое неприятное, что посланник вспомнил, когда видел старика второй раз — в зеркало заднего вида, когда «ауди» отъезжала от Дворца малютки на Захарьевской.

«Посланник» вытер мелкие капли пота, в раз выступившие на лбу и понял: деда привезли на охоту. На охоту за ним, посвященным. «Вычислили» его, конечно, по машине, которая числилась за «Транскроссом». Других вариантов быть не могло. Поэтому выход из ситуации видился только один — немедленно убрать глазастого старика, что «Посланник» и сделал, воспользовавшись тем, что старик расстался с сыщиком, не доходя до своего дома.

Он не раскаивался в сделанном, поняв, что это тоже часть порученной ему высшей миссии. Если дети у матерей-монстров должны сами мучаться всю жизнь, то старики, подобные последнему, только мучают других, забывая, что их давно ждут иные миры — Тонкий и Огненный. Он убедился в этом, почувствовав в момент, когда душа старика освобождалась от тела, знакомое ощущение блаженства, несравнимое ни с какими земными наслаждениями. «У каждого своя миссия, — думал он, — и у московского дельца, и у Царева, и у сыщиков, и у этого кретина Нертова, наконец, только они ничего не видят дальше собственных носов. А я вижу. Вижу все. Именно я — Посланник. И мешать Моей миссии не будет никто»…

Убедившись, что старик мертв, убийца поскорее поспешил в «Транскросс», чтобы никто не успел заметить его отсутствия.

Из «транскроссовских» секретарш и сотрудников соседних кабинетов никто не знал ни куда ушел Вася, ни когда он собирался вернуться. Никто не видел и с кем он разговаривал в своем кабинете. Не желая больше терять времени, Нертов и Арчи поехали к менеджеру домой, рассчитывая под каким-нибудь благовидным предлогом вытащить его хотя бы в сыскное агентство, а там поговорить по полной программе, благо тем для разговора накопилось предостаточно.

Было известно, что Вася недавно купил двухкомнатную квартиру на канале Грибоедова и жил там один, время от времени навещая своих родителей, коротавших свои дни где-то в районе Купчино. Найти Васин дом оказалось несложно, гораздо труднее было отыскать парадную, так как по обыкновению номера квартир шли в разбивку и на одной лестнице могли находиться как первые-девятые, так и восьмидесятые номера. Разобраться в этой чехарде квартир может только абориген, проживающий в доме, да и то не всегда. Но милицейская практика давно выработала неписанные правила поиска адресов, поэтому Арчи с Алексеем разошлись во дворе налево-направо и методично стали обходить одну парадную за другой. Наконец Нертов негромко окликнул друга, подзывая его.

Васина квартира находилась на третьем этаже. Дверь напоминала скорее сейфовую, которую можно вскрыть лишь при помощи автогена. Нертов уже приготовился звонить, но Арчи остановил его, показав на створку двери. Она была неплотно притворена. Николай потянул за край и дверь открылась. Переглянувшись, друзья тихонько вошли в квартиру. Везде горел свет, но все было тихо. Алексей заглянул на кухню, которая находилась ближе других помещений к входу и выругался.

— П…ц, Коля, самый натуральный. Карточный домик. Все мои версии — полное дерьмо. Надо валить отсюда. Он, сволочь, нас опять опередил…

— Кто, Вася? — Арчи недоуменно повернулся к спутнику.

— Какой, б… Вася? — Нертов, взяв сыщика за плечо, подтолкнул его в сторону кухни, — убийца.

У плиты распласталось тело менеджера, между лопаток которого торчала рукоятка ножа.

Арчи оторопело пялился на труп, когда из-за спин мужчин послышался душераздирающий женский визг…

Сыщик все еще рассматривал свою физиономию, поперек которой кровоточили четыре здоровенных полосы, оставленных отполированными женскими ногтями, когда Нертову удалось, наконец, утихомирить посетительницу квартиры. Теперь она сидела в углу прихожей на корточках, обхватив руками колени и только тихонько всхлипывала.

Когда, войдя в квартиру, девушка увидела над мертвым телом любимого Васи двоих здоровых мужиков, то в первый момент подумала, что именно они — убийцы, тем более что когда она непроизвольно закричала, один из мужчин успел преградить ей дорогу к выходу. Ужас придал девушке сил и она, совершенно не думая о возможных последствиях, вцепилась в лицо противнику. Правда, сопротивление было быстро пресечено, когда второй из мужчин непонятным образом так схватил и сжал в своих объятиях невольную свидетельницу, что она не то что пошевелиться не могла, но и дышала с трудом. А тиски сжимались все крепче. При этом нападавший, зацепив девушку ногой под колени, вынудил ее в очень неудобной позе опуститься на пол. Поэтому она не могла и попытаться пнуть мужчину ногой. Наконец-то до нее дошел весь ужас происходящего в пустой квартире. «Ой, мамочки! Сейчас и меня как Васю», — лишь успела подумать девушка, зажмурив от страха глаза и представив, как ее будут убивать. А может и не только.

Но лишать жизни ее никто не собирался. Наоборот, мужчина, чуть ослабив захват, негромким, спокойным, но не терпящим возражений голосом попросил, чтобы гостья вела себя спокойно и «не бросалась на каждого встречного, не разобравшись, кто он. Договорились?». Поведение мужчины настолько не соответствовало обстановке, что несчастная только утвердительно заморгала в ответ.

— Я — начальник службы безопасности фирмы, где работал Василий, — Нертов потихоньку еще ослабил захват и затем осторожно отпустил девушку, — а вы, как я понимаю, его невеста?

— Да. — Всхлипнула она.

— А теперь, пока мой коллега попытается привести себя в порядок после ваших ногтей… Да не бойтесь, взгляните, как вы его располосовали (гостья, взглянув на лицо Арчи, несмотря на серьезность ситуации, на миг виновато улыбнулась)… Теперь, представьтесь пожалуйста, чтобы я знал, как к вам обращаться и, пока не приехала милиция, попытайтесь коротко рассказать, почему Василий оказался в это время здесь — мы его полдня не могли разыскать на работе. И вот, нашли, — Алексей тяжело вздохнул и вопросительно замолчал.

Девушка сообщила, что ее зовут Галя, и с Васей они познакомилась несколько месяцев назад, на дне рождения общей знакомой. С тех пор и встречаются. Проблема в том, что у Гали слишком старомодные родители, поэтому ни о каких встречах в вечерне-ночное время речи быть не может. Поэтому с Васей приходится встречаться только днем, да и то у него дома… «Приходилось». — Очередной раз всхлипнув, поправилась девушка и продолжила рассказ, из которого следовало, что все Васины неожиданные исчезновения были связаны лишь с его личной жизнью. Он, опасаясь начальского гнева, оказывается, сбегая на свидание, даже служебную машину не брал, оставляя ее, как правило, неподалеку от фирмы, а домой добирался на такси.

На вопрос, какие сигареты предпочитал курить менеджер, Галя, ткнув рукой в стоящую на телефонном столике в прихожей пепельницу, сказала, что тот пижонил и постоянно дымил вонючими сигарками «Капитан Блэк». Пепельница, действительно, была набита окурками с бумагой коричневого цвета. Фильтры окурков были вполне обычного вида, такие же, как на подобных темных окурках, найденных в кабинете Васи. Ни одной сигареты «Мальборо», ни одного изжеванного фильтра в доме убитого не наблюдалось.

Делать было нечего и Нертов с молчаливого согласия Арчи начал набирать номер милиции. Все версии, построенные юристом и сыщиками, обрушились как карточный домик. Было очевидно, что ни Марина Войцеховская, ни мужик-сексуал, ни его знакомая проститутка к охоте на Нину и ее ребенка не причастны. Тем более очевидной была непричастность менеджера Васи к «транскроссовским» проблемам. И убит парень был, скорее всего, как возможный свидетель действий настоящего убийцы, умело воспользовавшегося Васиными отлучками и машиной.

А охота продолжалась и еще какая! Алексей невольно поежился, вспомнив последнюю прочитанную им статью в одной из газет. «Разбой» — бросался в глаза ее заголовок…