Глава пятая
ВОЗМУЩЕНИЕ ИМОДЖЕН МАККАРТРИ
Этим утром Мак-Хантли было безразлично, что ему подают на завтрак. Ночью он спал просто отвратительно, и это сказалось на его настроении. Он говорил себе, что, если в Перте знают о калландерских происшествиях, то у Копланда и его помощников странные представления о профессиональных обязанностях…
Допивая последнюю чашку чая, Дугал позвонил Мак-Пунтишу и сообщил, что накануне имел встречу с мисс Маккартри и что она показалась ему настоящим феноменом
— Скажите лучше — стихийным бедствием! — воскликнул тот.
— Однако уже десять часов; я тороплюсь к ней.
Мак-Хантли нажал кнопку звонка на воротах мисс Маккартри, стараясь настроиться на беспристрастный лад, но все же невольно вспоминая, как его уже два раза выпроваживали отсюда.
Ему открыла все та же старая дама, но сегодня она не отправила его восвояси, а попросила следовать за ней в гостиную. Стены здесь были украшены картинами, запечатлевшими все сражения, в которых когда-либо участвовали шотландцы — ради собственного удовольствия или по чужой прихоти.
Имоджен величественной походкой спустилась со второго этажа по деревянной лестнице. Дугал постарался внушить себе, что она хочет его запугать. Он отвесил ей легкий поклон, но она уже узнала его и разочарованно воскликнула:
— Ах, это вы! Интересно, что у меня делает дружок этого болвана Мак-Клостага?
Непреклонный, как само правосудие, полицейский ответил ледяным голосом:
— Я инспектор полиции, мисс, и начальство отправило меня в Калландер для расследования убийства Хьюга Рестона.
— Сочувствую!
— Вчера, мисс, вы заявили, что, если полиция не проявит большего усердия в поисках убийцы, вы возьмете эту задачу на себя…
— Совершенно верно!
— Не угодно ли вам объяснить, каким образом вы собираетесь это сделать?
— У меня свои методы, и мне не хочется дарить их незнакомым людям.
Дугал уже не сомневался, что она морочит ему голову. Кровь побежала по его жилам быстрее, но он не подал виду, что сердится, и спокойно продолжил наступление:
— Мисс, сержант Мак-Клостаг, видимо, не совсем верит в невиновность Ангуса Камбрэ. Как вы думаете, почему?
— Потому, что он ограничен от природы, и потому, что интуиции у него не больше, чем у садовой стремянки. Не хотите ли стаканчик виски?
— Право же…
Имоджен принесла стаканы, бутылку и налила две порции виски, опровергавшие все утверждения о шотландской скупости. Она подняла свой стакан, адресуя немой тост сначала гостю, а затем стоявшему на буфете фотопортрету.
— Это ваш родственник? — поинтересовался из вежливости Мак-Хантли.
— Это мой отец… Капитан Генри-Джеймс-Герберт Маккартри. Безвременно скончался.
— Война?..
— Нет, виски.
— О!..
— Роковое пристрастие: однажды вечером он по ошибке вылил вместо шотландского виски ирландское. Он так и не смог пережить этот удар. Я до сих пор не пойму, кто посмел, вопреки всем правилам приличия, принести в дом ту бутылку.
Дугал не мог понять, правда это или розыгрыш, и решил пошутить:
— В общем, по вашему мнению, мисс, в Калландере все в порядке, разве что иногда кого-нибудь отправят на тот свет?
— Это не более чем несчастный случай. Будет только лучше, если город очистится от тех, кто уже растерял все наши национальные достоинства. Я имею в виду людей, которые покорились, воле оккупантов после того, как сдались захватчикам!
— Захватчики? Оккупанты? Боюсь, я вас недостаточно хорошо понимаю.
— А как же мне еще называть англичан и их королеву — узурпатора шотландской короны?
Несколько секунд инспектор приходил в себя от изумления. Затем встал, собираясь уходить, и поинтересовался, какой юбилей помешал им встретиться накануне. Вместо ответа Имоджен повелительно указала ему на дверь.
— Так я и знала! Уходите!
Ошарашенный такой непредвиденной реакцией, полицейский попытался возразить:
— Но…
— Я сказала — уходите, предатель!
— Вы, наверное, что-то путаете…
— И он еще осмеливается называть себя шотландцем! Мерзавец — вот вы кто! Мерзавец!
Мак-Хантли не выдержал и тоже возвысил голос:
— Я вам запрещаю! Я такой же порядочный шотландец, как и вы!
— Лжец! Лицемер! Розмари…
На пороге появилась миссис Элрой, державшая каминные щипцы. В ее руках они могли стать грозным оружием.
— Что происходит?
— Помогите мне выставить за дверь этого наглеца! Он проник сюда обманом, выдавая себя за шотландца!
Дугал окончательно рассердился.
— Замолчите вы, наконец! Перестаньте говорить, что я не шотландец! Я родился в Эдинбурге!
— Эта случайность. Розмари, вперед!
Инспектор был настолько сбит с толку и растерян, что даже не стал обороняться, когда обе женщины накинулись на него, колотя щипцами и зонтиком (который подвернулся под руку Имоджен), и вытолкали в сад, а потом — за ворота. Обратив противника в бегство, Имоджен победно взвизгнула и крикнула на всю округу:
— Шотландец, называется! Не знает, что вчера была годовщина битвы при Баннокбурне, где Роберт Брюс отстоял независимость Шотландии!
Полисмен, еще не успевший обрести хладнокровие, шел мимо автозаправочной станции, где Юэн Стоу потел над упрямым двигателем. Инспектору не терпелось поделиться с кем-нибудь своим возмущением.
— Эта Маккартри, похоже, ненормальная?
— На вашем месте я не стал бы так говорить о леди…
— О леди? Да она просто вульгарная алкоголичка, и к тому же…
Он не договорил: Стоу нанес ему удар левой, и Мак-Хантли упал, временно ослепнув на один глаз. Но Дугал был не из трусливых, и ему был вовсе не чужд шотландский боевой дух. Он вскочил на ноги и бросился на заправщика. К несчастью для него, в ближнем бою Стоу оказался еще сильнее, и полисмену пришлось капитулировать.
— Ладно. Но вы за это заплатите. Бить полицейского — дорогое удовольствие.
— Я не знал, кто вы такой. Я просто проучил нахала, который оскорбил мою знакомую.
Когда Мак-Пунтиш разглядел, в каком виде Дугал вернулся от мисс Маккартри, он лишь заметил, горестно качая головой:
— Она неисправима…
* * *
Будучи честным полицейским и не забыв, чему его учили в Глазго, Дугал продолжал дело, стараясь быть беспристрастным и не вспоминать о нанесенных ему обидах.
В участке он попытался подвести с Мак-Клостагом кое-какие итоги. Тайлер стоял рядом, не произнося ни звука.
— Сержант, вы ведь живете в Калландере достаточно долго и должны знать, кто мог ненавидеть Хьюга Рестона настолько сильно, что решился на убийство?
— Вроде бы никто.
— И однако же его убили.
— Что ж, я по-прежнему считаю, что Ангус Камбрэ…
— Это было бы слишком просто!
— Но ведь он был на месте преступления!
— С определенной целью: похитить Джанет Лидбурн.
— А револьвер?
— Согласен: револьвер был излишним, и за незаконное ношение оружия Ангуса ждет солидный штраф. Однако следует принять во внимание романтичность влюбленного юноши, готового увезти свою девушку любой ценой.
— Даже ценой убийства?
— Почему бы и нет?
— Вот видите!
— Убийства, жертвами которого должны были стать родители девушки — ее стражи. А пострадал вместо них ее дядя. Почему?
— Но ведь он тоже ее родственник.
— Ангус Камбрэ вряд ли задумал бы истребить семью любимой девушки.
— Может быть, он решил, что это Лидбурн?
— Их трудновато спутать: аптекарь вовсе не похож на мясника, к тому же он стоял под фонарем. Нет, что ни говорите, в Калландере был кто-то, кто ненавидел Рестона, желал его смерти и воспользовался подходящим случаем. Дело непростое, сержант, но упорство и настойчивость обязательно принесут результаты. Вам придется начать все сначала и установить, что делали в ночь убийства все те, кто имеет отношение к жертве. Я тоже буду продолжать поиски. До встречи.
Не успел Мак-Хантли выйти за дверь, как его догнал Сэм.
— Прошу прощения, инспектор…
— Слушаю вас, Тайлер.
— Я насчет этого самого дела.
— Ну?
— Не подумайте, что я пытаюсь поучать вас, но на вашем месте я поговорил бы с мисс Маккартри.
— Это почему же?
— Потому что она очень хорошо разбирается в подобных историях.
— Она работает в полиции?
— Нет, но…
— У нее есть документ, дающий ей право заниматься расследованием уголовных дел?
— Никакого.
— Тогда я не вижу необходимости спрашивать ее мнение.
— Но, инспектор, вам кто угодно скажет, что она…
— Меня не интересует, что о ней говорят, Тайлер. Я считаю ее всего лишь эксцентричной особой, чьи выходки снискали ей дешевую популярность у скучающего населении. Я же закончил школу детективов, и мне больше не нужны учителя, тем более — такие экстравагантные.
— Ясно, инспектор.
— Вот что я вам еще скажу, Тайлер: если эта особа позволит себе малейшее нарушение закона, например, станет опрашивать людей, угрожать им или распускать ложные слухи, я заставлю ее заплатить за ее нахальство и самоуверенность. Если встретите ее — можете передать мои слова. До свидания.
Вернувшись в помещение участка, Сэм пожалел, что начал этот разговор. Что же касается Дугала, он дрожал от возмущения: его коллега допускал, что его, блестящего сыщика, может чему-то научить старая дева! К тому же он не забыл, как шотландка выгнала его с помощью прислуги, и надеялся взять реванш. А заодно посчитаться и с заправщиком. (Последний, кстати, будто случайно оказался начальником Камбрэ.)
За обедом Мак-Хантли расспросил своего хозяина о Рестоне, Лидбурне и Гленроутсе. Мак-Пунтиш охарактеризовал их как почтенных сограждан, пользующихся всеобщим уважением, Все трое были членами Консервативной партии; хозяин «Черного лебедя», видимо, считал это достаточно красноречивым фактом. Напротив, Элскотт, Булитт и Мак-Грю голосовали за шотландских националистов. Мак-Пунтиш не понимал мотивов убийства аптекаря; если виновен не Камбрэ, думал он, то, может быть, это доктор Элскотт решил избавиться от соперника — кандидата в члены Регионального Совета?
Дугал понял, что от жителей Калландера ему не удастся добиться ничего, кроме беспорядочных сплетен. Ему же следовало вести дело так, чтобы оно стало примером для инспекторов-новичков и послужило уроком двум болванам, представлявшим здесь Королевскую полицию. В первую очередь нужно было свести к минимуму количество подозреваемых.
Их было всего двое: доктор Элскотт и молодой Ангус Камбрэ. Убедившись в невиновности этих двоих, Мак-Хантли мог переходить ко второму этапу расследования.
Доктор Элскотт встретил полицейского сардонической улыбкой.
— Входите, входите… Сегодня я не собираюсь никого убивать, так что вы вовсе не помешали.
Дугалу такой юмор был не по душе.
— Доктор, я заранее приношу вам свои извинения, но вы ведь знаете: моя работа часто идет вразрез с правилами хорошего тона.
— Не беспокойтесь, друг мой. Выкладывайте.
— Так вот. Я пытаюсь выяснить возможных виновников гибели Рестона, и…
— И хотели бы знать, не доктор ли Элскотт убил его, убрав выстрелом из револьвера своего конкурента перед выборами в Региональный Совет?
— Ей-богу, вы идете напролом, но вообще-то вы правы.
— Боюсь разочаровать вас, не дав возможности закрыть дело прямо сейчас. Нет, я не убивал Рестона. Во-первых, потому, что я стараюсь спасать людей, а не отправлять их в мир иной. А во-вторых, я оспаривал это место в Региональном Совете в основном для того, чтобы позлить Рестона и его друзей. Наконец, в ту ночь, когда он был убит, я принимал роды у одной дамы в десяти милях отсюда. Я могу назвать ее фамилию и адрес.
— В таком случае прошу меня извинить.
— Вам не за что просить прощения. Я хорошо все понимаю. Вы, вероятно, знаете меня только по рассказам этих трех старых сорок, которые терпеть меня не могут. Вам предстоит выслушать еще много глупостей, и я советую вам набраться терпения.
— Раз уж вы, доктор, проявляете такую благосклонность, то позвольте спросить: не думали ли вы о возможной личности убийцы со времени нашего последнего разговора?
— Конечно, я думаю об этом не меньше всех остальных, но безрезультатно. Видите ли, у Многих уважаемых жителей Калландера вовсе не безгрешное прошлое. Кто знает, на что они способны? И на что были способны когда-то? Не исключено, что кое-кому из них приходилось перешагивать через труп своего ближнего… Так что позволю себе дать вам совет: покопайтесь-ка в грязном белье здешних благопристойных семейств. И держу пари, что после этого вам нелегко будет преодолеть омерзение.
Касались ли эти слова кого-нибудь конкретно! Знал ли доктор наверняка о чем-нибудь подобном? Может быть, он хотел навести полицейского на след, стараясь одновременно не скомпрометировать самого себя? Пока что инспектор был не в силах дать ответы на эти вопросы. Однако он решил последовать полученному совету. Во всяком случае, теперь он был почти убежден в невиновности Элскотта и хотел, просто на всякий случай, проверить его алиби. А затем следовало как следует заняться этим Камбрэ.
Юэн Стоу принял Дугала так, словно вовсе и не помнил об их кулачном поединке. Полицейский же проявил гораздо большую холодность.
— Я хотел бы видеть Ангуса Камбрэ.
— К сожалению, сегодня его не будет. Он поехал к клиенту в Эберфойл.
— Что ж… Тогда, может быть, вы сможете поговорить со мной вместо него?
— Может быть.
— Сколько времени Камбрэ работает у вас?
— С тех пор, как я сам сюда приехал: три года.
— Как он поступил к вам на работу?
— Случайно. Как-то раз я осматривал подержанную машину, которую только что купил, а он работал ка той станции. Он показался мне очень компетентным парнем, и я предложил ему работать в Калландере. С тех пор он все время здесь.
— Значит, у вас о нем прекрасное мнение?
— Прекрасное.
— А что вам известно о его прошлом? В каком-то рапорте я читал, что в детстве его бросила мать.
— Да. Она оставила его в Пертской больнице. Позже Ангус пытался выяснить, кто его мать, но безрезультатно: знаете ли, в подобных случаях руководство больниц отмалчивается. Он жил в сиротском приюте Перта, потом поступил учеником к мастеру. Сначала его взяли под опеку какие-то приемные родители — кажется, их фамилия была Стрэчен. Затем его взял к себе Скэйтроу — хозяин гаража. Шесть лет назад Скэйтроу умер, а гараж продали: ему предстояло превратиться в кинотеатр. Тогда Ангус пошел работать к Вестмюру, где я его и повстречал. Обычная житейская история.
— Кстати, об историях: мистер Стоу, расскажите-ка мне о его отношениях с Джанет Лидбурн.
— Здесь тоже все очень просто, инспектор. Они познакомились здесь, понравились друг другу, полюбили и хотели пожениться, но Кит Лидбурн этому помешал.
— Почему?
Стоу пожал плечами.
— Все дело в деньгах.
— А как насчет той ночи, когда было совершено преступление?
— Он мне рассказывал так: они с Джанет решили сбежать и пожениться без согласия родителей. Но ее отец выследил ее, и она во всем призналась. Я думаю, Рестон вышел, чтобы встретиться с Ангусом. Но почему Рестон, а не Лидбурн? Этого я не пойму. Все остальное вы знаете сами.
— Значит, вы уверены, что Камбрэ не виновен в смерти Рестона?
— Конечно, не виновен. Да и зачем ему было убивать этого аптекаря, который мог только давать советы?
— Вы хорошо знали Рестона?
— Нет… Познакомились-то мы лет двадцать назад, в Пембертонском колледже, где вместе заканчивали учебу… Только я был по натуре авантюристом и не собирался проводить всю жизнь в Калландере. Поэтому ушел в армию, получил там специальность механика и поездил по свету вдоволь: Индия, Гонконг, Аден… Ушел в отставку капитаном и купил на свои сбережения этот гараж.
— Значит, все же решили вернуться в эти края?
— Да… Видимо, в этом я похож на многих других.
— Не женаты?
— Нет: упустил время. Теперь поздно.
— Жалеете?
— Нет, просто не питаю иллюзий.
— Ну что ж, мистер Стоу, благодарю за помощь.
Мак-Хантли уже собирался уходить, как вдруг услышал знакомый женский голос:
— Не от меня ли вы бежите, инспектор?
— Мисс, у меня нет обыкновения бежать от женщин, хотя недавний случай…
— Вы хотя бы подучили с тех пор историю Шотландии?
— Вас не должно касаться, чем я занимаюсь, мисс!
— Хорошо. Я буду просто наблюдать за тем, как вы ведете дело.
Полицейский почувствовал подступающую злость.
— Мисс, мне известно, что вам уже приходилось нахально вмешиваться в работу моих коллег. Может быть, их это и забавляло, но мне не доставляет никакого удовольствия. Поэтому я еще раз прошу вас не совать свой нос куда не следует, иначе я очень рассержусь!
Имоджен обиженно ответила:
— Но нам наверняка должно быть известно и то, что вашим коллегам моя помощь вовсе не помешала?
— Тем лучше для них. Что же касается меня, я в вас совершенно не нуждаюсь, и мне не хотелось бы повторять это снова.
— Как вам будет угодно. Видимо, я ошибалась, считая, что вам интересно будет узнать фамилию убийцы Хьюго Рестона.
— А вы ее, оказывается, знаете?
— Конечно.
Дугал злобно хмыкнул:
— Ну, и…?
— Я знаю ваше мнение на мой счет и не собираюсь делать вам такой подарок! Стоу, согласитесь: разве такой плохой шотландец способен узнать правду самостоятельно?
— Вряд ли..
Мак-Хантли начал выходить из себя:
— Да ладно! Сами, небось, ничего не знаете!
— Думайте, что хотите, но убийца может остаться безнаказанным по вашей вине!
— У вас есть доказательства?
— Не доказательства, а мотив преступления. Да еще какой!
— Ставлю бутылку виски, что ничего у вас нет!
— Идет! Стоу, будете свидетелем?
— Буду, мисс.
Потеряв терпение, инспектор заорал:
— Ну так кто же это?!
— Кит Лидбурн.
— Да ну? А мотив?
— Он был любовником Фионы Рестон.
— Фиона — моя подруга!
Дугал фыркнул:
— А что ж вы ее предали?
— Я готова на любые жертвы во имя справедливости…
— Допустим. Чего вы хотите?
— Чтобы вы позволили мне пойти к ней вместе с вами.
— Нет!
— Только я смогу уговорить ее признаться!
Инспектор задумался. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы эта выскочка вмешивалась в его дела, но с другой — предстоявшее дело не слишком вдохновляло его Может быть, присутствие другой женщины облегчит его задачу?
— Ладно, пошли. Но не думайте, что стали моей сотрудницей!
Арчибальд подозрительно посмотрел на Имоджен, но поскольку она наверняка находилась здесь с согласия Мак-Хантли, промолчал. Все трое вошли в аптеку, где место покойного Хьюга. Рестона занимал его помощник.
Фиона, слегка удивившись этому вторжению, пригласила их в салон и повернулась к Имоджен:
— Что это значит, мисс Маккартри?
Прежде чем шотландка успела ответить, Дугал вмешался и сухо произнес:
— Мисс Маккартри не нужно ничего объяснять. Это моя обязанность. Мы с сержантом пришли к вам по поводу трагической гибели вашего мужа. А мисс Маккартри находится здесь потому, что утверждает, будто её присутствие упростит дело.
Фиона улыбнулась Имоджен.
— Не сомневаюсь. Так что же вы хотели сказать, инспектор?
— Не сочтите за грубость, миссис Рестон, но мне некогда рассыпаться в любезностях. Давно ли вы являетесь любовницей Кита Лидбурна?
Фиона и Мак-Клостаг были в равной степени смущены.
— Инспектор, вы не напрасно предупреждали нас о том, что собираетесь говорить напрямик…
— Миссис Рестон, я задал вам вопрос и жду ответа.
— Вот мой ответ: моя личная жизнь вас не касается!
Дугал окончательно уверился в том, что Имоджен не ошиблась, и продолжал атаку:
— Не думаете ли вы, что я удовольствуюсь этим замечанием, извинюсь и уйду?
— Воспитанный человек, однако, поступил бы именно так.
— Простите, миссис Рестон, но я — полицейский.
— Заметно.
— Может быть, мне повторить вопрос?
— Не стоит. Я не являюсь любовницей Кита Лидбурна.
— И готовы поклясться в этом на Библии?
— И готова поклясться в этом на Библии.
Полицейский повернулся к Имоджен.
— Ну?..
Мисс Маккартри повернулась к миссис Рестон.
— Фиона, прошу вас, скажите правду…
— Так значит, это вы распускаете обо мне подобные слухи? А я-то считала вас своей подругой! О, Имоджен, как вы могли так поступить?!
— Я хочу найти убийцу Хьюга.
— Но я не понимаю, какая связь…
Ее прервал Мак-Хантли:
— Миссис Рестон, я убежден, что мисс Маккартри не обманывает меня и не клевещет на вас.
— Как вы можете это знать?
— Об этом говорит ваше поведение. Впрочем, сейчас мы это проверим. Мак-Клостаг, сходите-ка за Лидбурном!
Во время недолгого отсутствия сержанта все три действующих лица маленькой трагедии, разыгравшейся в салоне Фионы, пристально смотрели друг на друга. После напряженной паузы мисс Маккартри сказала:
— Инспектор, может быть, следует…
— Нет! — отрезал Дугал. — Не мешайте мне, мисс! У меня свой метод допроса, и с вашего позволения я буду руководствоваться именно им, пока не увижу, что ваш — лучше…
Мисс Маккартри тут же погрузилась во враждебное молчание, и по тому, как изредка вздрагивала ее огненная шевелюра, было ясно, что неосторожный нажил себе еще одного врага: шотландка терпеть не могла, когда ее осаживали на людях.
Появление Мак-Клостага и Лидбурна несколько разрядило обстановку. Мясник, раскрасневшийся более обычного, бурно протестовал: как же так — его, сидевшего дома и мирно курившего сигару, увели почти силой!..
Инспектор холодно заметил:
— Силой? Мистер Лидбурн, не нужно преувеличивать. И наручников на вас не видно…
Этого еще не хватало!
— Э, что-то вы расшумелись, мистер Лидбурн. Чего вы боитесь?
— Кто — я? Боюсь? Чепуха! Вы что, хотите сбить меня с толку?
— Мистер Лидбурн, не стройте ненужных гипотез. Я послал за вами потому, что вы мне нужны.
— Допустим. Что дальше?
— Давно ли вы состоите в интимной связи с миссис Рестон?
Имоджен с видом знатока смотрела, как лицо Кита постепенно меняло цвет. Из красного оно стало пунцовым; вокруг глаз появились синеватые пятна.
— Что вы сказали? Что вы посмели сказать?
— Я спрашиваю, с каких пор вы являетесь любовником миссис Рестон?
— Предупреждаю при двух свидетелях: я подам на вас в суд!
Мак-Хантли, нимало не смутившись, задал свой вопрос еще раз. Лидбурн завопил:
— Клянусь святым Эндрю, я им не являюсь! И никогда не являлся! Это отвратительная клевета! Я требую назвать фамилию человека, который распустил этот нелепый слух!
— Мы никогда не называем фамилии наших информаторов.
— Хотите ли вы этого или нет я все равно узнаю, и обещаю, что тогда…
— Не трудитесь: это была я, — спокойно сказала Имоджен.
— Вы? Вы!!! Как же я сразу не догадался! Дьяволица!
Мак-Клостаг закрыл глаза, чтобы не видеть, что сейчас произойдет. Но в глубине души он был рад, что нашелся человек, готовый вместо него высказать шотландке все, что он о ней думает. Что же касается Дугала, то он был в восторге от эффективности своего метода, который заключался в натравливании свидетелей друг на друга, с тем чтобы попытаться угадать правду по их взаимным нападкам.
Не повышая голоса, Имоджен продолжала:
— Лидбурн, к чему весь этот шум? Вы ведь знаете, что это правда. К тому же, вы еще были любовником Сюзи, горничной ветеринара, которую последний мигом выставил за дверь, чтоб избежать скандала.
Испустив рев, какого давно не слыхали даже полицейские, мясник бросился на мисс Маккартри, но в этот миг чей-то голос отчаянно крикнул:
— Кит!
Все обернулись. На пороге стояла Флора Лидбурн. Она смотрела на мужа испепеляющим взглядом.
Ярость Лидбурна внезапно сменилась паникой. Он неуверенно попытался оправдаться:
— Флора, уверяю тебя, они заблуждаются!
— Подумать только, а ведь преподобный Хакарсон ставил тебя всем в пример!
Дугал, освоив роль безжалостного судьи, не дал несчастному мяснику перевести дух:
— Вы готовы отвечать на мой вопрос, мистер Лидбурн?
Тот повернулся к миссис Рестон, испуганно тараща глаза:
— Скажите же им, Фиона…
— А что она, по-твоему, может сказать? И твое, и ее поведение говорят сами за себя!
— Почему вы все так накинулись на меня? — подавленно проронил Кит.
— Потому, что я хочу узнать причину, побудившую вас убить Хьюга Рестона, — непреклонно ответил Дугал.
Мясник ошеломленно открыл рот и застыл, не издав ни звука. Его жена простонала:
— Он убил моего брата… О, лучше бы я тоже умерла! Пусть он убьет и меня…
Обретя, наконец, дар речи, Кит горячо запротестовал:
— Это безумие! Обвинять меня — меня!! — в убийстве Хьюга… Мы с ним были словно кровные братья! У нас были одни и те же вкусы, общие взгляды! Зачем, ну зачем мне было его убивать?!
— Его жена была вашей любовницей. Вы любили ее до потери рассудка и больше не хотели делить ее на двоих. Все очень просто, не так ли?
Вдруг Фиона тихо сказала:
— Кит, раз уж они все знают, зачем лгать дальше?
Мак-Клостаг едва успел обхватить руками Лидбурна, устремившегося вперед с яростным криком:
— Ты, чертова обманщица!
— Ага, вот она и призналась! — ледяным тоном сказала миссис Лидбурн. — Кит, вы подлец! Подлец! А вы, Фиона Рестон — последняя из последних.
— Но не позади вас!
— Я — честная женщина!
— Ха! В этом вовсе не ваша заслуга!
— Все знают, что вы крутите любовь с первым встречным!
— Нет уж, только с теми, чьи жены им опротивели!
Выйдя из себя, Флора Лидбурн подскочила к сопернице и влепила ей пару пощечин, прежде чем Фиона успела поднять руку.
— Получите, это вам вместо чаевых!
Имоджен питала к Фионе немалую симпатию и ненавидела тупую, заносчивую Флору. Поддавшись порыву дружеского сочувствия, она размахнулась и врезала миссис Лидбурн кулаком в челюсть, надолго отправив в страну сновидений.
Однако мистер Лидбурн, обладавший сильно развитым чувством собственности, не потерпел подобного обращения с тем, что ему по праву принадлежало. Он ухватил Имоджен за волосы и собрался отомстить ей, о чем мечтал многие годы. Мак-Клостаг, возмущенный дракой, затеянной в присутствии представителей закона, накинулся на мясника. В это мгновение Фиона пришла в себя, попыталась подняться и ухватилась за первое, что попалось ей под руку — за бороду сержанта. Арчибальд завопил не своим голосом. Мак-Хантли счел своим долгом поспешить ему на выручку. Кит, вне себя от ярости, размахивал кулаками направо и налево, но, впрочем, пока еще никого не задел. Однако Дугал имел несчастье неосторожно приблизиться к нему на расстояние вытянутой, руки и получил такой встречный удар в лицо, что отлетел назад, тщетно пытаясь за что-нибудь уцепиться, и рухнул прямо на миссис Лидбурн, которая только что начала проявлять интерес к окружающему миру, но затем снова лишилась чувств. Мак-Клостаг наконец отделался от Фионы, дав ей очередную пощечину — бедной вдове в этот день было, похоже, уготовано только такое обращение, — и снова бросился в бой. Одобрительные возгласы Имоджен разогрели его шотландскую кровь, и он вовсю принялся молотить кулаками Лидбурна, полный решимости надолго вывести его из игры. Мисс Маккартри присоединилась к нему, стараясь побольнее пнуть неприятеля ногой. Однако мясник был дюжим молодцем и, изловчившись, достал-таки Мак-Клостага правым кулаком, от чего тот зашатался и попятился. Воспользовавшись моментом, Кит мигом повернулся к Имоджен и от души врезал ей левой; она ввалилась в шкаф-витрину, где Фиона хранила дорожные сувениры, и застряла в нем. От удара в шкафчике заработала музыкальная шкатулка, и в комнате раздалась нежная мелодия Моцарта.
Зрелище было красивым, и это сгубило Лидбурна: на мгновение застыв, чтобы полюбоваться этой картиной, он был тут же сражен мощным апперкотом Арчибальда Мак-Клостага и молча повалился на ковер. Сержант — последний из тех, кому удалось устоять на ногах — оказался бесспорным победителем сражения и стал искать глазами, чего бы такого выпить. Тут он заметил сильно взволнованного аптекаря — продолжателя дела покойного Рестона.
— Неплохая работа, а? — вызывающе сказал Мак-Клостаг.
Тот робко спросил:
— Вот это у вас и называют — «третья степень»?
— Это? Да вы что: это только разминка! Послушайте, у вас не найдется немного виски для оживления этих покойничков?
Аптекарь, не переставая удивляться, поспешил за свой прилавок и вернулся с почти полной бутылкой. Сержант властно отобрал ее, посмотрел на лежавших и, видя, что они понемногу приходят в себя, объявил:
— Им, похоже, уже не надо.
После этого приложился к бутылке, высосал, не переводя дыхания, половину оставшегося виски на глазах у восхищенного владельца и с явным сожалением отдал ему бутылку.
Имоджен и Лидбурн, лежавшие рядом на полу, к этому времени очнулись. Сначала они непонимающе глядели друг на друга, затем мало-помалу стали обмениваться нелестными выражениями, но Мак-Клостаг вовремя вмешался и подошел к ним, чтобы помочь подняться на ноги, а заодно и успокоить. Фиона сидела на полу и беззвучно плакала. Флора Лидбурн все еще была без чувств, а так как ей было трудно дышать, то ей в беспамятстве привиделось, что она попала под паровоз. Издав отчаянный крик, она вновь обрела чувство реальности и увидела, что вместо паровоза на грудь ей давит инспектор Мак-Хантли. Инспектор часто моргал глазами и пытался понять, где он находится. В этот момент кто-то дотронулся до его плеча, и он услышал усталый голос Флоры:
— Я, конечно, извиняюсь, инспектор, но будьте так добры, поднимитесь, вы меня совсем задавите.
Оказавшись наконец на ногах, все смущенно посмотрели друг на друга. Кит не осмеливался взглянуть на жену; она же украдкой делала какие-то дыхательные упражнения. Имоджен уже строила грозные мстительные планы, Фиона в отчаянии осматривала разгромленную гостиную. Мак-Клостаг спрашивал себя, не проявил ли он больше бойцовских качеств, чем того требовал закон. А Дугал все не мог понять, как проводившийся по всем правилам допрос мог превратиться в общую свалку. Кроме того, ему не давал покоя возможный скандал; и уж совсем плохо он представлял себе, кто будет отвечать за нанесенный дому ущерб. Словно прочтя его мысли, Фиона вздохнула:
— Кто же за все это будет платить?
Этого вопроса Дугал и боялся. Но тут Лидбурн, демонстрируя неожиданное великодушие, ответил:
— Драку устроил я, хотя и неумышленно… Поэтому мне и придется возместить убытки.
Инспектор и сержант облегченно закивали. Жена мясника язвительно заметила:
— Конечно, тебе, кому же еще? Ведь сломанная мебель отчасти принадлежала тебе!
Эти слова вызвали враждебное молчание. Флора поняла, что сегодня здесь и без того наговорили много лишнего, но изобразила на лице уязвленное достоинство и произнесла:
— Что ж, я достаточно повеселилась. Пора и домой. Кит, вы идете со мной или предпочитаете предаться воспоминаниям о былом в обществе этой особы?
Уважение, которое Лидбурн почувствовал к себе после добровольного согласия возместить убытки, придало ему уверенности в себе.
— Я иду с вами, Флора, но повторяю, что Фиона сказала неправду — не знаю, с какой целью. Поэтому я буду вам признателен, если вы измените свой тон. В противном случае наши отношения рискуют быстро испортиться.
Мак-Хантли счел нужным сказать пару слов:
— Прошу прощения, миссис Лидбурн, но вашему мужу придется уйти не с вами, а со мной, чтобы прояснить дело в участке.
— Что ж, забирайте, и можете держать сколько хотите…
Миссис Лидбурн вышла, гордо выпрямив спину.
Инспектор повернулся к Мак-Клостагу.
— Нам пора, сержант. Мистер Лидбурн, вы идете с нами. А вам, миссис Маккартри, я теперь буду должен бутылку виски.
Сделав нечто вроде реверанса, шотландка заявила:
— Я выпью ее за ваше здоровье, инспектор. И за эффективность вашего метода.
Побледнев от злости, инспектор вышел. За ним последовали Арчибальд и мясник.
Оставшись одни, Фиона и Имоджен посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Сцена получилась как раз из тех, что вы любите, верно, Имоджен?
— В такие минуты я чувствую, что в моих жилах течет кровь Роберта Брюса! Если бы при Кэллодене сражались шотландцы с такой же закалкой — принц Чарли одержал бы победу, и мы стали бы свободным народом!
— И все же, пока живы такие, как вы — но все еще потеряно.
— Спасибо, Фиона.
Они взволнованно поцеловались. Чтобы не расчувствоваться окончательно, вдова воскликнула:
— А сыщик-то думает, что вы меня предали!
— Да уж, в это даже Мак-Клостаг бы не поверил…
— Ну посудите сами, Имоджен: как он мог догадаться, что мы просто решили всколыхнуть стоячие воды нашего города, надеясь, что на поверхности появится лицо убийцы!
— Вы прекрасно сыграли свою роль, Фиона.
Вдова горячо воскликнула:
— Я готова на все, только бы Ангуса оставили в покое!
— А мне, милочка, будет приятно еще раз проучить этого тщеславного инспектора, который смотрит на меня как на ничтожно малую величину!
