Хотя русское государство стало складываться вокруг сухопутной магистрали, ее другая ось стала речной, как и у ряда первых цивилизованных стран. Однако в отличие от стран Востока русские реки использовались не для полива возделанной земли, а прежде всего служили торговыми путями. Через русскую землю пролегал торговый маршрут, связывавший север и юг Европы, страны Балтийского и Черного морей. Путь шел через Неву, Волхов и Днепр, озеро Ильмень. Часть дороги, где корабли приходилось тащить по суше, проходила по волжскому сухопутному перекрестку. Таким образом один из важнейших европейских водных путей средневековья пересекался с древним трансконтинентальным сухопутным мировым маршрутом. Прохождение через Русь торгового маршрута позволило вновь созданному государству интегрироваться в систему морских цивилизаций.

Хотя климат Руси существенно отличался в худшую сторону от западноевропейского региона, страна быстро развивалась. Особенности русского климата и разрушения, учиненные завоевателями, не позволяют получить достаточно полную картину о достижениях Киевской Руси. Однако остатки каменных построек в Киеве, церкви и крепостные сооружения XI–XII веков в Новгороде, Пскове и других северных городах свидетельствуют о том, что уровень развития русской державы не уступал западноевропейским странам этого времени. Это подтверждают письменные документы И литературные памятники, уцелевшие с тех лет.

Занимавшая большую часть Восточной Европы Киевская Русь стала одним из могущественных европейских государств, играла заметную роль на тогдашней международной арене. Об этом красноречиво свидетельствуют семейные узы киевских властителей. Дочь великого князя Киева Ярослава Мудрого (1019–1054) — Анна стала женой французского короля Генриха 1. Другая его дочь стала супругой короля Норвегии Гаральда Смелого, а третья вышла замуж за венгерского короля Андраша. Сестра Ярослава была замужем за коралем Польши Казимиром. Женами сыновей Ярое-лава были принцессы из европейских княжеств. Сам Ярослав был женат на шведской принцессе Ингигерде. Двор Ярослава предоставил убежище двум английским принцам.

Развитие международных связей Руси отражало активное расширение сферы ее интересов. Первая дата, которую заучивали школьники по истории нашей страны, была связана с походом князя Олега на Константинополь в 911 году. Об этом походе, а также о разгроме князем Олегом «неразумных хазар» шла речь в «Песне о вещем Олеге». Из учебников истории, былин и картин Васнецова все знали про сражения русских с. печенегами и половцами. Несмотря на отдельные поражения, вроде того, которому было посвящено «Слово о палку Игореве», русские князья неизменно добивались успеха. Об этой стороне деяний русских князей было широко известно и за рубежом. Американский писатель Леон Юрис в своем романе «Исход» даже назвал князя Святослава «организатором первого еврейского погрома в России» на том основании, что им был разгромлен Хазарский каганат, официальной религией которого был иудаизм.

Но чем увенчались все эти славные походы русских князей? Попытки Олега и Святослава овладеть низовьями Волги и торговым путем, ведущим через Каспий в Иран и Индию, стремление Святослава закрепиться в устье Дуная и, создав там столицу, расширить владения Руси на Балканы, ни к чему не привели. Граница на западе оставалась неизменной, а временные завоевания южных земель быстро утрачивались. В то же время, сравнив карты Киевской Руси в IX–X веках и XI–XII веках, нетрудно заметить, что, мало изменив свою форму на западе, юге и юго-востоке, она сильно вытянулась на север и северо-восток. Русь продолжала начатое восточнославянскими племенами движение по северному пути.

Позже в таком же направлении стали двигаться литовцы и немцы, вторгшиеся в Прибалтику. Однако, поскольку русские их опередили, для осуществления немецкого, литовского, а затем польского и шведского движения на восток этим народам надо было сначала покорить русских, что они не раз безуспешно пытались сделать.

Словно подчиняясь невидимому притяжению, Русь медленно, но верно продвигалась на север, северо-восток и восток. Правда, на восточном направлении движению Руси мешала Волжско-Камская Болгария (Булгария). Поскольку попытки русских князей в конце X века сокрушить ее окончились неудачей, экспансия Руси шла в обход этого цивилизованного государства. Несмотря на сопротивление, оказываемое продвижению русских дружин охотничьими племенами, русские не только покоряли земли, но оседали на них и тем самым закрепляли свои успехи.

На земли Волжско-Окского междуречья, расположенного в непосредственной близости от северного перекрестка и трансконтинентального пути Арарат — Валдай, смещался и центр развития русских земель. Уже Андрей Боголюбский (1111–1174) попытался сделать основанный в 1108 году князем Владимиром Мономахом город Владимир столицей Руси. Позже в 1299 голу Владимир стал резиденцией русских митрополитов. Сдвиг центра Руси на северо-восток совпал с ее распадом.

Что вызвало раскол Руси? Обычный для феодальных государств процесс нарастания центробежных сил? Ослабление способности военного государства к расширению своих владений? Или же Русь разорвали силы, двигавшие ее в разные стороны на юг, юго-восток и юго-запад, с одной стороны, на север, северо-восток и восток, с другой? Во всяком случае ясно одно: к моменту, когда Золотая Орда напала на Русь, она уже более ста лет была расколотой.

Поскольку реки Руси не использовались для поливного земледелия, а служили главным образом торговыми путями, то они не выполняли роль хранительниц. единства страны, подобно Нилу или Хуанхэ. Более того, русские реки сыграли роковую роль в порабощении Руси Золотой Ордой.

Как известно, нашествия Золотой Орды 1237–1240 годов обычно начинались зимой. Почему монголы выбирали такое суровое время года для ведения военных действий? Можно предположить, что, тщательно изучив природные условия русских земель, монголы пришли к верному выводу: весной, летом и осенью Русь была практически неприступна для конного воинства внуков Чингисхана. Густые леса и непроходимые болота надежно защищали многие русские города и села. Путь к ним был возможен лишь по рекам, а кочевники были плохими корабелами. К тому же передвижение конных армий монголов на речных судах было сопряжено с риском.

Зимой же положение менялось. Реки превращались в ровные дороги. Перемещение по замерзшим рекам позволяло войскам Золотой Орды быстро проникать в любую часть Руси и атаковать любое селение.

Условия северной зимы привязывали русских к жилью. В зимнее время монголы могли легче захватить в плен русских, находившихся в домах, а вероятность того, что они далеко уйдут от дома и отсидятся от захватчиков в лесах, снижалась. Зимой облегчалась и задача уничтожения населения захваченных территорий. Достаточно было сжечь избы, чтобы оставить жителей на морозе без крова. В отличие от кочевников русские не умели жить зимой в юртах. Очевидно, что русская оседлая жизнь не была надежно защищена от нападений кочевников в условиях северной зимы.

И хотя русское население героически защищало осажденные города, кочевники оставались малоуязвимыми для контратак русских войск. Русские не могли нападать на их дома, так как таковых у них не было. Армии кочевников, перемещавшихся в любую погоду и разбивавших свои юрты прямо на снегу, обладали гораздо большей маневренностью, чем русские войска, привязанные к постоянному жилью. Правда, Ледовое побоище 1242 года показало, что русские войска могли воевать и побеждать противника среди снегов и льдов. Однако там сражались два войска цивилизованных стран в равном бою и на открытой местности. В боях с кочевым войском русские оказывались в проигрыше еще и потому, что монголы избегали прямых столкновений, уходили от атаковавших и заманивали их в западню. Исход нашествий Золотой Орды зависел от того, могла ли цивилизация защитить себя от нападения кочевого народа в условиях северной зимы?

Такие суровые зимы характерны для большой территории Северного полушария. В значительной степени границы этой территории определяются широтным положением земель. В то же время эти границы отодвигаются к северу под воздействием тепла, излучаемого водами Мирового океана и его заливами, и опускаются к югу в глубине континентов и в районах высоких гор. Лед и снег покрывают большую часть Северной Евразии и Северной Америки, когда там температура падает ниже нуля. Вместе со льдами Северного Ледовитого океана, ледниками Гренландии и других островов эта территория образует единый заснеженный и заледеневший массив. В Южном полушарии таким массивом из снега и льда является шестой земной континент — Антарктида. Возникающий зимой в Северном полушарии схожий массив из льда из снега можно считать седьмым континентом и по аналогии называть Арктидой.

Хотя между Арктидой и Антарктидой существует принципиальная геофизическая разница, поверхность и той и другой одинакова и путешественник может так же перемешаться по снегам и льдам в Северном полушарии, как и в Южном. Переходы российских лыжников через Северный Ледовитый океан в Канаду доказали принципиальную возможность пересекать Арктику в зимнее время. Проводимые иногда кроссы голландских конькобежцев по замерзшим каналам Нидерландов доказывают наличие подобных возможностей даже во время современных коротких западноевропейских зим.

Отличие Арктиды от других континентов состоит в том, что ее границы подвижны в течение год а. Географы различают снежный покров по его устойчивости: постоянный (не таящий круглый год), устойчивый (сохраняющийся не менее месяца) и неустойчивый (менее месяца). Следовательно, одни области находятся зимой в составе Арктиды несколько дней, а другие — несколько месяцев. Летом границы Арктиды сильно отступают на север, продолжая включать в свой состав Гренландию, острова и дрейфующие льды Северного Ледовитого океана, а также вершины гор Евразии. Границы Арктиды меняются и в течение многолетних изменений в климате. Ныне Арктида отступила к северу. Как и в XX столетии, в XI, XII и XVI веках зимы были сравнительно теплыми и линия снегов отступала на север. Б другие столетия граница устойчивого снежного покрова смещалась зимой на юг.

Ныне зимой снежный покров занимает южные земли Евразии и Северной Америки ненадолго — до нескольких дней, а то и часов. Аляска, Канада и ряд штатов Среднего Запада США входят в зону устойчивого снежного покрова. Остальная часть США, за исключением Калифорнии и южной Флориды, находится в зоне неустойчивого или даже чисто символического снежного покрова. И все же здесь температура зимой может опускаться ниже нуля и может выпадать снег.

Ныне из стран Западной Европы лишь Исландия целиком находится в зонах устойчивого и постоянного снежного покрова. В тоже время почти все страны Западной Европы, расположенные по обе стороны северного пути, находятся в зонах устойчивого или неустойчивого снежного покрова. С наступлением зимы в Арктиду не входят лишь Пиренейский полуостров, значительная часть Южной Франции и Италии, а также юг Греции (морозы и снег наблюдаются до широты Афин). В остальных странах Западной Европы суровые зимы усиливаются по мере их приближения к северу и удаления от Атлантического океана. Кроме того, высокие горы (Альпы, горы в Скандинавии) представляют собой вечные оплоты снегов и морозов. Земли, прилегающие к европейским высокогорьям, отличаются также более суровыми зимами, где сохраняется устойчивый снежный покров.

Большую часть истории развития цивилизаций почти вся Западная Европа находилась в зоне устойчивых зимних снегов. В XIV веке зимой замерзали Рейн, Дунай, Темза и По. Пролив Категат между Данией и Швецией замерзал в 1296, 1306, 1323 и 1408 годы. В 1323 году замерзло Балтийское море, а из Германии в Швецию ездили на санях.

Хотя в настоящее время зимы в Восточной Европе стали заметно мягче, чем до XIX века, на большей ее части зимой держится устойчивый снежный покров.

В Азии граница снегов и морозов ныне в основном проходит к северу от центральной магистрали. В то же время восточная Турция и Армения, где находится главный сухопутный перекресток, подвержены сильным морозам и снегопадам. Минуя большую׳ часть Грузии и Азербайджана, границы Арктиды проходят по северу Ирана, Афганистана, горным районам Памира, Гималаев, Тибета. Арктида включает в себя северный Китай (к северу от гор Гандисышань и Цинлин), большую часть Кореи, остров Хоккайдо и большую часть Хонсю. Почти на всем внутреннем континенте Евразии (за исключением ряда долин Средней Азии) зимой — сильные морозы и снега, а потому степи Центральной Азии — это земли Арктиды.

Распространение пределов холода и снега зимой наблюдается и в Южном полушарии. Правда, вследствие того, что основная масса континентов в Южном полушарии в большей степени, чем в Северном, смещена к экватору, то площадь земель, подверженных морозам и снегопадам, здесь значительно меньше, чем в Северном полушарии, и Антарктида не соединяется с ними ледовым покровом. Однако и здесь в значительной части крайнего юга Южной Америки в зимнее время (с июня по август) наблюдаются сильные морозы и выпадает снег. Даже в Южной Африке на плоскогорье Вельд зимой наблюдаются заморозки.

Наступление северной зимы означает временное установление на части планеты условий, делающих жизнь невозможной. Температура воздуха во время сильных морозов в Якутии и на Аляске (до минус 60 градусов) заметно приближается к абсолютному нулю (минус 274), существующему в космическом пространстве. Зима в Арктиде это временная победа космической смерти над биосферой. Седьмой континент, который в течение года то почти исчезает из Евразии и Америки, то возвращается на их земли, является напоминанием великих оледенений, которые поставили под угрозу существование жизни на планете. Арктида включает в свои пределы все земли, которые когда-то покрывались льдами во времена ледниковых периодов. На территории Арктиды находятся земли вечной мерзлоты — этого наследия великих оледенений. Порой такая мерзлота достигает нескольких сотен метров. На землях вечной мерзлоты затруднено земледелие, возведение домов и иных построек.

Однако временное распространение холода и снежного покрова играет двойственную роль в судьбах биосферы. Будучи естественным изолятором, снег препятствует выходу наружу земного тепла, что способствует охлаждению воздуха, но одновременно защищает от холода растения и животных.

Превращение снега и льда в воду с наступлением тепла означает восстановление источников жизненной энергии для временно законсервированной биосферы. Однако быстрое прекращение замерзшего состояния воды может также стать источником опасности для живых организмов. Завершение зимы и таяние снегов приводят к тому, что значительная часть Арктиды превращается в подобие легендарной Атлантиды. Значительные территории становятся трудно проходимыми или бывают надолго отрезанными друг от друга. Холодные же осени затрудняют испарение влаги, и дожди, частые в это время года, могут вызывать чрезмерное увлажнение земли.

Эти ежегодные колебания в состоянии природы, равносильны повторению ледниковых циклов в миниатюре. Оледенения планеты, длившиеся десятками тысячелетий, существенным образом повлияли на развитие земной жизни. Заставили поменять характер растений и животных и ежегодные «оледенения״. Некоторые формы жизни научились консервировать жизненные функции, в том числе впадая в зимнюю спячку. Угроза гибели от холода вынуждает многих птиц ежегодно мигрировать на юг. Лишь немногие животные обрели способность к активной жизнедеятельности в условиях постоянной угрозы смерти от холода. Однако некоторым из них потребовалось приобрести два набора видовых признаков и способов поведения: для зимы и для лета. Прекращение же ежегодного «ледникового периода» и наступление короткого теплого периода создает условия для интенсивной жизнедеятельности организмов.

Однако ежегодные колебания условий между жизнью и смертью не исчерпывают особенностей природы Арктиды. Чем ближе к полюсу, тем в большей степени жизнь подвергается воздействию факторов, необычных для остальной Земли. По мере смещения к полюсу солнечная радиация сокращается в 2–3 раза. Также сокращается количество светлого времени зимой и ночного — летом. В приполярных областях формируются циклоны и антициклоны, определяющие мировую погоду. В верхних слоях полярной атмосферы разыгрываются электрические бури, в небе возникают фантастические картины, а по седьмому континенту распространяется наэлектризованный воздух, насыщенный отрицательными нонами.

Кроме того, по мере движения в полюсу становятся все более явными геометрические и физические свойства приполярной области. Какие бы расстояния ни разделяли людей при движении на север, они уменьшаются и постепенно сводятся к нулю. Почти идеальные квадраты из параллелей и меридианов в экваториальной полосе превращаются постепенно в конусы. Достижение полюса упраздняет понятия севера, юга, запада и востока, а продолжение прямолинейного движения через полюс немедленно превращает северное направление в прямо противоположное — южное. Движение земной поверхности вокруг земной оси постепенно замедляется, пока оно не прекращается наточке Северного полюса. Здесь земная поверхность движется лишь под воздействием вращения планеты вокруг Солнца. Может показаться, что и время постепенно меняет свои свойства по мере того, как часовые пояса постепенно сужаются, пока многочасовая разница во времени не исчезает.

Все эти свойства Арктиды, постепенно усиливающиеся по мере движения к Северному полюсу, отражаются, на свойствах биосферы. При этом нам далеко не все известно о механизме действия Приполярья на жизнь. Как геофизические свойства этого региона влияют на поведение животных? Что заставляет птиц стремиться на Север и позволяет им так точно определять столь дальний путь? Нет ли еще не разгаданного притяжения полюсов геофизического и магнитного, заставляющего животных идти туда, где север превращается в юг, прекращается вращение Земли вокруг ее оси и ощущается лишь полет планеты в космическом пространстве?

Необычность жизни в Арктиде сказалась и на развитии здесь ноосферы. Покорение человеком земель, покрытых замерзшей водой, сыграло не менее важную роль в развитии человечества, чем другие этапы в освоении гидросферы. Существование Арктиды так же повлияло на мировую истории, как сухопутные дороги, окруженные водными потоками, речные долины, бассейны средиземных морей и океанов. Как и ледниковые периоды, существенно повлиявшие на развитие человечества, то тормозя его, то ускоряя, ежегодные оледенения Северного полушария служили то тормозом, то стимулятором человеческой истории.

Эти суровые земли притягивали людей. Даже греки, не склонные, в отличие от финикийцев, к дальним странствиям, шли все дальше и дальше на Север, пока не приходили в ужас от сгущавшейся тьмы и слияния, как они утверждали, неба с морем. Именно грекам мы обязаны слову «Арктика». В их мифе говорилось, что нимфа Каллисто была превращена в медведицу (по-гречески «арктос»). Зевс же поместил медведицу на небо в виде созвездия, одна из звезд которого указывала людям путь на Северный полюс. Неизвестно, знали ли греки о том, что самым крупным зверем Арктики является белый медведь.

Ныне мы лишь приблизительно представляем себе, что знали в древности люди об Арктике и какие связи соединяли их с северными краями. Нам неясно и то, какая таинственная сила манила их в края холода и снегов. Что подсказывала людям интуиция, когда они ощущали воздействие резких погодных колебаний, магнитных бурь и наэлектризованного воздуха? Как совмещались их привычные пространственные и физические ощущения со своими ощущениями в высоких широтах?

Очевидно, что влияние Арктиды на ноосферу, как и на живые организмы, проявлялось в провоцировании периодических миграций к холоду и обратно в теплые края, а также в частичном ограничении и подавлении некоторых форм человеческой деятельности у тех, кто остался на ее землях. Как и животных, оставшихся зимой в ее пределах, Арктида заставляла людей менять свои «видовые признаки» и свой образ жизни. Прекращение зимы вызывало повышенную активность у людей, живших в Арктиде.

Заселение Арктиды людьми, их возвращение оттуда в теплые края, постепенное распространение цивилизации на седьмой континент сопровождали всю мировую историю. Существенные отличия природных условий в Арктиде от остального мира способствовали тому, что здесь складывалось особое состояние ноосферы. Чем суровее были зимы и чем дольше они длились, тем ярче проявлялись особенности арктического образа жизни, тем сильнее могло быть воздействие «арктических» народов на «неарктические». Подобно тому, как мировая погода в значительной степени формируется под влиянием процессов в Арктике, процессы, происходившие в арктической ноосфере, не раз резко меняли поэтапную эволюцию человечества, то замедляя ее, то ускоряя.

Проникновение людей в эти опасные для жизни края началось еще в каменном веке. Разумеется, Арктида — не единственное место на Земле, где жизнь человека подвергается опасности. Угрозы жизни и здоровью человеку поджидают его в зонах сейсмической активности и вблизи вулканов, в районах частых гроз и ураганов. Однако эти опасности не являются постоянными явлениями, продолжающимися подряд от нескольких дней до нескольких месяцев. Человеку нелегко жить в чрезмерно жарком климате. Однако ему достаточно принять меры для защиты от солнечных лучей и излишнего испарения кожи, а также иметь постоянный источник воды, чтобы выжить в условиях жары. Периоды затяжных дождей и сухих ветров могут нарушать трудовые и жизненные ритмы и отрицательно влиять на здоровье людей. Однако проливной дождь и продолжительный, но неураганный ветер обычно не убивают человека.

В условиях снижения температуры воздуха в течение длительного времени человек, не защищенный искусственным образом, может быстро погибнуть и тем быстрее, чем ниже температура воздуха и чем менее он защищен. При этом угроза гибели от холода является постоянной. Как и кочевники, пересекавшие песчаные пустыни, обитатели Арктиды должны были научиться создавать искусственные условия жизнеобеспечения среди безжизненных пространств. Как и Мореходы, умевшие создавать участки суши среди моря и балансировать между смертью в соленых водах и жизнью на морской поверхности, жители Арктиды овладели искусством ограждать себя от постоянной угрозы смерти. В то же время в отличие от жителей оазисов в песчаных пустынях или мореплавателей обитатели Арктиды должны были находиться в искусственных условиях значительную часть года. Кроме того, переходы через смертельно опасные пространства должны были совершать все без исключения, а не только участники караванов или экипажей морских судов.

Покорители Арктиды научились значительную часть времени жить в условиях, приближенных к внеземному космосу. Они сооружали жилища, которые по созданию условий жизнеобеспечения в окружении космического холода предваряли создание космических кораблей. Они шили себе одежду, которая фактически была подобна космическим скафандрам. Они придумали средства передвижения по снегу и льду, учитывавшие их физические свойства, Правда, на лыжах и на санях, в которых были впряжены собаки, они не могли развивать космические скорости, но эти средства передвижения позволяли людям легко преодолевать немалые расстояния по заснеженному «космосу».

Чем ближе к полюсу жили люди, тем больше искусства они должны были проявлять, чтобы сохранить жизнь. Эскимосы даже научились жить зимой в неотапливаемых домах, сооружаемых из снега. По сравнению с первобытными людьми в других краях Земли от них требовалось более высокое интеллектуальное развитие. Они ведь не могли обойтись без изобретения надежных способов добывания огня, подобно жителям Андаманских островов и низовий Конго. Они не могли не изобретать теплой одежды, подобно обитателям джунглей Амазонки. В то же время сама природа повышала интеллектуальный потенциал людей. Хотя Э. Хантингтон явно преувеличил роль наэлектризованного воздуха в интеллектуальном развитии человечества, нет оснований сомневаться в его стимулирующем воздействии на мозг людей. И хотя Арктида находилась в стороне от регионов, где господствуют грозы и штормы, ветры из Заполярья приносили сюда массы воздуха, заряженные электричеством, что также усиливало умственную деятельность. Озонированный воздух оказывал благотворное воздействие и на физическое состояние людей.

Свое положительное воздействие на организм людей оказывал и холод при всех en? минусах. Холод убивает многие болезнетворные бактерии. Кроме того, как утверждают врачи, холод мобилизует защитные силы организма. Под его воздействием перестраиваются процессы терморегуляции и повышаются стимулирующие свойства крови. Организм получает способность противостоять различным неблагоприятным факторам, а его жизнестойкость повышается.

Однако, способствуя накоплению физического и интеллектуального потенциала людей, Арктида не в меньшей степени требовала его расхода для отражения постоянной угрозы смерти. Энергии на дальнейшее развитие общества у людей часто не оставалось. По этой причине А. Тойнби относил эскимосов к культуре, «остановившейся в развитии».

Выдвигая высокие требования к людям, Арктида охраняла свои богатства от расточительного расходования. Здесь никогда не было плотозаселенных мест, а поэтому природные ресурсы доставались только тем, кто мог «разморозить» их. Условием относительного благосостояния в Арктиде был скорее упорный труд за освоение «замороженной» среды обитания, чем борьба за передел ее.

Не все выдерживали суровых условий, и в поисках источников питания некоторые племена Северной Евразии спускались к биоэнергопроводу, проходившему по северному пути. Вблизи от этого пути в верховьях Онона и Керулена обитали, и монголы. По мере смещения на юг потенциал северных народов все меньше расходовался на борьбу за выживание. Одновременно происходила «разморозка» их неизрасходованного потенциала, что сообщало огромную энергию бывшим обитателям Арктиды. Хотя среди победителей цивилизаций были и обитатели южных стран, таких было гораздо меньше, чем тех, кто пришел из холодных северных земель. Несмотря на сильное упрощение реальных процессов, Ш. Монтескье был прав, когда говорил о частых победах «воинственных, храбрых и деятельных» народов Северной Азии над «народами изнеженными, ленивыми и робкими» из Южной Азии.

Аналогичные явления наблюдались и в Северной Америке. Покорители древних цивилизаций Мексики ацтеки спускались с севера. В Южном же полушарии инки шли к экватору с более сурового горного юга. После прихода европейцев в Америку ирокезы и другие индейцы оказывали пришельцам гораздо более энергичное сопротивление, чем жители экваториальных областей. Аракуанцы и жители Патагонии, населявшие земли зимних морозов, упорно не подчинялись испанцам и их потомкам до XIX века.

Не принадлежность к «нордической» белой расе, а арктический (или антарктический) потенциал, который обретали племена в краях снегов и льдов, давал им заряд энергии для борьбы с цивилизованными народами. Из Арктиды шли не только белокожие индо-иранские народы, германские племена и норманны. Оттуда же шли племена желтой расы — хунну, монголы, маньчжуры, тунгусы, тибетцы и другие. Если же первыми покорителями Америки были африканцы, то это значит, что представители черной расы вошли на американский континент, получив зарядку энергией в Арктиде.

Народы Арктиды, разрушавшие древние южные цивилизации, обладали и немалым созидательным потенциалом. А Тойнби имел все основания говорить о незавершенной цивилизации норманнов, которая могла быть ими создана. Однако путь из Арктиды к теплу оказывался часто роковым для мигрантов. Под теплым солнцем их потенциал постепенно таял. Вопреки уверениям тех, кто верит в новаторскую роль белокожих пришельцев севера, оказавшись в южных странах цивилизованного пояса они, как правило, перенимали чужую южную культуру. Правда, они нередко сообщали новую энергию стране, разрушенной ими, и могли внести свой немалый вклад в воссоздаваемую ими культуру.

Одновременно с движением северных кочевников на юг происходило и движение цивилизации на север. Каждый шаг в создании условий оседлой жизни там, где зимой температура опускается ниже нуля, означал продвижение к берегам седьмого континента. Хотя Э. Хантингтон неоправданно говорил о закреплении в наследственном механизме умственных качеств тех, кто сумел изобрести более совершенные способы сохранения тепла в условиях северной зимы, он не противоречил истине, когда подчеркивал необходимость постоянных усовершенствований в этом направлении по мере движения цивилизации в сторону холода.

Но разве при продвижении на север можно было ограничиться необходимостью отапливать дома? Подобное развитие технического прогресса было характерно для римлян, которые приспосабливали свой средиземноморский образ жизни к холодным условиям. Климат Арктиды требовал всесторонней перестройки образа жизни. Переходя к оседлости в Арктиде, кочевые народы Евразии заботились не только об отоплении дома, построенного для «нормальной» жизни летом, а о множестве других сторонах своего существования в этих краях. Поэтому они сохраняли многое изобретения, созданные ими в доцивилизованное время и значительно полнее учитывавшие природу Арктиды. Всевластная природа не позволяла оседлым жителям Арктиды отбросить многие навыки и знания, накопленные охотничьими племенами. Оседлые жители Арктиды сохраняли многие знания и навыки первобытных народов, которые утрачивали жители земледельческих общин на юге. Они были ближе к «дикарям», сохраняя их сильные стороны.

Поскольку переход от кочевого образа жизни к оседлому занял много времени, сочетаясь с полукочевым и полуоседлым бытом, а границы седьмого континента подвижны, то установить, где и когда цивилизация утвердилась в Арктиде, невозможно. Вероятно, первыми шагами в освоении Арктиды можно считать постоянные жилые постройки, приспособленные для того, чтобы пережить в них хотя бы несколько дней в году, когда температура воздуха опускается ниже нуля. Изобретение японцами «хибачи», очага с горячими угольями, покрытого одеялом, помогало им пережить суровые, но короткие зимы. Этот очаг, вокруг которого собирается вся семья, стал не только способом отопления, но и своеобразным социальным институтом семейной жизни, характерной чертой японского образа жизни.

И все же такие формы оседлой культуры означали лишь обретение цивилизованными народами способности пережить временную остановку на берегах Арктиды. Только появление образа жизни, который исходил из того, что зима не является временным бедствием, вроде грозы и бури, означало приспособление цивилизации к условиям Арктиды. «Крестьянин», который «торжествует, на дровнях обновляя путь», был постоянным жителем Арктиды, который воспринимал наступление зимы, как нормальное к даже желанное явление природы.

Чем в большей степени цивилизованное общество было способно обеспечить полноценную жизнь и деятельность людей в условиях резких колебаний между зимой и летом, тем более оно отвечало условиям Арктиды. Поэтому можно говорить о «более» или «менее» арктических странах и народах. В «более» арктических странах, где холод не воспринимался как эпизодическое, стихийное бедствие, а постоянное условие жизни, цивилизация должна была создать сложную и трудоемкую искусственную среду обитания. В результате оседлый житель Арктиды, сохраняя многие сильные качества «дикаря», должен был добиться существенно более высокого уровня цивилизованного производства, чем в оседлых странах юга, чтобы просто выжить. При этом люди должны были приспособиться не только к борьбе против холода, но и к ежегодным колебаниям в состоянии геофизической среды и биосферы.

Как и животные, обретавшие различные видовые признаки и способы жизнеобеспечения для зимнего и летнего времени, постоянные обитатели Арктиды должны были создавать два, а то и три образа жизни, приспособленных к двум основным временам года, а то и к затяжному «межсезонью». Соответственно требовались две, а той три материальные системы жизнеобеспечения. Обитателям Арктиды были нужны летние, зимние, а нередко и демисезонные вещи. Они нуждались в телеге для лета и санях для зимы. Порой они должны были держать наготове лодки, чтобы передвигаться во время весенних наводнений. Им надо было строить дома так, чтобы летом им не было слишком жарко, зимой не было холодно, а весной и осенью — не было сыро и их не заливало водой. Таким образом, жизнь в Арктиде была более материалоемкой, чем на юге.

Жизнь людей в Арктиде была и более энергоемкой. Помимо отопления жилья, людям требовалось более калорийное питание для поддержания теплового баланса организма, чем на юге. Поскольку здесь солнце было беднее, то для достижения таких же урожаев нередко приходилось работать больше. К тому же работа с промерзшей землей или иными замерзающими материалами требовала значительно больше физических усилий. Таким образом, существование цивилизации требовало в Арктиде по крайней мере удвоенного, если не утроенного уровня производства для обеспечения элементарного жизнеобеспечения, чем за пределами седьмого континента. При этом уровень производства материалов и энергии должен был повышаться по мере продвижения цивилизации в глубь Арктиды.

Наконец, условия Арктиды требовали более мощного информационного обеспечения, чем на юге. Сведения о поле, реке, лесе и его обитателях, годные для зимних условий, теряли почти всякую значимость в условиях лета. Даже материалы приобретали иные физические свойства в зависимости от времени года. Здесь надо было обладать знаниями о природе, близкими по объему к тем, что были в распоряжении племен первобытных обитателей Арктиды. Круг знаний русских крестьян конца XIX века, запечатленный А. П. Чеховым в его рассказе «День за городом», напоминает этнографические описания, посвященные познаниям представителей племен каменного века. В этом рассказе городской мальчик обнаруживал, что для деревенского сапожника Терентия «нет в природе той тайны, которая могла бы поставить его в тупик. Он знает все. Так, он знает названия всех полевых трав, животных и камней. Он узнает, какими травами лечат болезни, не затруднится узнать, сколько лошади или корове лет. Глядя на заход солнца, на птиц, он может сказать, какая завтра будет погода…»

Чем ближе к северу, тем более насущной становилась необходимость остро реагировать на внезапные перемены в климате или необычные явления природы, порой воспринимаемые лишь интуитивно. Притяжение полюса, прямое и косвенное воздействие геофизических свойств Приполярья неизбежно стимулировали поиск высшей истины, общего знаменателя различных пространств и времен. Цивилизованные обитатели Арктиды не могли ограничиваться подобно первобытным охотникам сбором информации «на всякий случай», а искали в накопленных сведениях глубинный общий смысл. Это придавало их исследовательскому поиску особую сосредоточенность и целеустремленность.

Постоянное балансирование между жизнью и смертью требовало усиленного запаса прочности в организации труда и изделиях, жизненной организации и психологическом настрое людей. Поэтому любые действия людей требовали тщательного предварительного продумывания, осмысления всех их последствий. Ошибка в выборе дороги и одежды, плохо сделанная печь или плохо пригнанная упряжь лошади могли стать в условиях зимы причиной жизненной катастрофы или гибели человека. Поэтому исполнение продуманных решений требовало предельного внимания, а качество изделий и исполнение трудовых операций приобретали жизненно важное значение. Повышенное трудолюбие и добросовестность в труде традиционно отличают как жителей северных стран, так и жителей гор, этих «островов Арктиды», например, жителей Шотландии или Ладака в предгорьях Гималаев.

Покорители Арктиды должны были работать не только более производительно и качественно, но также исполнять свои производственные задания в более сжатые сроки. Растягивание строительства за пределы одного времени года могло иметь катастрофические последствия для его завершения, а полевые работы просто нельзя было отложить на зиму. Резкое различие в условиях погоды породило разные наборы занятий — для зимы, лета и времени паводков.

Некоторые из этих занятий требовали больших усилий, чем в условиях юга. Неравномерность же в распределении светлого времени до предела сокращала рабочий день зимой и удлиняла его до предела летом. К тому же погода в значительной части Арктиды никогда не отличалась устойчивостью. Рассказывая о жизни сибирских крестьян, А. П. Чехов подчеркивал, что местный крестьянин «девять месяцев не снимает рукавиц и не распрямляет пальцев: то мороз в сорок градусов, то луга на двадцать верст затопило, а придет короткое лето — спина болит от работы и тянутся жилы».

Как и мореходы, обитатели Арктиды вынуждены были жить и работать в состоянии повышенной мобилизованности. Однако если мореплавание было временным делом части населения морских и океанских цивилизаций, то крестьянская работа была в недавнем прошлом частью обыденных занятий почти всего оседлого населения Арктиды. Как и северный охотник, крестьянин Арктиды должен был находиться в состоянии повышенной внутренней мобилизованности. Он обязан был быть готов к импровизационным решениям, проявляя исключительную смекалку для того, чтобы найти выход из непредвиденных трудностей. Вылив на нашу страну столько грязи, сколько он мог, маркиз де Кюстен все же признал несколько неоспоримых достоинств русских тружеников, встретившихся ему в 1839 году и обладавших русской смекалкой. «Русский крестьянин, — писал маркиз, — вооруженный топором… превращается в волшебника и вновь обретает для вас культурные блага в пустыне и лесной чаще. Он починит ваш экипаж, он заменит сломанное колесо срубленным деревом, привязанным одним концом к оси повозки, а другим концом волочащимся по земле. Если телега ваша окончательно откажется служить, он в мгновение ока соорудит вам новую из обломков старой. Если вы захотите переночевать среди леса, он в несколько часов сколотит хижину и, устроив вас как можно уютнее и удобнее, завернется в свой тулуп и заснет на пороге, охраняя ваш сон, как верный часовой, или усядется окало шалаша под деревом и, мечтательно глядя ввысь, начнет вас развлекать меланхоличными напевами, так гармонирующими с лучшими движениями вашего сердца, ибо врожденная музыкальность является одним из даров этой избранной расы».

Французский маркиз не случайно соединил замечания о творческой изобретательности русских людей с их склонностью к самовыражению в искусстве. Исследуя трудовые традиции крестьян российского Севера, Василий Белов подчеркивал тесную связь их высококачественного труда с удовлетворением их эстетических потребностей: «Однообразие, или тяжесть, или монотонность труда толкают работающего к искусству, заставляют разнообразить не только сами изделия, но и способы их изготовления. Хочется выйти на праздник всех наряднее… — изволь прясть и ткать не только много, но тонко, ровно, то есть красиво; хочешь прослыть добрым женихом — рубилом не только прочно, но и стройно, не жалей сил на резьбу и причелины. Получается, что красота в труде, как и красота в Плодах его, — это не только разнообразие… но еще и самоутверждение, отстаивание своего «Я», иначе говоря, формирование личности… В жизни северного русского крестьянина труд был самым главным условием нравственного развития».

Высокие эстетические критерии в труде и повышенная требовательность к себе, по мнению В. Белова, приводила к тому, что «умельцами должны были быть все поголовно. Стремление к высшему в труде не угасало, хоть каждый делал то, что было ему по силам и природным способностям».

В то же время потребность в постоянной напряженной работе требовала от людей предельной осторожности в расходовании сил. Это вело к сдержанности в поведении людей, их повышенной склонности к экономному расходованию материалов и информации. Постоянная необходимость принимать во внимание суровые условия природы заставляла жителей Арктиды проявлять повышенную настороженность к плохо продуманным действиям, а это, обусловливало некоторую медлительность в принятии решений и известный консерватизм в привычках. Это мешало формированию таких качеств, как способность к быстрым импровизационным решениям и новаторству. Для сторонних же наблюдателей они нередко казались угрюмыми, прижимистыми, недоверчивыми и молчаливыми тугодумами.

При всех стараниях осторожно расходовать свои силы борьба за выживание поглощала их значительную часть. Результаты деятельности людей выглядели гораздо скромнее, чем плоды тропических цивилизаций, запечатленные в величественных сооружениях. Даже решение обыденных и сравнительно простых задач в условиях Арктиды было сопряжено с неимоверными трудностями: Понимание этого отражалось в сказаниях северных народов. В одном из нордических мифов великаны предлагают Тору сразиться с убогой старушкой. Однако Тор никак не может ее одолеть. Лишь потом он узнает, что, будучи околдован, он не видит, что на самом деле сражается с могучей великаншей. Хотя над ним смеются, что он не справился с престарелой дамой, на самом деле он чуть не одолел одну из сильнейших волшебниц. Если бы он победил ее, он стал бы властелином Земли. Так в мифе люди отразили свое понимание жизни на Севере: тот, кто справлялся с выполнением сравнительно легкого дела в условиях Арктиды, мог стать победителем мира.

Покоритель Арктиды должен был, подобно айсбергу, обладать невидимым для поверхностного наблюдателя огромным потенциалом, чтобы удержаться на плаву в замерзших водах. Этот айсберг становился более величественным, как только ему приходили на помощь выдумка и изобретения. Все, что было направлено против власти зимнего холода и темноты, позволяло людям «размораживать» природный потенциал Арктиды. Более эффективные виды горючего, теплоизолирующих материалов, инструментов позволяли экономить человеческую энергию и высвобождать неистраченные природные резервы. Даже использование стекол и искусственного освещения в домах существенно увеличило возможности людей в высоких широтах для работы и культурного досуга.

С одной стороны, условия Арктиды стимулировали развитие индивидуальных способностей людей. С другой стороны, всецело полагаясь на собственные силы в постоянно существовавших экстремальных Ситуациях, крестьянин, словно космонавт, старался заручиться дублирующими системами жизнеобеспечения. Он был набожен, хотя и не слепо полагался на помощь свыше. Он свято соблюдал заветы церкви, но, на всякий случай, не забывал и древние суеверия. Поэтому нередко говорят о «двоеверии» северных народов. Он был готов постоять сам за себя, но мог рассчитывать и на помощь других людей, прежде всего родных и близких.

Надежной жизненной опорой служила семья, а поэтому моральный кодекс поведения Севера охранял прочность семьи и обеспечивал равномерность в распределении прав и обязанностей. Женщины Севера играли значительную и независимую рель ' в семейной жизни. Они не знали тысяч запретов и ограничений, существовавших для женщин многих стран древнего цивилизованного пояса.

Хотя трудовая деятельность крестьян Севера не зависела от единого источника жизнеобеспечения, каким была река в древних государствах, и не требовала общих работ по созданию ирригационных систем, выживание в Арктиде во многом зависело от взаимопомощи членов общины. Святость общественного долга, соблюдение социальной справедливости и равноправного участия в решении общих вопросов были принципами, на которых строилась жизнь крестьян Арктиды. Близость к суровой природе способствовала сохранению общинных отношений первобытного общества, которые эволюционировали в цивилизованные формы прямого народовластия.

Условия Арктиды требовали не только материального, но и общественного обеспечения сохранности жизни отдельного человека и его дома. В отличие от кочевников оседлые обитатели Арктиды не могли прожить в снежных домиках, чумах и юртах. Они знали, что продолжительное пребывание человека вне стен дома в зимнее время, разорение его дома равносильно его смерти. Поэтому обязанность предоставить ночлег путнику, особенно в зимнее время, предоставить приют погорельцам распространялась за пределы крестьянской общины на всех людей вне зависимости от их рода и племени, даже если гостеприимство вступало в противоречие с крестьянской бережливостью. Суровая природа ставила иные условия для отношений между людьми. Ее сокровища были беспредельными для тех, кто мог и желал трудиться, а потому не борьба за передел этих богатств, а стремление объединить усилия в общем труде по их освоению определяли помыслы людей. Такое отношение позволяло преодолевать барьеры между разными народами. Отношение к представителям других народов как к «нелюдям», характерное для первобытной психологии, было неприемлемо для оседлых крестьян Арктиды.

Культура деревенских общин, их идейные воззрения, их производственная деятельность существенно повлияли и на развитие городской жизни Арктиды. Все большая часть того потенциала, которым обладали сельские труженики Арктиды, «размораживалась» и сообщала им дополнительную энергию. Их производительный труд был источником избыточного продукта, который позволял развиваться ремеслам, торговле, городской культуре. Переселяясь в города, крестьяне Арктиды сохраняли свою привычку к упорному труду и природную находчивость. Из них получались добросовестные работники, исполнительные служащие, изобретательные техники, предприимчивые купцы.

В городской культуре, созданной морской, а затем океанской цивилизацией, крестьяне находили немало схожего с их культурой, рожденной в иных условиях. Как и охотничьим племенам, создавшим первые цивилизации, как кочевникам, быстро восстанавливавшим разрушенные ими державы, для крестьян Арктиды было естественно пребывать в состоянии повышенной физической и интеллектуальной мобилизованности, которая требовалась элите морских и океанских цивилизованных государств. В то же время в отличие от первобытных охотников и кочевников крестьяне Арктиды обладали повышенным потенциалом созидательных сил, более высоким уровнем знаний, трудовых навыков, моральных установок. Необыкновенное трудолюбие крестьян, их повышенная любознательность, их умение находить способы общения с самыми разными людьми помогали им не только успешно «встроиться» в городскую жизнь и продвигаться по ее социальной лестнице, но и влиять на ее развитие.

Крестьянское трудолюбие органично соединялось с протестантской этикой, утверждавшей приоритет труда. Это обстоятельство облегчало распространение протестантизма в крестьянской среде северных стран Европы и в то же время превращало протестантскую культуру в мощную силу, воздействующую на развитие океанских цивилизаций.

Порожденное притяжением Приполярья желание искать высшие, наиболее общие причины, лежащие в основе мироздания, облегчало крестьянам освоение высших достижений культуры. В то же время приток крестьян Арктиды в города усиливал глубину научного анализа и произведений художественной культуры. О. Шпенглер справедливо указывал на связь между стремлением к бескрайним далям «готических» северных народов и развитием культуры Западной Европы.

Опыт крестьянских общинных отношений находил применение в республиканских формах самоуправления и правовой системы, существовавших в городах. Более того, крестьяне усиливали меры, обеспечивавшие справедливость, суда, равноправие участников органов власти.

Крестьянская культура Арктиды существенно повлияла на развитие различных стран мира. Порой очевидные успехи северных стран Объясняют исключительно теми качествами, которые приносили их крестьяне в города. Действительно, при прочих равных условиях северные области одного и того же региона, одной и той же страны занимали лидирующее положение. Северная Америка опережала Южную, а северные страны Европы — южные. Северные провинции Италии, Франции, Германии стали лидирующими в своих странах. Северный Китай сохранял руководство над южным. Северные штаты Америки победили южные и обгоняли их по уровню развития.

Опережение Юга Севером послужило основанием для теории о превосходстве белокожей и светлоглазой расы, пришедшей с севера Европы. Эта идеология широко распространялась в северных странах по мере развития там национального самосознания. Авторы этой идеологии утверждали, что трудолюбие, честность, справедливость, свободолюбие являются уникальными качествами северных народов, несвойственными другим народам мира.

Они утверждали, что для народов из теплых краев характерны склонность к обману и лживость, аморальность и распутство, лень и паразитизм. Они исходили из того, что все выдающиеся достижения в мире являются плодами усилий северных людей, а южане способны лишь с помощью хитрости жить за счет северян.

Эта теория, в частности, игнорировала то обстоятельство, что при всем их огромном значении не развитие крестьянских хозяйств Северной Европы и Северной Америки сыграло решающую роль в подъеме Великобритании, США, Нидерландов, а затем и других стран Западной Европы и Северной Америки. Центры мирового развития находились в городах приокеанских побережий этих стран. Их хозяйство и культура развивались под преобладающим влиянием освоения Мирового океана. Экономический подъем в этих странах океанской цивилизации совершался по мере их вовлечения в трансокеанскую торговлю и покорения ими народов Азии, Африки, Америки.

Господство морского, а затем и океанского фактора в развитии западной цивилизации приводило к тому, что особая нордическая, или арктическая, цивилизация в Западной Европе и Северной Америке не сложилась. Хотя освоение «более арктического» Запада, а затем отчасти и Аляски в США явилось мощным стимулом для экономического‘и духовного подъема страны, Аляска и Средний Запад не стали эпицентром развития США. Лидерство в стране удерживало Атлантическое побережье, лишь постепенно уступая побережью Тихоокеанскому. Лондон и другие центры трансокеанской торговли сохраняли ведущее положение в Великобритании, сдерживая энергично развивавшуюся северную Шотландию. Наибольшее развитие в странах Скандинавии получили приморские районы, а не внутренние и северные, более холодные. Значительная часть наиболее холодных земель Северной Америки и северных стран Западной Европы оставались неосвоенными.

Наконец, многие народы, которые изображались носителями «нордического» характера, в XIX–XX веках жили в зоне неустойчивого снежного покрова, то есть были временными гостями Арктиды, а не ее постоянными жителями. Сами же творцы «нордической» теории были сынами городской океанской цивилизации. Поэтому сторонники превосходства северных народов Европы ссылались больше на древние предания о жизни на Севере, чем на свои реальные достижения в освоении природы Арктиды. По этой же причине они придавали главное значение генетическому фактору, с помощью которого можно было доказать свое происхождение от северных и даже приполярных народов мира: Сама же нордическая теория стала служить для обоснования экспансии трансокеанских держав в Африку, Азию и Америку и власти индустриально развитого Севера над сырьевым Югом.

Использование древних мифов и современных биологических гипотез для обоснования планов мирового господства позволяло идеологам океанской цивилизации уйти от раскрытия противоречивой роли крестьян Арктиды в развитии северных стран Европы и Америки. Активно отдавая свою энергию развитию цивилизованных государств, крестьяне занимали в них низшую социальную ступень. Их угнетали феодалы и грабили торговцы. Их неоднократные восстания беспощадно подавлялись. Угнетение крестьян лишь усилилось в Европе по мере развития океанской цивилизации. XV век был отмечен почти повсеместным усилением закрепощения крестьян. Во Франции, Англии, Испании предпринимались попытки распространить крепостное право на новые слои крестьян с целью увеличить производство сельскохозяйственной товарной продукции. По мере того как увеличился вывоз хлеба из Восточной Европы, особенно усилилось закрепощение крестьян в ״более» арктических странах — Германии, Дании, Польше, Венгрии. Во второй половине XV века увеличились обязательные работы порабощенных немцами крестьян Прибалтики. Труд крестьянина становился все более рабским, а крестьянин рассматривался как полуживотное.

Однако даже последующее раскрепощение крестьян не остановило эксплуатацию городом деревни. Крестьянин шел в города, чтобы избавиться от ограбления. Хотя его нерастраченная жизненная энергия, его любознательность часто помогали ему добиться успеха в новой жизни, он обнаруживал, насколько отличаются его деревенские ценности от городских. Его знания природы, навыки крестьянского труда, его повышенная любознательность к окружающему миру, его привычка видеть в людях членов равноправной общины казались нелепыми для горожан и мешали его продвижению вверх. Его искренняя вера в торжество справедливости, бескорыстие, возможность постижение высших истин и достижение земной правды разбивалась о цинизм и заземленность коммерциализированной цивилизации; Ему приходилось привыкать к жизни в отрыве от природной среды, приучаться к узко специализированному труду, ограниченности интересов, преобладанию меркантильной мотивации в мыслях и поведении. Эта типичная для мировой социальной истории жизненная драма стала одной из ведущих тем в западной Культуре.

Не приемля поражений, крестьяне с характерными для них трудолюбием и упорством становились примерными горожанами. Они посвящали все свои помыслы стремлению достичь максимальных высот в городской жизни. Одновременно они начинали свысока смотреть на свою прежнюю деревенскую жизнь и презирать крестьянина.

Тех, кто остался трудиться среди холода и морозов, изображали патологически скупыми, тупыми и угрюмыми, с заземленными ценностями и не способными к живой мысли. Народы, занятые крестьянским трудом на землях Арктиды, третировались как отсталые. Это проявлялось в отношении городских шведов — к финнам, немецких жителей прибалтийских городов — к эстонцам, латышам, полякам, населения прирейнских городов Германии — к крестьянам Пруссии и Баварии. Жители приокеанских городов обнаруживали черты дикости у жителей тех областей своей страны, где существовали «более» арктические условия и был особенно распространен крестьянский труд. Жители приокеанских городов США с презрением относились к «отсталым» и «диким» фермерам Среднего Запада и горных районов. Также относились парижане — к крестьянам северной Франции. Они высмеивали неприхотливость жителя Севера, его религиозность, верность древним обычая^, его привязанность к семье и своей общине, преданность долгу, его трудолюбие, его любовь к природе.

Объясняя, почему житель северной Франции вандейский крестьянин не принял «благодетельных перемен, хлынувших разом бурным потоком, после начала французской революции», парижанин Виктор Гюго изобразил «дикаря, странного светлоглазого человека, вся пища которого — молоко да каштаны, весь горизонт — стены его хижины, живая изгородь да межа его поля; он знает наизусть голос каждого колокола на любой колокольне в окрестных приходах, воду он употребляет лишь для питья, не расстается с кожаной курткой, расшитой шелковым узором, словно татуировкой покрывающим всю одежду, как его предок кельт покрывал татуировкой все лицо; почитает в своем палаче своего господина; говорит он на мертвом языке, тем самым замуровывая свою мысль в склере прошлого, и умеет делать лишь одно — запрячь волов, наточить косу, выполоть ржаное поле, замесить гречневые лепешки; чтит прежде всего свою соху, а потом уж свою бабку; верит и в святую Марию и в Белую даму, молитвенно преклоняет колена перед святым алтарем и перед таинственным высоким камнем, торчащим в пустынных ландах; в долине он хлебопашец, на берегу реки — рыбак, в лесной чаше — браконьер; он любит своих королей, своих сеньоров, своих попов и своих вшей; он несколько часов подряд может не шелохнувшись простоять на плоском пустынном берегу, угрюмый слушатель моря. И теперь судите сами, способен ли был такой слепец принять благословенный свет?» Из этого высказывания одного из виднейших представителей западноевропейской культуры видно, что представители океанской цивилизации относились к героям «нордического» мифа — светлоглазым блондинам Севера как к «угрюмым дикарям» и ничуть не лучше, чем к обитателям джунглей Африки и Южной Америки.

Между тем судьба одного народа убедительно доказывает, что жизнь и труд среди суровых арктических условий и в известном отдалении от западной океанской цивилизации не только не вели выходцев из Западной Европы к одичанию, а, напротив, раскрывали с необыкновенной силой их таланты и способности. Таким народом был исландский. Пожалуй, наиболее ярким проявлением тенденции к созданию арктической цивилизованной страны Западной Европы стала Исландия, расположенная в непосредственной близости от Северного полярного круга. Эта страна долгое время развивалась самостоятельно и на почтительном удалении от других стран- мира. После заселения Исландии норманнами здесь был установлен республиканский строй и страной управлял парламент — альтинг; христианство здесь было принято в 1000 году всеобщим голосованием. При этом была сделана оговорка, что, те, кто не созрел для веры в Христа, может поклоняться древним богам. В ходе голосования некоторые признали Христа, но оговорили себе право приносить жертвы Одину, находясь в море.

Эта страна стала первой в Европе страной всеобщей грамотности. Здесь расцвела литература и создавались знаменитые исландские саги. Несмотря на немногочисленность населения (60–70 тысяч жителей) Исландия в X–XIII века превратилась в ведущий центр культурного развития Северной Европы.

Почти одновременно с Русью Исландия в 1262–1264 годы утратила свою независимость и стала владением сначала Норвегии, а затем Дании. Серия бедствий (эпидемия чумы, извержения вулканов и землетрясения) чуть не привели к поголовной гибели исландского народа. В стране почти полностью исчезли города, а в ее столице — Рейкьявике — проживало около 300 человек. Долгое время Исландия была страной крестьян, занятых тяжелым трудом в арктических условиях. Исландцы вернули себе независимость лишь в 1944 году. И все же, несмотря на эти бедствия, Исландия стала одной из самых развитых стран мира.

Даже во времена утраты независимости, стихийных бедствий и упадка городов здесь поддерживался высочайший уровень образованности. Постоянное сохранение всеобщей грамотности любви к чтению способствовало тому, что исландский язык не изменился за 1000 лет и современные люди без труда могут читать древние саги. Одновременно в стране широко распространялось знание иностранных и классических языков. Путешественники, посещавшие эту страну в середине XIX века, с удивлением отмечали, что простые пастухи и пахари могли обратиться к ним на латыни. Небольшая Исландия до сих пор прочно удерживает одно из первых мест в мире по чтению книг. Одним из показателей интереса к интеллектуальным занятиям стали шахматы. Путешественники XIX века рассказывали, что шахматы можно было найти в доме каждого крестьянина, нередко сделанные из рыбьих костей.

Интеллектуальные занятия имели и практические последствия. Исландцы быстро откликались на достижения в области медицины и гигиены. Уже в 30-е годы XX века в Исландии был достигнут самый низкий уровень детской смертности. Несмотря на то, что климатические условия Исландии далеки от идеальных и никто не стремится туда на курорты, эта страна заняла одно из первых мест в мире по средней продолжительности жизни.

В то же время спровоцированное Арктидой стремление к по-. иску высших истин и первопричин явно способствовало/тому, что здесь необыкновенно расцвели таланты в различных областях культуры, В 1943 году Э. Хантингтон обратил внимание на поразительное несоответствие между количеством населения этой страны (в ту пору — 120 тысяч человек) и числом выдающихся исландцев. Ссыпаясь на «Британскую энциклопедию», Хантингтон указал, что в расчете на количество населения страны число исландцев, упомянутых в этом солидном справочном издании, в три раза превышает число французов и немцев, далеко не бедных видными деятелями.

А не получается ли, что пребывание исландцев в Арктике позволило им по крайней мере в три раза увеличить свой интеллектуальный потенциал по сравнению с наиболее высокими мировыми показателями? Для этого предположения есть известные основания: Поскольку выживание в условиях Арктиды требует по крайней мере, удвоенных или утроенных производственных затрат для обеспечения жизнеобеспечения, то и уровень интеллектуального потенциала должен возрасти соответственным образом. Если даже такая маленькая страна, оказавшись в исключительно трудных исторических и физических условиях, сумела добиться столь впечатляющих результатов, то каковы могли бы быть последствия создания большой и крупномасштабной цивилизованной страны на земле Арктиды? Исторический шанс ответить на этот вопрос существовал у Руси.

Хотя Исландия является наиболее приполярной страной мира, Россия может считаться наиболее арктической. Протянувшись, по выражению Н. В. Гоголя, «ровнем-гладнем на полсвета», Россия во времена создания «Мертвых душ» занимала территорию от границ Германии до границ Канады. И ныне, даже после огромных территориальных потерь, Россия, занимая одну седьмую часть земной суши, является самой крупной страной Арктиды. Почти вся ее территория находится в зоне устойчивого снежного покрова. На ее землях в буквальном смысле слова заморожены огромные, еще нетронутые природные богатства. До половины громадной территории России занято вечной мерзлотой.

Население России, живущее на землях Арктиды, намного превышает численность населения всех других северных стран и областей земного шара. Следует учесть, что население стран Северной Америки и северной части Западной Европы предпочитает жить в более теплых областях своих стран. Если сравнить плотность населения Исландии, северных областей Норвегии, Швеции и Финляндии с соответствующими им по климатическим условиям землями европейской России, то окажется, что она ниже, чем в России, в 2–5 раза. Если сравнить плотность населения Аляски, северо-западных территорий Канады, расположенных выше 60-й параллели с соответствующими территориями в российской Азии, то можно убедиться в том, что они населены в 10 раз реже, чем в России. Если умножить число жителей России на число морозных дней и на число «минусовых градусов» каждого такого дня, то выяснится, что наша страна является самой «замороженной» в мире и намного превосходит по этому показателю другие страны мира. При кажущейся несерьезности такого показателя за ним стоят огромные расходы на сохранение тепла и энергообеспечение людей, которые ежегодно несет наша страны и от которых избавлены другие народы мира.

Особенность России состоит и в том, что эта страна стала единственной, оказавшейся способной создать оригинальную цивилизацию на северном пути. Но прежде чем стать «самой арктической» страной мира и единственной цивилизацией северного пути, России пришлось проделать нелегкий исторический путь.

По мнению недружественных наблюдателей, это был путь захватов стран и порабощения народов. В 1833 году Алексис Токвиль таким образом сравнивал исторические судьбы России и США: «Американец борется против естественных препятствий, стоящих у него на пути; противниками русского являются люди; первый сражается с дикостью и дикарями; второй — с цивилизацией, применяя для этого все виды оружия и искусства: поэтому первый достигает успеха с помощью плуга; второй — с помощью меча». Более чем через сто лет после этого высказывания Збигнев Бжезинский попытался показать распространение границ России как перманентную войну против окружающего мира. Разделив площадь территории России на число лет ее существования, он получил следующий результат: «В течение века это означало ежегодное присоединение к Москве территории, равной по площади Голландии или Вермонту», то есть чуть более 30 тысяч квадратных километров. На основе этих и многих подобных заявлений можно сделать вывод, что Россия являлась страной-людоедом, поглощавшей ежегодно по небольшому цивилизованному государству или по провинции большой державы. Если же так было, то непонятно, каким образом России удавалось «поедать» одну страну задругой, а весь цивилизованный мир много веков терпел это безобразие.

Разумеется, эти оценки строятся на произвольной манипуляции историческими фактами и их односторонней интерпретации. Пользуясь методом Бжезинского, можно разделить рост территории США с 1776 по 1867 год и убедиться в том, что эта страна ежегодно расширялась более чем на 100 тысяч квадратных километров. Следуя логике Бжезинского, можно сказать, что каждый год США присоединяла к себе территорию в три раза больше площади Голландии, или равную Исландии, Можно считать и так, что раз в пять лет США захватывали земли, равные по площади территории Испании. Чтобы доказать превосходство американцев над русскими, Токвилю пришлось не считать людьми «дикарей», которых безжалостно истребляли американцы. Быстро утратило силу и заявление Токвиля о неспособности американцев поднять руку на цивилизованный народ, США многократно применяли силу для того, чтобы расширить свой владения за счет цивилизованных стран, в частности, в войнах XIX века против Мексики и Испании. И все же заявления Бжезинского и Токвиля относительно России не беспочвенны: размеры нашей страны постоянно увеличивались на протяжении нескольких столетий, в том числе и в результате войн против ряда цивилизованных государств.

За почти четыре столетия, начиная с Ливонской войны и вплоть до Великой Отечественной, Россия имела лишь 170 мирных лет. При этом перерывы между войнами никогда не превышали 20 лет. Это означало, что в России никогда не было поколений молодежи, которые не участвовали бы в войнах. В каждой возрастной группе населения было немало мужчин, которые вынесли тяготы воинской службы. Многие из них были ранены и стали инвалидами на всю жизнь. Каждое поколение русских женщин теряло своих сыновей, отцов, мужей, братьев на поле брани. Каждое поколение русских людей было вынуждено нести немалые материальные тяготы, связанные с войнами. В ходе некоторых из этих войн города и села России подвергались разорению, а их жители уничтожались.

И все же, несмотря на огромный урон, понесенный страной в этих войнах, владения России расширялись. Хотя сыны российского Отечества были иного мнения, чем ее недруги, относительно причин постоянных войн, они зачастую также не могли найти объяснений, почему Россия не раз выходила победительницей из, казалось бы, безнадежных ситуаций. Так, пытаясь объяснить победу России над Великой армией Наполеона, А. С. Пушкин терялся в догадках, что было ее причиной: «Гроза двенадцатого года настала — кто тут нам помог? Остервенение нарою, Барклай, зима или русский Бог?» Великий поэт был склонен верить в решающую роль Божественного начала: «Но Бог помог… И скоро силой вещей мы очутилися в Париже, а русский царь главой царей». Такого же мнения придерживался и Нестор Кукольник, назвавший свою пьесу о событиях 1812 года «Рука Всевышнего Отечество спасла».

Некоторые же наблюдатели просто констатировали факт чуда, не пытаясь привлечь Бога к ответственности за случившееся. Так, описывая быстрый переход от катастрофы 1812 года к триумфу 1814-го, русский поэт Алексей Константинович Толстой замечал: «Казалося, ну ниже нельзя сидеть в дыре, ан глядь: уж мы в Париже, с Louts le Desire». Можно подумать, что земными и естественными причинами успех России 1812–1814 годов объяснить было невозможно.

Для того чтобы понять, каким образом России удалось стать полновластной хозяйкой своих земель и неоднократно отбиваться от врагов, надо вновь обратиться к истории России после нашествия Золотой Орды. В ту пору Русь оказалась в более худшем положении, чем в разгар наполеоновского нашествия 1812 года.

Если сравнить карту Киевской Руси IX–X веков с картой русских земель в XIV веке, то можно увидеть, что русский народ утратил большую часть своей первоначальной территории. Продвижение литовцев, немцев и шведов на восток и монголов на запал поставило под сомнение способность Руси быть пограничником европейской цивилизации. Страны Западной Европы и Азии Стали соседями, оттеснив Русь на север и северо-восток в глубь Арктиды. Борьба за обладание азиатской частью Арктиды могла отныне решаться Литвой, Ливонским орденом, Швецией и Золотой Ордой без участия Руси. Походы покорителя Средней Азии, Северной Индии, Ирана и Закавказья Тимура {1336–1405) в западном направлении показали, что монголы отнюдь не исчерпали свой экспансионистский потенциал и готовы к новым нашествиям в Европу. В свою очередь Швеция, Ливонский орден и Литва демонстрировали свою готовность двигаться на восток и стать покорителями Арктиды. Русь должна была подтвердить свое право находиться хотя бы на части своих земель..

Напасти, обрушившиеся на Русь, были по своим последствиям для нее столь же страшны, как и для Исландии, после того как та, утратив независимость, подверглась чуме, землетрясениям и вулканическим извержениям. Наступление с Западай с Востока, уже приведшее к утрате независимости, могло поставить под угрозу существование русской цивилизации.

Перед Русью стоял обычный в таких случаях выбор. Русь могла смириться с положением порабощенного народа. Русские люди временно подчинились этой альтернативе. На восточных землях Киевской Руси они в течение многих десятилетий были данниками Золотой Орды. На западе же русские люди попали под власть Литвы, а затем Польши. В конечном счете такая альтернатива могла привести к исчезновению русской, а также украинской и белорусской культур.

В тогдашней обстановке русские могли уйти лишь в северные леса (о подобной альтернативе впоследствии рассуждал Александр Блок в своей поэме «Скифы»). Многие русские люди на севере так и поступали, что и привело к освоению ими северного Поморья. В этом случае русские люди могли бы создать свою «Исландию» на берегах Белого и Баренцева морей. Однако, как и Исландия, русское Поморье, незащищенное могучим государством, было бы уязвимо для иностранных нашествий.

Теоретически русские могли попытаться покорить другие народы и жить за их счет или изобрести более эффективный способ самообеспечения. Однако в тогдашней обстановке и то к другое было нереальным. Единственное, что оставалось сделать русским, это — попытаться создать такой механизм общественной организации, который бы позволил им победить окружавшие ее народы, вернуть себе свободу и отстоять свою независимость.

В та же время угроза, нависшая над Русью, не позволяла ей ограничиться освобождением от иностранного господства и защитой своих рубежей. Русским надо было не только остановить продвижение Литвы и других стран, но и восстановить прежние границы с ними. Для этого надо было двигаться на запад. Русским надо было вновь занять свое историческое место и встать между Западной Европой и народами Центральной Азии. Для этого им надо было идти на юг. Наконец, им надо было отбросить народы Центральной Азии от своих границ, а поэтому их путь лежал на восток.

Более того, пока сохранялась угроза нападений кочевых племен из Центральной Азии Русь не могла быть в безопасности. В любой момент она могла вновь подвергнуться нападению и быть покорена теми, кто до сих пор доказывал свою власть над Арктидой. Поэтому Русь должна была осуществить всемирно-историческую задачу, за что до сих пор никто и не брался. Русским надо было разрушить вечный двигатель, обеспечивавший постоянные нашествия кочевых народов против цивилизованного мира. Движение Руси на восток должно было перерезать раз и навсегда пути, по которым племена Северной Евразии перемещались в степи — Центральной Азии, а оттуда атаковали цивилизованные страны. Только овладев северным путем на всем его протяжении до выхода на американские берега, Русь могла остановить движение исторического маятника, колеблющегося между подъемами цивилизаций и их падениями под натиском кочевых народов. Во время этого марша на восток Русь неизбежно должна была вступить в конфликт с многими народами Евразии, в том числе и оседлыми государствами Поволжья и Средней Азии, подойти к рубежам Китая и других стран древнего цивилизованного пояса.

Казалось, что для решения этих грандиозных задач у порабощенной, разоренной и разъединенной страны не было сил ни материальных, ни политических, ни духовных. В то же время отказ от решения этих задач согнал бы Русь со сцены мировой истории, превратив русских в обитателей лесов северо-восточной Европы. Поэтому первыми условиями для достижения этих целей были: 1) объединение Руси; 2) ослабление и раскол ее противников. С одной стороны, для осуществления этих задач требовалось время и терпеливое ожидание упадка и раскола в стане внешних врагов. С другой стороны, были нужны многочисленные усилия по обеспечению мощного и организованного движения русского народа на восток, запад и юг. Это движение должно было опираться на более высокий уровень организации, в первую очередь военной. Для этого было необходимо создать единое централизованное военизированное русское государство.

Стартовая площадка для движения Руси вперед оказалась до предела суженной и непрочной, но все же таковая у нее имелась. Несмотря на установление ига Золотой Орды, на землях, расположенных на севере и северо-востоке Руси, сохранились институты государственной власти. Несмотря на колоссальные территориальные потери, русские сохранили за собой северный перекресток. Более того, они сумели после IX века существенно продвинуться по северному пути и вдоль него.

Откуда мог начаться старт к возрождению Руси? Лидерами общенациональной консолидации могли стать города-республики Новгород и Псков. Эти северные земли достигли более высокого уровня развития, чем более южные. Однако эти торговые города были слишком интегрированы в торговые связи Ганзейского союза. Кроме того, как и город-пограничник Псков, Новгород был больше занят укреплением своих границ на западе, опасаясь новых нападений Ливонского ордена после разгрома их войск Александром Невским. Одновременно новгородские люди неспешно продвигались на север и северо-восток, не вступая в борьбу с Золотой Ордой.

На роль лидера претендовала Тверь. Этот город был расположен около северного перекрестка и на берегах Волги. Однако затяжное соперничество с Москвой надолго поссорило два княжества, что помешало Твери активно участвовать в объединении Руси.

Казалось бы, необходимость в объединении русских земель должны были сознавать пограничные княжества: Рязанское и Нижегородское. Однако последующие события показали, что постоянные вторжения золотоордынцев основательно подорвали материальные, людские к моральные силы этих земель.

Наибольшую активность в борьбе за освобождение родины проявила Москва. Расположенная на землях Волжско-Окского междуречья, превратившегося во времена Владимиро-Суздальского княжества в новый центр развития Руси, Москва постепенно добилась возвышения над Владимиром. В отличие от Владимира Москва находилась ближе к выходу из междуречья к дороге Арарат — Валдай и северному перекрестку. Положение этого междуречья было схожим с Месопотамией на центральной магистрали. Как и в Междуречье, сюда могли приходить звери из разных концов Земли и преследовавшие их охотники Не так давно в подмосковном Зарайске была найдена стоянка древних охотников на мамонтов, существовавшая 22 тысячи лет назад. Многочисленные стоянки, найденные в Подмосковье, свидетельствуют о том, что сюда прибывали племена из разных концов Евразии, которые охотились на лосей, медведей, кабанов и других зверей. По мнению историка Г. С. Гриневича, находки в Троицком городище возле Можайска позволяют утверждать, что здесь существовали племена, имевшие одну из самых древних буквенных письменностей. Очевидно, что земля Московского княжества с давних пор обладала сильными источниками биоэнергии и здесь складывались мощные пласты ноосферы, оказывавшие воздействие на последующих обитателей.

В то же время, как подчеркивал историк Ф. Ф. Нестеров, расположение Москвы в центре лабиринта из мелких речушек, болот и лесов, позволяло ее правителям лучше укрываться от врагов. Некоторые филологи видят в слове «Москва» созвучие со славянскими словами, означающими влагу, слово же «кремль» означает хвойный лес, который стоит на краю болота. Видимо, из стволов такого стоявшего неподалеку леса и была сооружена первая крепость на московском холме, превратившаяся затём в кирпичный Кремль. Позже возле Кремля возникла Красная площадь, ставшая по сути парадным, «красным крыльцом» кремлевских владык. Обычно в русских домах «красное крыльцо» повернуто на юго-восток. Однако вопреки обычаю Красная площадь была обращена от стен Кремля на северо-восток, куда неумолимо двигалась Русь — по северному пути через Арктику к проливу между Евразией и Америкой. Туда же была обращена Царская башня, позже сооруженная на кремлевской стене.

В этом же направлении началось расширение пределов Московского княжества при Иване Калите (1325–1340). Сыновья Ивана Калиты Симеон Гордый и Иван II, а затем его внук Дмитрий Донской продолжили его дело. Активную роль в сплочении Руси сыграл близкий в князю Дмитрию игумен Троицкого монастыря Сергий Радонежский. Православная церковь дала благословение Московскому князю стать объединителем Руси и вооружила русских людей верой в правоту их борьбы за возрождение страны. К концу правления Дмитрия Донского Московское княжество стало второй русской землей по площади (после Новгородской земли) и первой — по количеству населения. Испытанием готовности Руси начать борьбу за свое возрождение явилась Куликовская битва 1380 года, подготовка к которой осуществлялась при непосредственном участии Сергия Радонежского.

Битва. Явилась переломным событием в жизни Руси. Впервые столь крупная армия Золотой Орды во главе с ханом Мамаем была разбита русскими войсками. Победа в битве показала, что русские нашли дорогу к спасению. В тоже время стало ясно, что двух главных условий для начала поворота в историческом развитии Руси еще не было. Русь не смогла объединиться перед началом сражения. На Куликово поле не вышли воины Новгородской, Тверской, Рязанской, Нижегородской, Смоленской земель. Напротив, многие народы Восточной Европы объединились против Руси. На стороне монголо-татар выступили отряды черкессов, осетин, армян, некоторых народов Поволжья, генуэзцев из Крыма. На помощь к Мамаю спешили войска литовского великого князя Ягайло. По некоторым данным, на стороне монголов выступили и войска Рязанского княжества, население которое сто сорок лет назад приняло первый удар Золотой Орды и героически отражало его. Таким образом, перед решающей битвой русские оказались разъединенными, а противники Руси с Запада, Востока и Юга объединились. Из Куликовской битвы можно было сделать выводы: 1) Русь должна была исходить из опасности объединения всего окружавшего ее мира против нее; 2) она не могла слепо полагаться на солидарность или хотя бы на отсутствие измены в собственных рядах. Очевидно, что эти выводы во многом определили последующую. политику князей, а затем и царей Москвы.

Несмотря на победу на Куликовом поле, у русских князей не должно было быть иллюзий относительно быстрого достижения своих целей. Вероятно, такая оценка могла быть сделана после вторжения в Москву нового хана Золотой Орды Тохтамыша в 1382 году. Руси опять надо было долго ждать ослабления ее врагов и упорно собирать силы для решительного сражения.

Понадобилось еще сто лет для воссоединения почти всех русских земель под властью Ивана 111 и постепенного ослабления Золотой Орды и ее союзников, прежде чем в 1480 году произошло освобождение от ее власти. При его сыне Василии III Москва включила в единую Русь последние независимые русские земли. Таким образом задача воссоединения страны была решена.

В течение полувекового правления Ивана IV (1533–1584) были предприняты попытки осуществить основные внешнеполитические задачи России. При этом царе была окончательна сформирована централизованная и военизированная система управления Руси, складывавшаяся со времен Ивана Калиты. Уроки Куликовской битвы не прошли даром. Созданная Иваном Грозным государственная система исходила из абсолютного подчинения населения страны вне зависимости от его социального и классового положения самодержавной власти. Измена реальная или даже мнимая беспощадно подавлялась самыми жестокими мерами. (Впрочем, не менее жестокими, чем были приняты в Западной Европе в том же XVI столетии.)

Класс бояр ограничивался в правах, и на их место выдвигалась военная каста дворян. Дворяне были офицерами, беспрекословно выполнявшими любые приказы верховного главнокомандующего. Крестьяне были переданы в полновластное распоряжение дворян, и им было впервые запрещено переходить от одного помещика к другому. Цель этой централизованной военной организации сводилась к тому, чтобы обеспечить условия для выживания русского народа и других подданных царя.

Народ видел разные стороны созданной системы, но принял ее как единственный исторически оправданный способ своего выживания. Летописец так охарактеризовал Ивана Грозного: «Муж чудного рассуждения; в науке книжного поучения доволен и многоречив, зело к ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен… На пролитие крови неутомим, множество народа, от мала до велика, при царстве своем погубил, многие города свои полонил и много содеял над рабами своими; но тот же царь много доброго совершил».

Создав прочную государственную машину управления, Иван Грозный начал наступления на востоке, юге и западе. Однако 25-летняя Ливонская война на западе кончилась неудачей. Русским не удалось прекратить набеги Крымского ханства на их земли. Зато победа над наследницей Золотой Орды — Казанским ханством — открыла дорогу для движения на восток. Покорение же другой наследницы орды — Астраханского ханства — позволило взять под контроль торговый водный путь в Персию и Индию, За который Русь начала борьбу шесть столетий назад. Таким образом, выйдя к Каспийскому морю, русские перерезали дорогу из Центральной Азии в Европу.

После выхода к Каспию русские в течение почти четверти столетия вели войны, пробиваясь к западным границам Киевской Руси. Почти все материальные, людские и иные потери были понесены русским народом на Западном фронте и его отдельных^ участках. Беспрерывные войны России с цивилизованными государствами Запада были вызваны тем, что эти страны оккупировали земли, на которых жили такие же потомки Киевской Руси, как и русские, исповедуя такую же православную веру. Более того, эти цивилизованные государства не оставляли своих попыток отбросить русских в северные леса и прорваться на азиатские просторы. Четверть тысячелетия Россия вела почти беспрерывные войны с войсками Швеции, Литвы, Польши, Крыма, Турции и их союзников, порой уступая свою территорию и даже оставив на время свою столицу — Москву. Лишь к концу XVIII века Россия сумела вернуть утраты, понесенные ею с середины XIII века, и в основном восстановить западную границу Киевской Руси. В состав России вошли украинцы и белоруссы, образовавшиеся из народа Киевской Руси, а московский царь стал именоваться царем Великой, Малой и Белой Руси. К этому же времени был обеспечен выход России к Черному и Балтийскому морям.

В то же время достижение древней границы не остановило Россию. Возвращение России на рубежи, откуда первые русские князья начинали свои походы на Кавказ, в Балканские, Придунайские страны и к Босфору, неизбежно возродило старые направления движения Руси. Уже при Екатерине II была поставлена задача овладения Константинополем и черноморскими проливами. Ее сын Павел I пытался расширить границы России за счет Валахии и других балканских земель Османской империи.

Воссоединение земель и народов России, Украины и Белоруссии в одном государстве привело также к включению в состав империи Литвы, которая никогда не входила в Киевскую Русь. Победа в Северной войне, вызванной стремлением России вернуть себе свой выход к Балтийскому морю, увенчался включением в. ее состав Эстонии и части Латвии. Новые войны с Швецией привели к завоеванию Россией Финляндии. После 1815 года в состав России были включены польские земли Варшавского герцогства, союзницы Наполеона по походу 1812 года. В результате всех этих приобретений западная граница России вышла за пределы земель, принадлежавших Киевской Руси и населенных ее потомками.

Кроме того, продолжая движение на юг от устья Волги и Дона по причерноморским и прикаспийским землям, Россия в ходе войн с Османской империей и Персией дошла почти до самого конца сухопутной дороги Валдай — Арарат. Взяв под защиту православную Грузию и христианскую Армению, Россия вместе с тем включила в свой состав различные мусульманские народы Северного Кавказа.

Очевидно, что решение в ходе наступления на Западном и Южном фронтах задачи национального выживания переросло в экспансию за пределы этнических границ русского, украинского и белорусского народов… Правда, значительная часть земель, включенных на западе и юге Европы в состав России, принадлежала странам, которые сами захватили их с бывшим на них коренным населением. Включенный в состав России Азербайджан не был независимым государством, а принадлежал до этого Персии. Армения и Молдова входили в состав Османской империи, Эстония, Латвия и Финляндия принадлежали Швеции или немецким баронам, Украина и Белоруссия — Речи Посполитой. Поэтому зачастую приход русских войск по крайней мере не рассматривался местным населением как утрата национальной независимости, а нередко сопровождался прекращением национального или религиозного гнета.

В ряде случаев отторжение Россией земель у цивилизованных европейских стран способствовало становлению их национальной культуры и институтов национального самоуправления. Оказавшись в 1809 году в составе Российской империи, население Финляндии, фактически являвшейся колонией Швеции, впервые за свою историю обрело национальную государственность. Без согласия четырехсословного сейма Великого княжества царь не мог вводить налоги. Финляндия имела свою денежную систему и свои почтовые марки. Доходы княжества целиком шли на его собственные нужды, что способствовало заметно более высокому уровню жизни местного населения.

Завоевание Россией Эстляндии, Лифляндии и Курляндии способствовало ослаблению 700-летнего национального угнетения народов этих стран немецкими феодалами. Если при власти немцев и шведов местным жителям нередко запрещали появляться на территории городов, то после присоединения к России было упразднено принудительное членство в гильдиях городских ремесленников. Это позволило эстонцам и латышам селиться в городах. Вскоре большинство в городских советах стало составлять коренное население. Становление национальной культуры в Эстонии и Латвии начиналось лишь в составе Российской империи.

В тех же случаях, когда в состав России оказались включенными народы, не находившиеся прежде под властью иноземцев, они оказывали упорное сопротивление русским. Эго во многом объясняло восстания польского народа в 1830–1831 и 1863–1864 годы, а также Кавказскую войну 1817–1864 годов. Однако в те времена Россия была не одинока в подчинении чужих народов своей власти против их воли. Точно такую же политику проводили все цивилизованные страны мира. Многие страны Европы захватывали земли своих соседей. Великобритания подавляла ирландцев, Австрия — чехов, поляков, южных славян, венгров и итальянцев, Германия — поляков и т. д. Поэтому движение России на Запад не привело к развязыванию беспрецедентной войны против цивилизованных стран Западной Европы и поглощению одной «Голландии» за другой. Скорее всего, если бы такое явление действительно имело место, то страны Западной Европы, переживавшие в это время подъем в своем развитии, сплотились бы воедино и дали бы достойный отпор такому агрессору. Однако дело обстояло совершенно иным образом.

Вскоре после побед России в Северной войне ее войска постоянно приглашали различные страны Европы, чтобы помочь им в разрешении внутриевропейских конфликтов. С начала XVIII до начала XIX века русские войска неоднократно вступали на земли Пруссии и других германских государств, Франции, Италии, Швейцарии, Австрийской империи и вели там боевые действия по просьбе правительств этих же государств, или их соседей. При этом заинтересованные стороны знали, что русские войска непременно покинут эти территории после окончания военных действий. Более того, в некоторых случаях великие державы сами настаивали на том; чтобы Россия расширила свои владения за счет других европейских стран. Так было во время разделов Речи Посполитой. Так было в Тильзите, когда Наполеон предлагал Александру занять Финляндию и Польшу. Так было в 1917 году, когда Франция предлагала Временному правительству присоединить к России польские земли, находившиеся в составе Германии.

Получалось, что страны Западной Европы не видели в России угрозу дня их цивилизации. В то же время они осознавали огромный военный потенциал России, а потому постоянно обращались к ней за помощью. Очевидно, что морская и трансокеанская Западная Европа, несмотря на постоянный с XIII века подъем в своем развитии, была слабее в военном отношении по сравнению с Россией, которая до XVIII века была лишена выхода к Черному и Балтийскому морям и имела выход в Мировой океан лишь зимой через замерзавшее Белое море. Очевидно, что не только победа над Наполеоном, но и многочисленные победы русских войск над армиями Швеции, Речи Посполитой, Пруссии и других европейских стран объяснялись не чудом и вмешательством потусторонних сил, а тем потенциалом, который Россия обрела на землях Арктиды.

Постоянно «размораживая» природные богатства Арктиды, Россия создавала промышленность, способную обеспечить армию современным вооружением. Развитие цивилизованного сельского хозяйства там, где до появления русских жили лишь немногочисленные охотничьи племена, способствовало постоянному росту населения, а поэтому Россия могла собирать все более и более крупные армии, которые вскоре стали самыми большими в Европе. Солдаты этих армий были закалены «наиболее арктическими» условиями, по сравнению с теми, что существовали в других странах Европы.

Однако если победы России в Европе давно прославили ее, вызывая злобную ненависть у врагов и недоуменное восхищение у патриотов, то ее гораздо более поразительные успехи на восточном направлении долгое время оставались практически незамеченными. Между тем есть основания полагать, что победы, одержанные Россией в Азии, сыграли более значительную роль в ходе мировой истории.

Если на протяжении 400 лет отечественной истории можно без труда обнаружить, где проходили Западный и Южный фронты России, то историческое продвижение нашей страны на восточном направлении нельзя очертить четкими линиями. Лишь отдельные крепости, которые воздвигали русские на Востоке, свидетельствовали о наличии гарнизонов регулярных войск на некоторых участках весьма расплывчатой восточной границы. Движение на восток не было позиционной войной, которая требовала засечных полос, застав или погранслужб. Само продвижение России было делом не столько царских войск, сколько вольных людей, бежавших от власти помещиков.

Хотя в правление Ивана Грозного русские крестьяне утратили право на переход от одного помещика к другому, географические условия позволяли им уйти от власти дворян. Уже со второй половины XV века за линией границ и на окраинах русского государства беглые крестьяне стали создавать поселения, именуя себя казаками. Толкование происхождения этого тюркского слова различно и позволяет увидеть двоякий смысл, который в не го вкладывался. Одни считают, что это слово означало удалец и вольный человек. А. Тойнби уверяет, что это слово кочевые тюркские народы употребляли для обозначения «человека, находящегося вне закона и не признающего власти законных кочевых повелителей». По мнению А. Тойнби, кочевники считали «казаками» тех, кто вел оседлую жизнь и отказывался подчиняться власти «законным» хозяевам степей. Оба толкования (и позитивное, и негативное) можно объединить: «удалые» казаки провозглашали свою свободу, бросая вызов господству кочевников в степях.

Общинные порядки оберегали и личную вольность отдельного казака. В казацких общинах решения принимались на общих собраниях («сход», или «круг»). Даже не пытаясь вернуть беглых помещикам или покорить их, цари стали использовать казаков для охраны границ. Казаки получали жалование за службу, боеприпасы, хлеб. Сочетая крестьянские занятия с военной службой, казаки постепенно раздвигали границы Руси на юг и восток. Расселяясь на богатых землях Дона и Терека, казаки одновременно расширяли и углубляли русский клин между Литвой, Крымским ханством, с одной стороны, и кочевыми племенами Заволжья. Их движение к Кавказским горам во многом способствовало выходу России к Малой Азии и Ирану.

Значительно большие территориальные приобретения казаки принесли стране на востоке. С ведома Ивана Грозного через три десятилетия после взятия Казани отряд русских казаков под водительством Ермака, перейдя за Урал, вошел в пределы Сибири и разгромил Сибирское ханство. Таким образом за один поход Россия прошла половину пути, отделявшую Москву от Тихого океана.

С конца XVI века движение казаков на восток продолжалось. Вместе с ними шли русские охотники, добывавшие пушнину. Хотя центральное правительство поощряло это движение русских людей, зачастую инициатива в организации походов принадлежала частным лицам или местным властям. В начале XVII века русские проникали в бассейн среднего Енисея. В 30-е годы XVII века они достигли Ангары. В 1632 году русские добрались до полюса холода и основали на Лене Якутский острог. В 1639 году русские вышли в Охотское море. В 1648 году казак Семен Дежнев, отправившись из устья Лены, впервые проплыл по проливу между Евразией и Америкой, обогнув Чукотский полуостров. Меньше чем через сто лет после взятия Казани русские вышли к концу Северного трансконтинентального сухопутного пути.

Упорное движение в глубь Арктиды, к полюсу холода и Северному магнитному полюсу, до конца северного пути и далее было подкреплено осознанием своей исторической миссии в годы национальной трагедии после утраты независимости и разорения. Возможно, мало кто из участников этого движения мог бы достаточно ясно объяснить причины своего стремления упорно раздвигать пределы России по снежным и ледяными просторам. Однако очевидно, что осознание необходимости такого движения окрашивало помыслы людей, их православную веру и их русское национальное самосознание.

Сила этого движения не иссякла и в последующие годы. Создание Российско-американской компании в 1799 году привело к распространению владений России на всю территорию нынешнего самого северного и самого крупного штата С ША. Активность русских купцов в Северной Америке позволяла России претендовать на земли нынешней канадской провинции Британской Колумбии и штатов Орегон и Вашингтон. Стремление на северо-восток проявилось в отношении к продаже Аляски. Ни одна территориальная утрата России, каких она потом немало понесла, не вызывала столь больших сожалений и столь долгих пересудов, которые не прекратились даже через сто лет после сделки 1867 года.

Уверенность, с которой русские люди покоряли просторы Арктиды, свидетельствовала о том, что они овладели навыками, необходимыми для жизни в самых различных ее частях. Десятилетиями русские люди пробирались в тыл кочевникам по побережью Северного Ледовитого океана и через центральную часть Сибири. Стойбища кочевников Центральной Азии были обойдены с севера. К этому времени они не только научились не хуже кочевников ездить верхом, но и перебрасывать кавалерийские формирования в зимнее время через снега, льды и морозы.

Русские умели наступать и летом, используя свои навыки покорителей водных магистралей, которыми не обладали кочевники. Как указывал А. Тойнби, «казаки подавили вооруженную силу кочевников, овладев реками. А реки были единственными элементами степей, которые не находились под контролем кочевников и скорее «работали״ против них, чем за них. Для кочевников реки были грозными препятствиями и бесполезными как пути сообщения, в то время русские крестьяне и плотники были искусны в речном судоходстве. Казаки, научившись не хуже своих кочевых противников искусству езды на лошадях, не разучились быть покорителями вод».

К началу XVIII века русские владения на севере и востоке в основном вышли к материковой линии Евразии. Южная граница России стала проходить в основном по северному пути, то есть по верхнему рубежу внутреннего континента. Арктида оказалась разделенной на две части. Ее северная, самая большая и самая холостая часть оказалась в составе России. Стратегическая магистраль, вокруг которой консолидировались разрушители древних цивилизаций, оказалась в руках русских.

Вскоре русские вошли в непосредственное соприкосновение с древними странами мира. В конце XVII века русские казаки, заселявшие земли Приамурья, столкнулись с маньчжурскими войсками. По Нерчинскому договору, подписанному в 1689 году, Россия была вынуждена оставить занятые казаками земли Албазинского воеводства, но этот договор впервые урегулировал отношения России с Китаем. Таким образом через сто с лишним лет после разгрома Сибирского ханства Россия вышла к крайней северо-восточной окраине древнего цивилизованного пояса. А Тойнби так оценил значение этого события: «После того, как казаки, служившие Московии, и манчжурские хозяева Китая столкнулись друг с другом, уже не трудно было догадаться, чем на этот раз закончится драматический спектакль, который бесконечно повторяли кочевые народы». Однако это всемирно-историческое событие не было замечено в Западной Европе, еще переживавшей по поводу сражения австрийской армии с османами под стенами Вены 1683 года. Да и много позже, восхваляя победу Западной Европы над османскими наследниками кочевых народов Центральной Азии, мало кто задумался, куда вдруг делись кочевники и почему они перестали тревожить цивилизованный мир своими набегами.

Однако перечень событий, приведших к включению значительной части евразийской Арктиды в состав России, не позволяет достаточно ясно понять, каким образом было покончено с вечной угрозой кочевых народов. Усилия, которые потребовались русским для своей победы над кочевыми народами, можно оценить из замечания А. Тойнби, обратившего внимание на то, когда и при каких обстоятельствах западная цивилизация смогла, наконец, одолеть кочевников, живших на южной периферии древних цивилизованных государств: «Современные западные создатели империй одержали верх над своими первобытными противниками, бросив против них свою превосходящую индустриальную мощь… Западные военачальники подавили сопротивление кочевников с помощью таких средств, как железные дороги, автомашины и самолеты». Следует учесть, что все эти изделия прогресса были брошены против сравнительно небольших отрядов кочевников, которые оставались непокоренными к началу XX века. Каким же образом до изобретения паровозов, автомашин и самолетов русскими людьми был уничтожен главный заповедник кочевников? Какими средствами был разбит механизм ноосферы, в котором было предусмотрено регулярное разрушение цивилизованных стран силами кочевых народов?

Хотя русские казаки держали наготове кремневые ружья и сабли, основными-орудиями, с помощью которых они покорили Арктиду, были инструменты мирного труда. Игнорируя очевидное, Токвиль утверждал, что продвижение своей цивилизации с помощью плуга русским было не знакомо. Значительная часть земель, которые учитывались З. Бжезинским в его доказательствах людоедской природы России, была покорена без единого выстрела. По мнению директора Библиотеки Конгресса США Джеймса Биллингтона, главными орудиями русского крестьянина, с помощью которых он покорил земли от Днепра и Невы до Берингова пролива к Сахалина, были икона и топор. При этом Д. Биллингтон в своей книге «Икона и топор. Объяснение русской культуры», подчеркивал созидательное значение топора как главного инструмента в русском деревянном зодчестве. По мнению же Арнольда Тойнби, главным орудием, которым воспользовались для покорения Центральной Азии, была соха. Казаки смогли противопоставить кочевникам более передовой образа жизни и способ производства: оседлость и земледелие. «Казаки, — подчеркивал А. Тойнби, — одолели кочевников, завладев сельскохозяйственными ресурсами».

И все же покорение Аркткды с помощью иконы, топора и сохи не было религиозной и экономической экспансией цивилизованного народа, который загонял былых обитателей края в резервации. Освоение русскими Арктиды произошло быстро, потому что экспансия России имела принципиально иную природу, чем у древних сухопутных, морских и океанских цивилизаций. У России не было сплошной линии фронта цивилизации против остальной ноосферы в виде Великой китайской стены, цепей заморских колоний, как у финикийцев и греков, или приокеанских колоний, как в Америке, Африке и Азии. Имея свои опорные пункты в виде крепостей на ряде опасных направлений, русским не было нужды рассекать всю Евразию ка ״свою» и ״чужую». Не имея материальной границы, русские не воздвигали и непреодолимых социальных или этнокультурных барьеров, отделявших их от ״туземцев», подобных тем, что отделяли западных колонизаторов от ״туземцев» Америки, Африки, Азии, Австралии и островов Океании.

Не будучи привязанными к осям сухопутной цивилизации или к побережьям морей или океанов, русские люди свободно расселялись в Арктиде, чувствуя себя не пришельцами на чужих землях, а равноправными обитателями сурового края. Суровая природа не позволяла здесь выжить слишком многим людям, а поэтому места хватало всем. В то же время условия природы уравнивали русских с местными жителями. Природа Арктиды ставила сотрудничество с людьми других культур на первый план, а национальные барьеры теряли значение. Кроме того, оседая вблизи древних маршрутов, по которым десятками тысяч лет перемещались различные племена, восточные славяне освоили способность общаться с самыми разными племенами и находить с ними способы мирного сосуществования.

Восточные славяне, которые со времен Киевской Руси общались с самыми разными этническим группами, привыкли находить понимание с представителями самых разных культур: с греками Причерноморья, кочевыми народами, южными и западными славянами, эстами и другими народами Прибалтики, норманнами и племенами Крайнего Севера. Еще до создания Киевской Руси распространение восточных славян в Восточной Европе не вызывало кровопролитных конфликтов. Как подчеркивал Ф. Ф. Нестеров, «славяне расселяются по Восточно-Европейской равнине, мирно обтекая островки угро-финских племен… Между пришельцами и коренным населением не возникает отношений господства и подчинения; редко случаются вооруженные столкновения, ибо земли, основной предмет эксплуатации со стороны славянских поселенцев, обширны, заселены крайне редко и не представляют собой сельскохозяйственной ценности в глазах финнов, охотников и рыболовов. Славянская община постепенно включает в себя на равных основаниях угро-финские поселения».

Аналогичным образом русские растворили в своей среде различные тюркские племена Евразии. Ф. Ф. Нестеров подчеркивал, что во времена Киевской Руси «на юге и юго-востоке, в приграничной с «диким полем» полосе… тюркские племена берендеев, черных клобуков, торков, выброшенные из степей жестокой конкуренцией за пастбища со своими сородичами, оседают, с позволения киевских князей, среди славянского населения».

Даже интервенты не раз растворялись среди русских. Если в Западной Европе норманны оставались чужеродным элементом на протяжении многих веков, что служило причиной постоянного антагонизма между ними и саксами, вызвало восстание против их владычества в Сицилии, то на Руси варяжские дружины быстро растворились среди русского правящего слоя. В дальнейшем подобная интеграция в русское общество видных представителей стран, наступавших на Русь, привела к тому, что потомки ханов Золотой Орды и князей Литвы становились основателями ведущих дворянских родов.

Тем легче интегрировались в русское общество выходцы из дружественных народов. Помимо князя Багратиона многие сыны древней Грузии играли заметную роль в высшем русском обществе. В последний год правления Александра II армянский дворянин Лорис-Меликов стал фактическим диктатором России. Высшие посты в правительстве России занимали в XIX веке грек Каподистрия и еврей Нессельроде. В правительстве России немцы занимали не только заметное, но иногда ведущее положение.

Россия никогда не была страной, в которой вход в высшее общество был доступен лишь «белым, русским, православным». Россия стала единственной европейской страной, на территории которой сосуществовали многочисленные общины коренного населения, исповедовавшие все основные монотеистические религии мира, рожденные на центральной магистрали — христианство, ислам, иудаизм и буддизм. Сохранялись здесь и племена, исповедовавшие древние языческие верования. Персонаж романа А. И. Куприна «Поединок» даже хвастался тем, что его денщик, чуваш по национальности, приносил воинскую присягу с соблюдением языческих обрядов.

С XI века на территории Киевской Руси стали селиться иудаизированные хазары, постепенно слившиеся с евреями, которые покидали гетто Западной Европы. Исследователи быта еврейских местечек отмечали сильное влияние на них стиля жизни русских, украинских, белорусских крестьян, хотя их обитатели сохранили в неприкосновенности свой язык и быт. Первые в Одессе еврейские погромы, которые произошли в начале XIX века, возникли на почве торговой конкуренции между евреями и греками. Последующие же погромы были связаны с политическими процессами в стране и отнюдь не были вызваны якобы «исконным» антисемитизмом русских людей.

Проблемы отношений с общинами иных верований возникали не из-за религиозной нетерпимости, а были, как правило, вызваны экономическими или политическими причинами. Так, объясняя в своем прошении Екатерине II свою просьбу установить территориальные пределы для деятельности еврейских коммерсантов, которые стали подданными империи после разделов Польши, московские купцы особо оговаривали, что действуют «отнюдь не из какого-либо к ним, в рассуждении их религии, отвращения и ненависти», а исключительно из-за понесенного ими материального ущерба. (Купцы сообщали, что эти коммерсанта «производят розничную торговлю вывозимых самими ими из-за границы иностранными товарами, с уменьшением против настоящих цен, тем самым здешней всеобщей торговле причиняют весьма чувствительный вред и помешательство. И сия против всех российских купцов дешевая товаров продажа явно доказывает не иное что, как тайный через границы провоз и совершенную утайку пошлины».)

Веротерпимость в России способствовала тому, что после присоединения к ней Прибалтики сотни тысяч латышей, эстонцев и литовцев, католиков и протестантов стали переселяться в центральные или южные районы империи. Русские крестьяне активно сотрудничали с XVIII века с немецкими колонистами, исповедовавшими самые различные протестантские учения.

Отказ от религиозных и национальных барьеров распространялся на все народы, вне зависимости от их уровня развития.

Россия не знала правила «хороший тунгус — это мертвый тунгус». Готовность русских разделить с охотничьими племенами общую долю в суровом краю облегчала симбиоз различных культур, находившихся на разных уровнях развития. Как отмечалось в изданной в 1914 году официальной публикации «Азиатская Россия», «браки русских с инородцами совершались во множестве. В результате получалось широкое и повсеместное смешение русских со всевозможными инородческими племенами. В Березовском и Сургутском уездах Тобольской губернии русские старожилы напоминают остяков своими скуластыми лицами и узким разрезом глаз. Пелымцы похожи на вогул. В Барабе и приалтайской местности русскими усвоены татарские и киргизские черты».

Миф о русском «колониализме» был рожден в результате механического перенесения впечатлений о трансокеанской экспансии Запада на Россию. По этой же причине был рожден и миф о российской «тюрьме народов». Русские «колонизаторы», прибывавшие в XIX веке в Среднюю Азию, Казахстан, Закавказье, не были конкистадорами, превращавшими в рабов местные племена. Они не стали плантаторами, заставлявшими «туземцев» работать на своих поместьях. Не были они и фермерами, отстреливавшими местных жителей или загонявших их в резервации. Социальное положение русского крестьянина-переселенца и казака было не выше, чем местных крестьян. Как впоследствии вспоминал А. Ф. Керенский, долго проживший в Ташкенте, «готовность, с какой русские пришельцы сходились с местным населением, снискав их уважение и дружбу, была просто удивительной». Казаки Северного Кавказа приобретали себе «побратимов» среди жителей местных гор, в том числе и среди непокорных чеченцев.

Отношение большинства русских людей, а также украинцев и белоруссов к представителям иных языковых и расовых групп как к равным позволяло народам России находить общий язык даже во время социальных выступлений. Задолго до того, как в Западной Европе был выдвинут лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», обездоленные России соединялись в общей борьбе против классового угнетения. Так было, например, в ходе восстания Емельяна Пугачева, в котором помимо русских казаков приняли участие казахи, башкиры, оренбургские татары и некоторые народы Поволжья.

Разумеется, в государстве, в котором сохранялось классовое неравноправие, поддерживались сословные и культурные барьеры, существовало и неравенство в возможностях различных национальных трупп. И все же определенные трения между различными народностями и национальные предрассудки уравновешивались преобладавшей тенденцией к национальной терпимости.

По. этой причине присоединение к России многих народов Центральной Азии было результатом удовлетворения их просьб о добровольном присоединении к империи. Стремясь заручиться поддержкой России в борьбе против Джунгарии, постоянно нападавшей на казахов, хан казахского Младшего жуза в 1726 году обратился с просьбой о принятии в российское подданство. Эта просьба была удовлетворена через 4 года. В 1740 году с такой же просьбой обратился хан казахскогоСреднего жуза. В1741—1742 годы русские войска помогли казахам отразить нашествие джунгаров. Еще через сто лет подданство России попросили казахи Старшего жуза. Добровольно приняли присягу на подданство России киргизы Иссык-Куля, Чуйской долины, Тянь-Шаня и ряда Других районов Киргизии.

В то же время необходимость защищать казахов от нападений Кокандского и Хивинского ханств в конечном счете привела к вторжению России в их пределы. Кокандское ханство было присоединено к России, и был установлен российский протекторат над Хивой и Бухарой. Достигнув теплых краев Средней Азии, Россия вышла на крайние южные границы Арктиды и получила в Азии общую границу со всеми странами древних цивилизаций — Ираном, Афганистаном и Китаем.

При всем значении военных действий России по покорению земель и упорстве русских в распространении оседлого образа жизни в суровых краях главная причина покорения Арктиды была иной. В лице русских крестьян кочевые народы не видели господ, которые грабят и убивают и которых следует грабить и уничтожать. Ликвидировав барьеры между цивилизованными и нецивилизованными народами, Россия смогла устранить основу для существования механизма, разрушавшего цивилизации.

Начав покорять Арктиду, русский народ постепенно обрел физический, интеллектуальный и моральный потенциал, необходимый для того, чтобы стать хозяином на значительной части ее просторов. Одним из даров Арктиды стала способность строить отношения с другими народами на иных принципах. Заложив основы новых отношений внутри ноосферы, русская цивилизация изменила ход мировой истории.