Глава 20

До Коврова мы добирались двое суток, отмахав за это время более трехсот километров. Немного, если взглянуть на карту, а потом – на наш «гранд чероки», что мог бы покрыть такое расстояние по хорошей дороге за четыре-пять часов. Но это лишь в теории. А на практике в тех краях даже по очень хорошим дорогам приходилось ездить крайне осторожно, останавливаясь на каждой возвышенности и изучая в бинокль впередилежащий путь.

Ну а мы передвигались вдали от федеральных трасс, по местным шоссе и проселкам, опасаясь теперь не только копателей и бандитов, но и «черных колонн». Последних – в особенности. Транспорт «Гегемонии» был мощнее и быстрее нашего, и обладал серьезным вооружением, так что гонку с ним мы вряд ли выиграем. Поэтому у нас не оставалось иного выхода кроме как успеть заметить мобильный отряд фонда первыми. И убраться у него с дороги прежде, чем он заметит нас.

Ни «черных колон», ни бандитов мы так и не встретили. А вот с копателями сталкивались регулярно. Дважды мы прорывались через их скопления тем же способом, что выручил нас в Саранске. И оба этих раза я пожалел, что за рулем Большого Вождя не сидит Равиндер Сингх. Без моей огневой поддержки Ананасу приходилось вертеться с пулеметом, как угорелому. Что при езде по ухабистой проселочной дороге было той еще морокой.

Но ничего, отбились с грехом пополам и от этих, и от остальных напастей. И даже переночевали с относительным комфортом – в разоренном дачном поселке на берегу реки Теши. Там мы не только загнали машину в гараж, но и умудрились попариться в бане, наткнувшись в занятом нами домике на запасы угля и дров, до которых не добрались окрестные фермеры.

Сегодняшний Ковров выпадал из ряда других подобных ему городов, находящихся в радиусе двух-трех сотен километров от Москвы. Здесь концентрация зомби еще не достигала той критической отметки, как в Подмосковье, но была довольно близко к ней. Это вынуждало чисторуких прилагать гораздо больше усилий для выживания, чем, к примеру, в том же Поволжье или в восточной Белоруссии. Поэтому большинство городов в областях, соседствующих с Московской, были покинуты. Не говоря про деревни и фермы. Выращивать что-либо на местных полях являлось бессмысленно, поскольку их требовалось обносить уже не колючей проволокой, а высокой стеной. Да и та не давала никаких гарантий безопасности.

В тех городах, где еще остались жители, имелся как правило всего один укрепрайон. И образован он был вокруг какого-нибудь стратегически важного объекта: военной базы, крупной котельной, элеватора, угольной шахты, нефтеперегонного завода… Жить в этих местах с иной целью, кроме как активно добывая и распродавая ценные ресурсы, не имело смысла. Наемники вроде меня тоже почти не совались сюда в поисках работы, а приезжали лишь тогда, когда до них доходили сведения, что она здесь точно есть. Или же – прикупить что-нибудь необходимое. Например, недорогое оружие или запчасти. Вроде тех, которые делались в Коврове на некогда известном заводе имени Дегтярева.

Нынешний «ЗиД» работал не более, чем на один процент от своей былой мощности. Зато и кормил он теперь не несколько тысяч человек, как раньше, а всего-навсего около сотни. Никаких конвейеров и прочего энергоемкого оборудования – работала лишь та техника, которую можно было питать от нескольких мини-ТЭЦ. Которые в свою очередь также когда-то производились в Коврове и сегодня поддерживали в нем жизнь.

При столь катастрофическом падении объема производства то сырье, что скопилось на складах завода с лучших времен, должно было закончиться, наверное, лет через пятьдесят. Но поскольку его продукция всегда была востребована – особенно это касалось пулеметов и гранатометов, – то Ковров являлся сегодня тем редким островком стабильности, куда стекались отовсюду механики, токари оружейники и специалисты других профессий. В том числе таких, за занятие которыми в былые времена можно было загреметь в тюрьму на огромный срок. Зато теперь эти люди превращались в настолько полезных членов общества, что становились почетными гражданами тех городов, на территории которых они вели свой бизнес.

Именно таким гражданином Коврова был Цельсий – человек с туманным прошлым и чуть менее туманным настоящим. Работающие на него головорезы получали бесплатное оружие, а взамен служили не только ему, но и городу, будучи главной силой здешней самообороны. По этой причине хозяева завода – и по совместительству градоправители, – закрывали глаза на то, чем занимается Цельсий, и на что он расходует электроэнергию. За которую он, впрочем, исправно платил в городскую казну – так, по крайней мере, мне рассказывали.

Укрепрайон в Коврове был всего один, зато весьма обширный. В него входила вся территория «ЗиД» и соседних с ним заводов, включая прилегающие к ним районы. В общей сложности – четыре или пять квадратных километров, огороженных неприступной стеной. Пожелай «Гегемония» взять под контроль это поселение также, как она пыталась захватить саранский МГУ, ей пришлось бы согнать сюда целую дюжину «черных колонн», а то и больше. Или направить на Ковров несколько зэд-волн подряд, потому что первые две-три волны его крупнокалиберные пулеметы без труда обратили бы в горы кровавых ошметков.

Кто сторожил южный въезд в город – простые солдаты или головорезы Цельсия, – мы не знали. Но это не имело значения. Нашу просьбу о встрече с ним так или иначе передадут ему в кратчайший срок. У стен Коврова всегда скапливались стаи копателей, поэтому нас сначала впустили внутрь, закрыли за нами ворота и только затем поинтересовались, кто мы такие и зачем пожаловали. Разумеется, мы не забыли вывесить на джип мой флаг-визитку. Но поскольку я очень редко бывал в этих краях, а в самом Коврове не бывал никогда, немудрено, что охрана меня не опознала.

Карантинного шлюза, как в саранском МГУ, здесь не было. Это Ректор относился с подозрением к каждому визитеру, даже если тот приезжал в одиночку. Здесь же одинокие бродяги вроде нас никого особо не беспокоили. Потому что они должны были трижды подумать, прежде чем учинять какое-либо злодейство в городе, где на одного гостя приходилось три-четыре десятка вооруженных до зубов хозяев. И где мы почти постоянно были у них на виду.

– Зачем вам понадобился Цельсий? – поинтересовался встретивший нас за воротами охранник, когда я сообщил ему, с кем ищу встречи. Судя по армейской выправке и холодному, уверенному взору, с нами говорил один из подручных наркобарона, а не обычный стражник.

– По одному важному делу, – ответил я. Не хотелось объясняться перед мелкой сошкой, но излишняя секретность выглядела бы слишком подозрительно. Тем более, что мы не собирались обсуждать с Цельсием какие-либо секретные вопросы. – Нам тут посчастливилось наткнуться по дороге на бесхозный порошкообразный груз. Ну а поскольку мы не бандиты, а правильные ребята, то и решили вернуть этот груз тому, кто, вероятнее всего, является его владельцем.

– Ты ошибаешься, – сказал привратник. – В последнее время мы не теряли никакой груз. А тем более такой, о котором ты говоришь.

– И вовсе замечательно! – ничуть не смутился я. – Значит, теперь у вас появится лишняя партия товара. А у нас – немножко лишней еды, горючки и патронов, которую мы хотели бы получить в обмен на него. Все по-честному: раз мы раздобыли товар на халяву, то и отдаем его гораздо ниже себестоимости. Нам чужого добра не надо, но от вознаграждения за его доставку мы не откажемся.

– И сколько у вас этого добра?

– Примерно полцентнера.

– Хм… А какая упаковка?

– Очевидно, стандартная. – Я показал руками габариты пакетика так, как рыболовы демонстрируют размер пойманной рыбы. Разве только, в отличие от них, я не стал преувеличивать.

Головорез нахмурился и почесал в затылке.

– Стойте здесь! – велел он после короткого раздумья и удалился в караулку. Я обратил внимание, что к ней подведены не только электрические, но и телефонные провода. И сейчас, надо полагать, стражник докладывал по телефону боссу или кому-то из его приближенных о том, что мы ему тут наговорили.

– Вы в курсе, где находится Второй лабораторный корпус? – спросил он нас спустя три минуты, выйдя из будки с карандашом и листком бумаги в руке. Мы с Ананасом помотали головами. – Я так и знал. Ладно, сейчас нарисую – это почти рядом…

Ехать и правда было недалеко. Но путь к нужному зданию оказался столь извилист, что мы и впрямь не отыскали бы его без шпаргалки. Также, как обратный путь, поскольку запомнить его с первого раза являлось нереально. Как, наверное, и со второго, и даже с третьего. Местами дорога проходила через гигантские заводские корпуса – те, в которых сегодня ничего не производилось, и которые было проще проехать насквозь, чем объезжать вокруг. Я подумал мимоходом, что когда на складах «ЗиД» закончится сырье, ковровчане (или их потомки, если быть точным) разберут все это бесполезное оборудование на металлолом, чем продлят жизнь своего города еще как минимум на полвека…

…Хотя сколько их останется к тому моменту, этих ковровчан? Да и останутся ли они вообще? Полвека! Малюсенький шажок для истории человечества. И – совершенно нереальный шаг в будущее для тех людей, которые родились в последние два-три десятилетия. И которые, зная, что с высокой вероятностью не доживут до старости, не хотели рожать своих детей и обрекать их на совсем уж короткое и безрадостное существование.

Полная безнадега… Скорее всего, в конце концов она, а не Зов, убьет на планете остатки чисторуких.

Впрочем, я и Панкрат были пока еще живы. И готовились продолжать радоваться жизни, какой бы кукиш ни сложила она для нас у себя в кармане.

Сомнительно, что Второй лабораторный корпус служил резиденцией наркобарона. Исходя из названия этой трехэтажной кирпичной постройки, я бы предположил, что в ней находится фабрика по производству дури. Вот и серьезная охрана на входе, кажется, подтверждала мою догадку. Эти головорезы не нацелили на нас автоматы, когда мы подкатили к крыльцу, но по их настороженным взглядам становилось понятно, что нам лучше не делать резких движений. И даже если мне или напарнику внезапно приспичит чихнуть или почесаться, будет разумнее от этого воздержаться.

До сего дня я не был в Коврове и никогда не встречался с Цельсием. Но вышедший на крыльцо головорез, чьи собратья тут же почтительно перед ним расступились, был явно не большим боссом. По словам Ходока, Цельсий являлся моим ровесником, а этот представительный крепыш выглядел моложе. Хотя, конечно, глупо было надеяться, что к нам соизволит выйти сам наркобарон, даром что мы приперли ему аж пятьдесят кило героина. Ну да не желает общаться лично, и черт с ним. Мы – ребята не обидчивые. И нам без разницы, с кем договариваться – с Цельсием или его шестерками, – лишь бы результат переговоров нас устроил.

– Выйдите из машины! – приказал нам крепыш, красноречиво положив руку на автомат, висящий у него на плече. – Оба!

Мы повиновались. Карабин Ананаса, его тесак и мой пояс с револьверами остались в салоне. При таком неравенстве сил оружие нам все равно не поможет. Вдобавок я заметил на крыше здания гранатометчика. Он засел там на случай, если разразится перестрелка, и нам повезет вскочить в машину и ударить по газам. Конечно, это было маловероятно. Но увернуться от выстрела РПГ на нешироком, загроможденном пространстве было бы еще невероятнее. И тем не менее хозяева решили подстраховаться, что, в общем-то, считалось у этой недоверчивой публики в порядке вещей.

– Покажите товар! – выдвинул очередное требование крепыш.

Я был готов к такому вопросу. И, вынув из бардачка джипа заранее отложенный пакетик с наркотой, отдал его подскочившему к нам, одному из охранников. Тот взбежал на крыльцо и потянул его боссу. Тот придирчиво осмотрел образец, но по его непроницаемому лицу нельзя было прочесть, какие выводы он из этого сделал. Проще было сказать, чего он не сделал: не вскрыл упаковку и не стал пробовать товар на язык, как Ананас, а передал пакетик другому подручному со словами:

– Отнеси Захарычу, скажи, пусть проведет анализ и как можно скорее. Как можно скорее, ты понял?

Посыльный кивнул и торопливо скрылся в дверях. Нашего разрешения на экспертизу никто не спрашивал, но мы не стали возражать, приняв это как должное. Хозяева вели себя не слишком любезно, но абсолютно разумно. И я бы на их месте усомнился в качестве продукта, который мне привезли двое неизвестных бродяг, пусть и не похожих на откровенных проходимцев.

Отправив посыльного, крепыш спустился с крыльца и, остановившись напротив нас, сказал:

– Я – Горлохват. Возможно, вы обо мне кое-что слышали, возможно, нет. Как бы то ни было, вы должны усвоить главное правило: на ближайшие пару часов ваши жизни переходят целиком в мое распоряжение. Возражения есть?

У Панкрата они точно имелись. Но он счел благоразумным держать их при себе, доверив вести разговор мне. Я в ответ на вопрос Горлохвата лишь пожал плечами и помотал головой: дескать, зачем напоминать об очевидных вещах – мы отлично знали, к кому напрашиваемся в гости.

– Вы не ошиблись: упаковка действительно наша, – продолжал головорез. – И клеймо партии не слишком старое. Мы, конечно, проверим, кому она была отправлена, но я хотел бы сначала услышать о том, как она попала к вам. Предупреждаю сразу: историю о том, как вы нашли ее на дороге, мне можете не рассказывать – все равно не поверю. А это нехорошо, ведь я обязательно должен вам поверить, потому что иначе мы с вами не только не договоримся, но вдобавок еще и поссоримся. Что, сами понимаете, не ограничится одной лишь словесной перебранкой.

Где он увидел на упаковке клеймо партии, я понятия не имел. Мы не раз разглядывали эти пакетики и ничего подобного на них не обнаружили. Но сомневаться в словах Горлохвата было не резон. Да и про возможную ссору он тоже не шутил. Поэтому я счел должным ответить откровенностью на откровенность:

– То, что мы рассказали твоему человеку у ворот – не ложь, а только часть правды. Узнать ее целиком – ваше право, хотя вряд ли она вам понравится. Эти наркотики мы нашли в багажном контейнере квадроцикла, принадлежавшем человеку по прозвищу Ходок. Цельсий был с ним знаком и однажды с его помощью сводил меня с Кожемякой, на которого я потом некоторое время работал.

– Что именно ты для него делал? – поинтересовался хозяин.

– Вообще-то, я не имею привычки обсуждать дела моих клиентов с посторонними, – счел необходимым возмутиться я. В рамках приличия, разумеется. – Но поскольку Кожемяка – друг вашего босса, и вы наверняка в курсе подробностей его войны с бандой Учкудука, вам я могу об этом сказать. Так вот, я один из тех наемников, которые выкуривали Учкудука из его логова в Ростове.

– Ну да, наслышаны, – подтвердил Горлохват. – «Один из тех» – это какой из двух? Ураган или Кварта?

– Квадро, – поправил я хозяина. – Я – Квадро. Ураган, к сожалению, погиб три месяца назад под Самарой.

– Все там будем, – равнодушно заметил головорез, само собой, имея в виду вовсе не Самару. После чего вернул наш разговор в прежнюю колею: – Так что там насчет Ходока, говоришь?

– Он тоже погиб три дня назад возле Саранска. И самое обидное в том, что он погиб по нашей вине.

– Ничего себе! – Удивленный Горлохват переглянулся с собратьями. Он требовал от нас правду, но не ожидал, что я буду с ним настолько откровенен. – Какое смелое признание! Или, скорее, дурацкое. Неужели тебе не приходило в голову, что Ходок мог быть нашим курьером, и что мы это просто так не оставим?

– Я не сказал, что его прикончили мы, – уточнил я. – Ходока разорвали копатели после того, как он случайно врезался на своем квадроцикле в их стаю. Мы виноваты лишь в том, что он сел на квадроцикл и мчался вперед как ошалелый, не разбирая дороги.

– То есть ты хочешь сказать, что он от вас убегал? И почему же?

– Мне кажется, он нас с кем-то перепутал и ему взбрело на ум, будто мы приехали его убить.

– А это было не так?

– Разумеется, нет! – Я изобразил сдержанное возмущение. – С какой бы стати мне убивать моего старого знакомого, время от времени подбрасывающего нам неплохую работенку! Мы заехали к Ходоку, чтобы расспросить его кое о чем и выяснить, не нужны ли кому-то еще наши услуги. А он, увидев нас, вдруг ни с того ни с сего пустился наутек! Вот мы и погнались за ним, дабы разузнать, что стряслось и почему он нас не признал. Хотя героин в его багажнике многое объясняет. Мало ли, что может отчебучить наркоман под кайфом. Правда, раньше Ходок глушил только водку и ничем не шырялся. Но долго ли подсесть на иглу после всей той жути, на какую он насмотрелся в Москве? А тем более работая курьером и перевозя крупные партии наркоты.

– Эй, я разве утверждал, что он был нашим курьером? – возмутился в свою очередь Горлохват. – Утверждал или нет?

– Нет, конечно. Извини. Ты лишь высказал предположение, а я его повторил, – поправился я. – Действительно, причин, по которым у Ходока оказалось полцентнера вашего добра, может быть много. В конце концов, он ведь мог их просто случайно найти, так?

– Откуда мне знать, что ты не брешешь, и что все было точь-в-точь, как ты рассказал? – Головорез настороженно прищурился.

– Оттуда, что иначе я бы к вам не сунулся. Убей я Ходока из-за наркотиков, какой мне смысл возвращать их вам всего за… ну, скажем, за ящик автоматных патронов, ящик тушенки, мешок макарон, полмешка сухофруктов и полмешка сахара? Наверное, в этом случае я пересыпал бы наркоту в другую тару и спихнул ее подальше отсюда, за Волгой.

– А если я скажу, что удирая от вас, Ходок успел связаться с нами по рации и сообщил, кто хочет его убить? – Похоже, Горлохват был мастак по части придумывания коварных вопросов.

– Тогда я отвечу, что ты пытаешься меня разыграть, – ничуть не смутился я. – Даже будь это правдой, Ходок не сказал бы вам про то, что я желаю ему смерти, ведь мы ни разу в него не выстрелили. А если бы выстрелили, то убили бы его прежде чем он вышел с вами на связь. Но мы даже не попытались прострелить колесо его квадроцикла – побоялись, что ненароком заденем ездока… Да и не было у него при себе никакой рации. Разве только ее отобрали копатели, когда рвали его на части.

– Рвали, да… А вот интересно, почему они при этом не разорвали товар, – не унимался дознаватель.

– Товар лежал в контейнере, который запирался на замок, – напомнил я. У квадроцикла Рустама действительно имелся багажный отсек, только когда мы его вскрыли, он оказался пуст. – Да, зомби могли бы сломать этот ящик голыми руками. Но они не успели, потому что мы подъехали и всех их перебили.

– А что-нибудь еще кроме героина лежало в том ящике?

– Нет, больше ничего. Он был не слишком вместительный. В него и товар еле-еле влез – еще пара пакетиков, и крышка не закрылась бы…

По пути в Ковров я долго раздумывал, как нам поступить с канистрой. Проще было бы отдать вместе с героином и ее, но тогда в нашей относительно правдивой легенде появлялись предательские трещины. Если люди Цельсия знали о содержимом рустамового тайника, они заподозрят, что мы его разграбили. И тогда убедить их в том, что не мы убили Ходока, станет гораздо сложнее. Но это было не все. Наркобарыги могли оказаться в курсе, что у Рустама есть еще коробка с документами, и потребовать, чтобы мы отдали им ее. А где же нам теперь взять ту коробку, если она ушла в Москву вместе с сикхом? Что тоже являлось сущей правдой. В которую, однако, поверить будет куда труднее, чем в подозрение, что мы прибрали тот ценный архивчик к рукам.

– Ну хорошо, спрошу иначе, – продолжал допрос Горлохват. – Что еще вез с собой Ходок кроме героина?

– Ранец со шмотками и жратвой, а также ствол – «пэ-девяностый», – ответил я. – От вещей тех, правда, ничего не осталось, а пукалка, вон она, целехонькая, в багажнике лежит. Может, она и спасла бы Рустама, если бы при аварии его квадроцикл не перевернулся.

Я мог бы соврать, что мы нашли на месте той аварии обломки канистры и рваные бумаги, но тоже не стал этого делать. Пускай Цельсий думает, что нам вообще ничего не известно о странной жидкости и архиве «гегемонов». Так будет для нас намного лучше, нежели наркобарон узнает, что мы нюхали ту жидкость и разглядывали обрывки тех карт. Если все это добро и впрямь являлось в высшей степени секретным, нас – невольных свидетелей его существования, – было куда практичнее устранить. Мало ли где и в какой компании мы проболтаемся о том, что еще помимо «герыча» вез с собой наркокурьер. Ну а на нет, как известно, и суда нет… Вернее, не суда, а казни, поскольку Цельсий не тратит время на судебные разбирательства над теми, кто вредит его бизнесу, хоть нечаянно, хоть злонамеренно.

– И это все? – нахмурился Горлохват. – А никаких химикатов у него при себе не было? Каких-нибудь баллонов или канистр?

Ага, а вот это уже ближе к теме!

Вопрос был сформулирован довольно обтекаемо, но я не усомнился в том, какие химикаты имеет в виду головорез. Пытаясь выведать у нас сведения о них, он, сам того не желая, приоткрыл нам свои карты и дал кое-какую пищу для размышлений.

– Больше – ничего, – повторил я. – Это точно, потому что за две минуты копатели вряд ли сожрали бы без остатка химические препараты. Непременно остались бы какие-нибудь следы на траве.

– Понятно, – заключил Горлохват. Потом озадаченно поцокал языком и велел: – Стойте тут, никуда не уходите. Я скоро вернусь.

И, поправив висящий на плече автомат, удалился. Он не процитировал бандита Лелика из «Бриллиантовой руки» – «Мне надо посоветоваться с шефом!», – но для нас это и так было очевидно. А мы остались под надзором прочих головорезов, у которых общаться с нами отсутствовало всякое желание. Или же им это запрещалось. Поэтому они лишь топтались на крыльце, бросали в нашу сторону недоверчивые взгляды и негромко межу собой переговаривались. Насчет нас, надо полагать.

Обсуждать в их присутствии наши секреты было бы крайне неосмотрительно. Поэтому мы прислонились к машине и стали молча дожидаться возвращения Горлохвата. Даже если он нам не поверил и прикажет обыскать нашу машину, он не найдет в ней ни документов, ни канистры. Чтобы не разрушить собственную легенду, на подъезде к Коврову мы припрятали канистру в одном укромном местечке, откуда планировали забрать ее на обратном пути. А что нам делать с ней потом, будет видно. Но еще одно косвенное доказательство ценности этого вещества мы получили. И теперь уже точно не выбросим его в кювет, как ненужный балласт…