Глава 16

Драпать из Муравьиного пришлось быстро. Надо было сделать это, прежде чем экипаж вертолета поймет, что у группы на земле возникли проблемы, и снова поднимет свою машину в воздух. А поймет он это после того, как спецназовцы в очередной раз не выйдут на связь. Конечно, мы могли бы попробовать выдать себя за них, воспользовавшись трофейной рацией, вот только нам были неизвестны их позывные и опознавательные коды. И выпытывать их у пленника являлось бесполезно. Наверняка он назовет нам ложные, озвучив которые в эфир, мы сами предупредим таким образом пилотов об опасности.

Второй лежавший за домом головорез, как выяснилось, был мертв. Его прикончил вонзившийся ему в затылок, гранатный осколок. Прятать его тело нам было некогда. Да и незачем – все равно, вертолетчики быстро определят, какое здание штурмовал спецназ. В общем, собрав с вражеских тел одни лишь боеприпасы, мы раздели пленника до нижнего белья – на случай, если в его форме или амуниции имелся жучок, – наскоро перевязали ему раны и рванули прочь из хутора. Разумеется – на север, в противоположном направлении от места посадки вертолета.

Пленник потерял достаточно крови и мог в любой момент лишиться сознания. Поэтому мы не стали ждать, когда Равиндер довезет нас до какого-нибудь укрытия и взялись допрашивать спецназовца прямо на ходу. Пытки при допросе не понадобились. Человек с раздробленным коленом и ступней, а также простреленным плечом, испытал достаточно боли, чтобы напрашиваться на новую. Хотя совсем без насилия таки не обошлось. Но оно было нужно лишь затем чтобы приводить раненого в чувство и не дать ему утратить ясность мысли.

Трудно представить, чтобы в таком состоянии человек смог бы плести складные небылицы. Поэтому я счел, что пленник нам не врал. Знал он, как и предсказывал Ананас, совсем немного. Но и этой информации хватило, чтобы пополнить нашу скудную базу данных о «черных», состоящую пока из одних теорий и догадок.

«Черные колонны»…

Само собой разумеется, что те, кто разъезжал в них по миру, сами себя так не называли. Все эти люди работали на некий фонд «Гегемония» и принадлежали как правило к одному из его многочисленных филиалов. Каждый из которых имел собственную иерархию и структуру и был разбит на несколько закрытых отделов. Чьи работники исполняли лишь свои ограниченные функции и не были посвящены в то, чем занимаются их коллеги из других подразделений.

Наш пленник, которого звали Олегом Кукушкиным, был завербован «Гегемонией» в Нижнем Новгороде, проходил подготовку в тренировочном лагере неподалеку от подмосковной Балашихи, после чего был направлен на службу в Арзамас. В обязанности Кукушкина и его сослуживцев входили охрана людей и грузов, эвакуация сотрудников фонда из районов повышенной опасности, зачистка местности и зданий и прочие действия, характерные для силовых подразделений. Короче говоря, Олег сотоварищи делали все то, что им приказывало командование. И были уверены, что служат великой и благородной цели, ведь организация, чьи интересы они защищали, вела борьбу с охватившей Землю пандемией.

Кем были и чем занимались те сотрудники «Гегемонии», которых ее спецназ охранял, сопровождал и эвакуировал? Кукушкину это было знать не положено, но на ученых они не походили. По крайней мере, Олег ни разу не видел, чтобы они разворачивали полевые лаборатории и вели какие-нибудь исследования. Да, у них имелось при себе оборудование, но для чего оно было нужно, охранники не догадывались. Были лишь в курсе, что вся эта техника очень ценная, и что ее также следовало оберегать. Бывали случаи, когда ради ее спасения сотрудники фонда даже жертвовали своими жизнями. А если спасти ее не представлялось возможным, она уничтожалась с помощью гранат и взрывчатки.

Сунутое Кукушкину под нос устройство, которое мы забрали у мертвого Ходока, тоже являлось ценным. В чем Олег нас клятвенно заверил, поскольку видел такие штуковины в действии. Я тогда угадал: это действительно был сканер. Только искал он не металлические предметы и не электронику, а оборудование «Гегемонии». То, которое странные «исследователи» фонда размещали, бывало, в укромных местах на определенный срок, а потом снимали и увозили его обратно на базу. Обычно оно хорошо маскировалось. Но не стоило исключать, что его могли обнаружить и прибрать к рукам какие-нибудь проходимцы. Для того, чтобы потом их найти, и были придуманы эти компактные сканеры.

Отряд Кукушкина примчался сюда после того, как на базу «Гегемонии» в Арзамасе – ближайшую к Саранску, – поступил тревожный сигнал от одного из агентов фонда. А поскольку этот агент был не простым шпионом, а шпионом, работающим с вышеупомянутым оборудованием, на его спасение были брошены вертолет и целая группа спецназа. Которая, прибыв на место, отыскала труп Рустама, поняла, что опоздала, и задействовала оперативный сценарий, разработанный специально для подобных случаев.

Сценарий тот был предельно прост: враги, покусившиеся на жизнь агентов фонда, подлежали уничтожению. Брать в расчет, что это не мы убили Ходока, а зомби, никто не собирался. С какой стати? Быстрое и жестокое отмщение врагам вроде нас являлось одним из ключевых политических принципов «Гегемонии». Если бы спецназовцы нарушили его, их бы наказали. Также их наказали бы, если бы они не доставили на базу оборудование, которым пользовался Рустам. Это была вторая причина, по которой нас требовалось непременно разыскать, потому что мы, судя по всему, увезли с собой ключ от этого оборудования, прикарманив его вместе с вещами агента.

Зачем вообще «Гегемония» вербовала шпионов среди чисторуких? Ведь она в первую очередь боролась только с копателями и, по идее, могла бы сотрудничать с нормальными людьми вроде Ректора и его общины?

Я подозревал, что задаю вопрос, выходящий за рамки компетенции простого охранника. И потому не удивился, когда тот не дал мне на него внятного ответа. А предположить, что на самом деле фонду было плевать на выживших людей, и что он преследовал лишь собственные интересы, Олег категорически не желал.

Я посочувствовал ему, как идеалисту с промытыми на службе мозгами, и решил зайти с другого боку. А именно – спросил, почему фонд носит столь красноречивое название. Не подразумевает ли это, что он вынашивает планы установить тотальный контроль над выжившим человечеством. Или того хуже: превратить его в копателей, поскольку, не исключено, что именно «Гегемония» являлась причиной зомбирования людей во всем мире.

Пропагандисты фонда, надо отдать им должное, и тут поработали на славу. Сама постановка моего вопроса показалась Кукушкину абсурдной, ведь каждому бойцу в «Гегемонии» известно, что это не так. Гегемония человека на планете закончится сразу, как только мы захороним себя в Котловане и уступим трон царя природы другому животному виду. Для того, чтобы этого не произошло, и все вернулось на круги своя, и был создан данный фонд. Фонд пока еще гегемона Земли – человека! Который будет и дальше отстаивать свое право называть себя так, поскольку мы завоевали его в нелегкой эволюционной гонке, длившейся сотни тысяч лет…

Поняв, что мне больше не вытянуть из Кукушкина ничего полезного, я решил, что настала пора от него избавляться. Проще всего это было сделать, пустив ему пулю в висок или попросив Панкрата свернуть ему шею. Однако Панкрат, который только что отвешивал Олегу подзатыльники, нахмурился и помотал головой, когда я знаками намекнул ему, что наш разговор с пленником окончен.

Что ж, известная история: когда пленники покладисты и не играют в молчанку, напарник поневоле добреет и утрачивает желание пускать им кровь. Ох уж эта его несвоевременная сентиментальность!.. Я недовольно поморщился. Но поскольку во мне тоже угасла злоба к нашему несостоявшемуся убийце – тем паче, что я и так всадил в него три пули, – то я лишь махнул рукой и демонстративно отвернулся. Дескать, хрен с тобой, Ананас, поступай как знаешь, а я умываю руки.

– Давай высадим парня вон у той фермы, – предложил «гуманист», указав на огни, что зажглись в вечерних сумерках за лесом примерно в полукилометре от нас. Кроме этого света и возвышающегося над деревьями ветряка больше в той стороне было ничего не разглядеть. Но поскольку лишь хорошо защищенные люди не боялись привлечь к себе копателей электрическими огнями и шумом крыльев ветряной мельницы, догадка Панкрата насчет фермы, скорее всего, была верна. Бродяги не станут возводить вокруг поля оборонительный периметр. Таким нелегким трудом станут заниматься лишь хозяева окрестных земель, и никто другой.

– Высадим парня здесь! – выдвинул я встречное условие, не желая соваться туда, где нам вряд обрадуются. Моя идея выглядела уже не столь гуманно. Но Кукушкин должен был благодарить меня и за такую милость. – Жить захочет – сам доползет до фермеров. Ну а не доползет или наткнется на копателей, нам-то какая разница? Пусть радуется, что вообще наткнулся на гуманистов, а не на отморозков вроде Вована Дырокола.

– А вас не тревожит, господин Степан, что Кукушкин сначала получит на ферме лечение и приют, а затем вызовет сюда из Арзамаса вторую группу спецназа и убьет всех этих невинных людей? – подал голос Равиндер.

– Вот-вот! – закивал я, мысленно возблагодарив его за своевременную поддержку. – Ты это слышал, Ананас? А ведь после всего того, на что мы сегодня насмотрелись, беспокойство Сингха за судьбу здешних фермеров очень даже оправдано.

– Клянусь, что я не причиню фермерам никакого вреда! – поспешил заверить нас Олег, воодушевленный тем, что его, кажется, решили оставить в живых. – «Гегемония» не воюет с теми, кто оказывает нам помощь! Наоборот, она всегда готова помогать таким людям всем, чем только может!

– Звучит не слишком убедительно, – заметил я. – Хотя убеждать тебе надо не меня, а громилу, который сидит рядом с тобой, ведь это он ратует за твое помилование. Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что он на тебя не разозлился.

– Ладно, хрен с ним, уболтали. Пускай ублюдок выметается здесь, – согласился со мной Панкрат. Все же нам с Сингхом удалось попридержать его сердобольный порыв. Который еще чуть-чуть, и мог бы обернуться тем, что Панкрат вдобавок подарил бы Олегу какие-нибудь лекарства.

Пенджабец остановил машину, и Кукушкин, пробормотав дрожащим голосом «Спасибо, ребята!», поспешно выбрался из нее. Точнее, открыл дверцу и с громкими стонами выпал на дорогу, так как с простреленными коленом и ступней он не мог ни ходить, ни даже стоять. Да и ползать ему наверняка было мучительно, но оставаться на полевой дороге он явно не собирался.

Теперь ему предстояло весьма суровое испытание. Возможно, самое суровое из всех, что когда-либо выпадали на его долю: проползти полкилометра по траве и постараться, чтобы дозорные на ферме не спутали его с копателем и не пристрелили почем зря. Хотелось бы мне узнать, каким будет финал злоключений Кукушкина. Вот только если наши пути вдруг опять пересекутся, мне, скорее всего, придется убить его безо всяких разговоров. Ну или ему меня – смотря, как карта ляжет.

Высадив нежелательного пассажира и бросив его на произвол судьбы, мы покатили дальше. Хорошо, что вместо погони за нами вертолетчики решили остаться в Муравьином и выяснить, что случилось с оперативной группой. Это позволило нам убраться на северо-запад и скрыться в лесах где-то на границе Мордовии и Нижегородской области. Жаль, радость наша была слабым утешением на фоне грозящих нам неприятностей. Уж если за несколько выпущенных в «черную колонну», автоматных очередей «Гегемония» едва не уничтожила общину Ректора, то гибель пятерых оперативников она подавно так не оставит. Пойдет ли она сама войной на Саранск или натравит на него новую зэд-волну, неизвестно. Но нам отныне возвращаться туда слишком опасно. Вне всякого сомнения, Ходок был не единственным шпионом «черных» в городе. Возможно, таковой до сих пор скрывался даже в МГУ – почему, собственно, «черные» и пожертвовали Ходоком, так как у них было, кем его заменить. Мы привезем дяде Гоше труп предателя, обрадованный дядя Гоша закатит по такому случаю гулянку и разнесет добрую весть по соседним общинам. А вскоре слава о нашем подвиге дойдет до «Гегемонии», и та обрушит свой гнев на Саранск. И заодно на нас, если мы все еще будем там находиться.

Проблем можно избежать, если Ректор останется в неведении насчет гибели Рустама и нашей дальнейшей судьбы. Олег Кукушкин тоже видел наши лица, но ему еще нужно дожить до своего возвращения в Арзамас. А, вернувшись, он все равно не расскажет ничего такого, о чем не будет знать его командование. К тому времени оно уже расспросит мормонов, что прятали у себя шпиона, и выведает у них куда больше, чем у Кукушкина. Но наши поиски Ходока с Ректором и МГУ фонд не свяжет – мормоны были не в курсе, что я действовал от чьего-то имени. Так что этот вариант позволит нам отвести от Саранска новую беду и взять вину за гибель Рустама целиком и полностью на себя.

Потянем ли мы эту ношу? Трудно сказать. Пожалуй, таких крутых недругов у меня в жизни еще не было. Но зачем взваливать нашу проблему на кого-то еще, если нам все равно от этого ни на йоту не станет легче?

– И куда покатим дальше, Иваныч? – спросил Панкрат, когда я ознакомил его и сикха со своими умозаключениями.

– На север. На юг. На восток… – ответил я, поочередно указав пальцем в каждое из перечисленных направлений. – По-моему, без разницы. Главное, это убраться из Мордовии туда, где «гегемоны» нас не станут искать. Поищем работенку где-нибудь на задворках. Оружие у нас есть. Патроны тоже. Копателей в мире меньше не становится. Так что, полагаю, с голодухи не помрем. Довезем завтра утром Равиндера до окраины Краснослободска, раз уж все равно в ту сторону едем. Потом похороним Ходока и рванем оттуда дальше. И пока не уедем отсюда за пару тысяч километров, постараемся ни с кем не вступать в контакт. Ну что, как тебе идея?

– Идея сносная, – одобрил мое предложение Ананас. – Только вот одна мыслишка свербит у меня в башке и все покоя не дает. Та хреновина, которую мы у Ходока забрали… Ключ, сканер, или как ее там… Кукушкин говорил, что она указывает, где найти оборудование, которым пользовался шпион фонда. Я не предлагаю тебе ехать за теми причиндалами. Я лишь хочу врубить сканер, проверить, где они заныканы, и сразу его вырубить.

– Лучше забудь, – помотал я головой. – К чему нам эти игры с огнем? Валяется тот ключ, жрать не просит, вот и пусть валяется себе дальше. А как найдем электронщика, который скупает радиодетали, так сразу же избавимся от рустамовой игрушки, будь она неладна.

– Э-э-э, не скажи, Иваныч, – возразил Панкрат. – Я ведь не только ради любопытства хочу шпионскую заначку отыскать. Вот ты говоришь, что мы завтра в Красноблодск заедем…

– Краснослободск, – уточнил я. – И не в сам город, а лишь на окраину. В сам город соваться нет смысла, потому что он давно заброшен и разорен копателями.

– Пускай так, – отмахнулся напарник. – А теперь представь, что выезжаем мы на твою окраину, а на ней пруд пруди «гегемонов»! Оба-на, вот так встреча! И почему? Да потому что заначка Ходока так некстати была спрятана именно там, а мы с тобой, два олуха, поленились это проверить! Вот обидно-то будет, а? В смысле – нам обидно. А «черные» твари такому подарку всяко разно обрадуются.

– Думаю, ты перегибаешь палку, – ответил я, – хотя вероятность такого совпадения исключать нельзя. Ходок драпал куда-то в здешние края. Вполне может статься, что даже в Краснослободск… Ну хорошо, будь по-твоему. Расчехляй сканер, втыкай в него батарею и давай отыщем это место, чтобы завтра и правда не опростоволоситься.

Разобраться с незнакомой техникой оказалось проще простого, так как в нее была заложена одна-единственная поисковая программа. Поиск нужных координат начинался автоматически после включения прибора. Ананасу надо было лишь двигать по дисплею спутниковую карту, чтобы найти точное местоположение нанесенной на нее отметки. С чем он без труда справился, нажимая на соответствующие кнопки.

Вряд ли у фонда имелась своя спутниковая сеть. Скорее всего, он пользовался американской GPS, чьи спутники пока еще летали, а наземные станции слежения за ними работали, хотя новые аппараты на замену отслужившим свой срок на орбиту вряд ли уже выводились. Могла ли «Гегемония» использовать возможности GPS столь же широко, как Министерство обороны США? Или хотя бы половину тех возможностей, что тоже дали бы ей немалое могущество? Я был склонен предполагать для нас самое худшее. И потому не забыл вновь напомнить Панкрату, чтобы он вырубил сканер сразу, как только выяснит координаты тайника Ходока.

– О, да этих отметок тут не одна, а целых две! – удивился напарник, продолжая изучать карту. – Одна – в паре километров к западу от мормонской психушки. А вторая… вторая… – Он взялся снова нажимать кнопки управления картой. – Пропади я пропадом! Да ведь я почти угадал, Иваныч! Ходок припрятал что-то всего-навсего в полукилометре южнее нас!

– Ну-ка дай сюда! – Я протянул руку, требуя показать устройство мне. И, получив его, удостоверился, что Ананас не ошибся. Все было в точности так, как он сказал. Увеличив масштаб карты до максимума, я хорошенько запомнил место, куда Рустам поместил ближайшую к нам отметку. А затем сразу выключил сканер, вынул из него батарею и вернул их Панкрату.

– Флажком на карте помечена деревенька, что находится прямо за этим лесом. – Я кивнул на высившиеся слева от машины деревья. – Объяснений тут может быть три. Первое: Ходок отметил не тайник, а населенный пункт, и в этом случае никакой заначки там нет. Второе: Ходок отметил заначку, и она находится в деревенской церкви, потому что флажок воткнут точно в нее, а не в какое-то другое здание. И третье объяснение: это может быть отвлекающей уловкой на случай, если сканер попадет не в те руки. Такие, как наши… И какой из вариантов, по-вашему, вернее?

– А что насчет другой отметки? – поинтересовался Ананас. – Той, что в пригороде Саранска?

– Готов поспорить, что там Рустам установил оборудование фонда, – ответил я. – Предателю было бы рискованно устраивать схрон прямо на границе города для чего-то другого. Реши я на месте Ходока припрятать нечто важное, то тоже сделал бы это здесь. Ну или в другом подобном месте – вдали от Саранска и наезженных дорог.

– А почему вы решили, господин Степан, что к югу от нас – тайник, а не еще одна техническая станция «Гегемонии», установленная Ходоком? – спросил Равиндер.

– Фонд изучает копателей. Поэтому вся его исследовательская техника должна быть сосредоточена в районах их наибольшего скопления, – пояснил я. – То есть вблизи городов, ключевых автомагистралей, речных мостов, железнодорожных узлов, товарных баз и прочих мест, где зомби проще всего добыть себе пищу. В этой глуши их мало, и лично я не вижу смысла строить здесь научно-исследовательскую станцию. Очень жаль, что Рустам не оставил под своими отметками никаких комментариев, и теперь нам приходится ломать над всем этим головы.

– Ага! – оживился Панкрат. – Значит, ты хочешь сказать, Иваныч, что «гегемоны», которые скоро нагрянут сюда из Арзамаса, перво-наперво отправятся в пригород Саранска за оборудованием, а сюда сунутся во вторую очередь? Или вообще не сунутся, потому что им может быть неизвестно об этом тайнике. А раз так, стало быть, мы можем наведаться в деревеньку и…

– Эй, не передергивай! – перебил я его. – На самом деле я имел в виду совсем не это! Почему из Арзамаса должен прибыть непременно один отряд? Да их сюда с тем же успехом и дюжина заявится, и две. И дадут они всем прикурить так, что нам останется только самим в землю зарыться и помереть.

– И все же, согласись, идея заманчивая, – настаивал на своем Ананас. – Нам ведь не надо всю деревню обыскивать. Зайдем в церковь, прикинем, где Ходок мог замастырить свою нычку, потом, ежели подфартит, обшмонаем ее, да рванем оттуда обратно в лес, только нас и видели. Работенка не бей лежачего, займет четверть часа, не больше. Ну а наткнемся на слишком подозрительную технику, которая может нам поперек горла встать, так не будем ее трогать. Нехай себе и дальше там пылится хоть до самого конца света.

– И что ты надеешься отыскать в той церкви кроме подозрительной техники? – Идея напарника мне по-прежнему не нравилась, но стоило признать, что рациональное зерно в ней было.

– Да мало ли что, – хмыкнул Панкрат. – Ты говорил, что Ходок регулярно мотался в Москву и обратно. Допустим, мы отыщем здесь его склад, где он хранил всякое барахлишко, которое приносил оттуда. Неужто будет разумно проехать мимо такой ценной кучки, не покопавшись в ней?

– Ну, ладно, а ты что скажешь на сей счет? – обратился я к Равиндеру. Мне было трудно определиться с выбором, и я решил выслушать мнение нашего водителя. А также – претендента на долю от той гипотетической добычи, на которую мы нацелились.

– Кажется, господин Панкрат предлагает хороший план. – Поддержавший меня при решении участи пленника, на сей раз Сингх встал на сторону Ананаса. – Даже если «черные» появятся в этой деревне до утра, мы услышим их вертолет. Или увидим огни приближающейся автоколонны раньше, чем враги заметят нас. А пока вы будете обыскивать церковь, я залезу на колокольню и буду наблюдать за округой.

– Хорошо, считайте, что вы меня уболтали, – сдался я. – И правда, почему бы нам не согрешить на ночь глядя еще разок – не поехать и не ограбить церковь! Если наш друг из Пенджаба решил на прощание вляпаться с нами еще в одну неприятность, было бы невежливо ему в этом отказывать…