Часть третья
1
Столичный поезд внес суматоху в жизнь вокзала и привлек к себе повышенное внимание местной публики, уличных торговцев, репортеров газет и нарядов полиции.
Несколько бригад носильщиков, на разные голоса предлагавших свои услуги, сновали вокруг пассажиров, наконец ступивших на перрон после долгого пути.
Владивосток встретил гостей неожиданно ясной солнечной погодой. Здесь было еще тепло, и хотя ветер кружил подолы пальто, шуб и платьев, чистое небо и яркое солнце порадовали всех и придали приезду какой-то праздничный вид. Даже неизбежная вокзальная сутолока не помешала насладиться долгожданным прибытием.
Съемочная группа выгружалась долго. Пока выносили вещи и аппаратуру, пока укладывали все это на тележки, Зинштейн успел накричать на неловких носильщиков, а командовавший процессом Гоглидзе даже дать подзатыльник неловкому лотошнику.
Белкин и Холодова затерялись в толпе актеров и носильщиков и со стороны следили за первым вагоном, возле которого уже стояли несколько японцев, встречавших своих соотечественников.
Дипломатический вагон был единственным, возле которого никто не галдел, не размахивал руками и не создавал суеты. Сотрудники японского консульства быстро и ловко загрузили багаж гостей и теперь ждали распоряжений.
К Белкину и Холодовой подошел Гоглидзе.
— Диана, там Зинштейн что-то шумит. Куда-то некие бумаги подевал. Ты вроде помогала ему собирать их. Поди, успокой нашего режиссера, пока он не начал волосы рвать.
Диана усмехнулась, поправила меховой воротник длинной шубы и пошла назад к стоявшим неподалеку Зинштейну и актерам.
Посреди строго одетых японцев выделялась хрупкая фигурка молодой женщины, одетой куда как ярко. Ее наряд — смесь традиционного японского и русского — привлекал внимание многих на вокзале. Но девушка не обращала на это внимания, она смотрела на подходящего к ней Идзуми.
— Какая яркая птичка! — цокнул языком Гоглидзе. — Интересно, кто ей Идзуми?
— Думаю, отец. Очень уж тепло обнимаются. Но не муж точно, — уверенно определил Белкин.
Девушка поцеловала Идзуми в щеку, тот погладил ее по щеке и что-то сказал. Потом обернулся и кивнул Кинджиро.
— Ага! А вот это, похоже, муж! — хмыкнул Белкин. — На нем она так не виснет и не целует…
Кинджиро взял девушку за руки, та коротко поклонилась ему. Секретарь тоже склонил голову.
— Ну точно! Эх, такая ягодка и такому уроду досталась! — притворно вздохнул Гоглидзе.
— Какие ягодки? — громко осведомился незаметно подошедший Щепкин. Он был на вокзале, проверяя, не пришла ли на его имя телеграмма. — О чем вы?
— Да вон ягодка! А вон и урод, — вздохнул Гоглидзе. — Прямо не верится, что такая красавица — японка!
Капитан посмотрел на стоявших возле ограды Кинджиро и девушку, потом моргнул и легонько вздрогнул. Почудилось? Нет, не может быть! Откуда?
До японцев было метров шестьдесят, разглядеть черты лица стоявших вполоборота людей не так просто. И Щепкину показалось, что он ошибся. Но все же продолжал внимательно всматриваться в них, не обращая внимания на удивленные лица офицеров.
Японка вроде бы почувствовала его взгляд, обернулась. Но тут же вновь посмотрела на Кинджиро. А у Щепкина ухнуло сердце. Она?!
— Василий Сергеевич, вы так на ней дыру провертите! — голос Дианы вывел капитана из ступора. — Могли бы и на меня так посмотреть, я не против.
Холодова подошла сзади и встал рядом со Щепкиным. Тоже посмотрела на уходивших японцев.
— Господа дипломаты уже покидают вокзал. А мы тут долго будем торчать?
— Да… — Щепкин с некоторым трудом отвернулся и посмотрел на своих. — Номера в гостинице заказаны. Едем туда.
— А обед заказан? — спросила Диана.
— Так рано еще!
— Ну хоть второй завтрак? Я с утра ничего не ела. Наш режиссер загонял всех при сборах и заставил проверять аппаратуру. Так что мы успели только чай попить.
— Будет завтрак, — улыбнулся Щепкин. — Хоть двойной! Пошли!..
Через час они заселились в гостиницу «Версаль». Наскоро разобрав багаж, спустились в ресторан, где заказали обильный завтрак, сдобрив его шампанским. В честь приезда. Потом Щепкин объявил трехчасовой перерыв, чтобы отдохнуть после приезда.
Правда, Зинштейн порывался зайти к капитану с планом съемок. Да еще принес список требуемого и смету расходов. Но капитан отослал того, пообещав уделить время после обеда.
Потом сунулся Браун, он хотел предложить какой-то бизнес-план и твердил о хороших процентах. Щепкин выпроводил и его, назначив время вечером.
Выставив визитеров, Щепкин вздохнул с облегчением, быстро принял душ и переоделся. Перед глазами все стояла та тоненькая фигурка японки на вокзале. Она была так похожа на Акину… хотя капитан и не видел ее много лет, но запомнил именно такой. Не может она быть здесь, просто не может! Но почему защемило сердце?..
Он мыслей его отвлек стук в дверь. Два удара и еще один после паузы. Щепкин отбросил лишние мысли и открыл дверь. На пороге стояли офицеры и Диана. Группа в сборе…
— Идзуми остановился в доме при японском консульстве. Его секретарь и советник там же. Если оригиналы документов все же у японцев, то сейчас они в сейфе консула. И у нас всего три дня, чтобы достать их. В субботу из порта выходит пароход до Японии. Консул Такеда забронировал пять мест, видимо, для Идзуми и его людей. Думаю, пароходом документы и будут вывозить. Так что… думайте, дамы и господа. Времени мало, а упустить документы мы не имеем права.
— Батюшин говорил, что нам будут здесь помогать, — сказал Белкин.
— Это ты о чем? — не понял капитан.
— Почему бы не задержать отправление парохода? На день-два-три? Пока не найдем документы?
— Это уже международный скандал! — заявила Диана. — На пароходе хватает иностранцев, будут представители союзников.
— А власти заявят, что в море обнаружены мины. С той войны. Мол, нужно время для разведки и разминирования, — не сдавался Белкин.
Щепкин оценил предложение поручика, нашел его не самым плохим. Но все же доводить ситуацию до блокады не стоило.
— Это на крайний случай. Если уж совсем никакого результата не будет.
— Японцы могут уйти и на катере, а в нейтральных водах их встретят, — предположил Гоглидзе.
— Сибирская флотилия перекроет морскую границу, — возразил Белкин. — Не пропустят никого!
— Закрыть границу — это хорошо! И пароход остановить можно. Но главное — обнаружить документы! — капитан помолчал, потер запястья, словно перед спаррингом. — Какие будут предложения?
Пятидесятилетний консул Японии во Владивостоке Тоширо Такеда стоял у окна и смотрел на внутренний дворик здания консульства, где росли несколько деревьев и кустарников. Рядом с ним стоял помощник посла Идзуми.
— Документы похищены, условие «партнера» не выполнено, взрыва не было. Мы остались ни с чем, — консул помедлил, наблюдая за работой дворника, сгребавшего прелую траву с газона. — И у нас в запасе всего три дня. Как нам быть?
— Утрата документов — полностью моя вина, — глухо проговорил Идзуми. — Мы не смогли обеспечить надежную охрану во время пожара.
— Не стоит себя винить, Идзуми-сан. Вы выжили сами — это важнее.
— Но документы потеряны!
Консул покосился на собеседника, с сомнением в голосе сказал:
— А вас не насторожило содержание документов? Столь… неожиданные решения русских по отношению к союзнику, да еще во время мировой войны! Ведь эти шаги, будь они предприняты, противопоставят русскую империю Антанте. Не слишком ли велика цена предательства?
Идзуми кивнул.
— Сомнения были. В посольстве высказывались подобные мысли. Однако документы соответствуют подлинникам. Мы не можем просто отмахнуться от них.
— Вы подозреваете этого… художника?
— Возможно, он сотрудник русской контрразведки. Тогда понятно его пребывание здесь. Русские думают, что у нас есть и другие документы.
— Он работает в одиночку?
— Его помощники могут быть в поезде. — Идзуми отошел от окна, присел за стол, на котором стояли чайник, чашки, вазочки с сахаром, медом. — Однако Скорин может и не иметь отношения к контрразведке. Мы в меру сил наблюдали за ним, он действительно состоит в съемочной группе, рисует, у него роман с одной актрисой. Я думаю, его надо проверить.
— Как?
— Допросить.
Такеда обернулся на Идзуми, удивленно вскинул брови:
— Вы хотите захватить русского офицера? Здесь? Но это… это конфликт, в котором мы выступим виновной стороной!
Идзуми позволил себе легкую усмешку, прикрыв ее коротким поклоном, и подумал, что консул, при всех его достоинствах как дипломата, все же мало что смыслит в делах разведки. Тонкости работы тайной службы недоступны его пониманию.
— У вас наверняка есть выходы на местный уголовный контингент. Я знаю, нелегальные агенты наладили такие связи.
— Видимо, да. Я не касался этого.
— Мы попросим уголовников захватить Скорина и допросить. Если он офицер — мы тут же поймем. Если нет… возможно, просто купим у него документы.
— А если он не отдаст?
— В любом случае мы будем в стороне, — видя, что консул не понимает, Идзуми пояснил: — Нам надо понять, у кого сейчас украденные документы. И есть ли возможность вернуть их. Поймите, Тоширо-сан, нам надо точно знать, что мы имеем на руках, до того, как на связь выйдет «партнер».
— А он выйдет?
— Должен. Ему еще что-то надо от нас помимо золота. И он заинтересован в передаче нам второй части документов. Так вот, к этому времени мы должны быть уверены, стоит ли торговаться за вторую часть или нет.
— А если русские следят за вами?
— Следят точно. Диверсия предотвращена, Касуми пропал, а русские об этом молчат. Почему? Не хотят конфликтовать с нами? Или ведут игру?
Такеда пожал плечами.
— Я должен довести дело до конца, раз оно поручено мне. И я считаю, что игра не закончена.
— Русские наши союзники, — заметил Такеда.
— Союзники не строят планов войны против друзей. И не заключают сепаратных соглашений с врагом. Как это ни покажется странным, получение нами документов на пользу русскому императору. Мы спасаем его от позора предательства и от новой войны с союзником.
Такеда кивнул, признавая правоту собеседника. Он хотел что-то сказать, но тут открылась дверь и вошел сотрудник консульства.
— Такеда-сан, пришло извещение из русской полиции. Тело Касуми найдено и опознано. Он погиб, выпав из вагона в тоннеле. Вот телеграмма.
Сотрудник шагнул вперед и протянул консулу бланк.
…— Документы в консульстве. И их оттуда не вынесут до отправки парохода. Значит, перехват возможен только по пути в порт.
— В авто будут консул и охрана. Поедут с флагами, да еще попросят полицию сопроводить. На такую колонну глупо нападать.
— И по дороге ничего не сделать. Мертвый вариант.
— Остается консульство. Незаметно проникнуть, осмотреть. Желательно ночью. Найти сейф, тихонько вскрыть.
— А охрана?
— Ночью? Только внешняя. В жилую часть не полезем. Но без плана здания не обойтись.
— В управлении градоначальника есть план. Хотя японцы могли и достроить что-то.
— Разведаем. Правда, сейф тихо не вскроешь, тут спец нужен.
— А наш героический поручик на что? Сработает как надо!
— Об одном господа забыли. Как мы проберемся в консульство? Здание за оградой, охраняется. Двор просматривается со всех сторон. А у нас костюмов-невидимок нет. И деревьями не прикинемся. А?
— Проблема… будем думать.
— А когда будете думать, вспомните о том, что мы тут все делаем?
— Не понял?
— Эх, господа! И куда же вы без женщин?! Для чего мы притащили с собой целую съемочную группу? Для чего меня Зинштейн избрал своей Музой и зачем он строчил свой сценарий? Фильм! Снимать мы можем когда угодно и где угодно. В том числе и у консульства. Наш Сереженька…
— Твой Сереженька!
— Вы моветон, ротмистр! Наш! Сереженька! Как-то впечатлил господина капитана своими талантами на поприще звуковых эффектов! Пусть повторит это еще раз или два. Под окнами консульства. Под шумок вы и проникнете внутрь здания. А?
— Диана, ты умница! Нет, ты гений! Ты прелесть! Господин капитан, с вашего разрешения я запечатлю на деснице несравненной Дианы Генриховны братский поцелуй!
— Угостили бы даму шампанским, ротмистр. Вместо того чтобы целовать перчатки.
— Для вас, Диана, что угодно! И немедленно!
Совещание прошло как игра в пинг-понг. Только вместо шарика перебрасывались фразами. Вышло с задором, с юморком. И продуктивно. Да и выбор-то у группы был невелик. Брать документы при нападении на кортеж или попробовать незаметно проникнуть в консульство. Тоже не идеал, однако иного пути не было.
Но столь простое и легкое решение наводило на нерадостные мысли.
— Если мы так быстро сообразили, как быть, то и японцы могут просчитать это вариант! — вполне резонно заметил Гоглидзе, разливая по бокалам шампанское. — И будут нас ждать.
— Могут, — согласился Щепкин. — Правда, они не знают, кто, когда и как. Мы вроде как вне подозрений. Наше появление под стенами консульства будет оправдано. Что съемки настоящие, японцы знают, нас тоже знают. Есть шанс проскочить.
— Хорошо бы какой отвлекающий маневр, — вздохнул Гоглидзе. — Как когда-то на фронте. Пока они смотрят туда, мы проскочим здесь.
— Им пока хватит и Касуми. Полиция должна сообщить им об обнаружении трупа. Пусть Идзуми и консул поломают головы, что там вышло и как отреагируют власти. — Щепкин попробовал шампанское, довольно кивнул. — Не «Вдова Клико», но все же… Японцы тоже на нервах. Участие сотрудника их посольства в диверсии — большая проблема! Вот пусть и пугают сами себя. А если вдруг перестанут… придумаем что-то еще.
— Значит, в синема играем до конца и всерьез! — констатировал Белкин.
— Именно. Но не все. Григорий — на тебе подготовка операции. Я обеспечиваю съемки в нужном месте. Диана, Георгий — вы все время с Зинштейном. Пусть вас видят, пусть считают, что все так и должно быть.
— Кстати, надо и за художником присмотреть, — предложил Белкин. — Как бы он не сболтнул про документы. Хоть и обещал молчать, но напомнить нелишне.
Щепкин нахмурился, нехотя кивнул.
— Напомним. А пока его тоже из виду старайтесь не выпускать. На всякий случай… Вопросы?
Вопросов не было. Ситуация предельно ясна, а цейтнот времени подгонял и заставлял живее думать и действовать. Тут не до лишней болтовни.
Щепкин это понимал, но все же посчитал своим долгом напомнить:
— Мы обязаны добиться результата! В любом случае! Иначе последствия будут просто непредсказуемыми.