2
Подготовка к съемкам началась в этот же день. Зинштейн заставил Щепкина проверить смету и утвердить ее, после чего показал список требуемого оборудования, получил одобрение и ушел довольный результатом. С собой он увел Гоглидзе и Холодову, потребовав, чтобы те присутствовали при найме на работу операторов, осветителей, художника и прочих, без кого сам процесс съемок мог забуксовать.
Щепкин под предлогом получения разрешения на съемки в городе и окрестностях заехал к градоначальнику Ивану Алексеевичу Ющенкову, которого знал еще по прежней работе во Владивостоке. Правда, тогда градоначальник считал, что молодой ловкий коммерсант занимается прокатом фильмов и ведет занятия в кружке борьбы. Поэтому и встретил его сейчас соответственно. Но когда Василий предъявил документы, сразу посерьезнел. Капитан контрразведки из столицы — это не шутка.
— Что надо от нас? Какая помощь?
— Разрешение на съемки в любой части города и в соседних поселках. Несколько полицейских, желательно молодых и толковых, для оцепления и наблюдения. И чтобы полиция и жандармы не лезли с вопросами.
Щепкин с легкой улыбкой наблюдал за немолодым уже, но еще в силе Иваном Алексеевичем, а тот спешно записывал что-то на бумаге.
— Хорошо, Василий Сергеевич. Все сделаем, раз надо. Разрешение будет сегодня же. Полицию я предупрежу, они помогут. Что-то еще?
— С остальным справимся сами. Спасибо, Иван Алексеевич.
Ющенков пожал капитану руку, проводил до дверей и еще раз заверил, что все сделает.
В городском управлении полиции капитана встретили более сдержанно. Им уже сообщили о приезде группы Щепкина и потребовали оказать тем всяческую помощь. А это значит, надо отрывать своих людей от прежних дел и направлять на новые. Кому такое понравится?
Здесь же в управлении Щепкина ждал начальник контрразведки крепости подполковник Воеводин. С ним капитан тоже был знаком.
Со слов Воеводина и начальника управления Старшинова особых проблем с выходцами из Японии не было. Не то что с китайцами, корейцами и прочими азиатами. Пришлось даже создавать специальную «китайскую полицию», чтобы оградить выходцев из Поднебесной от хунхузов и грабителей.
Японское консульство оказывает помощь русским властям в работе, в том числе в деле разведки и контрразведки. Союзники ведь, так что помогают!
Однако японцы ведут и свою работу, но крайне осторожно. И никак не мешают русским.
— Несколько человек мы знаем, — сказал Воеводин. — Японские агенты под прикрытием. Двое держат прачечную, один посудную лавку. Еще один фотостудию. Ну, ты знаешь их привычки.
Щепкин знал. Все эти способы прикрытия японцы использовали еще до войны с Россией, применяют и сейчас.
— За городом у них есть здание. Оформлено как склад. Там трое или четверо рабочих — японцы и один китаец.
— За сотрудниками консульства особо не следим, — добавил Старшинов. — Так… приглядываем по случаю. Этим охранное занимается и жандармская команда крепости.
Щепкин объяснил суть дела, не вдаваясь в подробности. Его рассказ заставил Воеводина и Старшинова помрачнеть.
— Не хотелось бы портить отношения с консульством… Как оно еще обернется, — вздохнул Старшинов.
— Что от нас надо? — спросил Воеводин.
Он меньше переживал из-за случившегося и был больше настроен на работу.
— Взять под негласный контроль все перемещения японцев. Контакты, маршруты, сделки. Особенно контакты! Есть подозрение, что с ними могут выйти на связь… посторонние.
— Есть кто-то на примете?
Щепкин поморщился, неохотно ответил:
— Есть. Но это не точно.
— Сделаем, — кивнул Воеводин. — Жандармерию я сам предупрежу, они помогут.
— Отлично! Связь со мной обычным способом. Если что-то экстренное — через моего заместителя Гоглидзе. Он вроде как директор группы, общается со всеми подряд.
— Фильм взаправду снимать будете? — усмехнулся Воеводин.
— Будем. Под съемки операцию и проведем.
— А блокада с моря и задержка пароходов?
— Только если провалим операцию. — Щепкин постучал по столу и спохватился: — Да, японцам ведь сообщили о трупе Касуми?
— Уже. Из консульства звонили, просили переправить тело во Владивосток.
— Какие-то вопросы задавали?
— Уточняли причины смерти, — ответил Старшинов. — Больше чем уверен, они проведут осмотр тела перед захоронением.
Щепкин переглянулся с Воеводиным. Это и так понятно. Наверняка и своего врача заставят вскрыть труп, чтобы проверить, отчего умер Касуми.
— Яд искать будут точно, — словно прочитал мысли капитана Воеводин.
— Время потеряют. Касуми вылетел и вагона на скорости и переломал себе кости. Да и голову, наверное, ему отшибло, — хмыкнул Щепкин.
Воеводин понимающе кивнул.
— Твоя работа? Ну да, ты же мастер дзюдо! Я помню, как ты нас раскидывал по залу. А что же живым не взял?
— Так он тоже не лыком шит, — с досадой ответил капитан. — Ладно, что уж теперь! Пора мне. Надеюсь, все пройдет как надо.
— Ни пуха! — напутствовал Воеводин.
— К черту!
Остаток дня вышел нервным. Неугомонный Зинштейн, собрав новую съемочную группу, планировал процесс съемок. Под свои нужды он оккупировал холл, поэтому на втором этаже гостиницы было шумно и многолюдно.
Дважды он напоминал Щепкину о разрешении на съемку и каждый раз недовольно сопел, когда слышал в ответ «скоро!». От его энергии уже начал стонать Гоглидзе. Мало того что режиссер вымотал душу требованиями и просьбами, так еще предложил сыграть роль князя Урусова.
— Бедный Витольд лечится, — говорил Зинштейн. — Я прошу вас! Уж, пожалуйста, не откажите, Георгий Дмитриевич! У вас такой типаж! Такая стать! Это не так сложно!
— Но я не…
Зинштейн прерывал слабые попытки ротмистра отказаться и с большим напором продолжал:
— Я переписал роль, она стала не такой большой! Всего-то пять сцен! Умоляю, не погубите! Местные актеры театра не потянут! Это ведь не на сцене, тут чувства надо экспрессией передавать, а не текстом!
Так князь Гоглидзе получил роль князя Урусова!
Диана была рядом с режиссером и актерами, она уже стала там своей. И вместе с Зинштейном, Гоглидзе, Бровниковым и новым оператором каталась по городу, выбирая места будущих съемок. Она-то и подсказала прекрасный вид на аллею. По чистой случайности неподалеку было японское консульство.
Гоглидзе рьяно поддержал и Зинштейн после небольшого размышления одобрил выбор. Здесь он хотел снять одну из самых динамичных и особенно громких сцен фильма.
Белкин пропал напрочь, уехал в крепость за набором специальных инструментов и взрывчатых средств. Воеводин организовал ему свободный доступ и обещал снабдить чем угодно, вплоть до гаубиц.
Предоставленный сам себе Щепкин все пытался сложить в уме головоломку. Он никак не мог понять, как Смардаш оказался в съемочной группе и кто стоит за ним. В случайное совпадение он не верил. Но сколько ни думал — ничего не выходило. Мистер неизвестный работал тонко, следов не оставлял.
Капитан закрывал глаза и видел тот темный силуэт в тамбуре, который так внезапно исчез. Кто это мог быть?
Вечером пришло сообщение от Старшинова. С территории консульства Японии выехали два крытых экипажа и направились в сторону порта.
Звонил, видимо, старший филерской команды, он же добавил, что если экипажи выедут за город, вести наблюдение там крайне сложно.
Щепкин потребовал сообщить приметы экипажей, а получив их, поспешил на улицу. У дверей гостиницы его ждала пролетка, а в гараже — автомобиль. Сейчас Щепкин выбрал пролетку.
Он и сам толком не мог сказать, почему выскочил из номера с такой поспешностью. Сам факт выезда экипажей из консульства ничем примечательным не был. Да и утром бы доложили, куда и для чего выезжали японцы. Но какое-то подспудное чувство тревоги заставило покинуть гостиницу и теперь гнало вперед.
Экипажи капитан заметил уже в центре. Те дружно свернули в сторону порта, но вскоре разделились. Один так и пошел к порту, второй повернул налево, снизил скорость. Щепкин велел возчику ехать за вторым на удалении.
Японцы явно никуда не спешили, проскочили еще одну улицу и встали неподалеку от галантерейного магазина. Щепкин дал команду заехать с другой стороны и проехать мимо экипажа. Через две минуты пролетка уже катила навстречу японцам по другой стороне дороги. Возчик снизил скорость, пропуская перед собой пешеходов.
В этот момент дверца экипажа открылась и из нее вышел Кинджиро собственной персоной. За ним на тротуар ступила молодая женщина в ярком наряде. Она подала руку Кинджиро и повернулась.
Пролетка как раз проезжала мимо них, и Щепкин отлично разглядел лицо женщины. Это была Акина! Его первая и самая большая любовь, потерянная почти семь лет назад.
…В Киото он приехал ровно через год после встречи с Акиной. И сразу поспешил к знакомому дому, из сада которого открывался отличный вид на гору Атаго. Но Акины там не застал. Его вообще не пустили на порог и велели убираться.
Рассерженный Василий пытался поговорить с матерью Акины, но прислужник сказал, что та умерла.
В растерянности Щепкин пошел по дороге. Ноги сами привели его к знакомому зданию семинарии. Поблизости от нее был дом старого учителя Сато. Тот встретил ученика во дворе. С улыбкой посмотрел на вставшего перед ним на колени здоровяка, выслушал витиеватое приветствие и пригласил в дом.
За чашкой чая Василий поведал об учебе в Кадокане, еще раз поблагодарил учителя за науку и за помощь. О том, что он получил первый дан, скромно умолчал, но Сато уже знал об этом. И поздравил Щепкина с большим успехом.
— Твое достижение — радость для меня. Я знал, что ты достигнешь многого, и оказался прав. Значит, не зря прожил свою жизнь.
— Всем, чего я достиг, я обязан вам, сэнсэй! — низко склонил голову Василий. — И я буду всегда помнить об этом и благодарить вас.
— Благодари делом, а не словом. У тебя впереди большой путь. Иди по нему так, чтобы слышать добрые слова чаще, чем злые. Отвечай на добро добром, а на зло — по справедливости.
Сато с гордостью посмотрел на Василия и положил руку на его крепкое плечо. Этот русский парень стал для него самым близким из учеников. Почему так? Сато и сам не знал.
Чуть позже Василий задал мучавший его вопрос. Погрустневший Сато рассказал, что после смерти матери Акины отец увез девушку в Йокогаму. По слухам, дядя девушки нашел для нее мужа и скоро должна быть свадьба. Хотя Акина явно не хотела этого. Но противиться воле родителя не посмела.
Обратно Щепкин ехал с твердым намерением найти Акину и увезти ее с собой. Мнение родни девушки его не интересовало, важно только, что скажет она сама. А она не должна возражать, если до сих пор любит его.
Любовь хоть и бывает слепа, но иногда помогает отыскать верный путь. В этот раз она не только помогла найти путь, но и вывела Щепкина к любимой девушке.
Акина явно была в шоке от неожиданной встречи с Василием, долго смотрела на его лицо, улыбалась, а по щекам текли слезы.
— Я все знаю, — шептал он, прижимая девушку к себе. — Тебя заставляют выйти замуж. Я этого не допущу. Уедем со мной в Россию.
— Васири… я не могу. Я дала слово отцу.
— Акина, что ты говоришь? Какое слово? Ты даже не знаешь своего жениха! Тебя выдают замуж против воли!
— У нас так принято, — слезы девушки капали на пиджак Щепкина, она их не вытирала, смотрела на него, силясь выдавить улыбку. — Я должна… отец не переживет, если я уеду.
— А он переживет, что ты будешь несчастна? Как он может…
Девушка накрыла теплой ладонью губы Щепкина, прижалась к нему всем телом.
— Васири… Вася. Я выйду замуж за чужого человека и буду ему верной женой. Но любить буду всегда тебя! Только тебя!
— Но я не смогу жить вдали… Как?
— Между нами будет море. Одно море на двоих.
Слезы уже заливали глаза девушки.
— Но мы будем на разных берегах…
— И я буду знать, что ты там помнишь обо мне!
Акина поцеловала Василия, отшатнулась, крикнула «Прощай!» и побежала прочь. А он так и стоял на дороге, сжимая кулаки, и молил бога и черта, чтобы ему не встретились на пути отец или дядя девушки. Потому что он сейчас за себя не отвечал…
В гостиницу Щепкин вернулся через полчаса. Запер дверь номера и, не раздеваясь, упал на кровать. Воспоминания нахлынули на него со страшной силой, а затихшая было боль в душе вновь грызла его изнутри.
Щепкин пытался взять себя в руки, но выходило плохо. Перед глазами все стояла Акина в своем ярком наряде. Она всегда любила европейские платья.
Кинджиро! Вот, значит, кто ее муж! Секретарь Идзуми. То-то Щепкин сразу невзлюбил этого одноглазого японца. И глаз, наверное, потерял на войне. Каково веселой задорной Акине с этим мрачным типом? Во что превратилась ее жизнь?
Понимая, что сходить с ума от тоски просто некогда, капитан с трудом успокоился, сходил в ванную, умыл лицо холодной водой, потом налил в чашку остывший чай и выпил залпом.
— Хватит! Хватит! Отставить, капитан! Нюни и сопли потом! Прежде дело!
Он специально говорил громко, благо в ванной его никто слышать не мог.
Через пять минут, придя в себя, он вышел в комнату, сел за стол и с минуту смотрел в окно, приводя мысли и чувства в порядок. Потом посмотрел на часы и вдруг понял, что голоден, как стая волков. И это было первое нормальное чувство за последний час.
Группа смогла собраться только поздним вечером, когда в гостинице стало тихо. Уставшие за день Гоглидзе и Белкин, взбадривая себя кофе с коньяком, доложили о результатах работы.
— Заряды готовы. Сделали с запасом, с учетом возможных осложнений. Можно подорвать хоть сейф, хоть дом. Полный комплект доставят завтра сюда, — отчеканил Белкин.
— Куда сюда? В гостиницу? — изумился Щепкин.
— Ну да. Да ничего страшного, тротил гораздо безопаснее динамита. Хоть поджигай! Детонаторы хранятся отдельно, — успокоил поручик.
— Точно? Я в рай не спешу, здесь дел хватает.
— Точно, — улыбнулся поручик. — Ручаюсь. Полная безопасность. Тротил новый, только с Охтинского завода привезли.
— Место под съемки выбрали. Весь день кружили, Зинштейн привередничал, — взял слово Гоглидзе. — И дорогу рядом с японским консульством просмотрели. Наш режиссер сперва сомневался, но мы с Дианой его убедили, что там самый лучший ракурс. Я заодно осмотрел само здание, сделал несколько снимков. Есть подходы, хотя без прикрытия незаметно не проникнуть.
— Японцы за вами следили? — спросил капитан.
— В окнах шторы двигались. Думаю, да — следили. Но там же Идзуми, он нас узнал. Так что тут все в порядке, мы для него съемочная группа.
— А слежки в городе за собой не заметили?
Ротмистр подумал, пожал плечами.
— Вроде бы нет. Крутились поблизости люди. Зеваки, прохожие. А целенаправленно… нет.
Щепкин неопределенно хмыкнул. Он сам просил Старшинова отправить несколько человек посмотреть за передвижениями съемочной группы по городу. Причем не за самой группой, а за теми, кто мог следить за ними.
Старшинов тогда недовольно буркнул, мол, совсем работа встанет, все кадры на Щепкина работают. Но пообещал. И раз уж Гоглидзе не заметил пристального внимания, значит, служба наружного наблюдения в здешней полиции поставлена хорошо. Хотя факт того, что ротмистр не вычислил слежку, не радует. Надо обратить на это внимание… но потом.
— У нас все в порядке, — в свою очередь рассказывала Диана. — Правда, Брауна с нами не было, но Скорин вел себя спокойно. Никуда не уходил, малевал что-то в альбоме. Хотя вид у него был не очень довольный.
Холодова присматривала за теми, кого Щепкин считал возможными соглядатаями японцев. И хотя настоящих причин так полагать у него не было, но он все же взял их под контроль. Может быть, от безысходности, а может, опять интуиция подсказала.
— Кстати, Браун сделал Зинштейну интересное предложение! — заявил Гоглидзе.
— Что, замуж позвал? — хихикнул Белкин.
Щепкин усмехнулся, погрозил поручику пальцем. Тот зажал рот ладонью.
— Браун хочет стать со… черт, вот слово заковыристое…
— Со-про-дю-сером, — пропела Диана. — Это значит войти в долю, стать участником. Мне Джек объяснил. Он говорит, что готов организовать прокат фильма в Америке, если он будет иметь успех в России. Берет на себя расходы по рекламе, копированию пленки, переводу титров, подбору музыки.
— Как ты это все запомнила? — уважительно поинтересовался Гоглидзе. — Я и половины слов не выучил.
— Он хотел с тобой об этом поговорить, но ты был занят, — добавила Диана, обращаясь к Щепкину. — Кстати, он сегодня ездил в порт, его компаньон отправляет судно с лесом в Японию. Я, конечно, не проверяла, но думаю, это правда. Джек действительно бизнесмен, а не шпион.
Капитан пожал плечами. Возможно и так. Что ж, одним подозреваемым меньше.
— План здания консульства будет завтра. Поработаем с ним, потом посмотрим вживую, — сказал он. — Чтобы не вызвать подозрений, организуем еще один… как там это называется, Григорий?
Диана покосилась на Гоглидзе, тот пожал плечами.
— Не важно. Но чтобы кто-то из съемочной группы там был. И Скорина прихватим. Кстати, когда Зинштейн запланировал там съемки?
— А когда надо?
— Через день или два. Но не позже.
Гоглидзе наморщил лоб, потом полез за блокнотом. Полистал его.
— Завтра вечером съемка в трактире… драка, похищение княжны…
— Княжна — это я, — пояснила Диана.
— Кстати, Зинштейн хочет набрать массовку из матросов и грузчиков, — скривил губы ротмистр. — Я отговаривал, но он настаивал. Мол, нужна реалистичность.
— Бог с ней, с этой реалистичностью. Что со съемками у консульства?
— Если все будет готово — то послезавтра!
— А все — это что?
— Костюмы, реквизит, кареты…
Щепкин кивнул.
— Нормально. Мы тоже будем готовы. Значит, утром рекогносцировка, днем проработка деталей плана, вечером…
— Съемки. Мы с Дианой в… ага, в кадре! — ротмистр обрадовался правильно произнесенному термину. — Ты будешь?
— Буду, буду. С завтра все ясно. Остальное по факту. Сейчас отдыхать.
— За консульством следят? — спросил Белкин.
— Да. — Щепкин перехватил внимательный взгляд Дианы и добавил: — Они никуда не денутся.
Холодова мягко улыбнулась, чуть прищурила глаза.
— Тогда на боковую, — сказал Белкин, вставая. — В сон клонит. В Питере утро, а тут еще и ночи нет. Ходишь, как опоенный.
— Пошли, опоенный. — Гоглидзе хлопнул его по плечу и первым пошел к дверям.
Белкин кивнул Щепкину и Диане и последовал за ним. Холодова подождала, пока за ними не закроется дверь номера, потом встала напротив сидящего в кресле капитана и пристально на него посмотрела.
Щепкин не понял взгляда, вопросительно развел руками.
— Что?
— Странный вы какой-то, мон капитан. И на меня смотрите, как…
— Как?
Диана подошла ближе, наклонилась. Щепкин почувствовал аромат ее духов. Холодова провела ладонью по его щеке. Прикосновение было приятным, но не вызвало ровным счетом никаких чувств. Капитан ощущал только пустоту внутри.
— Вы где-то далеко, мсье, — с огорчением заметила Диана. — Я вас не интересую. Почему, Василий?
Щепкин в очередной раз подивился женской проницательности, пожал плечами.
— Видимо, мне лучше оставить вас одного. А жаль… — Диана вздохнула. — Я хотела с тобой поговорить.
— О чем?
— О нас, — она неопределенно качнула головой, не сводя глаз со Щепкина. — О будущем, о жизни… о любви.
Щепкин едва заметно нахмурился, Диана уловила его мимику.
— Вот-вот. Я и говорю — вы где-то далеко. Что ж, спокойной ночи, мон капитан. И приятных снов. Надеюсь, завтра вы обратите на меня благосклонный взгляд?!
Она послала ему воздушный поцелуй и пошла к дверям. В проеме обернулась, подмигнула.
Щепкин посмотрел на ее стройную фигуру, почти черную в слабом свете лампы, и вдруг ощутил смутное беспокойство. С недавних пор темный неподвижный силуэт на фоне света вызывал у него неприятные ощущения.
Диана махнула рукой и вышла из номера. Замок едва слышно клацнул, показывая, что дверь закрыта.
Щепкин медленно подошел к двери, закрыл ее на замок, потом, повинуясь внутреннему желанию, задвинул небольшой засов.
Он был в ванной, когда раздался телефонный звонок.
— Господин капитан? — глухо проговорил незнакомый голос. — Максаков из полицейского управления. Докладываю, экипаж японцев, проследовавший в порт, пытался уйти от наблюдения. Но неудачно. Однако в переулке из экипажа выскочил мужчина. Он ушел дворами, наши люди не успели проследить за ним. А экипаж доехал до порта и вернулся обратно, заехав в торговые ряды. Возчик купил полфунта говядины и овощей. Потом экипаж проследовал до консульства.
— А ушедший от наблюдения?
— Он не появлялся.
— Благодарю, — ответил Щепкин. — Следите за консульством, он обязательно вернется.
— Слушаюсь!
Щепкин положил трубку и пошел в ванную.
Значит, они что-то задумали. Вывезли документы из консульства? Вряд ли. А если бы человек не ушел из-под наблюдения? Вывел бы на тайник. Рискованно. Связь с нелегальными агентами? Возможно, но зачем? А может, это местные дела, не связанные с документами? Но японцы работают в городе крайне осторожно. Все же здесь союзники. Нет, тут что-то иное. И нечего гадать, никаких данных нет. Надо ждать. И готовить операцию. Последнюю. Больше шанса никто не даст. Но это завтра, все завтра. Утром надо быть бодрым и сильным. И больше не тянуть жилы воспоминаниями. На боковую, как говорили в детстве. На бок и спать!
…Ушедший от наблюдения филеров человек был нелегальным агентом, жившим во Владивостоке под легендой повара в небольшом китайском ресторанчике. Он получил простое задание — уйдя от возможного наблюдения, найти своего коллегу — такого же агента-нелегала и передать ему послание.
Щепкин ошибся, полагая, что «повар» должен вернуться в консульство. Агент после выполнения задания ушел обратно в ресторанчик, где его отсутствие никто и не заметил.
Приказ «повар» выполнил, послание коллеге передал. Оно было устным: «Используя связи в преступном мире, руками русских уголовников организовать похищение некоего Скорина Григория — художника из съемочной группы — и провести дознание на предмет наличия у него украденных бумаг. Результат доложить по обычным каналам связи».
На этом варианте настояли Идзуми и Кинджиро. Такеда возражал — столь недружественный акт по отношению к союзнику ставил консульство в крайне неприятное положение. Но подчинился доводам Идзуми.
Пришлось вспоминать времена войны с Россией, когда японская разведка работала здесь очень активно и не стеснялась применять силу. Это было совсем некстати, но если надо…
Идзуми доказал, что надо. Такеда пошел навстречу, но предупредил помощника посла о том, что собирается поставить в известность о действиях Идзуми руководство. Тот только развел руками: пусть так!
Консул выполнил просьбу, но потерял покой. Он привык к тому, что здесь всегда тихо. А приезд из Петербурга личного помощника посла это спокойствие нарушил. Что будет дальше? Будда, дай силы пережить эти дни!..
