Глава 20

Банковские инкассаторы были обречены. Судьба этих людей и перевозимых ими денег решилась за несколько месяцев до рокового рейса. Это произошло в уютном отеле неподалеку от Ниццы, где «Коллегией четырех» – группой руководителей революционной партии – было принято решение поручить предводителю кавказских боевиков добыть необходимую сумму для организации покушения «нового типа». Прежние методы борьбы перестали работать, ибо охранка научилась успешно противостоять традиционным нападениям с ручными бомбами и пистолетами. Между тем для воплощения в жизнь грандиозных планов требовалось как минимум 100 000 рублей. Огромная сумма! В партийной кассе таких денег не было, у сочувствующих революционерам меценатов – тоже. Оставалось экспроприировать их у буржуев.

Но неожиданно предательски зароптали свои же соратники, которые стали говорить, что нельзя прибегать к кроваво-бандитским методам, которые только оттолкнут от революции часть либеральной интеллигенции. Однако партийные вожди считали, что в интересах дела можно и нужно прибегать к партизанским боевым действиям. «Революция – дело тяжелое и кровавое, – заявил один из принимающих решение товарищей. – В беленьких перчатках, чистенькими руками ее не сделаешь… Да и партия – не пансион для благородных девиц… Иной мерзавец может быть для нас именно тем и полезен, что он мерзавец…»

В итоге приказ идейным налетчикам был отдан втайне от собственной партии. Остальное было делом техники.

За несколько недель до «экса» на Кавказ из Финляндии тайно прибыл транспорт с оружием и взрывчаткой. Затем поодиночке стали съезжаться исполнители. Их было пятеро. Командир пятерки целыми днями мотался в наемной пролетке по городу, размещая людей на постоялых дворах, проводя с ними индивидуальный инструктаж, выдавая оружие и самодельные бомбы, еще раз проверяя маршруты отхода.

Командир группы не сомневался в своих подчиненных. Это были отборные абреки [34] . Каждый из них имел за плечами боевой опыт, владел всеми видами оружия, знал анатомию, чтобы действовать револьвером и ножом наверняка, умел управлять лошадьми, паровозом; многие пришли в политический террор из уголовного мира.

Ответственный за проведение акции полевой командир по кличке «Мурад» появился в городе, когда все уже было подготовлено его верным заместителем и другом. Накануне решительного дня соратники всю ночь просидели в винном погребке. Молодые романтики революции не боялись, что бессонница и хмель скажутся на твердости руки и глазомере. Их пьянило не столько вино, сколько мысли о настоящем деле, которое состоится завтра.

Хотя возможных маршрутов движения конвоя с деньгами предусматривалось несколько, налетчики точно знали, где устраивать засаду. Информатор в местном отделении Госбанка вовремя сообщил грабителям нужные сведения. Блиндированная – обшитая металлическими листами банковская карета в сопровождении конного казачьего конвоя и восьми агентов охранки выехала с вокзала и через 26 минут оказалась на площади перед зданием штаба Кавказского военного округа. Резво несли кони тяжелую карету. Впереди путь ей расчищали нагайками и диким свистом несколько донцов-удальцов. При виде мчащихся во весь опор станичников встречные извозчики шарахались в переулки, на обочинах собирались толпы зевак. По бокам кареты катили велосипедисты охранки.

На площади – в пестрой, жизнерадостной толпе часто ослепительно сверкали на щедром южном солнце кокарды офицерских фуражек и золотая чешуя погон. Здесь располагался штаб округа. Поэтому стражники эскорта не насторожились, когда путь банковскому кортежу внезапно загородила коляска с армейским капитаном, благородной внешностью напоминающим грузинского князя. Никто из случайных свидетелей так и не смог потом внятно сообщить полицейским дознавателям, откуда она вывернула на площадь. Бдительные чины охранки тоже весьма флегматично среагировали на внезапно возникшее препятствие: «Подумаешь, происшествие: пьяненький извозчик не заметил, что выехал наперерез казенному транспорту! Для любого кавказского города – обычное дело. К тому же чего можно опасаться в таком месте – под самыми воротами Главного штаба».

Один из конвойных казаков нехотя направил коня к офицерской коляске. Сам капитан тоже с крайне недовольным видом выпрыгнул из экипажа и, нервно сдернув с руки лайковую перчатку, замахнулся на нерадивого кучера. Это был условный знак притаившимся вокруг боевикам. По команде «офицера» будто из-под земли выросли два десятка прекрасно вооруженных головорезов. В казаков и велосипедистов полетели пироксилиновые бомбы. Взрыв, второй, третий. Площадь быстро затянуло едким сизым дымом, из которого доносился беглый треск выстрелов, деловитая перекличка бандитов, вопли раненых и конское ржание…

Многие налетчики вели стрельбу одновременно с двух рук. Убит и кучер, и лошади банковского фургона. Обезображенное тело сидящего рядом с кучером банковского охранника взрывом выбросило на мостовую, и его топчут копытами лишившиеся ездоков, обезумевшие от боли казачьи лошади.

Но под пули и шальные осколки попадали не только банковские служащие и солдаты конвоя, но и множество случайных прохожих.

Один из боевиков, согласно обговоренному плану, прикрепил динамитную шашку к двери бронированной кареты. Хлопнул новый несильный взрыв, и в банковском фургоне появилась дыра, в которую тут же заскочили двое грабителей. Перед ними находился окровавленный человек с обезумевшим взглядом. Это кассир Курдюмов – отец большого семейства. Несколькими выстрелами в лицо один из бандитов добил тяжелораненого и вырвал из его судорожно сжатых рук мешок с наличностью…

Через двадцать минут на место закончившегося боя прибыл сам городской полицмейстер. Площадь выглядела как после жестокого побоища: ударной волной выбиты стекла близлежащих домов и магазинов, на месте вырванной взрывом брусчатки еще дымятся воронки, стены в пулевых отметинах, вокруг в лужах крови трупы людей и лошадей.

Помимо погибших инкассаторов и конвойных солдат, жертвами нападения стали десятки случайных людей. Добыча же удачливых грабителей составила четверть миллиона рублей, предназначенных для выплаты жалованья тысячам государственных служащих губернии.