Ждать лифта, чтобы подняться в рубку, пришлось долго — был всё время занят.

— Что творится на этом корабле? — возмущался Волков, буравя глазами панель управления, на которой красный огонёк — безнадёжно. Если бы капитан «Улисса» занимался только тем, что караулил появление зелёного сигнала, возможно, он и смог бы перехватить кабину, но рядом была Ирочка, она жаждала информации, поэтому на вопрос о том, что же произошло на Марсе, пришлось ответить:

— Планетарная Машина запущена. Но управляющая программа…

— Как, ты говорил, они её назвали?

— Какая разница? Назвали «Арес». Вот ёлки-торчалки, опять лифт проворонил.

— Какое неприятное имя — «Арес». А он живой? Я хотела спросить… Он умеет говорить? Ну, понимаешь, Сашка, если он — как Джоан, с ним ведь можно попытаться договориться? Ну что тут смешного?! За лифтом следи лучше, а то мы так никогда не уедем.

Зябко у лифтовой шахты и всегда-то дует по ногам. И свет какой-то синий, тоскливый. И Сашка никак не сообразит, что если обнять жену… Ну, наконец-то. Сообразил.

— Прекрати дуться, Иришка. О! Зелёный, зелёный! Всё, лифт наш! Боюсь, не умеет он говорить. С Лаэртом вот даже не пытался. Решил не церемониться — нет человека, нет проблемы.

— Саша, что ты нажал? Нам же в рубку! — запротестовала Ирочка, заметив, что капитан по рассеянности выбрал жилой отсек. Вскользь подумала: «Хоть, в общем-то, мне и здесь хорошо. А в каюте было бы ещё лучше».

— Да, правда.

— И что, он его убить пытался?

— Чуть было не прихлопнул. Если бы не… Но об этом после.

«Что-то Сашка опять не договаривает», — сообразила Ирочка, внимательно изучая складки в уголках плотно сжатых губ мужа.

— Всё, Иришка, молчок. Приехали.

Стоило открыться двери лифта, в кабину ворвался гул голосов.

— А я говорю, правильно! И не так с ними надо, собрать ребят и двинуть туда…

— А толку-то, Валёк? Ты не слышал? Запущен «Арес», ему вся твоя непобедимая армада, что мушиный рой.

— Кто-нибудь пробовал с ним договориться?

— А я говорю, правильно! И не пытайтесь меня…

— С кем? С этим полицай-энергетиком? С Семёновым?

— Да с «Аресом» же.

Ирочка глянула на мужа удивлённо. Не похоже, чтоб кто-нибудь здесь заботился о конспирации. Нет, Сашу можно было не спрашивать, вон как рот раскрыл, глаза вытаращил и головой крутит.

— Нет, ну это как-то даже унизительно — договариваться с каким-то электронным чурбаном. Правда, Кацуми?

— Да, Ватанабе же у нас супердупергиперхакер! Давайте у него спросим!

— Спасибо. Извините? — сказал откуда-то из густой толпы, заполнившей рубку, знакомый Ирочке голос. — Если вам полезно моё мнение, я буду сказать. В тот настоящего времени момент я работаю с работой, которой название…

— Короче, Кацуми! Вечно ты…

— Извините! Не делайте мне перерывы. И в сегодня мне придумала себя мысль, что нужно делать расщепление сознания программы…

— Расщепление сознания? — пророкотал молодой басок откуда-то из-за пульта управления. — Шизофрения что ли?

В рубке засмеялись.

— Не буду делать сообщения совсем, — обиделся голос главного кибернетика Весты. — Вы только меня смеять…

Но последнее его замечание потонуло в новом взрыве хохота.

— Что здесь, чёрт возьми, происходит?! — перекрывая шум, загремел в рубке корабля «Улисс» голос его капитана. Ирочка даже зажмурилась — зачем так орать?

Стало тихо. Кто-то из самого дальнего угла, от стеллажа с книгами, сказал:

— А, ну вот и он. Привет, Сашенция!

Волков повернул голову туда, откуда это прозвучало, и молча полез сквозь толпу на пеленг. Ирочка увязалась за ним, что было несложно — перед Волковым расступались, здороваясь:

— Здравствуйте, Алекса… О, вы, должно быть, Ирина? Приятно.

— Сашка, привет.

— Волков, вечно ты на ноги!..

— Э, э! Там, сзади! Нэ напирай, слущай, подвинься, да? Видищь — маленький женщина.

Саша отвечал на приветствия, пожимал протянутые руки и всё-таки лез сквозь толпу довольно бесцеремонно. Когда у него получилось протиснуться к человеку, назвавшему его Сашенцией, Ирочка, следовавшая за своим мужем в кильватере, услышала приглушённое:

— Мишка, чёрт, ты что ли этот содом здесь учинил? Ты растрепал…

Ирочка заторопилась. Нужно было оказаться между мужем и этим парнем на всякий случай. «Кучерявый, худой совсем. Чернявый. Саше по грудь. Нет, вряд ли Сашка будет с таким драться. Глаза живые, смеются. Что он говорит?»

— Волков, я у тебя раньше не видал этого Бабеля. Ты его от меня специально заныкал?

«В руках книга, — заметила Ирочка. — Пальцем заложил. Читал?»

— Что ты ко мне с Бабелем, — полушёпотом, но вполне внятно зашипел Саша, — когда тут такое. Откуда они все (Саша воровато оглянулся) знают об «Аресе».

— Та ты шо, Сашенция, таки не получил у меня мой циркуляр? Шо ты делал в последний час? А, я тебя понял. Можешь даже не говорить, а лучше представь меня.

Ирочка приготовилась изображать светскость, но Волков не склонен был разводить церемонии. Снова зашипел в предупредительно подставленное ухо:

— Мишка, прекрати ломать комедию, убью. Говори толком, что случилось.

— Комедия? Ты таки не понимаешь юмор. Финита ля комедия, Волков, если шо, имей в виду, шо нам всем уже показали первый акт трагедии, но я не буду мной, если они у меня не сыграют во втором акте фарс.

Михаил продолжил, посерьёзнев:

— Шутки в сторону Сашок, ты действительно не слыхал о том, что было на последнем заседании цэка?

— Я-то слыхал, мне письмо от Лаэрта пришло, а вот остальные откуда знают?

— Брось эту детскую конспирацию. Всё, Сашенция, играем в открытую. Дуремар дал всем желающим послушать комитетскую возню — транслировал прямо с заседания. И я таки разослал всему цэка наш ответ. Вынул фигу из кармана. Помнишь, утром ты мне шепнул пару слов об иолантах? Я с нашими ионавтами поговорил. Даже не думал, что так быстро понадобится. Сразу после заседания пригодилось. Почитаешь потом циркуляр, я нашим комитетчикам там…

— Что ты им написал?

— Да так, намекнул, что если не образумятся, будет на шахтах Ио большой бум. И я таки сделаю им этот бум.

— Нет, Миша, — задумчиво проговорил Волков, глядя поверх голов. Ирочка ждала продолжения с тревогой. Почти ничего не поняла из сказанного кучерявым сатиром, но и так было видно, — Саша только что принял какое-то неприятное решение. Волков тянул длиннейшую паузу, потом тряхнул головой, и:

— Это барахтанье. Не поможет. Мы теперь имеем дело с «Аресом», ему на иоланты наплевать и шантажом его не проймёшь. Он понимает только силу. Нам с Морганом нужно идти к Марсу немедленно. Иришка!

«Он сейчас меня прогонит, я же вижу. Нужно что-то…»

— Саша, — проговорила она, изображая дурочку. — Ты говорил о подарке для Маргошки.

— А, да. Точно. Сам бы забыл. Слушай, Мишенька…

— Да, я уже тебя понял. Ухожу и увожу этих.

— Нет, ты не понял. Моя жена остаётся на Весте. Ты проследишь.

— Та, ты можешь не беспокоиться, Сашенция, ты ж меня знаешь, я если шо…

— Паяц, — проворчал Волков, проследив, как Житомирский ввинтился в толпу. — Ладно. Пойдём, Иришка, я дам подарок для Маргошки. Миша! Ты слышишь?

— Ну, и шо ещё?! — весело выкрикнул от дверей лифта голос Житомирского. Каюта пустела, у лифта — людской водоворот.

— Найди и пришли сюда Моргана! Будет упираться — скажи, я сказал!

— Он у меня упрётся! — пообещал Михаил Житомирский.

Муж и жена молчали некоторое время, следя за молчаливым поспешным исходом гостей.

— Ты хотел показать желающим наш бабл, — напомнила Ирочка. Каждое слово отдавалось внутри непонятной болью. Саша был не близко. В мыслях — уже летел к Марсу.

— Пузырёк? — усмехнулся одними губами Волков, глядя, как последние пять или шесть посетителей «Улисса» толкаются, пытаясь втиснуться в кабину. — Это потом. Когда вернусь.

Он так сказал «вернусь»… Незнакомая ноющая боль собралась в иглу и кольнула, угодив прямиком в сердце. «Лжёт, — поняла чуткая Ирочка, — вернуться не надеется. Что же я?»

— Саша. Сашенька…

— Молчи, Иришка. Лучше молчи. Скоро Морган явится. Давай прощаться.

Никогда не прощайтесь с любимой у лифта. Нет ничего хуже сдвижных дверей, они — челюсти чудовища. Как бы дорог ни был вам тот, кто шагнул в кабину, — чудовищу безразлично: щёлкнет челюстями и… Всё. Коротко и зло. Как гильотинными ножницами по живому. Вместо мыслей у Волкова в голове — пустота. Только моментальная картинка: полусдвинутые двери лифта — Ирочкины глаза обреченные, рука её, а в руке чёрная шея Маргошкиного подарка. Сколько времени Волков простоял у закрытых дверей, осталось неизвестным даже ему самому. Он всё ещё стоял там, когда створки разъехались снова. Но чудовище никогда не возвращает того, кого утащило.

— Звал? — спросил Морган, глядя в невидящие глаза друга.

— Да, — капитан Волков пришёл в себя. — Вылет немедленно. Ты встретил внизу Иру?

— Нет. Разминулся. И Маргошку нигде найти не смог. Хотел попрощаться.

— Нет, Джеф. Оставь всё, как есть. Меня вот тоже Ирка дальше лифта провожать не пустила. Она отдаст Маргошке наш подарок сама. Поверь, так будет лучше, если…

— Вот что, Волков! — взбеленился Морган. — Не знаю, какая муха тебя укусила, но будет лучше, если ты больше ни слова мне не скажешь, иначе мигом получишь по шее так, что три дня сидеть не сможешь. Слышать не могу твоё нытьё. Понял?

— Вас понял, капитан, — Волков усмехнулся. — Слушайте приказ, капитан: обойдите помещения и проверьте, нет ли здесь у нас заблудших. Если найдёте, разрешаю вам выставить найденное в шею. Да так, чтоб оно три дня сидеть не смогло. Пленных не брать. Выполнение доложить. Поняли, капитан?

— Вас понял, капитан! — повеселевший Морган лихо козырнул двумя пальцами и отправился исполнять. Волков, свистя сквозь зубы, уселся к пульту, проглядел письмо президента, покивал, погасил окно гравимэйлера и стал давать указания электронному шкиперу.

Морган вернулся через полчаса. Глянул на экран через плечо Волкова, пробурчал что-то и опустился в соседнее кресло, простонав: «Ох, набегался, отдохнуть желаю».

— Осмотрел? — негромко спросил капитан.

— Порядок. Слушай, Сашка, а смешной пузырёк у тебя в верхнем трюме. Действительно на дом похож. Они в таких живут?

— Ты в бабл заходил? — не обращая внимания на вопрос, поинтересовался Волков неприятным голосом.

— Да, мой капитан.

— Осмотрел внимательно?

— Да, мой капитан. Он вообще довольно симпатичный. Правда, Сашка, я не шучу. И спальня…

— В шкаф заглядывал? — ещё более неприятным тоном спросил Александр.

— Я всюду заглядывал. Там, оказывается, тоже есть капитан. Такой же… гм-м, как ты. Я с ним парой слов перекинулся. О-о-опытнейший навигатор, что ты! А в спальне…

— Слушай, Джеф!

— Да, мой капитан?

— Заткнись, а?

— Ну и ладно, — обижено буркнул Морган, — я тогда тут вздремну. Пристёгиваться надо?

— Нет. Не обижайся, Джеф, я просто не хочу на эту тему. Через минуту старт. Пристёгиваться не нужно, пойдём с гасителем инерции на предельном режиме. Всё равно он нас увидит.

— Кто? — поинтересовался Морган, передумав ложиться спать.

— Так, ангар надо развоздушить, — бормотал Волков, — сообщение диспетчеру… Да, да, я понял, спасибо. Теперь створы. Что ты говоришь, Джеф?

— Кто нас увидит?

— Наш лучший враг. «Арес». Умники наши дали ему под контроль все три группировки спутников. Он нас, может быть, уже видит. И даже наверняка. Он видит, что мы открыли с тобой створы. Он всё видит. У себя только под носом…

— У него есть нос?

— Нет, не думаю, — проговорил Волков, думая совсем о другом.

— Жаль. Был бы у него нос, можно было бы дать ему щелчка.

— Всё. Старт, — объявил Александр, помедлил немного, нажал клавишу и откинулся в кресле. — Что ты там такое говорил? Щелчка нельзя дать? Зато можно натянуть ему нос и поводить его за нос тоже. И мы поводим.

— Как мы это сделаем, дорогой Ватсон? — скрестив руки на груди, глубокомысленно вопросил Морган.

— Элементарно, Ватсон, — в тон ему ответил Волков, хватаясь за несуществующую трубку. — Элементарно, дорогой друг. Мы придумали увлекательную игру под названием «поймай призрака». Мы решили назвать наш план «Гамлет». Лаэрт говорит, это хороший план. Правда, никто не проверял, мы будем первые.

— С таким оригинальным названием, Ватсон, даже не очень хороший план…

— Оставьте сомнения, Ватсон, — дурачился Волков, пуская клубы несуществующего дыма. — Я погрузил в верхний трюм призрака самого лучшего качества, характер у него самый скверный и скандальный, какой можно приобрести в секторе планетологии; думаю, это доставит «Аресу» удовольствие. Во всяком случае, развлечёт нас.

— Вы шутите, Ватсон?

— Нисколько, дорогой друг, — Волков посерьёзнел. Я подсуну «Аресу» вместо «Улисса» его гравитационный призрак. Я даже запустил его, но в данный момент он живёт у меня под куполом верхнего грузового отсека. Мы с тобой подведём старину «Улисса» к Марсу в экваториальной плоскости, подвесим на орбиту, запрыгнем в боты, и в этот момент я выдвину призрак вперёд. И натравлю его…

— Мне всё ясно, — убитым голосом простонал Морган.

— У тебя есть другой план?

— Ничего у меня нет. И у тебя тоже, — проворчал Джеф, выбираясь из кресла. Стал бродить по рубке кругами. На третьем круге остановился, сунул руки в карманы, и:

— Ладно. Ты мне скажи, по крайней мере, ради какого праздника мы с тобой запрыгнем в боты. Куда пойдём и что там собираемся найти? Это хоть можешь сказать?

— Теперь могу. Системы слежки на «Улиссе» нет. И нет здесь никого кроме нас с тобой. Слушай.

И хитроумный капитан исследовательского судна «Улисс» рассказал о втором аттракторе всё, что знал, высказал предположения, возникшие у главы Сектора Математики и Теоретической Физики, подкрепил их собственной аргументацией и выдвинул предложение о практическом использовании результатов изысканий.

— Фигня это всё, — подвёл итог, одобрительно кивая, Морган, добровольно и единолично исполнявший роль рецензента, экспертной комиссии и оппонента. — Покажи мне карту. Где он, этот ваш аттрактор?

— Да я же говорил тебе, — горячился болезненно воспринявший критику Волков.

— Точные координаты. Карту, — потребовал Морган.

— Ч-ч-чёрт. На тебе карту, — огрызнулся капитан, поклацал клавишами, сунул в экран палец со словами: «Вот, где метка», — тоже вылез из кресла и так же заходил по рубке, разминая ноги. Морган подошёл, кривя рот, наклонился, не вынимая из карманов рук, глянул.

— Сашка, это бред. Мы же были с тобой там. Старое поселение ареологов, там сейчас учебная база. Ничего там нет. Пусто.

— Не факт, не факт, — намеренно поддразнивал Волков.

— Не факт? — Джеф завёлся. — А то, что склоны там практикантами изрыты так, что… Ты сыр голландский видел? Вот такое там теперь на лавах. Там желторотые ареологии бурить учатся, понимаешь? Да я ж сам там был на практике шесть лет назад! Там прошли стада с вибробурами, ты это понимаешь? А после них — стада с механобурами.

— Ты на карту хорошо смотрел? Видел, где метка?

— Ну. И что?

— Это не отрог, чуть дальше. На древней лаве. Как раз туда мы с тобой тогда шли, помнишь?

— Ты лучше мне об этом не напоминай, Волков.

— Почему?

Они стояли друг против друга, сунув руки в карманы и глядя друг другу в глаза, как боксёры во время «поединка взглядов». Первым не выдержал Морган.

— Ладно, — процедил он, отворачиваясь. — Не хотел тебе рассказывать, но… Я, когда был на практике, однажды спёр вибробур, погрузил его в мобильную буровую и потрюхал, как дурак, с этим всем добром на старые лавы. Как раз туда, куда мы с тобой тогда не дошли.

— Угнал буровую? — восхитился Волков.

— Ну и угнал.

— Зачем?

— Да проверить же! — заорал Морган. — Что там, куда я тебя пёр на закорках, ничего нет!

— Проверил?

Морган подышал через нос, сбрасывая напряжение, потом буркнул сквозь зубы:

— Проверил. Ткнул, куда попало, трясучку, пробил шурф, выгреб крошку. Ничего. Базальт как базальт.

— Ну, я же тебя знаю, Джеф. Ты же и механобуром попробовал. Попробовал ведь?

— Попробовал, — сказал Морган, глядя на Волкова исподлобья. — Лучше бы не пробовал. Когда вернулся, все школяры надо мной ржали и инструкторы в придачу. И вкатили мне по самые…

— Не получилось, что ли?

— Получилось. Сломать насадку. Метра не прошёл даже. Как самый распоследний… Мне инструктор так и сказал, когда строгач вкатывал: я, говорит, был о вас, Морган, лучшего мнения. Я, говорит, думал, вы освоили механобур в совершенстве, а вы, говорит, на первом же метре.

— Ты что же, с перекосом ввёл?

— Нет! — заорал разозлённый Морган. — Сам ты с перекосом! Они все тоже — с перекосом, мол, ввёл!

— Так что же тогда?

— Не знаю, — припечатал Джеффри. — Проверять второй раз пропала охота. Ещё один строгач, и плакала бы моя практика. Мне и так отцу в глаза смотреть было стыдно, когда домой вернулся. С перекосом своим.

— Ничего, — попытался ободрить напарника Волков. — В ботах у нас буры лазерные, их не сломаешь.

— Э-эх, — Морган махнул рукой и пошёл к стеллажу с книгами, приговаривая, — Сдуру можно и не то сломать. Ладно, пропадать, так пропадать. Что я тут у тебя не читал?

— Да, Джеф, почитай, почитай, — с готовностью согласился Александр, возвращаясь за пульт.

— Почитай-почитай, — бурчал Морган, бродя вдоль полок, — а если спать хочется? И голова чугунная. От болтовни твоей. И в горле першит. И кофе у тебя тут нет.

— Почему нет? В жилом ярусе, на кухне. О, Джеф! Иди-ка ты в бабл. Там в гостиной кофеварка, в ней та-акие зёрна — это что-то. Подобного кофе ты в жизни своей не пробовал, клянусь моей научной репутацией.

— Репутация твоя, шарлатация, — говорил Морган. Было видно — отходит Джеф, смирился с неизбежным. — Тебе кофе принести?

— А иначе зачем бы я тебе места кофейные выдавал?

— Захребетник, — проворчал планетолог и пошёл к лифту. Настроение стало чуть получше, забрезжила надежда, что, возможно, Саша всё-таки на этот раз знает, что ищет. Особенно помогло упоминание о дяде Володе, который никогда не высказывает предположений, если нет исчерпывающих доказательств. И предположения его поэтому обычно больше похожи на готовые теории, хоть в рамочку вставляй. «Призрак — это они хорошо придумали», — думал Джеф, слушая вой лифтового двигателя. Не выдержал — хихикнул, представив, как «осы» Рэтклиффа поражают лазерными пушками весомый комок пустоты и как «Арес» тянет это ничто вниз, пытаясь раздавить о лавовый бок древнего вулкана. Кабина остановилась — би-ип! — пискнул сигнал, на индикаторе яруса — «верхний грузовой отсек». Подошвы загремели по дырчатому трапу трюма, эхо шагов отразилось от свода купола, где по словам капитана корабля притаился, ожидая своего часа, призрак «Улисса». Морган приостановился перед лестницей. Показалось. Да нет, не может быть! Откуда в пустом отсеке… Эхо его шагов смолкло и вдруг… У Джефа перехватило дыхание. Голос бормочет жалобно, всхлипом, — у-у-уа! — завывает, и: «брынь!» — звякает колокольчик. Не имевший с призраками никогда никаких дел, Морган смешался. Нет, испугом это нельзя было назвать, но… но спугнуть призрак не хотелось, всё-таки Волков им дорожил, надо полагать. Джеффри поспешно ретировался в кабину (благо не успели сдвинуться двери!) и через полминуты, уже говорил в рубке Волкову:

— Пойдём, Саша, поможешь мне с кофеваркой. Ты же знаешь, я с бытовой техникой не в ладах. Помнишь, что с Маргошкиным миксером сталось?

— Всё приходится делать самому, — ворчал Волков, вылезая из-за пульта. По правде говоря, всё равно сидеть надоело, но и смолчать тоже… Что, в самом деле, Джеф опять, как дитя малое? Небось, затеял что-то — вон в глаза не смотрит. С него станется нитку где-нибудь по дороге натянуть. Капитан «Улисса» стал смотреть под ноги. В лифте Морган переминался с ноги на ногу, когда доехали — отказался выходить первым. «Точно нитку натянул. Или подложил что-нибудь, подлец. Нашёл время», — вознегодовал капитан и повернул голову, чтобы спросить этого остроумца прямо, но… «Что это с ним?» — удивился Саша, увидев глаза друга.

— Ты слышишь? — спросил Морган и — дёрг! дёрг! — за рукав.

«Брынь, брынь, трень» — несколько колокольчиков сразу, — «А-у-у!..» — издали прозвучало тоскливо, шепнуло эхом: «у-у!..» — и стихло в полумраке под округлым высоким куполом. Если б не выражение лица Джеффри, Саша наверняка решил бы, что странные звуки обязаны возникновением именно ему, но всем известно, что Морган притворяться не умет. Просто не сможет изобразить такое смятение, если сам всё это устроил. А он вдобавок ещё и заикается.

— Са-саша… Это призрак?

«Какой призрак?» — Волков пошёл по лестнице вверх. Бабл. Люк открыт, полоска света на трапе. «Трень, трень!» — из люка и слышен голос:

Волков пошёл быстрее из холодного полумрака корабельного трюма туда, где свет и:

Саша остановился на пороге гостиной, освещённой ярко, где в буйстве золотого света гитарный перебор и:

Лаковый жёлтый бок, длинная чёрная шея, передавленная белой рукой. «К неизвестности впереди? Это же Киплинг! — вспомнил поражённый капитан, разглядывая склонённое над гитарным обнажённым черношеим телом задумчивое лицо. С трудом заставил себя узнать: локоны чёрные короткие, ресницы опущены, пальцы по струнам, струнам:

Не призрак — Маргошка. Гневается: «Уходи, цыган, уходи!» На диване гостиной с дарёной гитарой в руках празднует день рождения, на оторопевших дарителей внимания не обращая. Рядом с нею (Волков почувствовал, что не может дышать) Ирочка, передавшая дар. Поджала ноги в кресле, слушает, как:

И как слушает! Лицо её (Волков вздохнул судорожно) мокро от слёз, потому что поётся:

Это невозможно слушать без слёз, ведь где-то в стылых морях действительно случаются айсберги и метёт буря океанскую пыль, и, хоть и не видела Ирочка никогда сиянья полярных огней, но в глазах её цыганских дрожит отсвет той же песенной бесприютной тоски.

— Иришка, — только и смог выговорить покорённый силой впечатления капитан. «Стоп!» — сказали тонкие пальцы чутким струнам, в гитарной душе отозвалось хрипловатое эхо и стало тихо. Но Волков вернулся к действительности не сразу — только после того, как Морган, мыкавшийся где-то за левым плечом, выдавил из себя запоздалое оправдание:

— Я же всё здесь проверил!.. Я смотрел в шкафу!..

— Здесь четыре выхода, Джеф, — с восхитительным превосходством пояснила Марго Леннинг, прижимая струны так, будто боялась, что драгоценный её подарок по собственному почину закончит:

Марго Лэннинг считала, что напоминать мужчине о его долгах — бесперспективно, по меньшей мере.

— Понимаешь, Джеф? — ядовито прошипел капитан «Улисса», обо всём вспомнивший. — Четыре выхода тут. Северный, южный, западный и…

— И восточный, — дополнила Ирочка, успевшая устранить последствия эмоционального наводнения посредством носового платка. — Ты так смешно рыскал по баблу, Джеф, я даже, кажется, не удержалась один раз.

— Кажется? — вставила иронически именинница. — Да если бы я тебе рот не зажала ладонью…

— Джеффри всё равно ничего бы не услышал, — Ирочка хихикнула, — он в это время развлекал разговорами моего навигатора.

— Саша, — потерянно выговорил совершенно уничтоженный Джеф, — я даже не мог себе представить…

— После, — коротко бросил Волков, не нашедший в себе сил злиться. — Всё это просто замечательно, но скажите мне, ради всего святого, что мы теперь будем делать?

— Праздновать мой день рожденья, — заявила Маргарет Лэннинг.

«Они не понимают», — мелькнуло у Волкова, и он заговорил горячо, подкрепляя слова усиленной жестикуляцией:

— Вы не понимаете ничего! Вернуться и высадить вас на Весте у меня нет времени! Боюсь, мы и так опоздали навсегда! Они запустили «Арес», он видит нас и ждёт! У нас всего только два бота! Места в них только два! И даже если можно было бы взять вас в боты, я ни за что на это не соглашусь! У Марса нас будут ждать «осы» Рэтклиффа! Я для того и взял с собой Моргана! Я отвлеку ос, а он… Помолчи, Джеф! Первое что сделает «Арес», — попробует раздавить «Улисс», как только решит, что сможет справиться! Я хотел проскользнуть к Марсу, пока «Арес» будет заниматься кораблём! А он займётся им сразу же, как только раскусит, что ему подсунули «призрак»! Он всё раздавит! И «Улисс» и этот пузырёк и…

— Нет, Саша, — неожиданно остановила Волкова его жена. — И перестань бегать туда-сюда.

Волков заметил, что действительно мечется в проходе между диваном и креслом, принуждая слушателей вертеть головой. Принудил себя остановиться. Стиснул зубы, слушая Иру. Она сказала:

— Я всё понимаю, не дурочка. «Арес» — имя планетарной машины? Странное имя. Нет, не раздавит он бабл, раз я не хочу, чтоб раздавил. Я поговорила об этом с мамой.

— Что?! — не понял Александр и собрался по привычке схватиться за подбородок, но вовремя остановился.

— Ты, Сашечка, не очень-то быстро соображаешь. Я же видела, как ты подключал гравикуб нашего бабла к реактору «Улисса», и…

Волков, не дослушав, бросился в спальню, к люку гравикуба. Так и есть, крышка валяется прямо на полу, гравимодем там внутри, но он отключен. Коммутационный разъём — в штатном положении, Значит, бабл снова подключён к Планетарной Машине Земли, и «Арес» действительно не сможет совладать… «Нет. Иришка не учла кое-что. Задержку». Капитан Волков схватил получивший отставку гравимодем за толстый волноводный хвост и потащил в гостиную, где Ирочка объясняла Моргану:

— Моя мама (её зовут Джоан) работает Планетарной Машиной Земли. Нет, Джеффри, это не шутка, так уж вышло, что папа после смерти мамы… В общем, это дела семейные и к делу они не относятся. Мама не даст какому-то «Аресу» раздавить мой бабл. Она…

— Может не успеть, — прервал жену Волков. — Огромная же задержка!

— Владимир Борисович так и написал маме, — покивала Ирочка, неохотно выбираясь из объятий удобнейшего кресла. Подошла к Волкову, отобрала у него модем, положила на стол, обняла мужа, после чего продолжила:

— Он написал, что задержка в восемь минут делает управление невозможным, и посоветовал маме…

— Подожди, Иришка, я ничего не понимаю, откуда здесь Владимир Борисович взялся?

— Мама связалась с ним сразу, как только получила моё сообщение. Я ей в двух словах… в общем, попросила помочь. И она обратилась к твоему отцу.

— Что?.. — слабым голосом проговорил Волков. — Отцу?

— Пойдём, Сашенька, — потащила мужа за руку умненькая жена. — Мы им только мешаем.

Волков, пошатнувшийся под водопадом новостей, машинально поднял взгляд и тут же опустил снова. Оказалось — празднование маргошкиного совершеннолетия в самом разгаре. Пальцы её снова перебирают струны, глаза туманны; Морган, мгновенно занявший освобождённое Ирочкой кресло, пленён и гитарными чарами доведен до полного остолбенения. «Да, мы им не очень сейчас нужны», — подумал Волков, дал себя увести, решился на одну только вольность — спросил полушёпотом:

— Ну, ты — я понимаю. Но Маргошка откуда здесь взялась?

— Ритка? — переспросила Ирочка, войдя в лифт. — Ритка имеет право быть, где захочет. Особенно в день рождения.

«Маргошка, которая гуляет сама по себе», — прошла задним планом у Волкова мысль, он тряхнул головой, чтобы всё лишнее оттуда вытрясти — слишком много накопилось вопросов, кроме того: «Иришка так и не рассказала, что дядя Воло… что отец посоветовал Джоан».

— И что дядя Воло… президент написал твоей маме?

— Я всё тебе расскажу. Только по порядку.

Волков был усажен за капитанский свой пульт. Покорился безропотно, попробовал возразить: «Но я хотел кофе!»

— Обойдёшься пока, — ответила неумолимая Ирочка, и, чтобы исключить попытку к бегству, уселась капитану на колени.

— Вот слушай. После того, как закрылись за мной двери лифта…