Глава седьмая

– Слушаю, полковник Быковский. Да, товарищ полковник. Да-да, это ко мне. Да, мы проводим оперативные мероприятия, а ваши люди активно вмешиваются и пытаются нам помешать. Буду вам очень благодарен. И начальник местного разведуправления говорит, что с начальником горотдела можно договориться. Хорошо… Наш капитан постарается, чтобы все было без эксцессов… Он зайдет к вам в управление, когда будет в городе. Сейчас он в отъезде. Не могу сказать, когда вернется. Это не от него зависит. Но как вернется, тогда и даст показания. Это уже вопрос не моей компетенции, как вы понимаете. Но капитан – человек честный, принципиальный, через многое в жизни прошел, и его слову можно верить… Не знаю, получится ли нам встретиться лично. Не знаю… Всего хорошего, товарищ полковник. Нет, извините. Запись с моего смартфона хранится уже на сервере ГРУ. Я теперь не имею возможности ее вернуть. Но могу обещать, что при обоюдном понимании вопроса ход записи дан не будет. Да. Всего хорошего еще раз…

Быковский отключился от разговора, положил трубку и посмотрел на меня.

– Начальник городского угрозыска полковник Чубако… По поручению начальника городского управления полковника Казакова… Я словно бы видел, как у него лицо перекосилось, когда я сказал про твою честность и принципиальность. Мне прозрачно намекнули, что хотели бы услышать от тебя честные, но нужные полиции показания. Они этих показаний боятся. И, скорее всего, Репьев прав, и тебе, Тим Сергеевич, пока лучше не светиться сильно. По крайней мере, не каждый день по телевидению выступать. Есть у меня мысли, которые разными слухами о положении дел среди ментов вызваны. Там тоже не все гладко, и друг под друга копают. Может найтись человек, который ситуацию пожелает обострить, чтобы сместить начальника городского управления. Залечь «на дно» в этой ситуации – один из лучших вариантов. И выплывать при этом тогда, когда тебе требуется. Тебе, а не им. Как подводная лодка. Знаешь что, я тут себе под дачу в пригородной деревеньке домик купил. Хорошо бы тебе пару недель там отлежаться. А что?

– Кур у вас там, товарищ полковник, нет?

– Там на всю деревню трое местных жителей. Остальные – дачники. Дачники кур не держат. У тебя машины нет, кажется…

– Жена уехала к родителям на машине…

– Мне объяснили твою ситуацию, – подполковник помрачнел.

А я понял, что офицеры бригады, что выезжали с Быковским на мою квартиру для знакомства с ментовской группой захвата, излишне разоткровенничались о чужих проблемах. Не люблю, когда люди чужие проблемы обсуждают. Говорили бы уж о своих, чем о моих. Да и квартиру новую полковник выбивал для семейного человека. Со стороны могло показаться, что я обманул его. Однако, когда разговор о новой квартире только заходил, я еще не знал точно своего семейного положения. Предвидел, но точно ничего не знал. Как не знала и жена, которая обязательно пожелала бы эту маленькую квартиру разменять после того, как ей не удалось бы ее полностью у меня забрать. А это она обязательно попыталась бы сделать. Привычка у нее такая…

– У меня деньги есть. – Я похлопал себя по карману, куда положил пакет с деньгами. – Машина мне всегда может понадобиться. Куплю себе какую-нибудь старушку. Как там у вас в деревне дороги, товарищ полковник?

– Как в любой деревне… – последовал обстоятельный ответ.

Я понял, что дорог там практически вообще нет. Значит, покупать следует какой-нибудь старенький внедорожник. Тем более я к внедорожникам слабость имею. Жена уехала на «Шевроле-Ниве». Не самая скоростная машина, к тому же со скверной динамикой, но по проходимости простой «Ниве» большую фору даст. Да и резина у меня там стояла специальная…

Полковник Быковский – добрая душа. Он, пока сам куда-то уехал вместе с капитаном Репьевым, предоставил мне в свое распоряжение не только кабинет, дверь в котором пробивать кулаком я так и не надумал, но и компьютер, чтобы я мог поискать в Интернете варианты покупки машины. Это гораздо более перспективный вариант, чем поиск на автомобильном базаре. Чем я и занялся. Нашел для себя три относительно подходящих варианта, чтобы и цена устраивала, и все остальное. Первый – достаточно старенький «Ленд Ровер Дефендер», один из мировых лидеров по проходимости. Второй проходимец представлял восточного соседа России – маленький «Сузуки Джимни», который считается одной из самых проходимых машин в мире. Третья машина была более привычной российскому офицеру – обычный «уазик», на каком я сегодня ездил вместе с капитаном Радимовой, на каком сегодня ездил полковник Быковский вместе с двумя офицерами нашей бригады. Конечно, «уазик» более устраивал меня и по цене. Тем не менее я не отказался ни от одной из выбранных машин, созвонился с владельцами и всем назначил одно время для встречи неподалеку от штаба округа, чтобы не бегать далеко. Владельцы на колесах имели большую возможность добраться до меня, чем я имел возможность добраться до них.

Поскольку полковник Быковский к назначенному мной времени не вернулся, я закрыл его кабинет на ключ, оставленный в двери, и отдал ключ дежурному по управлению, который мне и пропуск на выбывание отметил. Я вышел на улицу, прошел вдоль здания штаба округа до угла, обошел штаб воздушной армии, расположенный рядом, и в пятидесяти метрах увидел все три машины, что уже ждали меня. Договариваясь, я предупредил, что буду смотреть сразу три машины на выбор. Но еще на подходе я свой выбор, кажется, уже сделал. Внешне мне сразу не приглянулся «Дефендер» – слишком много ржавчины было на его кузове, хотя ржавчина была тщательно закрашена, тем не менее рвалась и из-под краски. Чуть лучше выглядел «уазик», который изначально, как я знал уже давно, имел более толстый металл кузова, который ржавчине проесть насквозь было сложно. Мелкий же трехдверный японец выглядел среди других машин почти парадным автомобилем, хотя меня никогда не прельщали автомобили белого цвета. Наверное, сказывалась профессиональная любовь к маскировке, а белый цвет летом бросается в глаза и легко запоминается. Тем не менее, поздоровавшись со всеми тремя продавцами, я решил начать испытания именно с «Джимни». Владелец уступил мне место за рулем, посетовав, что страховка у него оформлена только на него самого и на его жену. И потому попросил не нарушать правила при виде машины ГИБДД.

– Договоримся с ГИБДД, – пообещал я, хотя знал, как трудно с этими деятелями договориться, а при их аппетитах мне может денег и на машину не хватить, даже на самую развалившуюся «жучку» зари советского автомобилестроения.

Проехав по городу несколько улиц, я совершил вполне приличный круг и убедился в том, что машина меня устраивает. Особенно меня, плохо знающего областной центр, устраивал навигатор, поставленный прежним владельцем взамен штатной магнитолы. На других машинах навигаторов не было. А мне вскоре предстояло искать определенные адреса. Так был сделан выбор. Две другие машины терпеливо ехали за нами, дожидаясь очереди на испытания. Но я терзать владельцев не стал.

– Извините, мужики, мне первая машина сильно понравилась…

Возражений не последовало. Я пересел на пассажирское сиденье, и мы поехали с владельцем «Джимни» оформлять документы. Это заняло больше трех часов. Рабочий день уже подходил к концу, когда я, будучи уже владельцем новой машины со старыми, правда, номерными знаками, договорился с бывшим владельцем о встрече на следующий день, чтобы он передал мне имеющиеся у него запасные части. А сам подъехал к штабу округа и скромно остановился в парковочной зоне, где стояли исключительно военные «уазики» и такие же военные «Волги», да еще «БМВ» капитана Репьева, и оттуда позвонил полковнику Быковскому. Полковник просил подождать его в течение получаса, что я вполне мог себе позволить, читая в это время документы, переданные мне капитаном Саней. Должно быть, начальник уголовного розыска хотел бы, чтобы я подтвердил показания «пострадавших», на которых с оружием набросились два капитана, не пожелавшие уступить дорогу двум внедорожникам. Я бы в этом случае оказался только лицом, введенным в заблуждение и потому вмешавшимся. Мне, наверное, должно было бы показаться, что пять здоровых мужиков бьют мужчину и женщину, хотя они только сопротивлялись, а женщина при этом грозилась всех их если не перестрелять, то пересажать до скончания их дней жизни. Капитан Взбучкин, как мне думалось, подобные показания уже дал. Дело осталось за малым. Если бы и я подписался под таким поворотом дела, то капитана Саню вполне могли бы просто осудить за превышение власти. Заодно, между прочим, могли бы и меня «укатать» куда-нибудь на определенный срок. Как-никак, а двое парней пострадали после знакомства с моим кулаком и инвалидной палочкой. Обещания начальника уголовного розыска в этом случае ничего не решало. Решает все судья, на которого могут «надавить», как обычно делается, определенные люди, и мне после этого только и останется назвать судью вместо положенного «ваша честь» – «вашей нечестью»…

Ко мне подошел капитан Репьев. Я так и не понял, разведуправление – это его служебный пост или просто принимает участие в каких-то неизвестных мне штатных мероприятиях. Что-то говорили о работе над совместными учениями. Может быть, он как раз и занят этим вопросом. Уточнять я не намеревался, поскольку дело меня – человека сугубо гражданского и мирного – уже не касалось.

– Не теряем времени даром? – последовал кивок на документы, которые я изучал.

– Стараюсь по мере сил сам себя выручить в сложной ситуации, – улыбнулся я в ответ, откладывая документы в сторону от острого глаза капитана ФСБ. Но он, очевидно, знаком был с внешней формой ментовских протоколов и потому понял, чем я занят. – Сами понимаете, если и я пущу дело на самотек, меня никто выручать не будет.

– Кроме товарища полковника. А он уже и меня в эту телегу запряг. Значит, будем…

– Спасибо за помощь, – вовремя вспомнил я, что еще не поблагодарил капитана ФСБ, помощь мне уже оказавшего.

– Еще много раз придется, думаю, вам эти слова сказать. – Репьев улыбнулся. – Мне так ситуация видится. Как новая машина? Устраивает? Не тесновата?

– Я, вообще-то, человек, умеющий чувствовать благодарность, и поблагодарить никого не стесняюсь. Что касается машины… Пока устраивает вполне. Только резину новую надо поставить. И колеса бы хотелось легкосплавные. А пока все остальное нравится. Что касается размеров, то я вообще человек скромный. Да и фигурой не слишком крупный. Мне грузовик для личных дел не потребен. Нынешними размерами машины вполне удовлетворен. Могу при необходимости сюда даже вас с товарищем полковником посадить и покатать. Думаю, поместитесь.

– До этого на чем ездили?

– «Шевроле-Нива». Последняя моя машина. До этого – «Лада», пятнадцатая модель.

– Наверное, разница есть…

Капитан кивнул мне, прощаясь, сел в свой «БМВ», разницу между которой и «Джимни» я тоже видел, и беззвучно двинулся с места. Конечно, его машина и тише в эксплуатации, и ездит быстрее, и на дороге устойчивее. Но только при наличии нормальной дороги – классического асфальта. Где-нибудь в сельской местности я легко дам ему большую фору и доеду до места быстрее, если он, конечно, вообще доедет и раньше полностью не разобьет всю подвеску своего автомобиля вместе с бамперами. Угол съезда и въезда у его седана минимальный. И в каждой ямке он просто обязан бампером отметиться. Или где-нибудь в луже на всю брюхо сядет. Это для подобных машин тоже дело обычное.

Капитан уехал. Из малого подъезда один за другим выходили офицеры. Рабочий день закончился. Из главного подъезда время от времени выходили генералы. К ним сразу подъезжали стоящие рядом машины. Минут через пять из малого подъезда вышел и полковник Быковский. Осмотрелся, поискал меня глазами, не обнаружил и двинулся вперед пешком. Я машину не покинул, но поехал вдоль тротуара, по которому полковник пошел. Около полковника притормозил, он сразу обернулся, на ходу открыл дверцу пассажирского сиденья и запрыгнул в машину. Звание не сделало полковника тяжеловесом – спортивную форму он еще держал.

– Я так и думал, что ты со стороны дороги появишься…

– Не стал высовываться. Я же официально в отъезде…

– А что тебе мешает время от времени приезжать, чтобы решить оперативные вопросы? Эти вопросы вообще ментов касаться не могут, и с их стороны мы возражений не примем. Ладно. Заскочим ко мне домой, я жену предупрежу, на свою машину сяду, она у меня в гараже рядом с домом, и в деревню отправимся. Заодно перекусим у меня.

– Зачем вам своя машина? Мне, как водителю, товарищ полковник, не доверяете?

Вопрос был слегка кокетливый. Полковник сам выписывал мне назначение и хорошо знал, что я прошел в ГРУ все три положенных курса экстремального вождения. Хотя на комплимент я, скажу честно, не нарывался.

– Возвращаться-то я как-то должен? Автобусы там раз в год, слышал я, ходят. Один год – в одну сторону, на следующий год – в другую. И так чередуются. Но я ждать долго не люблю. И вообще общественный транспорт плохо переношу. Особенно в теплую погоду. Там всегда люди потом сильно пахнут.

– Я отвезу. Мне несложно, и к новой машине привыкать нужно. К новым габаритам.

– Как скажешь. Еще какие-то соображения есть?

– Мне бы домой на пару минут заскочить не мешало.

– Дверь я закрыл на ключ. Там все в порядке.

– Чтобы форму не терять, я хотел бы с собой боксерский мешок захватить. А то в госпитале и так слегка раскис. Кроме того, вчера вечером продукты подкупил. Без холодильника испортятся. Когда вернусь, вся квартира провоняет тухлыми яйцами и говяжьей печенью. Соседи от запаха вешаться начнут. А мне людей жалко. И в деревне мне тоже что-нибудь пожевать может захотеться. Лучше с собой захватить.

– Не возражаю. Думаю, заехать можно. И проблем при этом возникнуть не должно. В деревенском доме у меня старый холодильник стоит, можешь включить его. Хоть весь колбасой забей…

– Я колбасу принципиально не ем.

– Почему?

– В советские времена говорили, что в колбасу туалетную бумагу кладут, а сейчас, я слышал, ту же бумагу, только уже использованную.

– Не могу не согласиться. Могу допустить, судя по вкусу… Но если нет необходимости ко мне заглядывать, тогда можем сразу к тебе ехать. Я жене просто позвоню, чтобы не подумала, будто загулял старик…

Я включил сигнал поворота, перестроился в крайний левый ряд и на ближайшем перекрестке развернулся, чтобы поехать в сторону своего дома. Полковник вытащил трубку, чтобы с женой поговорить…

Около моего дома меня никто не дожидался. И в самой квартире, к моему легкому удивлению, тоже. Жалко, а то я с удовольствием заменил бы чужую дверь чьей-то челюстью. Полковник Быковский вошел в подъезд вместе со мной, и первым подошел к двери. Проверил «контрольку», которую он установил уходя. В том же месте, в котором утром устанавливал я. В квартиру никто не наведывался. Это, в общем-то, несмотря на желание руки почесать, честно говоря, слегка радовало, но не настолько, чтобы начать по этому случаю плясать. Ни я, ни полковник, по крайней мере, плясать не стали. Боксерский мешок у меня висел в прихожей перед дверью в единственную комнату. Чтобы тренироваться в таком узком пространстве, необходимо было дверь в комнату закрыть. И сделать замах для мощного удара в тесном пространстве было невозможно. Но это было даже удобно для меня. Вообще, любой удар с размаха – это не мой репертуар. Удары должны быть резкими и короткими, с доворотом кулака. Если уж бьешь длинный удар – бей хлестко, как плеткой. Просто руку свою плеткой представляй и бей. Но схватки достаточно часто, чаще, чем при других обстоятельствах, проходят в неудобном для этого помещении. И потому я выбрал такое тесное место для занятий по отработке ударов. И чтобы мешок снять, мне пришлось сдвинуть его, и дверь в комнату закрыть. И, только поставив мешок на пол, я дверь открыл и заглянул в свою квартиру. Почему-то было грустно уезжать из нее. Но прощаться с квартирой я не хотел. Примета нехорошая – прощаться. Напротив, я пообещал квартире мысленно, что вскоре вернусь и доделаю ремонт.

– Продукты не забудь, – напомнил полковник.

Я вообще ничего забывать не хотел, не только продукты. Потому прошел на кухню, а Быковский, как я и ожидал, взвалил на плечо нелегкий мешок и потащил его к машине. Полковникам тоже следует заниматься физическим трудом, чтобы спортивную форму поддерживать. Этого я и добивался. Мне нужно было помимо продуктов захватить и кое-что из моего рюкзака. Когда я вышел с пластиковым пакетом, в который и положил под продукты кое-что, что считал, мне может вскоре понадобиться, Быковский стоял рядом с багажником, дожидаясь, когда я машину открою. Поставив пакет на землю, я «мяукнул» сигнализацией и открыл заднюю дверцу.

– Да, багажника здесь, похоже, совсем нет. Что есть – это не багажник.

– Зато машина мелкая, верткая, как таракан, – не согласился я с отрицанием хороших качеств машины. – На дороге удобная. Перестраиваться из ряда в ряд можно шустро. Это на случай преследования. Цвет, правда, заметный. Но на наших дорогах столько грязи, что машину пару раз не помоешь, она уже камуфлированной станет.

Я открыл дверцу и поставил за переднее пассажирское сиденье свой пакет. Так поставил, чтобы полковнику было неудобно оборачиваться, чтобы в него заглянуть. Быковский тем временем был другим озабочен. Хотя я, зная его обычную хитрость, и предполагал, что он постарается не заметить какие-то угловатые предметы, что в пакете из-под положенных сверху продуктов выпирают сквозь стенки.

– Это все верно, – со вздохом констатировал Быковский результаты своего осмотра машины. – Но я уже рассматриваю транспорт только с точки зрения удобств дачника. Что можно на нем на дачу отвезти. К пенсии так готовлюсь.

– Вообще-то, я где-то читал, что эта машина стоит на вооружении в финской армии. А финны народ не мелкий. Но считают машину для армии подходящей.

– Не буду спорить… Не буду… Главное, чтобы тебя не подводила.

– Она постарается.

Мы уже сели в машину.

– В какую сторону выезжаем?

– На Песчанку дорогу знаешь? За Песчанку пару километров, потом сразу сворачиваешь направо. Дальше я покажу.

– Название деревни… – попросил я.

Полковник назвал. Я включил навигатор, назвал ему деревню, не забыл сообщить, какой области. Навигатор сразу ответил мне, что маршрут проложен, и показал карту, километраж и предполагаемое время в пути. Я с гордостью посмотрел на полковника. В действительности я не ему демонстрировал способности навигатора, а только сам к нему подстраивался, потому что вскоре собрался им воспользоваться.

К главной дороге я выезжал мимо большого девятиэтажного дома. В нужном месте притормозил и сообщил:

– Вот здесь вчера все и началось, что сегодня продолжается.

– Не жалеешь, что ввязался? – спросил Быковский со вздохом.

– Военные для того и существуют, чтобы сограждан защищать. В данном случае я свои армейские обязанности выполняю. Защищаю. Пусть и капитана полиции, но все равно – тем же занят, чем раньше занимался. Если всякой нечести власть дать и ответа с них не требовать, защищать скоро будет некого…

– В этом ты прав…

Ехал я достаточно быстро, но не превышая лимит допустимой скорости, то есть не быстрее чем на двадцать километров в час в сравнении с разрешающими знаками. Держал ту скорость, которая не наказывается. Аккуратничал. Движение из города было достаточно плотное, из чего я сделал вывод, что люди после работы массово стремятся выехать на пригородные дачи. Идет сезон интенсивной работы в огородах – копка грядок, посадка. К новой машине я еще привыкал, вживался в небольшие габариты и верткость в управлении. И предпочитал не рисковать, пока не привыкну управлять «Джимни» в автоматическом режиме. В окрестностях бригады на старой своей машине, перешедшей к жене, я обычно ездил быстрее. Оно и понятно. За семь лет ту машину я чувствовал как продолжение своего тела. К «Сузуки Джимни» следовало еще привыкнуть. Навигатор исправно сообщал, где мне следует перестроиться для поворота, где повернуть. Я бросал взгляд вправо, полковник согласно кивал. Тем не менее до деревни мы добрались быстро, хотя за пределами города недавно прошел дождь, и проселочная «грунтовка» была слегка скользкой. Въехали в деревню. Дом Быковского оказался на другом конце деревни крайним на одной из двух существующих здесь параллельно улиц. Дом небольшой. Сейчас дачники, как я знал, любят себе хоромы строить, друг перед другом свою состоятельность демонстрируя. За полковником не наблюдалось желания пустить пыль в глаза. Он обычно старался держаться скромно. Скромностью отдавал и этот деревенский домик, окруженный забором из штакетника и кустами сирени со стороны улицы. Сирень еще не зацвела. Она обычно цветет в ветреную погоду. Сначала расцветает черемуха, а потом уже и сирень. На улицах стоял май, но и черемуха еще только собиралась расцвести в полную силу, о чем говорило одно дерево через дорогу. При западном ветре запах цветущей черемухи будет, наверное, весь во дворе Быковского. На мой вкус, это приятно. Не знаю, как черемуха действует в отношении окружающего воздуха, но хорошо знаю, что воду она дезинфицирует. В грязную болотную лужу, покрытую тиной и ряской, достаточно бросить ветку черемухи, даже без цветов, и через пару минут воду можно уже пить без боязни подцепить какую-нибудь заразу. Это одна из наук спецназовца – дезинфекция болотной воды с помощью черемухи. Вода становится даже приятной на вкус в сравнении с дезинфекцией с помощью таблеток, растворенных во фляжке.

– Подожди пару минут. Зайду к соседу. Один из немногих, кто здесь постоянно живет. Местный. Предупрежу, что у меня человек временно поселится. А то вызовет на тебя ментов…

Пока полковник ходил, я обошел машину, открыл калитку и осмотрел двор. Между домом и сараем места было только на такую маленькую машину, как моя. Более солидная, хотя тоже не громадная «Хонда C-RV» полковника здесь не поместилась бы. Впрочем, я ставить «Джимни» на ночь сразу не собирался, и потому створки ворот не распахнул. Мне предстояло еще полковника отвезти и кое-какие дела в областном центре сделать. Возвращаться планировал в темноте, и постарался запомнить, как и что здесь делать, как заезжать, чтобы ни за что не зацепиться. И вовремя вернулся к своей машине, чтобы увидеть, как в окне проезжавшего мимо автомобиля «Форд Фокус» сверкнула вспышка фотокамеры. Меня, дом полковника, идущего ко мне, мою машину – снимали…

Как раз вовремя вернулся полковник Быковский. Он тоже среагировал на вспышку и дал знак рукой. В спецназе ГРУ знаки руками считаются официальным видом коммуникации внутри подразделения. Другие средства связи только-только начали поступать на вооружение. И потому понимать знаки мы приучены. Я не через калитку вышел, а просто перемахнул через штакетник, опершись на него рукой. Мне пришлось обежать машину, и, когда я запрыгнул на водительское место, полковник уже сидел на пассажирском. В «Фокусе», похоже, заметили наши телодвижения и резко добавили скорость, поднимая за своим багажником небольшое облако пыли – после небольшого дождя часть земли успела подсохнуть. Да и дождь к тому же эту часть деревни почти не захватил.

Но мой «Джимни» не подвел и доказал, что для него деревенская дорога – это дорога, тогда как для «Форда» она была бездорожьем.

– Там выезда из деревни нет. Гони… – распорядился Быковский.

Я погнал с места в галоп. В «Форде», видимо, не знали, что едут по дороге, ведущей в никуда. И пытались разогнаться на коротком отрезке. Но улица завершилась большой лужей, за которой располагался не тронутый колесами, как мне издали показалось, луг.

– Тормози… – дал полковник, как мне подумалось, странную команду, которую я в силу армейской автоматической привычки выполнил. Машину на скользкой дороге слегка развернуло в заносе, тем не менее она остановилась.

Но в «Форде» такую команду дать было некому. Он пролетел на скорости мелкую лужу, словно был спортивным катером. Не увяз. По обе стороны катера поднялось по волне жидкой грязи. Дальше машина выскочила на луг, сразу куда-то провалилась и резко остановилась, как будто за колеса кто-то цепко ухватился.

– Там болото… – объяснил полковник, покидая переднее сиденье.

Я от него не отстал. В пару десятков быстрых скачков мы настигли остановившийся «Форд». В отличие от машины мы оказались легкими, никуда не провалились и только слегка ноги промочили. Из «Фокуса» никто не торопился выскочить и броситься от нас убегать, как того потребовала бы логика. Правда, в подобных ситуациях полагается ждать выстрела из машины, однако стекла были слабо тонированы, заходящее солнце освещало салон сбоку, и было видно, что водитель сидит, положив грудь и голову на руль. При резкой остановке он, похоже, сильно ударился о руль грудью. А на заднем сиденье расположилась женщина, судя по всему, молодая. Она, кажется, и производила съемку. Полковник Быковский направился сразу к задней дверце, а я к водительской. Дверцу распахнул и увидел, как мне показалось, крепкого, физически сильного человека, потерявшего сознание. Даже странно было, что такой здоровяк потерял сознание от удара о руль. Удар не должен был быть слишком сильным, потому что болотная грязь одновременно и тормозила «Форд», и амортизировала торможение. Я ухватил водителя за шиворот, дернул, но выдернуть не смог. Чтобы вытащить его, необходимо было отстегнуть ремень безопасности. Пришлось водителя отбросить от руля на спинку сиденья, опереться о его колени и потянуться к замку ремня.

Хотя я и был официально инвалидом и отставником, боевая интуиция, наработанная годами тренировок, меня не оставила. И я вовремя почувствовал приближение опасности. Может быть, от напряжения его тела, может быть, от изменившегося дыхания. Как только я отстегнул ремень безопасности, правая рука мужчины, до этого бессильно сброшенная, вдруг попыталась резко скользнуть мне за пояс, отыскивая, видимо, кобуру. Но я всегда ношу кобуру на спине, а он искал пистолет спереди. Однако он смог сделать просто захват за пояс, чтобы вывалиться вместе со мной из машины и бороться уже на земле. То есть в болотной грязи. Мне не хотелось стирать свою «камуфляжку», и потому я предпочел в грязь не падать. Ни лицом, ни спиной. Мужчина, судя по комплекции, должен был быть значительно тяжелее и, возможно, сильнее меня физически. Но я не представляю, кто такой неграмотный сообщил ему, что он умеет драться. А в драке любые способы хороши. Даже те, которые называют детскими. Дети хватают друг друга за пальцы. Но они делают это интуитивно. Дети вообще народ интуитивный. Я захватил три пальца той самой руки, что цепляла меня за пояс, и стал их резко выворачивать в сторону. Это всегда неприятно, готов поспорить. Женщина или ребенок в этой ситуации завизжали бы, а мужчина зарычал. Но меня трудно испугать даже собачьим рыком, не то что человечьим. Я продолжал выворачивать пальцы, просто разрывая на них связки и сухожилия, и почувствовал, как расслабилось его тело. Это был сигнал о сдаче позиций и нежелании сопротивляться, что сразу дало мне возможность, не выпуская его пальцы из кисти, выбраться самому из машины полностью и даже рулевое колесо каким-то образом не отломить. Я выбрался и его вытащил уже не за шиворот, как пытался раньше, а за пальцы. Одновременно отметил, что полковник, прижав пистолет к спине женщины, обыскивал ее сумочку и вытащил оттуда трубку, которой, видимо, и велась съемка. Женщина при этом скромно молчала, мужчина же не скромно матерился. Мне показалось, что для мужчины достойнее было бы замолчать, и потому я сильнее нажал на пальцы, заставив противника встать на колени. Однако он материться не перестал и, стоя на коленях, попытался боднуть меня лбом в пах. Но я такой удар предвидел, поскольку на его месте сам бы воспользовался им, и ударил его своим любимым металлическим коленом в лоб. И только такой удар пробудил в мужчине приличествующую случаю скромность и заставил его замолчать…